Воронин Андрей Николаевич. Слепой стреляет без промаха

   – Выходи!
   Парень выбрался из машины. Это был тщедушный юноша лет двадцати.
   – Ты что, у них за водителя?
   – Да, да… Они попросили меня ехать, приказали… Сказали, убьют.
   – И ты послушался?
   – Да, я послушался. А что мне оставалось делать?
   – Оружие есть? – глядя в глаза трясущемуся парню, спросил Глеб.
   – Нет, нету у меня никакого оружия…
   – А документы?
   – Документы есть… Вот права.
   – Чья машина?
   – Машина – моего отца.
   – Ах, отца? Ну-ну, давай документы, посмотрим. Юноша протянул документы.
   Глеб спрятал их в карман своей вельветовой куртки, затем вытащил ключ из замка зажигания.
   – Так вот, чтобы никогда больше не садился за руль папиной машины.
   – Никогда! Никогда! Простите… Отдайте документы… Отдайте.
   – Документы заберешь в ГАИ.
   – Нет! Нет! Отдайте!
   – Замолчи, – сказал Глеб, забираясь в кабину «жигулей».
   Мотор завелся моментально и, сдав немного назад, Глеб резко развернулся в узком переулке, и вскоре габаритные огни серых «жигулей» растворились в ночи.
   «Ну и подонки, – подумал Глеб и посмотрел на „ТТ“, лежащий на сиденье его „жигулей“. – И зачем он мне нужен? Ну, хоть на трех болванов станет на улице меньше. А еще, они никого не пристрелят из этого пистолета».
   Притормозив, Глеб вытащил обойму. Она была полная.
   «Ну что ж, неплохо».
   Глеб спрятал пистолет в свою спортивную сумку, стоящую на заднем сиденье, и просмотрел документы парня.
   «Ничего страшного не произошло, у меня ни одной царапины. А им будет наука».
   Увидев газетный киоск, Глеб подошел к нему.
   – Послушайте, вот я нашел документы. Может быть, кто-нибудь о них спросит? А лучше передайте какому-нибудь милиционеру.
   Киоскерша изумленно взглянула на высокого сутуловатого мужчину.
   – Да-да, конечно, передам. А где вы их нашли?
   – да вот, возле вашего киоска. Дайте мне «Известия» и «Совершенно секретно». А еще дайте мне «Тайме».
   Киоскерша взяла деньги, Глеб взял свои газеты и не стал дожидаться, пока седая женщина в очках с толстыми стеклами отсчитает ему сдачу. Он сел в машину и уехал.
   «Прежде чем поехать к Ирине, надо обязательно купить цветы», – подумал он и счастливо улыбнулся.
   В его воображении возникло лицо Ирины Быстрицкой. Они были знакомы уже более года. Ирина ему нравилась. Она никогда не задавала лишних вопросов, не приставала к Глебу с замечаниями. И он относился к ней очень тепло. И возможно, если бы не его работа, лучше жены, чем Ирина, ему не найти – умна, образованна, красива.
   «Да-да, красива. Правда, она красива не славянской красотой, а какой-то восточной. У нее темные глаза, черные как смоль волосы, гладкая кожа, немного асимметричное лицо. Да, она красива».

Глава 3

   После встречи с Глебом Сиверовым полковник Соловьев отправился домой. Он жил в Центре, в доме у Патриарших прудов. Жена и дети в это время были за городом, на даче. Соловьев быстро прошел в квартиру, снял пиджак и бросил его в прихожей. Под левой рукой была кожаная кобура с пистолетом. Соловьев снял револьвер и с удовольствием потянулся. Затем взглянул на часы.
   – О, Господи, времени-то у меня почти нет! – сказал он себе и, спрятав револьвер в сейф, направился в ванную.
   Он минут пятнадцать стоял под упругими струями холодной воды, смывая дневную усталость, приводя свои мысли в порядок.
