Страница:
Маленький, напоминающий, то ли картонку с брэндом, то ли…
Пазл!
Это была четвертая Часть Целого!
Толик взволновано огляделся по сторонам. Он оставил «волчий» магазин далеко позади, и не видел особого смысла возвращаться…
Но это означало, что его новый образ – не случайность!
Он достал остальные три «пазлика» и попытался сложить вместе.
Получилось. Пазлы образовали квадрат.
Теперь в центре оставалось место как раз еще для одного «пазла».
Толик осторожно ссыпал «пазлики» в карман куртки и рассеянно выкинул в сторону брелок.
Брелок упал со странным глухим и сильным звуком.
Толик вздрогнул и обернулся, уже примерно представляя себе, что он может увидеть…
Рядом с ним стоял ослепительно сверкающий красной краской, стеклом и хромом…
Спортивный мотоцикл!
Его мотоцикл!
В последнем Толик ничуть не сомневался – из замка зажигания торчало колечко и кожаный язычок его брелка. Только маленький игрушечный мотоциклик превратился в реальное чудо техники.
– Ух ты! Вот это да! – раздались вокруг восторженные мальчишеские голоса. Дети появились, будто из-под земли, слетаясь к мотоциклу, словно пчелы на сироп.
Толик же ходил вокруг этого «чуда», осматривая его и осторожно поглаживая. Вот, вот чего не хватало ему для ощущения себя в новом образе!
Рыцарю не хватало коня!
Толик рассмеялся счастливым смехом.
Только… Как же он будет управлять этим монстром? Наверное, на таком страшно было бы ехать и тому видавшему виды волку в каске… Как же быть, а?
Толик вспомнил про телефон.
Он осторожно достал разваливающееся устройство и включил его. Аппарат немедленно предупреждающе пискнул, напоминая о садящейся батарее.
Толик быстро набрал три «семерки» и, не дожидаясь голоса автомата, нажал «звездочку». После чего приложил динамик к уху. Тот не замедлил легонько кольнуть током.
– Вы попросили совета, – сказал женский голос, – Только зачем он вам? Вы и так знаете, что вас ждут друзья! Езжайте в Университет! Там может понадобиться ваша помощь!..
– Но я не умею! – воскликнул Толик и услышал в ответ лишь короткие гудки.
Он быстро выключил телефон и спрятал его в один из многочисленных карманов куртки. Затем с досадой посмотрел на своего нового «друга».
– Ничего себе, дали совет, – проворчал он и влез на крутое седло «байка». – Что ж, придется, как всегда – методом «тыка»…
Благоразумие подсказало надеть шлем и закрепить рюкзак прочнее. Следом оно подсказало выжать сцепление.
Толик еще не понял, откуда он знает, где у мотоцикла бывает сцепление, как другая рука сама собой повернула ключ зажигания и легко легла на ручку, слегка поддав газа.
От этого «слегка» Толику стало немного не по себе. Но неизвестно откуда взявшиеся рефлексы опережали чувство страха.
Толик столкнул мотоцикл с «подножки», оттолкнулся ногой и отпустил сцепление.
– А-а-а!!! – заорал он, то ли от ужаса, то ли от восторга.
Мотоцикл рванул с места, на мгновение оторвав переднее колесо от земли. Бешено набирая скорость, он пронесся мимо магазинных витрин, испуганных прохожих и вырвался на оживленную улицу.
И он понял, что это – его! Что он может легко, словно бабочка, порхать среди автомобилей, плюя на разграничительные полосы и пробки. А если где-нибудь вдруг невозможно будет проехать…
… Он взлетит!
Свойство мотоцикла совершать по желанию хозяина гигантские прыжки, Толик встретил радостным воплем.
…Откуда ни возьмись вокруг него с отчаянным свистом закружили полосатые инспектора ГАИ. Из их жезлов летели искры и даже небольшие громы и молнии, грозившие повредить машину. Но Толик лишь усмехнулся и крутанул ручку газа. Гаишники мгновенно умчались назад.
А через несколько минут Толик уже с легкой ленцой опытного гонщика подруливал к главному входу в здание МГУ. Он остановился, заглушил двигатель и снял шлем. С чувством невероятной легкости и счастья, бурлящего в крови, он соскочил на асфальт.
«Высотка» встретила его огромными, обитыми железом и массивными шипами воротами на месте прежнего вестибюля. Толик никогда раньше здесь не бывал, но даже ему такой дизайн показался странным.
Как и глубокий, наполненный водой, ров перед воротами.
Здание университета напоминало замок огромного людоеда, которого весьма и весьма недолюбливают соседи. Обитателям этой цитадели, очевидно, часто приходилось выдерживать набеги недоброжелателей: стены вокруг ворот были в сколах, трещинах и подтеках смолы.
А также – в совершенно неуместных здесь граффити. Впрочем. Присмотревшись, Толик убедился, что эта разновидность молодежного творчества также имеет оборонное значение.
Витиеватые надписи в не очень приличной форме намекали потенциальному противнику в том смысле, что если тот с мечом придет, то от оного же и погибнет. И подтверждали написанное огромными красноречивыми комиксами.
Когда Толик, похмыкивая, любовался наскальной живописью, то почувствовал вдруг, что кроме него и мотоцикла поблизости есть еще кто-то. Толик мигом сообразил, что, скорее всего, это обитатели этого замка – те самые разбойники, о которых рассказывали ему любители.
Он обернулся и увидел не одного и даже не группу разбойников.
За его спиной наблюдалась целая толпа неизвестно откуда взявшихся и теперь нагло его рассматривающих и ухмыляющихся негодяев с бейсбольными битами, велосипедными цепями и кастетами. Особенно Толику не понравились взгляды, бросаемые ими на мотоцикл. Эти взгляды были жадные и не оставляющие никакой надежды.
В Толике проснулись древние инстинкты, которые включались в нем все жизнь в подобных ситуациях – а их было немало на пути бродяги. Но тут, заглушая эти ощущения, возникло новое чувство. Странное, опасное и приятное одновременно.
Чувство бойца.
– Эй, красавчик! – пискляво сказал какой-то оборванный клоун. – Давай шмотками меняться, а?
– Я гопников не люблю, – насупившись, ответил Толик и сжал кулаки. – Шел бы ты, а?..
– Правильно, – одобрительно кивнул невероятно толстый парень на роликах. – На черта нам такие яркие шмотки? Мы только моцик возьмем. Покататься, а? Не возражаешь?
