Страница:
достигают свершающееся и свершающее,-- ведь такой она возникает и в
ощущениях, и в представлениях живых существ. Стало быть, ничто подобное не
связано ни с божественной, ни с превосходящей обыденную природу истинностью.
Однако ту истину, которая действительно и неоспоримо установлена, опирается
на целостное знание о сущем, сродственна существу дел, принадлежит
безошибочному разуму и знает все в совершенстве, прямо и определенно,-- вот
такую истину и следует связать с пророчеством. Таким образом, она во многом
отлична от некоего природного явления, каковым выступает, например,
свойственное иногда некоторым животным по природе предвидение землетрясений
и дождей. Ведь последнее, сопричастное сопереживанию, возникает иначе
--когда какие-то животные движутся вместе с некими частицами и силами в мире
или вследствие некоей остроты ощущений предчувствуют то, что уже случилось в
воздухе, но еще не ощущается на поверхности земли.
Если мы на самом деле говорим это правильно, то не следует на основании
того, что мы почерпнули из природы
(стр.139)
некое представление о сущем или восприятие будущего103,
оценивать их как пророческие предвидения; однако они подобны мантике во
всем, за исключением того, что никакая ее часть не лишена надежности или
истины, а обычно случающееся существует не всегда. Далее, и люди будут
говорить истину в отношении некоторых предметов, но не всех. Именно поэтому,
даже если в искусствах, каковы управление кораблем или врачевание,
существует некое направленное на будущее познание, то оно не имеет никакого
отношения к божественному предвидению. Ведь оно предполагает будущее на
основании сходных явлений и доказывается на основании неких признаков,
причем даже не вполне достоверных и неустойчивых по отношению к тому
выявляемому предмету, который с ними связан и проявлениями которого
выступают эти признаки. Прочное же знание божественного промысла указывает
путь для будущих событий, так же как и его незыблемое подтверждение на
основании причин, и его связующий все со всем нерасторжимый охват, и его
остающееся неизменным различение всего как наличного и определенного.
27. В самом деле, не следует утверждать, будто и природа, и искусство,
и взаимное тяготение связаны с предуведомлениями частей во всем, словно в
едином живом существе, о чем-то друг в отношении друга и что тела
предрасположены к тому, чтобы на основании одних существовало знамение
применительно к другим. Ведь даже они, совершенно отчетливо видимые,
присвоили себе -- одни в большей, другие в меньшей степени--некий отголосок
божественной мантики, ибо никакое из них не может быть совершенно ее
лишенным. Напротив, точно так же, как во все предметы привнесено связанное с
богом представление о благе, в них проявляется и некий неясный
(стр.140)
или даже вполне отчетливый образ божественной мантики. Однако
собственно-божественный вид мантики не является ничем из этого, и не следует
характеризовать единый, божественный и несмешанный ее вид на основании
большей части исходящих от нее в становление видений. И если какие-то
другие, ложные и обманчивые, образы находятся еще дальше от него, чем те, то
не стоит их привлекать для его обсуждения. Напротив, необходимо выяснить для
себя в отношении его единый смысл и единый порядок в согласии с единым
божественным видом и с единой умопостигаемой и неизменной истиной, наряду с
этим пренебрегая постоянно выходящей за свои границы изменчивостью как
ненадежной и не подобающей богам.
Если истинное мантическое божественное действие в самом деле таково, то
кто не устыдился бы выставить лишенную мышления и не созидающую возникающего
природу в качестве некоей предпосылки мантической силы в нас, вкладывающей
эту способность в одних в большей, а в других -- в меньшей степени? Ведь в
тех случаях, когда люди восприняли основания для собственного совершенства
из природы, тогда главенствуют некие природные способности. В тех же
случаях, когда не наличествует никакого человеческого действия, тогда и
результат не принадлежит нам. И если целью является некое божественное
благо, превосходящее нашу природу, то не может быть, чтобы когда-либо в
подобных случаях в качестве предпосылки выступала некая природная
предрасположенность: ведь недостатки принадлежат тому же самому, что и
достоинства. Людям же свойственны оба эти состояния. А если говорить о том,
что существует не как присущее людям, то у этого, конечно, не будет
природных предпосылок. Следовательно, в нас нет от природы никакого зародыша
(стр.141)
божественной мантики, но если бы кто-нибудь называл мантикой нечто
более обыденное и человеческое, то пусть у этого человеческого будет некая
природная предпосылка. Что же касается той мантики, которую можно было бы
назвать истинной, соответствующей богам, то не следует полагать, будто она
заложена от природы. Ведь последней в числе прочего сопутствует большая или
меньшая неопределенность 1<м, и потому она отлична от
пребывающей в пределах неизменного божественной мантики.
Именно поэтому следует решительно возражать в тех случаях, когда
кто-нибудь говорит, что мантика существует благодаря нам самим. И ты
приводишь проявляющиеся в действиях доказательства этого. Ведь то, что те,
на кого нисходит вдохновение, указывают камни и травы, и налагают некие
священные оковы и освобождают от них, и отпирают запертое на ключ, и
переменяют склонности у внимающих им, так что делают их из дурных
хорошими,-- все это означает, что вдохновение приходит извне. Впрочем,
предварительно следует изучить не только это, но и то, какое божественное
вдохновение позволяет божественной мантике быть совершенно обособленной. И
мы не будем ее знатоками, если, проверяя в отношении ее собственное
знамение, не присоединим к нему, словно некую печать, свойственный ей
признак.
