Страница:
Не всегда работа легальных резидентов проходила гладко.
Помощник военно-воздушного атташе в США полковник Павел Березин 10 июня 1941 г. был объявлен «персоной нон грата», и только после «внезапного» нападения Германии на Советский Союз смог вернуться в Вашингтон.
В Японии легальную резидентуру возглавлял майор Михаил Иванов. Он занимал пост секретаря консульского отдела полпредства и все предвоенные годы занимался организацией отправки в Москву материалов Рихарда Зорге. Тот же Иванов после ареста Зорге в октябре 1941 г. «локализировал провал». Кроме Михаила Иванова, сотрудником военной разведки в Токио являлся также полковник Иван Гущенко, по кличке «Юрий» или «Икар».
В Венгрии во главе легальной резидентуры стоял военный атташе полковник Николай Ляхерев, по кличке «Марс». В Болгарии — помощник военного атташе майор Леонид Середа, по кличке «Зевс». В Англии — военный атташе полковник Иван Скляров.
В Финляндии действовал военный атташе полковник Иван Смирнов, по кличке «Оствальд», и его помощник майор Михаил Ермолов, по кличке «Бранд». В Румынии легальным резидентом военной разведки был секретарь полпредства, боевой командир Красной армии, выпускник Военной академии имени Фрунзе полковник Григорий Еремин, по кличке «Ещенко».
Одной из самых мощных легальных резидентур военной разведки многие годы была берлинская резидентура. Пост резидента в Берлине считался самым важным, и на него назначались люди особо квалифицированные и пользующиеся особым доверием.
В эти дни главой берлинской резидентуры был военный атташе генерал-майор Василий Тупиков, на имя которого вчера и прибыло анонимное письмо с конспектом гитлеровской «Директивы № 21».
Вместе с генерал-майором Тупиковым, носящим кличку «Арнольд», работали военно-морской атташе, капитан 1-го ранга Михаил Воронцов и помощник военно-воздушного атташе полковник Николай Скорняков по кличке «Метеор». Тот самый «Метеор», за подписью которого сегодня в Москву и прибыло донесение, вызвавшее такой переполох в разведуправлении.
Одним из главных источников информации «Метеора» служила «Альта» — немецкая коммунистка Ильзе Штебе.
Юная «Старушка» — «Альта»
Ильзе Штебе была завербована советской разведкой еще 10 лет назад.
В те годы Ильзе, совсем юная двадцатилетняя девушка из рабочей семьи, служившая секретарем-машинисткой, увлеклась молодым блестящим журналистом Рудольфом Херрнштадтом.
Херрнштадт, занимавший пост редактора газеты «Берлинер Тагеблатт», как оказалось, уже не первый год работал на советскую разведку. Точно так же как Рихард Зорге, Рудольф Херрнштадт прошел обычный путь молодого немецкого коммуниста-интеллектуала того времени — командировка в Москву, Коминтерн, судьбоносная встреча со «Стариком» — Яном Берзином, и… редактор престижной берлинской газеты становится советским шпионом, по кличке «Арвид».
Под влиянием Херрндштадта Ильзе вступает в коммунистическую партию и с его помощью в качестве корреспондента «Берлинер Тагеблатт» отправляется в еще свободную в те дни Варшаву. Здесь, в Варшаве, в течение шести лет, с 1933 и по 1939-й, Штебе, получившая кличку «Альта» — «Старушка», работает на советскую разведку. Молодая, обаятельная девушка, не имевшая фактически никакого образования, оказалась способной шпионкой — умной, волевой, смелой и, что самое главное, фанатично преданной идеям коммунизма.
В 1939 г., после оккупации Польши, когда Херрнштадт вынужден был бежать в Москву, Ильзе возвращается в Германию и берет на себя руководство всеми агентами бывшей варшавской нелегальной резидентуры. Сегодня Ильзе Штебе живет в Берлине и работает в информационном отделе министерства иностранных дел, возглавляемого Иоахимом фон Риббентропом. Того самого министерства, в котором так много противников фюрера, принадлежащих к «Черной Капелле», и в их числе заместитель Риббентропа — статс-секретарь барон фон Вайцзеккер.
Ильзе, конечно, слишком «мелкая сошка» в этом министерстве, и нет у нее никакой связи ни с высокопоставленным бароном фон Вайцзеккером, ни с другими германскими дипломатами-участниками «Черной Капеллы». Но, видимо, сама атмосфера, царящая в имперском министерстве иностранных дел, способствует распространению антинацистских настроений, и поэтому «Альта» в короткий срок сумела создать эффективную шпионскую сеть. Одним из ценнейших агентов этой сети был «Ариец» — советник информационного отдела, доктор права, уважаемый член нацистской партии, барон Рудольф фон Шелиа.
Барон по кличке «Ариец»
Барон фон Шелиа на самом деле уже не первый год работает на советскую разведку. Как и многих других агентов, его завербовал в 1932 г. Рудольф Херрнштадт в Варшаве, где Шелиа в то время занимал пост советника в германском посольстве.
Херрнштадт познакомился с бароном в доме германского посла в Варшаве графа Хельмута фон Мольтке, который, так же как и германский посол в Токио Ойген Отт, был секретным сотрудником абвера и единомышленником участников «Черной Капеллы». В январе 1945 г., после провала Июльского заговора против Гитлера, молодой граф Хельмут фон Мольтке будет повешен. Но в тридцатые годы в Варшаве «гостеприимный» дом посла служил местом постоянных встреч антигитлеровцев и советских разведчиков.
Барон фон Шелиа стал агентом советской разведки из чисто меркантильных соображений. Правда, потомственный немецкий аристократ и карьерный дипломат фон Шелиа терпеть не мог «мелких лавочников и авантюристов», пришедших к власти в Германии, но, вместе с тем, его нисколько не интересовали и идеи коммунизма. Барону просто нужны были деньги, которых ему, картежнику и любителю молоденьких актрис, вечно не хватало. За деньги Шелиа готов был передать в руки любой иностранной державы не только самую секретную информацию министерства, но и самого министра фон Риббентропа.
Так, еще в 1938 г., он сообщал в Москву о предстоящем вторжении в Чехословакию, а весной 1939 г. — о планах относительно Польши. Информация, поступающая в Москву от Шелиа, была настолько ценной, что в феврале 1938 г. на его счет в Швейцарском банке была переведена огромная, по тем временам, сумма в 6500 долларов.
