Вудивисс Кэтлин. Зимняя роза

   Небольшая вывеска, свидетельствующая о том, что перед вами гостиница «Львиная лапа», висела над дверью на крюках и под порывами ветра билась об стену. Флеминг велел дочери оставаться на месте, пока Кристофер и другие пассажиры не вышли из кареты, затем поспешно вылез сам и нетерпеливо поманил Ирену.
   — Не копайся, девочка, — буркнул он. Надвинув поглубже треуголку, чтобы ее не сдул ветер, он мрачно смотрел, как Кристофер отвязывает от кареты жеребца. Вспомнив, чем чреват громкий разговор, Звери понизил голос и продолжил: — Экипаж мистера Гудфилда ждет нас, но, прежде чем мы двинемся дальше, я хочу заказать комнаты в гостинице.
   Медлительность Ирены раздражала его, и, как только она ступила на землю, мэр схватил ее за руку и потащил к ожидавшему ландо. Кто его знает, вдруг янки вздумается выкинуть еще что-нибудь? Возможно, его опасения были не напрасны. Кристофер внимательно огляделся и лениво поправил поводья. Он, несомненно, заметил недовольство Ирены и торопливость ее отца.
   Возница подошел к отделению для багажа и откинул парусину, прикрывавшую чемоданы. Стоявший рядом Кристофер указал на ландо и спросил, кому оно принадлежит.
   — Это экипаж мистера Гудфилда. Самого старого и богатого торговца в округе, — ответил возница. — Если вам к нему, то езжайте по этой дороге, потом свернете на север. Ошибиться невозможно. У него самый большой дом, который вы когда-либо видели.
   Кристофер сунул кучеру монету с пожеланием выпить эля. Парень расплылся в улыбке и, бормоча благодарности, поспешил в гостиницу.
   Подойдя к ландо, Ирена в нерешительности остановилась и обернулась. Серо-зеленые глаза по-прежнему следили за ней. Кристофер слегка улыбнулся и приподнял шляпу. Звери проследил за взглядом дочери и обнаружил объект ее внимания. Схватив Ирену за руку, он втолкнул ее в ландо и поспешил за багажом.
   — Не заглядывайся куда не надо, — сурово предупредил он Кристофера. — У меня здесь много друзей, и стоит мне сказать слово, они тебя так отделают, что на тебя больше не взглянет ни одна женщина.
   Кристофер лишь ухмыльнулся:
   — Вы плохо усваиваете уроки, мэр. За вас уже заступился ваш сын, а теперь вы думаете испугать меня друзьями? Наверное, вы забыли, что у меня в порту корабль с командой, поднаторевшей в схватках с пиратами. Вы не боитесь встречи с ними?
   — Оставьте мою девочку в покое! — процедил сквозь зубы Флеминг.
   — Зачем? — Кристофер насмешливо посмотрел на него. — Чтобы вы выдали ее замуж за старика с толстым кошельком? У меня тоже есть кошелек. Сколько вы возьмете за нее?
   — Я уже сказал вам! — рявкнул Звери. — Она не для вас, сколько бы денег вы ни предлагали!
   — Тогда вам лучше заплатить долг, мэр, потому что я не успокоюсь, пока не получу его.
   Кристофер пришпорил жеребца и пустил его в легкий галоп.
 
   Первый же взгляд на Смедли Гудфилда поверг Ирену в отчаяние. «Жених» походил на высохшего эльфа. Сгорбленная спина и безвольно поникшие плечи являли печальный контраст со статью и силой Кристофера. Но Ирена и сама понимала, что Смедли Гудфилд — ее последний шанс выйти замуж.
   Вскоре после их приезда отца бесцеремонно послали осматривать сад. Ее же Смедли жестом пригласил сесть рядом, на диван. Ирена отказалась и устроилась на кушетке возле камина, но Смедли расценил это как приглашение и уселся рядом. И тут же его руки попытались пробраться под ее одежду. В своем усердии он разорвал лиф ее платья, даже не пытаясь сделать вид, что это случайность. Ирена в ярости оттолкнула его костлявые руки и вскочила, придерживая разорванную ткань.