28. Впрочем, это было нами тщательно исследовано немного раньше. Если
же говорить о том, что ты предлагаешь как никоим образом не достойное
отвержения, а именно --будто существуют люди, способные порождать
действующие призраки, то я удивился бы, если какой-нибудь из созерцающих
истинные образы богов теург одобрил бы это. Ведь по какой причине можно было
бы променять истинно сущее на призраки и от первейшего переметнуться
(стр.142)
к низшему? Разве мы не знаем, что в соответствии с подобной видимостью
все пребывает в неясности, и что видения не являются истинными, и что
видятся блага только кажущиеся, а истинные никогда? И все остальное в
становлении точно так же стремительно появляется вновь и вновь и никакой
подлинностью, совершенством или очевидностью не обладает. Эти призраки
отличает и способ их творения. Ведь их создатель --не бог, а человек и
порождаются они не однородными умопостигаемыми сущностями, а той, что
вступает в соприкосновение с материей. Итак, что же могло бы оказаться
благом, будучи порождено материей и окружающими материю и содержащимися в
телах материальными и телесными силами? Разве то, что произведено
человеческим искусством, не является худшим, чем даже сами люди,
предоставляющие подобному предмету бытие? 105 А каким же тогда
искусством измышляется этот самый призрак? Ведь говорят так, будто речь идет
о ремесленном искусстве. Однако последнее созидает истинные сущности, а не
какие-то призраки. Таким образом, существует и некое искусство, создающее
призраки, в отличие от взращивающего истинные сущности ремесленного. Но в
нем нет ничего общего с божественным творением. Ведь бог творит все отнюдь
не при посредстве небесных природных движений, обособленной материи или
выделенных на таком основании сил. Он созидает миры своими мыслями,
желаниями и нематериальными образами при посредстве вечной сверхкосмической
и внутрикосмической души106. Творец же призраков, как говорят,
создает их при помощи блуждающих звезд.
Однако подобное предположение на самом деле не имеет отношения к
истине. Ведь среди неких, в действительности беспредельных сил, окружающих
небесных богов,
(стр.143)
один род хуже всех их --род природных сил. Далее, одна его часть,
которая находится в семенных и в предшествующих семенным неподвижных
логосах, сама по себе идет впереди становления, а другая, которая заключена
среди чувственных и открытых движений и сил и среди небесных истечений и
качеств, господствует над всей видимой упорядоченностью. Последнее же среди
всего этого, пребывающее на Земле, управляет видимым земным становлением.
Многие искусства, например врачевание, гимнастика и все те, которые вступают
по роду своей деятельности в общение с природой, пользуются властью над
видимым становлением и проявляющимися в ощущении качествами посылаемых с
неба истечений. В числе прочих искусств и созидание призраков получает некую
связанную со становлением, чрезвычайно небольшую частицу перечисленного.
Итак, следует представлять подобное так, как оно обстоит на самом деле,
а именно что создатель призраков не пользуется ни самими круговращениями
небес, ни силами, существующими в них или расположенными вокруг них в
соответствии с природой, и вообще не в состоянии с ними соприкасаться. Он
обращается к низшим из этих сил, принадлежащим природе и истекающим в
очевидности вокруг последней части всего, причем так, как это свойственно
искусствам, а не теургии ю7. Ведь эти самые силы, я думаю, даже
смешиваясь с отдельной частью материи, в состоянии изменять, преобразовывать
и преображать ее то так, то эдак. Точно так же они воспринимают и переход
сил, заключенных в отдельном, от одного состояния к другому. Такое
разнообразие действий и смешение большинства материальных сил совершенно
отличны не только от божественного творения, но и от воспроизводства в
природе.
(стр.144)
Ведь даже природа создает свои произведения разом и вместе и совершает
все при помощи простых и несоставных действий. Итак, подобной
предрасположенности остается только принадлежать искусству и быть слиянием с
низшим, видимым, небесным истечением и с тем, что приводится в движение
небесной природой.
29. Так почему же сам совершающий подобное человек, созидающий
призраки, оставляет без внимания самого себя, лучшего и возникшего из
лучшего, и предстает полностью доверяющимся бездушным призракам,
вдохновляемым лишь видимостью жизни, связуемым привнесенной извне
разнородной гармонией и являющимся попросту мимолетными? Разве присущи им
достоверность и истинность? Впрочем, ничто сотворенное человеческим
искусством не является несмешанным и чистым. Однако одерживают ли в этих
призраках верх простота и однородность действительности или всеобщего
устройства? Конечно, последних совершенно не хватает. Ведь призраки собраны
как кажущееся слияние разнородных противоречивых качеств. А есть ли в них
какая-нибудь чистая, совершенная и явная сила? Конечно, нет. Ведь подобное
множество истечений, проявляющее себя как слабое и исчезающее, сколочено
наспех из многих частей как нечто вновь образованное. Но если дело обстоит
не таким образом, то присутствует ли устойчивость в призраках, о которых
идет речь? Конечно, ее совершенно недостает. Ведь они угасают много быстрее,
чем изображения, видимые в зеркалах. Ибо они составляются немедленно после
того, как оказывает действие фимиам, из восходящих от него испарений, а
после того как он смешивается с окружающим воздухом и растекается в нем,
этот самый призрак тотчас исчезает и не остается даже на непродолжительное
время.
(стр145)
Так, стало быть, по какой причине для человека, стремящегося созерцать
истину, это самое излишнее искусство творения чудес окажется желанным? Я
полагаю, что оно не имеет никакой ценности. И если это искусство, познавая
само то, к чему оно стремится и чем оно занимается, питает пристрастие к
подделкам совершенно бездеятельной материи, то оно, пожалуй, попросту плохо
и ему свойственно разве что уподобление призракам, в которых заключается
залог его достоверности. Если же подобное искусство заботится об этих
призраках, как о богах, то его неразумие невозможно ни описать словами, ни
выдержать на деле. Ведь склонную к нему душу никогда не осветит никакое
божественное сияние, ибо ему по природе несвойственно освещать то, что
единожды вступило с ним в борьбу, да и нет места для него в том, что
окружено имеющими облик теней видениями. Итак, вместо истины подобное
чудесное сотворение видений связывается с обычными тенями.
