Влодавец Леонид. Большой шухер (Black Box - 2)

   Справа вывернула "девятка", та самая, с затемненными стеклами и номером из соседней области. Охранник, приметивший ее в первый раз, и теперь обратил на нее внимание. Она ушла было вперед, но потом остановилась у тротуара и оказалась сзади. Через пару минут она снова оказалась метрах в пятидесяти от "Шевроле".
   - Борис Андреевич, - доложил хранитель коробки, - эта "девятка" второй раз появляется. Первый раз у ресторана проезжала, теперь здесь за нами тянется.
   - Думаешь, "хвост"? - довольно благодушно произнес Ворон.
   - Всяко может быть.
   - Приглядывай за коробкой, - Ворон глянул в зеркало заднего вида. "Девятка" как раз в это время повернула влево и исчезла из поля зрения.
   - Нет, это не за нами. Номер не заметил?
   - 45-79. А по буквам нездешняя.
   Не превышая скорости, доехали до окраины. Мелькнула белая надпись на синем указателе: "Аэропорт - 10 км".
   - Прибавь-ка, - неожиданно велел шоферу Ворон. - По-моему, действительно кто-то прицепился.
   Знакомая "девятка" промелькнула среди машин, вывернувших на Московское шоссе со Свято-Никольской улицы.
   Ворон вытащил рацию, служившую для связи с машиной сопровождения:
   - Витя, пропусти нас вперед и отожми от нас 45-79, которая вышла из второго ряда. Видишь?
   - Сделаем, проходите.
   - Васек, поддай, обходи Витю.
   Малиновая "девятка", прикрывавшая "Шевроле" спереди, сбавила скорость и пропустила джип с патроном вперед. Васек, наоборот, надавил на акселератор, стрелка махнула к восьмидесяти.
   - Борис Андреевич, - забеспокоился хранитель коробки, - отрываемся от сопровождения. Зря.
   - Помолчи.
   - До поворота на аэропорт полтора километра, - доложил Васек. - А там всего ничего.
   "Шевроле-Блейзер" уже на скорости девяносто километров в час подлетел к повороту, на пустынную, обсаженную ровными высокими елками дорогу, ведущую к аэропорту.
   Обе "девятки" отстали на километр и к повороту явно не торопились.
   - Блин, - уже недовольный тем, что оторвался от охраны, проворчал Ворон, заставь дурака Богу молиться - он и лоб расшибет... Витя! Ты где, япона мать?
   - Поцеловались с этим чайником, - отозвалась рация. - Фару об наш бампер разбил, козел! И прямо перед гаишником, сука...
   - Платите на фиг, сколько попросят, и догоняйте! Не выступайте на ментов! - раздосадовано бросил Ворон.
   - Да вы не волнуйтесь, - успокаивающе сказал Васек, немного сбавив газ, это не "хвост" был, раз тюкнулся. Все нормально, доедем...
   Но тут откуда-то справа, всего в пятидесяти метрах от "Блейзера", на дорогу вывернулся грязный самосвал "ЗИЛ-130". И встал наискось, перекрыв шоссе.
   - Тормози! - заорал Ворон, в ужасе глядя на стремительно приближающийся кузов, облепленный закаменевшим цементом. Васек нажал тормоз до отказа, одновременно крутанул баранку влево, и джип вскользь, правым крылом ударился о кузов самосвала. "Шевроле" закрутило по мокрому асфальту, он задом влетел в левый кювет, перевернулся и крепко лег на крышу, приняв весь удар в район лобового стекла.
   Оглушенный, но не Потерявший сознания, Ворон дотянулся до ручки дверцы, сумел ее отворить и выкатиться наружу. Следом за ним с пистолетом в одной руке и с "президентом" в другой выскочил хранитель коробки. Шофер Васек и еще один охранник, сидевший на переднем сиденье, крепко порезанные, копошились, пытаясь выбраться.
