Страница:
Эвери с жадностью накинулся на еду и вино. Мотнув головой в сторону ушедшей дочери, он пробурчал с набитым ртом:
— Вот, поскакала кормить с ложечки его светлость. — Он мрачно посмотрел на Эджи, которая застыла от удивления, и продолжил: — Ну ладно, ладно, может быть, всего-навсего почитать ему перед сном. Ха, как ребенку.
Эджи бросила взгляд на пылающее лицо Фэррела и торопливо вышла. На кухне она тяжело оперлась на стол и, злобно прищурившись, поискала глазами кухонный нож, готовая именно таким способом заставить Эвери замолчать. Но тут ее взгляд остановился на полке, где лежали засушенные травы, и Эджи усмехнулась. Она хорошо знала, какое действие оказывают сенна и копытень. Что ж, неплохой способ опозорить мэра на глазах у всей семьи.
— Как только он снова захочет поесть… — прошептала она себе под нос и с достойным похвалы рвением принялась за дело. Чесночная подливка наверняка отобьет всякий запах, а мэр с его аппетитом способен проглотить даже камни.
Когда она снова вошла в столовую, то держала в руках серебряный поднос с дымящимися тарелками. Широко улыбаясь, Эджи поставила их на стол.
— Немного подливки, сэр? — спросила она как можно любезнее, когда аромат чеснока достиг носа Эвери.
Зачерпнув полную ложку и осторожно попробовав, Эвери почмокал губами и, не тратя зря времени, принялся за еду. Насытившись, мэр откинулся на спинку стула и звучно рыгнул, демонстрируя таким образом свое восхищение мастерством повара.
Остаток вечера прошел спокойно. Гостей провели в конюшню, где им показали прекрасных породистых лошадей. Эвери мрачно тащился за остальными, думая только о том, что в спальне наверху его ждет удобная кровать.
Разговор перешел на огнестрельное оружие, и лорд Сакстон начал подробно рассказывать о необычной американской винтовке новой модели. Тут Эвери вмешался в разговор и заявил о безусловном превосходстве английских мушкетов. Он был готов биться об заклад, что из другого оружия не попасть и в белку со ста шагов. Хозяин дома ничего не ответил, а решил доказать свою правоту на деле. Если бы они бились об заклад, Эвери бы проиграл все, что поставил. К тому же он вдруг заметил, что его дочь и сын, похоже, наслаждаются представлением, забывая о том, кто его показывает. Он еще мог допустить, что его глупая дочь неизвестно почему привязалась к этому человеку, но чтобы его собственный сын…
Эвери стало себя жалко. Фэррел теперь почти все свои деньги тратит на эти игрушки, а не на своего бедного отца. Мэру пришло в голову, что в последнее время его сын потерял интерес к доброй пирушке в таверне — так, чтобы закатиться на всю ночь с добрыми друзьями и множеством кружек эля. Он теперь слишком часто ездит в Йорк, и Эвери вдруг задумался: только ли ради новой работы?
«Я теряю парня, — угрюмо подумал он, — и все из-за этой уродины в черном, который наверняка и в седле-то никогда не сидел, и в хорошей драчке не участвовал».
Эвери заторопился, догоняя своих спутников, которые вполголоса что-то обсуждали. Похоже, Фэррел предпочитает теперь делиться своими проблемами с этими двумя, а не с ним: когда он подошел, они враз замолчали, будто боялись, что он их услышит. Лорд Сакстон повел всех к себе в кабинет, устроился в спасительной тени около клавесина, снял перчатки и заиграл. Эвери не отходил от Ирепы. Он надеялся улучить момент, чтобы обсудить с ней цель своего визита, а именно — крайнюю необходимость в деньгах. Он долго думал, сколько попросить, и решил увеличить сумму. Для этого была как раз уважительная причина — ведь Фэррелу нужны деньги на лечение больной руки.
Но Ирена, к его большому разочарованию, подошла к клавесину и встала рядом с мужем. Они дуэтом спели печальную песню о любви, и Эвери подумал, что девчонка совсем рехнулась, вбивая супругу в голову, как сильно она ему преданна. Эвери уже отметил, что лорд и его жена имеют отдельные спальни, и сделал вывод, что их привязанность не распространяется на постель.
В комнату вошел Пейн и сообщил, что обед подан. Они сели за стол, освещаемый свечами: лорд Сакстон — в массивное кресло во главе, Ирена — по правую руку от него и гости — на противоположной стороне. Фэррел и Звери быстро обратили внимание, что слуги суетятся только около них двоих, Ирена же лишь отпила глоток вина. Это озадачило мэра, но он быстро выкинул эти мысли из головы, решив, что причуды богатых его не интересуют. Уж он-то ни за что не отказался бы от такого вкусного обеда!
Фэррел поднял бокал за здоровье и счастье хозяина дома и не удержался от вопроса. Он посмотрел на пустую тарелку сестры и вопросительно произнес:
— Вы не будете с нами есть?
Ирена улыбнулась.
— Прости, Фэррел, мы не хотели тебя обидеть. — Она погладила затянутую в перчатку руку мужа и нежно ее пожала. — Мой муж, как ты знаешь, не любит есть на людях, и я обычно обедаю с ним.
Звери был потрясен: девчонка предпочитает обедать с этой уродиной, а не с нормальными людьми! Он осуждающе поджал губы. Ирена всегда ставила его в тупик своим поведением, как, впрочем, и остальные женщины, но это уж чересчур. Сначала она отшила всех своих поклонников, сказав, что они противные, уродливые и старые. А сейчас готова выполнить любое желание своего страхолюдины мужа. Ей, похоже, наплевать, что многие люди называют его не иначе как чудовищем. Черт возьми, она совершенно бесстыдно вцепилась в его руку и так нежно смотрит на него, словно он какой прекрасный благородный рыцарь!
Перед Звери поставили тарелку с наваристым супом, обильно заправленным овощами и мясом, и это прервало его мысли. Пейн заново наполнил их бокалы, положил перед каждым горячий хлеб и удалился. Звери отломил кусок хлеба. Держа хлеб в одной руке и ложку в другой, он приступил к еде. Время от времени он макал хлеб в суп и нес ко рту, оставляя дорожку из капель па столе и рубашке.
Внезапно Звери застыл. Глаза его полезли на лоб, и он не смог сдержать громкую отрыжку. Его взбунтовавшиеся внутренности заурчали на всю комнату. Звери покраснел как рак, пытаясь унять позывы желудка. Наконец все утихло, и он расслабился. Быстро и испуганно оглядев всех присутствующих, мэр продолжил еду. Взгляд его упал на тарелку, и у него снова потекли слюнки. Но он успел отхлебнуть лишь несколько ложек, прежде чем новый приступ боли исказил его лицо. Ложка клацнула о тарелку, и он неловко заерзал на стуле. Он сжимал челюсти все крепче и все быстрее перебирал ногами.