«Ариец» не однажды предупреждал о неминуемом «великом столкновении Германии с Россией»: «После того, как будет сломлено сопротивление западных демократии, последует великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и в сырье».
О значении шпионской деятельности фон Шелиа для советской разведки свидетельствует руководитель внешней разведки рейха бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг: «В министерстве иностранных дел на страже интересов вражеской разведки стоял легацьонсрат фон Шелиа… Фон Шелиа передавал советам не только информацию о планах министерства иностранных дел, но и скрупулезно собирал самые разнообразные сведения, поскольку его квартира была излюбленным местом вечеринок всего дипломатического корпуса…»
После оккупации Польши Рудольф фон Шелиа, как и все сотрудники германского посольства в Варшаве, возвратился в Берлин, и, видимо, именно с его помощью Ильзе Штебе сумела проникнуть в министерство иностранных дел и организовать там шпионскую сеть.
До самого «внезапного» нападения
Шпионы советской военной разведки — немецкая коммунистка Ильзе Штебе и платный агент Рудольф фон Шелиа — погибнут: они будут арестованы гестапо, подвергнуты нечеловеческим пыткам и казнены в берлинской тюрьме «Плетцензее».
Но все это будет потом, в 1942-м… А пока в Москву почти ежедневно поступают из Берлина сообщения за подписью полковника Николая Скорнякова, по кличке «Метеор». И очень часто эти сообщения подтверждаются шифровками, приходящими из Токио, от «Рамзая».
И недаром донесение, полученное сегодня из Берлина, вызвало такой переполох в разведуправлении — ведь разведывательная информация «Альты» и «Арийца» считалась в Москве абсолютно достоверной, а сами многолетние агенты проверенными и надежными.
Надежная и достоверная информация, свидетельствующая об агрессивных планах Гитлера, будет поступать в Москву из Берлина все предвоенные месяцы — до самого «внезапного» нападения.
В феврале 1941 г. полковник Скорняков перешлет в разведуправление сведения, явно указывающие на то, что подготовка Германии к нападению на Россию вступила в новую фазу, и, в рамках этой подготовки, уже сформированы три группы армий под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Лееба, и определены направления главных ударов — Петербург, Москва и Киев.
Эти сведения, полученные от «Метеора» за 113 дней до «внезапного» нападения, будут почти полностью соответствовать задуманной и реализованной Гитлером операции «Барабаросса».
А пока…
До начала операции «Барбаросса» есть еще 174 дня. 29 декабря 1940. Вашингтон
До начала операции «Барбаросса» есть еще 172 дня. 31 декабря 1940. Швейцария
Помощник военно-воздушного атташе в США полковник Павел Березин 10 июня 1941 г. был объявлен «персоной нон грата», и только после «внезапного» нападения Германии на Советский Союз смог вернуться в Вашингтон.
В Японии легальную резидентуру возглавлял майор Михаил Иванов. Он занимал пост секретаря консульского отдела полпредства и все предвоенные годы занимался организацией отправки в Москву материалов Рихарда Зорге. Тот же Иванов после ареста Зорге в октябре 1941 г. «локализировал провал». Кроме Михаила Иванова, сотрудником военной разведки в Токио являлся также полковник Иван Гущенко, по кличке «Юрий» или «Икар».
В Венгрии во главе легальной резидентуры стоял военный атташе полковник Николай Ляхерев, по кличке «Марс». В Болгарии — помощник военного атташе майор Леонид Середа, по кличке «Зевс». В Англии — военный атташе полковник Иван Скляров.
В Финляндии действовал военный атташе полковник Иван Смирнов, по кличке «Оствальд», и его помощник майор Михаил Ермолов, по кличке «Бранд». В Румынии легальным резидентом военной разведки был секретарь полпредства, боевой командир Красной армии, выпускник Военной академии имени Фрунзе полковник Григорий Еремин, по кличке «Ещенко».
Одной из самых мощных легальных резидентур военной разведки многие годы была берлинская резидентура. Пост резидента в Берлине считался самым важным, и на него назначались люди особо квалифицированные и пользующиеся особым доверием.
В эти дни главой берлинской резидентуры был военный атташе генерал-майор Василий Тупиков, на имя которого вчера и прибыло анонимное письмо с конспектом гитлеровской «Директивы № 21».
Вместе с генерал-майором Тупиковым, носящим кличку «Арнольд», работали военно-морской атташе, капитан 1-го ранга Михаил Воронцов и помощник военно-воздушного атташе полковник Николай Скорняков по кличке «Метеор». Тот самый «Метеор», за подписью которого сегодня в Москву и прибыло донесение, вызвавшее такой переполох в разведуправлении.
Одним из главных источников информации «Метеора» служила «Альта» — немецкая коммунистка Ильзе Штебе.
Юная «Старушка» — «Альта»
Ильзе Штебе была завербована советской разведкой еще 10 лет назад.
В те годы Ильзе, совсем юная двадцатилетняя девушка из рабочей семьи, служившая секретарем-машинисткой, увлеклась молодым блестящим журналистом Рудольфом Херрнштадтом.
Херрнштадт, занимавший пост редактора газеты «Берлинер Тагеблатт», как оказалось, уже не первый год работал на советскую разведку. Точно так же как Рихард Зорге, Рудольф Херрнштадт прошел обычный путь молодого немецкого коммуниста-интеллектуала того времени — командировка в Москву, Коминтерн, судьбоносная встреча со «Стариком» — Яном Берзином, и… редактор престижной берлинской газеты становится советским шпионом, по кличке «Арвид».
Под влиянием Херрндштадта Ильзе вступает в коммунистическую партию и с его помощью в качестве корреспондента «Берлинер Тагеблатт» отправляется в еще свободную в те дни Варшаву. Здесь, в Варшаве, в течение шести лет, с 1933 и по 1939-й, Штебе, получившая кличку «Альта» — «Старушка», работает на советскую разведку. Молодая, обаятельная девушка, не имевшая фактически никакого образования, оказалась способной шпионкой — умной, волевой, смелой и, что самое главное, фанатично преданной идеям коммунизма.
