Страница:
собственному желанию. Следовательно, и доказательство, связанное с мантикой,
приходит к тому же самому, что и рассуждение о демиургии и о божественном
промысле. Ведь и последнее не низводит ум лучших
(124)
к здешним предметам и к нам, но, в то время как он пребывает в самом
себе, относит на его счет и знамения, и прорицание вообще и обнаруживает их
исходящими
от него.
17. Наконец, ты спрашиваешь, что из себя представляет и каков именно
тот способ прорицания, который мы уже охарактеризовали как в общем, так и в
частностях. Сперва ты высказываешь то представление о прорицаниях, что все
они, как утверждают, достигают предвидения будущего при посредстве богов или
демонов и что знать его не может никто другой, кроме владык будущих событий.
Затем ты высказываешь сомнение, не низводится ли божество в служении людям
до такой степени, что не может избежать даже неких гаданий на ячменной муке.
Ты напрасно высказываешь подобное предположение, называя служением изобилие
божественной силы, высшую благость, всеохват-ную причину, заботу и попечение
о нас. Кроме того, ты не принимаешь во внимание сам способ этого действия,
то, что он не связан с нисхождением и обращением к нам, но обособленно
предшествует и предоставляет самого себя как участвующего в нем, а сам не
выходит за свои пределы, не оказывается меньшим и не прислуживает
участвующим в нем, но, напротив, еще пользуется всеми как прислуживающими
96.
Мне кажется, настоящее предположение ошибочно и в другом. Ведь
поскольку оно оценивает дела богов с точки зрения людей, то тем самым
оспаривает сам способ их возникновения. Так как мы непостоянны и иногда
склонны потакать подчиненным нам страстям и заботиться о них, именно из-за
этого и возникает ложное представление о том, что сила богов так же
прислуживает управляемому ими. На самом же деле она ни в создании космоса,
ни
(стр.125)
в промысле о становлении, ни в прорицании о нем никогда не снисходит до
причастного ей, но уделяет блага всему, делает все подобным себе и без
зависти помогает управляемому ей, а сама тем больше остается в себе, чем
более исполнена собственного совершенства. Она не оказывается во власти
причастного ей, а делает сопричастное принадлежащим ей, всемерно спасает
его, но целиком пребывает в себе, собирает его все в самой себе и никакой
его части не подвластна и не подчинена.
Итак, подобное предположение напрасно смущает людей. Ведь бог не
делится в отношении различных способов прорицания, а неразделимо создает их
все. Он прибегает в отдельные моменты времени то к одному, то к другому
способу, занимается ими всеми одновременно и вместе, в соответствии с единым
замыслом. Кроме того, он не задерживается подле знамений, будучи заключен
или ограничен в них, а содержит знамения в себе, связует их воедино и
выводит их из себя всего лишь по своему желанию.
Если же он со своим предупреждением доходит до бездушных предметов,
например до игральных камешков, палок, каких-то деревьев, камней, пшеницы
или ячменя, то именно это-то и есть самое удивительное действие
божественного пророческого предзнаменования, потому что оно даже в бездушное
вкладывает душу и в неподвижное -- движение и делает все эти предметы
ясными, понятными, наполненными смыслом и подвластными правилам мышления,
хотя сами по себе они и не имеют никакого разума. Кроме того, я полагаю,
существует и некое иное, демоническое, чудо, на которое бог указывает при
помощи этих предметов. Ведь точно так же, как боги иногда позволяют
какому-то глупцу возвестить мудро и рассудительно такое,
(стр.126)
на основании чего всем становится совершенно ясно, что происшедшее --
не человеческое, а божественное дело, совершенно так же он открывает и через
лишенные знания предметы те мысли, которые стоят превыше всякого сознания.
Одновременно он показывает людям и то, что знамения достойны веры, и то, что
бог превосходит природу и свободен от нее. Тем самым он делает непознаваемое
в природе доступным знанию и неспособное к познанию--способным, при помощи
этого вкладывает в нас разум и припосредстве всего сущего в космосе движет
наш ум к истине существующего, прошедшего и будущего 97.
Стало быть, я думаю, на основании этого совершенно очевидно, что сам
такой способ мантики противоположен тем, к которым ты относишься с
недоверием и которые ставишь под сомнение. Ведь он является первичным,
перводействующим, самовластным, превосходящим все и собравшим его воедино,
но не объемлющимся ничем и не разделенным среди причастного ему, а разом и
неделимо обращенным ко всему и повелевающим им, покоряющим все с
безграничной силой и знаменующим. Исходя из этого ты сможешь легко
опровергнуть обыденные заблуждения, отягощающие большинство людей, и как
подобает возвести самого себя к разумному, божественному и во всем неложному
знаменованию богов.
18. Итак, здесь мы обсудили тот вопрос, что божественное не нисходит в
знамения мантики, и вслед за этим спором нас ожидает другой, менее сложный,
чем уже выдержанный, тот, который ты сразу же начинаешь в связи с причинами
мантики, а именно: присутствует ли бог, ан-'гел, демон или кто бы то ни было
иной в чудесных явлениях, пророчествах или в каких бы то ни было
священнодействиях? Так вот, на это у нас есть простой ответ:
(стр.127)
никакое божественное дело не может совершаться приличествующим
священным целям образом без участия некоего руководителя из числа лучших
родов --исполнителя священнодействия. Когда свершения самодостаточны,
совершенны и ни в чем не испытывают нужды, то, значит, боги -- их вожди,
когда промежуточны и несколько хуже высших--значит, их выполняют и
предоставляют ангелы; низшие же назначено вершить демонам. Во всех случаях
успешное выполнение достойных бога дел поручено, по крайней мере, одному
какому-то лучшему роду. Поскольку же без богов о богах даже и слова нельзя
вымолвить, то, конечно, невозможно было бы совершить и никакого достойного
богов дела, как и любых предсказаний, без их участия. Ведь человеческий род
слаб и мал, видит недалеко и обладает соответственным ничтожеством.
