Влодавец Леонид. Большой шухер (Black Box - 2)

   - А чего? - удивился Луза. - Бабы всегда рады что-нибудь заполучить на халяву. Тем более если это косметика.
   - Все верно, но такая баба должна быть более недоверчивой. У нее наверняка кое-что есть и в квартире, и на кармане. Так просто с бухты-барахты, ничего не переспрашивая, доверять какому-то телефонному благодетелю? Ой, не то что-то! Либо она совсем дура, либо у нее и впрямь там бригада сидит. Либо ментовская, либо еще чья-то. Не знаешь, что хуже.
   - Может, не пойдем? - опасливо произнес Луза.
   - Пошли! - твердо сказал Гребешок.
   Они выбрались из машины и вошли в подъезд. Лифт, поднимавшийся по решетчатой стальной шахте, вокруг которой спиралью обвивалась лестница, доставил их на третий этаж, где располагались квартиры с номерами 52-56. Гребешок молча указал Лузе место - сбоку от двери, чтоб его неинтеллигентная морда раньше времени не была замечена.
   - Господи, благослови! - прошептал себе под нос Гребешок и нажал кнопку звонка. Через выпуклую стекляшку "глазка", вкрученного в металлическую дверь, проникал желтоватый свет из прихожей.
   - Кто там? - услышал он голос Наташи, и свет в "глазке" померк - хозяйка смотрела на гостей.
   - "Милтонс косметик"! - придав голосу самое дружелюбное звучание, произнес Гребешок, держа руки за спиной и с беспокойством думая, что будет, если хозяйка сперва попросит показать набор. Набора, конечно, не было. Гребешок держал за спиной пистолет. Но, слава Богу, на сей раз психология Гребешка не подвела. Любопытство и алчность сработали. Лязгнуло несколько замков, дверь приоткрылась. Гребешок крепенько толкнул ее плечом, отодвинув и прижав к стене ошалевшую хозяйку. Пистолет, прижатый к ее носу, в корне пресек попытку завизжать. Наталья не успела даже пискнуть. Следом за Гребешком влетел Луза и захлопнул за собой дверь.
   Квартира была что надо, если бы, конечно. Гребешок с Лузой жаждали накрутить себе 146-ю статью за разбой (162-я нового ук еще не действовала). Здесь было что брать, начиная с хрустальных люстр и кончая бриллиантовыми сережками в ушах у Наташи. Наверняка у Лузы даже сердце екнуло, но заниматься. Пришлось совсем другим.
   - Тихо! - прошипел Гребешок. - Пошла вперед! Пикнешь - убью!
   Квартира была аж четырехкомнатная, но не было ощущения, что в ней проживает много народу. И вообще в ней было слишком чисто для российской квартиры, слишком прибрано. Паркет, покрытый лаком, был почти не поцарапан, ковры и мебель недавно пылесосили, даже на большущем телевизоре не отслеживалось ни пылинки. Много было подсвечников, ваз, разных дорогих побрякушек и безделушек, а вот детских игрушек не просматривалось. Впрочем, это все Гребешка не интересовало. Главное, что бросилось ему в глаза, здоровенный букет из широко раскрывшихся за трое суток алых роз, стоявший на большом столе в хрустальной вазе. Роз было девять...
   Хозяйку, пребывавшую в шоке. Гребешок затолкал в спальню, самую дальнюю комнату от двери. Луза с пушкой наготове пробежался по остальным помещениям проверял, нет ли еще кого в квартире. Очень при этом боялся, потому что тогда, возможно, пришлось бы стрелять, а Луза еще не знал толком, получится ли у него среди бела дня и в доме.
   - Дверь контролируй! - приказал Гребешок, когда Луза добрался до спальни. Нужно это было или нет. Гребешок еще, правда, не решил. Просто Луза был слишком непрезентабельным. "Мадам Сергачева" и так не поняла, будут ее убивать, грабить или ограничатся изнасилованием. А Гребешок торопился поскорее привести ее в чувство.
   - Наталья Антоновна, - сказал он, похлопав ее по щекам. - Мы не грабители и не насильники. С вами ровным счетом ничего не случится, если вы правдиво ответите на несколько вопросов. Если нет, мы вас будем мучить.
