Витрянский Василий Владимирович. Договорное право. Книга первая. Общие положения

   Развитие рыночного хозяйства сделало свободными меновые операции участников оборота по поводу товаров (работ и услуг). Соответственно основной принцип так называемых «хозяйственных договоров» – «никакие денежные выплаты не способны заменить реальное исполнение» – утратил в определенной мере свое значение. Это, однако, не означает, что реальное исполнение перестало вообще играть какую бы то ни было роль. Не следует забывать, что замена передачи товара, выполнения работ или оказания услуг чем-то другим все же далеко не всегда способна удовлетворить нарушенный интерес потерпевшей стороны^[606].
   По этой причине проблема реального исполнения продолжает стоять перед законодателем^[607].
   С требованием исполнения обязательства в натуре справедливо связывали, как отмечалось, недопустимость замены обусловленного действия (передачи определенной вещи, выполнения определенной работы и др.) денежным эквивалентом. Однако в этом выражается не сущность самого требования, а лишь одно из возможных его проявлений. Поэтому следует признать, что нет оснований исключать из сферы действия принципа реального исполнения денежные обязательства, которые в отличие от всех прочих даже в своем нормальном состоянии имеют предметом определенную денежную сумму. Ссудополучатель, не возвращающий в срок полученные суммы, покупатель, который своевременно не оплачивает поставленные товары, тем самым нарушают требование реального исполнения обязательств. Именно по этой причине охранительные обязательства в основном совпадают: в том и в другом случае речь может идти о возмещении убытков, использовании неустойки и других способах обеспечения исполнения обязательств. Применительно к тому и другому случаю в равной мере, хотя и в разных формах, может быть поставлен вопрос о принудительном исполнении.
   Имущественные меры понуждения в зависимости от того, приводит ли их использование к поставленной цели (исполнению обязательства в натуре) только косвенно или прямо, можно объединить в две группы. В первую входят такие меры, которые обеспечивают реальное исполнение. Угроза их применения вынуждает нарушителя договора исполнить принятое на себя обязательство в натуре. Вторую составляют меры понуждения, выражающие реальное исполнение.
   В действующем ГК среди мер, предназначенных специально для обеспечения реального исполнения, можно назвать прежде всего общее правило о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства и одностороннего изменения его условий, закрепленное в ст. 310 ГК. Соответствующее требование адресовано той стороне договора, которая выступает в роли должника. Однако эта статья, рассчитанная на все вообще обязательства, дополняется статьями гл. 29 ГК. Из них следует, что одностороннее расторжение или изменение договора в принципе недопустимо независимо от того, идет ли речь об обязательстве должника или о правах кредитора.
   К числу мер обеспечения реального исполнения относятся и те, которые имеются в виду п. 1 ст. 396 ГК. Указанный пункт презюмирует сохранение необходимости при ненадлежащем исполнении исполнить обязательство в натуре, несмотря на уплату неустойки и возмещение убытков. В отличие от этого при неисполнении действует обратная презумпция: в пользу того, что возмещение убытков и уплата неустойки за нарушение освобождают должника от исполнения обязательства в натуре (п. 2 ст. 396 ГК). Одним из примеров может служить п. 18 Порядка организации поставки и перевозки продукции (товаров) для обеспечения народного хозяйства и населения районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей. Закрепив общее требование – транспортные организации и предприятия обеспечивают своевременное и полное выделение грузоотправителям в соответствии с их заявками вагонов и универсальных контейнеров для отгрузки продукции (товаров) в указанные районы и местности, – названный Порядок определил, что по требованию грузоотправителей при непредоставлении в установленный срок перевозочных средств транспортные организации выделяют для восполнения недогруза продукцию (товары) в течение следующего месяца данного квартала. Перевозочные средства, не предоставленные в последнем месяце квартала, восполняются в первом месяце следующего квартала^[608].
   Более широкое значение имеет п. 1 ст. 511 ГК, который включил общее правило: поставщик, допустивший нарушение в отдельном периоде поставки, обязан восполнить недопоставленное количество товаров в следующем периоде (периодах) в пределах срока действия договора поставки. При этом «иное» может быть предусмотрено договором. С приведенной нормой связана ст. 521 ГК, устанавливающая, что при недопоставке или просрочке поставки неустойка взыскивается с поставщика до фактического исполнения обязательства в пределах его обязанности восполнить недопоставленное количество продукции (товаров) в последующие периоды поставки. Приведенная норма также допускает «иное» – в законе или договоре.
   Аналогичное правило действует и в другом виде того же типа договоров – розничной купле-продаже: при нарушении обязательства продавцом возмещение убытков и уплата неустойки не освобождают его от исполнения обязательства в натуре (ст. 505 ГК).