Единственное лечение от внутреннего блуждания, замешательства и шаткой
изменчивости для него--это если он приобретет по возможности некую
сопричастность божественному свету. Отвергающий ее делает то же самое, что и
те, кто выводит душу из бездушного, или те, кто ум считает родившимся из
неразумного; ведь подобный человек так же беспричинно допускает наличие
божественных предметов как следствие небожественных.
Итак, пожалуй, достигнуто согласие в том, что лучшие дела совершают
бог, демон или ангел. Однако мы пока не допускаем того предположения,
которое ты высказал сперва как само собой разумеющееся, а именно что он
совершает это при нашем посредстве, влекомый принуждениями заклинания. Ведь
бог, как и весь связанный с ним хор лучших родов, превыше необходимости,
причем не только исходящей от людей, но и всей той, которая владеет
космосом. В самом деле, ведь невозможно, чтобы нематериальная
(стр.128)
природа и не восприемлющии ничего привнесенного порядок прислуживали
какой-либо исходящей извне необходимости. Впрочем, со своей стороны, и
заклинание, и совершаемые истинным знатоком действия при помощи уподобления
и установления родства сами приближаются к лучшим родам и соприкасаются с
ними, но выполняют свое дело ни в коем случае не при помощи силы.
19. Конечно, неверно и то твое предположение, будто происходящее
открывается пророчествующим после того, как сведущий теург испытал приступ
страсти, и будто после того, как страсть снизошла на пророка, тем самым Л с
необходимостью совершается пророчество: ведь это чуждо сущности лучших родов
и подходит скорее иным. Неверно и то, что относящаяся к лучшим родам причина
выступает в качестве некоего промежуточного орудия и что обращающийся к
богам действует через предсказывающего. Ибо и это говорится нечестиво; ведь
значительно правильнее то, что бог есть все, и может все, и все наполняет
собой и что только он достоин заслуживающего упоминания рвения и блаженной
почести; человеческое же позорно, не стоит ничего и лишь в шутку
сравнивается с божественным. Смешно мне слышать, что бог естественным
образом присутствует подле чего-то или из-за круговращения становления, или
по другим причинам. Ведь лучшее не будет нерожденным, если его влечет
круговращение становления, так же как и изначальной причиной всего, если в
соответствии с другими причинами оно само соединяется с чем-то. Итак, это
недостойно представления о богах и чуждо теургическим действиям. Подобное
исследование ожидает та же участь, что и мнение большинства людей в вопросе
о сотворении всего и о промысле. Ведь будучи не в состоянии понять, каков
способ названного, и перенося
(стр.129)
человеческие думы и рассуждения на богов, они совершенно отвергают
применительно к ним и промысел, и творение.
Итак, подобно тому как мы имеем обыкновение возражать им тем, что
божественный способ творения и попечения является чем-то иным и что из-за
его незнания не следует отвергать все как изначально не установленное, так и
тебе можно было бы, по справедливости, сказать, что всякое предвидение и
свершение вечных дел есть результат действия богов, и они не происходят ни
по необходимости, ни по другим человеческим причинам, но связаны с такими, о
которых знают только бог
20. Итак, не разумно ли было бы, чтобы мы, оставив в стороне эти
воззрения, осветили бы второе предлагаемое тобой исследование причин того же
самого, а именно утверждение о том, что "душа говорит и воображает это, и
принадлежат ей страсти, пробуждающиеся от малейших проблесков". Однако
подобное предположение неестественно и противоречит разуму. Ведь все
происходящее возникает вследствие некоей причины и родственное совершается
благодаря родственному. Божественное же дело не является ни случайным --ведь
подобное беспричинно и совершенно не предопределено,-- ни порождаемым
человеческой причиной--ведь последняя чужда ему и несовершенна, а более
совершенное не может быть вызвано несовершенным. Следовательно, все
подобающие божественной причине следствия происходят из нее самой. Ведь
человеческая душа принадлежит единственному образу и во всех отношениях
помрачается телом. А что касается того, что именуют или рекой Амелет, или
водой Лето, или незнанием и безумием, или оковами страстей, или лишенностью
жизни 98, или каким-то иным злом, то несообразности подобного
(стр.130)
невозможно было бы даже найти достойное название. Ни в коей мере нельзя
разумным образом предположить, что душа, когда она находится во власти
подобных пут, могла бы иногда оказаться способной к вышеназванному действию.