   - К-какие в-вопросы? - дрожащим голосом пробормотала дама. Она была, пожалуй, покрасивее Светки Коваленко. Точнее, более ухоженной, приглаженной и явно не перетруждала себя домашними заботами. Гребешок за время службы в милиции повидал немало шлюх, но таких шикарных, конечно, на улице не попадалось.
   - Вопрос первый: вы знаете этого человека? - Гребешок показал Сергачевой фото живого Ростика.
   - Да, знаю... Это Ростислав Воинов.
   - Приятное начало. Когда видели его в последний раз?
   - Три дня назад.
   - Очень хорошо. Где вы встречались?
   - Здесь. Он приезжал ко мне.
   - В котором часу?
   - Еще четырех не было.
   - Что он с собой привозил? - Гребешок снова подумал, что таинственная хреновина, о которой так беспокоится Сэнсей и, должно быть, сам Ворон, могла быть всего лишь коробкой с чаем или банкой с кофе.
   - Торт "Марика" привозил, шампанское французское, названия не знаю. Цветы. Букет роз. В гостиной стоят.
   - Что праздновали?
   - Да ничего. Просто давно не виделись, несколько лет, и вот опять повстречались... Слушайте, вы кто, бандит или милиционер?
   - У меня смежная профессия, - пошутил Гребешок, - ночью ворую, а днем следствие веду. Правда, здорово? А у вас глазики симпатичные. Если бы вы еще не очень трусили, были бы просто прелестной. Жалко, у меня так времени мало. Было бы побольше, я бы вас не пугал, а очаровывал. Честное слово, так противно совать даме пушку под нос! Но я должен вас спросить, леди: этот Воинов - ваш любовник?
   - Ну конечно. Сами могли бы догадаться. Что еще хотите знать? В каких позах имели половой акт? - Похоже, Наталья оправилась от шока и, почуяв, что Гребешок слишком пристально поглядывает на ее очень длинные и ровные ножки, небрежно прикрытые алым махровым халатом, явно начала наглеть.
   - Нет, это не существенно, - мотнул головой Гребешок. Заглядываться на эту заразу не стоило. Конечно, ей трахнуться с незнакомым мужиком или даже сразу с двумя - одно развлечение. Но при этом сучка могла усыпить бдительность и устроить какую-нибудь заподлянку.
   - А что существенно? - уже откровенно строя глазки, спросила Сергачева. Сколько имели сношений?
   - Нет, все проще, - ухмыльнулся Гребешок. - Когда он от вас ушел?
   - Часов в восемь вечера.
   - А почему он у вас ночевать не остался? - Гребешок даже сам удивился, насколько естественно выговорил эту фразу.
   - Увы, я не могла оставить. У меня есть муж. Он, правда, до сих пор из командировки не приехал, но должен был приехать либо ночью, либо утром. Решили мы с Ростиком не рисковать и расстаться. С тех пор я его не видела.
   - А муж ваш о себе давал знать?
   - Да. У него возникли сложности с каким-то контрактом, и он был вынужден задержаться... - и Наталья опять несколько раз стрельнула глазками. Да, эта холеная стерва прямо-таки вовсю напрашивалась на изнасилование! Но Гребешок при горячем сердце имел холодную голову и на провокации не поддавался.
   - Вы его провожали? - спросил он.
   - Зачем? - пожала плечиками дама. - Посмотрела из окошка, как он ловит машину, помахала ручкой, когда он садился. Пальцем еще погрозила, когда какие-то девчонки в ту же машину сели...
   - А не запомнили случайно, какого цвета была машина?
   - Конечно, запомнила. В восемь часов еще светло. "Жигуленок", голубой... По-моему, "шестерка". Я в них не очень разбираюсь, но, по-моему, это была "шестерка". Ростик проголосовал, частник притормозил, в это время подбежали две девчушки и, видно, тоже напросились. Они сели на заднее сиденье, Ростик на переднее... Что вы на меня так смотрите? Я вам все сказала, честное слово! Неужели вы правда меня собираетесь убить? Зачем?!