   Прежде чем Ворон успел оклематься, из-за елок выскочили два человека в камуфляжках и зеленых вязаных масках, почти начисто скрывавших лица. Парень, державший чемоданчик с коробкой, не успел поднять пистолет - негромко стукнула короткая очередь из автомата с глушителем, и пара пуль почти одновременно ударила охраннику в голову. Он без крика ткнулся лицом в траву.
   Ворон лихорадочно сунул руку за борт пиджака, туда, где лежал "ПСМ", но один из налетевших нажал на спуск бесствольного устройства "удар", и струя парализанта, плеснувшая Ворону в лицо, надолго погасила его сознание...
   Еще две короткие очереди сквозь стекла кабины - и те, кто мучился, пытаясь выбраться оттуда, успокоились навсегда.
   С просеки, откуда выкатился самосвал, проворно вывернула белая "скорая" "рафик" с красными крестами и замазанными окнами. Задняя дверца распахнулась, оттуда выпрыгнули двое в белых халатах и выволокли третьего, явно не способного идти самостоятельно, одетого в грязную, промасленную куртку и серую кепку. Сидевший в кабине самосвала водитель в черных перчатках, смотревшихся даже для дождливого лета немного не по сезону, открыл левую дверцу и помог людям в белых халатах втащить невменяемого в кабину и усадить за руль. В это время те двое, что расстреляли охрану Ворона, впихнули труп бывшего хранителя коробки в "Шевроле". Затем они подхватили под руки и за ноги парализованного Гнездилова и бросили на носилки в салон "скорой". От самосвала уже бежали трое остальных. Бывший водитель самосвала, отойдя за капот "ЗИЛа", подождал, пока "скорая" объедет грузовик, а затем навел на окно перевернутого "Шевроле-Блейзера" короткую металлическую трубу - одноразовый огнемет "шмель". Хлопок! Снаряд с горючей смесью точно влетел в боковое стекло. Вихрь пламени охватил джип изнутри, начисто сжирая трупы, затем еще рванули баки, добавив огоньку... Чадный серо-черный дым заклубился, стелясь над дорогой.
   А "скорая" уже неслась к аэропорту, голося сиреной и сверкая мигалкой. Круто повернув налево, она промчалась мимо главного весьма облезлого серого двухэтажного здания постройки 50-х годов и, не сбавляя скорости, влетела в боковые ворота. Охранники в аэрофлотовских фуражках и зеленом камуфляже шарахнулись от брызг, плеснувших из лужи, но останавливать "рафик" не стали. Им только что позвонили и приказали пропустить.
   Машина покатила в дальний угол аэродрома, где стоял серо-голубой двухмоторный "Ан-26". Развернувшись задней дверью к самолетной аппарели, "рафик" остановился. Дверь распахнулась, из нее выпрыгнули несколько человек в белых халатах, они выдвинули носилки, на которых лежало тело с наглухо забинтованной головой. Кто-то из медиков держал капельницу, остальные тащили носилки.
   Охранники в серых камуфляжках, стоявшие у самолета с автоматами в положении "на ремень", проводили взглядом представителей самой гуманной профессии. Они даже не обратили внимание на то, что у большей части медиков из-под халатов проглядывали зеленые камуфляжные штаны и десантные ботинки.
   "Рафик" с красным крестом, погасив мигалку, неторопливо отъехал от самолета, который уже начал поднимать аппарель. В кабине "скорой" остались два человека в белых халатах. Машина покатила не к тем воротам, через которые проехала на летное поле, а в другую сторону, к приземистому зданию медсанчасти, где парковались санитарные автомобили аэропорта. Там, среди нескольких однотипных "рафиков", "скорая" остановилась. Те двое, что на ней приехали, вышли из машины уже без халатов, в черных джинсовых костюмах, кроссовках и с двумя большими хозяйственными сумками. Они вошли в здание медсанчасти, прошли через проходную на крылечко, выводящее за ограду аэродрома, и сели в зеленую "шестерку", погрузив в нее сумки. "Шестерка" покатила по неасфальтированной гравийной дорожке, ведущей в деревушку, расположенную в километре от аэродрома. А оттуда, из деревушки, по такой же дорожке добрались до выезда на Московское шоссе. Как раз в это время "Ан-26" уже занял отведенный ему эшелон по высоте и взял курс на Москву.
