Во-вторых, появление психологической концепции гражданско-правовой вины было во многом предопределено господствовавшей в советском обществе идеологией. Ее воплощение применительно к гражданско-правовой вине в работе Г.К. Матвеева можно обнаружить во многих местах. Например, автор указывает, что «психологическое объяснение понятия вины убедительно подтверждает сделанный ранее вывод о том, что вина есть понятие историческое, классовое. Каждый класс имеет свои представления о праве, нравственности, порождаемые определенными производственными отношениями. У каждого класса есть и свое собственное представление о вине как основании ответственности»[996]. Или в другом месте: «Всякое виновное действие, наносящее вред социалистическому обществу и посягающее на его правопорядок, получает у нас не только правовое, но и моральное осуждение. Правовое и моральное осуждение не противоречат, а дополняют друг друга и сочетаются. Отсюда – противоправная вина является вместе с тем и моральной виной; виновный в нарушении советского закона виновен и в нарушении правил коммунистической нравственности»[997] и т. п.
   Влиянием той же агрессивной идеологии можно объяснить и игнорирование выработанных в ходе тысячелетнего развития традиционных цивилистических конструкций. Свидетельством тому может служить следующая фраза из работы Г.К. Матвеева: «Советское социалистическое право, не знающее деления на публичное и частное, призвано к защите общественного, политического и экономического строя социализма. Любые посягательства на этот строй, угрожающие интересам социалистического общества и его граждан, вызывают отрицательную санкцию со стороны Советского государства, его органов, в частности судебных и арбитражных»[998].
   Сразу же оговоримся, что цитируемые места в работе Г.К. Матвеева ни в коем случае не продиктованы желанием упрекнуть автора либо принизить значение его исследования. Аналогичные подходы в той или мере присутствовали во многих трудах по гражданскому праву самых различных правоведов. Это было присуще (в гораздо большей степени, нежели цивилистике) и другим правовым, да и в целом гуманитарным дисциплинам.
   Мы решились осветить методологические причины появления и широкого внедрения в цивилистику чуждой ей концепции вины как психического отношения нарушителя к своему поведению и его результату, надеясь, что эта история послужит всем нам хорошим уроком и будет способствовать «избавлению от химер», очищению науки гражданского права. Ведь имеющая многовековую историю развития цивилистика, во всяком случае, заслуживает уважения и бережного к себе отношения.

Вина в современном российском гражданском праве

   В гражданско-правовых отношениях (кроме обязательств, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности) сам по себе факт нарушения должником обязательств еще не означает, что у кредитора появляется право требовать возмещения причиненных этим убытков или применения к должнику иных мер ответственности.
   Необходимым основанием ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства признается наличие вины лица, допустившего нарушение обязательства в форме умысла или неосторожности. Данное положение, как уже отмечалось, в прежние годы носило характер всеобщего обязательного условия гражданско-правовой ответственности (ст. 222 ГК 1964 г.). Однако затем сфера его применения была значительно сужена: наличие вины перестало служить необходимым основанием ответственности за нарушение обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности (п. 2 ст. 71 Основ гражданского законодательства 1991 г.). Такое отношение к наличию вины лица, допустившего нарушение обязательства, как необходимому основанию ответственности нашло отражение и в действующем ГК (ст. 401).
   Понятие вины в гражданском праве также не остается неизменным. В ГК 1964 г. отсутствовало легальное определение этого понятия, а наука и практика, как известно, использовали одноименное понятие, раскрываемое в Уголовном кодексе как психическое отношение лица к своим действиям и к их результату в форме умысла и неосторожности с той лишь разницей, что в гражданском праве форма вины является лишь основанием ответственности и поэтому не влияет на ее размер.
   В Основах 1991 г. понятие вины раскрывалось через положение о том, что должник признается невиновным, если докажет, что он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства (п. 1 ст. 71 Основ 1991 г.). Такой подход в принципе сохранен и в ГК с одним существенным уточнением: меры, которые надлежало принять лицу для надлежащего исполнения обязательства, теперь соотносятся с той степенью заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота.
   Законом или договором могут быть предусмотрены иные условия (помимо вины) ответственности. Например, при просрочке должника он несет ответственность за последствия случайно наступившей во время просрочки невозможности исполнения (ст. 405 ГК). Основанием освобождения грузоотправителя от взыскания штрафа за непредъявление груза может служить авария на его предприятии, в результате которой было прекращено производство на срок не менее трех суток (ст. 145 УЖД), в то же время железная дорога может быть освобождена от ответственности за неподачу вагонов в случае запрещения и прекращения или ограничения погрузки грузов, в том числе по причине крушений и аварий поездов (ст. 146 УЖД). Очевидно, что и в первом, и во втором случае не исключена вина соответственно грузоотправителя и железной дороги.