Ведь если мы каким-то образом и кажемся способными делать что-то
благодаря причастности и освещенности богами, то только лишь вследствие
этого мы вкушаем также и от божественного действия. Потому неверно, что
душа, обладающая собственной добродетелью и разумом, сама по себе участвует
в божественных делах. Впрочем, если бы подобные дела были во власти души, то
их совершала бы или всякая душа, или же только та, которая имеет
совершенство сама по себе. На самом же деле ни та, ни другая душа не готова
к этому в достаточной мере--напротив, даже совершенная душа несовершенна для
божественного действия. Следовательно, теургическое действие является чем-то
иным, и только от богов дается успешное завершение божественных дел, в то
время как, согласно рассматриваемому представлению, нет вообще нужды в
служении богам, и без богопочитания, благодаря нам самим, у нас, пожалуй,
оказались бы божественные блага. Если подобные предположения на самом деле
безрассудны и нелепы, то следует отказаться и от описанного представления
как имеющего отношение к правильной причине свершения божественных дел.
21. Следовательно, ни в коей мере не правильно и то, что ты прибавляешь
в качестве третьего, а именно--что, стало быть, возникает некий вид
сущности, составленный из нашей души и внешнего божественного вдохновения.
Так вот, посмотри на него повнимательнее, чтобы ты как-нибудь незаметно не
оказался в безвыходном положении
(стр.131)
из-за него и его кажущейся благовидности. Ведь, пожалуй, если бы из
двух предметов возник один, то он был бы однороден, поскольку обладал бы
едиными свойствами, и единосущностен. Так стихии, соединяясь в одном и том
же, создают из многого нечто единое и весьма многочисленные души
сплачиваются в единую всеобщую душу. Однако особенное во всех отношениях,
пожалуй, не в состоянии образовать какое бы то ни было единство с не имеющим
с ним ничего общего, и потому-то души не образуют никакого единого вида
сущности с божественным вдохновением. Ведь если божественное несоединимо, то
душа с ним не смешивается, а если оно неизменно, то, пожалуй, не может
вследствие слияния измениться от простого к составному ".
Далее, прежде некоторые полагали, будто малейшие проблески пробуждают и
божественные образы в нас, которые, будь они природными или в каком бы то ни
было ином отношении телесными, конечно, не в состоянии были бы сделаться из
случайных божественными. Сейчас же душу объявляют соучастником в
божественном смешении, и ясно, что она окажется равной богам, предоставит им
некую частицу самой себя и, в свою очередь, воспримет нечто от них, будет
прикладывать к лучшим родам меры и сама окажется ограниченной ими. А самое
ужасное из того, что говорит кое-кто,--это утверждение, будто боги,
предшествуя в качестве стихий, будут содержаться в создаваемом ими, и будет
нечто изменяющееся со временем и из-за смешения во времени, которое содержит
богов в себе 10°. Что же, именно это и есть смешанный вид
сущности? Ведь если он --то и другое вместе, то и будет не одним,
образовавшимся из двух, а чем-то составным и собранным из двух вещей; если
же он выступает как иное тому и другому,
(стр.132)
то вечное будет изменчивым, а божественное ни в каком отношении не
превзойдет становящееся природное, и возникающее несообразие будет всегда
произрастать в становлении, и высвободится нечто еще более несообразное,
извечно установленное. Следовательно, подобное представление о прорицании не
имеет никакого смысла.
22. Давай обдумаем вот еще какое парадоксальное предположение, не
принимая во внимание того, полагает ли его кто-нибудь единым или разделяет
на две части. Итак, ты говоришь, что душа порождает силу, способную
представить себе будущее при помощи подобающих движений, или же что она
кладет в основу нечто принадлежащее материи, при помощи внутренних сил
подчиняющее себе демонов, причем в особенности это свойственно душе,
принадлежащей животным. Я полагаю, что эти предположения представляют нечто
совершенно противозаконное по отношению ко всей теологии и к теургической
деятельности. Ведь одно из них проявляет свою несообразность в том, что
демоны оказываются рожденными и тленными, а другое еще страшнее --что они
изменяются под воздействием низшего, чем они сами, хотя они и являются
предшествующими ему. Ведь, конечно, демоны существуют прежде души и телесных
сил. К тому же, каким образом действия отдельной души, заключенной в теле,
могут становиться сущностью и пребывать обособленно, вне души, сами по себе?
Далее, каким образом телесные силы могут отделяться от тел, хотя и обладают
бытием в телах? Кто же, в самом деле, их освобождает от телесного состояния
и вновь соединяет телесное обособление в единую совместную связь? Ведь в
этом случае подобный демон будет полагать начало собственному подчинению.
Это рассуждение связано и с общими недоразумениями. Ведь как же, в самом
деле,
(стр.133)
мантика может происходить от не имеющего отношения к мантике, а душа
--рождаться от не имеющих души тел? Или же, говоря в общем, каким образом
может более совершенное изменяться под воздействием менее совершенного? Да и
способ такого изменения кажется мне невозможным; ведь предположить, что при
посредстве движений души и телесных сил изменяется сущность, невозможно. Ибо
сущность не может подвергаться воздействию того, что не имеет сущности
101.
Каким же тогда образом душа становится способной представить себе
будущее? От чего она почерпнула пророческую силу? Ведь мы видим, конечно,
что это не есть что-то рассеивающееся в становлении, поскольку подобное
никогда не соучаствует в большем, нежели то, что дается ему изначально от
его собственного прародителя. Пожалуй, подобное утверждение восприемлет
некий совершенно излишний придаток от несуществующего; разве что кто-нибудь,
пожалуй, скажет, что демоны вторгаются в материю живых существ, когда она
побуждает их двигаться в согласии с собой. Следовательно, в соответствии с
этим мнением, демоны не порождаются телесными силами, а, существуя прежде
них и полагая им начало, одновременно движутся одинаково с ними. Однако если
уж на самом деле они таким образом в наибольшей степени пребывают в согласии
с теми, то я не вижу, каким способом они узнают какую-то истину о будущем.
