Вудивисс Кэтлин. Пепел на ветру

   — Питер, пожалуйста, сядь вон туда. — Ее голос прозвучал негромко, но твердо, не оставляя выбора, и юноша в конце концов повиновался.
   Теперь Элайна осталась лицом к лицу с Майлсом. Румяные щеки дворецкого порозовели еще больше.
   — Майлс!
   Услышав ее нежный, мелодичный голос, он вздрогнул.
   — Да, мадам? — Веко слуги начало судорожно подергиваться.
   — Вы считаете себя джентльменом? — Элайна принялась методично вышагивать перед дверью кабинета.
   — Разумеется, мадам, — кивнул Майлс. — Я закончил одну из лучших школ в Англии, и я из хорошей семьи. Кроме того, я завершил образование на континенте…
   — Ну да, прямо-таки профессор! — усмехнулась Элайна. — Если не ошибаюсь, вам известно все, что полагается знать мужчине?
   — Да, мадам, можно сказать и так.
   — Стало быть, вы — джентльмен старой школы? Майлс еще раз кивнул.
   Элайна вскинула голову и подбоченилась. Дворецкий смотрел поверх ее головы, по его лицу струился пот.
   — Вам когда-нибудь случалось ударить леди? — тоном инквизитора продолжала она.
   — Нет, мадам, что вы!
   — Но может быть, вы когда-нибудь применяли силу против леди?
   — Нет-нет, мадам!
   — А меня вы считаете леди?
   — О да, разумеется. — Только тут Майлс понял, что его заманивают в ловушку.
   Наступила длинная пауза, тишину нарушало лишь постукивание изящной ножки об пол.
   — Тогда прошу вас отойти, Майлс! — резко скомандовала Элайна. — Иначе ваша репутация будет погублена раз и навсегда. — Серые глаза холодно сверкнули.
   Понимая, что проиграл, Майлс попятился. Однако едва Элайна взялась за дверную ручку, как из кухни, торопливо продолжая жевать на бегу, вылетел Оли с заткнутой за ворот салфеткой.
   Элайна не двигалась и лишь молча смотрела на него. Сообразив, что он тоже не решится силой увести хозяйку прочь, Оли застыл на месте. Трое мужчин беспомощно наблюдали, как маленькая изящная женщина открывает дверь и входит в кабинет.
   Картина, представшая перед Элайной, ужаснула ее. Шторы на окнах были плотно задернуты, в комнате стоял резкий запах виски и сигарного дыма, от которого она чуть не задохнулась.
   Услышав шаги жены, Коул вздрогнул и поднял голову.
   — Черт побери, кто посмел пустить тебя сюда? — рявкнул он. — Немедленно убирайся!
   Однако Элайна и не подумала подчиниться. Решительно прикрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной и окинула мужа тревожным взглядом. Перед ней предстал неопрятный, исхудавший мужчина — таким она его еще никогда не видела. Щеки Коула потемнели от щетины, подол халата запутался вокруг ног, глаза покраснели и налились кровью, губы вытянулись в тонкую линию.
   — Не пора ли вам, наконец, прийти в себя, доктор Латимер?
   — Пожалуйста, оставь меня в покое! — Он изо всех сил ударил тростью по столу, разделяющему их. — Уходи, или я прикажу слугам вышвырнуть тебя вон!
   — Думаю, это вам не удастся, сэр, — невозмутимо заявила Элайна. — Теперь они боятся меня еще больше, чем вас.
   — Как же, вижу! Целая свора мужчин не смогла удержать какую-то девчонку! Но если нельзя положиться на слуг, я выгоню вас сам! — Он решительно направился в ее сторону, и Элайна с болью заметила, какой неуклюжей стала его походка.
   — Коул! — Элайна сделала шаг ему навстречу. — Позволь, я помогу тебе!
   — Нет! — Он оттолкнул протянутую к нему руку жены и, стыдясь своего вида, отвернулся. Забыв о трости, он запнулся о нее и неуклюже повалился на пол, увлекая за собой Элайну.