В 1939 г., после оккупации Польши, когда Херрнштадт вынужден был бежать в Москву, Ильзе возвращается в Германию и берет на себя руководство всеми агентами бывшей варшавской нелегальной резидентуры. Сегодня Ильзе Штебе живет в Берлине и работает в информационном отделе министерства иностранных дел, возглавляемого Иоахимом фон Риббентропом. Того самого министерства, в котором так много противников фюрера, принадлежащих к «Черной Капелле», и в их числе заместитель Риббентропа — статс-секретарь барон фон Вайцзеккер.
Ильзе, конечно, слишком «мелкая сошка» в этом министерстве, и нет у нее никакой связи ни с высокопоставленным бароном фон Вайцзеккером, ни с другими германскими дипломатами-участниками «Черной Капеллы». Но, видимо, сама атмосфера, царящая в имперском министерстве иностранных дел, способствует распространению антинацистских настроений, и поэтому «Альта» в короткий срок сумела создать эффективную шпионскую сеть. Одним из ценнейших агентов этой сети был «Ариец» — советник информационного отдела, доктор права, уважаемый член нацистской партии, барон Рудольф фон Шелиа.
Барон по кличке «Ариец»
Барон фон Шелиа на самом деле уже не первый год работает на советскую разведку. Как и многих других агентов, его завербовал в 1932 г. Рудольф Херрнштадт в Варшаве, где Шелиа в то время занимал пост советника в германском посольстве.
Херрнштадт познакомился с бароном в доме германского посла в Варшаве графа Хельмута фон Мольтке, который, так же как и германский посол в Токио Ойген Отт, был секретным сотрудником абвера и единомышленником участников «Черной Капеллы». В январе 1945 г., после провала Июльского заговора против Гитлера, молодой граф Хельмут фон Мольтке будет повешен. Но в тридцатые годы в Варшаве «гостеприимный» дом посла служил местом постоянных встреч антигитлеровцев и советских разведчиков.
Барон фон Шелиа стал агентом советской разведки из чисто меркантильных соображений. Правда, потомственный немецкий аристократ и карьерный дипломат фон Шелиа терпеть не мог «мелких лавочников и авантюристов», пришедших к власти в Германии, но, вместе с тем, его нисколько не интересовали и идеи коммунизма. Барону просто нужны были деньги, которых ему, картежнику и любителю молоденьких актрис, вечно не хватало. За деньги Шелиа готов был передать в руки любой иностранной державы не только самую секретную информацию министерства, но и самого министра фон Риббентропа.
Так, еще в 1938 г., он сообщал в Москву о предстоящем вторжении в Чехословакию, а весной 1939 г. — о планах относительно Польши. Информация, поступающая в Москву от Шелиа, была настолько ценной, что в феврале 1938 г. на его счет в Швейцарском банке была переведена огромная, по тем временам, сумма в 6500 долларов.
«Ариец» не однажды предупреждал о неминуемом «великом столкновении Германии с Россией»: «После того, как будет сломлено сопротивление западных демократии, последует великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и в сырье».
О значении шпионской деятельности фон Шелиа для советской разведки свидетельствует руководитель внешней разведки рейха бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг: «В министерстве иностранных дел на страже интересов вражеской разведки стоял легацьонсрат фон Шелиа… Фон Шелиа передавал советам не только информацию о планах министерства иностранных дел, но и скрупулезно собирал самые разнообразные сведения, поскольку его квартира была излюбленным местом вечеринок всего дипломатического корпуса…»
После оккупации Польши Рудольф фон Шелиа, как и все сотрудники германского посольства в Варшаве, возвратился в Берлин, и, видимо, именно с его помощью Ильзе Штебе сумела проникнуть в министерство иностранных дел и организовать там шпионскую сеть.
До самого «внезапного» нападения
Шпионы советской военной разведки — немецкая коммунистка Ильзе Штебе и платный агент Рудольф фон Шелиа — погибнут: они будут арестованы гестапо, подвергнуты нечеловеческим пыткам и казнены в берлинской тюрьме «Плетцензее».
Но все это будет потом, в 1942-м… А пока в Москву почти ежедневно поступают из Берлина сообщения за подписью полковника Николая Скорнякова, по кличке «Метеор». И очень часто эти сообщения подтверждаются шифровками, приходящими из Токио, от «Рамзая».
И недаром донесение, полученное сегодня из Берлина, вызвало такой переполох в разведуправлении — ведь разведывательная информация «Альты» и «Арийца» считалась в Москве абсолютно достоверной, а сами многолетние агенты проверенными и надежными.
Надежная и достоверная информация, свидетельствующая об агрессивных планах Гитлера, будет поступать в Москву из Берлина все предвоенные месяцы — до самого «внезапного» нападения.
В феврале 1941 г. полковник Скорняков перешлет в разведуправление сведения, явно указывающие на то, что подготовка Германии к нападению на Россию вступила в новую фазу, и, в рамках этой подготовки, уже сформированы три группы армий под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Лееба, и определены направления главных ударов — Петербург, Москва и Киев.
Эти сведения, полученные от «Метеора» за 113 дней до «внезапного» нападения, будут почти полностью соответствовать задуманной и реализованной Гитлером операции «Барабаросса».
А пока…
До начала операции «Барбаросса» есть еще 174 дня. 29 декабря 1940. Вашингтон
Садовый шланг
Вот уже больше года в Европе полыхает война. Разрушены города и села, миллионы людей потеряли кров и стали беженцами. Не счесть погибших. Следы войны на улицах Варшавы, Парижа, Лондона. Бесноватый фюрер уже строит планы нападения на Москву. А за океаном, в Америке, по-прежнему течет спокойная жизнь.
Сегодня, в этот промозглый зимний вечер, когда гитлеровское люфтваффе ведет обычную варварскую бомбардировку Лондона, благополучные американцы в своих теплых домах уютно устроились у радиоприемников — граждане Америки слушают популярную радиопередачу «Беседа у камина», которую, как всегда в субботу, ведет их президент Франклин Рузвельт. Правда, на этот раз, мирному и теплому названию радиопередачи резко противоречит ее содержание. Президент собирается говорить со своим народом о… войне.
«Америка— прежде всего!»