   Наконец он вышел из-под душа, растерся большим махровым полотенцем и принялся бриться, хотя лицо и было выбрито. Но встреча требовала глянца, и Соловьев решил: если уж надо, то надо. Он тщательно выбрился, побрызгался дорогой туалетной водой, причесался и немного близорукими глазами посмотрел на свое отражение в забрызганном каплями воды зеркале.
   «А я еще ничего… Мужчина – хоть куда».
   Он поднял руки и напряг бицепсы. Под кожей вздулись твердые комки мускулов.
   «Да, я еще ничего. Но действительно, нужно сбросить лишний вес. Тут Глеб прав. Вот дьявол! И глаз же у него! Заметил, да еще так точно определил. Я бы никогда не смог. Тем не менее, Глебу не позавидуешь. Работа у него собачья. А у меня? – задал себе вопрос Сергей Соловьев. – У меня что, хорошая? Такая же собачья работа. Кого-то искать, выслеживать… кого-то устранять. Но другого-то я и делать не умею. Всю жизнь только этим и занимался. Сразу же после армии попал в спецназ, а из него в КГБ. А затем началось медленное продвижение вверх по служебной лестнице».
   – Очень медленное, – сказал сам себе Соловьев и похлопал ладонью по щекам.
   Затем надел очки и так, совершенно голый, вышел в гостиную. Из гостиной он прошел в спальню. Теперь ему предстояло облачиться в парадный костюм. Он вытащил изысканный серый костюм, строгий и торжественный. Надел безукоризненно отутюженную рубаху с накрахмаленным воротом, повязал галстук. Одежда сидела на нем как влитая. Она была куплена в самом дорогом московском магазине.
   – Да, выгляжу я хорошо. Респектабельно.
   Затем Соловьев вернулся в кабинет. Открыв сейф, он взял из него деньги, сунул их во внутренний карман пиджака. Посмотрел на пистолет.
   «Вот его-то на этот раз я с собой брать не буду».
   Затем переложил документы из твидового пиджака в свои парадный.
   «Вот так, пожалуй, можно и ехать. Смокинг мне не нужен, я и в костюме выгляжу вполне представительно».
   Его седеющие волосы были аккуратно причесаны, лицо сияло доброжелательностью и весельем. Но, конечно же, и доброжелательность, и веселье были напускными. Это была одна из масок, которую так любил примерять и носить полковник Соловьев.
   Ему было ровно сорок. Он, конечно же, многого достиг. Но ему все равно казалось, что этого мало.
   Он подошел к телефону и позвонил на дачу. Трубку сняла двенадцатилетняя дочь.
   – Юля, здравствуй, это папа.
   – Здравствуй, папочка! – послышалось в ответ.
   – Как у вас дела?
   – А мы ходили по грибы.
   – Кто это – мы?
   – Ну как… я, Андрей, мама и Николай Петрович.
   – Какой такой Николай Петрович? – деланно произнес в трубку Соловьев.
   – Ну как же… дедушка Николай Петрович, наш сосед по даче.
   Соловьев заулыбался. С ними по соседству жил отставной генерал, любитель мемуаров и грибов, а также рыбалки и своего участка. Он без устали занимался обрезкой деревьев, выведением каких-то новых сортов помидоров. И действительно, помидоры и огурцы у отставного генерала были отменными. Огурцам всегда поражался не только Соловьев, но и все соседи по даче. Огурцы были отличные – маленькие, хрустящие. Стоило лезвию ножа впиться в огурец, как впереди лезвия уже начинала бежать трещина. Огурцы напоминали маленькие спелые арбузы. А черные пупырышки легко обламывались под пальцами, не раня кожу.
   – Ну и как ваши успехи, Юля? – поинтересовался полковник Соловьев.
   – Николай Петрович завел нас очень далеко, и мы набрали целую корзину. А Андрюша нашел такой большой белый гриб, что он едва вместился в ведро.
   – Так вы набрали корзину или ведро?
   – Мы с мамой набрали корзину, а Андрей набрал ведро. Но не большое, а маленькое, пластмассовое. Помнишь, красное?