   С трудом выбравшись из-под его вдруг обмякшего тела и встав на колени перед ним, Элайна в ужасе глядела на правую ногу мужа, видневшуюся между разошедшимися полами халата. Ни одни брюки не вместили бы опухшее бедро, которое теперь по толщине вдвое превосходило здоровое. При виде этой страдающей плоти ее чуть не стошнило.
   Дрожащими пальцами она коснулась лилового шрама.
   — Боже милостивый! — простонал Коул, пытаясь прикрыть ногу халатом. — Зачем ты так унижаешь меня?
   — Так вот почему ты заперся здесь? — Элайна с укором посмотрела на него. — Из-за своей ноги?
   — Мне остается только ходить из угла в угол и молиться, чтобы не потерять ее.
   Неожиданно Элайна ощутила, как вместе с чувством невероятного облегчения в ее душе пробуждается злость. Как смеет Коул отвергать ее помощь?!
   — И ты подумал, что из-за этого я отвернусь от тебя? — дрожащим голосом спросила она, указывая на его ногу.
   — Лучше бы тебе этого не видеть.
   — Ну уж нет! Сейчас ты поймешь, что я — не Роберта! Оли, Майлс, Питер! Живо сюда!
   — Не смей! — вскричал Коул, силясь подняться. — Закрой дверь!
   Когда Элайна увидела, что миссис Гарт несет к двери кабинета поднос с графином, наполненным бренди, она скомандовала:
   — Отнесите это наверх, в спальню!
   — Проклятие! — взревел Коул. — Бренди необходимо мне, чтобы заглушить боль!
   Однако Элайна пропустила его слова мимо ушей.
   — Отнесите хозяина наверх и немедленно уложите его в постель! — не допускающим возражения тоном приказала она замершим у двери «караульным». — Только в этом случае я снова возьму вас на работу. Да не дрожите вы так — вас же здесь трое!
   Взяв трость наперевес, словно пику, Коул разразился проклятиями, заставив слуг смущенно потупиться. Каждый надеялся только на то, что ссора между супругами вскоре угаснет, иначе эсех троих ждала беда.
   Оли шагнул вперед, нервно потер кончик носа и принялся неловко объяснять:
   — Хозяин, госпожа велела отнести вас наверх. Так мы и сделаем.
   Под непрекращающуюся брань Коула Оли и Питер подняли его и понесли из кабинета; Майлс, следуя за ними, осторожно поддерживал ногу несчастного.
   Очутившись в постели, Коул понял, что теперь ему уже не удастся уклониться от забот жены, а Элайна тем временем принялась отдавать распоряжения:
   — Миссис Гарт, проветрите кабинет и наведите там порядок. Питер, принесите горячей воды для ванны и поставьте чайник на огонь. Мне понадобятся чистые простыни. Майлс, Оли, тащите сюда кресло доктора, оно ему пригодится. А еще прикажите кому-нибудь набрать полное ведро снега, да поживее.
   Не успел Коул хоть что-то возразить, как ее приказания уже были исполнены. Не зная, что и думать, он настороженно следил за действиями жены.
   — Позволь поинтересоваться, что это ты задумала? Элайна подложила несколько подушек под его распухшее колено.
   — Не мне учить тебя, дорогой, но врач мог бы и получше позаботиться о себе.
   — Ты не ответила на вопрос.
   — Сначала сними халат, а я принесу тебе свежую ночную рубашку. Потом мы займемся компрессами.
   — Компрессами? — озадаченно переспросил Коул.
   — От горячих и холодных компрессов опухоль спадет — это известное домашнее средство. Когда боль немного утихнет, я побрею и умою тебя.
   — Но я не инвалид и могу умыться сам…
   — Сам? Вряд ли. Тебе будет удобнее вымыться, лежа в постели.
   — Целиком? — Несмотря на жгучую боль в ноге, Коул чуть не рассмеялся.
   Элайна медленно подняла на него глаза.
   — Для начала ограничимся несколькими местами.
   — Ты разбиваешь мои надежды.
