Страница:
— Нет.
Мэнни повернулся к высокому.
— Что?!
— Нам не нужны ваши грязные деньги.
— Извиняюсь, — сказал Мэнни, смутившись. — Хотите картинки, записи? Берите что хотите. Любое.
— Вы трое — сюда, — сказал высокий. — Ложитесь на пол.
Мэнни это совсем не понравилось. Ограбление? Ну, бывает. Главное, чтобы никто не пострадал. Но чего хотят эти ребята? Он протянул ключи от своей машины.
— Послушайте, — сказал он, вразумляя налетчиков, — там стоит новый «Мерседес-560» стоимостью шестьдесят кусков. Возьмите его и встречайте Рождество, о'кей? Не будем сходить с ума.
— На пол! — прикрикнул высокий. Один из парней схватил управляющего Фрэнка и бросил к ногам Мэнни.
— Лицом вниз, — сказал высокий. — И все в ряд.
Мэнни очень испугался. Все так таинственно. На улице было пусто. Патрульная машина, подумал он. Нужно, чтобы появилась полицейская патрульная машина, прямо сейчас.
— Вы — Пирл, — сказал высокий. — Мы не рассчитывали на такую удачу!
— Какую еще удачу? — спросил Мэнни срывающимся голосом.
Выходит, именно он нужен этим ребятам. Он сам. Его служащие лежали в ряд на полу.
Высокий кивнул одному из своих и указал на Фрэнка. Молодой человек в форме выступил вперед, нацелил оружие и выстрелил в затылок Фрэнку. Тот издал подобие вздоха.
— Боже мой! — вскричал Мэнни. — Эти люди ничего вам не сделали! Ничего не сделал и я!
— Заткнитесь, — сказал высокий.
Он кивнул другому молодцу. Тот тем же манером убил кассира. Третий пристрелил последнего из служащих. Мэнни взирал на трупы. Неужели никто не появится?
— Пирл! — рявкнул высокий мужчина. Мэнни повернулся и, внезапно охваченный гневом, посмотрел на этого человека.
— Вы подлецы, все вы! — крикнул он.
Высокий поднял пистолет и выстрелил в лицо Мэнни.
Мэнни отлетел назад, ударился о книжную полку и упал лицом вниз. Удивительно, но он был в сознании. Он услышал, как высокий заговорил.
— Хорошая работа, мужчины, — сказал он.
— Пирл еще дышит, — прозвучал другой голос. — Лучше всадить еще пулю.
— Да, — сказал высокий.
У Мэнни сжались кулаки. Его правая рука была в крови. Удар и звук выстрела раздались одновременно.
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Мэнни повернулся к высокому.
— Что?!
— Нам не нужны ваши грязные деньги.
— Извиняюсь, — сказал Мэнни, смутившись. — Хотите картинки, записи? Берите что хотите. Любое.
— Вы трое — сюда, — сказал высокий. — Ложитесь на пол.
Мэнни это совсем не понравилось. Ограбление? Ну, бывает. Главное, чтобы никто не пострадал. Но чего хотят эти ребята? Он протянул ключи от своей машины.
— Послушайте, — сказал он, вразумляя налетчиков, — там стоит новый «Мерседес-560» стоимостью шестьдесят кусков. Возьмите его и встречайте Рождество, о'кей? Не будем сходить с ума.
— На пол! — прикрикнул высокий. Один из парней схватил управляющего Фрэнка и бросил к ногам Мэнни.
— Лицом вниз, — сказал высокий. — И все в ряд.
Мэнни очень испугался. Все так таинственно. На улице было пусто. Патрульная машина, подумал он. Нужно, чтобы появилась полицейская патрульная машина, прямо сейчас.
— Вы — Пирл, — сказал высокий. — Мы не рассчитывали на такую удачу!
— Какую еще удачу? — спросил Мэнни срывающимся голосом.
Выходит, именно он нужен этим ребятам. Он сам. Его служащие лежали в ряд на полу.
Высокий кивнул одному из своих и указал на Фрэнка. Молодой человек в форме выступил вперед, нацелил оружие и выстрелил в затылок Фрэнку. Тот издал подобие вздоха.
— Боже мой! — вскричал Мэнни. — Эти люди ничего вам не сделали! Ничего не сделал и я!
— Заткнитесь, — сказал высокий.
Он кивнул другому молодцу. Тот тем же манером убил кассира. Третий пристрелил последнего из служащих. Мэнни взирал на трупы. Неужели никто не появится?
— Пирл! — рявкнул высокий мужчина. Мэнни повернулся и, внезапно охваченный гневом, посмотрел на этого человека.
— Вы подлецы, все вы! — крикнул он.
Высокий поднял пистолет и выстрелил в лицо Мэнни.
Мэнни отлетел назад, ударился о книжную полку и упал лицом вниз. Удивительно, но он был в сознании. Он услышал, как высокий заговорил.
— Хорошая работа, мужчины, — сказал он.
— Пирл еще дышит, — прозвучал другой голос. — Лучше всадить еще пулю.
— Да, — сказал высокий.
У Мэнни сжались кулаки. Его правая рука была в крови. Удар и звук выстрела раздались одновременно.
Глава 10
Утром на Рождество Уилл посадил самолет на небольшом пастбище у фермы Флет-Рок. Он подрулил как можно ближе к дому. С собой у него были рождественские подарки. Джаспер встретил его, улыбаясь.
— Я рад заполучить его домой, мистер Уилл, — сказал он. — И я, конечно, рад увидеть вас на Рождество. Минни спрашивает, останетесь ли вы на рождественский обед?
Уилл отдал ему пальто.
— Боюсь, нет, Джаспер, — ответил он. — Родные ожидают моего возвращения. Я ни разу не посидел с ними за столом с тех пор, как попал домой.
— Подымитесь наверх, — сказал Джаспер. — Мы положили его, закрепив со всех сторон, в его комнате. Кровать такая, что можно сидеть в. ней, и гляньте, что прислал сюда губернатор.
Уилл проследовал за Джаспером по лестнице, затем по коридору в большую угловую комнату. Сенатор сидел на кровати лицом к самому большому телевизору, который когда-либо видел Уилл.
— Двадцатисемидюймовый экран. Разве это не штука! — похвастался Джаспер. — Каждый день, начиная с завтрашнего, будет приходить леди-терапевт. Может, она что-то сделает. Ужасно видеть его в таком состоянии.
Уилл придвинул к кровати стул и взял руку Бена Карра.