   Бремя доказывания отсутствия своей вины в случаях, когда наличие вины является необходимым основанием ответственности, возлагается на лицо, допустившее нарушение обязательства. Данное положение раскрывает суть принципа презумпции вины должника в гражданско-правовом обязательстве. Однако это не освобождает кредитора, предъявившего требование к должнику, если их спор рассматривается в суде, от необходимости доказать факт нарушения должником обязательства и в соответствующих случаях наличие убытков.
   Особенности ответственности лица, не исполнившего или исполнившего ненадлежащим образом обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, состоят в том, что основанием освобождения его от ответственности за допущенное нарушение обязательства может служить лишь невозможность его исполнения вследствие непреодолимой силы. Понятие «непреодолимая сила» определяется как чрезвычайные и непреодолимые при данных условиях обстоятельства. К таким обстоятельствам могут быть отнесены различные исключительные и объективно непреодолимые (в соответствующей ситуации) события и явления: наводнение, землетрясение, снежные завалы и иные подобные природные катаклизмы, военные действия, эпидемии и т. п. Напротив, не могут рассматриваться в качестве непреодолимой силы обстоятельства, не обладающие признаками исключительности и объективной непредотвратимости при данных условиях, к примеру отсутствие денежных средств для оплаты товаров при наличии дебиторской задолженности, нарушение контрагентами договорных обязательств по поставке сырья, материалов, комплектующих изделий и т. п.
   Законом или договором могут быть предусмотрены иные основания ответственности или освобождения от нее и в случае, когда допущено нарушение обязательства при осуществлении предпринимательской деятельности. Однако во всех случаях не допускается заключение заранее соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства. Такое соглашение признается ничтожной сделкой.
   С учетом изложенного участникам имущественного оборота всякий раз при заключении договоров, возлагающих на них обязательства, связанные с предпринимательской деятельностью, целесообразно предусматривать в них условия, детально регламентирующие ответственность контрагентов за неисполнение договорных обязательств, включая условия об основаниях освобождения от ответственности. В противном случае они могут столкнуться с ситуацией, когда придется нести очень жесткую ответственность, несмотря на очевидность факта отсутствия вины в неисполнении или ненадлежащем исполнении условий договора.
   Следует обратить внимание на то, что правило о единственном основании освобождения от ответственности лица, не исполнившего или ненадлежащим образом исполнившего обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, – непреодолимой силе, т. е. об ответственности этой категории должников без учета их вины, является оригинальным по сравнению не только с российской дореволюционной гражданско-правовой доктриной, но и с современным законодательством стран континентальной Европы. В нем получила логически завершенное воплощение идея освобождения должника, нарушившего обязательство, от ответственности лишь в случае абсолютной невозможности исполнить обязательство. Однако при этом необходимо учитывать ряд важных и с теоретической, и с практической точек зрения моментов. Во-первых, фраза «если докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы» означает, что в круг доказывания должником, стремящимся быть освобожденным от ответственности, входит то обстоятельство, что невозможность исполнения обязательства возникла исключительно в силу действия непреодолимой силы. Если неблагоприятные последствия, вызванные непреодолимой силой, стали возможными также по причинам, зависящим от действий должника, не проявившего ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, должник не может быть освобожден от ответственности.
   Во-вторых, к числу чрезвычайных и непредотвратимых обстоятельств Кодекс не относит отсутствие у должника денежных средств, т. е. действие непреодолимой силы не может служить основанием освобождения должника по денежному обязательству, ибо деньги всегда находятся в обращении. И если сегодня должник оказался без денег, в том числе и по причинам, связанным с действием непреодолимой силы, завтра деньги у него снова могут появиться. Освобождение же должника, скажем, не оплатившего переданные контрагентом товары, выполненные работы или оказанные услуги или не возвратившего сумму займа, от возмещения причиненных кредитору убытков в этой ситуации может привести к неосновательному обогащению должника за счет кредитора.
   В-третьих, общее правило об освобождении должника, не исполнившего или ненадлежащим образом исполнившего обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, только в случае, если надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, допускает исключения, которые могут устанавливаться законом. В самом Гражданском кодексе Российской Федерации применительно к отдельным видам договорных обязательств определены иные правила ответственности должника, не исполнившего обязательство, которые являются более снисходительными для последнего и учитывают специфику соответствующих обязательств. Например, по договору контрактации производитель сельскохозяйственной продукции, не исполнивший обязательство либо исполнивший ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (ст. 538). По договору энергоснабжения в случае, если в результате регулирования режима потребления энергии, осуществленного на основании закона или иных правовых актов, допущен перерыв в подаче энергии абоненту, энергоснабжающая организация несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств при наличии ее вины (ст. 547). Ссудодатель по договору безвозмездного пользования отвечает за недостатки вещи, которые он умышленно или по грубой неосторожности не оговорил при заключении договора (п. 1 ст. 693); ссудодатель отвечает также за вред, причиненный третьему лицу в результате использования вещи, если не докажет, что вред причинен вследствие умысла или грубой неосторожности ссудополучателя или лица, у которого эта вещь оказалась с согласия ссудодателя (ст. 697). По договору на выполнение научно – исследовательских работ, опытно – конструкторских и технологических работ исполнитель несет ответственность за нарушение обязательств, если не докажет, что такое нарушение произошло не по вине исполнителя (п. 1 ст. 777).