   — Я ухожу, мистер Гудфилд, — как можно спокойнее сказала она. — Всего доброго!
   Поспешно выбежав в холл, она обнаружила там отца, который нервно ходил из угла в угол. Он попытался вернуть ее в гостиную, и между ними вспыхнула перебранка.
   — Мне надоело твое чертово упрямство! Я сам буду решать, когда нам уходить! — рявкнул он. — И это случится только после того, как будет решен вопрос с женитьбой.
   — Этот вопрос уже решен, — медленно, но отчетливо произнесла Ирена и глубоко вздохнула, пытаясь унять гнев. — Ты сможешь оставить меня здесь, только связав по рукам и ногам, но и тогда тебе придется заткнуть мне рот, потому что я буду так кричать, что гадкий старикашка выкинет вон нас обоих. С меня довольно того, что он уже сделал. — Она распахнула плащ и показала разорванное платье. — Посмотри, что он натворил! Это было мое лучшее платье!
   — Он купит тебе десять таких! — с отчаянием воскликнул Эвери.
   Он не мог позволить ей уйти: на карту была поставлена его свобода. Какое значение имеет разорванное платье, если взамен он получит доступ к кошельку Гудфилда. Просто девчонка слишком упряма.
   — Если ты уйдешь, то уйдешь пешком! Мы приехали сюда в экипаже мистера Гудфилда, другого способа вернуться в город у нас нет.
   Ирена гордо вскинула голову и направилась к дверям.
   — С меня довольно, — бросила она не оборачиваясь.
   — Что ты собираешься делать? — вскричал Эвсри.
   — Я же сказала, что ухожу!
   Флеминг оказался в трудном положении. Но он не верил, что Ирена одна отправится домой, и подозревал, что это всего лишь девичий каприз. Он насмешливо фыркнул.
   — Можешь возвращаться в гостиницу. Я остаюсь у мистера Гудфилда…
   Дверь захлопнулась перед его носом, остановив его на полуслове. Он ринулся было вслед за дочерью, но из гостиной послышалось нетерпеливое постукивание тростью. В отчаянии Эвери поспешил к мистеру Гудфилду, пытаясь на ходу сочинить правдоподобные объяснения внезапному уходу Ирены, которые бы утешили оскорбленное самолюбие старого торговца. Никогда еще мэру не приходилось так изворачиваться.
 
   Ирена быстро шла по дороге. Прочь от ненавистного особняка! Мысли путались, дрожь сотрясала ее тело. Хватит! Она достаточно натерпелась унижений во время бесконечных смотрин. Ее собственный отец хочет расплатиться ею с не желавшими больше ждать кредиторами. Но ее терпение кончилось! Хватит! Заставлять ее ублажать мерзкого старика… Это уже слишком!
   Ирену передернуло, когда она вспомнила бесконечные уловки всех прошлых кандидатов в мужья: случайные прикосновения к ее груди, поглаживания ног под столом и откровенные похотливые ухмылки.
   Ирена остановилась и сжала кулаки. Она слишком хорошо знала, что ее ждет вечером, в гостинице «Львиная лапа». Отец будет угрожать и уговаривать. А Гудфилд — ерзать на диване рядом, ловя каждую возможность прижаться, провести рукой по бедру или, наклонившись, шепнуть ей на ухо какую-нибудь пошлость. И хихикать от радости, видя ее негодование, а если она промолчит, еще активнее продолжить «ухаживание».
   От отвращения у нее заныло в животе. Она понимала, что отец боится долговой тюрьмы, и она, конечно, тоже не желала ему такой участи. Но все равно она не хочет больше терпеть унижения.
   Ирена пришла в отчаяние. Она снова видела перед собой сморщенное лицо старого торговца, его покрасневшие, бегающие, как у крысы, глазки, костлявые, словно клешни, руки, поспешно рвущие на ней платье…
   Внезапно ее взгляд упал на каменный указатель со стрелкой и надписью «Мобри», и новая мысль пришла ей в голову. Вместо того чтобы возвращаться в Уэркингтон, она направится прямо домой. Этот путь гораздо длиннее и займет весь оставшийся день и часть ночи. Дул сильный ветер, и воздух становился все холоднее, но на ней надет теплый плащ. Ей вовсе не обязательно возвращаться в гостиницу.