   - Наталья Антоновна, - мрачно сказал Гребешок, - убивать вас я не собираюсь. Хотя, скажем так, для профилактики это было вполне возможно. Вы мне все абсолютно откровенно рассказываете?
   - Конечно! Зачем мне врать?
   - Ну, если мужу врете, то и нам наврать можете.
   - Но я, ей-Богу, не вру. Хотя, может быть, и надо было соврать. Я ведь не знаю, зачем вам Ростик понадобился. А вдруг вы его убить хотите?
   - Ладно. Еще несколько вопросов. Куда он собирался ехать от вас?
   - В гостиницу. В "HOTEL BEREGOVIA".
   - Вас он к себе не приглашал туда?
   - Приглашал, конечно. Ноя побоялась ехать. Ведь муж должен был вернуться. Хороша бы я была, если бы он утром меня на пороге встретил!
   - А с чем Ростислав от вас уходил? - спросил Гребешок, лелея надежду, что таинственная фигулина осталась у Натальи.
   - В смысле? - она не поняла вопроса.
   - Ну, что у него в руках было, когда он уходил?
   - А-а... Пакет пластиковый. С обнаженной красоткой. Он в этом пакете шампанское принес. А когда уходил, то у него там только какая-то коробка лежала. Маленькая, но тяжелая.
   - Он не открывал ее при вас?
   - Нет. Зачем? Я, конечно, вначале думала, что он мне духи принес, но раз сам не показал, я не стала спрашивать.
   - А внешне-то видели? Хотя бы по размеру какая?
   - Ну, что-то вроде кубика, вот такого размера, - Наташа раздвинула кончики большого и указательного пальцев примерно на пять-шесть сантиметров. - Но увесистая.
   - Неужели не посмотрели? - прищурился Гребешок с лукавинкой. - Раз думали, что духи?
   - Да не смотрела я! - обиделась Наталья. - Только сверху заглянула и все. Картонная коробка, белая, без наклеек и картинок. Заклеенная. Может, если бы была не заклеенная, я бы посмотрела. А так не решилась. Ростик строгий, он не любит, когда в его вещи лазят без спросу.
   - Значит, он ее унес?
   - Конечно. Знаете, гражданин начальник, я чувствую, что вы мне эти дурацкие вопросы не зря задаете. Скажите прямо: вы арестовали Ростика? Ни за что не поверю, что вы бандит. Очень у вас, извините, ментовские манеры просматриваются. Учтите, у меня в милиции много знакомых... - Это не прозвучало совсем угрожающе, но произвело на Гребешка нехорошее впечатление.
   - Знаете, Наташа, - передразнил он собеседницу, - если вы думаете, что мне сейчас можно будет взятку предложить, то, увы, ошибаетесь. Я бы сам многим людям взятки дал, лишь бы ваш Ростик был живой и на свободе. Только это никак не получится. Господь Бог взяток не берет...
   - Что вы сказали? - на кукольно-макияжном личике Наташи вновь появился испуг.
   - То, что слышали, - вздохнул Гребешок. - Я бы вам мог показать картинку, на которой заснят ваш Ростик через несколько часов после того, как он от вас уехал. Но не покажу, пожалею.
   - Его... убили?! - ахнула Наташа и побледнела. Нет, видно, Ростик был для нее чем-то побольше, чем дежурный бахарь. Это Гребешок своим зорким взглядом тут же усек. И уже почти не сомневался, что гражданин Воинов отдал концы не при ее посредничестве.
   - Да, - сурово произнес Гребешок. - Зверски убили. И есть основания предполагать, что из-за той штучки в картонной упаковке. Может, исходя из этих, так сказать, "вновь открывшихся обстоятельств", добавите что-нибудь?
   Но Наташа, тонко завыв, упала на кровать и уткнулась в подушку. Гребешок растерянно поглядел на нее. Увидеть бабу, ревущую от страха или физической боли, он, пожалуй, был морально готов. Но увидеть страдания от душевной муки и скорбной тоски - нет.
   Рев мог затянуться, а Гребешку было некогда. Он неловко погладил Наташу по голове и пробормотал не очень вразумительно:
   - Ну, вы, не надо... Это самое... Вообще...
