Витрянский Василий Владимирович. Договорное право. Книга первая. Общие положения

   Однако вернемся к общему правилу о солидарном характере обязательства поручителя по отношению к ответственности должника по основному обязательству. Данное обстоятельство означает, что кредитор вправе предъявить свои требования как к должнику по основному обязательству, так и к поручителю; как совместно, так и по отдельности; как полностью, так и в части долга (п. 1 ст. 323 ГК). Окончательный вид требования, решение таких процессуальных вопросов, как состав ответчиков и предмет иска к каждому из них, зависит только от кредитора, что подтверждается и судебной практикой. Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в целом ряде случаев отменял решения арбитражных судов по спорам, связанным с солидарной ответственностью поручителей, в случаях, когда суды произвольно удовлетворяли требования кредитора только за счет должника по договорам поручительства, не признанным недействительными сделками, либо только за счет поручителя, либо за счет отдельных поручителей, освобождая иных от ответственности, либо за счет поручителей, определяя доли каждого из них^[765].
   При рассмотрении вопроса о содержании обязательства, вытекающего из договора поручительства, и законности последнего важное значение имеет правильное определение круга гражданско-правовых обязательств, которые могут выступать в качестве основного обязательства, обеспечиваемого поручительством третьего лица. В принципе ГК не предусматривает каких-либо обязательств, исполнение которых не может быть обеспечено поручительством. Видимо, правильным будет вывод о том, что любое гражданско-правовое обязательство может быть обеспечено поручительством. Очевидно также, что в круг таких обязательств не входят недействительные обязательства, вытекающие, например, из ничтожных сделок. Более того, в отличие от ГК 1964 г., предусматривавшего заключение договора поручительства только по уже состоявшемуся (существовавшему к этому моменту) основному обязательству, действующим Кодексом допускается возможность заключения договора поручительства для обеспечения обязательства, которое возникнет в будущем. Нетрудно заметить, что в этом отношении нормы ГК 1994 г. перекликаются с позицией российских дореволюционных цивилистов, также полагавших, что поручительством могут обеспечиваться различного рода обязательства, в том числе будущие обязательства.
   В соответствии с действующим ГК (п. 4 ст. 367) договором поручительства может определяться срок, на который дано поручительство. Однако, в отличие от дореволюционного проекта Гражданского Уложения, срочному поручительству ныне не придается значения квалифицированного вида поручительства. Единственный юридический смысл срока, определяемого сторонами договора поручительства, заключается в том, что в этом случае иск кредитора может быть предъявлен поручителю в пределах срока, предусмотренного договором, а не установленного законом. Правда, в судебной практике отмечались попытки придать срочному поручительству некое сущностное значение. На том же заседании Научно – консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации (23 июня 1997 г.), рассматривавшем противоречия в практике арбитражных судов, возникшие при применении норм о поручительстве, в числе других рассматривалась и следующая проблема.
   Пунктом 4 ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривается, что поручительство прекращается по истечении указанного в договоре поручительства срока, на который оно дано.
   В тех случаях, когда договором поручительства устанавливается форма предъявления требования к поручителю (простое письменное требование, платежное требование на безакцептное списание средств со счета и т. д.), арбитражные суды различно подходят к определению характера действий, которые должен совершить кредитор в пределах установленного ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации пресекательного срока.
   В некоторых случаях арбитражные суды исходят из того, что в пределах установленного в договоре срока кредитор обязан обратиться к поручителю с иском.
   Согласно другой точке зрения, п. 4 ст. 367 Гражданского кодекса Российской Федерации не предусматривает обязательного предъявления иска в течение определенного договором поручительства срока. Такое требование законодательство предусматривает лишь для случаев, когда срок поручительства договором не установлен.
   Поэтому если стороны предусмотрели форму предъявления требования к поручителю и требование было предъявлено к поручителю в пределах установленного срока, кредитор вправе предъявить иск к поручителю в срок, установленный ст. 207 Гражданского кодекса Российской Федерации, т. е. до истечения срока исковой давности по основному обязательству.
   По мнению большинства членов гражданско-правовой секции Научно – консультативного совета, позиция арбитражных судов, полагающих, что срочное поручительство не прекращается по истечении срока, на который оно дано, а посему иск к поручителю может быть предъявлен кредитором в пределах общих сроков исковой давности, была признана сугубо формальной и не соответствующей действующему законодательству.