— Счастливого Рождества, сенатор, — сказал он. Рука пошевелилась. Уилл развернул привезенный подарок, сенатору. — Это телефон-громкоговоритель, — сказал Он, отсоединил обычный телефон, стоявший у кровати, и включил новый. — Когда вам позвонят, Джаспер нажмет вот эту кнопку и можно слушать, не поднимая трубки.
То же самое ребячливое выражение лица, те же ясные глаза. Понял что-нибудь сенатор? Уилл не хотел иного. Он посидел с полчаса, рассказывая сенатору все новости, какие, мог вспомнить: и о предварительных слушаниях по делу Лэрри Муди, и о повышении Кетрин. Сенатор познакомился с ней при обсуждении бюджета ЦРУ в своем комитете.
Прощаясь, Уилл сказал:
— Родители ждут меня к рождественскому обеду. Я буду вас навещать часто, как смогу.
— Ты собираешься баллотироваться? — спросил вдруг отец.
— Баллотироваться куда? Если на место Джима Барнетта, то, что ж, думаю, да. Ничего не изменилось.
— Все изменилось, — сказал отец. — Разве не видишь, мальчик? Я имею в виду место Бена Карра.
Уилл выпрямился. Отец озадачил его.
— Ты не можешь говорить этого всерьез, когда он лежит на своей ферме парализованный. Он выбыл из игры.
— Я говорил с его лечащим врачом, — возразил Уилл. — У доктора есть надежда.
— Уилл, если действительность даже превзойдет самые дикие мечты этого доктора, с твоим боссом покончено. Чем скорее ты это осознаешь, тем лучше. Над ним уже кружит воронье, ожидая момента наброситься.
— Что ж, я-то не ворон, — произнес Уилл. — Никто не вправе, думаю, отнять у него его место.
— Оно уже отнято, — сказал отец, встав и расхаживая по комнате. — И если он выкарабкается, он это сразу поймет. Если сохранятся его умственные способности. Бен Карр — реалист. Если он что-то уже соображает, то первая его мысль — о тебе, как сделать, чтобы в конгресс избрали тебя.
— Папа, мое сердце, не лежит к этому. Я не могу разъезжать по штату, убеждая людей голосовать за меня, пока сенатор еще жив.
— А Мак Дин может, — отрезал отец. — Наш возлюбленный губернатор не только будет баллотироваться, но, если сенатор умрет, назначит себя на это место до окончания срока.
— Он не объявил, что намерен баллотироваться.
— Ну так объявит. Найдется с полдюжины и других кандидатов, пусть ни у кого из них нет ни средств, ни поддержки — таких, как у Мака Дина.
— Что ж, я буду одним из них, папа, — сказал Уилл. — У меня ведь нет политического горшка, чтобы мочиться в него, да и денег на избирательную кампанию. Правда, с помощью сенатора я мог бы претендовать на место Барнетта, но теперь этой помощи не будет.
Билли Ли секунду смотрел на жену, затем подошел к книжной полке, передвинул несколько книг, набрал шифр небольшого сейфа. Вынув оттуда голубую папку, он запер сейф, поставил книги на место и бросил папку на колени Уиллу.
— Вот тебе средства, — сказал он. На них не купишь места в сенате, но можешь приступить к делу.
— Что это? — спросил Уилл.
— Это ферма, — сказала Патриция. — Мы год за годом переводили на твое имя участки земли. Это все твое. Себе мы оставили дом и восемь акров. Остальное принадлежит тебе, включая стадо.
Патриция Ли более сорока лет формировала стадо племенного скота, и теперь здесь были лучшие в мире производители.
— Матушка, вы не должны этого делать, — сказал Уилл.
— Все сделано, — ответил отец. — Конечно, мы надеемся, что ты будешь держаться за землю. Большая часть этой территории принадлежит семье с 1820 года, но стадо — его легко продать.
— Продать? Мать так трудилась!
— Зачем, думаешь ты, мне это было нужно? — спросила Патриция. — Занятие, конечно, само по себе прекрасное, но старалась я для тебя. Делай со стадом, что хочешь. Мне уже семьдесят лет, Уилл, а твоему отцу семьдесят восемь. Я уже продала часть скота, остались элитные экземпляры. Почему бы ради дела не реализовать их? Я хочу именно этого. Этого хочет и твой отец.
Уилл смотрел на родителей, попытался заговорить, но не смог.
— Ты, вроде, лишился дара речи, — рассмеялась мать. — Короче, Уилли, будешь ты баллотироваться?
— Сейчас не могу и думать, — ответил Уилл. — Как я ни потрясен тем, что вы сделали. Действительно потрясен.
— Обдумай все, — сказал отец, — и увидишь, что это реально. — Он взял в руку пульт управления телевизором. — Мы еще поговорим. А сейчас время новостей. — Он включил телевизор.
— Добрый вечер, — произнесла ведущая. — Сегодня перед рассветом в Атланте, в книжном магазине для взрослых убиты трое мужчин. — Мелькнули кадры, показывающие интерьер магазина. — Похожее на расправу убийство постигло управляющего Фрэнка Смитта и двоих служащих. Владелец магазина Манфред Пирл — ему же принадлежат три клуба в Атланте для эротических танцев — тяжело ранен в голову и в критическом состоянии находится в Пидмонтском госпитале. — Камера передвинулась и фиксировала прилавок рядом с кассой. Там была крупная надпись фломастером: «Смерть гомосексуалистам и евреям».В кадре снова появилось лицо ведущей. — Полиция заявляет, что мотивом убийства было не ограбление, поскольку деньги в кассе нетронуты. Вы видели надпись, оставленную убийцами. Мистер Пирл — еврей. — На экране появились женщины и дети с плакатами. — Прихожанки Церкви евангелической свободы в Атланте в последние недели пикетировали этот магазин. Деятельность этой церкви мы освещали. В Атланте его руководит доктор Дон Беверли Кэлхоун. — На экране возник худой седовласый человек, проповедующий с кафедры. — Кэлхоун основал в Атланте так называемый Свободный университет. Доктор Кэлхоун сейчас у нас в студии.
Камера отъехала, чтобы показать тщательно одетого и выхоленного священнослужителя.
— Доктор Кэлхоун, — спросила ведущая, — не думаете ли вы, что нападки ваших прихожан на этот магазин каким-то образом спровоцировали преступление?
Доктор Кэлхоун сжал руки.