   Отчаянная решимость добраться в Мобри до полуночи придала Ирене силы и заставила поспешить. Ее туфли совсем не подходили для такой прогулки, и она была вынуждена часто останавливаться, чтобы вытряхнуть попавшие в них камешки. Прошло около часа, и прогулка только взбодрила ее. Она совсем не раскаивалась, что избежала еще одной встречи со Смедли. Лишь когда облака стали наливаться свинцом и поплыли низко над ее головой, первые искорки сомнения промелькнули у нее в голове.
   Крупные капли дождя упали ей на лицо, поднявшийся ветер играл ее плащом, не давая идти вперед, но Ирена упрямо продолжала взбираться в гору. Вскоре, однако, ей пришлось остановиться, потому что она оказалась на развилке. Каждая из двух дорог уходила в неизвестную даль: одна шла прямо, вторая сворачивала направо. Местность была незнакомой, и мысль, что она может заблудиться, сильно поколебала уверенность Ирены. Сгущающиеся облака заслонили солнце, и она совсем потеряла ориентацию.
   С вершины холма подул холодный ветер, и Ирена поежилась. Но его ледяное дыхание навело ее на мысль, что он дует с севера. Сжав замерзшие пальцы, она решительно направилась по дороге, которая, как она надеялась, ведет к Мобри.
   «Замужество!» — сердито подумала она. Как она ненавидела это слово!
   Ирена наклонилась, чтобы вытряхнуть из туфли очередной камень, и случайно бросила взгляд на вершину холма. Вздрогнув от неожиданности, она медленно выпрямилась. На фоне неба вырисовывался силуэт всадника. Он казался злым демоном, закутанным в черные, клубящиеся вокруг него облака. Ветер развевал его плащ, казавшийся крыльями за спиной, и Ирена испытала внезапный, пробирающий до костей страх. Она слышала бесчисленные истории об убийствах и грабежах на дорогах, о разбойниках, отбирающих у своих жертв драгоценности, невинность и саму жизнь. Наверняка это один из них!
   Она пошла быстрее, и всадник погнал коня за ней. Жеребец чуть потоптался на месте, и Ирена смогла как следует разглядеть обоих. У нее перехватило дыхание, и все волнения разом улеглись: она узнала и великолепного жеребца, и сидевшего на нем всадника.
   Кристофер Ситон! Опять он!
   Она попыталась свернуть с дороги, но преследователь лишь быстрее погнал длинноногого жеребца. Расстояние между ними быстро сокращалось. Прикусив в отчаянии губу, Ирена резко развернулась и бросилась в противоположном направлении. Но Кристофер спрыгнул с лошади и в два прыжка настиг ее и поднял над землей.
   — Поставьте меня, вы, напыщенный осел! Поставьте меня на землю! — Ирена брыкалась и колотила кулаками по его широкой груди, пытаясь освободиться.
   — Успокойтесь, глупая девчонка, и послушайте меня! — прозвучал у нее над ухом его резкий голос. — Или вы не знаете, что может случиться на этой дороге? Вы станете лакомым кусочком для воров и разбойников, которые рыщут по всей округе. Вы станете их игрушкой на ночь или две… если, конечно, выдержите так долго. Об этом вы не подумали?
   Отказываясь признать его правоту, Ирена повторила:
   — Я требую, чтобы вы отпустили меня, сэр!
   — Только если вы согласитесь выслушать меня.
   Ирена бросила на него гневный взгляд.
   — Как вы узнали, где я?
   В серо-зеленых глазах появилась усмешка.
   — Ваш отец и этот сморчок вернулись в гостиницу и стали вас искать. Мэр поднял ужасный шум. — Кристофер рассмеялся. — А когда я увидел Смедли, то понял причину вашего отсутствия и оказался прав. Что и подтвердили следы.