   Следует все же заметить, что само по себе допущение возможности определения сторонами договора поручительства срока, на который дано поручительство, непосредственно в договоре является фактором прогрессивным, отвечающим требованиям современного имущественного оборота. Лицу, выступающему поручителем, предоставлено право самому определить степень риска, связанного с выдачей поручительства в обеспечение обязательств должника, путем ограничения периода времени, в течение которого к нему может быть предъявлен иск кредитора. Данное положение, безусловно, стимулирует развитие такого способа обеспечения исполнения обязательств, как поручительство, что не может не признаваться фактором отрадным.
   Справедливости ради необходимо отметить, что ранее в юридической литературе советского периода высказывалось мнение о возможности указания срока, на который предоставляется поручительство, в договоре поручительства^[766]. Однако указанное доктринальное положение не было подкреплено прямым указанием закона. Напротив, к примеру, ГК 1964 г. не оставлял никаких сомнений на этот счет, поскольку включал в себя императивную норму о том, что поручительство прекращается, если кредитор в течение трех месяцев со дня наступления срока обязательства не предъявит иска к поручителю (часть вторая ст. 208). Указанная норма толковалась в судебной практике таким образом, что всякое условие договора поручительства, устанавливавшее любой срок, на который дано поручительство (в том числе и трехмесячный), признавалось противоречащим императивной норме закона, а следовательно, недействительным.
   Иллюстрацией к сказанному может служить Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, принятое в порядке надзора по спору, связанному с применением норм о поручительстве, содержащихся в ГК 1964 г. (спорные правоотношения возникли до 1 января 1995 г.). В этом Постановлении указано: «Статьей 208 Гражданского кодекса РСФСР возможность установления срока действия поручительства не была предусмотрена. Поэтому соглашение сторон по договору поручительства о его действии в течение трех месяцев со дня наступления срока исполнения обязательств по кредитному договору недействительно. Следует исходить из того, что в договоре поручительства от 6 октября 1994 г. отсутствует срок действия поручительства»^[767].
   Как уже отмечалось, расширение возможностей кредитора по удовлетворению своих требований за счет поручителя вследствие введения презумпции солидарной ответственности и увеличения законного срока на предъявление иска к поручителю потребовало введения в ГК определенных положений, обеспечивающих права и законные интересы поручителя.
   Содержащиеся в Кодексе положения, направленные на защиту прав и законных интересов поручителя, могут быть дифференцированы на три группы: во-первых, положения, предусматривающие права поручителя на возражения против требований кредитора; во-вторых, нормы, определяющие права поручителя, исполнившего обязательство, и соответственно обязанности должника и кредитора по основному обязательству; и наконец, в-третьих, положения, устанавливающие основания прекращения поручительства.
   Право поручителя представить свои возражения против требования кредитора предусмотрено ст. 364 ГК. Правда, в этом смысле возможности поручителя ограничены только теми возражениями, которые мог бы представить должник по основному обязательству. Право поручителя на указанные возражения против требования кредитора не умаляются тем обстоятельством, что сам должник признал долг по основному обязательству либо отказался от каких-либо возражений против требования кредитора. Важно подчеркнуть, что норма, содержащаяся в названной статье ГК, носит диспозитивный характер. Следовательно, при заключении договора поручительства могут быть предусмотрены дополнительные возможности поручителя по возражению против требования кредитора вплоть до включения в него определенных оснований к отказу поручителя в удовлетворении требований кредитора.
   Поручитель, исполнивший свое обязательство, т. е. понесший ответственность за должника, нарушившего обязательство, наделяется правом обратного требования к должнику. В этом случае к поручителю переходят права кредитора по основному обязательству, а также права кредитора как залогодержателя (в том числе и в отношении третьего лица, выступающего в роли залогодателя). Объем прав кредитора, которые переходят к поручителю, определяется размером удовлетворенных последним требований кредитора.