   – Да-да, помню, Юлечка, красное ведерко. А чем сейчас занимается мама?
   – Она на кухне занимается грибами, перебирает их с Андреем. Ой, нет, Андрей ушел к Николаю Петровичу.
   – Хорошо. Скажи маме, что завтра я обязательно позвоню. Или пусть она часов в десять позвонит мне.
   – Папа, папа, так я ее сейчас позову к телефону!
   – Ладно, не надо, Юля. Пусть занимается своим делом. А ты почему ей не помогаешь?
   – Ну, папа, как же можно – разговаривать по телефону и чистить грибы?
   – Ага, тогда понятно, – улыбнулся Соловьев. – Знаешь что, передай ей привет и поцелуй от меня в щеку.
   – А меня разве ты не хочешь поцеловать, папочка? – капризным голосом бросила в трубку дочь.
   – Конечно же хочу, дорогая! Считай, что я тебя поцеловал.
   – Я не слышу, – послышался детский дурашливый голос.
   – Ну, тогда слушай, – и Соловьев громко чмокнул в микрофон трубки.
   – Ну вот, теперь слышу. И я тебя целую, папочка.
   – Спасибо, родная. Маме и Андрюше привет и поцелуй.
   – Хорошо, хорошо. Только не забудь полить цветы, – строгим голосом сказала дочь. – В кактусы много не лей, а вот остальные полей хорошо. Кактус не любит воды.
   Соловьев улыбнулся. Голос дочки был такой же, как и голос жены.
   – Хорошо, родная, не забуду. Обязательно полью.
   Он положил трубку на рычаги аппарата и посмотрел на цветы. Конечно же, он о них напрочь забыл. Жена с дочкой были любителями всяческой зелени. Цветы росли на балконе и по всей квартире. Даже в кухне стояло несколько горшков с азалиями.
   – Ай, полью, когда приеду, – сказал сам себе Сергей Васильевич и, еще раз оглядевшись – не забыл ли чего – направился к двери.
   Его машина – темно-вишневые «жигули» – стояла у подъезда. В машине был телефон. Он сел в машину и запустил двигатель.
   Через двадцать пять минут Соловьев подъехал к филиалу одного из известных московских банков. У входа, отделанного черным мрамором и никелем, стояло дюжины две дорогих иностранных автомобилей. Здесь должна была состояться презентация. И по количеству автомобилей полковник догадался, что уже почти все гости собрались. И скорее всего, презентация началась.
   Он взглянул на часы – было ровно девять.
   "Странные люди эти банкиры, любят устраивать презентации почти в полночь.
   Неужели им мало рабочего дня?… А вообще-то правильно… Они действуют по капиталистическому принципу – в рабочее время все должны работать, а праздники и сабантуи – только после работы".
   Он выбрался из машины, оправил пиджак, прикоснулся к узлу галстука и только в этот момент подумал, что, может быть, было бы лучше надеть к серому костюму темно-вишневый галстук, привезенный женой из Парижа. Но затем махнул рукой.
   «Господи, все эти банкиры, все эти гости, которые соберутся, в галстуках смыслят не больше моего».
   Он поднялся на мраморные ступеньки. У входа стояли два дюжих молодчика в черных костюмах с рациями в руках.
   – Ваше приглашение, – обратился один из охранников к полковнику Соловьеву.
   – Мое приглашение? – полковник немного смутился. – Ах, извините, кажется, я его забыл дома.
   Телохранитель сделал движение и преградил дорогу Соловьеву. Но Соловьев взглянул на парня так, что тот тут же отошел в сторону.
   – Тогда документ какой-нибудь у вас есть?
   – Документ у меня есть, – и полковник Соловьев показал охраннику свое служебное удостоверение.
   Тот был настолько хорошо выучен, что чуть ли не вытянулся по стойке «смирно» перед полковником контрразведки.
   – Проходите, проходите…
   – Вот это другое дело, – пробормотал полковник Соловьев, вновь прикоснулся к узлу галстука, затем одернул рукава пиджака и вошел в распахнутую перед ним услужливыми охранниками дверь.