— Шейла, — сказал он хорошо поставленным голосом, — этого не мог сделать кто-либо, даже отдаленно связанный с нашей общиной. Однако надеюсь, что, вопреки происшедшему, никто не упустит из виду трагедию, которую этот так называемый книжный магазин и подобные заведения привнесли в наше общество, в нашу страну. Мистеру Мэнни Пирлу мы, разумеется, желаем скорейшего выздоровления, но не забудем, что это король расцветшей в Атланте индустрии порнографии. Она затрагивает самое сердце христианского...
— Но позвольте, доктор Кэлхоун, — прервала ведущая, — деятельность мистера Пирла протекала в рамках закона, не так ли?
— Шейла, занятия мистера Пирла никогда, ни в какое время не соответствовали закону Бога, а именно этот закон мы считаем высшим из всех.
— Благодарю вас, доктор Кэлхоун.
Уилл обернулся к отцу.
— Довольно ловкая личность, этот духовный вождь.
— Да, — ответил Билли. — Он и Мак Дин — два сапога пара. Большие жулики, на мой взгляд. Мак посещает Церковь евангелической свободы примерно раз в месяц. И телевизионная камера всегда подает это крупным планом. Кэлхоун мобилизовал немалые деньги для предыдущих кампаний Мака. В частности, наши старушки в связи с этим недополучили каких-то чеков из фонда социального страхования.
— Он раздобыл массу денег и за пределами Джорджии, — вмешалась мать. — Он собрал средства по всей стране, разместив автоматы для пожертвований в пользу Иисуса. Якобы эти доллары пошли на его университет, — ирландский акцент Патриции стал сильнее. — Помоги нам Бог, если образованием называется то, чем пичкает людей этот проповедник.
— Когда губернатор объявит о своем намерении занять место Бена Карра, — сказал отец, — можешь не сомневаться, что доктор Дин — он любит, чтобы так его называли, — окажется в компании доктора Кэлхоуна, а кто из них главный — это неясно.
— Ты на все сто уверен, что Мак будет баллотироваться?
— Сынок, ей-богу, ты ведешь себя как ребенок, потерявшийся в лесу. Говорю тебе: для Мака болезнь Бена Карра — ниспосланная Богом возможность сделать дальнейшую политическую карьеру. Был заурядным губернатором, а в ноябре станет заурядным сенатором... Если кто-то, более достойный, не оборвет его продвижение к высотам власти. — Отец в упор посмотрел на Уилла.
— Я рад заполучить его домой, мистер Уилл, — сказал он. — И я, конечно, рад увидеть вас на Рождество. Минни спрашивает, останетесь ли вы на рождественский обед?
Уилл отдал ему пальто.
— Боюсь, нет, Джаспер, — ответил он. — Родные ожидают моего возвращения. Я ни разу не посидел с ними за столом с тех пор, как попал домой.
— Подымитесь наверх, — сказал Джаспер. — Мы положили его, закрепив со всех сторон, в его комнате. Кровать такая, что можно сидеть в. ней, и гляньте, что прислал сюда губернатор.
Уилл проследовал за Джаспером по лестнице, затем по коридору в большую угловую комнату. Сенатор сидел на кровати лицом к самому большому телевизору, который когда-либо видел Уилл.
— Двадцатисемидюймовый экран. Разве это не штука! — похвастался Джаспер. — Каждый день, начиная с завтрашнего, будет приходить леди-терапевт. Может, она что-то сделает. Ужасно видеть его в таком состоянии.
Уилл придвинул к кровати стул и взял руку Бена Карра.
— Счастливого Рождества, сенатор, — сказал он. Рука пошевелилась. Уилл развернул привезенный подарок, сенатору. — Это телефон-громкоговоритель, — сказал Он, отсоединил обычный телефон, стоявший у кровати, и включил новый. — Когда вам позвонят, Джаспер нажмет вот эту кнопку и можно слушать, не поднимая трубки.
То же самое ребячливое выражение лица, те же ясные глаза. Понял что-нибудь сенатор? Уилл не хотел иного. Он посидел с полчаса, рассказывая сенатору все новости, какие, мог вспомнить: и о предварительных слушаниях по делу Лэрри Муди, и о повышении Кетрин. Сенатор познакомился с ней при обсуждении бюджета ЦРУ в своем комитете.
Прощаясь, Уилл сказал:
— Родители ждут меня к рождественскому обеду. Я буду вас навещать часто, как смогу.
* * *
Перед закатом Уилл пил кофе с родителями в библиотеке. После праздничного пиршества было не до серьезных бесед. Так полагал Уилл. Но он ошибался.— Ты собираешься баллотироваться? — спросил вдруг отец.
— Баллотироваться куда? Если на место Джима Барнетта, то, что ж, думаю, да. Ничего не изменилось.
— Все изменилось, — сказал отец. — Разве не видишь, мальчик? Я имею в виду место Бена Карра.
Уилл выпрямился. Отец озадачил его.
— Ты не можешь говорить этого всерьез, когда он лежит на своей ферме парализованный. Он выбыл из игры.
— Я говорил с его лечащим врачом, — возразил Уилл. — У доктора есть надежда.
— Уилл, если действительность даже превзойдет самые дикие мечты этого доктора, с твоим боссом покончено. Чем скорее ты это осознаешь, тем лучше. Над ним уже кружит воронье, ожидая момента наброситься.
— Что ж, я-то не ворон, — произнес Уилл. — Никто не вправе, думаю, отнять у него его место.
— Оно уже отнято, — сказал отец, встав и расхаживая по комнате. — И если он выкарабкается, он это сразу поймет. Если сохранятся его умственные способности. Бен Карр — реалист. Если он что-то уже соображает, то первая его мысль — о тебе, как сделать, чтобы в конгресс избрали тебя.
— Папа, мое сердце, не лежит к этому. Я не могу разъезжать по штату, убеждая людей голосовать за меня, пока сенатор еще жив.
— А Мак Дин может, — отрезал отец. — Наш возлюбленный губернатор не только будет баллотироваться, но, если сенатор умрет, назначит себя на это место до окончания срока.
— Он не объявил, что намерен баллотироваться.
— Ну так объявит. Найдется с полдюжины и других кандидатов, пусть ни у кого из них нет ни средств, ни поддержки — таких, как у Мака Дина.
— Что ж, я буду одним из них, папа, — сказал Уилл. — У меня ведь нет политического горшка, чтобы мочиться в него, да и денег на избирательную кампанию. Правда, с помощью сенатора я мог бы претендовать на место Барнетта, но теперь этой помощи не будет.