   Помимо прав требований, вытекающих из основного обязательства и обеспечивающего его залога, поручитель, исполнивший свое обязательство, получает и самостоятельные права требования, смысл которых состоит в применении поручителем к должнику мер имущественной ответственности в виде уплаты процентов на сумму, выплаченную кредитору, а также возмещения убытков, понесенных в связи с ответственностью за должника по причине нарушения последним основного обязательства (п. 1 ст. 365 ГК). Кодекс ничего не говорит о размере процентов и моменте, с которого начинается их начисление. Однако, исходя из общих правил, регламентирующих уплату процентов за пользование чужими денежными средствами (ст. 395 ГК), можно сделать вывод, что размер процентов должен определяться ставкой рефинансирования Центрального банка, а начальный момент – датой исполнения поручителем своего обязательства перед кредитором, поскольку именно с этого момента на стороне поручителя возникает право требования к должнику по денежному обязательству.
   Обеспечению защиты прав и законных интересов поручителя, исполнившего обязательство, служит норма, обязывающая кредитора вручить поручителю документы, удостоверяющие требование к должнику, и передать права, обеспечивающие это требование (п. 2 ст. 365).
   Правила о правах поручителя, исполнившего обязательство, носят диспозитивный характер и применяются, как указано в п. 3 ст. 365 ГК, «если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором поручителя с должником и не вытекает из отношений между ними». К слову сказать, последняя фраза этой нормы вызвала крайне негативную реакцию А.А. Рубанова. Он пишет: «Пункт 3 ст. 365 ГК, по существу, перечеркивает все нормы, включенные в эту статью. Он предписывает применять нормы, установленные этой статьей, „если иное… не вытекает из отношений“ между поручителем и должником. Такая запись означает, что в данном случае имеет место отказ от правового метода регулирования имущественных отношений и переход к их индивидуальному регулированию. Правовой метод регламентации общественных отношений состоит в установлении общих правил поведения, рассчитанных на неопределенное число повторяющихся ситуаций. Пункт 3 ст. 365 предписывает каждую ситуацию решать особо. При таком подходе поручитель, исполнивший обязательство, вообще не имеет никаких субъективных прав. Все зависит от того, что „вытекает“ из его отношений с должником. К тому же неизвестно, кто должен это решать и какими критериями пользоваться, чтобы установить, что из отношений „вытекает“, а что – „не вытекает“^[768].
   Уничтожающая критика! И все это по поводу хорошо известного рядового приема законодательной техники. Между прочим, только в первой части ГК можно обнаружить до полутора десятков норм, при формулировании которых использовался указанный прием законодательной техники – «если иное не вытекает»: из существа правоотношений; из особенностей субъектов правоотношений; из особенностей фиксации прав; из существа нарушенного нематериального права; из существа обязательства; из существа предложения либо обстановки, в которой оно сделано; из прежних деловых отношений сторон и т. п. (ст. 23 (п. 3); 124 (п. 2); 149 (п. 1); 150 (п. 2); 266 (п. 2); 271 (п. 1); 310, 311, 314 (п. 2), 315, 436 и некоторые другие). Не вызывают сомнения и причины, побуждающие законодателя в ряде случаев использовать этот технический прием. К их числу относятся, в частности, необходимость гибкого правового регулирования сложных правоотношений; соблюдение принципа справедливости при применении соответствующих норм к реальным отношениям имущественного оборота.
   Для подтверждения сказанного приведем пример, непосредственно относящийся к поручительству и, более того, к критикуемой А.А. Рубановым норме ГК (п. 3 ст. 365). Как уже отмечалось, в соответствии с частью второй ст. 532 ГК при оплате покупателем товаров по договору поставки товаров для государственных нужд государственный заказчик признается поручителем по этому обязательству покупателя (ст. 361—367).
   Как известно, отличительным признаком отношений, вытекающих из поставки товаров для государственных нужд на основе государственных контрактов, а также заключаемых в соответствии с ними договоров поставки товаров для государственных нужд, является удовлетворение потребностей Российской Федерации или субъектов Российской Федерации за счет средств бюджетов и внебюджетных источников финансирования (п. 1 ст. 525). Обязанность обеспечить оплату товаров возложена на государственного заказчика (ст. 526). Представим себе, что покупатель по договору поставки для государственных нужд не оплатил полученные товары в силу того, что госзаказчик не обеспечил его финансированием из бюджетных источников. Указанный госзаказчик, как поручитель, после удовлетворения требований кредитора (поставщика) обращается с иском к должнику по основному обязательству (покупателю), причем наряду с уплаченной кредитору суммой просит взыскать проценты и убытки. Совершенно очевидно, что в подобной ситуации применение правил о правах поручителя, исполнившего обязательство (п. 1 ст. 365), недопустимо. Основанием же к отказу в удовлетворении таких требований поручителя служит единственно норма, содержащаяся в п. 3 ст. 365, о неприменении в данном случае правил о правах поручителя, поскольку из отношений поручителя и должника вытекает иное.