   И тут, словно гром среди ясного неба, раздался звонок в дверь.
   - Кого черт несет? - встрепенулась Наташа так, будто в квартиру, которую она собиралась ограбить, внезапно вернулись хозяева.
   - Открой! - вновь переходя на "ты", прошипел Гребешок. - Да в "глазок" смотри повнимательней.
   Наташа заторопилась к дверям, а Гребешок, стараясь идти только по коврикам и не топать, подобрался к двери, где уже прижался к стене перепуганный Луза.
   - Кто там? - припадая глазом к окуляру "глазка", спросила Наташа.
   - Да это я, Макаровна, - послышался через дверь добродушный бабий голос.
   - Домработница приходящая, - шепотом объяснила Наташа.
   - Пускай, - одними губами прошептал Гребешок, пряча пушку под ветровку и жестом показал Лузе, чтобы тот сделал то же самое.
   Вошла толстая, поперек себя шире, пожилая тетка в вязаной кофте и платке.
   - Ох, да у тебя гости... - с пребольшим интересом произнесла баба. Извиняюсь... Я ненадолго, Наташенька. Чего хотела спросить: ты мне послезавтрева зарплату не отдашь? А то хрыч-то мой вчера опять с катушек съехал, двадцать тыщ сразу пропил. Не дотянем, боюсь...
   - Но до послезавтра-то доживешь? - спросила Наталья.
   - Доживу, до послезавтрева доживу. Я сорок тыщ припрятала. На два дня еще переможем. А дальше никак. Если бы дурак мой еще не пил, так могли бы протянуть. Выручи, а?
   - Выручу, Макаровна, выручу.
   - Спасибо, благодетельница. Свечку в церкви за тебя поставлю! Когда бабка убралась, Наташа, шмыгнув носом и смахнув слезинки, сказала, обращаясь к "налетчикам":
   - Чайку вам поставить, мальчики?
   - Вообще-то нам пора... - сказал Гребешок нерешительно. Он как-то не привык пить чай в квартирах, куда вламывался силой. Но подкрепиться не мешало. Поэтому он спросил без ложной скромности: - А бутербродов к чаю у вас не найдется?
   - Найдется, - сказала Наташа.
   Незваные гости отправились в кухню, но тут вновь позвонили в дверь.
   - Ох уж эта Макаровна! Опять что-то забыла. Хозяйка побежала к двери, Луза в это время полюбопытствовал, что в холодильнике. А Гребешок уселся на диванчик-"уголок" и впервые за день почувствовал, что здорово устал, даже подумал, а не вздремнуть ли здесь...
   Но вздремнуть не удалось, потому что из прихожей, после того как Наташа отперла замки, донесся не слащаво-заискивающий голосок толстухи, а рокочущий баритон:
   - Здравствуй, голуба моя. Не ждала? А мы сюрприз решили сделать.
   Затопало сразу несколько пар ног. И очень увесисто. Пришло три-четыре плотных мужичка. Произнесенные при входе фразы ровным счетом ничего не говорили Гребешку и Лузе о том, кто такие эти гости. Могли быть Наташин муж с друзьями или, наоборот, товарищ, решивший получить с мужа должок, и те самые ребята, которые три дня назад круто разобрались с Ростиком. Наконец, это могла быть милиция. Такое свойское обхождение, конечно, было несвойственно служителям порядка, но при определенных обстоятельствах, к примеру, если у Наташи и ее супруга напряженные отношения с законом, она могла перейти на "ты" с некоторыми из его служителей. А раз Наталья не визжит и не зовет на помощь, то отношения с пришедшей публикой у нее неплохие, но Гребешок вспомнил, как они сами вламывались к ней. Хозяйка ведь тоже пикнуть не посмела. В прихожей после того, как новые гости вступили в квартиру, произошла какая-то легкая возня, сопровождавшаяся передвижкой мебели. Но вслух не было произнесено ни слова. Не исключено, что вежливые посетители снимали обувь и надевали тапочки, но вполне могли при этом душить хозяйку.
   Все мечты подремать и попить чайку с бутербродами разом покинули Гребешка, а Луза, выхватив пистолет, шарахнулся за холодильник. Гребешок тоже выдернул "Макаров", хотя не терял надежды, что встреча с пришельцами обойдется без стрельбы.