Через какое-то время боль снова отступила. Звери посмотрел на Фэррела и увидел его вопросительный взгляд. Потом перевел глаза на Ирену, которая, потягивая вино, разглядывала его сквозь тонкое стекло бокала. Ему даже показалось, что он видит удивление человека в маске. Звери оттолкнул тарелку, глотнул немного вина и зажевал его сухой корочкой хлеба. Это, похоже, немного успокоило его желудок. Постепенно Фэррел и Ирена возобновили прерванный разговор.
К тому времени, когда принесли вторую перемену блюд, Звери чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вновь приступить к еде. Вдохнув божественные запахи, он снова почувствовал настоящий голод. Не успел Пейн поставить перед ним тарелку, как Звери с готовностью схватил вилку и нож. Он отправил себе в рот большой кусок мяса и, прикрыв глаза, с наслаждением пережевывал его. Звучно проглотив, он с блаженным выражением лица оглядел присутствующих.
— Хорошо. Очень хорошо. — Звери махнул ножом в сторону кухни. — Лучшее за последнее время.
Он опять уткнулся взглядом в тарелку, выискивая кусочек послаще, когда внезапно вилка и нож выпали у него из рук. Привстав, Звери согнулся пополам, и сквозь его стиснутые зубы вырвался негромкий стон. Тело напряглось, а лицо приобрело желто-зеленый цвет. Он заскрежетал зубами, не в состоянии даже вздохнуть. Всеми силами Эвери попытался привести себя в порядок, а когда это не удалось, пробормотал скороговоркой:
— На-улице-такая-хорошая-погода-фу-у! Я-пожалуй-пойду-на-минутку-прогуляюсь.
Он кивнул, изображая извинение, и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.
Фэррел посмотрел на Ирену и недоуменно пожал плечами. Она, в свою очередь, взглянула на Пейна, стоявшего с абсолютно безмятежным выражением лица. Эджи выглядела почти так же, но краска медленно заливала ей шею, а плечи странно подрагивали. Ирена удивленно глядела на экономку, и под ее взглядом та, закашлявшись, заторопилась прочь из комнаты. Когда за ней закрылась дверь, послышались странные звуки, больше всего напоминающие смех.
К следующему вечеру боль в желудке перестала мучить Звери, и он решил отправиться на поиски Ирены. Время было позднее, и все в доме готовились ко сну. Это был его последний шанс встретиться с дочерью наедине, так как на следующее утро они с Фэррелом собирались вернуться в Мобри. Предыдущая ночь прошла в тщетных попытках успокоить взбунтовавшиеся кишки. Мэр не представлял, что с ним такое случилось. Недоброкачественная пища? Но ведь никто, кроме него, не отравился! Мнительный Звери заволновался, испугавшись серьезной болезни, и еще сильнее возмечтал разжиться у дочери значительной суммой.
Только несколько свечей освещали коридор верхнего этажа. Ни о чем не подозревающий Фэррел рассказал ему, где находятся спальни лорда и его жены. Звери осторожно подкрался к двери лорда Сакстона. В комнате было темно, изнутри не раздавалось ни звука, и Звери решил, что хозяин мирно спит.
Чувствуя себя уже несколько спокойнее, он направился в комнату Ирены. Из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Подойдя вплотную, Звери приложил ухо к замочной скважине и услышал голос Ирены, но не смог разобрать слов. Звери подумал, что она отдает распоряжения слуге. Вдруг он услышал громкий мужской смех и, потрясенный, отшатнулся. Но почти тут же с утроенным интересом вновь прильнул к двери.
Слова Ирены, которые явственно различил Звери, не оставляли никаких сомнений в личности ее гостя.
— Кристофер, успокойся. Как я могу придумать имя нашему ребенку, если ты все время ко мне пристаешь?
У Звери глаза полезли на лоб и лицо налилось кровью. Его первым желанием было разбить дверь, схватить негодяя и превратить его в отбивную. Только страх за свою жизнь удержал Звери от справедливого мщения. Но осторожность не погасила ярость. Он ненавидел Кристофера Ситопа, и его трясло от мысли, что Ирена любит этого ублюдка и носит его ребенка. Родственник он или нет, но лорд Сакстон вел себя как последний дурак, если доверял ему жену. Теперь понятно, почему она выглядела такой счастливой — ждала, что ночью в ее постель залезет этот мерзавец Ситон.
Звери крадучись пошел в свою спальню. Он еще сможет извлечь выгоду из этой измены, ведь Ирена наверняка заплатит за то, чтобы ее тайна не стала известна мужу.
Рано утром Ирена выскользнула из объятий мужа, оделась и спустилась вниз. К ее удивлению, за столом ее уже ждал отец. Выражение его лица заставило ее забеспокоиться. Официальный вид, поджатые губы, презрительный взгляд. Она подошла к столу и налила себе чашку чая, краем глаза заметив, что он усмехается.
— Что-то случилось, отец?
— Возможно.
Она села в кресло напротив него и стала медленно пить чай.
— Хочешь поговорить со мной?
— Не исключено.
Она не имела ни малейшего желания вызывать его на разговор, справедливо опасаясь, что услышит лишь жалобы и вздохи, поэтому молча пила чай и ждала.
Звери откинулся на высокую спинку стула и медленно оглядел висящие на стенах гобелены.
— Ты знаешь, дочка, что я был щедрым человеком. Когда я мог себе это позволить, ты ни в чем не нуждалась.
Хотя Ирене было что возразить, она предпочла хранить молчание. Звери Флеминг был весьма известен как человек, потакающий своим слабостям, и только благодаря усилиям матери дети получили образование и вообще имели крышу над головой. Ирена не сделала ни малейшего жеста в подтверждение его слов.
— Мне приходилось нелегко с той поры, как твоя мама умерла, — с пафосом произнес он. — Оплакивая ее, я совсем забывал о себе… Временами мою печаль могла утолить только игра в карты. Будь проклят тот несчастливый день, когда я встретил подлеца янки, незаслуженно обвинившего меня в мошенничестве!
— Но он сказал правду, — холодно возразила Ирена. Звери изумленно уставился на дочь. — Ты сам мне однажды признался, помнишь?
Звери прокашлялся и отвернулся, пожав плечами.
— Это я так сказал от отчаяния. — И он воздел руки к небу, как было запланировано, но снова отвлекся. — И кроме того, янки вполне мог позволить себе эту потерю. В общем, я пострадал незаслуженно.
— Отец, — голос Ирены звучал спокойно, — шулерство ничем не отличается от кражи, пойми это.
— А как ты назовешь те убийства, которые совершает твой драгоценный мистер Ситон?! — закричал он, не в силах больше сдерживаться.
В синих глазах Ирены засверкали молнии.