   — И поделом тебе! — воскликнула она с лукавой улыбкой. — Каждый, кто способен довести больную ногу до такого состояния, заслуживает хорошей головомойки! — Элайна быстро приложила холодный компресс к ноге мужа, и от неожиданности он чуть не свалился с кровати. Словно не удовлетворившись этим, она тут же обмотала ногу полотенцем, смоченным в горячей воде.
   — Осторожнее! — вскрикнул Коул. — Иначе нам с тобой не видать потомства как своих ушей!
   — Я стараюсь, — виновато отозвалась Элайна. — Но, по-моему, ты напрасно беспокоишься, дорогой.
   Когда Оли и Майлс втащили в спальню огромное кожаное кресло, Элайна сняла с больной ноги остывший компресс и снова приложила к ней снег.
   Несколько раз повторив эту процедуру, она с удовлетворением убедилась, что домашнее средство действует безотказно. К вечеру, когда опухоль заметно спала, она вынула из-под колена Коула подушки, и он смог устроиться в постели поудобнее. Чтобы успокоить жену, он провел в постели весь следующий день, но теперь у него уже не было сомнений, что скоро он сможет встать на ноги.

Глава 39

   Наступил декабрь. Снег укрыл землю белоснежным покрывалом. Минди, которой еще не доводилось праздновать Рождество и Новый год, с восторгом слушала рассказы Элайны о предстоящем веселье. Девочка повесила чулок возле камина в гостиной, а тем временем Элайна усердно чинила испорченное желтое платье и мастерила наряды для новой куклы, купленной для Минди Коулом.
   Однажды днем в усадьбе побывал Хорас Берр, и с тех пор Коул с нетерпением ждал, когда ему представится возможность преподнести жене совершенно особый подарок. В свою очередь, Элайна задумала подарить мужу не только сшитую своими руками домашнюю куртку, но и еще что-то особенное. Она послала слугу за Бреггаром Дарви, прося его приехать, пока Коул не вернулся из Сент-Крой.
   Однако Коул справился с делами гораздо раньше намеченного срока. Подъезжая к дому и заметив возле крыльца коня, принадлежащего Бреггару, он мгновенно пришел в ярость и без предупреждения ворвался в гостиную. Если любвеобильный ирландец не обделил знаками внимания Роберту, то уж наверняка он увлекся Элайной, чья красота не шла ни в какое сравнение с красотой ее кузины.
   Шагнув в гостиную, Коул увидел, что Бреггар и Элайна, сидя рядом в креслах, оживленно беседуют о чем-то. Бросив шляпу Майлсу, он рывком стащил с плеч пальто.
   Нерешительно поднявшись ему навстречу, Элайна оправила платье и опустила глаза. Щеки ее покрылись румянцем.
   — Ну и ну! — Коул с упреком взглянул на Бреггара. — Стоит мне покинуть дом, как ты уже тут как тут! Судя по всему, в последнее время женщины не слишком балуют тебя вниманием…
   Элайна вскинула голову, ее глаза гневно блеснули.
   — Коул, как тебе не стыдно?
   — Вот как! Может быть, мне еще и извиниться перед ним? Ты просто плохо знаешь, на что он способен.
   — Я пригласила его, — Элайна твердо посмотрела мужу в глаза, — и не жалею о своем решении.
   Мрачная тень скользнула по лицу Коула.
   — Что ж, я давно знал, что моей жене не приходится сетовать на недостаток внимания.
   Это оскорбление застало Элайну врасплох.
   — Негодяй!
   Захлебываясь рыданиями, она выбежала из комнаты. Коул последовал за ней, но Бреггар, нагнав его у парадной двери, схватил за рукав и заставил остановиться.
   — Твоя жена вызвала меня сюда, чтобы попросить об одной услуге, — горячо принялся объяснять гость. — Она всего лишь не хотела обмануть твои ожидания. Нравится тебе это или нет, но летом ты станешь отцом.
   Глаза Коула изумленно раскрылись. Оттолкнув тучного ирландца, он рывком распахнул входную дверь, но Элайна уже успела сесть в двуколку и теперь мчалась вперед.