   Врачи, присев возле носилок, обсуждали состояние пациента.
   - Не сдох он у вас? Не перестарались?
   - Нормально. Долетит, раньше смерти не помрет.
   - Когда очухается?
   - Минут через пять-десять. Тогда введем через капельницу снотворное.
   - Сколько проспит?
   - До Москвы хватит с гарантией. Часа два - два с половиной.
   - До Москвы три часа лета. Более сильную дозу нельзя?
   - Лучше не надо, если он живым нужен. После парализанта может не выдержать.
   - А если он концерт в людном месте устроит?
   - Тогда придется применить "чердачный вариант".
   - Это что такое?
   - А это когда быстро и крепко бьют по "чердаку". Так, как мы сегодня сработали. Надо думать, что господин Соловьев будет нами доволен...
   Часть вторая. ТРИ ПЛЮС ОДИН
   Прогулка Агафона
   О том, что стряслось на дороге к аэропорту, Сэнсей узнал нескоро. Он решил поспать до полудня и был убежден, что Ворон его не побеспокоит. А потому перед тем, как забраться в койку, строго-настрого приказал своему заму по охране оптовой базы, детинушке Феде, оставшемуся за главного, всех, кто будет звонить, посылать на хрен.
   Федя был человек очень исполнительный. Получив такое распоряжение, он просто-напросто отключил кабинет своего начальника от мини-АТС оптовой базы. Машинами с легальным и нелегальным товаром, которым положено было грузиться и разгружаться на базе, должны были заниматься другие, а распределять охранников на сопровождение мог и сам Федя, без консультаций. Собственно, никаких вопросов, которые Федя не смог бы решить сам, на базе не было. За исключением, конечно, тех, в которые его не посвящали. А поруководить Федя был не против. Ему это дело даже нравилось.
   Естественно, что шухер, поднявшийся после того, как малиновая "девятка" сопровождения привезла ужасную новость, был немалый. Весть о том, что хозяйский джип сожжен до такой степени, что не поймешь, чьи головешки остались внутри, довольно быстро облетела всю систему Ворона. Бригадиры были в тупике: на Ворона замыкалось так много, что полное представление о масштабах деятельности всей конторы в целом имел только он сам. Руководители разных заведений, оседлав автотранспорт, заездили, забегали друг к другу, пытаясь выяснить, у кого же это могла подняться рука, надо ли кого-то за это мочить, нужно ли срочно удирать из области или, может, вообще из России.
   Но никто ничего не знал даже в "главном штабе" Ворона, прятавшемся под вывеской "АО "Альгамбра". Тамошний президент, Вячеслав Маряхин, был фигурой номинальной, которому надлежало ставить на все подписи и в случае необходимости нести ответственность за финансовые нарушения. Сам Ворон, то есть господин Гнездилов, был по штатному расписанию всего лишь консультантом при совете директоров и никакой ответственности ни за что не нес. Маряхина, конечно, никто из серьезных людей в расчет не принимал, все ему цену знали. Но и фактический первый зам Ворона, господин Альберт Заборский, более известный как Забор, тоже ни фига не сек. Он даже не знал, с чего вдруг Ворон оказался в районе аэропорта. Когда экипаж малиновой "девятки" доложил, что после посещения оптовой базы дружественного АО "Белая куропатка" Ворон внезапно заказал билеты на московский самолет, прошел слух, что все дело именно в этом. Некоторые граждане поспешили сделать вывод, что Ворон рассорился с Сэнсеем.