– А может, сам покатишься отсюда, жирдяй? – сказал Толик и быстро посчитал варианты: подскочить к мотоциклу, завести, прыгнуть…
– Ой! – сказал толстый, и в то же мгновенье Толик потерял опору под ногами: какой-то мерзавец подкрался сзади и ловко провел подножку.
Неожиданно для самого себя, уже лежа на спине, Толик резко схватил за шею подлеца и, используя его в качестве опоры, поднялся на колени, стоя теперь коленями у него на груди. Тот отчаянно верещал и размахивал руками.
Толик уже не обращал на того внимания. Он смотрел на волну разъяренных молодчиков, что неслись на него с намерением отомстить за товарища и поставить точки над «и» в споре о праве собственности на мотоцикл.
Как ни странно Толика не испугало и это. Он быстро осмотрел своего пленника. Как оказалось – не зря: у того за поясом оказалась длинная стальная цепь с массивным железным шариком на конце. То, что надо для обороны против кучи идиотов.
…Некоторое время Толик удерживал противника на расстоянии, ловко вращая над головой, по бокам и за спиной трофейной цепью. Несколько неудачных попыток преодолеть эту линию обороны были отмечены тремя же жертвами, что скулили теперь в сторонке, держась за ушибленные места.
Однако разбойники знали свое дело. Цепь намоталась на удачно подставленный металлический штырь, и Толик остался с голыми кулаками против орудий, несколько более совершенных, чем те, что были у неандертальцев.
Толика свалили наземь.
– Бейте осторожнее, «шмотку» не попортите! – озабоченно крикнул кто-то.
Толик успел получить несколько средней силы ударов по бокам, когда раздался властный голос.
Женский.
– А ну, стойте! Прекратите, я сказала!
Толика оставили в покое. При этом он успел отвесить из лежачего положения увесистого «пенделя» одному из отступавших. После чего вскочил, готовый и к новым «разборкам», и к переговорам о справедливости – с той, что смогла остановить эту толпу с чешущимися кулаками.
Но, взглянув на избавительницу, он потерял дар речи и все чудесным образом приобретенные качества.
Это была та самая девушка-мечта.
Без мотоцикла, но в знакомом комбинезоне, обтягивающим ту фигуру, что занозой сидела в жестокой памяти.
Толик понимал, что случайностей в этом волшебном мире быть не может, и эта встреча неспроста. Поэтому он чуть не потерял сознание.
– Эй, малый, – чуть улыбнувшись, сказала девушка. – Ты чего это моих ребят бьешь?
Разбойники возмущенно зароптали, в смысле «это кто кого еще бьет!».
Толик собрался с духом и попытался ответить достойно:
– Да мы просто беседовали. Гм… О мотоциклах…
– О чем? Ух, ты! Это твой? – девушка только сейчас обратила внимание на мотоцикл и подскочила к нему, будто забыв обо всем окружающем. – Вот это да! Это ж сколько «лошадей» в нем?
– Не считал… – небрежно бросил Толик, догадываясь, что, все же, ляпнул глупость. – А какая разница? Хочешь прокатиться?
– А ты знаешь, что я умею? Откуда? – девушка подозрительно прищурилась.
– Да слухами земля помнится… – туманно ответил Толик, но, заметив краем глаза приближающихся разбойников, поспешил добавить:
– Вообще-то, я Игрок…
Девушка резко повернулась к нему.
– Игрок? Это интересно…
Она подошла поближе и внимательно осмотрела Толика с головы до ног. Во время этого осмотра Толик ощутил волны совершенно непонятных чувств – то ли он находится на допросе в «ментовке», то ли на седьмом небе от счастья. Девушка, казалось, тоже была немного не в себе. Было похоже, что встреча с Игроком вызывала у нее сложные чувства.
Ей «интересно»! Мог ли он еще час назад подумать, что будет интересен такой девушке? Да он ударил бы сам себя за такие мысли – чтоб не травил душу. А теперь он получил откуда-то силы, чтобы воспринимать такой разговор как должное… По крайней мере, при некоторых усилиях, ему удастся замаскировать волнение…
– Марина, – представилась вдруг девушка и протянула руку.
– Толян… Ой… Анатолий… Лучше – Толик, – пробормотал Толик, осторожно пожимая драгоценную руку. Рука ее казалась элекризованной. Или просто Толик вообразил себе, что от прикосновения его тело пронзил разряд совершено неведомого чувства.
Но виду он не подал.
– А что значит «мои ребята», – спросил он, указывая на разбойников. Надо было говорить о чем-то, чтобы прогнать из головы сладкий туман.
– А то и значит, – улыбнулась Марина. – Я у них за главную…
– Босс, – кивнул Толик.
– Вроде того, – согласилась Марина. – Атаманша.
– А что это они на первого встречного кидаются?
– Работа такая. Кто тебя просил разъезжать на байке по Воробьевым горам? Разве ты не знаешь, что здесь – наша земля?
– Понятия не имел, – пожал плечами Толик. – Я и не собирался. Но мои друзья сюда собирались. Вот и я с ними…
– Это еще кто?
– Начинающие маги. Любители…
– Ах, вот ты о ком… Разве они не попали в плен в Черкизовской Орде?
– Попали. И очень удивились, что ты их не вызволяешь оттуда…
– Как мы могли их освободить, когда они вместо маскировки раскрасили моих братцев разбойников так, что люди за километр кричали: «Чудовища, чудовища!» Весь передовой отряд, лучшие рейдеры, все сейчас за стенами прячется, на улицу выйти боятся. И лаборанты с ними ничего сделать не могут. Говорят, «магические изменения, неподвластные науке». Вот найду я этих пройдох…
– И что с нами сделаешь?
Новый голос принадлежал Эрику, что стоял неподалеку, уперев в бока жилистые руки. Богдан и Криста с осторожностью держались несколько поодаль.
Разбойники недовольно зароптали. Очевидно, у них опять зачесались кулаки.
– Ага! – заорали из толпы. – Попались! Сейчас мы вам покажем, халтурщики!
– Мы вас самих разукрасим так, что мало не покажется!
– Разукрасим, так разукрасим!
– Да вы не стесняйтесь, ближе подходите, ближе!
Марина сделала резкий жест рукой, и гудение смолкло.
– Привет, – довольно дружелюбно сказала она. – Хорошо, что сами пришли. Ну, что, будем казус исправлять?
– Да никаких проблем, – из-за спины Эрика выкрикнул Богдан, – нам это раз плюнуть. Только братву свою успокой, а?
–9-
–10-
Пазл!
Это была четвертая Часть Целого!