   Ни минуты не задумываясь, Коул вскочил на стоявшего у крыльца жеребца Бреггара и, вонзив каблуки ему в бока, рванулся следом.
   Вскоре его конь поравнялся с двуколкой, но когда Коул приказал Элайне остановиться, она лишь еще энергичнее замахала кнутом. На головокружительной скорости они неслись по обледеневшей аллее. Коул подгонял жеребца, стараясь заставить запряженную в двуколку кобылу свернуть в глубокий снег у обочины. Наконец, не выдержав головокружительного темпа гонки, кобыла перешла на рысь и увязла в снегу.
   Осадив разгоряченного коня, Коул спешился.
   Неожиданно с низко нависшей ветки на Элайну обрушился целый сугроб мягкого снега, и она, вскочив, принялась стряхивать снежную пудру с лица. Затем, внезапно схватив поводья, она попыталась снова направить кобылу на аллею, но Коул успел остановить ее.
   — Элайна, прошу, успокойся, иначе ты навредишь себе! — Он сделал шаг, чтобы схватить испуганное животное под уздцы, но оступился и ударился плечом о бок кобылы. Отпрянув, та вырвала уздечку из его пальцев, и Коул рухнул навзничь. В этот момент одно из копыт опустилось прямо на его бедро. Из груди Коула вырвался пронзительный вопль.
   Обезумев от ужаса, Элайна выскочила из двуколки и, обежав вокруг лошади, раскинула руки и закричала. Почувствовав в ее голосе угрозу, кобыла попятилась и наконец вывернула на утоптанный снег аллеи, где и застыла в полном недоумении, в то время как Коул корчился на снегу, скрипя зубами от боли.
   Элайна упала перед ним на колени и попыталась взять его за руки.
   — Пожалуйста, дорогой, успокойся! — умоляла она. — Так тебе будет только хуже!
   Ухватившись за воротник ее плаща, Коул придвинулся ближе и, пытаясь заглушить стон, уткнулся лицом ей в грудь.
   — Это не лошадь, а зверюга! — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Из-за нее я теперь лишусь ноги!
   — Тише, милый! — Элайна просунула полу толстого плаща под спину мужа, чтобы плотнее закутать его, в то время как холод неотвратимо пробирался под ее бархатное платье. — Лежи и не двигайся, а я отправлюсь за подмогой…
   — Постой! — Коул попробовал удержать жену за руку, но она лишь ласково возразила:
   — Нам не обойтись без помощи. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
   — Элайна, послушай меня! Просто… однажды я уже потерял тебя и не хочу, чтобы это повторилось. Бреггару нельзя доверять — это он соблазнил Роберту, и по его вине она забеременела. А потом он отправил ее к какому-то шарлатану, чтобы избавиться от ребенка…
   Услышав эти слова, Элайна вздрогнула. Хотя ей трудно было поверить, что добродушный ирландец способен наставить рога лучшему другу, а затем убить его жену, она понимала, что Коул вряд ли произнес бы столь страшные слова, не имея на то достаточных оснований.
   — Я уже просила не путать меня с Робертой. То, что случилось с ней, не имеет ко мне никакого отношения.
   — Прости, больше не буду, — произнес Коул, силясь улыбнуться.
   — Я тебе верю. А теперь постарайся не двигаться и жди меня. — Элайна погладила мужа по щеке и с нежностью взглянула на него. — Скоро у нас будет ребенок, и тогда уж тебе не придется сомневаться в моей любви и преданности. Нашему малышу достанутся самые огромные и яркие голубые глаза в мире.
   — Малышке! — поправил Коул. Он помедлил минуту, пережидая вспышку боли, а затем добавил: — Мне хотелось бы иметь дочь, которая унаследует красоту своей матери.
   Элайна поцеловала холодные губы мужа и, оступаясь на твердом снегу, бросилась к жеребцу. Поймав болтающиеся поводья, она ухватилась за высокую луку седла и вдела ногу в стремя. Оказавшись в седле, она галопом погнала коня по заснеженной аллее.
   Подъезжая к дому, Элайна отчаянно замахала рукой Бреггару, который ждал на веранде.