   – А кто это? Ты чего так напрягся? – спросил один охранник у другого.
   – Полковник из ФСБ.
   – А-а, – сказал второй, – надо сообщить. Ты фамилию не запомнил, Жора?
   – Нет, фамилию я не запомнил, но фотография – его. – Первый, первый, это семнадцатый… К нам в офис вошел полковник ФСБ.
   – Хорошо.
   – Он в сером костюме, у него седые волосы.
   – Хорошо. Спасибо.
   К полковнику Соловьеву прямо в холле направился немолодой мужчина в смокинге и при бабочке.
   – Добрый вечер, Сергей Васильевич! Как мы рады, что вы к нам пожаловали!
   – Ну что же, не отказываться же от приглашения! – каким-то скромным, но в то же время очень самоуверенным голосом, сказал Соловьев.
   – Проходите, уже все собрались.
   – Только не говорите, что не начинали из-за того, что ждали меня.
   – Да нет, об этом я даже и не собирался вам говорить. Но, тем не менее, презентация еще не началась.
   Все было как всегда. Да и лица были знакомые, ведь многие из собравшихся числились в картотеке Соловьева. Большинство из них были «новыми русскими», но присутствовали и те, которые и раньше работали в банках, в министерствах, в правительстве. В общем, на этой презентации было не очень много людей – человек сто-сто двадцать. Единственно, на кого приятно было смотреть, так это на женщин. Все в дорогих платьях от лучших портных, в сверкающих украшениях.
   «Да, банкиры умеют все красиво обставить», – подумал полковник Соловьев и увидел, что к нему с озабоченным лицом направляется хозяин этого банка, председатель совета директоров.
   Он еще издали увидел Соловьева, замахал рукой. Перед ним все расступались.
   Ведь, собственно говоря, он являлся виновником торжества. Это его банк открывал свой очередной офис в центре Москвы.
   – А что, мэра нет? – глядя в глаза банкиру, спросил полковник Соловьев.
   – Как это нет? Вон – он там, – кивнул в гущу толпы банкир.
   Фамилия банкира была Бортеневский, а звали его Альфред Иннокентьевич. Ему было тридцать девять лет. Эти данные полковник Соловьев держал в памяти.
   – Что ж, Альфред Иннокентьевич, спасибо за приглашение. А где же ваши артисты?
   – Сейчас будут. С Пугачевой мы не смогли договориться, больно уж она дорого стоит, а вот ее дочка будет петь и плясать.
   – Я, собственно говоря, к музыке равнодушен, Альфред Иннокентьевич.
   – Сергей Васильевич, – банкир взял полковника под локоть, – отойдем немного в сторону, есть кое-какие сообщения.
   – Слушаю, – вяло бросил полковник Соловьев.
   Они остановились у мраморной колонны, и к ним тут же подошла длинноногая девушка с подносом, на котором, тесно прижавшись друг к другу, стояли высокие бокалы с шампанским.
   – Шампанское? Или что-нибудь еще? – поинтересовался услужливый банкир.
   – Для начала можно и шампанского.
   Полковник Соловьев взял бокал за тонкую ножку. Банкир тоже взял бокал и, кивнув головой, дал понять девушке, что она свободна. Та элегантно развернулась, вильнула точеным задом и исчезла.
   – Хороша, чертовка! – хмыкнул полковник.
   – Да. Я сказал, чтобы были самые лучшие, чтобы не было шлюх, которые вешаются на шею всем мужикам, у которых есть деньги.
   – Это вы, наверное, правильно сделали. Чем меньше блуда – тем лучше.
   – Знаете, Сергей Васильевич, сегодня мне опять звонили и назначили на завтра встречу.
   – Кто звонил? – осведомился полковник, пригубив шампанское.
   – Все те же, те же мерзавцы. Они хотят, чтобы я плясал под их дудку.
   – Я все уладил, Альфред Иннокентьевич, – как-то спокойно, даже немного равнодушно сказал полковник Соловьев, – скоро они заткнутся и начнут заниматься своими делами, а о вас и о вашем банке забудут.