Билли Ли секунду смотрел на жену, затем подошел к книжной полке, передвинул несколько книг, набрал шифр небольшого сейфа. Вынув оттуда голубую папку, он запер сейф, поставил книги на место и бросил папку на колени Уиллу.
— Вот тебе средства, — сказал он. На них не купишь места в сенате, но можешь приступить к делу.
— Что это? — спросил Уилл.
— Это ферма, — сказала Патриция. — Мы год за годом переводили на твое имя участки земли. Это все твое. Себе мы оставили дом и восемь акров. Остальное принадлежит тебе, включая стадо.
Патриция Ли более сорока лет формировала стадо племенного скота, и теперь здесь были лучшие в мире производители.
— Матушка, вы не должны этого делать, — сказал Уилл.
— Все сделано, — ответил отец. — Конечно, мы надеемся, что ты будешь держаться за землю. Большая часть этой территории принадлежит семье с 1820 года, но стадо — его легко продать.
— Продать? Мать так трудилась!
— Зачем, думаешь ты, мне это было нужно? — спросила Патриция. — Занятие, конечно, само по себе прекрасное, но старалась я для тебя. Делай со стадом, что хочешь. Мне уже семьдесят лет, Уилл, а твоему отцу семьдесят восемь. Я уже продала часть скота, остались элитные экземпляры. Почему бы ради дела не реализовать их? Я хочу именно этого. Этого хочет и твой отец.
Уилл смотрел на родителей, попытался заговорить, но не смог.
— Ты, вроде, лишился дара речи, — рассмеялась мать. — Короче, Уилли, будешь ты баллотироваться?
— Сейчас не могу и думать, — ответил Уилл. — Как я ни потрясен тем, что вы сделали. Действительно потрясен.
— Обдумай все, — сказал отец, — и увидишь, что это реально. — Он взял в руку пульт управления телевизором. — Мы еще поговорим. А сейчас время новостей. — Он включил телевизор.
— Добрый вечер, — произнесла ведущая. — Сегодня перед рассветом в Атланте, в книжном магазине для взрослых убиты трое мужчин. — Мелькнули кадры, показывающие интерьер магазина. — Похожее на расправу убийство постигло управляющего Фрэнка Смитта и двоих служащих. Владелец магазина Манфред Пирл — ему же принадлежат три клуба в Атланте для эротических танцев — тяжело ранен в голову и в критическом состоянии находится в Пидмонтском госпитале. — Камера передвинулась и фиксировала прилавок рядом с кассой. Там была крупная надпись фломастером: «Смерть гомосексуалистам и евреям».В кадре снова появилось лицо ведущей. — Полиция заявляет, что мотивом убийства было не ограбление, поскольку деньги в кассе нетронуты. Вы видели надпись, оставленную убийцами. Мистер Пирл — еврей. — На экране появились женщины и дети с плакатами. — Прихожанки Церкви евангелической свободы в Атланте в последние недели пикетировали этот магазин. Деятельность этой церкви мы освещали. В Атланте его руководит доктор Дон Беверли Кэлхоун. — На экране возник худой седовласый человек, проповедующий с кафедры. — Кэлхоун основал в Атланте так называемый Свободный университет. Доктор Кэлхоун сейчас у нас в студии.
Камера отъехала, чтобы показать тщательно одетого и выхоленного священнослужителя.
— Доктор Кэлхоун, — спросила ведущая, — не думаете ли вы, что нападки ваших прихожан на этот магазин каким-то образом спровоцировали преступление?
Доктор Кэлхоун сжал руки.
— Шейла, — сказал он хорошо поставленным голосом, — этого не мог сделать кто-либо, даже отдаленно связанный с нашей общиной. Однако надеюсь, что, вопреки происшедшему, никто не упустит из виду трагедию, которую этот так называемый книжный магазин и подобные заведения привнесли в наше общество, в нашу страну. Мистеру Мэнни Пирлу мы, разумеется, желаем скорейшего выздоровления, но не забудем, что это король расцветшей в Атланте индустрии порнографии. Она затрагивает самое сердце христианского...
— Но позвольте, доктор Кэлхоун, — прервала ведущая, — деятельность мистера Пирла протекала в рамках закона, не так ли?
— Шейла, занятия мистера Пирла никогда, ни в какое время не соответствовали закону Бога, а именно этот закон мы считаем высшим из всех.
— Благодарю вас, доктор Кэлхоун.
Уилл обернулся к отцу.
— Довольно ловкая личность, этот духовный вождь.
— Да, — ответил Билли. — Он и Мак Дин — два сапога пара. Большие жулики, на мой взгляд. Мак посещает Церковь евангелической свободы примерно раз в месяц. И телевизионная камера всегда подает это крупным планом. Кэлхоун мобилизовал немалые деньги для предыдущих кампаний Мака. В частности, наши старушки в связи с этим недополучили каких-то чеков из фонда социального страхования.
— Он раздобыл массу денег и за пределами Джорджии, — вмешалась мать. — Он собрал средства по всей стране, разместив автоматы для пожертвований в пользу Иисуса. Якобы эти доллары пошли на его университет, — ирландский акцент Патриции стал сильнее. — Помоги нам Бог, если образованием называется то, чем пичкает людей этот проповедник.
— Когда губернатор объявит о своем намерении занять место Бена Карра, — сказал отец, — можешь не сомневаться, что доктор Дин — он любит, чтобы так его называли, — окажется в компании доктора Кэлхоуна, а кто из них главный — это неясно.
— Ты на все сто уверен, что Мак будет баллотироваться?
— Сынок, ей-богу, ты ведешь себя как ребенок, потерявшийся в лесу. Говорю тебе: для Мака болезнь Бена Карра — ниспосланная Богом возможность сделать дальнейшую политическую карьеру. Был заурядным губернатором, а в ноябре станет заурядным сенатором... Если кто-то, более достойный, не оборвет его продвижение к высотам власти. — Отец в упор посмотрел на Уилла.
Глава 11
Они никогда не ходили вдвоем в ресторан. Ее положение в ЦРУ и его — советника сенатского Комитета по разведке, а также управляющего делами председателя этого комитета — как бы предусматривали столкновение интересов. Их публичные контакты могли серьезно осложнить карьеру Кейт в ЦРУ. Они всегда обедали у него дома, поскольку он любил сам готовить, и спали в его или ее постели. Они берегли свою связь от посторонних взглядов. Теперь в первый раз они вышли вместе на люди и смотрели друг на друга через столик в ресторане, правда, не в Вашингтоне. В канун Нового года они цедили шампанское в артистическом кафе. Со стен на них любовались оголенные персонажи картин Говарда Чендлера Кристи.