   — Позвоните в колокол трижды! — закричала она. — Моему мужу необходима срочная помощь!
   Сигнал бедствия далеко разнесся в морозном воздухе. Не медля ни секунды, Элайна развернула своего скакуна и вихрем помчалась обратно. К тому времени как ирландец спустился с холма, голова Коула уже покоилась на ее коленях. Быстро скинув пальто, Бреггар набросил его на плечи Элайны и занялся сломанной ногой Коула.
   Через несколько минут со стороны амбара показалась повозка, в которой сидели несколько работников. Как только она подъехала, Коула по приказу доктора Дарви перенесли в нее, стараясь не потревожить больную ногу. Сам Бреггар и Элайна уселись рядом с ним, а Оли и Саул вскочили на козлы.
   — Скорее везите хозяина домой, пока мороз не прикончил его, — распорядился Бреггар.
   Когда повозка остановилась возле дома, Коула перенесли в спальню. Майлс тут же принес саквояж доктора, полный блестящих инструментов, Энни согрела воду, а миссис Гарт поспешно направилась в спальню с несколькими бутылками бренди.
   Решительно выставив Элайну из комнаты, Бреггар велел Саулу остаться, видимо чутьем угадав, что чернокожий слуга знаком с искусством врачевания.
   Элайна ждала в спальне, которую занимала когда-то, беспокойно вышагивая из угла в угол. Минуты казались ей вечностью. Была уже ночь, когда дверь ванной распахнулась и оттуда, вытирая руки полотенцем, вышел доктор Дарви.
   — Перелом оказался не очень сложным, — довольно сообщил он.
   — Почему же тогда вы возились с ним так долго? — Элайна с тревогой взглянула на ирландца.
   Бреггар усмехнулся:
   — Этому упрямому болвану повезло впервые с тех пор, как он женился на вас. — В его руке блеснул зазубренный осколок металла. — После того как я вскрыл рану, мне удалось вытащить оттуда вот это. Когда лошадь сломала Коулу ногу, осколок отделился от кости, и теперь ваш муж, пожалуй, будет скучать по нему, но все же я не сомневаюсь, что он вполне без него обойдется.
   — Коул правда поправится? — допытывалась Элайна, словно все еще не веря в счастливый исход операции.
   Бреггар кивнул:
   — Если не произойдет заражения, скоро ему станет гораздо лучше. — Он вытащил из саквояжа флакон и вложил его в руку Элайны. — Это лауданум. Давайте его по одной чайной ложке при сильной боли или когда ему понадобится заснуть. Мне известно, как Коул ненавидит это снадобье, но сейчас он очень нуждается в отдыхе.
   Элайна проводила ирландца до порога.
   — Вы заедете к нам завтра?
   Бреггар надел пальто и обернулся к ней:
   — Разумеется, такой случай я ни за что не упущу: наконец-то мне удалось одержать верх над этим зазнайкой! — Заметив, что Элайна нахмурилась, он весело рассмеялся: — Сейчас он не в силах ни избить меня, ни выставить вон, а значит, у меня будет возможность поговорить с ним начистоту и выяснить, что же все-таки разрушило нашу дружбу.
   Элайна хотела сразу сообщить Бреггару о серьезных обвинениях, выдвинутых Коулом, но поскольку у двери доктора ждал Майлс, она передумала: заводить подобные разговоры в присутствии слуг, которым последние события и без того дали достаточную пищу для пересудов, было бы крайне неразумно.
   Вернувшись в свою комнату, она быстро разделась и в изнеможении бросилась на постель; но не успела задремать, как легкий шорох в спальне мужа заставил ее открыть глаза. Выскользнув из-под одеяла, она сунула ноги в холодные шлепанцы и направилась в соседнюю комнату. Коул лежал неподвижно, однако при неверном свете, который шел от камина, ей удалось разглядеть, что его глаза открыты. Пройдя мимо кровати, Элайна подбросила в огонь еще несколько поленьев, не сознавая, какое соблазнительное зрелище представляет собой ее тело, скрытое лишь просвечивающей насквозь тонкой ночной рубашкой. Даже непереносимая боль в ноге не помешала Коулу ощутить резкий приток крови к чреслам, сердце его судорожно забилось. Как завороженный смотрел он на упругие груди, приподнявшие ткань рубашки, а затем вдруг протянул руку и откинул одеяло рядом с собой.