Война в Европе… Больше всего американцы боятся быть втянутыми в эту войну.
С 1935 г. в Соединенных Штатах действует даже специальный «Закон о нейтралитете». В первой своей редакции закон запрещал правительству и частным фирмам продавать оружие странам, находящимся в состоянии войны, не делая при этом различия между агрессором и жертвой агрессии. Так, когда фашистская Италия напала на Эфиопию, Америка отказалась продавать оружие Эфиопии.
В ноябре 1939 г. закон был смягчен. И в новой его редакции продавать оружие уже разрешалось, но при условии, что оплата осуществляется наличными, а транспортировка производится на судах покупателя, что называется — «плати и вези».
В 1940 г. идею «нейтралитета» поддерживало абсолютное большинство американцев. В движении за «невмешательство в войну», получившем название изоляционизма, участвовали видные представители финансовых и деловых кругов Америки, писатели, ученые и даже многие члены Конгресса. Одной из крупнейших изоляционистских, а фактически пронацистских, организаций, был созданный в сентябре 1940 г. комитет «Америка — прежде всего» под председательством генерала Роберта Э. Вуда. В комитет вошли: сенаторы Рейнольде, Уолш, Уиллер, Стюарт, Най и Тафт; члены палаты представителей Фиш, Гофман и Дэй; автомобильный король Генри Форд, бывший президент США Герберт Гувер и даже национальный герой Америки Чарльз Линдберг.
Полковник Линдберг прославился на весь мир в мае 1927 г., когда в одиночку на хлипком одномоторном самолете с фантастическим названием «Дух Сент-Луиса» совершил невероятный по тем временам перелет через Атлантический океан — из Нью-Йорка в Париж. Вся Америка тогда чествовала его как национального героя.
Чарльз Линдберг пользовался популярностью среди средних американцев еще и благодаря постигшей его личной трагедии. В одну из темных ночей 1932 г. неизвестные злоумышленники похитили из поместья Линдберга его двухлетнего сына. И снова «вся Америка» была со своим героем, следила за поисками очаровательного малыша и сочувствовала несчастным родителям, когда труп ребенка был найден.
В дальнейшем Линдберг провел несколько лет в нацистской Германии, стал близким другом своих немецких коллег — бывших летчиков Гесса и Геринга — и превратился по сути в глашатая нацизма. Выступая на стадионах перед тысячами американцев, Линдберг провозглашал, что Америка находится во власти еврейского заговора и что именно они — евреи — стремятся вовлечь американский народ в войну. Пламенные речи Линдберга наводили такой ужас на слушателей, что некоторые из них обращались с письмами в Белый дом к президенту Рузвельту, требуя от него пойти навстречу Гитлеру и… «заставить Англию капитулировать».
В Америке кипели страсти. Но Рузвельт, избранный недавно в третий раз президентом, в дискуссиях по поводу войны не участвовал и, как казалось, совсем не интересовался этой войной, полыхающей где-то там, за океаном. В это сложное время президент неожиданно оставил все свои дела и, захватив своего любимого черного шотландского пса Фала и нескольких не менее любимых друзей, отправился в увеселительное плавание по Карибскому морю на военном корабле «Тускалуса».
SOS!
Рузвельт наслаждался отдыхом. Он ловил рыбу, грелся под ласковым южным солнцем, по вечерам играл с сопровождавшими его друзьями в покер, смотрел свои любимые музыкальные кинофильмы.
Но, к великому сожалению президента, на седьмой день плавания, 9 декабря 1940 г., идиллии пришел конец. В это утро близ «Тускалусы» на голубую гладь Карибского моря сел американский военный гидросамолет, и специальный курьер, присланный из Вашингтона, передал Рузвельту несколько объемистых пакетов с почтой. В одном из этих пакетов оказалось письмо от Уинстона Черчилля.
Это была мольба о помощи — SOS!
Сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль стал премьер-министром всего полгода назад — 10 мая 1940 г. В тот самый день, когда Адольф Гитлер начал свое «наступление на Запад». Король Георг VI пригласил Черчилля в Букингемский дворец и назначил его премьер-министром.
Этим он, сам того не ведая, выполнил «совет», полученный англичанами еще год назад, в июле 1939 г., от заговорщиков «Черной Капеллы». Выдающемуся английскому государственному деятелю Уинстону Черчиллю было в те дни 65 лет. Черчилль был значительно старше всех основных действующих лиц происходившей в мире трагедии — Гитлера, Сталина, Рузвельта, Муссолини. Но, по общему мнению, он был тем единственным человеком, который мог повести за собой Великобританию в минуту смертельной опасности.
Уже через двое суток после назначения, 13 мая 1940 г., новый премьер выступил в парламенте с одной из самых известных своих речей:
«Я не могу предложить [Вам] ничего, кроме крови, труда, слез и пота… Вы спрашиваете, какова наша политика?
Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений.
Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа — победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь; без победы мы не выживем».
Началась «битва за Англию». Весь июль и август 1940 г. над островом шли жестокие воздушные бои. В ночь на 7 сентября 1940 г. гитлеровская люфтваффе предприняла массированную бомбардировку Лондона — самую опустошительную, которая когда-либо совершалась по отношению к гражданскому населению. В этом поистине варварском налете участвовали 625 бомбардировщиков и 648 истребителей. Город был охвачен всепожирающим пламенем. Казалось, что вторжение гитлеровцев на английские острова неминуемо.
По радио прозвучал кодовый сигнал «Кромвель» — «Вторжение!». В церквях зазвонили колокола.
Но, как оказалось, эта варварская бомбардировка не стала прелюдией к вторжению. По целому ряду причин, в первую очередь связанных с риском, Гитлер отказался от него. Операция «Морской лев» была отложена — вначале на несколько дней, а затем, 19 сентября 1940 г., окончательно. Гитлер отдал приказ прекратить дальнейшее сосредоточивание сил и средств для вторжения, а собравшиеся уже суда рассредоточить во избежание потерь от налетов британской авиации. Это знаменательное событие — отказ Гитлера от вторжения — Уинстон Черчилль назовет «Вторым поворотным пунктом войны».