Уилл поднял бокал.
— За новый день в управлении, — улыбаясь, произнес он.
— Будем надеяться, что я смогу что-то изменить там, — сказала она.
Официант принес для начала ассорти с колбасного стола.
— А теперь выпьем за важного деятеля, — сказал Кейт. — Что ты, собственно, собираешься делать?
— Ну, я пока на своей работе.
— Уилл, как я понимаю, сенатор ушел со сцены. У него нет будущего. Еще удар — и его не станет. Мне кажется, лучшее, что ты можешь сделать — это оставаться с ним до конца срока, а затем что-нибудь предпринять.
— Ты, вероятно, права.
— Вероятно? Ты знаешь, что я абсолютно права. Надо трезво смотреть на вещи. Это еще не конец света. Ты должен выполнить то, что задумал, независимо от того, получишь, ли помощь, обещанную сенатором. Тебе поможет отец — у него ведь есть политический вес в Джорджии, не так ли?
— Не такой уж большой, как ему представляется. Прошло более двадцати лет после его губернаторства. Многие ему не простили, что он в свое время отказался поддержать Лестера Мэддокса, расиста и клоуна, бывшего кандидатом демократической партии. Кроме того, ему под восемьдесят, и он в прошлом году перенес сердечный приступ.
— Ты думаешь, — сказала Кейт, — что он поощряет тебя баллотироваться, просто надеясь увидеть тебя сенатором при своей жизни?
— Естественное желание. И он верит в меня. А Мака Дина считает слабаком и бездельником. Но справиться с Маком сейчас очень трудно. Тем более новичку. Мне пока необходимо присматривать за тем, чтобы наш офис управлялся как можно лучше до конца срока полномочий сенатора. Затем придется вернуться в Делано, заняться юриспруденцией и прорабатывать возможность занять место Джима Барнетта через четыре года.
— Вроде бы ты рассуждаешь верно, — заметила Кейт. — Если сейчас на выборах выступишь против Дина и потерпишь поражение, то через четыре года тебе придется несладко.
— Безусловно. Мак разъярится — это во-первых, а, во-вторых, избиратели не доверяют проигрывающим.
— Похоже, ты все продумал. Остается выпить за то, чтобы предстоящие четыре года были хорошо использованы и чтобы ты проводил больше времени в Вашингтоне. Возле меня.
Уилл поднял бокал.
— За это я выпью, — сказал он. — И за свадьбу примерно через два года. Согласна?
— Попал в точку. — Она улыбнулась. — Через пару лет я, вероятно, уже не буду нуждаться в работе — я имею в виду управление.
— Достаточно, чтобы ты еще нуждалась во мне.
— Неплохая перспектива, — улыбнулась она. — Помни, мы заключили сделку.
Они выпили, не отрывая глаз друг от друга.
Уилл поднял бокал.
— За новый день в управлении, — улыбаясь, произнес он.
— Будем надеяться, что я смогу что-то изменить там, — сказала она.
Официант принес для начала ассорти с колбасного стола.
— А теперь выпьем за важного деятеля, — сказал Кейт. — Что ты, собственно, собираешься делать?
— Ну, я пока на своей работе.
— Уилл, как я понимаю, сенатор ушел со сцены. У него нет будущего. Еще удар — и его не станет. Мне кажется, лучшее, что ты можешь сделать — это оставаться с ним до конца срока, а затем что-нибудь предпринять.
— Ты, вероятно, права.
— Вероятно? Ты знаешь, что я абсолютно права. Надо трезво смотреть на вещи. Это еще не конец света. Ты должен выполнить то, что задумал, независимо от того, получишь, ли помощь, обещанную сенатором. Тебе поможет отец — у него ведь есть политический вес в Джорджии, не так ли?
— Не такой уж большой, как ему представляется. Прошло более двадцати лет после его губернаторства. Многие ему не простили, что он в свое время отказался поддержать Лестера Мэддокса, расиста и клоуна, бывшего кандидатом демократической партии. Кроме того, ему под восемьдесят, и он в прошлом году перенес сердечный приступ.
— Ты думаешь, — сказала Кейт, — что он поощряет тебя баллотироваться, просто надеясь увидеть тебя сенатором при своей жизни?
— Естественное желание. И он верит в меня. А Мака Дина считает слабаком и бездельником. Но справиться с Маком сейчас очень трудно. Тем более новичку. Мне пока необходимо присматривать за тем, чтобы наш офис управлялся как можно лучше до конца срока полномочий сенатора. Затем придется вернуться в Делано, заняться юриспруденцией и прорабатывать возможность занять место Джима Барнетта через четыре года.
— Вроде бы ты рассуждаешь верно, — заметила Кейт. — Если сейчас на выборах выступишь против Дина и потерпишь поражение, то через четыре года тебе придется несладко.
— Безусловно. Мак разъярится — это во-первых, а, во-вторых, избиратели не доверяют проигрывающим.
— Похоже, ты все продумал. Остается выпить за то, чтобы предстоящие четыре года были хорошо использованы и чтобы ты проводил больше времени в Вашингтоне. Возле меня.
Уилл поднял бокал.
— За это я выпью, — сказал он. — И за свадьбу примерно через два года. Согласна?
— Попал в точку. — Она улыбнулась. — Через пару лет я, вероятно, уже не буду нуждаться в работе — я имею в виду управление.
— Достаточно, чтобы ты еще нуждалась во мне.
— Неплохая перспектива, — улыбнулась она. — Помни, мы заключили сделку.
Они выпили, не отрывая глаз друг от друга.
Глава 12
Сотрудники сенатора Kappa собрались в общей рабочей комнате. В основном это были способные и полные энтузиазма, молодые люди, большинство которых нанял на работу Уилл. Среди них были юристы, желавшие получить опыт деятельности в Вашингтоне и затем использовать его в фирмах столичного округа. Были и журналисты, пробивавшиеся к источникам всех новостей, работая в эпицентре событий. Толковые и привлекательные молодые женщины выполняли обязанности секретарш и кстати присматривали, себе мужей. Ну и несколько дилетантов-идеалистов и профессиональных аппаратчиков, умеющих подготавливать документы, обосновывать проекты законов и с опытом экспертиз. Ими Уилл особенно дорожил.
Он сидел за столом и вел совещание.