Ведь предвидение и открытие будущего связаны с действием не согласно
чувствующей, не материальной и не заключенной в каком-то месте и теле силы,
а, напротив, свободной от всего этого. Пусть же подвергнется таким
исправлениям это самое мнение.
23. Последующие вопросы связаны с намерением непосредственно высказать
недоумение относительно пророческого
(стр.134)
метода, но, будучи развиты далее, они пытаются его совершенно
опровергнуть. Итак, давайте и мы продемонстрируем смысл того и другого.
Давайте же начнем с опровержения первого. Ведь во сне, ничего не делая, мы
иногда постигаем будущее, а действуя--зачастую не постигаем. Это происходит
не потому, что причина мантики существует как благодаря нам, так и чему-то
внешнему. Ведь применительно к чему определены наше предшествующее и внешнее
последующее, которые в некоем порядке соединяются между собой, по отношению
к тому определенным образом и совершаются действия и вслед за предшествующим
движется тесно соединенное с ним. Всякий же раз, когда причина свободна и
изначально существует сама по себе, цель ее действия для нас не определена и
все принадлежит внешним обстоятельствам. Итак, и в данном случае то, что
истина в сновидениях не во всем совпадает с нашими действиями и часто
блистает сама по себе, показывает, что пророчество является чем-то внешним,
исходящим от богов, и что оно имеет полную свободу всякий раз, когда
пожелает и как захочет, благосклонно обнаруживать будущее.
24. Итак, по этому вопросу будет дано такое доказательство. В
последующих рассуждениях ты, пытаясь истолковать метод мантики, совершенно
ниспровергаешь его. Ведь если причиной оказывается душевная страсть, то
какой здравомыслящий человек отдал бы упорядоченное и постоянное предвидение
на откуп непостоянному и безрассудному делу? Что же, в самом деле, душа,
будучи в здравом уме и сохранив ясными свои лучшие, разумные и
рассудительные силы, не знает будущего, а обуреваемая страстью, в
беспорядочных и беспокойных движениях постигает будущее? Ведь что же, в
самом деле, разве страсть
(стр.135)
родственна созерцанию сущего? Разве она скорее не препятствует более
истинному пониманию? Далее, если бы космические действия совершались при
посредстве страстей, то уподобление в страстях обладало бы неким родством с
ними, но поскольку на самом деле эти действия совершаются через логосы и
эйдосы, то предвидение будет чем-то иным, отличным от всякой страсти. Кроме
того, страсть воспринимает только наличное и уже имеющееся, а пред-знание
обращается и к еще не существующему. Следовательно, знать наперед --это
нечто иное, чем пребывать в страсти.
Так вот, давай обдумаем твои доказательства подобного мнения.
Постижение через ощущения касается противоположного тому, о чем ты говоришь.
Ведь оно является залогом того, что никакое человеческое воображение в это
самое время не приходит в движение. А поднесение богу воскурения находится в
родстве с ним, а не с душой эпопта 102. И заклинания пробуждают
не воодушевление разума или телесные страсти восприемлющего их; ведь они
совершенно непонятны и неизреченны и произносятся так, что ясны только богу,
к которому они обращены. Особая же предрасположенность не всех, а
неискушенных юных людей показывает, что они более готовы к восприятию извне
приходящих и охватывающих их духов. Именно поэтому твое предположение, будто
божественная одержимость является страстью, неверно--ведь ей свойственно
приходить вследствие этих знамений извне, словно вдохновению.
25. Итак, пусть эти вопросы будут у нас рассмотрены таким образом.
Последующее рассуждение переходит от божественного помешательства к худшему
виду безумия и неправильно утверждает, будто сопутствующее болезням
сумасшествие является причиной мантики. Ведь подобное
(стр.136)
рассуждение, похоже, уподобляет божественную одержимость излишкам
черной желчи, извращениям пьянства и бешенству, случающемуся от укуса
бешеных собак. Поэтому нужно сперва разделить помешательство на два вида, из
которых один связан с изменением к худшему и наполняет неразумием и
сумасшествием, а другой предоставляет блага более ценные, чем человеческое
благоразумие; один уклоняется в сторону неравномерного, ошибочного и
материального движения, а другой посвящает себя властвующей над самим
устройством космоса причине; один увлекается в сторону от разума, будучи
лишенным знания, а другой --соприкасаясь с тем, что превосходит весь
присущий нам разум; один связан с изменением, а другой ему не подвержен;
один --против природы, а другой --превыше природы; один--низвергающий, а
другой--возвышающий; наконец, один пребывает всецело за пределами
божественной области, а другой соприкасается с ней.
Итак, почему же, в самом деле, обсуждение предшествующей гипотезы
настолько сбилось с правильного пути, что от первичного блага перешло к
худшему злу безумия? Ведь, поистине, разве божественная одержимость похожа
на разлитие черной желчи, пьянство или другие пробуждаемые телом безумства?
Какое пророчество могло бы возникнуть от болезней тела? Разве подобный обман
не является окончательной погибелью, в то время как бога-вдохновенность --
совершенством и спасением для души? Разве одной душе случается быть дурной
не по слабости, а другой быть лучшей не благодаря избытку силы? Попросту
говоря, одна душа, соблюдая спокойствие и разум в собственной жизни,
позволяет иному использовать себя, а другая, совершая собственные действия
наихудшим образом и беспорядочно, воспроизводит именно такие действия.