«Битва за Англию», казалось, была выиграна. Но налеты гитлеровской авиации продолжались, только теперь уже по ночам. Каждую ночь истошно выли сирены. Каждую ночь гибли люди. Превращались в руины английские города. Бирмингем, Плимут, Ливерпуль, Глазго, Манчестер и, наконец, в ночь на 15 ноября 1940 г. — Ковентри.
Бомбежка Ковентри продолжалась более 11 часов. Под развалинами были погребены 568 человек. Сотни людей были ранены. Гитлеровская пропаганда хвастливо заявляла, что «Англия — этот еврейский остров» подвергнется систематической «ковентризации».
Великобритания была на грани катастрофы. Военные и финансовые ресурсы ее были исчерпаны и было очевидно, что она не сможет противостоять Гитлеру, если не получит немедленной помощи. Вот тогда-то Уинстон Черчилль — «бывший военный моряк», как он себя называл, и послал президенту Франклину Рузвельту свой отчаянный морской призыв о помощи — SOS!
Черчилль, славившийся своим эпистолярным искусством, готовил свое письмо почти месяц и считал его одним из самых важных документов, написанных им в жизни:
«Даунинг-стрит, 10, Уайтхолл,
8 декабря 1940
Дорогой г-н Президент!
Поскольку приближается конец года, я полагаю, что Вы будете ожидать, что я изложу Вам перспективы на 1941 год. Я делаю это откровенно и уверенно, ибо мне кажется, что подавляющее число американских граждан убеждено в том, что безопасность Соединенных Штатов, так же как и судьба наших двух демократических стран и той цивилизации, которую мы отстаиваем, связана с существованием и независимостью Британского Содружества наций».
Письмо Черчилля занимало более 10 страниц. Британский премьер подробно остановился на военных операциях гитлеровской Германии, оценил шансы Гитлера на достижение его гнусных целей, откровенно обрисовал трагическое положение своей страны и закончил письмо выражением уверенности, что американский народ поддержит Англию в этот трудный для нее час: «Если, как я полагаю, Вы, г-н Президент, убеждены, что поражение нацистской и фашистской тирании в высшей степени важно для народа Соединенных Штатов и Западного полушария, то Вы расцените это письмо не как призыв о помощи, а как сообщение о минимальных мерах, которые необходимо принять для достижения общей цели».
Письмо Черчилля произвело на Рузвельта огромное впечатление. Сидя в одиночестве в своем кресле на верхней палубе, он вновь и вновь перечитывал это письмо. Вновь и вновь обдумывал стоящую перед ним проблему.
Франклин Рузвельт часто обдумывал свои действия в одиночестве. По словам видного американского государственного деятеля, политолога и историка Генри Киссинджера, одиночество президента было связано с полиомиелитом, которым Рузвельт заболел в 1921 г. Многократный президент Америки, фактически, был калекой, не имевшим возможности самостоятельно передвигаться. Но, благодаря исключительной силе воли, Рузвельт сумел преодолеть немощь и стал президентом, превратившим свою страну в лидера мирового сообщества.
Рузвельт прекрасно сознавал всю тяжесть ответственности, лежащей на его плечах. Его кажущееся равнодушие к войне в Европе было просто маской, удобной в существующей сложной ситуации. В эти дни у президента не было уже никаких сомнений, что нацистская Германия представляет реальную угрозу не только для Англии, не только для всей Европы, но и для мира в целом. И в то же время, Рузвельт понимал, как трудно убедить в этом американский народ, как трудно заставить американский народ осознать эту, нависшую над миром, угрозу.
О способности Рузвельта решать сложные проблемы пишет Генри Киссинджер: «Методы Рузвельта были сложными и изощренными: возвышенная постановка целей, хитроумная тактика, конкретное определение задач и не слишком откровенное освещение подоплеки отдельных событий. Многие из действий Рузвельта были на грани конституционности. Ни один из президентов того времени не смог бы, пользуясь методами Рузвельта, надеяться на то, что останется у власти…»
Результатом одиноких размышлений президента на верхней палубе военного корабля «Тускалуса» была абсолютно новая идея, которой Рузвельт дал название ленд-лиз.
Идея ленд-лиза заключалась в создании особой системы, позволяющей Соединенным Штатам, не вступая в войну, оказывать помощь странам, противостоящим агрессору. Юридическим инструментом, обеспечивающим эту систему, стал «Закон о займе и аренде», который давал президенту США широкие полномочия по собственному усмотрению отдавать взаймы, в аренду, продавать или поставлять на основе бартерных сделок, заключенных на любых приемлемых для него условиях, любые изделия оборонного назначения правительству любой страны, «оборону которой президент полагает жизненно важной для защиты Соединенных Штатов».
Вернувшись из плавания, загоревший и веселый Рузвельт начал наступление на изоляционистскую Америку — начал битву за ленд-лиз.
17 декабря 1940 г., за день до того, как Адольф Гитлер в Берлине подписал роковую «Директиву № 21», Франклин Рузвельт в Вашингтоне собрал свою первую пресс-конференцию по ленд-лизу.
Нет никаких сомнений, сказал президент, что Америка должна оказать помощь Англии в ее справедливой борьбе с агрессором, но вот по поводу того, как это сделать, есть различные мнения.
По мнению одних, Америке следовало бы одолжить Англии денег и продать ей необходимые военные материалы, а другие полагают, что Америка должна дать эти материалы англичанам бесплатно — в дар. Он, президент, предлагает совершенно новую идею — не продажа военных материалов и не дар, а заем!
И тут Рузвельт привел свою, ставшую исторической, притчу о «садовом шланге»: «Представьте себе, что загорелся дом моего соседа, а у меня, на расстоянии 400 — 500 футов от него есть садовый шланг. Если он сможет взять мой шланг и присоединить к своему насосу, то я смогу помочь ему потушить пожар… А потом он вернет мне шланг».
Притча о «садовом шланге», который следует дать взаймы соседу, чтобы не сгорел и твой собственный дом, была доступна для понимания «среднего американца», она помогла президенту Рузвельту добиться принятия «Билля о ленд-лизе».
Сегодня, 29 декабря 1940 г., президент дал второй бой изоляционистам. На этот раз Рузвельт обращался уже не к представителям прессы, а ко всему американскому народу. Вся Америка слушала «Беседы у камина»:
«Нам угрожает опасность, к которой необходимо подготовиться. Мы не можем избежать опасности, забравшись в кровать и натянув на голову одеяло… Если Англия не выстоит, то все мыв Америке будем жить под дулом наведенного на нас пистолета, заряженного разрывными пулями, как экономического, так и военного характера.