   — Вы слишком самонадеянны, мистер Ситон, если полагаете, что я рада вашей защите или вашей компании.
   — Зачем так официально, Ирена? — произнес он со своей дьявольской обаятельной улыбкой. — Можете звать меня просто Кристофер. Или «мой дорогой». Или «мой хороший». Или даже «любовь моя» — как вам больше нравится.
   Глаза Ирены вспыхнули.
   — Я хочу, чтобы вы немедленно опустили меня, — отчетливо произнесла она.
   — Как пожелаете, миледи. — Кристофер чуть разжал руки, и Ирена медленно заскользила вдоль его тела, пока ее ноги не коснулись покрытого мхом склона холма. Ощущение его близости пронзило ее, словно молния. Перед ее мысленным взором вновь предстала купающаяся в розовых лучах восходящего солнца высокая фигура обнаженного мужчины.
   — Отпустите меня! — снова потребовала она, стараясь негодованием скрыть истинную причину, от которой запылали ее щеки. Ни одна порядочная леди не позволила бы таким картинам появляться у нее в голове. — Я вполне способна сама стоять на ногах.
   Обхватив Ирену за талию, Кристофер поставил ее на большой камень, как на пьедестал.
   — Стойте здесь, пока я схожу за лошадью.
   — Я не ребенок, которому вы можете указывать, что ему делать, — запротестовала она. — Я взрослая женщина!
   Он приподнял бровь и внимательно оглядел ее с головы до ног. Его взгляд обжигал ее.
   — Наконец-то я слышу от вас правду.
   Ирена густо покраснела и плотнее запахнулась в плащ.
   — Вам кто-нибудь говорил, как вы отвратительны?
   Он усмехнулся:
   — Да, моя дорогая. Все члены вашей семьи.
   — Тогда почему вы не оставите нас в покое? — вспылила она.
   Он направился за жеребцом и, не оборачиваясь, ответил:
   — Судя по тому, как идет дело, я начинаю думать, что мэр никогда не выдаст вас замуж. — Произнося это, он уже шел обратно, ведя под уздцы жеребца. — А также никогда не отдаст мне долг.
   — Вы действительно думаете, что у вас на меня какие-то права? — язвительно поинтересовалась она. — Может быть, у вас есть право надоедать мне своим присутствием?
   Он равнодушно пожал плечами.
   — Не больше, чем у всех остальных ваших поклонников. А если принять во внимание две тысячи фунтов, которые мэр мне должен, может, и больше. Интересно, кто это из ваших женихов согласился бы расстаться с такой суммой? Может, стоит провести аукцион? Это сэкономит время и силы вашему отцу.
   Ирена уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но Кристофер внезапно поднял ее и усадил на коня.
   — Это возмутительно, мистер Ситон! — запротестовала она. — Отпустите меня!
   — Если вы еще не поняли, моя сладкая, то объясняю: мы вот-вот насквозь промокнем. — И словно в подтверждение его слов хлынул дождь. — Поскольку я не могу оставить вас здесь, вам придется поехать со мной.
   — Я не собираюсь никуда с вами ехать! — воскликнула Ирена.
   — А я не собираюсь сидеть здесь под дождем и спорить. — Он пришпорил жеребца, лошадь понеслась. Ирене ничего не оставалось, как замолчать. Ее спина оперлась на его сильную грудь, и ради безопасности ей даже пришлось согласиться на то, чтобы его рука придерживала ее за талию. Ирена никогда не призналась бы себе в этом, но возникшие у нее ощущения, пожалуй, можно было охарактеризовать как приятные.
   Дождь быстро промочил ее плащ, и холодные струйки воды потекли за разорванный лиф. Ирена мельком взглянула на свинцовое небо, но вынуждена была тут же опустить голову. Кристофер накинул края своего плаща ей на плечи. В следующее же мгновение на них обрушился целый водопад. Ледяная стена дождя мгновенно промочила всю одежду, сделав ее неимоверно тяжелой. Неумолимый ветер и холодный дождь хлестали их со всех сторон.