(стр.137)
Далее, наиочевиднейшим из всех является тот характерный признак, что
все предметы различаются именно в отношении своей божественности. Ведь
подобно тому, как лучшие роды стоят выше всех остальных, так и действия их
не похожи ни на что сущее. Таким образом, если ты говоришь о божественном
помешательстве, тотчас забудь про все человеческие безумства. А если ты
возводишь к самим богам жреческое воздержание, то уже не рассматривай
человеческую воздержанность так, как будто она подобна ему. Ни в коем случае
не сравнивай некие помутнения зрения, связанные с болезнями тела, и
возбуждаемые болезнями видения с божественными видениями; ведь что общего
они имеют между собой? Далее, и промежуточные состояния, например между
воздержанием и экстазом, никогда не ставь рядом с определенными на основании
единства действия жреческими созерцаниями богов. Кроме того, не сопоставляй
наиотчетливейшие божественные зрелища с искусственно вызываемыми при помощи
колдовства видениями; ведь последние не обладают ни действительностью, ни
сущностью видимого, ни истиной, а имеют отношение лишь к воображению пустых
видений.
Стало быть, мы считаем, что все подобные недоразумения, будучи чуждыми
и переносимыми с противоположного на противоположное, не имеют отношения к
подходящему мнению. Потому мы, показав их несообразность, уже не считаем
более нужным тратить время на их детальное рассмотрение, поскольку они
выдвигаются из соображений спора, но не исследуются в рамках никакой
философии.
26. Итак, можно было бы удивиться и многому другому в этом спорном
нововведении, и в особенности, по справедливости, быть пораженным
противоестественностью логического вывода в том случае, если бы мы, в то
время
(стр.138)
как вся эта тема возникает только в воображении колдунов, тех, кто
принимает за причину страсть или болезнь, и тех, кто совершенно обманут, а
на самом деле ее ни в коей мере не существует, осмелились утверждать, будто
и такие люди могут постигнуть истину. Ведь каково начало их истинных
представлений или каково основание, малое или большое, для доверия к
заключенному в них? Не следует обращать внимания на такую истину, которая
могла бы возникнуть иногда и случайным образом,-- в самом деле, даже
двигающимся наугад случается писать о ней. Не следует обращать внимания и на
ту, в соответствии с которой оказывается, что гармоничного согласия
приходит к тому же самому, что и рассуждение о демиургии и о божественном
промысле. Ведь и последнее не низводит ум лучших
(124)
к здешним предметам и к нам, но, в то время как он пребывает в самом
себе, относит на его счет и знамения, и прорицание вообще и обнаруживает их
исходящими
от него.
17. Наконец, ты спрашиваешь, что из себя представляет и каков именно
тот способ прорицания, который мы уже охарактеризовали как в общем, так и в
частностях. Сперва ты высказываешь то представление о прорицаниях, что все
они, как утверждают, достигают предвидения будущего при посредстве богов или
демонов и что знать его не может никто другой, кроме владык будущих событий.
Затем ты высказываешь сомнение, не низводится ли божество в служении людям
до такой степени, что не может избежать даже неких гаданий на ячменной муке.
Ты напрасно высказываешь подобное предположение, называя служением изобилие
божественной силы, высшую благость, всеохват-ную причину, заботу и попечение
о нас. Кроме того, ты не принимаешь во внимание сам способ этого действия,
то, что он не связан с нисхождением и обращением к нам, но обособленно
предшествует и предоставляет самого себя как участвующего в нем, а сам не
выходит за свои пределы, не оказывается меньшим и не прислуживает
участвующим в нем, но, напротив, еще пользуется всеми как прислуживающими
96.
Мне кажется, настоящее предположение ошибочно и в другом. Ведь
поскольку оно оценивает дела богов с точки зрения людей, то тем самым
оспаривает сам способ их возникновения. Так как мы непостоянны и иногда
склонны потакать подчиненным нам страстям и заботиться о них, именно из-за
этого и возникает ложное представление о том, что сила богов так же
прислуживает управляемому ими. На самом же деле она ни в создании космоса,
ни
(стр.125)
в промысле о становлении, ни в прорицании о нем никогда не снисходит до
причастного ей, но уделяет блага всему, делает все подобным себе и без
зависти помогает управляемому ей, а сама тем больше остается в себе, чем
более исполнена собственного совершенства. Она не оказывается во власти
причастного ей, а делает сопричастное принадлежащим ей, всемерно спасает
его, но целиком пребывает в себе, собирает его все в самой себе и никакой
его части не подвластна и не подчинена.
Итак, подобное предположение напрасно смущает людей. Ведь бог не
делится в отношении различных способов прорицания, а неразделимо создает их
все. Он прибегает в отдельные моменты времени то к одному, то к другому
способу, занимается ими всеми одновременно и вместе, в соответствии с единым
замыслом. Кроме того, он не задерживается подле знамений, будучи заключен
или ограничен в них, а содержит знамения в себе, связует их воедино и
выводит их из себя всего лишь по своему желанию.