   Это мнение внесло серьезнейший раскол в стройные ряды группировок, объединенных в контору. Одни требовали еще теснее сплотиться вокруг "Альгамбры" и Забора как верного ученика и продолжателя дела покойного Ворона. Конечно, эти горячие головы требовали тут же разобраться с Сэнсеем, утверждая, что он такой же беспределыцик, как его предшественник Фрол, спаливший, как утверждала уголовная молва, вблизи своей оптовой базы аж целых четыре джипа, в одном из которых находился великий и мудрый Степа, он же Тихонов Эдуард Сергеевич. Поминали и то, как Курбаши пожег в автомобилях, предварительно заманив в засаду, всю сильнейшую некогда в области бригаду Вовы Черного. Это были только самые громкие пакости, учиненные областной братве со стороны "Куропатки". Количество мелких обид было куда больше.
   Обиженных в разные эпохи, начиная со времен Курбаши, набралось немало. Но большинства они не составляли. И уж тем более среди тех, кто в той или иной степени пострадал от Курбаши или Фрола (Сэнсей за четыре месяца своего правления почти никому не досадил), далеко не каждый был готов морально - а главное, физически - на конфронтацию с грозными бойцами оптовой базы. Пожалуй, даже наоборот. Те, кто уже нарывался всерьез на курбашистов или фроловцев, особо не стремились "отмщать неразумным хазарам", при том, что хорошо знали, насколько Сэнсей в качестве командира уступает и Курбаши, и Фролу. Бойцы-то, несмотря на кое-какие потери, оставались те же. И молодежь типа "барсиков" подрастала...
   Но, кроме "обиженных", были и те, кто возлагал на "Куропатку" самые радужные надежды. Ворон замучил, он символизировал несвободу. Им давно хотелось попробовать силы в самостоятельной жизни, а Ворон зажал их слишком туго. Забор в качестве преемника был им на фиг не нужен: слишком хорошо знал финансовое положение подопечных. А Сэнсей, который петрил в финансах значительно хуже, чем в боевой подготовке, был как раз таким патроном, от которого можно было ждать послаблений.
   Наконец, возникла группа товарищей, кому очень захотелось подсуетиться и предложить Сэнсею свои услуги в качестве экономического советника. Прежде всего по тому вопросу, какие суммы брать с коллег за моральную и огневую поддержку. Разумеется, многим из них уже грезилось, что малограмотный Сэнсей с радостью уступает новым союзникам контроль над финансами ради того, чтобы сосредоточиться на чисто силовых проблемах. И конечно, среди тех, кто об этом мечтал, имелись и такие, кто надеялся со временем поставить под контроль и те сорок стволов, которые обеспечивали куропаткинцам их непререкаемый авторитет.
   Вместе с тем наибольшее число пребывало в нерешительности, страхе и даже панике. Что будет? Что делать? С чего начать? В течение нескольких часов, прошедших с момента получения катастрофической вести, не один десяток банковских счетов опустел, не одна сотня "лимонов" обналичилась и преобразовалась в баксы.
   Еще хуже почуяли себя группы, которые не входили в систему конторы Ворона. Для этих ребят, которым были выделены "резервации" на основе джентльменских соглашений с Вороном, перспектива смены руководства была как серпом по шее и молотом по макушке. Призрак передела и конфискации "территорий", "перебора людишек" с возможным замачиванием отдельных субъектов напугал даже вполне суверенную Лавровку. Филя Рыжий лично прибыл с соболезнованиями в "Альгамбру" и отстегнул на похороны жертв злодейского покушения двадцать "лимонов". При этом он с неожиданной подобострастностью взялся доказывать Забору, что Лавровка готова отдать голову на отсечение, дабы убедить его в своей полной непричастности к вредительскому теракту.
   Но самое смешное, что никто - ни жаждущие "разобраться", ни колеблющиеся, ни мечтающие попасть под крыло Сэнсея - не рискнул в течение первых часов после сожжения "Шевроле-Блейзера" мчаться в "Куропатку". Правда, кое-кто пытался дозвониться, но нарывался только на Федю, которому, конечно, серьезной информации не сообщали.
   Поэтому сладкий сон у Сэнсея никто не нарушил. И Сэнсей проснулся не потому, что его разбудили, а просто потому, что выспался.
   Он умылся, побрился и вернулся в кабинет. Потом включил телефон и вызвал Федю.