   Сквозь завесу дождя вдалеке показались смутные очертания какой-то постройки. Свернув с дороги, Кристофер погнал жеребца в том направлении. Ветви деревьев царапали и цеплялись за одежду, словно хотели помешать им достигнуть цели.
   Здание оказалось старой конюшней. Рядом возвышался полуразрушенный дом с обвалившейся крышей, который вряд ли мог послужить укрытием. Створки широко распахнутых дверей косо висели на длинных крюках. Постройку оплетали безлистные плети винограда, вход преграждало полусгнившее бревно. Но выбирать было не из чего.
   Кристофер спрыгнул с лошади и протянул руки, чтобы помочь Ирене. Ветер трепал мокрую одежду, обдавал ледяным дыханием, холод пронизывал до костей. Кристофер перешагнул через бревно и на руках внес Ирену внутрь. Поставив ее на пол, он огляделся.
   — Не так уютно, как в «Львиной лапе», но по крайней мере можно укрыться от дождя. — Сбросив промокший плащ, он посмотрел на Ирену и насмешливо поднял бровь. — Вы похожи на испуганного кролика.
   Ирена попыталась надменно задрать подбородок и осадить нахала, но ее била такая дрожь, что ответить с надлежащим достоинством не было никакой возможности. Но она все же попробовала:
   — Вы д-думаете, что К-клаудиа сейчас выглядела бы лучше?
   Кристофер засмеялся, представив, как промокшие поля широкой шляпы нависают Клаудии на нос.
   — Не стоит ревновать к ней, — серьезно ответил он. — Я ведь поехал в Уэркингтон из-за вас.
   — Ага! В-вот вы и п-проговорились!
   — Именно так.
   Ирена растерялась. После такого признания все ее колкости потеряли смысл.
   Кристофер хмыкнул и пошел к дверям, чтобы привести жеребца в конюшню. Вернувшись с лошадью, он отвязал сверток, прикрепленный позади седла, и, достав из него редингот, протянул его Ирене:
   — Наденьте это, а то простудитесь.
   Ирена судорожно сжала в руке ворот промокшего плаща. Если она снимет плаш, то Ситон увидит ее разорванное платье!
   — Оставьте свои любезные советы при себе, мистер Ситон. Я в них не нуждаюсь.
   Кристофер поднял бровь:
   — Хотите продемонстрировать свою глупость?
   — Г-глупость или нет, но я не надену это.
   — Наденете, — повысил голос Кристофер. Скинув промокший камзол и жилет, он бросил их на дверцу стойла. — Я попытаюсь развести огонь, чтобы мы могли немного согреться.
   Он прошелся по конюшне, разглядывая дырки в крыше. Вон та послужит дымоходом. Дров для растопки достаточно.
   Ирена, не в силах больше стоять, опустилась на колени. Она видела, что Кристофер собирает сломанные доски, но не верила, что огонь когда-нибудь разгорится. Вид у нее был чрезвычайно несчастный. Волосы мокрыми прядями свисали на лицо. Руки онемели и не слушались, нос покраснел.
   К тому времени, когда первые язычки огня засветились в сгущающейся тьме, Ирена так замерзла, что не могла двинуться с места. Когда Кристофер подошел и нагнулся над ней, она опустила глаза, не в силах больше продолжать борьбу.
   — Пойдемте к огню, — тихо сказал он.
   Ирена промолчала, потому что посиневшие от холода губы отказывались шевелиться. Уж лучше казаться упрямой, чем слабой, решила она. Кристофер силой поднял ее на ноги и, обняв, повел к костру. Затем он принялся развязывать завязки ее плаща, но Ирена в ужасе замотала головой и стала отталкивать его руки.
   — Н-нст! Оставьте меня!
   — Если вы не разденетесь, мне придется помочь вам.
   Не обращая внимания на протесты Ирены, Кристофер стянул плащ с ее плеч, и тот мокрой грудой упал на пол. Разорванное платье, грудь, едва прикрытая тонкой мокрой сорочкой… На его лице появилось изумление. Старательно избегая его взгляда, Ирена поспешно стянула разорванные края лифа.