   Кто-то двинулся в гостиную, видимо, вместе с хозяйкой, но к кухне тоже кто-то направился. Очень тяжелыми быстрыми шагами.
   Дверь кухни, застекленная цветным витражом, резко распахнулась, и на пороге возник хорошо одетый, но плохо выбритый Детина с пушкой наготове. Если бы не пушка, Гребешок мог подумать, что Наташа его послала чайник поставить. Впрочем, Луза, который, в отличие от Гребешка, вообще толком думать не умел, с перепугу нажал спуск. Бах!
   Дуракам везет, хотя и не всегда. Точнее, если одному дураку везет, то обычно не везет другому. Луза впаял свою пулю куда-то под левый глаз детины. Она прошла наискось через башку и вместе с кроваво-мозговыми ошметками впиявилась в филенку двери. Самого жлоба отшвырнуло вбок, ударило башкой о дверь, и стекляшки из витража жалобно зазвенели, вываливаясь на пол. Струя крови, выхлестнувшая из пробитой черепухи, плесканула и на дверь, и на пол. Туша глухо шмякнулась на линолеум, а в гостиной кто-то заорал:
   - Подстава! Ах ты, сука траханая!
   - Ходу! - заорал Гребешок, вылетая из-за стола и поддавая пинка очумевшему от последствий собственного выстрела Лузе. - Ходу, биомать!
   Луза под действием пинка вылетел в прихожую, зацепившись носком ноги за небольшой порожек у кухонной двери, а второй ногой - за подбородок трупа. Естественно, что дальнейшее движение вперед он осуществлял уже в горизонтальном положении и крепко приложился брюхом о прикрытый ковролином паркет прихожей. Но пистолет не выронил.
   Не произойди этой маленькой случайности, и Лузе угрожала бы более серьезная травма: кто-то из соратников убиенного, решив, что терять нечего, гвозданул по прихожей солидную - патронов на десять - очередь из "стечкина". Пули пробуравили воздух над лежащим плашмя Лузой. Самая нижняя - сантиметрах в двадцати-тридцати над башкой. Все эти пули, по счастью, не отрикошетили, так как угодили в деревянные, фанерованные под красное дерево, панели, украшавшие прихожую.
   Стрелявший обладал большим Самомнением, поскольку решил, что завалил Лузу с первого выстрела. Он сунулся в проем двери, то ли добавить, то ли удостовериться.
   Луза, у которого от удара брюхом об пол пропало дыхание, конечно, особой опасности для противника не представлял. Но Гребешок, сам не выставляясь из-за угла, высунул ствол и трижды шмальнул по двери. Это оказалось очень полезным для здоровья Лузы и изрядно попортило здоровье самонадеянному гражданину. Его тюкнуло в бедро и отбросило в гостиную.
   Оттуда в ответ пальнули еще раз пять, но совсем наугад. Луза, кряхтя и матерясь, перескочил в угол прихожей, в "мертвую" зону, а Гребешок подобрал "стечкин", выпавший из руки детины, валявшегося в коридорчике между кухней и прихожей.
   - Дверь! - прошипел Гребешок, жестом показывая Лузе, что ему нужно подобраться к входной двери и отпереть замки.
   Но Луза явно на это не годился, тем более что дверь простреливалась из гостиной. Тогда Гребешок понял, что надо взять маленькую паузу. И, как учит военное искусство, поставить себя на место неприятеля. Поскольку этот самый неприятель, как следовало из воплей в гостиной, был жутко обеспокоен подставой, то скорее всего, относился не к числу правоохранителей, а совсем наоборот. Из этого следовало, что устраивать длительную перестрелку в стиле голливудских боевиков им нет никакого резона. Пальба может привлечь ближайшего постового, который сообщит по рации начальству. Сам он, конечно, не дурак, чтоб соваться туда, где очередями шмаляют. Так или иначе, но примерно через полчасика сюда мог нагрянуть СОБР. Конечно, ничего хорошего это не сулило и Гребешку с Лузой, но... Противник об этом ничего не знал. Осененный великой идеей, Гребешок заорал, немного копируя Высоцкого в роли капитана Жеглова:
   - Граждане бандиты! Во избежание дальнейшего кровопролития предлагаю сдаться! Дом окружен, через лестницу не прорваться! Бросай оружие, выходи по одному!