— Он убивает только преступников, которые нападают на простых людей! — Она небрежно взмахнула рукой. — Если уж на то пошло, я тоже убивала. И Фэррел. Мы дрались с бандой разбойников, которые напали на карету, и стреляли в них, и даже убили нескольких человек, чтобы спасти девушку.
— Девушку?
— Мисс Бекер. Если будет нужно, она подтвердит и мои слова, и то, что ночной всадник помог нам справиться с бандитами, а ей и Фэррелу спас жизнь.
Удивлению Эвери не было предела.
— Фэррел ничего не говорил мне об этом.
Ирена вспомнила просьбу брата хранить молчание и прикусила язык.
— Это личное дело Фэррела.
Воцарилось короткое и напряженное молчание. Затем мэр снова заговорил:
— Ты, похоже, довольна собою, девочка. Живешь в шикарном доме, в мире и согласии с его светлостью?
— Да, я счастлива, отец. Возможно, даже больше, чем ты можешь вообразить.
— Ну-ну, я многое могу вообразить, не сомневайся. — Его улыбка стала почти снисходительной.
Ирена посмотрела на отца, недоумевая, в чем причина его странной радости.
— Ты хочешь поговорить о чем-то еще?
Секунду он изучал свои короткие толстые пальцы.
— А тебе не кажется, что ты стала слишком прижимиста к своим родственникам, с тех пор как стала леди?
— От Фэррела я не слышала подобных жалоб, — отрезала Ирена.
— Бедный парень ослеплен вашей благосклонностью, но что ты на самом деле для него сделала? Ты проявила хоть каплю сочувствия к искалеченному брату? Станет ли он хоть немного богаче, когда сегодня уедет отсюда? Бедный малыш, он так много работает, чтобы получить пару-другую шиллингов.
— По моему мнению, характер Фэррела значительно улучшился с тех пор, как он перестал ныть и жаловаться на судьбу, — твердо, даже несколько зло произнесла Ирена. — Милостыня не поможет человеку, и только заработанные деньги приносят удовлетворение. Господи, отец, почему ты не можешь честно работать? Кроме того, — не удержавшись, добавила она, — тогда бы ты меньше проигрывал за карточным столом.
Эвери метнул на нее сердитый взгляд.
— Ты все не можешь забыть, что я продал тебя, ведь правда?
— Да, мне трудно об этом забыть, — с упреком сказала Ирена, но тут же улыбнулась. — Правда, все закончилось хорошо. Я люблю человека, за которого вышла замуж, и ношу его ребенка…
— Его ли? — резко перебил Эвери. — Или этого подонка, который был в твоей спальне прошлой ночью?
Ирена недоуменно посмотрела на него, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.
— Что ты имеешь в виду?
— Я прогуливался неподалеку, чтобы поговорить с тобой, а у тебя в комнате был этот дьявол Ситон, соблазнивший тебя прямо под носом у твоего муженька. Я слышал, как вы хихикали и болтали о ребенке, которого вместе сделали. Ты носишь ребенка Ситона, а не мужа!
Ирена покраснела. Она отчаянно хотела рассказать правду, но знала, что еще не время. Пусть лучше отец обвинит ее в прелюбодействе, чем жизнь ее любимого человека окажется в опасности.
— Ты ведь не можешь отрицать этого? — Усмешка отца ранила ее гордость. — Ты стала шлюхой Ситона и теперь носишь его ребенка. Конечно же, ты надеешься, что лорд Сакстон об этом не узнает.
Ирена слушала оскорбления молча, хотя внутри у нее все кипело от гнева.
— Полагаю, и мне стоит придержать язык, — язвительно произнес Эвери. — И я это сделаю, если ты проявишь чуть-чуть заботы обо мне. Например, пришлешь барашка или толстого гусака на праздник… или еще что-нибудь. Я согласен даже сам себе готовить и ни о чем тебя не попрошу, разве что почистить одежду или прибрать дом. Здесь столько слуг, что никто не заметит, если ты пришлешь нескольких поухаживать за мной. Но только не забудь сама заплатить им, ведь у меня не так много монет, чтобы отдавать их другим. Да! Еще неплохо бы новое пальто и пару башмаков. И конечно, чтобы десяток-другой шиллингов звенели в моем кошельке. Ты же видишь, я не прошу многого, только капельку облегчить мою жизнь.
Ирена медленно поднялась, все еще не до конца веря своим ушам. Родной отец собрался шантажировать ее, выпрашивая денег за свое молчание!
— Как ты смеешь говорить мне такое?! Всю жизнь я слушала твои жалобы, но с этой минуты больше не хочу их слышать! Ты обманывал людей, чтобы выкачать из них деньги. Ты использовал маму, брата и меня. Пытался обмануть Кристофера, но он раскусил тебя, и поэтому Фэррелу пришлось защищать твою жалкую честь. Сейчас ты снова хочешь меня использовать, но ничего не выйдет!
— У тебя каменное сердце, девочка! — В голосе Эвери звучала злость. Он поднялся и подошел вплотную к дочери. — Ты ведешь себя надменно, даже когда изменяешь мужу в его собственном доме. И при этом жалеешь несколько монет для отца, чтобы ему стало чуть легче переносить тяготы жизни. Все мои друзья сочувствуют мне. — Он прервал свою обличительную речь и придвинулся к дочери. — Черт побери, девочка! А что, если я расскажу обо всем лорду Сакстону? Ха, это же надо — наставить рога его светлости с подонком Ситоном!
Он искоса посмотрел на нее и собрался было продолжать, но звук шаркающих шагов заставил его оглянуться и застыть с открытым ртом. В комнату вошел лорд Сакстон. Встав позади жены, он обернулся к Звери.
— Я услышал свое имя, — угрожающе прозвучал его низкий голос. — Мэр, вы хотите о чем-то со мной поговорить?
Звери посмотрел на Ирену и изумился ее спокойствию. Она даже не пыталась помешать ему все выболтать. Сакстон терпеливо ждал ответа, но Звери не мог выдавить из себя ни слова. Его светлость был единственным человеком, которого он боялся рассердить. Флеминг знал, что этот человек влюблен в Ирену и измена больно ранит его. Но гнев, как это часто случается, мог обрушиться и на того, кто принесет ему дурную новость.
— Мы просто разговаривали с дочерью, милорд. — Звери прокашлялся. — Ничего серьезного, и ничего, о чем бы вам следовало знать.
— Все, что касается моей жены, беспокоит и меня, мэр, — вежливо ответил лорд Сакстон. — Боюсь, моя забота о ней иногда может показаться излишней. Вы понимаете меня, не так ли?
Звери кивнул, не смея больше вымолвить ни слова.
Глава 22
— Вот, поскакала кормить с ложечки его светлость. — Он мрачно посмотрел на Эджи, которая застыла от удивления, и продолжил: — Ну ладно, ладно, может быть, всего-навсего почитать ему перед сном. Ха, как ребенку.