Толик взволновано огляделся по сторонам. Он оставил «волчий» магазин далеко позади, и не видел особого смысла возвращаться…
Но это означало, что его новый образ – не случайность!
Он достал остальные три «пазлика» и попытался сложить вместе.
Получилось. Пазлы образовали квадрат.
Теперь в центре оставалось место как раз еще для одного «пазла».
Толик осторожно ссыпал «пазлики» в карман куртки и рассеянно выкинул в сторону брелок.
Брелок упал со странным глухим и сильным звуком.
Толик вздрогнул и обернулся, уже примерно представляя себе, что он может увидеть…
Рядом с ним стоял ослепительно сверкающий красной краской, стеклом и хромом…
Спортивный мотоцикл!
Его мотоцикл!
В последнем Толик ничуть не сомневался – из замка зажигания торчало колечко и кожаный язычок его брелка. Только маленький игрушечный мотоциклик превратился в реальное чудо техники.
– Ух ты! Вот это да! – раздались вокруг восторженные мальчишеские голоса. Дети появились, будто из-под земли, слетаясь к мотоциклу, словно пчелы на сироп.
Толик же ходил вокруг этого «чуда», осматривая его и осторожно поглаживая. Вот, вот чего не хватало ему для ощущения себя в новом образе!
Рыцарю не хватало коня!
Толик рассмеялся счастливым смехом.
Только… Как же он будет управлять этим монстром? Наверное, на таком страшно было бы ехать и тому видавшему виды волку в каске… Как же быть, а?
Толик вспомнил про телефон.
Он осторожно достал разваливающееся устройство и включил его. Аппарат немедленно предупреждающе пискнул, напоминая о садящейся батарее.
Толик быстро набрал три «семерки» и, не дожидаясь голоса автомата, нажал «звездочку». После чего приложил динамик к уху. Тот не замедлил легонько кольнуть током.
– Вы попросили совета, – сказал женский голос, – Только зачем он вам? Вы и так знаете, что вас ждут друзья! Езжайте в Университет! Там может понадобиться ваша помощь!..
– Но я не умею! – воскликнул Толик и услышал в ответ лишь короткие гудки.
Он быстро выключил телефон и спрятал его в один из многочисленных карманов куртки. Затем с досадой посмотрел на своего нового «друга».
– Ничего себе, дали совет, – проворчал он и влез на крутое седло «байка». – Что ж, придется, как всегда – методом «тыка»…
Благоразумие подсказало надеть шлем и закрепить рюкзак прочнее. Следом оно подсказало выжать сцепление.
Толик еще не понял, откуда он знает, где у мотоцикла бывает сцепление, как другая рука сама собой повернула ключ зажигания и легко легла на ручку, слегка поддав газа.
От этого «слегка» Толику стало немного не по себе. Но неизвестно откуда взявшиеся рефлексы опережали чувство страха.
Толик столкнул мотоцикл с «подножки», оттолкнулся ногой и отпустил сцепление.
– А-а-а!!! – заорал он, то ли от ужаса, то ли от восторга.
Мотоцикл рванул с места, на мгновение оторвав переднее колесо от земли. Бешено набирая скорость, он пронесся мимо магазинных витрин, испуганных прохожих и вырвался на оживленную улицу.
И он понял, что это – его! Что он может легко, словно бабочка, порхать среди автомобилей, плюя на разграничительные полосы и пробки. А если где-нибудь вдруг невозможно будет проехать…
… Он взлетит!
Свойство мотоцикла совершать по желанию хозяина гигантские прыжки, Толик встретил радостным воплем.
…Откуда ни возьмись вокруг него с отчаянным свистом закружили полосатые инспектора ГАИ. Из их жезлов летели искры и даже небольшие громы и молнии, грозившие повредить машину. Но Толик лишь усмехнулся и крутанул ручку газа. Гаишники мгновенно умчались назад.
А через несколько минут Толик уже с легкой ленцой опытного гонщика подруливал к главному входу в здание МГУ. Он остановился, заглушил двигатель и снял шлем. С чувством невероятной легкости и счастья, бурлящего в крови, он соскочил на асфальт.
«Высотка» встретила его огромными, обитыми железом и массивными шипами воротами на месте прежнего вестибюля. Толик никогда раньше здесь не бывал, но даже ему такой дизайн показался странным.
Как и глубокий, наполненный водой, ров перед воротами.
Здание университета напоминало замок огромного людоеда, которого весьма и весьма недолюбливают соседи. Обитателям этой цитадели, очевидно, часто приходилось выдерживать набеги недоброжелателей: стены вокруг ворот были в сколах, трещинах и подтеках смолы.
А также – в совершенно неуместных здесь граффити. Впрочем. Присмотревшись, Толик убедился, что эта разновидность молодежного творчества также имеет оборонное значение.
Витиеватые надписи в не очень приличной форме намекали потенциальному противнику в том смысле, что если тот с мечом придет, то от оного же и погибнет. И подтверждали написанное огромными красноречивыми комиксами.
Когда Толик, похмыкивая, любовался наскальной живописью, то почувствовал вдруг, что кроме него и мотоцикла поблизости есть еще кто-то. Толик мигом сообразил, что, скорее всего, это обитатели этого замка – те самые разбойники, о которых рассказывали ему любители.
Он обернулся и увидел не одного и даже не группу разбойников.
За его спиной наблюдалась целая толпа неизвестно откуда взявшихся и теперь нагло его рассматривающих и ухмыляющихся негодяев с бейсбольными битами, велосипедными цепями и кастетами. Особенно Толику не понравились взгляды, бросаемые ими на мотоцикл. Эти взгляды были жадные и не оставляющие никакой надежды.
В Толике проснулись древние инстинкты, которые включались в нем все жизнь в подобных ситуациях – а их было немало на пути бродяги. Но тут, заглушая эти ощущения, возникло новое чувство. Странное, опасное и приятное одновременно.
Чувство бойца.
– Эй, красавчик! – пискляво сказал какой-то оборванный клоун. – Давай шмотками меняться, а?
– Я гопников не люблю, – насупившись, ответил Толик и сжал кулаки. – Шел бы ты, а?..
– Правильно, – одобрительно кивнул невероятно толстый парень на роликах. – На черта нам такие яркие шмотки? Мы только моцик возьмем. Покататься, а? Не возражаешь?
– А может, сам покатишься отсюда, жирдяй? – сказал Толик и быстро посчитал варианты: подскочить к мотоциклу, завести, прыгнуть…
– Ой! – сказал толстый, и в то же мгновенье Толик потерял опору под ногами: какой-то мерзавец подкрался сзади и ловко провел подножку.