— Не могу чего-либо обещать, — сказал он, — насчет того, как и когда сенатор вернется к делам. И вернется ли. Но у нас имеется офис, где мы можем работать, по меньшей мере, до конца года. Часть этого времени придется действовать без меня. С благословения сенатора в штате меня вовлекли в судебное дело об убийстве. В роли адвоката. И судья не согласен освободить меня, как я ни пытался передать это дело кому-нибудь другому. Ясно, что многие из вас получат какие-то предложения о новой работе. Надеюсь, вы не поспешите принять их до прояснения перспектив, как бы привлекательны эти предложения ни были. По крайней мере сперва переговорите со мной. Полагаю, это: стоит сделать ради сенатора.
Джек Бахенан, главный помощник сенатора по законодательству, подошел к Уиллу.
— Звонит Джаспер. Будете сейчас говорить с ним?
— Передайте, пожалуйста, что, если нет ничего чрезвычайного, я сам перезвоню ему попозже, — тихо ответил Уилл.
Бахенан пошел к телефону, а Уилл продолжил:
— Я просил Джека Бахенана замещать меня на время моих отъездов из Вашингтона. Что действительно важно — так это поддерживать связь с избирателями. Это главное. Письма в федеральные ведомства и любые другие по делам избирателей пойдут от имени-сенатора с моей подписью. И еще одно: если сенатор, не дай Бог, скончается до истечения срока его полномочий, губернатор назначит кого-то его преемником. В этом случае я надеюсь, что каждый из нас останется на месте и будет работать на этого человека так, как мы работали на Бенджамина Карра, пока новый сенатор не соберет свой собственный аппарат. Вот и все. Есть вопросы?
Их не было.
— Хорошо. Возникнут проблемы — приходите ко мне, а если меня нет на месте, то к Джеку.
Уилл возвратился в свой кабинет. Он поднял трубку, но не успел набрать номер Флет-Рок, как в дверь просунулась голова Джека Бахенана, явно чем-то встревоженного.
— Уилл, выйди, быстро!
Уилл пошел с Джеком обратно в общую комнату. Сотрудники уставились в телевизор. На экране, с микрофоном в руках, была Эмма Карр.
— Леди и джентльмены, — сказала она, — я хотела бы заявить, что сенатор Карр принял решение баллотироваться еще на один срок. Он поставил меня в известность об этом прошлым вечером.
— Как чувствует себя сенатор, мисс Эмма? — спросил репортер.
— Он способен выразить свои желания, — ответила мисс Эмма. — Вот и все, что я могу сегодня высказать прессе, — закончила она, кокетливо улыбнувшись.
Она повернулась и пошла в дом, а на экране, мелькнуло ошарашенное лицо Джаспера.
— Иисус Христос — пробормотал Уилл, бросившись обратно к себе в кабинет. — Что за дьявол действует там? — Он набрал номер фермы.
При первом же звонке к аппарату подошел Джаспер.
— Джаспер, я только что увидел по телевидению мисс Эмму. Что происходит?
— Боже, я так рад, что вы позвонили, мистер Уилл, — выпалил Джаспер. — Мисс Эмми... она вроде сошла с ума... Я ничего не мог с ней поделать.
— А как сенатор? Он разговаривает? Сказал что-нибудь?
— Ни слова, — ответил Джаспер. — Он в том же положении. Однако он что-то написал.
— Что-то написал?! Разве он способен писать?
— Как-то ему удалось, — ответил Джаспер. — Это-то и довело мисс Эмми до безумия.
— Что же он написал?
— Мистер Уилл, вам лучше самому приехать, — сказал Джаспер. — Я не могу совладать с мисс Эмми.
— Что все-таки написал сенатор? — снова спросил Уилл.
— Думаю, вам бы приехать и посмотреть на это, прежде чем я скажу что-нибудь, — ответил Джаспер. Уилл. понял, что Джаспер уперся. Такое случалось.
— Хорошо. Ждите меня около четырех. Погода хорошая?
— Да, сэр. Небо чистое. Можете здесь приземлиться.
Уилл положил трубку и посмотрел на стоящего в дверях Джека Бахенана.
— Джаспер утверждает, что сенатор что-то написал.
— Я думал, он в параличе, — сказал Джек.
— И я так думал, но, возможно, после Рождества он воспрянул.
Джек оглянулся на телевизор.
— Ого! — воскликнул он. — Появляется Мак Дин. Уилл успел увидеть на экране, как губернатор Джорджии с загнанным видом спускается по ступенькам Капитолия штата. Его преследовали репортеры.
— Да, я только что слышал, — сказал губернатор на ходу. — Прекрасная новость. Я счастлив узнать, что сенатор на пути к выздоровлению. Хотя это меня удивило, учитывая информацию, получаемую от врачей. Джентльмены, вы должны меня извинить — я опаздываю на встречу.
Камера проводила его до машины, и машина двинулась. Затем возникло лицо молодого репортера.
— Это был губернатор Мак Дин, выразивший удовольствие в связи с сообщением, что состояние сенатора улучшилось. Ходили слухи, что мистер Дин готовился заявить о своем намерении занять место сенатора в конгрессе. Так что новость для него не столь хороша.
Джек громко рассмеялся.
— Это уж точно, — сказал он. — Ты собираешься туда, Уилл?
— Чертовски верно. Придется как-то воздействовать на мисс Эмми. Джаспер не может там управиться.
— Рассказывайте, что случилось, — сказал Уилл.
— Вчера вечером женщина-врач вставила в руку сенатору карандаш, побуждая его что-нибудь написать на бумаге, но он не сумел. Она уехала. Мы с хозяином смотрели телевизор. Показали губернатора, который в интервью тому парню намекнул, что не прочь баллотироваться на освобождающееся место.
Из кухни вышла мисс Эмми, и, Джаспер умолк.
— Божественное предначертание, — выпалила она. — Теперь-то ясно — он будет баллотироваться!
Минни вышла за ней и увела ее, оглядываясь на Уилла.
— Она в таком состоянии со вчерашнего дня, мистер. Уилл, — сказал Джаспер. — Я и не знал, что она связалась с телевидением, пока не увидел ее на экране.
Они двинулись по лестнице в комнату сенатора.
— Продолжайте, Джаспер, — сказал Уилл.
— Мы с сенатором любовались на губернатора. И вот внезапно сенатор ужасно взбеленился. Карандаш оставался у него в руке, и он начал водить им по бумаге, будто действительно пытался писать.
— И написал?