Если же он со своим предупреждением доходит до бездушных предметов,
например до игральных камешков, палок, каких-то деревьев, камней, пшеницы
или ячменя, то именно это-то и есть самое удивительное действие
божественного пророческого предзнаменования, потому что оно даже в бездушное
вкладывает душу и в неподвижное -- движение и делает все эти предметы
ясными, понятными, наполненными смыслом и подвластными правилам мышления,
хотя сами по себе они и не имеют никакого разума. Кроме того, я полагаю,
существует и некое иное, демоническое, чудо, на которое бог указывает при
помощи этих предметов. Ведь точно так же, как боги иногда позволяют
какому-то глупцу возвестить мудро и рассудительно такое,
(стр.126)
на основании чего всем становится совершенно ясно, что происшедшее --
не человеческое, а божественное дело, совершенно так же он открывает и через
лишенные знания предметы те мысли, которые стоят превыше всякого сознания.
Одновременно он показывает людям и то, что знамения достойны веры, и то, что
бог превосходит природу и свободен от нее. Тем самым он делает непознаваемое
в природе доступным знанию и неспособное к познанию--способным, при помощи
этого вкладывает в нас разум и припосредстве всего сущего в космосе движет
наш ум к истине существующего, прошедшего и будущего 97.
Стало быть, я думаю, на основании этого совершенно очевидно, что сам
такой способ мантики противоположен тем, к которым ты относишься с
недоверием и которые ставишь под сомнение. Ведь он является первичным,
перводействующим, самовластным, превосходящим все и собравшим его воедино,
но не объемлющимся ничем и не разделенным среди причастного ему, а разом и
неделимо обращенным ко всему и повелевающим им, покоряющим все с
безграничной силой и знаменующим. Исходя из этого ты сможешь легко
опровергнуть обыденные заблуждения, отягощающие большинство людей, и как
подобает возвести самого себя к разумному, божественному и во всем неложному
знаменованию богов.
18. Итак, здесь мы обсудили тот вопрос, что божественное не нисходит в
знамения мантики, и вслед за этим спором нас ожидает другой, менее сложный,
чем уже выдержанный, тот, который ты сразу же начинаешь в связи с причинами
мантики, а именно: присутствует ли бог, ан-'гел, демон или кто бы то ни было
иной в чудесных явлениях, пророчествах или в каких бы то ни было
священнодействиях? Так вот, на это у нас есть простой ответ:
(стр.127)
никакое божественное дело не может совершаться приличествующим
священным целям образом без участия некоего руководителя из числа лучших
родов --исполнителя священнодействия. Когда свершения самодостаточны,
совершенны и ни в чем не испытывают нужды, то, значит, боги -- их вожди,
когда промежуточны и несколько хуже высших--значит, их выполняют и
предоставляют ангелы; низшие же назначено вершить демонам. Во всех случаях
успешное выполнение достойных бога дел поручено, по крайней мере, одному
какому-то лучшему роду. Поскольку же без богов о богах даже и слова нельзя
вымолвить, то, конечно, невозможно было бы совершить и никакого достойного
богов дела, как и любых предсказаний, без их участия. Ведь человеческий род
слаб и мал, видит недалеко и обладает соответственным ничтожеством.
Единственное лечение от внутреннего блуждания, замешательства и шаткой
изменчивости для него--это если он приобретет по возможности некую
сопричастность божественному свету. Отвергающий ее делает то же самое, что и
те, кто выводит душу из бездушного, или те, кто ум считает родившимся из
неразумного; ведь подобный человек так же беспричинно допускает наличие
божественных предметов как следствие небожественных.
Итак, пожалуй, достигнуто согласие в том, что лучшие дела совершают
бог, демон или ангел. Однако мы пока не допускаем того предположения,
которое ты высказал сперва как само собой разумеющееся, а именно что он
совершает это при нашем посредстве, влекомый принуждениями заклинания. Ведь
бог, как и весь связанный с ним хор лучших родов, превыше необходимости,
причем не только исходящей от людей, но и всей той, которая владеет
космосом. В самом деле, ведь невозможно, чтобы нематериальная
(стр.128)
природа и не восприемлющии ничего привнесенного порядок прислуживали
какой-либо исходящей извне необходимости. Впрочем, со своей стороны, и
заклинание, и совершаемые истинным знатоком действия при помощи уподобления
и установления родства сами приближаются к лучшим родам и соприкасаются с
ними, но выполняют свое дело ни в коем случае не при помощи силы.
19. Конечно, неверно и то твое предположение, будто происходящее
открывается пророчествующим после того, как сведущий теург испытал приступ
страсти, и будто после того, как страсть снизошла на пророка, тем самым Л с
необходимостью совершается пророчество: ведь это чуждо сущности лучших родов
и подходит скорее иным. Неверно и то, что относящаяся к лучшим родам причина
выступает в качестве некоего промежуточного орудия и что обращающийся к
богам действует через предсказывающего. Ибо и это говорится нечестиво; ведь
значительно правильнее то, что бог есть все, и может все, и все наполняет
собой и что только он достоин заслуживающего упоминания рвения и блаженной
почести; человеческое же позорно, не стоит ничего и лишь в шутку
сравнивается с божественным. Смешно мне слышать, что бог естественным
образом присутствует подле чего-то или из-за круговращения становления, или
по другим причинам. Ведь лучшее не будет нерожденным, если его влечет
круговращение становления, так же как и изначальной причиной всего, если в
соответствии с другими причинами оно само соединяется с чем-то. Итак, это
недостойно представления о богах и чуждо теургическим действиям. Подобное
исследование ожидает та же участь, что и мнение большинства людей в вопросе
о сотворении всего и о промысле. Ведь будучи не в состоянии понять, каков
способ названного, и перенося
(стр.129)
человеческие думы и рассуждения на богов, они совершенно отвергают
применительно к ним и промысел, и творение.