Неожиданно для самого себя, уже лежа на спине, Толик резко схватил за шею подлеца и, используя его в качестве опоры, поднялся на колени, стоя теперь коленями у него на груди. Тот отчаянно верещал и размахивал руками.
Толик уже не обращал на того внимания. Он смотрел на волну разъяренных молодчиков, что неслись на него с намерением отомстить за товарища и поставить точки над «и» в споре о праве собственности на мотоцикл.
Как ни странно Толика не испугало и это. Он быстро осмотрел своего пленника. Как оказалось – не зря: у того за поясом оказалась длинная стальная цепь с массивным железным шариком на конце. То, что надо для обороны против кучи идиотов.
…Некоторое время Толик удерживал противника на расстоянии, ловко вращая над головой, по бокам и за спиной трофейной цепью. Несколько неудачных попыток преодолеть эту линию обороны были отмечены тремя же жертвами, что скулили теперь в сторонке, держась за ушибленные места.
Однако разбойники знали свое дело. Цепь намоталась на удачно подставленный металлический штырь, и Толик остался с голыми кулаками против орудий, несколько более совершенных, чем те, что были у неандертальцев.
Толика свалили наземь.
– Бейте осторожнее, «шмотку» не попортите! – озабоченно крикнул кто-то.
Толик успел получить несколько средней силы ударов по бокам, когда раздался властный голос.
Женский.
– А ну, стойте! Прекратите, я сказала!
Толика оставили в покое. При этом он успел отвесить из лежачего положения увесистого «пенделя» одному из отступавших. После чего вскочил, готовый и к новым «разборкам», и к переговорам о справедливости – с той, что смогла остановить эту толпу с чешущимися кулаками.
Но, взглянув на избавительницу, он потерял дар речи и все чудесным образом приобретенные качества.
Это была та самая девушка-мечта.
Без мотоцикла, но в знакомом комбинезоне, обтягивающим ту фигуру, что занозой сидела в жестокой памяти.
Толик понимал, что случайностей в этом волшебном мире быть не может, и эта встреча неспроста. Поэтому он чуть не потерял сознание.
– Эй, малый, – чуть улыбнувшись, сказала девушка. – Ты чего это моих ребят бьешь?
Разбойники возмущенно зароптали, в смысле «это кто кого еще бьет!».
Толик собрался с духом и попытался ответить достойно:
– Да мы просто беседовали. Гм… О мотоциклах…
– О чем? Ух, ты! Это твой? – девушка только сейчас обратила внимание на мотоцикл и подскочила к нему, будто забыв обо всем окружающем. – Вот это да! Это ж сколько «лошадей» в нем?
– Не считал… – небрежно бросил Толик, догадываясь, что, все же, ляпнул глупость. – А какая разница? Хочешь прокатиться?
– А ты знаешь, что я умею? Откуда? – девушка подозрительно прищурилась.
– Да слухами земля помнится… – туманно ответил Толик, но, заметив краем глаза приближающихся разбойников, поспешил добавить:
– Вообще-то, я Игрок…
Девушка резко повернулась к нему.
– Игрок? Это интересно…
Она подошла поближе и внимательно осмотрела Толика с головы до ног. Во время этого осмотра Толик ощутил волны совершенно непонятных чувств – то ли он находится на допросе в «ментовке», то ли на седьмом небе от счастья. Девушка, казалось, тоже была немного не в себе. Было похоже, что встреча с Игроком вызывала у нее сложные чувства.
Ей «интересно»! Мог ли он еще час назад подумать, что будет интересен такой девушке? Да он ударил бы сам себя за такие мысли – чтоб не травил душу. А теперь он получил откуда-то силы, чтобы воспринимать такой разговор как должное… По крайней мере, при некоторых усилиях, ему удастся замаскировать волнение…
– Марина, – представилась вдруг девушка и протянула руку.
– Толян… Ой… Анатолий… Лучше – Толик, – пробормотал Толик, осторожно пожимая драгоценную руку. Рука ее казалась элекризованной. Или просто Толик вообразил себе, что от прикосновения его тело пронзил разряд совершено неведомого чувства.
Но виду он не подал.
– А что значит «мои ребята», – спросил он, указывая на разбойников. Надо было говорить о чем-то, чтобы прогнать из головы сладкий туман.
– А то и значит, – улыбнулась Марина. – Я у них за главную…
– Босс, – кивнул Толик.
– Вроде того, – согласилась Марина. – Атаманша.
– А что это они на первого встречного кидаются?
– Работа такая. Кто тебя просил разъезжать на байке по Воробьевым горам? Разве ты не знаешь, что здесь – наша земля?
– Понятия не имел, – пожал плечами Толик. – Я и не собирался. Но мои друзья сюда собирались. Вот и я с ними…
– Это еще кто?
– Начинающие маги. Любители…
– Ах, вот ты о ком… Разве они не попали в плен в Черкизовской Орде?
– Попали. И очень удивились, что ты их не вызволяешь оттуда…
– Как мы могли их освободить, когда они вместо маскировки раскрасили моих братцев разбойников так, что люди за километр кричали: «Чудовища, чудовища!» Весь передовой отряд, лучшие рейдеры, все сейчас за стенами прячется, на улицу выйти боятся. И лаборанты с ними ничего сделать не могут. Говорят, «магические изменения, неподвластные науке». Вот найду я этих пройдох…
– И что с нами сделаешь?
Новый голос принадлежал Эрику, что стоял неподалеку, уперев в бока жилистые руки. Богдан и Криста с осторожностью держались несколько поодаль.
Разбойники недовольно зароптали. Очевидно, у них опять зачесались кулаки.
– Ага! – заорали из толпы. – Попались! Сейчас мы вам покажем, халтурщики!
– Мы вас самих разукрасим так, что мало не покажется!
– Разукрасим, так разукрасим!
– Да вы не стесняйтесь, ближе подходите, ближе!
Марина сделала резкий жест рукой, и гудение смолкло.
– Привет, – довольно дружелюбно сказала она. – Хорошо, что сами пришли. Ну, что, будем казус исправлять?
– Да никаких проблем, – из-за спины Эрика выкрикнул Богдан, – нам это раз плюнуть. Только братву свою успокой, а?
–9-
Толику еще не приходилось бывать в ВУЗах. Они с детства были для него чем-то непонятным, заоблачным и недостижимым, с чем Толик не мог связать свое будущее даже теоретически. Даже самый затрапезный институт представлялся Толикову воображению, как обитель небожителей, гениев и всезнаек.