— Да, сэр, — сказал Джаспер, вытаскивая из кармана сложенный листок бумаги и удерживая его в руке. — Да, он что-то написал, а мисс Эмми неправильно это поняла. Думаю, он написал для вас. — Джаспер вручил листок Уиллу.
Уилл развернул его и посмотрел на то, что написал сенатор. Вначале это трудно было разобрать. Почерк не был похож на обычный почерк сенатора. Но Уилл расшифровал каракули. Ну бумаге были три слова, выведенные заглавными буквами. Послание гласило: «ОН ДОЛЖЕН БАЛЛОТИРОВАТЬСЯ».
Уилл перечитал это десять раз. Все так, несомненно. Он вошел в комнату сенатора.
Сенатор не спал, сидя на приподнятой кровати. Уилл пододвинул стул и взял руку старика. Его лицо все еще было неподвижным, но глаза блестели.
— Хэлло, сенатор, — сказал Уилл. — Слышал, вы чувствуете себя получше?
Пальцы старика слегка сжали руку Уилла. Это был не спазм.
— Сенатор, — сказал Уилл, — хочу у вас кое-что спросить. Если согласны со мной, попытайтесь сжать мою руку один раз, если нет — два раза. Можете так сделать?
Он ощутил пожатие руки сенатора.
— Хорошо, — улыбнулся Уилл и поднял повыше листок бумаги. — Это вам удалось написать вчера?
Рука ответила пожатием.
— Прекрасно! — сказал Уилл. — Значит, вы точно поправитесь. Вы снова будете с нами в Вашингтоне.
Сенатор сжал его руку дважды подряд, выразив несогласие.
— Сенатор, — сказал Уилл, — в записке вы даете знать, что хотите снова баллотироваться?
Два пожатия. Несомненно, он против.
Уилл вздохнул. Ему не хотелось продолжать. Тем не менее, он спросил:
— Вы считаете, что я должен выставить свою кандидатуру на ваше место в сенате?
Пожатие руки сенатора на этот раз было удивительно сильным. Он смотрел на Уилла, удерживая его руку в своей.
Он сидел за столом и вел совещание.
— Не могу чего-либо обещать, — сказал он, — насчет того, как и когда сенатор вернется к делам. И вернется ли. Но у нас имеется офис, где мы можем работать, по меньшей мере, до конца года. Часть этого времени придется действовать без меня. С благословения сенатора в штате меня вовлекли в судебное дело об убийстве. В роли адвоката. И судья не согласен освободить меня, как я ни пытался передать это дело кому-нибудь другому. Ясно, что многие из вас получат какие-то предложения о новой работе. Надеюсь, вы не поспешите принять их до прояснения перспектив, как бы привлекательны эти предложения ни были. По крайней мере сперва переговорите со мной. Полагаю, это: стоит сделать ради сенатора.
Джек Бахенан, главный помощник сенатора по законодательству, подошел к Уиллу.
— Звонит Джаспер. Будете сейчас говорить с ним?
— Передайте, пожалуйста, что, если нет ничего чрезвычайного, я сам перезвоню ему попозже, — тихо ответил Уилл.
Бахенан пошел к телефону, а Уилл продолжил:
— Я просил Джека Бахенана замещать меня на время моих отъездов из Вашингтона. Что действительно важно — так это поддерживать связь с избирателями. Это главное. Письма в федеральные ведомства и любые другие по делам избирателей пойдут от имени-сенатора с моей подписью. И еще одно: если сенатор, не дай Бог, скончается до истечения срока его полномочий, губернатор назначит кого-то его преемником. В этом случае я надеюсь, что каждый из нас останется на месте и будет работать на этого человека так, как мы работали на Бенджамина Карра, пока новый сенатор не соберет свой собственный аппарат. Вот и все. Есть вопросы?
Их не было.
— Хорошо. Возникнут проблемы — приходите ко мне, а если меня нет на месте, то к Джеку.
Уилл возвратился в свой кабинет. Он поднял трубку, но не успел набрать номер Флет-Рок, как в дверь просунулась голова Джека Бахенана, явно чем-то встревоженного.
— Уилл, выйди, быстро!
Уилл пошел с Джеком обратно в общую комнату. Сотрудники уставились в телевизор. На экране, с микрофоном в руках, была Эмма Карр.
— Леди и джентльмены, — сказала она, — я хотела бы заявить, что сенатор Карр принял решение баллотироваться еще на один срок. Он поставил меня в известность об этом прошлым вечером.
— Как чувствует себя сенатор, мисс Эмма? — спросил репортер.
— Он способен выразить свои желания, — ответила мисс Эмма. — Вот и все, что я могу сегодня высказать прессе, — закончила она, кокетливо улыбнувшись.
Она повернулась и пошла в дом, а на экране, мелькнуло ошарашенное лицо Джаспера.
— Иисус Христос — пробормотал Уилл, бросившись обратно к себе в кабинет. — Что за дьявол действует там? — Он набрал номер фермы.
При первом же звонке к аппарату подошел Джаспер.
— Джаспер, я только что увидел по телевидению мисс Эмму. Что происходит?
— Боже, я так рад, что вы позвонили, мистер Уилл, — выпалил Джаспер. — Мисс Эмми... она вроде сошла с ума... Я ничего не мог с ней поделать.
— А как сенатор? Он разговаривает? Сказал что-нибудь?
— Ни слова, — ответил Джаспер. — Он в том же положении. Однако он что-то написал.
— Что-то написал?! Разве он способен писать?
— Как-то ему удалось, — ответил Джаспер. — Это-то и довело мисс Эмми до безумия.
— Что же он написал?
— Мистер Уилл, вам лучше самому приехать, — сказал Джаспер. — Я не могу совладать с мисс Эмми.
— Что все-таки написал сенатор? — снова спросил Уилл.
— Думаю, вам бы приехать и посмотреть на это, прежде чем я скажу что-нибудь, — ответил Джаспер. Уилл. понял, что Джаспер уперся. Такое случалось.
— Хорошо. Ждите меня около четырех. Погода хорошая?
— Да, сэр. Небо чистое. Можете здесь приземлиться.
Уилл положил трубку и посмотрел на стоящего в дверях Джека Бахенана.
— Джаспер утверждает, что сенатор что-то написал.
— Я думал, он в параличе, — сказал Джек.
— И я так думал, но, возможно, после Рождества он воспрянул.
Джек оглянулся на телевизор.