   — Могу понять, отчего Смедли-так разволновался, — процедил сквозь зубы Кристофер. — Но он хоть не причинил вам вреда?
   — В-вы уверены, что вас это к-касастся? — выговорила Ирена, озадаченная его серьезным тоном.
   — Может быть, — ответил он холодно. — Все будет зависеть от того, сможет ли ваш отец заплатить долг или нет. К тому же у меня уже вошло в привычку приходить к вам на помощь, а поскольку вы, похоже, в ней очень нуждаетесь, я не стану останавливаться на полдороге.
   К ужасу Ирены, он без дальнейших объяснений принялся расстегивать ей платье. Трясясь от негодования, Ирена одновременно пыталась стянуть края промокшего лифа на груди и вырваться из его рук.
   Кристофер стал действовать решительнее и грубее. Платье, корсет и нижние юбки вскоре лежали у ее ног, и лишь тогда он отпустил Ирену.
   — Что вы наделали! — задыхаясь, крикнула Ирена, скрываясь в темном углу конюшни. Мокрая сорочка стала почти прозрачной и четко обрисовывала каждый изгиб ее тела.
   Кристофер подошел к Ирене и набросил на нее свой редингот.
   — Если бы вы смогли посмотреть чуть дальше своего хорошенького маленького носика, то поняли бы, что я действую ради вашей же пользы. — Он взял ее на руки. — Для темпераментной девушки вы слишком бледны и холодны. — Он заглянул ей в глаза. — И как я уже говорил, я обязан беречь свои капиталы.
   — Животное! Мерзавец! — закричала Ирена.
   Он рассмеялся, и его дыхание коснулось ее щеки.
   — Каждое ваше слово приводят меня в восторг, моя сладкая.
   Он усадил ее возле костра, опустился рядом на колени и стал снимать с нее промокшие туфли. Ирена чуть не вскрикнула, когда его рука скользнула ей под сорочку, чтобы развязать подвязки. Несмотря на сопротивление, Кристофер стянул с нее чулки и положил их на камень возле огня.
   — Я бы с удовольствием снял с вас и остальное, — произнес он усмехаясь. — Скажите спасибо, что я позволил вам сохранить остатки скромности.
   — Не думайте, что вы лучше, чем мистер Гудфилд! — воскликнула Ирена. Она уже немного согрелась, но негодование от того, что с ней поступили против ее воли, затмило благодарность. — Вы так себя ведете со мной, потому что мы здесь одни. Поверьте, сэр, мой отец об этом узнает!
   — Как вам будет угодно, Ирена, но предупреждаю: меня не пугают угрозы вашей родни. Все, что я сейчас делаю, я делаю для вашего же блага. Если вы пойдете на поводу у своих упрямства и гордости, то последствия падут на вашу голову, а не на мою.
   — Полагаю, когда вы ранили моего брата, это тоже было для его блага.
   Кристофер рассмеялся:
   — Фэррел знает, как все на самом деле произошло. Пусть он расскажет правду. Или попросит кого-нибудь, кто был свидетелем нашей дуэли. Мне не в чем оправдываться ни перед вами, ни перед вашей семьей.
   — Ну конечно, вы невинны, как младенец. — Она насмешливо посмотрела на него. — Вот только я, мистер Ситон, никак не могу в это поверить.
   — Я никогда не говорил, что я невинен, моя сладкая, — лениво протянул он, — но я и не отъявленный злодей.
   — Ну, это как сказать, — язвительно заметила Ирена.
   — Я искренний и честный человек. — От ее презрительного взгляда улыбка на лице Кристофера стала только шире. — Хотя бывают случаи, когда разумнее держать правду про себя.
   — Вы хотите сказать, что вы лжете, если этого требуют ваши интересы?
   — Нет, я хотел сказать совсем другое.
   — Тогда объясните, что именно.
   — С какой стати? — в тон ей ответил Кристофер. — Вы ведь все равно мне не поверите.
   — Вы правы. Я не верю ни единому вашему слову.