30. Но эти люди, как утверждают, следят за движением небесных тел и
говорят, круговращение какого небесного тела и вместе с каким или с какими
обусловливает ложность или истинность пророчества и бесполезность действий
или их ценность как предзнаменований или помощников в делах. Однако даже
благодаря подобному эти видения не окажутся божественными. Ведь и худшие из
подверженных становлению предметы приводятся в движение небесными
перемещениями и испытывают то же самое по отношению к исходящим с небес
истечениям. Впрочем, даже если кто-нибудь и проведет тщательное исследование
этих вопросов, то все равно обнаружит совершенно противоположное подобным
мнениям. Ведь каким образом то, что всецело изменчиво и всячески
преобразуется внешними движениями, так что становится то
(стр.146)
бесполезным, то полезным, то знаменующим, то способствующим, то в иных
случаях другим, оказывается способным содержать в себе причастность некоей,
пусть даже малейшей, божественной силе? Что же, заключенные в материях силы
являются первоначалами демонов? Конечно, нет. Ведь никакое отдельное
ощущаемое тело не порождает демонов. Наоборот, оно само скорее порождается и
защищается демонами.
Впрочем, и никакой человек не в состоянии произвольным образом
воспроизвести никаких черт демонов -- напротив, он сам скорее вылепляется и
вырабатывается демонами, по крайней мере в той степени, в какой он связан с
чувственно воспринимаемым телом 108. Вообще, демоническое начало
не порождается как некое собранное в одном месте множество ощущаемых стихий
-- наоборот, значительно вероятнее, что оно само по себе является простым и
действует как единая сила на сложные предметы. Именно поэтому оно и не будет
относиться к чувственно воспринимаемому как к более важному, чем оно само,
или как к более устойчивому, но, превосходя его по значимости и силе,
придаст чувственным вещам то постоянство, которое они способны воспринять.
Впрочем, может быть, ты называешь демонами призраки, неправомерно применяя
подобное обращение.
Ведь одно дело -- природа демонов, а другое --призраков. Положение тех
и других совершенно обособлено друг от друга. Точно так же и
хорег109 призраков отличается от великого вождя демонов. И ты,
без сомнения, согласен с этим, когда говоришь, что этими людьми не
привлекается никакой демон. Итак, чего же более всего достойным окажется,
пожалуй, такое священнодействие или предсказание будущего, которое
совершенно не имеет отношения ни
(стр.147)
к богу, ни к демону? Стало быть, следует знать, какую природу имеет это
творение чудес, и ни в коем случае не пользоваться им и не доверять ему.
31. Далее, существует и другое, худшее, чем даже это, истолкование
священнодействий, которое выставляет в качестве причины прорицания некий
принимающий многообразные формы и пользующийся многими способами род
обманчивой природы, изображающий из себя богов, демонов и души умерших. Я
поведаю тебе в ответ на это рассуждение, которое я когда-то услышал от
излагавших его как-то халдейских пророков.
Все те боги, которые истинны, даруют только лишь благо, общаются только
с благими людьми, сближаются с очистившимися при помощи священнодействий и
прогоняют от них всякую испорченность и всякую страсть. Когда они сияют,
дурное и демоническое становится невидимым благодаря лучшему, словно тьма
благодаря свету. И даже случайность не досаждает теургам; именно поэтому они
и воспринимают всяческую добродетель, делаются благонравными и порядочными,
избегают страстей и всяческого беспорядочного движения и оказываются чисты
от безбожных и неблагочестивых способов действия. А все те люди, которые и
сами грешны и на богов обрушиваются противозаконно и беспутно, не в
состоянии достигнуть богов из-за вялости собственного действия или нехватки
присущей им силы. И если они из-за своей оскверненности не допускаются до
общения с чистыми, то тем самым приходят в соприкосновение с дурными духами
и, исполняясь от них самой дурной одержимости, становятся дурными и
нечестивыми, насыщенными неумеренными удовольствиями, пронизанными
испорченностью, склонными к чуждым богам способам действия и, говоря в
общем, оказываются
(стр.148)
близкими дурным демонам, с которыми они и соединяются.
Так вот, они-то, будучи полными страстей и пороков, привлекают к себе
дурных духов вследствие родства с ними и сами побуждаются последними для
всяческого порока, и так они процветают благодаря друг другу, словно в
некоем круге, в котором начало соединяется с концом и одно на равных
основаниях переходит в другое. Итак, в рассуждении о жреческом прорицании
никогда не рассматривай те безбожные промахи нечестивого действия, которые
сами беспутно поступают со священными предметами, да еще и беспорядочно
используются занимающимися ими, и в результате иногда, похоже, заставляют с
шумом ворваться одного бога вместо другого, а иногда вызывают вместо богов
дурных демонов, которых-то и называют противобогами 110. Ведь,
разумеется, благо в большей степени противостоит злу, чем попросту отличному
от блага.
Итак, подобно тому, как святотатцы борются в первую очередь с
религиозным почитанием всех богов, те, кто общается со лжецами и с виновными
в своеволии демонами, конечно, борются против теургов. Ведь последними
изгоняется и совершенно ниспровергается всякий дурной дух и полностью
истребляются всякий порок и всякая страсть. В чистых присутствует чистая
причастность благу, они исполняются истины свыше, от огня. Для них не
возникает никакого препятствия в виде дурных духов и нет никакой помехи для
душевных благ. Им не докучает никакое пустое воображение, лесть, вдыхание
испарений или- насилие. Наоборот, все, словно пораженное ударом грома, не
вступая с ними в соприкосновение, уступает им, отступает перед ними и не
может приблизиться к ним. Итак, это единственный чистый,
(стр.149)
священный и поистине божественный род прорицания. Он не нуждается, как
ты говоришь, в посреднике, будь то я сам, будь кто-либо другой, кого я
должен отобрать из числа многих, а сам возвышается надо всем,
сверхъестественно и вечно предшествуя всему, не допуская помимо этого
никакого сопоставления и никакого предшествующего превосходства чего-либо
среди множества вещей, освобождается сам по себе и, будучи единообразным,
указывает дорогу всему. И ты, и всякий, кто является подлинным почитателем
богов, должен открыть всего себя для этого рода пророчества. Ведь благодаря
ему одновременно возникает и в пророчествах неукоснительная истина, и в
душах-- совершенная добродетель. Наряду с обоими этими качествами теургам
открывается путь ввысь, к умопостигаемому огню, который на самом деле
выступает как истинная цель всякого предвидения будущего и всяческой
теургической деятельности.