   - А хрен с маслом не хочешь? - ответили из гостиной, и следом за этими невежливыми словами жахнуло несколько выстрелов. Кроме того, некий увесистый предмет прошелестел по воздуху и с чугунным стуком ударился в стену, отскочив под ноги Гребешку, сидевшему на корточках. "Ф-1"! Цапнуть эту ребристую фигулину, крутившуюся, как яйцо на тарелочке, Гребешок успел. Фр-р! Пошла обратно, срань несчастная! Бу-бух! Дзынь-ля-ля!
   Граната рванула в воздухе, где-то посередине гостиной, переколотив осколками и воздушной волной все стеклянное и фарфоровое. А кто не угодил под "лимонные дольки", воевать пять-шесть секунд был все равно не способен.
   - Дверь, дверь открывай, падла! - заорал Гребешок, выскакивая из-за угла, и на сей раз Луза, хоть и офигел немного от взрыва, сделал все как надо. Тем более что Гребешок с трофейным "стечкиным" уже подскочил к двери гостиной и был готов прикрыть неповоротливого приятеля. Из-за косяка двери, не высовывая даже полглаза, Гребешок лупанул одну очередь, другую, не заботясь особенно, чтобы в кого попасть.
   Луза, как ни странно, дрожащими руками довольно быстро справился с замками и тут же ринулся прочь из квартиры.
   Гребешок, не поворачиваясь спиной к гостиной, отскочил к входной двери, дал напоследок одну длинную очередь и, расстреляв все, что еще было в "стечкине", дернул по лестнице следом за Лузой.
   - Куда ты несешься, коз-зел! - Гребешок настиг Лузу почти у самой двери, выходящей на улицу. - Спокойнее, блин! До машины двадцать метров, пешком иди, не беги!
   Они вышли из подъезда и те двадцать метров до своей "девятки" прошли легким спортивным шагом, так что на них даже никто из прохожих не обернулся. "Девятка" завелась быстро, Гребешок испустил облегченный вздох. Старательно, не превышая скорости, он порулил за город, в "Белую куропатку". Несколько милицейских машин с мигалками, мчавшиеся к месту происшествия, пронеслись мимо "девятки", не удостоив ее внимания.
   Разбор полетов
   В "Куропатку" Гребешок с Лузой добрались без приключений. Никто за ними не гонялся, не объявлял на них розыск. Подкатив к офису, где заседал Сэнсей, они вполне отдышались и ощущали явное облегчение.
   Рядом с офисом уже стояла "восьмерка" Агафона. Они с Налимом ездили по своему маршруту, в который входили вокзал, дома по улице Александра Матросова и бульвар Декабристов. Кроме того, Агафон посетил нескольких старых друзей по службе в милиции. У них с Налимом все прошло куда спокойнее.
   Правда, и информация у них была не столь ясная и понятная, как у Гребешка.
   Для начала Агафон решил отработать голубую "шестерку". Хотя в общем и целом, по прежним данным, было ясно, что с вокзала Ростик ехал на случайной машине, что-то подзуживало бывшего старшину познакомиться с водилой поближе. На вокзале ждать пришлось недолго. "Куратор" Миша подвел Агафона и Налима к владельцу "ВАЗ-2106" голубого цвета и внушительно посоветовал тому говорить братанам все как на духу. "Пожалуются, - предупредил он "бомбилу", - выпишем с вокзала на хрен!"
   "Бомбила" был довольно невзрачным мужичком, к тому же сильно запуганным. Когда к нему в машину влезли такие гости, он струхнул капитально, опасаясь, что влетел в крутую разборку между блатными, где и врать, и говорить правду одинаково опасно. Сначала он пошел по тому же пути, что и вождь "барсов" Жора, - стал говорить, что толком не помнит, видел или не видел Ростика. Мол, за день не один десяток туда-сюда перевозишь, хрен упомнишь, кого, когда и куда. Но у Агафона на этот счет были вполне четкие аргументы.