И надо ж было так случиться, что первым университетом, который посетил бывший (да что там – самый, что ни на есть настоящий!) бродяга, был сам МГУ. И не просто МГУ, а его знаменитая высотка, которую он раньше видел лишь на открытках и плакатах. Да еще и преображенная причудливой атмосферой Игры.
Если это не напоминало настоящий храм науки, то ее надежную крепость – однозначно.
Толик бродил по длинным лабиринтам коридоров, которые, будто в подтверждение своей академической сущности, стали напоминать внутренности не Кембриджа, не то Сорбонны, где на старых каменных стенах горели газовые рожки, и висели портреты забытых ученых. Он осторожно прикасался к корешкам древних книг, почтительно уступал дорогу страшным пням и корягам, облик которых здесь, почему-то, приняли несчастные преподаватели. Последние, впрочем, ничуть не сетовали на судьбу, продолжая нудно читать в пустоту свои ненужные никому больше лекции, а также скрипучие нотации и морали – случайно подвернувшимся прохожим.
Толик с открытым ртом слушал о междоусобных побоищах факультетов, о страшных университетских тайнах и жутких лабораториях, в которых проводятся совершенно кошмарные эксперименты, которые, впрочем, так никто и не видел.
Он с завистью наблюдал, как умело развлекаются разбойники, с каким аппетитом едят, с каким смаком пьют и как заразительно смеются. Он быстро простил им недавний глупый конфликт, поняв, насколько это легкие и отходчивые ребята. Достаточно было просто стать своим, чтобы все межличностные проблемы осыпались, словно труха.
Толик с тоской вдруг ощутил, что готов отдать и свой чудо-мотоцикл, и свои новые способности, и статус Игрока, и даже надежду на взаимность Марины, чтобы стать одним из них и обрести на недолгие пять лет настоящее разбойничье счастье…
Стоп. С Мариной – это он, все же, погорячился. К тому же, как говорится – не говори «гоп»…
Здесь все оказалось не так просто. В красивую атаманшу были влюблены все поголовно разбойники мужского пола и даже некоторые – женского. Чтобы преодолеть такую конкуренцию, одного красного «спортбайка» было мало. Тем более, что Марина без памяти обожала свою собственную машину. А Толик, все-таки, не был настоящим, закоренелым и убедительным «королем дорог»…
Вот и сейчас, когда стихийно образованный военный совет обсуждал план предстоящей обороны, Толик сидел молча и тихо, безнадежном взглядом наблюдая, как Марина со странной полуулыбкой доводит до присутствующих весьма неприятные новости.
– …Так вот, – говорила она. – Мы, конечно, ждали ответного удара Орды. Честно говоря – они имеют на это моральное право. Нам, конечно, на это право, наплевать с высокой башни – как говорится, «грабь награбленное». Тем более, что стены высоки и крепки, а Орда заслужила грабеж продажей фальшивых товаров и уходом от налогов.
Разбойники заржали. Некоторые даже похлопали, но быстро стихли. А Марина продолжила:
– Но вот рейдеры на хвосте принесли только что нехорошую информацию: будто Орду в ее ответном ударе теперь будет поддерживать Княжество…
– Но как это возможно? – с досадой воскликнул Крюгер. – Они ж всегда говорили, что сохраняют нейтралитет. Что действуют только в своих собственных интересах и никогда – на чье-либо еще стороне…
– Ну и где противоречие? – проворчал толстяк Большая Мама. – Видимо, в их интересах – быть сейчас на стороне Орды. Может, как раз наоборот – это Орда им удачно подвернулась – чтобы быть на их собственной стороне.
– Наверное, только так можно объяснить происходящее, – согласились Марина, – Ну, и кто хочет высказаться? Сможем мы выдержать осаду сразу двух враждебных сил?
– Что-то я сильно в этом сомневаюсь, – осторожно сказал Веник. – Княжество, по-моему, и безо всякой Орды способно разворотить здесь все, до последнего камня. Ведь вы не забывайте – какие у них кадры. Прожженные спецы, не чета ни ордынцам, ни нам. Одна надежда – Арбитр этого не допустит…
– Я бы не сильно надеялся на Арбитра, – вставил Толик. – Помнится, плевать он хотел, когда Орда с гномами друг другу шеи ломали…
– Ну, это неудачный пример, – скривилась Марина. Толик еще больше сник от такой небрежной реакции на его слова предмета его воздыханий.
– Одно можно сказать – нас не так-то просто тут достать, – не очень уверенно сказал Веник.
– Да мы им еще и врежем! – прорычал Крюгер. – Они еще и заплатят нам за свои выходки…
– Ты сам понял, что сказал? – усмехнулся Большая Мама.
– А что, кто-то сомневается в наших силах? – насупился Крюгер.
– Ты о себе во множественном числе говоришь? – невинным голосом поинтересовался Большая мама.
Любители молча наблюдали за перепалкой. Им сказать было нечего. Не испытывая особой любви к Орде, они не были уверены, что стоит проливать кровь и за этих веселых негодяев.
У их ног, также равнодушная к разговорам о войне, сидела обмотанная бинтами Рублевка. Она была бодра, как и прежде, будто не доставали из ее тела с десяток крупных свинцовых дробин.
В разгар беседы дверь в аудитории распахнулась и по скрипучему полу к столу проследовала знакомая всем фигура.
Это был Волкоп собственной персоной.
Рублевка неуверенно зарычала было, но, тихо скульнув, смолкла.
– Всем привет, – коротко козырнул он.
Присутствующие разом притихли.
Присутствие Волкопа само по себе сглаживало любые конфликты. А сейчас тот был на редкость суров и озабочен – слишком, даже для себя самого.
– Наслышан о вашем конфликте с Ордой, – сказал Волкоп. – Это, конечно, нарушение общественного порядка, и я должен контролировать, чтобы все было в рамках. Нормальное, в общем, рядовое побоище. Но возникла одна проблема. И решить я ее не могу.
Волкоп обвел мрачным взглядом присутствующих и сказал:
– Сегодня утром был убит Арбитр…
Раздался ропот. Разбойники, Игроки и любители не знали толком, как реагировать на подобную новость, но определенный резонанс та не могла не вызвать.
– Это случилось впервые за всю историю Игр, – сказал Волкоп и поводил глазами по сторонам – все ли поняли важность его слов? – Это означает, что Игра вышла за какие-либо рамки дозволенного. Еще никогда Арбитр не страдал от руки Игрока…
– Это был именно Игрок? – удивленно спросил Толик. – Его, что, кто-то видел?