Итак, ты напрасно предлагаешь исходящее от безбожников мнение,
поскольку, как явствует из изложенного, они полагают, будто все прорицание
направляется дурным демоном 111. Ведь не стоит вспоминать о них,
когда внимание обращено на богов. Кроме того, они не знают даже разницы
между истиной и ложью, поскольку изначально воспитаны во тьме и совершенно
неспособны узнать основы, на которых возникают эти предметы. Пусть же на
этом наши определения относительно способа прорицания будут закончены.
(стр.150)
1. Ну так что же, давай и далее последовательно рассмотрим, каковы
предполагаемые возражения и какой смысл они имеют. И если вдруг мы станем
исследовать какие-то предметы несколько глубже, как люди, которые могли бы
по собственной воле
спокойно совершать изыскания, то тебе следует благосклонно и
мужественно это выдерживать. Ведь в величайших науках и рвение должно
становиться великим и тщательно проверенным в течение долгого времени, если
только ты намереваешься познать их в совершенстве. Итак, в согласии с
описанным подходом продолжай высказывать вызывающие недоумение сомнения, с
которых ты начал, а я, со своей стороны, вразумлю тебя. Итак, изложи то, что
весьма меня тревожит: каким образом те, кто призывается в качестве лучших,
получают приказание, словно худшие. Я, в свою очередь, расскажу тебе о
правильном
(стр.151)
различении заклинаемых существ, благодаря которому ты окажешься в
состоянии ясно определить возможность и невозможность того, относительно
чего ты задал вопрос.
Ведь боги и все те, кто превосходит нас желанием прекрасного,
независтливой исполненностью благ и благоволением, охотно даруют достойным
то, что им подобает, не только сочувствуя трудам жрецов, но и принимая
ласково собственные создания и воспитанников. Посредствующие же роды
являются наблюдателями за их решением. Они советуют, что нужно делать и от
чего следует воздерживаться, содействуют в справедливых делах, а в
несправедливых мешают и уже заставили многих тех, кто пытался незаконно
отобрать что-то чужое или неправедно оскорбить или убить кого-то, испытать
то, что они замышляли сделать в отношении других.
Но существует и другой, безрассудный и неразличимый, род того, кто
оказывается рядом, который разделил в себе численно единую силу в
соответствии со своей принадлежностью к каждой частице того дела, для
которого он предназначен. Итак, как дело меча--рубить и не совершать ничего
иного, кроме этого, так и среди распространенных повсюду духов одному в
соответствии с природой положено прежде всего разделять, а другому
--соединять возникающее. Известен этот род на основании своих проявлений.
Ведь так называемые Хароновы пропасти 112 испускают из себя некий
дух, способный совершенно уничтожить все то, что упадет туда. Так вот, точно
таким же образом и некие невидимые духи, распределившие между собой разные
частицы силы, по природе совершают только то, что им предназначено. Но если
бы кто-нибудь, присвоив этих духов, надлежащим образом прислуживающих всему,
направил бы их на иной предмет и противозаконно со-
(стр.152)
вершил нечто для себя, то тогда результатом действия того, кто дурно их
использовал, оказался бы ущерб для него самого.
2. Впрочем, это иное направление в рассуждениях. А то, что подлежит
рассмотрению именно сейчас, мы иногда видим происходящим. Ведь то, что
связано с приказаниями, обращается на не пользующихся собственным разумом и
не имеющих основы для суждения духов. И это случается отнюдь не в
противоречии со здравым смыслом. Ведь наше мышление от природы предназначено
оценивать и обсуждать положение дел и, поскольку оно вобрало в себя многие
жизненные силы, оно имеет обыкновение приказывать неразумным, созданным для
единственного действия духам. Итак, оно обращается к ним как к лучшим,
поскольку пытается из заключающего нас в себе целостного космоса привлечь
то, что направлено на все вместе для решения частных задач. Приказывает же
оно им как худшим, поскольку зачастую даже отдельные части космоса по
рождению оказываются более чистыми и совершенными, нежели то, что
простирается на весь космос 113. Так, например, если бы нечто
было разумным, а все вместе --бездушным или природным, то тогда ведь то, что
имеет меньшую распространенность, превосходило бы в своем могуществе то, что
более распространено, пусть даже совершенно отставало бы от него по размерам
и числу своих владений.
Здесь присутствует и иной похожий смысл. Теургия в целом имеет две
стороны. Одна существует в качестве направляемой людьми, и вот она-то и
сохраняет наш человеческий чин так, как он присутствует от природы во всем.
Другая же основывается на божественных знаках, взлетает ввысь, приходит при
их помощи в соприкосновение с лучшими родами и в согласии приближается к их
(стр.153)
строю. Вот именно она, естественно, и в состоянии облечься в
божественную форму. Итак, в соответствии с подобным различением человек,
естественно, и взывает к исходящим из всего силам в той мере, насколько тот,
кто взывает, является человеком, и, в свою очередь, повелевает ими,
поскольку при посредстве неизреченных символов каким-то образом облачается в
священный божественный образ.
3. Давая еще более правильное разрешение возникшим затруднениям, мы
считаем нужным оставить в стороне просьбы, появляющиеся в заклинании, словно
речь идет о людях, и приказания, с великим рвением направляемые на успешное
окончание дел. Ведь если жреческое действие, для того чтобы ему оказаться
поистине божественным и превосходящим всю познаваемую, обычную для людей
ощущениях, и в представлениях живых существ. Стало быть, ничто подобное не
связано ни с божественной, ни с превосходящей обыденную природу истинностью.