   - Ну, как поруководил?
   - Все в норме, - бодро прогудел великан. - Дела идут, контора пишет, а касса деньги выдает.
   - Север прошел? - спросил Сэнсей.
   - Без проблем. Три трейлера. Оплатили в "зеленых" по таксе. "Нал" доставили до копья.
   - Лутохино?
   - То же самое. Чермой загрузил две фуры на полную завязку. Никаких претензий. По накладным был вопрос, но разобрались.
   - У кого был вопрос?
   - На Московской трассе, 608-й километр. Сказал, что в следующий раз меньше двухсот не возьмет. Очень топорно, говорит, оформлены. И кузов позванивает, непохоже, говорит, что сливочное масло везете.
   - Ладно, найдем как-нибудь настоящие. А насчет звона, накинешь сумму Чермою, чтобы не грузил так фигово. В конце концов, наглеть можно долго, но не без конца.
   - Само собой. Я лично так и сказал, что пусть гонит компенсацию. Чермой сказал, что он человек маленький, спрашивайте, мол, деньги с контрагента, а не с экспедитора. Предложил в счет компенсации недодать Юга.
   - Юг пойдет ночью, груз еще не у нас. А порядок есть порядок. Мне надо платить сразу и "налом", а не воздухом. Конечно, денег у него, может, и мало, но все равно его ошибка. Я к ним не поеду компенсацию выбивать. Все или еще что-то есть?
   - Телефон звонил раз двадцать. Тебя искали.
   - А ты?
   - Вежливо посылал на хрен, как ты велел. Справлялся, что передать, но им, конечно, со мной разговаривать не хотелось...
   Федин доклад перебил телефонный звонок. Звонили с проходной:
   - Элина Михайловна приехала. Пропустить или послать?
   - Ладно, пусть хозяюшка зайдет, - разрешил Сэнсей. - Может, чего путевое скажет. Давай, Федор, топай отсюда. Службу неси, командуй, но не увлекайся, понял?
   - Моя постарается, насяльник! - Федя скорчил рожу, изобразив из себя китайца, и удалился.
   Через пять минут в кабинет вошла грустная дама среднего возраста, президент и генеральный директор АО "Белая куропатка" Элина Михайловна Портновская.
   - Здравствуйте, Алеша, - произнесла она так, словно бы три дня мучилась бессонницей, торопилась на эту встречу. - Вы уже в курсе событий?
   - Смотря каких... - пробормотал Сэнсей. - Если вы про порошок "Tide", то он вчера пришел, уже разгружен, никуда не пропадал. "КамАЗ" задержался из-за поломки в Ярославле. И вообще это уже не по моей епархии. Я отвечаю за сопровождение.
   - Я не об этом. Что случилось с господином Гнездиловым?
   - В смысле, отчего он в Москву поехал? Понятия не имею. Позвоните в "Альгамбру", там объяснят, если найдут нужным.
   - Вы меня за дурочку считаете? - возмутилась Портновская. - Весь город уже говорит о его убийстве.
   Сэнсей ошарашенно выпучил глаза. Чего-чего, а такого он не ждал.
   - Вы это серьезно? - более глупого вопроса он придумать не сумел.
   - Серьезней некуда. Мне уже десять человек звонили, в том числе Маряхин и Заборский из "Альгамбры". А что я им могла ответить? Посоветовала позвонить вам.
   - У меня был отключен телефон. Я лег спать почти в семь утра. И вообще плохо себя чувствовал, наверно, простудился.
   - Но перед этим вы беседовали с Борисом Андреевичем?
   - Беседовал. Он приехал ни свет ни заря, и из-за него я лег спать еще на час позже.
   - И о чем, извините, вы беседовали в такую рань?
   - О сугубо мужских проблемах, - произнес Сэнсей с легким раздражением. По-моему, Элина Михайловна, после того, как ваш супруг почил в бозе, то бишь в СИЗО, еще господин Фролов объяснял вам пределы вашей компетентности в наших делах.