   – Как скоро? – немного испуганно, но в то же время обрадованно уточнил банкир.
   – Я думаю, что через несколько дней. Самое большое – неделя-полторы. Так что продержитесь это время.
   – Деньги можете взять сегодня, – глядя в пол, проговорил банкир.
   – Я хочу взять только половину. А вторую половину оставьте в своем банке, и пусть деньги работают. Так у вас говорят? – взглянув в глаза немного побледневшего банкира, поинтересовался полковник Соловьев.
   – Да-да, я буду рад. Такой вкладчик, как вы…
   – Только не надо ни о чем говорить.
   – На чье имя положить деньги?
   – Лучше ни на чье. Придумайте что-нибудь. А вообще-то, если вам так нравится соблюдать формальности, то на имя Петрова Николая Павловича.
   – Извините, это реальный человек? – немного дрогнувшим голосом поинтересовался банкир.
   – Конечно же, реальный. И он стоит перед вами.
   – Хорошо, хорошо. Так и будет сделано.
   – А вторую половину я заберу после презентации.
   – Как вам будет угодно.
   – А вот после того, как они от вас отстанут, я приеду за второй половиной.
   – Да, конечно, – сказал банкир, – пойдемте, я познакомлю вас со своей женой.
   – Что ж, пойдемте. Наверное, она красива?
   – Вы напрасно иронизируете, Сергей Васильевич, она победительница конкурса красоты. Правда, это было пять лет назад, но тем не менее.
   Народ веселился вовсю. На импровизированной эстраде пела дочь Аллы Борисовны Пугачевой, публика прихлопывала в такт. Все были довольны.
   Бортеневский подвел полковника Соловьева к столику, за которым сидела молодая красивая женщина. Полковнику бросилось в глаза очень дорогое бриллиантовое колье на ее шее.
   – Анжела, позволь тебе представить нашего друга Соловьева Сергея Васильевича.
   Женщина подала руку. Соловьев склонился и поцеловал.
   – Вам нравится на презентации, Сергей Васильевич? – тут же поинтересовалась женщина, улыбнувшись.
   Ее улыбка была сногсшибательной. Темно-вишневое короткое бархатное платье подчеркивало все ее прелести.
   – Да, любопытно.
   – А можно, я буду вас называть просто Сергей? – вновь очаровательно улыбнувшись, произнесла Анжела, демонстрируя прекрасные ровные зубы.
   – Конечно. Я буду только рад. Я вообще не люблю, когда ко мне обращаются по имени-отчеству. А так проще.
   – А как вас называет жена? – взглянув на обручальное кольцо, поинтересовалась Анжела.
   – Сергей, – пожал плечами полковник Соловьев.
   – Тогда хорошо. Сережа, давайте выпьем. Мой муж ужасный зануда. Он почти не пьет, и с ним невозможно ни о чем говорить серьезно. У него на уме одни лишь цифры, цифры, цифры, счета, договора, контракты, строительство офисов, расширение банка – настоящая скука. А о чем вы разговариваете со своей женой? – Анжела оценивающе оглядела полковника Соловьева.
   Такие мужчины ей всегда нравились. Она догадалась, что муж не зря представил ей этого человека. Наверное, Сергей Соловьев очень тесно связан с мужем и, скорее всего, он занимает немалый пост в каком-нибудь министерстве.
   – Вы служите в министерстве финансов? – глядя в ускользающий за стеклами очков взгляд, полюбопытствовала Анжела.
   – Я служу, Анжела, но не в министерстве финансов, а в министерстве безопасности, – глядя в глаза женщины, произнес полковник Соловьев.
   – О, как интересно! – Анжела даже всплеснула руками. – И чем вы там занимаетесь?
   – Я бы вам рассказал, но я не говорю об этом даже со своей женой.
   – Понятно Вы, наверное, большой чин, и ваши дела окутаны тайной.
   – Да, говорить о них не стоит. Лучше поговорим о чем-нибудь другом.