Эджи бросила взгляд на пылающее лицо Фэррела и торопливо вышла. На кухне она тяжело оперлась на стол и, злобно прищурившись, поискала глазами кухонный нож, готовая именно таким способом заставить Эвери замолчать. Но тут ее взгляд остановился на полке, где лежали засушенные травы, и Эджи усмехнулась. Она хорошо знала, какое действие оказывают сенна и копытень. Что ж, неплохой способ опозорить мэра на глазах у всей семьи.
— Как только он снова захочет поесть… — прошептала она себе под нос и с достойным похвалы рвением принялась за дело. Чесночная подливка наверняка отобьет всякий запах, а мэр с его аппетитом способен проглотить даже камни.
Когда она снова вошла в столовую, то держала в руках серебряный поднос с дымящимися тарелками. Широко улыбаясь, Эджи поставила их на стол.
— Немного подливки, сэр? — спросила она как можно любезнее, когда аромат чеснока достиг носа Эвери.
Зачерпнув полную ложку и осторожно попробовав, Эвери почмокал губами и, не тратя зря времени, принялся за еду. Насытившись, мэр откинулся на спинку стула и звучно рыгнул, демонстрируя таким образом свое восхищение мастерством повара.
Остаток вечера прошел спокойно. Гостей провели в конюшню, где им показали прекрасных породистых лошадей. Эвери мрачно тащился за остальными, думая только о том, что в спальне наверху его ждет удобная кровать.
Разговор перешел на огнестрельное оружие, и лорд Сакстон начал подробно рассказывать о необычной американской винтовке новой модели. Тут Эвери вмешался в разговор и заявил о безусловном превосходстве английских мушкетов. Он был готов биться об заклад, что из другого оружия не попасть и в белку со ста шагов. Хозяин дома ничего не ответил, а решил доказать свою правоту на деле. Если бы они бились об заклад, Эвери бы проиграл все, что поставил. К тому же он вдруг заметил, что его дочь и сын, похоже, наслаждаются представлением, забывая о том, кто его показывает. Он еще мог допустить, что его глупая дочь неизвестно почему привязалась к этому человеку, но чтобы его собственный сын…
Эвери стало себя жалко. Фэррел теперь почти все свои деньги тратит на эти игрушки, а не на своего бедного отца. Мэру пришло в голову, что в последнее время его сын потерял интерес к доброй пирушке в таверне — так, чтобы закатиться на всю ночь с добрыми друзьями и множеством кружек эля. Он теперь слишком часто ездит в Йорк, и Эвери вдруг задумался: только ли ради новой работы?
«Я теряю парня, — угрюмо подумал он, — и все из-за этой уродины в черном, который наверняка и в седле-то никогда не сидел, и в хорошей драчке не участвовал».
Эвери заторопился, догоняя своих спутников, которые вполголоса что-то обсуждали. Похоже, Фэррел предпочитает теперь делиться своими проблемами с этими двумя, а не с ним: когда он подошел, они враз замолчали, будто боялись, что он их услышит. Лорд Сакстон повел всех к себе в кабинет, устроился в спасительной тени около клавесина, снял перчатки и заиграл. Эвери не отходил от Ирепы. Он надеялся улучить момент, чтобы обсудить с ней цель своего визита, а именно — крайнюю необходимость в деньгах. Он долго думал, сколько попросить, и решил увеличить сумму. Для этого была как раз уважительная причина — ведь Фэррелу нужны деньги на лечение больной руки.
Но Ирена, к его большому разочарованию, подошла к клавесину и встала рядом с мужем. Они дуэтом спели печальную песню о любви, и Эвери подумал, что девчонка совсем рехнулась, вбивая супругу в голову, как сильно она ему преданна. Эвери уже отметил, что лорд и его жена имеют отдельные спальни, и сделал вывод, что их привязанность не распространяется на постель.
В комнату вошел Пейн и сообщил, что обед подан. Они сели за стол, освещаемый свечами: лорд Сакстон — в массивное кресло во главе, Ирена — по правую руку от него и гости — на противоположной стороне. Фэррел и Звери быстро обратили внимание, что слуги суетятся только около них двоих, Ирена же лишь отпила глоток вина. Это озадачило мэра, но он быстро выкинул эти мысли из головы, решив, что причуды богатых его не интересуют. Уж он-то ни за что не отказался бы от такого вкусного обеда!
Фэррел поднял бокал за здоровье и счастье хозяина дома и не удержался от вопроса. Он посмотрел на пустую тарелку сестры и вопросительно произнес:
— Вы не будете с нами есть?
Ирена улыбнулась.
— Прости, Фэррел, мы не хотели тебя обидеть. — Она погладила затянутую в перчатку руку мужа и нежно ее пожала. — Мой муж, как ты знаешь, не любит есть на людях, и я обычно обедаю с ним.
Звери был потрясен: девчонка предпочитает обедать с этой уродиной, а не с нормальными людьми! Он осуждающе поджал губы. Ирена всегда ставила его в тупик своим поведением, как, впрочем, и остальные женщины, но это уж чересчур. Сначала она отшила всех своих поклонников, сказав, что они противные, уродливые и старые. А сейчас готова выполнить любое желание своего страхолюдины мужа. Ей, похоже, наплевать, что многие люди называют его не иначе как чудовищем. Черт возьми, она совершенно бесстыдно вцепилась в его руку и так нежно смотрит на него, словно он какой прекрасный благородный рыцарь!
Перед Звери поставили тарелку с наваристым супом, обильно заправленным овощами и мясом, и это прервало его мысли. Пейн заново наполнил их бокалы, положил перед каждым горячий хлеб и удалился. Звери отломил кусок хлеба. Держа хлеб в одной руке и ложку в другой, он приступил к еде. Время от времени он макал хлеб в суп и нес ко рту, оставляя дорожку из капель па столе и рубашке.
Внезапно Звери застыл. Глаза его полезли на лоб, и он не смог сдержать громкую отрыжку. Его взбунтовавшиеся внутренности заурчали на всю комнату. Звери покраснел как рак, пытаясь унять позывы желудка. Наконец все утихло, и он расслабился. Быстро и испуганно оглядев всех присутствующих, мэр продолжил еду. Взгляд его упал на тарелку, и у него снова потекли слюнки. Но он успел отхлебнуть лишь несколько ложек, прежде чем новый приступ боли исказил его лицо. Ложка клацнула о тарелку, и он неловко заерзал на стуле. Он сжимал челюсти все крепче и все быстрее перебирал ногами.
Через какое-то время боль снова отступила. Звери посмотрел на Фэррела и увидел его вопросительный взгляд. Потом перевел глаза на Ирену, которая, потягивая вино, разглядывала его сквозь тонкое стекло бокала. Ему даже показалось, что он видит удивление человека в маске. Звери оттолкнул тарелку, глотнул немного вина и зажевал его сухой корочкой хлеба. Это, похоже, немного успокоило его желудок. Постепенно Фэррел и Ирена возобновили прерванный разговор.