Итак, подобно тому как мы имеем обыкновение возражать им тем, что
божественный способ творения и попечения является чем-то иным и что из-за
его незнания не следует отвергать все как изначально не установленное, так и
тебе можно было бы, по справедливости, сказать, что всякое предвидение и
свершение вечных дел есть результат действия богов, и они не происходят ни
по необходимости, ни по другим человеческим причинам, но связаны с такими, о
которых знают только бог
20. Итак, не разумно ли было бы, чтобы мы, оставив в стороне эти
воззрения, осветили бы второе предлагаемое тобой исследование причин того же
самого, а именно утверждение о том, что "душа говорит и воображает это, и
принадлежат ей страсти, пробуждающиеся от малейших проблесков". Однако
подобное предположение неестественно и противоречит разуму. Ведь все
происходящее возникает вследствие некоей причины и родственное совершается
благодаря родственному. Божественное же дело не является ни случайным --ведь
подобное беспричинно и совершенно не предопределено,-- ни порождаемым
человеческой причиной--ведь последняя чужда ему и несовершенна, а более
совершенное не может быть вызвано несовершенным. Следовательно, все
подобающие божественной причине следствия происходят из нее самой. Ведь
человеческая душа принадлежит единственному образу и во всех отношениях
помрачается телом. А что касается того, что именуют или рекой Амелет, или
водой Лето, или незнанием и безумием, или оковами страстей, или лишенностью
жизни 98, или каким-то иным злом, то несообразности подобного
(стр.130)
невозможно было бы даже найти достойное название. Ни в коей мере нельзя
разумным образом предположить, что душа, когда она находится во власти
подобных пут, могла бы иногда оказаться способной к вышеназванному действию.
Ведь если мы каким-то образом и кажемся способными делать что-то
благодаря причастности и освещенности богами, то только лишь вследствие
этого мы вкушаем также и от божественного действия. Потому неверно, что
душа, обладающая собственной добродетелью и разумом, сама по себе участвует
в божественных делах. Впрочем, если бы подобные дела были во власти души, то
их совершала бы или всякая душа, или же только та, которая имеет
совершенство сама по себе. На самом же деле ни та, ни другая душа не готова
к этому в достаточной мере--напротив, даже совершенная душа несовершенна для
божественного действия. Следовательно, теургическое действие является чем-то
иным, и только от богов дается успешное завершение божественных дел, в то
время как, согласно рассматриваемому представлению, нет вообще нужды в
служении богам, и без богопочитания, благодаря нам самим, у нас, пожалуй,
оказались бы божественные блага. Если подобные предположения на самом деле
безрассудны и нелепы, то следует отказаться и от описанного представления
как имеющего отношение к правильной причине свершения божественных дел.
21. Следовательно, ни в коей мере не правильно и то, что ты прибавляешь
в качестве третьего, а именно--что, стало быть, возникает некий вид
сущности, составленный из нашей души и внешнего божественного вдохновения.
Так вот, посмотри на него повнимательнее, чтобы ты как-нибудь незаметно не
оказался в безвыходном положении
(стр.131)
из-за него и его кажущейся благовидности. Ведь, пожалуй, если бы из
двух предметов возник один, то он был бы однороден, поскольку обладал бы
едиными свойствами, и единосущностен. Так стихии, соединяясь в одном и том
же, создают из многого нечто единое и весьма многочисленные души
сплачиваются в единую всеобщую душу. Однако особенное во всех отношениях,
пожалуй, не в состоянии образовать какое бы то ни было единство с не имеющим
с ним ничего общего, и потому-то души не образуют никакого единого вида
сущности с божественным вдохновением. Ведь если божественное несоединимо, то
душа с ним не смешивается, а если оно неизменно, то, пожалуй, не может
вследствие слияния измениться от простого к составному ".
Далее, прежде некоторые полагали, будто малейшие проблески пробуждают и
божественные образы в нас, которые, будь они природными или в каком бы то ни
было ином отношении телесными, конечно, не в состоянии были бы сделаться из
случайных божественными. Сейчас же душу объявляют соучастником в
божественном смешении, и ясно, что она окажется равной богам, предоставит им
некую частицу самой себя и, в свою очередь, воспримет нечто от них, будет
прикладывать к лучшим родам меры и сама окажется ограниченной ими. А самое
ужасное из того, что говорит кое-кто,--это утверждение, будто боги,
предшествуя в качестве стихий, будут содержаться в создаваемом ими, и будет
нечто изменяющееся со временем и из-за смешения во времени, которое содержит
богов в себе 10°. Что же, именно это и есть смешанный вид
сущности? Ведь если он --то и другое вместе, то и будет не одним,
образовавшимся из двух, а чем-то составным и собранным из двух вещей; если
же он выступает как иное тому и другому,
(стр.132)
то вечное будет изменчивым, а божественное ни в каком отношении не
превзойдет становящееся природное, и возникающее несообразие будет всегда
произрастать в становлении, и высвободится нечто еще более несообразное,
извечно установленное. Следовательно, подобное представление о прорицании не
имеет никакого смысла.