— Ого! — воскликнул он. — Появляется Мак Дин. Уилл успел увидеть на экране, как губернатор Джорджии с загнанным видом спускается по ступенькам Капитолия штата. Его преследовали репортеры.
— Да, я только что слышал, — сказал губернатор на ходу. — Прекрасная новость. Я счастлив узнать, что сенатор на пути к выздоровлению. Хотя это меня удивило, учитывая информацию, получаемую от врачей. Джентльмены, вы должны меня извинить — я опаздываю на встречу.
Камера проводила его до машины, и машина двинулась. Затем возникло лицо молодого репортера.
— Это был губернатор Мак Дин, выразивший удовольствие в связи с сообщением, что состояние сенатора улучшилось. Ходили слухи, что мистер Дин готовился заявить о своем намерении занять место сенатора в конгрессе. Так что новость для него не столь хороша.
Джек громко рассмеялся.
— Это уж точно, — сказал он. — Ты собираешься туда, Уилл?
— Чертовски верно. Придется как-то воздействовать на мисс Эмми. Джаспер не может там управиться.
* * *
Тени уже удлинились, когда Уилл подкатил самолет к самому дому сенатора. Джаспер вышел навстречу, и они вместе поспешно направились в дом.— Рассказывайте, что случилось, — сказал Уилл.
— Вчера вечером женщина-врач вставила в руку сенатору карандаш, побуждая его что-нибудь написать на бумаге, но он не сумел. Она уехала. Мы с хозяином смотрели телевизор. Показали губернатора, который в интервью тому парню намекнул, что не прочь баллотироваться на освобождающееся место.
Из кухни вышла мисс Эмми, и, Джаспер умолк.
— Божественное предначертание, — выпалила она. — Теперь-то ясно — он будет баллотироваться!
Минни вышла за ней и увела ее, оглядываясь на Уилла.
— Она в таком состоянии со вчерашнего дня, мистер. Уилл, — сказал Джаспер. — Я и не знал, что она связалась с телевидением, пока не увидел ее на экране.
Они двинулись по лестнице в комнату сенатора.
— Продолжайте, Джаспер, — сказал Уилл.
— Мы с сенатором любовались на губернатора. И вот внезапно сенатор ужасно взбеленился. Карандаш оставался у него в руке, и он начал водить им по бумаге, будто действительно пытался писать.
— И написал?
— Да, сэр, — сказал Джаспер, вытаскивая из кармана сложенный листок бумаги и удерживая его в руке. — Да, он что-то написал, а мисс Эмми неправильно это поняла. Думаю, он написал для вас. — Джаспер вручил листок Уиллу.
Уилл развернул его и посмотрел на то, что написал сенатор. Вначале это трудно было разобрать. Почерк не был похож на обычный почерк сенатора. Но Уилл расшифровал каракули. Ну бумаге были три слова, выведенные заглавными буквами. Послание гласило: «ОН ДОЛЖЕН БАЛЛОТИРОВАТЬСЯ».
Уилл перечитал это десять раз. Все так, несомненно. Он вошел в комнату сенатора.
Сенатор не спал, сидя на приподнятой кровати. Уилл пододвинул стул и взял руку старика. Его лицо все еще было неподвижным, но глаза блестели.
— Хэлло, сенатор, — сказал Уилл. — Слышал, вы чувствуете себя получше?
Пальцы старика слегка сжали руку Уилла. Это был не спазм.
— Сенатор, — сказал Уилл, — хочу у вас кое-что спросить. Если согласны со мной, попытайтесь сжать мою руку один раз, если нет — два раза. Можете так сделать?
Он ощутил пожатие руки сенатора.
— Хорошо, — улыбнулся Уилл и поднял повыше листок бумаги. — Это вам удалось написать вчера?
Рука ответила пожатием.
— Прекрасно! — сказал Уилл. — Значит, вы точно поправитесь. Вы снова будете с нами в Вашингтоне.
Сенатор сжал его руку дважды подряд, выразив несогласие.
— Сенатор, — сказал Уилл, — в записке вы даете знать, что хотите снова баллотироваться?
Два пожатия. Несомненно, он против.
Уилл вздохнул. Ему не хотелось продолжать. Тем не менее, он спросил:
— Вы считаете, что я должен выставить свою кандидатуру на ваше место в сенате?
Пожатие руки сенатора на этот раз было удивительно сильным. Он смотрел на Уилла, удерживая его руку в своей.
Глава 13
Леа Пирл вязала очередной шарфик, посматривая на мужа. Она проводила таким образом день за днем с тех пор, как Мэнни Пирл был доставлен в госпиталь. Поднималась только поесть и принять ванну-Лев улыбнулась, вспомнив, что говорил Мэнни о ее страсти к вязанию: «Это помогает ей думать». Мэнни всегда была забавным. Сорок лет назад они впервые увидели друг друга в театре «Фокс». Она продавала в кассе билеты, а он работал контролером. Через месяц знакомства они поженились, и Леа ни разу не пожалела об этом. Кто-то мог думать, что на него нельзя полагаться: вечно в бегах, вечно занят бизнесом. Он придумывал новые повороты дела: прокат костюмов, сексуальное белье, брачные принадлежности. Потом устраивал ночные клубы. Нововведения давали ему хорошие деньги, а однообразие его тяготило. Вместе с тем он был хорошим отцом — отдавал мальчиков в лучшие школы. И он был хорошим мужем, достойным человеком. Даже религиозным, хотя в синагогу ходил лишь по праздникам. Своих денег он не жалел ни на общину, ни для поддержки Израиля. Прекрасный человек. Насчет девчонок... Что ж, он настоящий мужчина. Она смотрела на это весьма, снисходительно — лишь бы все выглядело прилично и ей не лезли в глаза ненужные подробности его жизни. Он о многом умалчивал — пусть его развлекается! Лишь бы заботился о семье и о ней.
Рука Мэнни свисала с кровати. Леа взяла ее и проверила пульс. Пока все будто бы в норме с тех пор, как его вернули из реанимации. Почти вся голова Мэнни была в бинтах. Леа тихонько тронула повязку. Погладила. И вернулась к своему вязанью. Минуту спустя ее муж впервые повернулся в постели.
Рука Мэнни свисала с кровати. Леа взяла ее и проверила пульс. Пока все будто бы в норме с тех пор, как его вернули из реанимации. Почти вся голова Мэнни была в бинтах. Леа тихонько тронула повязку. Погладила. И вернулась к своему вязанью. Минуту спустя ее муж впервые повернулся в постели.