   Элайна охотно приняла приглашение. Прижавшись к мужу, она запрокинула голову, вглядываясь ему в лицо. Ее ладонь легла на упругие волоски, покрывающие широкую грудь.
   — Я люблю тебя, — шепнула она. — Мне не хотелось признаваться в этом, но, кажется, я полюбила тебя еще до того, как ты лишил меня девственности.
   Коул недоверчиво посмотрел на нее.
   — Поверь, это правда. Когда ты покинул Новый Орлеан, у меня внутри словно что-то умерло, — призналась Элайна. — Тогда я думала, что больше мы никогда не увидимся.
   — Так, значит, мы оба страдали в разлуке, — хрипло прошептал он.
   — Наконец-то ты понял! Теперь ты знаешь, что тебе незачем опасаться Бреггара, потому что никто, кроме тебя, мне не нужен.
   Его ладонь скользнула по теплой спине Элайны.
   — Ты хочешь, чтобы я поблагодарил его за участие?
   — И это тоже не помешает. — Элайна взяла со столика осколок, извлеченный из раны, и показала его мужу. — Он считает, что без такого подарка ты прекрасно сможешь обойтись. Это счастье, что при переломе осколок отошел от кости и его удалось извлечь.
   — Бреггар всегда жил своим умом, — лаконично заметал Коул.
   — Странно, но то же самое он говорит о тебе. — Элайна продолжала задумчиво водить пальцами по его груди. — Разве ты не рад тому, что Бреггар вынул осколок?
   — Я порадуюсь, если рана не загноится.
   — И ты поблагодаришь его?
   — Может быть.
   — И объяснишь, почему ты злишься на него?
   — Да, но не сразу. Мне не под силу бороться с уязвленной гордостью и с гневом одновременно.
   — А ты все же попытайся. — Элайна крепко поцеловала мужа в губы и прижалась грудью к его плечу, чувствуя, как набухают ее соски, грозя проделать отверстия в полупрозрачной ткани рубашки.
   От такой пытки Коул застонал и пылко поцеловал жену — казалось, он забыл даже о жгучей боли, которая все это время не давала ему покоя.
   Наблюдать, как Элайна ходит по спальне в предрассветных сумерках, растапливает камин, одевается, расчесывает волосы, стало для Коула истинным наслаждением. Когда жена долго отсутствовала, он занимался чтением медицинских журналов.
   Как-то раз, оторвавшись от журнала, Коул обнаружил, что Элайна стоит в дверях, скрестив руки на груди, и на ее лице написано напряженное ожидание. Не говоря ни слова, она посторонилась, пропуская гостя.
   — Доброе утро, доктор Латимер! — Гулкий голос Бреггара Дарви разнесся по всей спальне.
   — Еще минуту назад оно было добрым, — буркнул Коул себе под нос.
   Приподнявшись, насколько позволяли длинные лубки, он дождался, когда жена подложит ему под спину подушки, и исподлобья взглянул на соседа.
   Подойдя к кровати, Бреггар уселся на стоящий рядом стул и жизнерадостно осведомился:
   — Ну-с, как поживает мой почетный пациент?
   — Боюсь, с твоим приходом мое настроение изменилось не в лучшую сторону, — проворчал Коул, избегая смотреть на жену.
   — В том-то все и дело. — Бреггар поерзал на стуле. — Меня тревожит то, что в последнее время я то и дело навлекаю на себя твое недовольство. Поскольку Господь доверил мне извлечь кусок стали из твоей ноги, мне следует взять на себя и другую обязанность — выяснить, что стоит между нами.
   — Стало быть, карты на стол? — спросил Коул.
   Бреггар кивнул, достал из кармана трубку и принялся набивать ее душистым табаком, очевидно, ожидая, что хозяин дома заговорит первым.