   Таким образом, вопросы, поставленные А.А. Рубановым относительно п. 3 ст. 365 ГК, которые, по замыслу автора, видимо, являются риторическими, на самом деле, имеют четкие и определенные ответы. Предоставление суду возможности оценить отношения поручителя и должника и, установив, что существо этих отношений не позволяет удовлетворить требование поручителя к должнику, принять решение об отказе поручителю в иске нисколько не умаляет значения общих правил о правах поручителя, исполнившего обязательство, и в то же время помогает избежать принятия формальных и несправедливых судебных решений.
   Защите прав и законных интересов поручителя служит также норма, обязывающая должника, исполнившего обязательство, обеспеченное поручительством, немедленно известить об этом поручителя. При нарушении этой обязанности должником, когда поручитель вслед за должником также удовлетворит требования кредитора, поручитель получает право по своему выбору предъявить свои регрессные требования к должнику либо взыскать неосновательно полученное с кредитора. Если поручитель остановит свой выбор на первом варианте и получит уплаченную кредитору сумму с должника, последний сможет обратиться к кредитору лишь за неосновательно полученным (ст. 366 ГК).
   Пожалуй, в наибольший степени обеспечению защиты прав и законных интересов поручителя служат нормы о прекращении поручительства. ГК предусматривает пять оснований прекращения поручительства. К их числу относятся:
   – прекращение обеспеченного поручительством основного обязательства (п. 1 ст. 367);
   – изменение основного обязательства, влекущее увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия последнего (п. 1 ст. 367);
   – перевод на другое лицо долга по обеспеченному им основному обязательству, если поручитель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника (п. 2 ст. 367);
   – отказ кредитора принять надлежащее исполнение, предложенное должником или поручителем (п. 3 ст. 367);
   – истечение срока, на который дано поручительство (либо установленного законом), если в пределах этого срока кредитор не предъявил иска к поручителю (п. 4 ст. 367).
   Новые, по сравнению с ранее действовавшим законодательством (ГК 1964 г.), основания прекращения поручительства (по порядку изложения со второго по четвертое) направлены на защиту интересов поручителя и служат своеобразной компенсацией увеличения возможностей кредитора по привлечению поручителя к ответственности.
   Первое основание прекращения поручительства – прекращение основного обязательства – вытекает из акцессорного характера поручительства и не нуждается в каком-либо комментарии.
   Второе основание – изменение без согласия поручителя кредитором и должником основного обязательства, влекущее для поручителя неблагоприятные последствия, – является новым, представляющим собой, как это обычно бывает, хорошо забытое старое. Как отмечалось ранее, аналогичное основание прекращения поручительства содержалось в проекте Гражданского Уложения Российской империи (кн. V), который в 1913 г. был внесен на рассмотрение Государственной думы.
   Применение норм об указанном основании прекращения поручительства в судебной практике вызывает немало вопросов. И прежде всего: что понимать под изменением обязательства, влекущим неблагоприятные последствия для поручителя? Является ли таковым, к примеру, продление срока возврата кредита в пределах срока, на который дано поручительство? В настоящее время судебная практика не выработала каких-либо общих разъяснений по данным вопросам. Мы можем оперировать лишь примерами практики разрешения судами конкретных споров, которая на поставленные вопросы дает положительные ответы.