   Целый ряд специальных правил, исключающих действие общего правила об ответственности по предпринимательскому обязательству, предусмотрен нормами ГК, регулирующими договор перевозки. В частности, перевозчик и отправитель груза освобождаются от ответственности в случае неподачи транспортных средств либо неиспользования поданных транспортных средств, если это произошло вследствие не только непреодолимой силы, но и иных явлений стихийного характера и военных действий; прекращения или ограничения перевозки грузов в определенных направлениях; в иных случаях, предусмотренных транспортными уставами и кодексами (п. 2 ст. 794). В соответствии со ст. 795 ГК за задержку отправления транспортного средства, перевозящего пассажира, или опоздание прибытия в пункт назначения перевозчик уплачивает пассажиру штраф, если не докажет, что задержка или опоздание имели место вследствие не только непреодолимой силы, но и устранения неисправности транспортных средств, угрожающих жизни и здоровью пассажиров, или иных обстоятельств, не зависящих от перевозчика. Перевозчик несет ответственность за несохранность груза или багажа, происшедшую после принятия его к перевозке до выдачи грузополучателю, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) груза или багажа произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело (п. 1 ст. 796).
   Особые правила предусмотрены в ГК в отношении ответственности хранителя по договору хранения за утрату, недостачу или повреждение принятых на хранение вещей после того, как наступила обязанность поклажедателя взять эти вещи обратно. В этом случае хранитель отвечает лишь при наличии с его стороны умысла или грубой неосторожности. Профессиональный хранитель освобождается от ответственности за несохранность принятых на хранение вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли вследствие непреодолимой силы либо из-за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал и не должен был знать, либо в результате умысла или грубой неосторожности поклажедателя (ст. 901).
   По договору комиссии комиссионер не отвечает перед комитентом за неисполнение третьим лицом сделки, заключенной с ним за счет комитента, кроме случаев, когда комиссионер не проявил необходимой осмотрительности в выборе этого лица либо принял на себя ручательство за исполнение сделки (п. 1 ст. 993).
   В соответствии со ст. 1022 (п. 1) ГК по договору доверительного управления доверительный управляющий, не проявивший должной заботливости об интересах выгодоприобретателя или учредителя управления, возмещает выгодоприобретателю упущенную выгоду за время доверительного управления имуществом, а учредителю управления – убытки, причиненные утратой или повреждением имущества, с учетом его естественного износа, а также упущенную выгоду. Доверительный управляющий несет ответственность за причиненные убытки, если не докажет, что эти убытки произошли вследствие непреодолимой силы либо действий выгодоприобретателя или учредителя управления.
   В-четвертых, норма ГК, устанавливающая общее правило, согласно которому лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, является диспозитивной: иное может быть предусмотрено договором.
   Что может означать диспозитивность указанной нормы, содержащейся в п. 3 ст. 401 ГК? Как известно, легальное определение диспозитивной нормы дано самим ГК: «В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой» (ст. 421). Что произойдет, если стороны в предпринимательском обязательстве включат в договор условие о том, что к их отношениям не применяются положения, содержащиеся в п. 4 ст. 401 ГК или в целом во всех пунктах ст. 401? Могут ли стороны определить в договоре, что в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения обязательства должник не несет ответственности?
   Анализ текста ст. 401 ГК подсказывает, что, если действие ее норм парализовано договором путем указания в нем, что положения данной статьи не подлежат применению к договорным отношениям сторон, должник будет нести ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства абсолютно во всех ситуациях, в том числе и при невозможности исполнения обязательства вследствие непреодолимой силы либо иных обстоятельств, не зависящих от должника (случай). Иными словами, это будет означать ужесточение ответственности, доведение ее до максимального уровня. Представляется, что такой вариант не противоречит законодательству.
   На первый взгляд не будет противоречить законодательству также условие договора, освобождающее должника от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства, за исключением, конечно же, случая, когда стороны договариваются заранее об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства: п. 4 ст. 401 объявляет такого рода соглашения ничтожными. Во всяком случае, положение о том, что иное, нежели общее, правило, предусматривающее единственным основанием освобождения должника от ответственности по предпринимательскому обязательству непреодолимую силу, может быть предусмотрено договором, дает основания для подобного рассуждения.