Мы должны производить вооружение и строить суда, приложив к этому всю энергию и все ресурсы, какие мы только сможем собрать… Мы должны стать великим арсеналом демократии!»
В «Беседах у камина» президент Соединенных Штатов Америки Франклин Делано Рузвельт готовил свой народ к грозным событиям 1941 г.!
Пока президент говорит только об Англии. Пока о России еще не было сказано ни слова. Да и кто мог в то время себе представить, что очень скоро нейтральная изоляционистская Америка вступит в эту мировую войну и станет союзницей не только демократической Англии, но и тоталитарной большевистской России?!
Вот уже больше года в Европе полыхает война. Разрушены города и села, миллионы людей потеряли кров и стали беженцами. Не счесть погибших. Следы войны на улицах Варшавы, Парижа, Лондона. Бесноватый фюрер уже строит планы нападения на Москву. А за океаном, в Америке, по-прежнему течет спокойная жизнь.
Сегодня, в этот промозглый зимний вечер, когда гитлеровское люфтваффе ведет обычную варварскую бомбардировку Лондона, благополучные американцы в своих теплых домах уютно устроились у радиоприемников — граждане Америки слушают популярную радиопередачу «Беседа у камина», которую, как всегда в субботу, ведет их президент Франклин Рузвельт. Правда, на этот раз, мирному и теплому названию радиопередачи резко противоречит ее содержание. Президент собирается говорить со своим народом о… войне.
«Америка— прежде всего!»
Война в Европе… Больше всего американцы боятся быть втянутыми в эту войну.
С 1935 г. в Соединенных Штатах действует даже специальный «Закон о нейтралитете». В первой своей редакции закон запрещал правительству и частным фирмам продавать оружие странам, находящимся в состоянии войны, не делая при этом различия между агрессором и жертвой агрессии. Так, когда фашистская Италия напала на Эфиопию, Америка отказалась продавать оружие Эфиопии.
В ноябре 1939 г. закон был смягчен. И в новой его редакции продавать оружие уже разрешалось, но при условии, что оплата осуществляется наличными, а транспортировка производится на судах покупателя, что называется — «плати и вези».
В 1940 г. идею «нейтралитета» поддерживало абсолютное большинство американцев. В движении за «невмешательство в войну», получившем название изоляционизма, участвовали видные представители финансовых и деловых кругов Америки, писатели, ученые и даже многие члены Конгресса. Одной из крупнейших изоляционистских, а фактически пронацистских, организаций, был созданный в сентябре 1940 г. комитет «Америка — прежде всего» под председательством генерала Роберта Э. Вуда. В комитет вошли: сенаторы Рейнольде, Уолш, Уиллер, Стюарт, Най и Тафт; члены палаты представителей Фиш, Гофман и Дэй; автомобильный король Генри Форд, бывший президент США Герберт Гувер и даже национальный герой Америки Чарльз Линдберг.
Полковник Линдберг прославился на весь мир в мае 1927 г., когда в одиночку на хлипком одномоторном самолете с фантастическим названием «Дух Сент-Луиса» совершил невероятный по тем временам перелет через Атлантический океан — из Нью-Йорка в Париж. Вся Америка тогда чествовала его как национального героя.
Чарльз Линдберг пользовался популярностью среди средних американцев еще и благодаря постигшей его личной трагедии. В одну из темных ночей 1932 г. неизвестные злоумышленники похитили из поместья Линдберга его двухлетнего сына. И снова «вся Америка» была со своим героем, следила за поисками очаровательного малыша и сочувствовала несчастным родителям, когда труп ребенка был найден.
В дальнейшем Линдберг провел несколько лет в нацистской Германии, стал близким другом своих немецких коллег — бывших летчиков Гесса и Геринга — и превратился по сути в глашатая нацизма. Выступая на стадионах перед тысячами американцев, Линдберг провозглашал, что Америка находится во власти еврейского заговора и что именно они — евреи — стремятся вовлечь американский народ в войну. Пламенные речи Линдберга наводили такой ужас на слушателей, что некоторые из них обращались с письмами в Белый дом к президенту Рузвельту, требуя от него пойти навстречу Гитлеру и… «заставить Англию капитулировать».
В Америке кипели страсти. Но Рузвельт, избранный недавно в третий раз президентом, в дискуссиях по поводу войны не участвовал и, как казалось, совсем не интересовался этой войной, полыхающей где-то там, за океаном. В это сложное время президент неожиданно оставил все свои дела и, захватив своего любимого черного шотландского пса Фала и нескольких не менее любимых друзей, отправился в увеселительное плавание по Карибскому морю на военном корабле «Тускалуса».
SOS!
Рузвельт наслаждался отдыхом. Он ловил рыбу, грелся под ласковым южным солнцем, по вечерам играл с сопровождавшими его друзьями в покер, смотрел свои любимые музыкальные кинофильмы.
Но, к великому сожалению президента, на седьмой день плавания, 9 декабря 1940 г., идиллии пришел конец. В это утро близ «Тускалусы» на голубую гладь Карибского моря сел американский военный гидросамолет, и специальный курьер, присланный из Вашингтона, передал Рузвельту несколько объемистых пакетов с почтой. В одном из этих пакетов оказалось письмо от Уинстона Черчилля.
Это была мольба о помощи — SOS!
Сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль стал премьер-министром всего полгода назад — 10 мая 1940 г. В тот самый день, когда Адольф Гитлер начал свое «наступление на Запад». Король Георг VI пригласил Черчилля в Букингемский дворец и назначил его премьер-министром.
Этим он, сам того не ведая, выполнил «совет», полученный англичанами еще год назад, в июле 1939 г., от заговорщиков «Черной Капеллы». Выдающемуся английскому государственному деятелю Уинстону Черчиллю было в те дни 65 лет. Черчилль был значительно старше всех основных действующих лиц происходившей в мире трагедии — Гитлера, Сталина, Рузвельта, Муссолини. Но, по общему мнению, он был тем единственным человеком, который мог повести за собой Великобританию в минуту смертельной опасности.