   Так, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в порядке надзора отменил решение одного из арбитражных судов, которым были удовлетворены исковые требования кредитора о взыскании солидарно с заемщика и поручителя задолженности по кредиту и процентам за пользование кредитом. Из материалов дела следовало, что в соответствии с кредитным договором заемщику был предоставлен кредит в сумме 530 тыс. долл. США сроком на три месяца под 30 процентов годовых. Кредитный договор был обеспечен поручительством, срок действия которого в соответствии с договором заканчивался через три месяца после окончания срока возврата кредита, предусмотренного кредитным договором. В процессе исполнения кредитного договора кредитор и заемщик без согласия поручителя продлили срок возврата кредита, но в пределах срока, на который было дано поручительство, и без изменения размера подлежащих уплате процентов. Арбитражный суд, принимая решение о солидарном взыскании суммы задолженности по кредитному договору с заемщика и поручителя по иску, предъявленному кредитором до истечения срока действия поручительства, исходил из того, что изменение кредитного договора, произведенное кредитором и заемщиком, не повлекло для поручителя неблагоприятных последствий. Президиум Высшего Арбитражного Суда, отменяя данное решение, указал, что изменение кредитного договора в части отсрочки возврата кредита (пусть даже и в пределах срока действия поручительства) повлекло увеличение объема ответственности поручителя, так как период пользования кредитом изменился в сторону увеличения, курс доллара США за это время поднялся, в результате чего при переводе суммы задолженности в долларах в эквивалентную сумму в рублях эта задолженность увеличилась. Кроме того, продление срока возврата кредита в пределах срока, на который было дано поручительство, не означает согласия поручителя на такое изменение основного обязательства. Учитывая изложенное, поручительство было признано прекращенным, а требование кредитора к поручителю – подлежащим отклонению^[769].
   Важно подчеркнуть, что изменение основного обязательства, влекущее неблагоприятные последствия для поручителя, без согласия последнего рассматривается Кодексом именно в качестве основания прекращения поручительства. В подобных ситуациях нельзя, считая произведенное изменение обязательства недействительным, привлекать поручителя к ответственности, исходя из ответственности должника в том виде, какой она имела до изменения обязательства, как это иногда имеет место на практике.
   Особый интерес вызывает такое основание прекращения поручительства, как отказ кредитора принять надлежащее исполнение обязательства, предложенное должником или поручителем. Дело в том, что в содержание обязательства поручителя не входит исполнение обязательства за должника. Нам уже приходилось отмечать, что обязанность поручителя состоит в том, чтобы нести ответственность за должника. Видимо, норму, содержащуюся в п. 3 ст. 367 ГК, определяющую указанное основание прекращения поручительства, следует одновременно рассматривать как законоположение, предоставляющее поручителю право исполнить обеспеченное им обязательство за должника (но не устанавливающее обязанность!). Необходимо также признать, что этому праву поручителя должна противостоять обязанность кредитора принять от поручителя исполнение, предложенное последним за должника. Представляется, что такой подход имеет большие практические перспективы, в особенности когда речь идет о денежном обязательстве, обеспеченном поручительством. В этом случае по истечении срока исполнения денежного обязательства должником поручитель во избежание уплаты кредитору дополнительных сумм, вызываемых увеличением просрочки исполнения обязательства (проценты, убытки), получает возможность своевременно рассчитаться с кредитором за должника.
   Непредъявление кредитором иска в течение срока действия поручительства также является основанием его прекращения. Указанный срок определяется в договоре поручительства. Если же договором такой срок не предусмотрен, он считается равным одному году со дня наступления срока исполнения должником основного обязательства, обеспеченного поручительством. В случаях, когда поручительством обеспечено бессрочное обязательство либо обязательство, срок исполнения которого определен моментом востребования, срок действия поручительства – два года со дня заключения договора поручительства (п. 4 ст. 367 ГК).
   Необходимо подчеркнуть, что срок действия поручительства, предусмотренный договором либо определяемый по правилам, установленным п. 4 ст. 367 ГК, несмотря на то, что законодатель связывает последствия его истечения с фактом предъявления (или непредъявления) кредитором иска к поручителю, не является сроком исковой давности. Как известно, исковой давностью признается срок защиты права по иску лица, право которого нарушено (ст. 195 ГК). Основные различия между сроком действия поручительства и сроком исковой давности заключаются в следующем.
   Во-первых, по своей правовой природе срок поручительства не является сроком для защиты нарушенного права. Это срок существования самого акцессорного обязательства – поручительства. Поэтому только в пределах этого срока, пока действует поручительство, кредитор вправе потребовать от поручителя исполнения его обязанности, т. е. нести ответственность за должника.