Однако ту истину, которая действительно и неоспоримо установлена, опирается
на целостное знание о сущем, сродственна существу дел, принадлежит
безошибочному разуму и знает все в совершенстве, прямо и определенно,-- вот
такую истину и следует связать с пророчеством. Таким образом, она во многом
отлична от некоего природного явления, каковым выступает, например,
свойственное иногда некоторым животным по природе предвидение землетрясений
и дождей. Ведь последнее, сопричастное сопереживанию, возникает иначе
--когда какие-то животные движутся вместе с некими частицами и силами в мире
или вследствие некоей остроты ощущений предчувствуют то, что уже случилось в
воздухе, но еще не ощущается на поверхности земли.
Если мы на самом деле говорим это правильно, то не следует на основании
того, что мы почерпнули из природы
(стр.139)
некое представление о сущем или восприятие будущего103,
оценивать их как пророческие предвидения; однако они подобны мантике во
всем, за исключением того, что никакая ее часть не лишена надежности или
истины, а обычно случающееся существует не всегда. Далее, и люди будут
говорить истину в отношении некоторых предметов, но не всех. Именно поэтому,
даже если в искусствах, каковы управление кораблем или врачевание,
существует некое направленное на будущее познание, то оно не имеет никакого
отношения к божественному предвидению. Ведь оно предполагает будущее на
основании сходных явлений и доказывается на основании неких признаков,
причем даже не вполне достоверных и неустойчивых по отношению к тому
выявляемому предмету, который с ними связан и проявлениями которого
выступают эти признаки. Прочное же знание божественного промысла указывает
путь для будущих событий, так же как и его незыблемое подтверждение на
основании причин, и его связующий все со всем нерасторжимый охват, и его
остающееся неизменным различение всего как наличного и определенного.
27. В самом деле, не следует утверждать, будто и природа, и искусство,
и взаимное тяготение связаны с предуведомлениями частей во всем, словно в
едином живом существе, о чем-то друг в отношении друга и что тела
предрасположены к тому, чтобы на основании одних существовало знамение
применительно к другим. Ведь даже они, совершенно отчетливо видимые,
присвоили себе -- одни в большей, другие в меньшей степени--некий отголосок
божественной мантики, ибо никакое из них не может быть совершенно ее
лишенным. Напротив, точно так же, как во все предметы привнесено связанное с
богом представление о благе, в них проявляется и некий неясный
(стр.140)
или даже вполне отчетливый образ божественной мантики. Однако
собственно-божественный вид мантики не является ничем из этого, и не следует
характеризовать единый, божественный и несмешанный ее вид на основании
большей части исходящих от нее в становление видений. И если какие-то
другие, ложные и обманчивые, образы находятся еще дальше от него, чем те, то
не стоит их привлекать для его обсуждения. Напротив, необходимо выяснить для
себя в отношении его единый смысл и единый порядок в согласии с единым
божественным видом и с единой умопостигаемой и неизменной истиной, наряду с
этим пренебрегая постоянно выходящей за свои границы изменчивостью как
ненадежной и не подобающей богам.
Если истинное мантическое божественное действие в самом деле таково, то
кто не устыдился бы выставить лишенную мышления и не созидающую возникающего
природу в качестве некоей предпосылки мантической силы в нас, вкладывающей
эту способность в одних в большей, а в других -- в меньшей степени? Ведь в
тех случаях, когда люди восприняли основания для собственного совершенства
из природы, тогда главенствуют некие природные способности. В тех же
случаях, когда не наличествует никакого человеческого действия, тогда и
результат не принадлежит нам. И если целью является некое божественное
благо, превосходящее нашу природу, то не может быть, чтобы когда-либо в
подобных случаях в качестве предпосылки выступала некая природная
предрасположенность: ведь недостатки принадлежат тому же самому, что и
достоинства. Людям же свойственны оба эти состояния. А если говорить о том,
что существует не как присущее людям, то у этого, конечно, не будет
природных предпосылок. Следовательно, в нас нет от природы никакого зародыша
(стр.141)
божественной мантики, но если бы кто-нибудь называл мантикой нечто
более обыденное и человеческое, то пусть у этого человеческого будет некая
природная предпосылка. Что же касается той мантики, которую можно было бы
назвать истинной, соответствующей богам, то не следует полагать, будто она
заложена от природы. Ведь последней в числе прочего сопутствует большая или
меньшая неопределенность 1<м, и потому она отлична от
пребывающей в пределах неизменного божественной мантики.
Именно поэтому следует решительно возражать в тех случаях, когда
кто-нибудь говорит, что мантика существует благодаря нам самим. И ты
приводишь проявляющиеся в действиях доказательства этого. Ведь то, что те,
на кого нисходит вдохновение, указывают камни и травы, и налагают некие
священные оковы и освобождают от них, и отпирают запертое на ключ, и
переменяют склонности у внимающих им, так что делают их из дурных
хорошими,-- все это означает, что вдохновение приходит извне. Впрочем,
предварительно следует изучить не только это, но и то, какое божественное
вдохновение позволяет божественной мантике быть совершенно обособленной. И
мы не будем ее знатоками, если, проверяя в отношении ее собственное
знамение, не присоединим к нему, словно некую печать, свойственный ей
признак.