   После пяти минут беседы Соловьеву стало немного не по себе Анжела при всей ее напускной бесшабашности и немного нагловатой откровенности оказалась чрезвычайно интересной собеседницей. Она неплохо разбиралась в литературе, ее суждения были довольно любопытными.
   – А чем вы занимаетесь, Анжела?
   – Сергей, называй меня на «ты», – сказала женщина. – Ну хорошо. Чем ты занимаешься?
   – Я лежу на диване, играю в теннис, хожу в бассейн, читаю слушаю музыку. Я мужняя жена. Раньше мне казалось, что это интересно, а сейчас я понимаю, что если не начну что-нибудь делать серьезное, то так и останусь женой банкира Бортеневского.
   – А почему бы тебе не заняться чем-нибудь? Не открыть какое-нибудь предприятие, какое-нибудь дело?
   – Честно признаться, я уже подумываю об этом. Только не знаю, что делать.
   – Извечный русский вопрос, – пожал плечами полковник Соловьев и пригубил вино из бокала.
   – А чем бы ты мне посоветовал заняться, Сергей?
   – Не знаю, не знаю. Я бы на твоем месте оставался мужней женой. По-моему, это лучше всего и безопаснее.
   – Я вижу, Сергеи, что ты даешь только профессиональные советы. Но я хочу, чтобы мне было интересно жить, я же не могу целыми днями сидеть дома и пить кофе или переезжать с корта в бассейн?
   – Это не самое худшее занятие, на мой взгляд.
   – А по-моему, скука ужасная. Я думаю открыть рекламное агентство. Ведь я когда-то была «Мисс», – немного горькая улыбка появилась на прекрасном лице Анжелы, – и у меня осталось много знакомых. А у мужа есть деньги, и думаю, он выступит спонсором. Даже если моя затея и окажется затратной, думаю, муж не разорится.
   – А ты возьми его в консультанты.
   – Даже если бы я этого и не хотела, он все равно стал бы меня консультировать. Ведь едва дело доходит до денег, как он садится на коня и начинает размахивать шашкой. В деньгах он разбирается так, как я не разбираюсь в одежде.
   – Это его профессия, это делает ему честь. И думаю, ему было бы приятно услышать твои слова. Кстати, где он?
   – Как где? – пожала плечами Анжела. – Наверное, разговаривает с мэром или еще с кем-нибудь из высокопоставленных людей. Он вечно занят, у него вечно проблемы. И не успевает решить одну, как тут же принимается за следующую.
   – Наверное, ему интересно жить?
   – А тебе интересно? – задала вопрос Анжела и на этот раз поймала взгляд Сергея Соловьева.
   – Мне в общем-то интересно. У меня забавная работа.
   – Забавная? – изумленно вскинула брови Анжела.
   – Ну да, забавная, чтобы не сказать – опасная.
   – А тебя могут убить?
   – Кто? – задал вопрос Соловьев.
   – Ну как кто… преступники, шпионы…
   – Да какие шпионы, какие преступники? Я в общем-то аналитик.
   – Аналитик? Ты занимаешься тем, что высчитываешь потенциальных преступников?
   – Сформулировано почти верно. Я стараюсь предотвратить преступления.
   – Наверное, вам интересно жить, – почему-то перешла на «вы» Анжела, – наверное, ваша жизнь наполнена смыслом…
   – Да, – признался Соловьев. – Знаете что, давайте выпьем и не будем говорить о работе. Я хотел расслабиться, когда шел сюда, – Соловьев улыбнулся бесшабашно и искренне.
   Но на самом-то деле он явился на эту презентацию для того, чтобы увидеть Бортеневского, чтобы решить с ним финансовые проблемы по поводу очередного дела. Ведь Бортеневский обратился прямо к нему, объяснив и честно рассказав о том, что воры в законе хотят контролировать его банк. Соловьев потратил некоторое время, высчитал, какая группировка, говоря современным языком, «наехала» на банк Бортеневского, и согласился помочь. Эта услуга стоила не дешево, потому что была неофициальной. Ведь Бортеневский понимал, что стоит ему официально обратиться в ФСБ, как это, вполне вероятно, станет известно бандитам. И тогда ему несдобровать, тогда уж точно – договориться ни с кем из них он не сможет, и его уберут – так, как были убраны многие из непокорных банкиров. Поэтому через своих знакомых он обратился к Соловьеву, и тот пообещал помочь.