   - Тем не менее, я очень волнуюсь за свою безопасность.
   - Вот это вопрос конкретно в мой адрес, - улыбнулся Сэнсей. - Беречь вас моя служебная обязанность. Но вы уж, будьте добры, посвятите меня в суть проблемы.
   - Сегодня, около восьми утра, на дороге у аэропорта произошла катастрофа. Самосвал с пьяным водителем налетел на джип Гнездилова. Там, в джипе, все выгорело, одни головешки. Но, как я поняла, в версию ДТП даже гаишники не верят. Слишком сильный пожар.
   - Он же здесь был на двух машинах, - заметил Сэнсей. - С ним еще была "девятка" сопровождения. Что ж они варежку разевали?
   - Не имею понятия. Важно другое: по-моему, у многих создалось впечатление, что "Куропатка" имеет к этому ужасу какое-то отношение.
   - Вы - президент, вам виднее, - иронически произнес Сэнсей. - И зачем же, Элина Михайловна, вы занялись терроризмом?
   - Неужели вам до шуток? - возмутилась Портновская.
   - Никак нет. Это вы шутить изволите. Если же вы всерьез думаете, что все это я устроил, то вам, извиняюсь, надо к психиатру заглянуть.
   - Пока я сюда ехала, то вся дрожала от страха. Ведь за Гнездилова будут мстить, это несомненно. А у меня дети...
   - Они сейчас в Римини, если я не ошибаюсь. Я вам туда трех человек выделил. Ну а здесь, если пожелаете, могу еще двух выделить и четырех собак. По-моему, вполне достаточно. А вообще-то, могу заметить, конкретной угрозы пока нет.
   - В том-то и дело. Вам надо объясниться с Заборским.
   - Как вы себе это представляете, Элина Михайловна? Чтобы я поехал в "Альгамбру" и сказал Забору: "Извини, братан, если кто и замочил Ворона, так это не я!" Тем более что его, может, не убивали. Пока ведь нет заключения о том, что его джип взорвали или из гранатомета сожгли? Нет. А налететь на самосвал при кошмарно возросшем уровне пьянства нынче не проблема. С каждым может случиться.
   - Вы можете мне сказать вполне серьезно и конкретно: вы или не вы?
   - Могу. Не я. Однозначно!
   - Что вы мне можете посоветовать?
   - Вести себя, будто ничего не случилось. Если вы начнете суетиться, поедете в Москву за израильской визой на ПМЖ, опубликуете в прессе опровержение слухов о вашей причастности к смерти господина Гнездилова, то можете считать, что все будут уверены: да, это сделала Портновская. И поменьше ездите сюда. Вызывайте к себе заведующего или начальника охраны. Вы же хозяйка, а не поломойка в конце концов. Ну, приехала разок, для контроля, навела порядок... Уволила того, штрафанула этого. Потом месяца два можно не заезжать. Иначе народ может неправильно понять.
   - Ой, слушайте, - поджала губы Портновская, - неужели кто-то из серьезных людей еще не знает, где у нас хвост и где собака? И кто кем вертит, я вами или вы мной?
   - Тогда отчего вы так волнуетесь? - хмыкнул Сэнсей. - Направляйте всех желающих уточнить позиции ко мне. Вас никто не тронет, не страдайте манией преследования. Поезжайте в свой офис, спокойно торгуйте, все будет нормально. Людей с собачками можете получить у Феди.
   Портновская глубоко вздохнула и вышла из кабинета.
   Сэнсей все воспринял вовсе не иронически, хоть он и не показывал виду, у него мороз прошел по коже. Надежда, что Ворон стал жертвой автокатастрофы, была эфемерной. Господину Гнездилову навели решку, он не сомневался в этом. И был почти убежден, что это дело каким-то боком связано с жестяной коробкой. Наконец, о том, что подозрения непременно лягут на него, Сэнсея, тоже отчетливо догадывался.