28. Впрочем, это было нами тщательно исследовано немного раньше. Если
же говорить о том, что ты предлагаешь как никоим образом не достойное
отвержения, а именно --будто существуют люди, способные порождать
действующие призраки, то я удивился бы, если какой-нибудь из созерцающих
истинные образы богов теург одобрил бы это. Ведь по какой причине можно было
бы променять истинно сущее на призраки и от первейшего переметнуться
(стр.142)
к низшему? Разве мы не знаем, что в соответствии с подобной видимостью
все пребывает в неясности, и что видения не являются истинными, и что
видятся блага только кажущиеся, а истинные никогда? И все остальное в
становлении точно так же стремительно появляется вновь и вновь и никакой
подлинностью, совершенством или очевидностью не обладает. Эти призраки
отличает и способ их творения. Ведь их создатель --не бог, а человек и
порождаются они не однородными умопостигаемыми сущностями, а той, что
вступает в соприкосновение с материей. Итак, что же могло бы оказаться
благом, будучи порождено материей и окружающими материю и содержащимися в
телах материальными и телесными силами? Разве то, что произведено
человеческим искусством, не является худшим, чем даже сами люди,
предоставляющие подобному предмету бытие? 105 А каким же тогда
искусством измышляется этот самый призрак? Ведь говорят так, будто речь идет
о ремесленном искусстве. Однако последнее созидает истинные сущности, а не
какие-то призраки. Таким образом, существует и некое искусство, создающее
призраки, в отличие от взращивающего истинные сущности ремесленного. Но в
нем нет ничего общего с божественным творением. Ведь бог творит все отнюдь
не при посредстве небесных природных движений, обособленной материи или
выделенных на таком основании сил. Он созидает миры своими мыслями,
желаниями и нематериальными образами при посредстве вечной сверхкосмической
и внутрикосмической души106. Творец же призраков, как говорят,
создает их при помощи блуждающих звезд.
Однако подобное предположение на самом деле не имеет отношения к
истине. Ведь среди неких, в действительности беспредельных сил, окружающих
небесных богов,
(стр.143)
один род хуже всех их --род природных сил. Далее, одна его часть,
которая находится в семенных и в предшествующих семенным неподвижных
логосах, сама по себе идет впереди становления, а другая, которая заключена
среди чувственных и открытых движений и сил и среди небесных истечений и
качеств, господствует над всей видимой упорядоченностью. Последнее же среди
всего этого, пребывающее на Земле, управляет видимым земным становлением.
Многие искусства, например врачевание, гимнастика и все те, которые вступают
по роду своей деятельности в общение с природой, пользуются властью над
видимым становлением и проявляющимися в ощущении качествами посылаемых с
неба истечений. В числе прочих искусств и созидание призраков получает некую
связанную со становлением, чрезвычайно небольшую частицу перечисленного.
Итак, следует представлять подобное так, как оно обстоит на самом деле,
а именно что создатель призраков не пользуется ни самими круговращениями
небес, ни силами, существующими в них или расположенными вокруг них в
соответствии с природой, и вообще не в состоянии с ними соприкасаться. Он
обращается к низшим из этих сил, принадлежащим природе и истекающим в
очевидности вокруг последней части всего, причем так, как это свойственно
искусствам, а не теургии ю7. Ведь эти самые силы, я думаю, даже
смешиваясь с отдельной частью материи, в состоянии изменять, преобразовывать
и преображать ее то так, то эдак. Точно так же они воспринимают и переход
сил, заключенных в отдельном, от одного состояния к другому. Такое
разнообразие действий и смешение большинства материальных сил совершенно
отличны не только от божественного творения, но и от воспроизводства в
природе.
(стр.144)
Ведь даже природа создает свои произведения разом и вместе и совершает
все при помощи простых и несоставных действий. Итак, подобной
предрасположенности остается только принадлежать искусству и быть слиянием с
низшим, видимым, небесным истечением и с тем, что приводится в движение
небесной природой.
29. Так почему же сам совершающий подобное человек, созидающий
призраки, оставляет без внимания самого себя, лучшего и возникшего из
лучшего, и предстает полностью доверяющимся бездушным призракам,
вдохновляемым лишь видимостью жизни, связуемым привнесенной извне
разнородной гармонией и являющимся попросту мимолетными? Разве присущи им
достоверность и истинность? Впрочем, ничто сотворенное человеческим
искусством не является несмешанным и чистым. Однако одерживают ли в этих
призраках верх простота и однородность действительности или всеобщего
устройства? Конечно, последних совершенно не хватает. Ведь призраки собраны
как кажущееся слияние разнородных противоречивых качеств. А есть ли в них
какая-нибудь чистая, совершенная и явная сила? Конечно, нет. Ведь подобное
множество истечений, проявляющее себя как слабое и исчезающее, сколочено
наспех из многих частей как нечто вновь образованное. Но если дело обстоит
не таким образом, то присутствует ли устойчивость в призраках, о которых
идет речь? Конечно, ее совершенно недостает. Ведь они угасают много быстрее,
чем изображения, видимые в зеркалах. Ибо они составляются немедленно после
того, как оказывает действие фимиам, из восходящих от него испарений, а
после того как он смешивается с окружающим воздухом и растекается в нем,
этот самый призрак тотчас исчезает и не остается даже на непродолжительное
время.
(стр145)
Так, стало быть, по какой причине для человека, стремящегося созерцать
истину, это самое излишнее искусство творения чудес окажется желанным? Я
полагаю, что оно не имеет никакой ценности. И если это искусство, познавая
само то, к чему оно стремится и чем оно занимается, питает пристрастие к
подделкам совершенно бездеятельной материи, то оно, пожалуй, попросту плохо
и ему свойственно разве что уподобление призракам, в которых заключается
залог его достоверности. Если же подобное искусство заботится об этих
призраках, как о богах, то его неразумие невозможно ни описать словами, ни
выдержать на деле. Ведь склонную к нему душу никогда не осветит никакое
божественное сияние, ибо ему по природе несвойственно освещать то, что
единожды вступило с ним в борьбу, да и нет места для него в том, что
окружено имеющими облик теней видениями. Итак, вместо истины подобное
чудесное сотворение видений связывается с обычными тенями.