– Нет, – ответил Волкоп. – Никто не видел убийцу. Но всем известно: подняться на телебашню мог только Игрок. Остальным туда путь закрыт. Просто физически. И Игрок этот должен обладать хотя бы элементарными магическими способностями…
– Вы хотите сказать, что убийца среди нас? – с плохо скрываемой иронией спросила Марина.
– Среди вас три Игрока, – спокойно ответил Волкоп.
– Как три? – удивилась Марина. – Ах да, собака…
– В Орде еще один, – сказал Толик. – Он тоже в списке подозреваемых?
– А можно ли на время хм… расследования, приостановить выступление Орды, – немедленно спросила Марина, и Толик восхитился быстротой ее реакции и желанием из любой ситуации извлечь пользу для своей «группы поддержки».
– Отвечу в том порядке, в каком были заданы вопросы. Да, исключать, что один из присутствующих здесь Игроков является преступником следствие не может. Да, вас трое. Игрок номер один, Игрок номер три и Игрок номер пять. Да, в Орде есть Игрок, и это – Игрок по номером два…
– А кто же тогда Игрок… номер четыре? – спросила заинтересовавшаяся происходящим Криста.
– Он в розыске, – пояснил Волкоп. – Точнее, в розыске находится его душа…
– Что?! – хором воскликнули Богдан и Эрик.
– Больше ничего сказать не могу, чтобы не навредить следствию, – отрезал Волкоп.
– Но почему вы пришли именно к нам? – спросила Марина, – Видимо, этот неизвестный четвертый Игрок и есть преступник? Верно?
– Преступников нет, – ответил Волкоп. – Есть только круг подозреваемых. Круг этот довольно узок. И я должен вам сообщить, хоть это мне очень неприятно…
Волкоп даже вздохнул, что многих присутствующих весьма удивило.
– Я должен сообщить, – повторил Волкоп, что этот круг замыкается на вас, Марина.
– Что?! – Марина от изумления даже закачалась. Стоявший рядом Крюгер подхватил ее под руки. Разбойники повскакивали с мест и окружили атаманшу плотным кольцом, недружелюбно глядя на Волкопа. Медленно, не зная , что делать, поднялся и Толик.
Волкоп снова вздохнул и с какой-то даже жалостью взглянул на разбойников.
– Ну, что вы, как дети малые. На реализатор с голой пяткой лезете… Я бы не делал таких серьезных заявлений, если бы не были обнаружены улики…
Разбойники зашумели:
– Что еще за улики?
– Где доказательства?
– Опять менты беспредел творят, да и Волшебном городе ничем не брезгуют…
– Это подстава!
– Ага, просто сказочная подстава…
Толик в отчаянии выскочил вперед и заявил, глядя Волкопу в глаза:
– Это против закона! Мы ее никому не отдадим!
Волкоп с одобрением осмотрел Толика с ног до головы.
– А ты изменился, Игрок номер один… Молодец. Не беспокойся. Все будет по закону. Будет открытый и справедливый суд…
– А до суда вы ее по камерам будете мурыжить?! – прорычал Толик. Он никому не хотел отдавать то, что уже постепенно привыкал считать своим.
– О чем вы? – пожал плечами Волкоп. – Суд состоится прямо сейчас. Приглашаются все желающие!
Он щелкнул пальцами в белых перчатках, и в воздухе возник полупрозрачный шар с искаженными лицами в париках.
И громко сказал:
– Ваша честь! Дело передается в Верховный Суд Волшебной Москвы!
По ушам ударил писк микрофона и звук перегруженного динамика. Следом громоподобно откашлялись и небрежно произнесли:
– Ну, что там у вас опять? А! Ага…Гм! Слушается дело номер шесть миллиардов восемьсот пятьдесят семь миллионов триста восемьдесят одна тысяча сто один…
Раздался стук деревянного молотка, и все в аудитории полетело кувырком…
И надо ж было так случиться, что первым университетом, который посетил бывший (да что там – самый, что ни на есть настоящий!) бродяга, был сам МГУ. И не просто МГУ, а его знаменитая высотка, которую он раньше видел лишь на открытках и плакатах. Да еще и преображенная причудливой атмосферой Игры.
Если это не напоминало настоящий храм науки, то ее надежную крепость – однозначно.
Толик бродил по длинным лабиринтам коридоров, которые, будто в подтверждение своей академической сущности, стали напоминать внутренности не Кембриджа, не то Сорбонны, где на старых каменных стенах горели газовые рожки, и висели портреты забытых ученых. Он осторожно прикасался к корешкам древних книг, почтительно уступал дорогу страшным пням и корягам, облик которых здесь, почему-то, приняли несчастные преподаватели. Последние, впрочем, ничуть не сетовали на судьбу, продолжая нудно читать в пустоту свои ненужные никому больше лекции, а также скрипучие нотации и морали – случайно подвернувшимся прохожим.
Толик с открытым ртом слушал о междоусобных побоищах факультетов, о страшных университетских тайнах и жутких лабораториях, в которых проводятся совершенно кошмарные эксперименты, которые, впрочем, так никто и не видел.
Он с завистью наблюдал, как умело развлекаются разбойники, с каким аппетитом едят, с каким смаком пьют и как заразительно смеются. Он быстро простил им недавний глупый конфликт, поняв, насколько это легкие и отходчивые ребята. Достаточно было просто стать своим, чтобы все межличностные проблемы осыпались, словно труха.
Толик с тоской вдруг ощутил, что готов отдать и свой чудо-мотоцикл, и свои новые способности, и статус Игрока, и даже надежду на взаимность Марины, чтобы стать одним из них и обрести на недолгие пять лет настоящее разбойничье счастье…
Стоп. С Мариной – это он, все же, погорячился. К тому же, как говорится – не говори «гоп»…
Здесь все оказалось не так просто. В красивую атаманшу были влюблены все поголовно разбойники мужского пола и даже некоторые – женского. Чтобы преодолеть такую конкуренцию, одного красного «спортбайка» было мало. Тем более, что Марина без памяти обожала свою собственную машину. А Толик, все-таки, не был настоящим, закоренелым и убедительным «королем дорог»…
Вот и сейчас, когда стихийно образованный военный совет обсуждал план предстоящей обороны, Толик сидел молча и тихо, безнадежном взглядом наблюдая, как Марина со странной полуулыбкой доводит до присутствующих весьма неприятные новости.
– …Так вот, – говорила она. – Мы, конечно, ждали ответного удара Орды. Честно говоря – они имеют на это моральное право. Нам, конечно, на это право, наплевать с высокой башни – как говорится, «грабь награбленное». Тем более, что стены высоки и крепки, а Орда заслужила грабеж продажей фальшивых товаров и уходом от налогов.