   Хотел спокойно поспать, а в результате заставил кое-кого подумать, будто дошел до такой дури, что лично руководил засадой на Ворона (впрочем, если она была). Поди измени это мнение, если до сих пор никто не верит, что Степу и его джипы пожгли какие-то залетные террористы, а вовсе не Фрол с товарищами. Фрола, конечно, хрен достанешь, хотя Сэнсей и сам с удовольствием задал бы ему несколько вопросов. Например, о том, с чего это он так скурвился прошлой весной. То, что Фрол и вся команда при налете на Степины джипы мирно сидели в офисе и ни на кого не нападали, конечно, не снимало с него подозрений. Тем более что он спустя несколько недель сам привел в "Куропатку" чужаков, устроил пальбу и похитил московских гостей.
   Но теперь Фрола не было, и Сэнсею надо было отвечать на все вопросы самому. Если бы речь шла о каких-либо местных толковищах, то проблемы были бы куда меньше. Но Ворон был завязан с Москвой, Москве была нужна коробка, и если Ворона сожгли, а коробку взяли, то так просто от первопрестольной не отбрешешься. Москва могла, не забивая каких-либо "стрелок", попросту прислать сюда спецгруппу на совершенно официальных основаниях. И ликвидировать бандформирование, повязав в пучки всех, кто сумеет при этом уцелеть. Сэнсей, конечно, не рассчитывал попасть в число последних. Больше того, надеялся, что этого не произойдет. Потому что в противном случае общий объем неприятностей лично для него возрастал неимоверно.
   Но паниковать было рано. Прежде всего, как некогда говорил покойный Курбаши, чтобы правильно действовать, надо иметь Достоверную информацию. А чтобы иметь информацию, надо ее найти и получить. Раз так, то надо за этой информацией посылать толковых людей. В первую голову, конечно, надо ехать к своему Давнему, еще с курбашистских времен, "источнику". С ним был на контакте Курбаши, с ним держал связь Фрол, по наследству принял его и Сэнсей. До сих пор сбоев в работе этого информатора не наблюдалось. Правда, пожалуй, сегодня он должен был сам вызвать Сэнсея на связь. Если действительно эта самая история с автокатастрофой воспринимается в правоохранительных кругах как убийство, а Сэнсея включили в круг подозреваемых, то надо поскорее об этом сообщить. Может, он уже и пытался назначить свидание, но не дозвонился?! Вот так всегда: разок позволил себе расслабиться - и тут же масса проблем.
   Ну, с этим "источником", конечно, еще не поздно все уконтрапупить, но нужны дополнительные сведения, для полного счастья. Эти сведения может привезти Агафон. Конечно, он тоже дрыхнет, пора и ему пробудиться. Надо для верности и Гребешка подключить, но уж больно они с Лузой нашумели вчера в городе. Нечего им там лишний раз светиться. Если бы у Сергачевой остались одни трупы и тетка-домработница их в лицо не видела, то можно было бы рискнуть. Но имелось минимум три живых свидетеля, если даже исключить хозяйку квартиры, находящуюся в реанимации: домработница Макаровна и те двое уцелевших лавровских. Особенно опасна, конечно, потому что довольно долго и с небольшого расстояния рассматривала и Гребешка, и Лузу. А у баб, как известно, вообще память на лица. Лавровские вряд ли сумели как следует разглядеть своих оппонентов, потому что по ходу перестрелки ни в одного не попали. И, судя по рассказу Гребешка, вообще палили, не высовываясь. Тем не менее, что-нибудь могли углядеть. А Лавровка - это не шутки. К Сэнсею они вряд ли сунутся, но отловить в городе Гребешка с Лузой могут запросто. Тем более что наверняка уже знают про внутренние напряги в системе у Ворона. Не они ли, кстати, пописали Бориса Андреевича? Нет, это для них слишком круто. Филя Рыжий непохож на самоубийцу.
   И Сэнсей решил послать в город Агафона с Налимом. План этой "прогулки" он решил обговорить с Агафоном тет-а-тет, поскольку Налиму некоторые детали еще рано было знать. Возраст у Налима слишком юный, зачем перегружать молодую память?!