30. Но эти люди, как утверждают, следят за движением небесных тел и
говорят, круговращение какого небесного тела и вместе с каким или с какими
обусловливает ложность или истинность пророчества и бесполезность действий
или их ценность как предзнаменований или помощников в делах. Однако даже
благодаря подобному эти видения не окажутся божественными. Ведь и худшие из
подверженных становлению предметы приводятся в движение небесными
перемещениями и испытывают то же самое по отношению к исходящим с небес
истечениям. Впрочем, даже если кто-нибудь и проведет тщательное исследование
этих вопросов, то все равно обнаружит совершенно противоположное подобным
мнениям. Ведь каким образом то, что всецело изменчиво и всячески
преобразуется внешними движениями, так что становится то
(стр.146)
бесполезным, то полезным, то знаменующим, то способствующим, то в иных
случаях другим, оказывается способным содержать в себе причастность некоей,
пусть даже малейшей, божественной силе? Что же, заключенные в материях силы
являются первоначалами демонов? Конечно, нет. Ведь никакое отдельное
ощущаемое тело не порождает демонов. Наоборот, оно само скорее порождается и
защищается демонами.
Впрочем, и никакой человек не в состоянии произвольным образом
воспроизвести никаких черт демонов -- напротив, он сам скорее вылепляется и
вырабатывается демонами, по крайней мере в той степени, в какой он связан с
чувственно воспринимаемым телом 108. Вообще, демоническое начало
не порождается как некое собранное в одном месте множество ощущаемых стихий
-- наоборот, значительно вероятнее, что оно само по себе является простым и
действует как единая сила на сложные предметы. Именно поэтому оно и не будет
относиться к чувственно воспринимаемому как к более важному, чем оно само,
или как к более устойчивому, но, превосходя его по значимости и силе,
придаст чувственным вещам то постоянство, которое они способны воспринять.
Впрочем, может быть, ты называешь демонами призраки, неправомерно применяя
подобное обращение.
Ведь одно дело -- природа демонов, а другое --призраков. Положение тех
и других совершенно обособлено друг от друга. Точно так же и
хорег109 призраков отличается от великого вождя демонов. И ты,
без сомнения, согласен с этим, когда говоришь, что этими людьми не
привлекается никакой демон. Итак, чего же более всего достойным окажется,
пожалуй, такое священнодействие или предсказание будущего, которое
совершенно не имеет отношения ни
(стр.147)
к богу, ни к демону? Стало быть, следует знать, какую природу имеет это
творение чудес, и ни в коем случае не пользоваться им и не доверять ему.
31. Далее, существует и другое, худшее, чем даже это, истолкование
священнодействий, которое выставляет в качестве причины прорицания некий
принимающий многообразные формы и пользующийся многими способами род
обманчивой природы, изображающий из себя богов, демонов и души умерших. Я
поведаю тебе в ответ на это рассуждение, которое я когда-то услышал от
излагавших его как-то халдейских пророков.
Все те боги, которые истинны, даруют только лишь благо, общаются только
с благими людьми, сближаются с очистившимися при помощи священнодействий и
прогоняют от них всякую испорченность и всякую страсть. Когда они сияют,
дурное и демоническое становится невидимым благодаря лучшему, словно тьма
благодаря свету. И даже случайность не досаждает теургам; именно поэтому они
и воспринимают всяческую добродетель, делаются благонравными и порядочными,
избегают страстей и всяческого беспорядочного движения и оказываются чисты
от безбожных и неблагочестивых способов действия. А все те люди, которые и
сами грешны и на богов обрушиваются противозаконно и беспутно, не в
состоянии достигнуть богов из-за вялости собственного действия или нехватки
присущей им силы. И если они из-за своей оскверненности не допускаются до
общения с чистыми, то тем самым приходят в соприкосновение с дурными духами
и, исполняясь от них самой дурной одержимости, становятся дурными и
нечестивыми, насыщенными неумеренными удовольствиями, пронизанными
испорченностью, склонными к чуждым богам способам действия и, говоря в
общем, оказываются
(стр.148)
близкими дурным демонам, с которыми они и соединяются.
Так вот, они-то, будучи полными страстей и пороков, привлекают к себе
дурных духов вследствие родства с ними и сами побуждаются последними для
всяческого порока, и так они процветают благодаря друг другу, словно в
некоем круге, в котором начало соединяется с концом и одно на равных
основаниях переходит в другое. Итак, в рассуждении о жреческом прорицании
никогда не рассматривай те безбожные промахи нечестивого действия, которые
сами беспутно поступают со священными предметами, да еще и беспорядочно
используются занимающимися ими, и в результате иногда, похоже, заставляют с
шумом ворваться одного бога вместо другого, а иногда вызывают вместо богов
дурных демонов, которых-то и называют противобогами 110. Ведь,
разумеется, благо в большей степени противостоит злу, чем попросту отличному
от блага.
Итак, подобно тому, как святотатцы борются в первую очередь с
религиозным почитанием всех богов, те, кто общается со лжецами и с виновными
в своеволии демонами, конечно, борются против теургов. Ведь последними
изгоняется и совершенно ниспровергается всякий дурной дух и полностью
истребляются всякий порок и всякая страсть. В чистых присутствует чистая
причастность благу, они исполняются истины свыше, от огня. Для них не
возникает никакого препятствия в виде дурных духов и нет никакой помехи для
душевных благ. Им не докучает никакое пустое воображение, лесть, вдыхание
испарений или- насилие. Наоборот, все, словно пораженное ударом грома, не
вступая с ними в соприкосновение, уступает им, отступает перед ними и не
может приблизиться к ним. Итак, это единственный чистый,
(стр.149)
священный и поистине божественный род прорицания. Он не нуждается, как
ты говоришь, в посреднике, будь то я сам, будь кто-либо другой, кого я
должен отобрать из числа многих, а сам возвышается надо всем,
сверхъестественно и вечно предшествуя всему, не допуская помимо этого
никакого сопоставления и никакого предшествующего превосходства чего-либо
среди множества вещей, освобождается сам по себе и, будучи единообразным,
указывает дорогу всему. И ты, и всякий, кто является подлинным почитателем
богов, должен открыть всего себя для этого рода пророчества. Ведь благодаря
ему одновременно возникает и в пророчествах неукоснительная истина, и в
душах-- совершенная добродетель. Наряду с обоими этими качествами теургам
открывается путь ввысь, к умопостигаемому огню, который на самом деле
выступает как истинная цель всякого предвидения будущего и всяческой
теургической деятельности.