   Представляется, однако, что в данном случае существуют некие общие пределы волеизъявлению сторон. Во-первых, это нормы – принципы, определяющие основные начала гражданского законодательства, к числу которых относится и обеспечение восстановления нарушенных прав и судебной защиты (п. 1 ст. 1 ГК). Во-вторых, право на защиту нарушенного права само является субъективным гражданским правом, и в этом смысле его осуществление подчиняется правилам, предусмотренным ст. 9 ГК, и в частности ее п. 2, согласно которому отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом (но не договором!). В-третьих, безусловным препятствием для включения в договор условия об освобождении должника от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства служит императивная норма об обязанности должника возместить кредитору убытки, причиненные нарушением обязательства (п. 1 ст. 393 ГК).
   Таким образом, стороны, заключая договор, вправе предусматривать в нем условия об уменьшении убытков, о дополнительных основаниях освобождения должника от ответственности при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства, но не о полном освобождении его от ответственности за нарушение договора.
   Кстати сказать, арбитражно-судебная практика свидетельствует о том, что при заключении договоров стороны предпочитают расширять состав форс-мажорных обстоятельств вместо формулирования дополнительных (помимо форс-мажора) оснований освобождения от ответственности. При этом не учитывается, что Кодекс содержит четкое определение непреодолимой силы: чрезвычайное и непредотвратимое при данных условиях обстоятельство – и, следовательно, не допускает расширительного толкования. Но даже в тех случаях, когда такое препятствие для расширения состава форс-мажорных обстоятельств отсутствует, к примеру если речь идет о внешнеторговом контракте, по которому применимым признано иностранное право, такой способ определения дополнительных оснований может повлечь для сторон негативные последствия. Так, проведенный М.Г. Розенбергом анализ материалов дел, рассмотренных Международным коммерческим арбитражным судом при Торгово – промышленной палате Российской Федерации (МКАС), показал, что «при формулировании условия об обстоятельствах, освобождающих от ответственности (так называемых „форс-мажорных оговорок“), нередко не учитывались последствия той или иной формулировки, что приводило к снижению или повышению имущественной ответственности соответствующей стороны контракта. Например, при включении в контракт оговорки, предусматривающей конкретный перечень обстоятельств, наступление которых освобождает от ответственности при нарушении обязательства, арбитраж принимал решения о взыскании со стороны убытков, явившихся следствием обстоятельств, находившихся вне ее контроля, если они не были предусмотрены перечнем, содержавшимся в контракте»[999]. Данный пример свидетельствует о необходимости четкого формулирования договорного условия о дополнительных (к форс-мажорным) обстоятельствах, освобождающих от ответственности, которое не оставляло бы места для иного его толкования.
   Как видим, Кодекс оперирует понятиями, характеризующими различные формы вины: «умысел», «неосторожность», «грубая неосторожность», «неосмотрительность», «не знал и не должен был знать», «обстоятельства, которые должник не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело».
   Анализ всех норм ГК, как предусматривающих общие положения об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, так и устанавливающих меры ответственности, подлежащие применению за различные нарушения конкретных видов обязательств, позволяет сделать вывод о том, что российское гражданское право исходит из наличия трех форм вины: умысла, неосторожности и грубой неосторожности.
   Умышленная вина заключается в намеренных действиях либо бездействии должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания невозможности его исполнения.
   Вина должника в форме неосторожности наличествует в тех случаях, когда должник при исполнении обязательства не проявляет ту степень заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота, и в результате с его стороны не приняты все надлежащие меры для надлежащего исполнения обязательства.
   В качестве критерия выделения такой формы вины, как грубая неосторожность, можно признать непроявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятие должником очевидных (хотя бы элементарных) мер в целях надлежащего исполнения обязательств.
   Вину в форме грубой неосторожности практически невозможно отличить от умышленной вины. Во всяком случае ни кредитор, ни суд не в состоянии определить, имел ли должник изначальное намерение не исполнить обязательство или исполнить его ненадлежащим образом либо создать невозможность его исполнения. Поэтому законодатель не случайно ни в одной из норм ГК не предусмотрел в качестве условия ответственности за нарушение обязательства вину должника исключительно в форме умысла. Если законодатель считает необходимым сузить ответственность должника за нарушение тех или иных конкретных обязательств, он устанавливает в качестве необходимого условия ответственности вину в форме умысла или грубой неосторожности. Тем самым законодатель не исключает (но никогда не выдвигает в качестве необходимого условия!) изначальное намерение должника нарушить обязательство либо создать невозможность его исполнения.