К тому времени, когда принесли вторую перемену блюд, Звери чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вновь приступить к еде. Вдохнув божественные запахи, он снова почувствовал настоящий голод. Не успел Пейн поставить перед ним тарелку, как Звери с готовностью схватил вилку и нож. Он отправил себе в рот большой кусок мяса и, прикрыв глаза, с наслаждением пережевывал его. Звучно проглотив, он с блаженным выражением лица оглядел присутствующих.
— Хорошо. Очень хорошо. — Звери махнул ножом в сторону кухни. — Лучшее за последнее время.
Он опять уткнулся взглядом в тарелку, выискивая кусочек послаще, когда внезапно вилка и нож выпали у него из рук. Привстав, Звери согнулся пополам, и сквозь его стиснутые зубы вырвался негромкий стон. Тело напряглось, а лицо приобрело желто-зеленый цвет. Он заскрежетал зубами, не в состоянии даже вздохнуть. Всеми силами Эвери попытался привести себя в порядок, а когда это не удалось, пробормотал скороговоркой:
— На-улице-такая-хорошая-погода-фу-у! Я-пожалуй-пойду-на-минутку-прогуляюсь.
Он кивнул, изображая извинение, и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.
Фэррел посмотрел на Ирену и недоуменно пожал плечами. Она, в свою очередь, взглянула на Пейна, стоявшего с абсолютно безмятежным выражением лица. Эджи выглядела почти так же, но краска медленно заливала ей шею, а плечи странно подрагивали. Ирена удивленно глядела на экономку, и под ее взглядом та, закашлявшись, заторопилась прочь из комнаты. Когда за ней закрылась дверь, послышались странные звуки, больше всего напоминающие смех.
К следующему вечеру боль в желудке перестала мучить Звери, и он решил отправиться на поиски Ирены. Время было позднее, и все в доме готовились ко сну. Это был его последний шанс встретиться с дочерью наедине, так как на следующее утро они с Фэррелом собирались вернуться в Мобри. Предыдущая ночь прошла в тщетных попытках успокоить взбунтовавшиеся кишки. Мэр не представлял, что с ним такое случилось. Недоброкачественная пища? Но ведь никто, кроме него, не отравился! Мнительный Звери заволновался, испугавшись серьезной болезни, и еще сильнее возмечтал разжиться у дочери значительной суммой.
Только несколько свечей освещали коридор верхнего этажа. Ни о чем не подозревающий Фэррел рассказал ему, где находятся спальни лорда и его жены. Звери осторожно подкрался к двери лорда Сакстона. В комнате было темно, изнутри не раздавалось ни звука, и Звери решил, что хозяин мирно спит.
Чувствуя себя уже несколько спокойнее, он направился в комнату Ирены. Из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Подойдя вплотную, Звери приложил ухо к замочной скважине и услышал голос Ирены, но не смог разобрать слов. Звери подумал, что она отдает распоряжения слуге. Вдруг он услышал громкий мужской смех и, потрясенный, отшатнулся. Но почти тут же с утроенным интересом вновь прильнул к двери.
Слова Ирены, которые явственно различил Звери, не оставляли никаких сомнений в личности ее гостя.
— Кристофер, успокойся. Как я могу придумать имя нашему ребенку, если ты все время ко мне пристаешь?
У Звери глаза полезли на лоб и лицо налилось кровью. Его первым желанием было разбить дверь, схватить негодяя и превратить его в отбивную. Только страх за свою жизнь удержал Звери от справедливого мщения. Но осторожность не погасила ярость. Он ненавидел Кристофера Ситопа, и его трясло от мысли, что Ирена любит этого ублюдка и носит его ребенка. Родственник он или нет, но лорд Сакстон вел себя как последний дурак, если доверял ему жену. Теперь понятно, почему она выглядела такой счастливой — ждала, что ночью в ее постель залезет этот мерзавец Ситон.
Звери крадучись пошел в свою спальню. Он еще сможет извлечь выгоду из этой измены, ведь Ирена наверняка заплатит за то, чтобы ее тайна не стала известна мужу.
Рано утром Ирена выскользнула из объятий мужа, оделась и спустилась вниз. К ее удивлению, за столом ее уже ждал отец. Выражение его лица заставило ее забеспокоиться. Официальный вид, поджатые губы, презрительный взгляд. Она подошла к столу и налила себе чашку чая, краем глаза заметив, что он усмехается.
— Что-то случилось, отец?
— Возможно.
Она села в кресло напротив него и стала медленно пить чай.
— Хочешь поговорить со мной?
— Не исключено.
Она не имела ни малейшего желания вызывать его на разговор, справедливо опасаясь, что услышит лишь жалобы и вздохи, поэтому молча пила чай и ждала.
Звери откинулся на высокую спинку стула и медленно оглядел висящие на стенах гобелены.
— Ты знаешь, дочка, что я был щедрым человеком. Когда я мог себе это позволить, ты ни в чем не нуждалась.
Хотя Ирене было что возразить, она предпочла хранить молчание. Звери Флеминг был весьма известен как человек, потакающий своим слабостям, и только благодаря усилиям матери дети получили образование и вообще имели крышу над головой. Ирена не сделала ни малейшего жеста в подтверждение его слов.
— Мне приходилось нелегко с той поры, как твоя мама умерла, — с пафосом произнес он. — Оплакивая ее, я совсем забывал о себе… Временами мою печаль могла утолить только игра в карты. Будь проклят тот несчастливый день, когда я встретил подлеца янки, незаслуженно обвинившего меня в мошенничестве!
— Но он сказал правду, — холодно возразила Ирена. Звери изумленно уставился на дочь. — Ты сам мне однажды признался, помнишь?
Звери прокашлялся и отвернулся, пожав плечами.
— Это я так сказал от отчаяния. — И он воздел руки к небу, как было запланировано, но снова отвлекся. — И кроме того, янки вполне мог позволить себе эту потерю. В общем, я пострадал незаслуженно.
— Отец, — голос Ирены звучал спокойно, — шулерство ничем не отличается от кражи, пойми это.
— А как ты назовешь те убийства, которые совершает твой драгоценный мистер Ситон?! — закричал он, не в силах больше сдерживаться.
В синих глазах Ирены засверкали молнии.
— Он убивает только преступников, которые нападают на простых людей! — Она небрежно взмахнула рукой. — Если уж на то пошло, я тоже убивала. И Фэррел. Мы дрались с бандой разбойников, которые напали на карету, и стреляли в них, и даже убили нескольких человек, чтобы спасти девушку.
— Девушку?
— Мисс Бекер. Если будет нужно, она подтвердит и мои слова, и то, что ночной всадник помог нам справиться с бандитами, а ей и Фэррелу спас жизнь.
Удивлению Эвери не было предела.