   — Тогда лучше постарайтесь заснуть, если удастся. Нам предстоит остаться здесь на ночь, и я не вижу смысла докучать вам новой ложью.
   — Я здесь на ночь не останусь! Во всяком случае, с вами! — Она гневно тряхнула головой. — Никогда!
   — Хотите снова оказаться под дождем?
   Ирена отвернулась, отказываясь отвечать. Казалось безумием покинуть укрытие, дававшее хоть какую-то защиту от непогоды, но и Кристоферу она не доверяла. Один его вид уже мог насторожить любую порядочную девушку. Ему бы еще кольцо в ухо, и получился бы вылитый пират. Белая рубашка, расстегнутая до пояса, открывала крепкую, мускулистую грудь с курчавыми волосами. А если прибавить к этому нахальную ухмылку и мокрые вьющиеся черные волосы, то уж точно получался один из самых симпатичных пиратов на свете.
   — Раз вы молчите, значит, остаетесь. Отлично! Если дождь скоро перестанет, я доставлю вас домой до рассвета. Поскольку ваш отец все еще в Уэркингтоне, а брат, вероятно, спит после очередной попойки, — он воздержался от упоминаний о Молли, — никто не узнает, что вы провели ночь здесь, со мной.
   — Как вы смеете так говорить о Фэрреле! — Ее глаза засверкали от возмущения. — Кто дал вам право?
   — Не стоит так обижаться, моя сладкая. — Он улыбнулся. — Я не виню вас в выходках брата.
   — О, вы совершенно лишены совести! Он бы сейчас был совсем другим, если бы вы не прострелили ему руку!
   — Правда? — Кристофер с сомнением посмотрел на нее. — Судя по тому, что о нем говорят, он и раньше не отличался большим умом.
   Он взял одежду Ирены и принялся раскладывать ее возле огня. Все дальнейшие возражения застряли у Ирены в горле: похоже, Кристофер был прекрасно знаком с интимными деталями женского туалета. Ирена в смущении отвернулась и поплотнее запахнулась в редингот. Прошло немало времени, прежде чем она успокоилась. Усталая, она прилегла и стала глядеть на мечущиеся язычки пламени, пока веки ее не отяжелели и она не уснула.
 
   Ирена проснулась от ощущения, что на нее смотрят, и, открыв глаза, испугалась. Где она? Она ощутила тепло. Слабый свет окрашивал окружающее в мягкие золотистые тона. За полосой света плясали тени, дальше — непроницаемая чернота. Огромные, грубо отесанные бревна образовывали над ее головой свод, слишком темный и низкий. Она была накрыта какой-то колючей тканью, а тело облегало что-то мокрое. Ирена ощупала себя и вспомнила, что это сорочка — единственная одежда, которую оставил на ней Кристофер Ситон.
   Она внезапно вспомнила все и поспешно села, пытаясь отыскать глазами своего мучителя. Он оказался совсем близко. Кристофер сидел, прислонившись спиной к столбу, и смотрел на нее. Глаза его так блестели, что Ирена поняла: о скромности больше говорить не приходится. Она мельком оглядела себя, и ее страхи подтвердились. Редингот распахнулся, и сквозь тонкую сорочку проступили розовые соски грудей. Вскрикнув, Ирена запахнула плащ.
   — И давно вы так сидите? — гневно спросила она.
   Он еле заметно улыбнулся.
   — Достаточно.
   Унее не было настроения играть в слова.
   — Достаточно для чего?
   Он скользнул по ней горящим взглядом.
   — Достаточно для того, чтобы понять: вы стоите больше любого долга.
   Ирена от удивления открыла рот.
   — Мистер Ситон, вам едва ли стоит думать обо мне как о компенсации за неоплаченный долг. А если вы все же так думаете, то, значит, лишились рассудка.
   — Если у вашего отца он остался, то ему стоит задуматься, не обменять ли вас па эти гроши.
   — Я бы не называла две тысячи фунтов грошами, — хмыкнула Ирена. — Кроме того, если бы не вы, мне бы вообще не пришлось выходить замуж. По крайней мере из-за денег.