Разбойники заржали. Некоторые даже похлопали, но быстро стихли. А Марина продолжила:
– Но вот рейдеры на хвосте принесли только что нехорошую информацию: будто Орду в ее ответном ударе теперь будет поддерживать Княжество…
– Но как это возможно? – с досадой воскликнул Крюгер. – Они ж всегда говорили, что сохраняют нейтралитет. Что действуют только в своих собственных интересах и никогда – на чье-либо еще стороне…
– Ну и где противоречие? – проворчал толстяк Большая Мама. – Видимо, в их интересах – быть сейчас на стороне Орды. Может, как раз наоборот – это Орда им удачно подвернулась – чтобы быть на их собственной стороне.
– Наверное, только так можно объяснить происходящее, – согласились Марина, – Ну, и кто хочет высказаться? Сможем мы выдержать осаду сразу двух враждебных сил?
– Что-то я сильно в этом сомневаюсь, – осторожно сказал Веник. – Княжество, по-моему, и безо всякой Орды способно разворотить здесь все, до последнего камня. Ведь вы не забывайте – какие у них кадры. Прожженные спецы, не чета ни ордынцам, ни нам. Одна надежда – Арбитр этого не допустит…
– Я бы не сильно надеялся на Арбитра, – вставил Толик. – Помнится, плевать он хотел, когда Орда с гномами друг другу шеи ломали…
– Ну, это неудачный пример, – скривилась Марина. Толик еще больше сник от такой небрежной реакции на его слова предмета его воздыханий.
– Одно можно сказать – нас не так-то просто тут достать, – не очень уверенно сказал Веник.
– Да мы им еще и врежем! – прорычал Крюгер. – Они еще и заплатят нам за свои выходки…
– Ты сам понял, что сказал? – усмехнулся Большая Мама.
– А что, кто-то сомневается в наших силах? – насупился Крюгер.
– Ты о себе во множественном числе говоришь? – невинным голосом поинтересовался Большая мама.
Любители молча наблюдали за перепалкой. Им сказать было нечего. Не испытывая особой любви к Орде, они не были уверены, что стоит проливать кровь и за этих веселых негодяев.
У их ног, также равнодушная к разговорам о войне, сидела обмотанная бинтами Рублевка. Она была бодра, как и прежде, будто не доставали из ее тела с десяток крупных свинцовых дробин.
В разгар беседы дверь в аудитории распахнулась и по скрипучему полу к столу проследовала знакомая всем фигура.
Это был Волкоп собственной персоной.
Рублевка неуверенно зарычала было, но, тихо скульнув, смолкла.
– Всем привет, – коротко козырнул он.
Присутствующие разом притихли.
Присутствие Волкопа само по себе сглаживало любые конфликты. А сейчас тот был на редкость суров и озабочен – слишком, даже для себя самого.
– Наслышан о вашем конфликте с Ордой, – сказал Волкоп. – Это, конечно, нарушение общественного порядка, и я должен контролировать, чтобы все было в рамках. Нормальное, в общем, рядовое побоище. Но возникла одна проблема. И решить я ее не могу.
Волкоп обвел мрачным взглядом присутствующих и сказал:
– Сегодня утром был убит Арбитр…
Раздался ропот. Разбойники, Игроки и любители не знали толком, как реагировать на подобную новость, но определенный резонанс та не могла не вызвать.
– Это случилось впервые за всю историю Игр, – сказал Волкоп и поводил глазами по сторонам – все ли поняли важность его слов? – Это означает, что Игра вышла за какие-либо рамки дозволенного. Еще никогда Арбитр не страдал от руки Игрока…
– Это был именно Игрок? – удивленно спросил Толик. – Его, что, кто-то видел?
– Нет, – ответил Волкоп. – Никто не видел убийцу. Но всем известно: подняться на телебашню мог только Игрок. Остальным туда путь закрыт. Просто физически. И Игрок этот должен обладать хотя бы элементарными магическими способностями…
– Вы хотите сказать, что убийца среди нас? – с плохо скрываемой иронией спросила Марина.
– Среди вас три Игрока, – спокойно ответил Волкоп.
– Как три? – удивилась Марина. – Ах да, собака…
– В Орде еще один, – сказал Толик. – Он тоже в списке подозреваемых?
– А можно ли на время хм… расследования, приостановить выступление Орды, – немедленно спросила Марина, и Толик восхитился быстротой ее реакции и желанием из любой ситуации извлечь пользу для своей «группы поддержки».
– Отвечу в том порядке, в каком были заданы вопросы. Да, исключать, что один из присутствующих здесь Игроков является преступником следствие не может. Да, вас трое. Игрок номер один, Игрок номер три и Игрок номер пять. Да, в Орде есть Игрок, и это – Игрок по номером два…
– А кто же тогда Игрок… номер четыре? – спросила заинтересовавшаяся происходящим Криста.
– Он в розыске, – пояснил Волкоп. – Точнее, в розыске находится его душа…
– Что?! – хором воскликнули Богдан и Эрик.
– Больше ничего сказать не могу, чтобы не навредить следствию, – отрезал Волкоп.
– Но почему вы пришли именно к нам? – спросила Марина, – Видимо, этот неизвестный четвертый Игрок и есть преступник? Верно?
– Преступников нет, – ответил Волкоп. – Есть только круг подозреваемых. Круг этот довольно узок. И я должен вам сообщить, хоть это мне очень неприятно…
Волкоп даже вздохнул, что многих присутствующих весьма удивило.
– Я должен сообщить, – повторил Волкоп, что этот круг замыкается на вас, Марина.
– Что?! – Марина от изумления даже закачалась. Стоявший рядом Крюгер подхватил ее под руки. Разбойники повскакивали с мест и окружили атаманшу плотным кольцом, недружелюбно глядя на Волкопа. Медленно, не зная , что делать, поднялся и Толик.
Волкоп снова вздохнул и с какой-то даже жалостью взглянул на разбойников.
– Ну, что вы, как дети малые. На реализатор с голой пяткой лезете… Я бы не делал таких серьезных заявлений, если бы не были обнаружены улики…
Разбойники зашумели:
– Что еще за улики?
– Где доказательства?
– Опять менты беспредел творят, да и Волшебном городе ничем не брезгуют…
– Это подстава!
– Ага, просто сказочная подстава…
Толик в отчаянии выскочил вперед и заявил, глядя Волкопу в глаза:
– Это против закона! Мы ее никому не отдадим!