— Фэррел ничего не говорил мне об этом.
Ирена вспомнила просьбу брата хранить молчание и прикусила язык.
— Это личное дело Фэррела.
Воцарилось короткое и напряженное молчание. Затем мэр снова заговорил:
— Ты, похоже, довольна собою, девочка. Живешь в шикарном доме, в мире и согласии с его светлостью?
— Да, я счастлива, отец. Возможно, даже больше, чем ты можешь вообразить.
— Ну-ну, я многое могу вообразить, не сомневайся. — Его улыбка стала почти снисходительной.
Ирена посмотрела на отца, недоумевая, в чем причина его странной радости.
— Ты хочешь поговорить о чем-то еще?
Секунду он изучал свои короткие толстые пальцы.
— А тебе не кажется, что ты стала слишком прижимиста к своим родственникам, с тех пор как стала леди?
— От Фэррела я не слышала подобных жалоб, — отрезала Ирена.
— Бедный парень ослеплен вашей благосклонностью, но что ты на самом деле для него сделала? Ты проявила хоть каплю сочувствия к искалеченному брату? Станет ли он хоть немного богаче, когда сегодня уедет отсюда? Бедный малыш, он так много работает, чтобы получить пару-другую шиллингов.
— По моему мнению, характер Фэррела значительно улучшился с тех пор, как он перестал ныть и жаловаться на судьбу, — твердо, даже несколько зло произнесла Ирена. — Милостыня не поможет человеку, и только заработанные деньги приносят удовлетворение. Господи, отец, почему ты не можешь честно работать? Кроме того, — не удержавшись, добавила она, — тогда бы ты меньше проигрывал за карточным столом.
Эвери метнул на нее сердитый взгляд.
— Ты все не можешь забыть, что я продал тебя, ведь правда?
— Да, мне трудно об этом забыть, — с упреком сказала Ирена, но тут же улыбнулась. — Правда, все закончилось хорошо. Я люблю человека, за которого вышла замуж, и ношу его ребенка…
— Его ли? — резко перебил Эвери. — Или этого подонка, который был в твоей спальне прошлой ночью?
Ирена недоуменно посмотрела на него, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.
— Что ты имеешь в виду?
— Я прогуливался неподалеку, чтобы поговорить с тобой, а у тебя в комнате был этот дьявол Ситон, соблазнивший тебя прямо под носом у твоего муженька. Я слышал, как вы хихикали и болтали о ребенке, которого вместе сделали. Ты носишь ребенка Ситона, а не мужа!
Ирена покраснела. Она отчаянно хотела рассказать правду, но знала, что еще не время. Пусть лучше отец обвинит ее в прелюбодействе, чем жизнь ее любимого человека окажется в опасности.
— Ты ведь не можешь отрицать этого? — Усмешка отца ранила ее гордость. — Ты стала шлюхой Ситона и теперь носишь его ребенка. Конечно же, ты надеешься, что лорд Сакстон об этом не узнает.
Ирена слушала оскорбления молча, хотя внутри у нее все кипело от гнева.
— Полагаю, и мне стоит придержать язык, — язвительно произнес Эвери. — И я это сделаю, если ты проявишь чуть-чуть заботы обо мне. Например, пришлешь барашка или толстого гусака на праздник… или еще что-нибудь. Я согласен даже сам себе готовить и ни о чем тебя не попрошу, разве что почистить одежду или прибрать дом. Здесь столько слуг, что никто не заметит, если ты пришлешь нескольких поухаживать за мной. Но только не забудь сама заплатить им, ведь у меня не так много монет, чтобы отдавать их другим. Да! Еще неплохо бы новое пальто и пару башмаков. И конечно, чтобы десяток-другой шиллингов звенели в моем кошельке. Ты же видишь, я не прошу многого, только капельку облегчить мою жизнь.
Ирена медленно поднялась, все еще не до конца веря своим ушам. Родной отец собрался шантажировать ее, выпрашивая денег за свое молчание!
— Как ты смеешь говорить мне такое?! Всю жизнь я слушала твои жалобы, но с этой минуты больше не хочу их слышать! Ты обманывал людей, чтобы выкачать из них деньги. Ты использовал маму, брата и меня. Пытался обмануть Кристофера, но он раскусил тебя, и поэтому Фэррелу пришлось защищать твою жалкую честь. Сейчас ты снова хочешь меня использовать, но ничего не выйдет!
— У тебя каменное сердце, девочка! — В голосе Эвери звучала злость. Он поднялся и подошел вплотную к дочери. — Ты ведешь себя надменно, даже когда изменяешь мужу в его собственном доме. И при этом жалеешь несколько монет для отца, чтобы ему стало чуть легче переносить тяготы жизни. Все мои друзья сочувствуют мне. — Он прервал свою обличительную речь и придвинулся к дочери. — Черт побери, девочка! А что, если я расскажу обо всем лорду Сакстону? Ха, это же надо — наставить рога его светлости с подонком Ситоном!
Он искоса посмотрел на нее и собрался было продолжать, но звук шаркающих шагов заставил его оглянуться и застыть с открытым ртом. В комнату вошел лорд Сакстон. Встав позади жены, он обернулся к Звери.
— Я услышал свое имя, — угрожающе прозвучал его низкий голос. — Мэр, вы хотите о чем-то со мной поговорить?
Звери посмотрел на Ирену и изумился ее спокойствию. Она даже не пыталась помешать ему все выболтать. Сакстон терпеливо ждал ответа, но Звери не мог выдавить из себя ни слова. Его светлость был единственным человеком, которого он боялся рассердить. Флеминг знал, что этот человек влюблен в Ирену и измена больно ранит его. Но гнев, как это часто случается, мог обрушиться и на того, кто принесет ему дурную новость.
— Мы просто разговаривали с дочерью, милорд. — Звери прокашлялся. — Ничего серьезного, и ничего, о чем бы вам следовало знать.
— Все, что касается моей жены, беспокоит и меня, мэр, — вежливо ответил лорд Сакстон. — Боюсь, моя забота о ней иногда может показаться излишней. Вы понимаете меня, не так ли?
Звери кивнул, не смея больше вымолвить ни слова.
Глава 22
Ирена не доверяла отцу. Если он выболтает что-нибудь шерифу или кому-то еще, жизнь Кристофера окажется под угрозой. Может, она слишком поспешно отвергла его требования? Ведь брехливую собаку легче всего заставить замолчать куском мяса.
Решившись, Ирена надела голубое шелковое платье, которое застегивалось на множество маленьких пуговок. Она приказала подать ей карету и пошла к мужу, чтобы сообщить ему о своей поездке к родственникам. Кристофер был целиком погружен в дела, но при виде жены с готовностью отодвинул бумаги, поцеловал ее и сказал, чтобы она не задерживалась. Она весело рассмеялась, когда он прошептал ей на ухо, что именно ждет ее по возвращении, со вздохом отстранилась и на полдороге к двери послала ему воздушный поцелуй. Кристофер глядел ей вслед, пока она не вышла из комнаты, а потом с сожалением вернулся к колонкам сухих цифр.