   Коул взял Элайну за руку.
   — Дорогая, попроси Энни приготовить нам кофе и не забудь сдобрить его капелькой бренди…
   — Насчет кофе я уже распорядилась, а бренди стоит вон там, на тумбочке, — ласково отозвалась она.
   — Тогда, может быть, ты еще чем-нибудь займешься? Нам предстоит долгий и скучный разговор.
   — У меня сейчас нет неотложных дел, — улыбка на лице Элайны стала еще очаровательнее, — и поэтому я бы предпочла остаться здесь, с вами.
   Наблюдая за этой сценой, Бреггар только усмехался и качал головой.
   — Итак, сосед, на этот раз тебе не удастся уклониться от разговора…
   Коул скрестил руки на груди и упрямо набычил голову.
   — В таком случае я предпочитаю хранить молчание.
   — Я приехал сюда, чтобы все прояснить раз и навсегда. — Гость наставительно поднял палец. — Мы будем говорить обо всем, о чем ты пожелаешь, но пока я не получу удовлетворительных объяснений, я отсюда не уйду. Итак?
   — Черт побери! — вскипел Коул. — Ты хочешь, чтобы мы обсуждали твою репутацию в присутствии дамы?
   — Послушай, друг мой, тебе отлично известно, что моя репутация — не более чем досужая выдумка сплетников! — Бреггар раскурил трубку, и клубы ароматного дыма поплыли по комнате.
   — Ладно, речь не о репутации, а о профессиональной этике. Я могу простить тебя за то, что ты предал нашу дружбу и завел интрижку с Робертой, но никогда не прощу того, что ты послал ее к шарлатану, требуя, чтобы она избавилась от ребенка!
   Бреггар затянулся так глубоко, что тут же закашлялся и поспешно смахнул с брюк целый сноп искр, вылетевший из трубки. Когда опасность миновала, он обернулся к Коулу — лицо его выражало искреннее изумление, которое он даже не пытался скрыть.
   — С Робертой? — еле выговорил он. — Я?
   Коул кивнул:
   — Она сама на смертном одре призналась, что ты был отцом ее ребенка.
   — Какая наглая ложь! — Подбородок Бреггара задрожал от возмущения. — Да, Роберта делала мне авансы — вероятно, потому, что хотела отомстить тебе, но клянусь, к этой женщине я был равнодушен и не скрывал своего отношения к ней. Дважды я отклонял ее домогательства у себя в кабинете, и за это она возненавидела меня. — Ирландец отложил трубку и оперся ладонями о колени. — Вот почему она никак не могла обратиться ко мне в том случае, о котором ты говоришь, — Роберта знала, что к ее ребенку я не имею ни малейшего отношения!
   — Коул, — Элайна умоляюще сжала руки, — я верю ему. Ты же сам знаешь, как часто лгала Роберта. Она могла обмануть тебя и перед смертью — возможно, именно потому, что нашла мою фотографию в старом доме…
   — Жажда мести — скверный советчик, — сухо заметил Бреггар.
   Гнев Коула постепенно начал ослабевать.
   — Насчет Роберты ты права, дорогая, — эта тварь отдавалась мужчинам только из корыстных целей. И насколько мне помнится, она терпеть не могла Брегтара — впрочем, как и меня.
   — Но если ни один из вас не был отцом ребенка, — принялась вслух рассуждать Элайна, — тогда кто же?
   — Об этом можно гадать сколько угодно, дорогая, — отозвался Коул. — Имени любовника Роберты мы не знаем и, вероятно, не узнаем никогда.
   — Что ж, главное нам теперь известно — это не Бреггар. — Элайна погладила руку мужа и выжидательно посмотрела на него. — Ты хочешь поговорить со своим коллегой еще о чем-нибудь, дорогой?
   Только тут Коул сообразил, что Элайна опять заставила его плясать под свою дудку. Ему вдруг вспомнилось тепло ее груди, прижавшейся к его плечу. Не желая сдаваться сразу, он пожевал губами, однако в конце концов ему пришлось признаться себе, что другого выхода у него просто нет.