   К той же категории мер относятся способы обеспечения исполнения обязательств. Некоторые из них оказывают воздействие на имущество должника непосредственно (помимо неустойки, имеются в виду залог, задаток, удержание), а другие – косвенно, как результат регрессных требований (поручительство, банковская гарантия).
   Наконец, можно указать и на процессуальные средства, обеспечивающие реальное исполнение принятого решения. Речь идет о судебных штрафах. Процессуальное законодательство не знало длительное время института, подобного astreinte, при котором на лицо, которое должно осуществлять определенное действие в силу заключенного им обязательства, возлагается судом штраф, взыскиваемый за каждый день просрочки исполнения судебного решения о совершении определенного действия (в частности, передачи вещи).
   Аналогичные нормы имеются теперь в процессуальном законодательстве.
   Речь идет прежде всего о мерах, предусмотренных Законом «Об исполнительном производстве»^[609]. Так, ст. 85 («Ответственность за неисполнение исполнительного документа, обязывающего должника совершить определенные действия или воздержаться от их совершения») допускает вынесение постановлений о возложении на такого должника, не исполнившего решения в срок, установленный судебным приставом, штрафа в размере до 200 минимальных размеров оплаты труда с назначением ему нового срока для исполнения, при этом при последующих нарушениях должником без уважительных причин новых сроков исполнения исполнительного документа размер штрафа каждый раз удваивается. Закон дополняет эту меру указанием на то, что повторное неисполнение без уважительных причин исполнительного документа влечет привлечение гражданина или должностного лица к административной или уголовной ответственности.
   Способом обеспечения исполнения судебного решения и тем самым исполнения в натуре обязательства, являющегося предметом иска, служит предусмотренное Законом (ст. 51) наложение ареста на имущество или денежные средства, принадлежащие ответчику.
   Прямое исполнение в натуре в силу вынесенного решения осуществляется, как предусмотрено Законом (ст. 56), путем изъятия у должника соответствующих предметов.
   Вещные элементы в обязательственном праве, подобные тем, которые имелись, например, в проекте книги пятой Русского гражданского уложения, существовали, как уже отмечалось, в ГК 64. Имеются в виду ст. 217 («Последствия неисполнения обязательства передать индивидуально – определенную вещь»), предусматривавшая возможность заявления в соответствующих случаях требования об отобрании вещи у должника и передаче ее кредитору, и ст. 218 («Последствия неисполнения обязательства выполнить определенную работу») – о возможности для кредитора выполнить предусмотренную в обязательстве работу за счет должника.
   Аналогичные нормы, на что уже обращалось внимание, вошли в состав ГК. Первая, ранее находившаяся в разделе об ответственности, теперь помещена в главу об исполнении обязательств. Имеется в виду ст. 398 ГК, в силу которой при неисполнении в натуре обязательства передать индивидуально – определенную вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или возмездное пользование кредитор вправе требовать отобрания ее у должника и передачи ему на условиях, которые обусловлены связывающим их обязательством. Право кредитора требовать передачи индивидуально – определенной вещи, которая составляет предмет договора, отпадает, если эта вещь уже передана третьему лицу, имеющему на нее право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления. А.С. Комаров справедливо усматривает в этом «принцип приоритета вещно-правовых полномочий над обязательственными»^[610]. Кроме разнородности прав учитывается и еще одно обстоятельство: до передачи вещи соблюдается приоритет того, у кого обязательство возникло раньше, а если это установить нельзя, приоритетом пользуются права того, кто раньше предъявил иск.
   Приведенным материально-правовым средствам корреспондирует ст. 131 (п. 2) Арбитражного процессуального кодекса РФ, которая допускает в необходимых случаях указание в решении на право истца в случае неисполнения ответчиком решения, обязывающего его совершить определенные действия, совершить самому соответствующие действия, сохраняя право взыскать необходимые расходы с ответчика.
   Возможность требовать передачи вещи в случае, предусмотренном в ст. 398 ГК, составляет альтернативу права требовать возмещения убытков; при этом за кредитором сохраняется возможность выбора между двумя этими последствиями. Однако указанная статья отнюдь не исключила применения общей нормы – ст. 393 ГК и соответственно заявления требований о возмещении убытков. Естественно, что при этом сохраняется различие в характере убытков: в одних случаях – это убытки, причиненные неисполнением договора, а в других – ненадлежащим исполнением (убытки от несвоевременной передачи).