Весна окончательно вступила в свои права в Северной Англии. Холмы становились все зеленее, небо — синим, а реки и шумливые ручьи весело катили свои воды по каменистым руслам. Белые кучевые облака неслись по небу, гонимые легким ветром, от дуновения которого трепетали юные листочки на деревьях. День словно был создан для прогулок на свежем воздухе, и Ирена отправилась в город, надеясь, что прекрасно проведет время.
Колеса прогрохотали по мосту, Таннер натянул поводья, и экипаж остановился перед знакомым домом. Слуга спрыгнул на землю, торопливо открыл дверцу кареты и опустил ступеньку.
Ей показалось, что за несколько месяцев ее отсутствия все вокруг изменилось. Только сухие стебли цветов в маленьком садике перед домом были печальным напоминанием о былой красоте.
Приказав Таннеру подождать, Ирена подошла к двери и откинула капюшон накидки. Она на секунду остановилась, сжимая в руке молоток и вспоминая, как в этот дом впервые вошел Кристофер. Ее сердце забилось сильнее, и Ирена улыбнулась своим воспоминаниям.
Она тихонько постучала и через несколько секунд услышала приближающиеся шаги. Дверь открылась, на пороге стоял отец, крайне неопрятно одетый, благоухающий потом и элем. Длинные полы рубашки были кое-как заправлены в широкие штаны, державшиеся только благодаря паре старых подтяжек. Увидев дочь, Эвери не смог сдержать удивленного возгласа, а затем алчно усмехнулся.
— Леди Сакстон! — Он согнулся в шутовском поклоне. — Не откажитесь посетить нашу скромную обитель.
Ирена вошла, и в глаза ей бросился ужасный беспорядок. Очевидно, отец уже давно отказался от попыток поддерживать в доме чистоту.
— Неужели ты пришла, чтобы повидаться со мной? Нет, не смею на это надеяться, наверняка ты пришла к Фэррелу. Твой брат уехал в Йорк, и одному Богу известно, когда он вернется.
— Я приехала к тебе, отец.
— Да? — Эвери закрыл дверь и обошел вокруг дочери, словно не веря ее словам.
— Я подумала над тем, о чем мы говорили. — Она не смогла сдержать улыбку, когда доставала маленький кошелек. — И хотя я до сих пор на тебя обижена, но понимаю, как тяжела твоя жизнь, и хочу помочь, отец.
— Ты поступаешь замечательно! — Он ухмыльнулся и пошел в маленькую гостиную. Налив себе стакан эля, он сказал не оборачиваясь: — Странно, что ты приехала именно сегодня.
Войдя вслед за ним в комнату, Ирена убрала с кресла грязную рубашку и осторожно присела на край.
— Что в этом странного?
— Ко мне приедет шериф.
— Да? — Она ждала продолжения.
— Угу. — Эвери подошел к окну и с задумчивым видом уставился в него. — У нас с ним был долгий разговор. Похоже, лорд Толбот недоволен некоторыми моими поступками и собирается меня уволить. — Не дождавшись от дочери сочувствия, он продолжил: — Мне надо каким-то образом вновь добиться его расположения. Думаю, если мы с шерифом поймаем твоего любовника и вздернем его на площади перед всем честным народом, лорд Толбот изменит свое мнение обо мне.
Внезапный страх пронзил сердце Ирены.
— Что ты сделал, отец? — испуганно воскликнула она.
Эвери медленно отошел от окна, пересек комнату и остановился, загораживая от Ирены выход. Усмехнувшись, он пожал плечами и беспечно бросил:
— Я рассказал Алану Паркеру все, что знал… я имею в виду — о тебе и твоем любовнике.
— Что?! Как ты мог?! — Она в гневе вскочила на ноги. — Как ты мог так поступить со своей дочерью?
Эвери фыркнул:
— А ты не моя дочь.
— Что? — вскричала Ирена потрясенно.
Он опустил глаза.
— Ты не моя дочь, вот что я сказал. Не моя, а паршивого ирландца.
— Мама никогда не обманывала тебя с другими мужчинами. — Ирена недоверчиво покачала головой.
Мэр презрительно усмехнулся.
— Он уже обрюхатил ее до того, как мы встретились. Она связалась с этим парнем и вышла замуж против воли родителей. А потом его вздернули. И твоя мать перед тем, как пойти за меня, рассказала мне всю правду. Лучше бы она промолчала. Такое, конечно, тяжело переварить. Я только и думал о том, как она обнимается с ирландцем. — Его губы скривились. — И она всю жизнь любила его. Я видел, как она смотрела на тебя, а ты на него очень похожа.
— Если ты встретил мою мать после того, как отца повесили, — медленно произнесла Ирена, пытаясь разобраться в хаосе мыслей, — откуда ты мог знать…
— …как он выглядел? — закончил за нее Эвери и злорадно рассмеялся. — Твоя мать и не догадывалась об этом, но именно благодаря мне его повесили. — Он осекся под ледяным взглядом Ирены. — Тогда я еще не знал Анджелу. А этот парень, выскочка, кичился, что он лорд, а на самом деле был обычным подонком. И вел себя перед солдатами так спокойно, будто вовсе и не на казнь шел. Да, надо признать, он был красивым малым, с такими же, как у тебя, черными волосами и синими глазами. Высокий, худой, как твой любовник. Такому, как я, никогда не отбить девочку у красавчика. До последней минуты жизни твоя мать горевала о нем. Когда ты родилась, я увидел вызов в ее глазах. Ты была его отродьем. Риордан О'Киф — это имя я никогда не забуду. Оно преследовало меня всю жизнь.
Ирена грустно улыбнулась и закусила губу.
— Но ты, отец… Черт, никогда больше не назову тебя так… Как угодно, но не так. Ведь вы, сэр, тоже преследовали меня все эти годы.
— Я? — Звери недоуменно покачал головой. — Что ты имеешь в виду, девочка?
— Вы никогда этого не поймете, но сейчас с моих плеч будто упала тяжелая ноша. Долгие годы я думала, что у нас одна кровь, и счастлива, что это не так. — Она положила кошелек обратно в карман накидки, подошла к Звери и посмотрела ему прямо в глаза. — Предупреждаю вас, мэр. Я не так мягкосердечна, как моя мать. Если хоть один волос упадет с головы Кристофера Ситона, я всю свою жизнь посвящу тому, чтобы ты и твои дружки закончили жизнь на виселице.