Волкоп с одобрением осмотрел Толика с ног до головы.
– А ты изменился, Игрок номер один… Молодец. Не беспокойся. Все будет по закону. Будет открытый и справедливый суд…
– А до суда вы ее по камерам будете мурыжить?! – прорычал Толик. Он никому не хотел отдавать то, что уже постепенно привыкал считать своим.
– О чем вы? – пожал плечами Волкоп. – Суд состоится прямо сейчас. Приглашаются все желающие!
Он щелкнул пальцами в белых перчатках, и в воздухе возник полупрозрачный шар с искаженными лицами в париках.
И громко сказал:
– Ваша честь! Дело передается в Верховный Суд Волшебной Москвы!
По ушам ударил писк микрофона и звук перегруженного динамика. Следом громоподобно откашлялись и небрежно произнесли:
– Ну, что там у вас опять? А! Ага…Гм! Слушается дело номер шесть миллиардов восемьсот пятьдесят семь миллионов триста восемьдесят одна тысяча сто один…
Раздался стук деревянного молотка, и все в аудитории полетело кувырком…
–10-
Орда бурлила, словно пенное штормовое море.
«…Или как вода в унитазе…» – зло думал Дэн.
Он никак не мог избавиться от навязчивого внимания проклятых соглядатаев Степаниды. Надо было отдать им должное – дело свое они знали. И даже видавшему виды профессионалу исчезнуть из мобилизованной Орды было трудно. Две подобные попытки были жестко пресечены, и воспоминания об этом Дэн до сих пор хранил в поломанных, видимо, ребрах и отбитых почках. Только слово Степаниды спасло его от немедленной расправы.
Это внимание со стороны предводительницы Черкизовской Орды было особенно неприятно. Степанида неровно дышала к Дэну, и это уже вызывало просто чудовищное отвращение. Дэн просто не мог дождаться того дня, когда надо будет снова броситься в бой – пусть во имя чуждых ему интересов. Во всеобщей свалке он найдет способ скрыться.
Хотя Дэн и не испытывал особой симпатии к разбойникам, напавшим на ордынцев с тыла, когда те меньше всего ожидали такой подлости, ненависти к ним он не ощущал также. Поэтому к предстоящему ответному удару готовился неохотно.
Несмотря на явную склонность к побегу, Степанида вновь поручила Дэну разработку военной операции.
Правда, на этот раз Дэна контролировали. Экспертами, придирчиво оценивающими тактические выкладки Дэна, были никто иные, как агенты Госбезопасности. Как ни странно, они легко смирились с тем, что Дэн в свое время остался жив, несмотря на обращенный против него праведный народный гнев. Зная эту публику, Дэн решил, что изменилась конъюнктура, и теперь он живой полезнее для Княжества его же мертвого.
По правде Дэну уже было на все глубоко плевать. Плевать на непонятную политику этого волшебного мира, на его внутренние противоречия и нелепую политическую борьбу. Плевать даже на задание, ради которого он очутился здесь.
Он устал.
Даже у профи (а может, у профи – особенно) иногда наступает определенный психологический предел, когда все становится глубоко безразлично. Конечно, такое состояние можно было преодолеть с помощью прикладных психологических «штучек», которым его в свое время обучили, но…
Этот перевернутый мир больше не располагал к излишне серьезному отношению.
Постепенно Дэн начал осознавать, что здесь, в этом нелепом, смешном и страшном одновременно, но, все же, волшебном мире привычные взгляды странным образом меняются. То, что представлялось за границей Локализации весомым и значимым, здесь становилось несущественным.
С легким ужасом Дэн осознал, что его задание превратилось в елочную мишуру, что то, чему он посвятил целую жизнь, здесь превращается в насмешку над ним самим. И самое главное – Дэн не боится уже этого признать. Он еще не понял до конца, что с ним происходит, но почувствовал, наконец, сущность атмосферы Волшебного города.
«…Или как вода в унитазе…» – зло думал Дэн.
Он никак не мог избавиться от навязчивого внимания проклятых соглядатаев Степаниды. Надо было отдать им должное – дело свое они знали. И даже видавшему виды профессионалу исчезнуть из мобилизованной Орды было трудно. Две подобные попытки были жестко пресечены, и воспоминания об этом Дэн до сих пор хранил в поломанных, видимо, ребрах и отбитых почках. Только слово Степаниды спасло его от немедленной расправы.
Это внимание со стороны предводительницы Черкизовской Орды было особенно неприятно. Степанида неровно дышала к Дэну, и это уже вызывало просто чудовищное отвращение. Дэн просто не мог дождаться того дня, когда надо будет снова броситься в бой – пусть во имя чуждых ему интересов. Во всеобщей свалке он найдет способ скрыться.
Хотя Дэн и не испытывал особой симпатии к разбойникам, напавшим на ордынцев с тыла, когда те меньше всего ожидали такой подлости, ненависти к ним он не ощущал также. Поэтому к предстоящему ответному удару готовился неохотно.
Несмотря на явную склонность к побегу, Степанида вновь поручила Дэну разработку военной операции.
Правда, на этот раз Дэна контролировали. Экспертами, придирчиво оценивающими тактические выкладки Дэна, были никто иные, как агенты Госбезопасности. Как ни странно, они легко смирились с тем, что Дэн в свое время остался жив, несмотря на обращенный против него праведный народный гнев. Зная эту публику, Дэн решил, что изменилась конъюнктура, и теперь он живой полезнее для Княжества его же мертвого.
По правде Дэну уже было на все глубоко плевать. Плевать на непонятную политику этого волшебного мира, на его внутренние противоречия и нелепую политическую борьбу. Плевать даже на задание, ради которого он очутился здесь.
Он устал.
Даже у профи (а может, у профи – особенно) иногда наступает определенный психологический предел, когда все становится глубоко безразлично. Конечно, такое состояние можно было преодолеть с помощью прикладных психологических «штучек», которым его в свое время обучили, но…
Этот перевернутый мир больше не располагал к излишне серьезному отношению.
Постепенно Дэн начал осознавать, что здесь, в этом нелепом, смешном и страшном одновременно, но, все же, волшебном мире привычные взгляды странным образом меняются. То, что представлялось за границей Локализации весомым и значимым, здесь становилось несущественным.
С легким ужасом Дэн осознал, что его задание превратилось в елочную мишуру, что то, чему он посвятил целую жизнь, здесь превращается в насмешку над ним самим. И самое главное – Дэн не боится уже этого признать. Он еще не понял до конца, что с ним происходит, но почувствовал, наконец, сущность атмосферы Волшебного города.