Итак, ты напрасно предлагаешь исходящее от безбожников мнение,
поскольку, как явствует из изложенного, они полагают, будто все прорицание
направляется дурным демоном 111. Ведь не стоит вспоминать о них,
когда внимание обращено на богов. Кроме того, они не знают даже разницы
между истиной и ложью, поскольку изначально воспитаны во тьме и совершенно
неспособны узнать основы, на которых возникают эти предметы. Пусть же на
этом наши определения относительно способа прорицания будут закончены.
(стр.150)
1. Ну так что же, давай и далее последовательно рассмотрим, каковы
предполагаемые возражения и какой смысл они имеют. И если вдруг мы станем
исследовать какие-то предметы несколько глубже, как люди, которые могли бы
по собственной воле
спокойно совершать изыскания, то тебе следует благосклонно и
мужественно это выдерживать. Ведь в величайших науках и рвение должно
становиться великим и тщательно проверенным в течение долгого времени, если
только ты намереваешься познать их в совершенстве. Итак, в согласии с
описанным подходом продолжай высказывать вызывающие недоумение сомнения, с
которых ты начал, а я, со своей стороны, вразумлю тебя. Итак, изложи то, что
весьма меня тревожит: каким образом те, кто призывается в качестве лучших,
получают приказание, словно худшие. Я, в свою очередь, расскажу тебе о
правильном
(стр.151)
различении заклинаемых существ, благодаря которому ты окажешься в
состоянии ясно определить возможность и невозможность того, относительно
чего ты задал вопрос.
Ведь боги и все те, кто превосходит нас желанием прекрасного,
независтливой исполненностью благ и благоволением, охотно даруют достойным
то, что им подобает, не только сочувствуя трудам жрецов, но и принимая
ласково собственные создания и воспитанников. Посредствующие же роды
являются наблюдателями за их решением. Они советуют, что нужно делать и от
чего следует воздерживаться, содействуют в справедливых делах, а в
несправедливых мешают и уже заставили многих тех, кто пытался незаконно
отобрать что-то чужое или неправедно оскорбить или убить кого-то, испытать
то, что они замышляли сделать в отношении других.
Но существует и другой, безрассудный и неразличимый, род того, кто
оказывается рядом, который разделил в себе численно единую силу в
соответствии со своей принадлежностью к каждой частице того дела, для
которого он предназначен. Итак, как дело меча--рубить и не совершать ничего
иного, кроме этого, так и среди распространенных повсюду духов одному в
соответствии с природой положено прежде всего разделять, а другому
--соединять возникающее. Известен этот род на основании своих проявлений.
Ведь так называемые Хароновы пропасти 112 испускают из себя некий
дух, способный совершенно уничтожить все то, что упадет туда. Так вот, точно
таким же образом и некие невидимые духи, распределившие между собой разные
частицы силы, по природе совершают только то, что им предназначено. Но если
бы кто-нибудь, присвоив этих духов, надлежащим образом прислуживающих всему,
направил бы их на иной предмет и противозаконно со-
(стр.152)
вершил нечто для себя, то тогда результатом действия того, кто дурно их
использовал, оказался бы ущерб для него самого.
2. Впрочем, это иное направление в рассуждениях. А то, что подлежит
рассмотрению именно сейчас, мы иногда видим происходящим. Ведь то, что
связано с приказаниями, обращается на не пользующихся собственным разумом и
не имеющих основы для суждения духов. И это случается отнюдь не в
противоречии со здравым смыслом. Ведь наше мышление от природы предназначено
оценивать и обсуждать положение дел и, поскольку оно вобрало в себя многие
жизненные силы, оно имеет обыкновение приказывать неразумным, созданным для
единственного действия духам. Итак, оно обращается к ним как к лучшим,
поскольку пытается из заключающего нас в себе целостного космоса привлечь
то, что направлено на все вместе для решения частных задач. Приказывает же
оно им как худшим, поскольку зачастую даже отдельные части космоса по
рождению оказываются более чистыми и совершенными, нежели то, что
простирается на весь космос 113. Так, например, если бы нечто
было разумным, а все вместе --бездушным или природным, то тогда ведь то, что
имеет меньшую распространенность, превосходило бы в своем могуществе то, что
более распространено, пусть даже совершенно отставало бы от него по размерам
и числу своих владений.
Здесь присутствует и иной похожий смысл. Теургия в целом имеет две
стороны. Одна существует в качестве направляемой людьми, и вот она-то и
сохраняет наш человеческий чин так, как он присутствует от природы во всем.
Другая же основывается на божественных знаках, взлетает ввысь, приходит при
их помощи в соприкосновение с лучшими родами и в согласии приближается к их
(стр.153)
строю. Вот именно она, естественно, и в состоянии облечься в
божественную форму. Итак, в соответствии с подобным различением человек,
естественно, и взывает к исходящим из всего силам в той мере, насколько тот,
кто взывает, является человеком, и, в свою очередь, повелевает ими,
поскольку при посредстве неизреченных символов каким-то образом облачается в
священный божественный образ.
3. Давая еще более правильное разрешение возникшим затруднениям, мы
считаем нужным оставить в стороне просьбы, появляющиеся в заклинании, словно
речь идет о людях, и приказания, с великим рвением направляемые на успешное
окончание дел. Ведь если жреческое действие, для того чтобы ему оказаться
поистине божественным и превосходящим всю познаваемую, обычную для людей