   Преемницей ст. 218 ГК 64 стала ст. 397 ГК^[611]. Эта последняя признает за кредитором при неисполнении должником обязательства изготовить либо передать вещь в собственность, в хозяйственное ведение, в оперативное управление или передать вещь в пользование кредитору либо выполнить для него определенную работу или оказать ему определенную услугу право исполнить обязательство самому. При этом кредитору предоставляется возможность сделать это собственными силами или поручить в разумный срок с оплатой по разумной цене третьему лицу. Материальные последствия того или другого варианта несет неисправный должник. Имеется в виду обязанность последнего, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, договора или существа обязательства, возместить кредитору понесенные этим необходимые расходы и другие убытки. Естественно, что указанная мера может быть использована только применительно к обязательствам, в которых исполнение не связано с личностью должника^[612].
   Сходная норма содержится и применительно к договору купли-продажи. Речь идет о том, что в случае, когда в разумный срок после расторжения договора покупателем из-за нарушения обязательства продавцом покупатель вынужден купить товар у кого-либо по разумной, но более дорогой цене, он вправе потребовать от продавца возмещения разницы между уплаченной и договорной ценой (п. 1 ст. 524 ГК).
   Последний по счету вариант состоит в использовании для достижения непосредственно реального исполнения определенных способов обеспечения обязательств. Речь идет именно о денежных обязательствах. Имеются в виду случаи, когда, например, при невозврате соответствующей суммы денег она взыскивается с поручителя либо банка – гаранта, либо покрывается путем продажи заложенной (удерживаемой) вещи, либо удерживается из полученного задатка.
   Надлежащее исполнение, которому, в отличие от реального исполнения, практически целиком посвящена гл. 22 ГК «Исполнение обязательства», включает в себя ряд элементов.
   1. Исполнение обязательства надлежащему лицу (ст. 312 ГК). Соответствующая норма представляет собой одну из новелл Кодекса. Ее смысл состоит в возможности возложения на должника в случае, когда иное не предусмотрено соглашением сторон или не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства, риска вручения исполнения ненадлежащему лицу. Из этого следует, что при возникновении по данному поводу спора бремя доказывания соответствующего факта (исполнение вручено самому кредитору или управомоченному им лицу) возлагается на должника. Для защиты его интересов последнему предоставляется ст. 408 ГК (ранее – ст. 228 ГК 64) право потребовать указанных в этой статье доказательств того, что исполнение действительно произведено, а при отказе кредитора выполнить соответствующее требование – задержать исполнение.
   2. Исполнение надлежащим лицом (ст. 313 ГК). Как и в ГК 64 (ст. 171), в действующем Кодексе закреплена презумпция: передача исполнения третьим лицом рассматривается как надлежащее исполнение, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа. Во всех случаях исполнения обязательства другим лицом должник продолжает занимать свое место в обязательстве. Таким образом, речь идет лишь о судьбе обязательства как такового (п. 1 ст. 313 ГК).
   Новым является возможность исполнения обязательства третьим лицом в собственном интересе последнего. При этом установлены границы такого интереса: вследствие обращения кредитором взыскания на имущество у третьего лица возникает опасность утратить право на вещь (в качестве примера указаны права аренды и залога). Соответствующая норма, которая допускает такое исполнение третьим лицом без согласия как кредитора, так и должника, носит императивный характер (п. 2 ст. 313 ГК). При этом с исполнением обязательства третье лицо автоматически занимает в нем место прежнего кредитора.
   3. Исполнение надлежащим предметом (ст. 320 и 317 ГК). Соответствующее требование означает, что предмет исполнения договора (обязательств) – им называют ту вещь, работу или услугу, которую в силу обязательства должник обязан передать, выполнить или оказать кредитору^[613], – по всем своим параметрам, количественным и качественным, должен соответствовать требованиям, которые закреплены в законе, иных правовых актах и договоре.
   В договоре может быть предусмотрено несколько предметов обязательства, из которых исполнено оно должно быть только одним. Предмет исполнения могут представлять собой либо различные виды подлежащего передаче имущества (например, фармацевтическая фабрика принимает обязательство поставить торговой фирме лекарства А или Б), либо совершение различных действий (например, в таком же договоре поставки предусмотрено исполнение путем доставки транспортом продавца или вывоза транспортом покупателя или отгрузки железнодорожным, водным, воздушным, автомобильным транспортом). Во всех подобных случаях речь идет об альтернативных обязательствах. В такого рода обязательствах право выбора может принадлежать стороне – либо должнику, либо кредитору. Сама ст. 320 ГК закрепляет право выбора за должником, если иное не вытекает из закона, другого правового акта или условий обязательства (условий договора).