   Он строгим, железным голосом попросил товарища не пудрить мозги, объявил ему, что знает совершенно точно, когда и куда он возил господина, изображенного на предъявленной фотографии. Агафон подробненько изложил Сане так звали "бомбилу" - весь ход их с Ростиком поездки от вокзала до "Береговии", а потом Саниного возвращения на вокзал. Саня после этого вконец напугался и стал рассказывать все, что просили, и даже то, что не просили. В результате оказалось, что Ростик представился самодеятельному таксисту Валерой, фамилию Лушин не назвал, но, видимо, поддерживал свою легенду. Кроме того, судя по рассказу Сани, Ростик-Валера утверждал, что коренной москвич, в этом городе никогда прежде не бывал. Однако с самого начала потребовал везти себя в "Береговию", дескать, эту гостиницу и в Москве знают. Но самое главное: Саня рассказал, что ближе к вечеру, часов около восьми, еще раз подвозил Валеру с Артемьевской улицы. При этом вместе с Валерой в машину сели две девчонки, которых он, судя по всему, не знал. Просто был в хорошем расположении духа и, проявив широту характера, решил помочь малолеткам доехать до дому. Вначале он хотел довезти их до улицы Матросова, а потом ехать в гостиницу. Однако по ходу поездки обе девчонки - на вид лет по двадцати, не больше - очень его заинтересовали. И когда выяснилось, что девчонки работают малярами-штукатурами, живут в общаге без мам и пап, Валера свое решение ехать в гостиницу неожиданно изменил.
   Он вылез из машины возле общежития строителей (улица Александра Матросова, дом 12), но заплатил - этого Саня не утаил - и за несостоявшуюся ходку к "Береговии".
   Саня точно помнил и то, что в руках у Валеры был пакет с голой бабой, а в пакете лежала какая-то штуковина, похожая на большой кубик. Саму коробку Саня не видел, на вес не пробовал.
   Пообещав Сане, что проверят все "от и до", Агафон и Налим отправились в общагу. Им повезло - вахтер, сидевший в стеклянной будке у вертушки, дежурил в тот день, когда Ростик-Валера посетил общагу. Конечно, среди прочей мужской публики, которая наведывалась в гости к юным строительницам, его нельзя было не заметить. Дед-вахтер, как выяснилось, из отставников, встретил Агафона и Налима весьма прохладно и подозрительно. Но когда Агафон профессиональным жестом достал удостоверение сотрудника МВД (не настоящее, но очень похожее) и очень профессиональным тоном стал задавать вопросы, вахтер подтянулся и бодро взялся излагать все, что знал. Правда, в отличие от перетрусившего Сани он решил, что имеет дело с представителями закона. А потому беспокоился, как бы не просказаться о том, что использовал служебное положение в личных целях. В том, что это было именно так, а никак не иначе, у Агафона сомнений не было.
   Согласно показаниям вахтера Степана Ивановича, в 20.30 - время он назвал точно, Агафон в этом не сомневался - в общагу пришли две постоянно проживающие: Лида Терехина и Лариса Зуева. С ними был тот самый гражданин, который изображен на фото. Он был в легкой степени опьянения, с собой имел пластиковый пакет, в котором лежали две бутылки красного вина. Кроме того, был другой пакет с изображением обнаженной натуры, там находилась закуска. Ровно в 23.00 данный товарищ покинул территорию общежития в сопровождении тех же девушек, которые вернулись через полчаса. Больше гражданин, изображенный на снимке, в общежитие не приходил.
   Агафон очень сомневался в том, что Валера-Ростик покинул общагу в 23.00. В принципе, несмотря на то, что дед старался выглядеть неподкупным службистом, Агафон на сто процентов был убежден, что за сотню баксов или соответствующую сумму в рублях вахтер оставил бы в общаге до утра даже Салмана Радуева. Впрочем, для пользы дела Агафон сделал вид, что во все это поверил, и поинтересовался, где сейчас находятся девушки. Степан Иванович доложил, что должны быть на работе, но в каком стройуправлении они работают, он не в курсе. Агафон и Налим, поблагодарив деда, отправились к комендантше.