Уже через двое суток после назначения, 13 мая 1940 г., новый премьер выступил в парламенте с одной из самых известных своих речей:
«Я не могу предложить [Вам] ничего, кроме крови, труда, слез и пота… Вы спрашиваете, какова наша политика?
Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений.
Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа — победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь; без победы мы не выживем».
Началась «битва за Англию». Весь июль и август 1940 г. над островом шли жестокие воздушные бои. В ночь на 7 сентября 1940 г. гитлеровская люфтваффе предприняла массированную бомбардировку Лондона — самую опустошительную, которая когда-либо совершалась по отношению к гражданскому населению. В этом поистине варварском налете участвовали 625 бомбардировщиков и 648 истребителей. Город был охвачен всепожирающим пламенем. Казалось, что вторжение гитлеровцев на английские острова неминуемо.
По радио прозвучал кодовый сигнал «Кромвель» — «Вторжение!». В церквях зазвонили колокола.
Но, как оказалось, эта варварская бомбардировка не стала прелюдией к вторжению. По целому ряду причин, в первую очередь связанных с риском, Гитлер отказался от него. Операция «Морской лев» была отложена — вначале на несколько дней, а затем, 19 сентября 1940 г., окончательно. Гитлер отдал приказ прекратить дальнейшее сосредоточивание сил и средств для вторжения, а собравшиеся уже суда рассредоточить во избежание потерь от налетов британской авиации. Это знаменательное событие — отказ Гитлера от вторжения — Уинстон Черчилль назовет «Вторым поворотным пунктом войны».
«Битва за Англию», казалось, была выиграна. Но налеты гитлеровской авиации продолжались, только теперь уже по ночам. Каждую ночь истошно выли сирены. Каждую ночь гибли люди. Превращались в руины английские города. Бирмингем, Плимут, Ливерпуль, Глазго, Манчестер и, наконец, в ночь на 15 ноября 1940 г. — Ковентри.
Бомбежка Ковентри продолжалась более 11 часов. Под развалинами были погребены 568 человек. Сотни людей были ранены. Гитлеровская пропаганда хвастливо заявляла, что «Англия — этот еврейский остров» подвергнется систематической «ковентризации».
Великобритания была на грани катастрофы. Военные и финансовые ресурсы ее были исчерпаны и было очевидно, что она не сможет противостоять Гитлеру, если не получит немедленной помощи. Вот тогда-то Уинстон Черчилль — «бывший военный моряк», как он себя называл, и послал президенту Франклину Рузвельту свой отчаянный морской призыв о помощи — SOS!
Черчилль, славившийся своим эпистолярным искусством, готовил свое письмо почти месяц и считал его одним из самых важных документов, написанных им в жизни:
«Даунинг-стрит, 10, Уайтхолл,
8 декабря 1940
Дорогой г-н Президент!
Поскольку приближается конец года, я полагаю, что Вы будете ожидать, что я изложу Вам перспективы на 1941 год. Я делаю это откровенно и уверенно, ибо мне кажется, что подавляющее число американских граждан убеждено в том, что безопасность Соединенных Штатов, так же как и судьба наших двух демократических стран и той цивилизации, которую мы отстаиваем, связана с существованием и независимостью Британского Содружества наций».
Письмо Черчилля занимало более 10 страниц. Британский премьер подробно остановился на военных операциях гитлеровской Германии, оценил шансы Гитлера на достижение его гнусных целей, откровенно обрисовал трагическое положение своей страны и закончил письмо выражением уверенности, что американский народ поддержит Англию в этот трудный для нее час: «Если, как я полагаю, Вы, г-н Президент, убеждены, что поражение нацистской и фашистской тирании в высшей степени важно для народа Соединенных Штатов и Западного полушария, то Вы расцените это письмо не как призыв о помощи, а как сообщение о минимальных мерах, которые необходимо принять для достижения общей цели».
Письмо Черчилля произвело на Рузвельта огромное впечатление. Сидя в одиночестве в своем кресле на верхней палубе, он вновь и вновь перечитывал это письмо. Вновь и вновь обдумывал стоящую перед ним проблему.
Франклин Рузвельт часто обдумывал свои действия в одиночестве. По словам видного американского государственного деятеля, политолога и историка Генри Киссинджера, одиночество президента было связано с полиомиелитом, которым Рузвельт заболел в 1921 г. Многократный президент Америки, фактически, был калекой, не имевшим возможности самостоятельно передвигаться. Но, благодаря исключительной силе воли, Рузвельт сумел преодолеть немощь и стал президентом, превратившим свою страну в лидера мирового сообщества.
Рузвельт прекрасно сознавал всю тяжесть ответственности, лежащей на его плечах. Его кажущееся равнодушие к войне в Европе было просто маской, удобной в существующей сложной ситуации. В эти дни у президента не было уже никаких сомнений, что нацистская Германия представляет реальную угрозу не только для Англии, не только для всей Европы, но и для мира в целом. И в то же время, Рузвельт понимал, как трудно убедить в этом американский народ, как трудно заставить американский народ осознать эту, нависшую над миром, угрозу.
О способности Рузвельта решать сложные проблемы пишет Генри Киссинджер: «Методы Рузвельта были сложными и изощренными: возвышенная постановка целей, хитроумная тактика, конкретное определение задач и не слишком откровенное освещение подоплеки отдельных событий. Многие из действий Рузвельта были на грани конституционности. Ни один из президентов того времени не смог бы, пользуясь методами Рузвельта, надеяться на то, что останется у власти…»
Результатом одиноких размышлений президента на верхней палубе военного корабля «Тускалуса» была абсолютно новая идея, которой Рузвельт дал название ленд-лиз.
Идея ленд-лиза заключалась в создании особой системы, позволяющей Соединенным Штатам, не вступая в войну, оказывать помощь странам, противостоящим агрессору. Юридическим инструментом, обеспечивающим эту систему, стал «Закон о займе и аренде», который давал президенту США широкие полномочия по собственному усмотрению отдавать взаймы, в аренду, продавать или поставлять на основе бартерных сделок, заключенных на любых приемлемых для него условиях, любые изделия оборонного назначения правительству любой страны, «оборону которой президент полагает жизненно важной для защиты Соединенных Штатов».