   Особенность альтернативного обязательства проявляется применительно к ситуации, когда возникла при отсутствии вины как той, так и другой стороны невозможность его исполнения одним из указанных предметов (в первом примере производство лекарств типа А запрещено вследствие обнаружившейся опасности для здоровья человека, а во втором – в период поставки имели место конвенционные запрещения на транспорте). Если исполнение одним из нескольких предметов сделалось невозможным, в случаях, когда право выбора принадлежит должнику, обязательство сохраняет силу, но с единственным (оставшимся) предметом исполнения. Иное дело, если соответствующим правом наделен кредитор. Тогда альтернатива сохраняется, но уже в ином варианте. Имеется в виду, что кредитор может выбрать сохранившийся предмет обязательства либо отказаться от обязательства, взыскав причиненные убытки (если только должник не сможет доказать отсутствие своей вины, а должник – предприниматель – действие непреодолимой силы).
   От альтернативных отличаются факультативные обязательства. Смысл последних состоит в том, что они имеют только один предмет, но за должниками закреплено право его замены. Например, в договоре одной из московских фирм на поставку ей горючего предусмотрено, что речь идет о бензине марки «72», но с правом замены его бензином марки «93». Завод производит бензин марки «72» в этилированном варианте. Между тем уже после подписания договора мэром г. Москвы принято Постановление, запрещающее заправку автомашин этилированным бензином. Поскольку при таком обязательстве есть только единственный предмет, у поставщика возникает возможность выбрать один из двух вариантов: либо поставлять бензин марки «93», либо расторгнуть договор по причине невозможности исполнения обязательства. Настаивать на поставке ему бензина марки «93» в этих условиях покупатель не вправе.
   Так же как и его предшественники, ГК не упоминает факультативных обязательств. Однако это не может служить препятствием для их использования по аналогии с тем, как это сделано в отношении непоименованных договоров. По указанной причине в споре С.Н. Ландкофа, считавшего, что факультативные обязательства не могут применяться, поскольку в отличие от альтернативных они не упомянуты в законе, с О.С. Иоффе^[614], допускавшим на равных применение и альтернативных и факультативных обязательств, следует согласиться со вторым автором^[615]. Однако естественно, что при отсутствии специального урегулирования факультативных обязательств их специфика должна быть определена в конкретном договоре.
   Существуют специальные правила, которые относятся к денежным обязательствам (ст. 317 ГК). Общая на этот счет норма предусматривает, что такие обязательства должны выражаться и исполняться в рублях, а если они выражены в иностранной валюте или в условных денежных единицах, то, по крайней мере, исполнять их следует в рублях по официальному курсу. Случаи, порядок и условия расчетов в иностранной валюте или платежными документами в иностранной валюте определяются законом или в установленном им порядке (п. 2 ст. 140 ГК). В частности, можно сослаться на Законы «О валютном регулировании и валютном контроле» (ст. 9)^[616], «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» (глава IX)^[617].
   В самом ГК в развитие ст. 75 Конституции РФ, признающей денежной единицей в РФ рубль и не допускающей введения и эмиссии других валют в РФ, соответствующим вопросам посвящены ст. 140 (п. 1) и 861. Первая из них устанавливает, что рубль является законным платежным средством, обязательным к приему по нарицательной стоимости на всей территории РФ. Вторая определяет правовые основания для расчетов наличными и безналичными. Право выбора между этими двумя формами принадлежит самим гражданам. При расчетах между юридическими лицами, а также с участием граждан – предпринимателей оплата наличными деньгами может быть ограничена в установленном порядке.
   ГК выделяет очередность удовлетворения требований по денежному обязательству при недостаточности суммы платежа (ст. 319 ГК): вначале, если иное не предусмотрено соглашением, погашаются издержки по получении исполнения, затем проценты, а в оставшейся части – основная сумма долга. Редакция соответствующей статьи представляет интерес прежде всего с точки зрения правовой природы процентов. Не делая в этом смысле различия между издержками, основной суммой долга и процентами, она рассматривает, в частности, последние именно как долг, а не ответственность. То обстоятельство, что проценты являются долгом, выражается, в частности, в отсутствии связи между возможностью их взыскания и наличием оснований ответственности, а также в недопустимости их уменьшения по требованию должника^[618]. Ранее были высказаны по этому поводу и другие взгляды. Так, по мнению Б.И. Пугинского, «проценты годовых представляют собой особый вид имущественной ответственности наряду с возмещением убытков и уплатой неустойки»^[619]. Следует отметить, что Государственный Арбитраж при Совете Министров СССР в свое время занял по этому поводу прямо противоположную позицию: «Эта мера имущественного воздействия является платой за пользование чужими средствами, а не видом санкций»^[620].