Решившись, Ирена надела голубое шелковое платье, которое застегивалось на множество маленьких пуговок. Она приказала подать ей карету и пошла к мужу, чтобы сообщить ему о своей поездке к родственникам. Кристофер был целиком погружен в дела, но при виде жены с готовностью отодвинул бумаги, поцеловал ее и сказал, чтобы она не задерживалась. Она весело рассмеялась, когда он прошептал ей на ухо, что именно ждет ее по возвращении, со вздохом отстранилась и на полдороге к двери послала ему воздушный поцелуй. Кристофер глядел ей вслед, пока она не вышла из комнаты, а потом с сожалением вернулся к колонкам сухих цифр.
Весна окончательно вступила в свои права в Северной Англии. Холмы становились все зеленее, небо — синим, а реки и шумливые ручьи весело катили свои воды по каменистым руслам. Белые кучевые облака неслись по небу, гонимые легким ветром, от дуновения которого трепетали юные листочки на деревьях. День словно был создан для прогулок на свежем воздухе, и Ирена отправилась в город, надеясь, что прекрасно проведет время.
Колеса прогрохотали по мосту, Таннер натянул поводья, и экипаж остановился перед знакомым домом. Слуга спрыгнул на землю, торопливо открыл дверцу кареты и опустил ступеньку.
Ей показалось, что за несколько месяцев ее отсутствия все вокруг изменилось. Только сухие стебли цветов в маленьком садике перед домом были печальным напоминанием о былой красоте.
Приказав Таннеру подождать, Ирена подошла к двери и откинула капюшон накидки. Она на секунду остановилась, сжимая в руке молоток и вспоминая, как в этот дом впервые вошел Кристофер. Ее сердце забилось сильнее, и Ирена улыбнулась своим воспоминаниям.
Она тихонько постучала и через несколько секунд услышала приближающиеся шаги. Дверь открылась, на пороге стоял отец, крайне неопрятно одетый, благоухающий потом и элем. Длинные полы рубашки были кое-как заправлены в широкие штаны, державшиеся только благодаря паре старых подтяжек. Увидев дочь, Эвери не смог сдержать удивленного возгласа, а затем алчно усмехнулся.
— Леди Сакстон! — Он согнулся в шутовском поклоне. — Не откажитесь посетить нашу скромную обитель.
Ирена вошла, и в глаза ей бросился ужасный беспорядок. Очевидно, отец уже давно отказался от попыток поддерживать в доме чистоту.
— Неужели ты пришла, чтобы повидаться со мной? Нет, не смею на это надеяться, наверняка ты пришла к Фэррелу. Твой брат уехал в Йорк, и одному Богу известно, когда он вернется.
— Я приехала к тебе, отец.
— Да? — Эвери закрыл дверь и обошел вокруг дочери, словно не веря ее словам.
— Я подумала над тем, о чем мы говорили. — Она не смогла сдержать улыбку, когда доставала маленький кошелек. — И хотя я до сих пор на тебя обижена, но понимаю, как тяжела твоя жизнь, и хочу помочь, отец.
— Ты поступаешь замечательно! — Он ухмыльнулся и пошел в маленькую гостиную. Налив себе стакан эля, он сказал не оборачиваясь: — Странно, что ты приехала именно сегодня.
Войдя вслед за ним в комнату, Ирена убрала с кресла грязную рубашку и осторожно присела на край.
— Что в этом странного?
— Ко мне приедет шериф.
— Да? — Она ждала продолжения.
— Угу. — Эвери подошел к окну и с задумчивым видом уставился в него. — У нас с ним был долгий разговор. Похоже, лорд Толбот недоволен некоторыми моими поступками и собирается меня уволить. — Не дождавшись от дочери сочувствия, он продолжил: — Мне надо каким-то образом вновь добиться его расположения. Думаю, если мы с шерифом поймаем твоего любовника и вздернем его на площади перед всем честным народом, лорд Толбот изменит свое мнение обо мне.
Внезапный страх пронзил сердце Ирены.
— Что ты сделал, отец? — испуганно воскликнула она.
Эвери медленно отошел от окна, пересек комнату и остановился, загораживая от Ирены выход. Усмехнувшись, он пожал плечами и беспечно бросил:
— Я рассказал Алану Паркеру все, что знал… я имею в виду — о тебе и твоем любовнике.
— Что?! Как ты мог?! — Она в гневе вскочила на ноги. — Как ты мог так поступить со своей дочерью?
Эвери фыркнул:
— А ты не моя дочь.
— Что? — вскричала Ирена потрясенно.
Он опустил глаза.
— Ты не моя дочь, вот что я сказал. Не моя, а паршивого ирландца.
— Мама никогда не обманывала тебя с другими мужчинами. — Ирена недоверчиво покачала головой.
Мэр презрительно усмехнулся.
— Он уже обрюхатил ее до того, как мы встретились. Она связалась с этим парнем и вышла замуж против воли родителей. А потом его вздернули. И твоя мать перед тем, как пойти за меня, рассказала мне всю правду. Лучше бы она промолчала. Такое, конечно, тяжело переварить. Я только и думал о том, как она обнимается с ирландцем. — Его губы скривились. — И она всю жизнь любила его. Я видел, как она смотрела на тебя, а ты на него очень похожа.
— Если ты встретил мою мать после того, как отца повесили, — медленно произнесла Ирена, пытаясь разобраться в хаосе мыслей, — откуда ты мог знать…
— …как он выглядел? — закончил за нее Эвери и злорадно рассмеялся. — Твоя мать и не догадывалась об этом, но именно благодаря мне его повесили. — Он осекся под ледяным взглядом Ирены. — Тогда я еще не знал Анджелу. А этот парень, выскочка, кичился, что он лорд, а на самом деле был обычным подонком. И вел себя перед солдатами так спокойно, будто вовсе и не на казнь шел. Да, надо признать, он был красивым малым, с такими же, как у тебя, черными волосами и синими глазами. Высокий, худой, как твой любовник. Такому, как я, никогда не отбить девочку у красавчика. До последней минуты жизни твоя мать горевала о нем. Когда ты родилась, я увидел вызов в ее глазах. Ты была его отродьем. Риордан О'Киф — это имя я никогда не забуду. Оно преследовало меня всю жизнь.
Ирена грустно улыбнулась и закусила губу.
— Но ты, отец… Черт, никогда больше не назову тебя так… Как угодно, но не так. Ведь вы, сэр, тоже преследовали меня все эти годы.
— Я? — Звери недоуменно покачал головой. — Что ты имеешь в виду, девочка?
— Вы никогда этого не поймете, но сейчас с моих плеч будто упала тяжелая ноша. Долгие годы я думала, что у нас одна кровь, и счастлива, что это не так. — Она положила кошелек обратно в карман накидки, подошла к Звери и посмотрела ему прямо в глаза. — Предупреждаю вас, мэр. Я не так мягкосердечна, как моя мать. Если хоть один волос упадет с головы Кристофера Ситона, я всю свою жизнь посвящу тому, чтобы ты и твои дружки закончили жизнь на виселице.