   – Так вы говорили, что пришли расслабиться? Так давайте будем расслабляться, – предложила Анжела. – Вы не танцуете, Сергей?
   – А почему это мы с вами, Анжела, снова перешли на «вы»?
   – Я, честно говоря, и сама не знаю. Но перед вами я как-то немного робею, чуть обескуражена.
   – Чем же?
   – Вашей основательностью и решительностью.
   – Да перестаньте, я вовсе не решительный человек, я стеснительный.
   – А вот это вы врете. Стеснительных людей с такими лицами, как у вас, Сергей, и с такими широкими плечами, не бывает. Возможно, вы стесняетесь своей силы.
   К их столику постоянно кто-то подходил, приветствовал Анжелу, целовал руку, отходил. А она давала короткие пояснения – кто этот человек, что здесь делает.
   – Вот это – известный журналист, это – владелец газеты, а это – жена одного банкира. Это директор крупного завода со своей любовницей. Ну, этот – артист, вы его знаете. Его принято приглашать на всякие презентации.
   – А с чем это связано? Такой обычай? – осведомился Соловьев.
   – Говорят, что когда его приглашают, предприятие будет удачным, его не закроют, оно не разорится и не обанкротится.
   – А-а, – заулыбался Соловьев.
   – Если я буду открывать какое-нибудь предприятие, обязательно его приглашу. Правда, он может и не согласиться, он уже не молод и довольно капризен – и, кстати, большой любитель молоденьких женщин, особенно блондинок.
   – Наверное, восточная кровь, – заметил Соловьев, глядя, как лихо отплясывает артист с длинноногой красоткой в маленьком черном платье.
   – Наверное, он ее затащит в постель, – улыбнулась Анжела, – ведь он всегда увозит какую-нибудь девушку – будь то из театра, будь то из ресторана или с презентации. Наверное, если бы он появился на правительственном приеме, то и оттуда увез бы какую-нибудь даму.
   – А вот это вряд ли.
   – Да-да, Сергей, не улыбайтесь. А если бы эта знаменитость появилась у вас в конторе…
   – Я не люблю, когда мою организацию называют «конторой», – строго заметил Соловьев.
   – Хорошо-хорошо, в вашем ведомстве… то и от вас он укатил бы с какой-нибудь дамочкой. А вообще, все это ерунда. Мне обо всех этих людях говорить не интересно… Пойдемте танцевать!
   Как раз заиграла негромкая музыка. Соловьев поднялся из-за стола, помог встать Анжеле, и они стали медленно танцевать.
   – И где это вы так хорошо научились танцевать?
   – В школе бальных танцев, – пошутил Соловьев, – я окончил ее с отличием, с золотой медалью.
   – Вы мне нравитесь, потому что шутите, потому что уверены в себе.
   – А мне ничего больше не остается. Вы мне тоже, Анжела, нравитесь.
   – А вот этого, Сергей, вам не следовало говорить. Потому что мой муж, кроме всего, ужасный ревнивец. Он даже может броситься на вас со столовым прибором.
   – И что дальше?
   – Перережет горло или задавит.
   – А вас?
   – Меня он не тронет, – заулыбалась Анжела, – меня он любит и считает совершенством.
   – А на самом деле? – тихо прошептал Соловьев.
   – На самом деле я такая же, как все, – не лучше и не хуже. Со своими слабостями, пороками, глупыми желаниями и женскими мыслями о счастье.
   – Кстати, а где сейчас ваша дочь?
   – Дочь в Питере, у моей мамы. Завтра они прилетают.
   – Завтра утром? – уточнил Соловьев.