Вернувшись из плавания, загоревший и веселый Рузвельт начал наступление на изоляционистскую Америку — начал битву за ленд-лиз.
17 декабря 1940 г., за день до того, как Адольф Гитлер в Берлине подписал роковую «Директиву № 21», Франклин Рузвельт в Вашингтоне собрал свою первую пресс-конференцию по ленд-лизу.
Нет никаких сомнений, сказал президент, что Америка должна оказать помощь Англии в ее справедливой борьбе с агрессором, но вот по поводу того, как это сделать, есть различные мнения.
По мнению одних, Америке следовало бы одолжить Англии денег и продать ей необходимые военные материалы, а другие полагают, что Америка должна дать эти материалы англичанам бесплатно — в дар. Он, президент, предлагает совершенно новую идею — не продажа военных материалов и не дар, а заем!
И тут Рузвельт привел свою, ставшую исторической, притчу о «садовом шланге»: «Представьте себе, что загорелся дом моего соседа, а у меня, на расстоянии 400 — 500 футов от него есть садовый шланг. Если он сможет взять мой шланг и присоединить к своему насосу, то я смогу помочь ему потушить пожар… А потом он вернет мне шланг».
Притча о «садовом шланге», который следует дать взаймы соседу, чтобы не сгорел и твой собственный дом, была доступна для понимания «среднего американца», она помогла президенту Рузвельту добиться принятия «Билля о ленд-лизе».
Сегодня, 29 декабря 1940 г., президент дал второй бой изоляционистам. На этот раз Рузвельт обращался уже не к представителям прессы, а ко всему американскому народу. Вся Америка слушала «Беседы у камина»:
«Нам угрожает опасность, к которой необходимо подготовиться. Мы не можем избежать опасности, забравшись в кровать и натянув на голову одеяло… Если Англия не выстоит, то все мыв Америке будем жить под дулом наведенного на нас пистолета, заряженного разрывными пулями, как экономического, так и военного характера.
Мы должны производить вооружение и строить суда, приложив к этому всю энергию и все ресурсы, какие мы только сможем собрать… Мы должны стать великим арсеналом демократии!»
В «Беседах у камина» президент Соединенных Штатов Америки Франклин Делано Рузвельт готовил свой народ к грозным событиям 1941 г.!
Пока президент говорит только об Англии. Пока о России еще не было сказано ни слова. Да и кто мог в то время себе представить, что очень скоро нейтральная изоляционистская Америка вступит в эту мировую войну и станет союзницей не только демократической Англии, но и тоталитарной большевистской России?!
До начала операции «Барбаросса» есть еще 172 дня. 31 декабря 1940. Швейцария
План «Барбаросса» известен в Лондоне!
В новогоднюю ночь 1941 г. решение Гитлера совершить нападение на большевистскую Россию стало известно в Лондоне. Эти сведения британская разведка получила из Швейцарии от одного из самых знаменитых шпионов Второй мировой войны Рудольфа Рёсслера. Сам Рудольф Рёсслер, переживший эту войну, шпионом себя не считал.
Он утверждал, что был всего лишь одним из участников немецкого антинацистского сопротивления и все его действия были направлены на предотвращение Мировой Катастрофы. При этом Рёсслер добавлял, что эта его, якобы шпионская, деятельность не нанесла никакого вреда Швейцарии, стране, давшей ему, эмигранту, приют.
Швейцария, оставленная Гитлером временно «нейтральной», все годы Второй мировой войны буквально кишела шпионами. В маленьких ресторанчиках Берна, Женевы, Цюриха часто можно было увидеть агентов британской интеллидженс сервис, французской сюрте, румынской сигуранцы и германского абвера, мирно поглощающих устрицы за одним столом. Именно в Берн 8 ноября 1942 г. прибудет резидент американской разведки Аллен Даллес, сотрудник Управления стратегических служб Америки (УСС) и будущий знаменитый директор ЦРУ.
В этот день шел мелкий холодный дождь, и иностранец, который вышел из вагона поезда на привокзальную площадь швейцарской столицы, вынужден был поднять воротник плаща и поглубже нахлобучить мягкую шляпу. В руках у него был маленький чемоданчик, а во внутреннем кармане плаща… банковский аккредитив на миллион долларов! Этим несколько необычным иностранцем был, конечно, Аллен Даллес. Вскоре он снял роскошные апартаменты в самом престижном древнем районе Берна и повесил на дверях медную блестящую табличку: «Аллен У. Даллес. Специальный помощник американского посланника».
В новогоднюю ночь 1941 г. решение Гитлера совершить нападение на большевистскую Россию стало известно в Лондоне. Эти сведения британская разведка получила из Швейцарии от одного из самых знаменитых шпионов Второй мировой войны Рудольфа Рёсслера. Сам Рудольф Рёсслер, переживший эту войну, шпионом себя не считал.
Он утверждал, что был всего лишь одним из участников немецкого антинацистского сопротивления и все его действия были направлены на предотвращение Мировой Катастрофы. При этом Рёсслер добавлял, что эта его, якобы шпионская, деятельность не нанесла никакого вреда Швейцарии, стране, давшей ему, эмигранту, приют.
Швейцария, оставленная Гитлером временно «нейтральной», все годы Второй мировой войны буквально кишела шпионами. В маленьких ресторанчиках Берна, Женевы, Цюриха часто можно было увидеть агентов британской интеллидженс сервис, французской сюрте, румынской сигуранцы и германского абвера, мирно поглощающих устрицы за одним столом. Именно в Берн 8 ноября 1942 г. прибудет резидент американской разведки Аллен Даллес, сотрудник Управления стратегических служб Америки (УСС) и будущий знаменитый директор ЦРУ.
В этот день шел мелкий холодный дождь, и иностранец, который вышел из вагона поезда на привокзальную площадь швейцарской столицы, вынужден был поднять воротник плаща и поглубже нахлобучить мягкую шляпу. В руках у него был маленький чемоданчик, а во внутреннем кармане плаща… банковский аккредитив на миллион долларов! Этим несколько необычным иностранцем был, конечно, Аллен Даллес. Вскоре он снял роскошные апартаменты в самом престижном древнем районе Берна и повесил на дверях медную блестящую табличку: «Аллен У. Даллес. Специальный помощник американского посланника».