22. Давай обдумаем вот еще какое парадоксальное предположение, не
принимая во внимание того, полагает ли его кто-нибудь единым или разделяет
на две части. Итак, ты говоришь, что душа порождает силу, способную
представить себе будущее при помощи подобающих движений, или же что она
кладет в основу нечто принадлежащее материи, при помощи внутренних сил
подчиняющее себе демонов, причем в особенности это свойственно душе,
принадлежащей животным. Я полагаю, что эти предположения представляют нечто
совершенно противозаконное по отношению ко всей теологии и к теургической
деятельности. Ведь одно из них проявляет свою несообразность в том, что
демоны оказываются рожденными и тленными, а другое еще страшнее --что они
изменяются под воздействием низшего, чем они сами, хотя они и являются
предшествующими ему. Ведь, конечно, демоны существуют прежде души и телесных
сил. К тому же, каким образом действия отдельной души, заключенной в теле,
могут становиться сущностью и пребывать обособленно, вне души, сами по себе?
Далее, каким образом телесные силы могут отделяться от тел, хотя и обладают
бытием в телах? Кто же, в самом деле, их освобождает от телесного состояния
и вновь соединяет телесное обособление в единую совместную связь? Ведь в
этом случае подобный демон будет полагать начало собственному подчинению.
Это рассуждение связано и с общими недоразумениями. Ведь как же, в самом
деле,
(стр.133)
мантика может происходить от не имеющего отношения к мантике, а душа
--рождаться от не имеющих души тел? Или же, говоря в общем, каким образом
может более совершенное изменяться под воздействием менее совершенного? Да и
способ такого изменения кажется мне невозможным; ведь предположить, что при
посредстве движений души и телесных сил изменяется сущность, невозможно. Ибо
сущность не может подвергаться воздействию того, что не имеет сущности
101.
Каким же тогда образом душа становится способной представить себе
будущее? От чего она почерпнула пророческую силу? Ведь мы видим, конечно,
что это не есть что-то рассеивающееся в становлении, поскольку подобное
никогда не соучаствует в большем, нежели то, что дается ему изначально от
его собственного прародителя. Пожалуй, подобное утверждение восприемлет
некий совершенно излишний придаток от несуществующего; разве что кто-нибудь,
пожалуй, скажет, что демоны вторгаются в материю живых существ, когда она
побуждает их двигаться в согласии с собой. Следовательно, в соответствии с
этим мнением, демоны не порождаются телесными силами, а, существуя прежде
них и полагая им начало, одновременно движутся одинаково с ними. Однако если
уж на самом деле они таким образом в наибольшей степени пребывают в согласии
с теми, то я не вижу, каким способом они узнают какую-то истину о будущем.
Ведь предвидение и открытие будущего связаны с действием не согласно
чувствующей, не материальной и не заключенной в каком-то месте и теле силы,
а, напротив, свободной от всего этого. Пусть же подвергнется таким
исправлениям это самое мнение.
23. Последующие вопросы связаны с намерением непосредственно высказать
недоумение относительно пророческого
(стр.134)
метода, но, будучи развиты далее, они пытаются его совершенно
опровергнуть. Итак, давайте и мы продемонстрируем смысл того и другого.
Давайте же начнем с опровержения первого. Ведь во сне, ничего не делая, мы
иногда постигаем будущее, а действуя--зачастую не постигаем. Это происходит
не потому, что причина мантики существует как благодаря нам, так и чему-то
внешнему. Ведь применительно к чему определены наше предшествующее и внешнее
последующее, которые в некоем порядке соединяются между собой, по отношению
к тому определенным образом и совершаются действия и вслед за предшествующим
движется тесно соединенное с ним. Всякий же раз, когда причина свободна и
изначально существует сама по себе, цель ее действия для нас не определена и
все принадлежит внешним обстоятельствам. Итак, и в данном случае то, что
истина в сновидениях не во всем совпадает с нашими действиями и часто
блистает сама по себе, показывает, что пророчество является чем-то внешним,
исходящим от богов, и что оно имеет полную свободу всякий раз, когда
пожелает и как захочет, благосклонно обнаруживать будущее.
24. Итак, по этому вопросу будет дано такое доказательство. В
последующих рассуждениях ты, пытаясь истолковать метод мантики, совершенно
ниспровергаешь его. Ведь если причиной оказывается душевная страсть, то
какой здравомыслящий человек отдал бы упорядоченное и постоянное предвидение
на откуп непостоянному и безрассудному делу? Что же, в самом деле, душа,
будучи в здравом уме и сохранив ясными свои лучшие, разумные и
рассудительные силы, не знает будущего, а обуреваемая страстью, в
беспорядочных и беспокойных движениях постигает будущее? Ведь что же, в
самом деле, разве страсть
(стр.135)
родственна созерцанию сущего? Разве она скорее не препятствует более
истинному пониманию? Далее, если бы космические действия совершались при
посредстве страстей, то уподобление в страстях обладало бы неким родством с
ними, но поскольку на самом деле эти действия совершаются через логосы и
эйдосы, то предвидение будет чем-то иным, отличным от всякой страсти. Кроме
того, страсть воспринимает только наличное и уже имеющееся, а пред-знание
обращается и к еще не существующему. Следовательно, знать наперед --это
нечто иное, чем пребывать в страсти.
Так вот, давай обдумаем твои доказательства подобного мнения.
Постижение через ощущения касается противоположного тому, о чем ты говоришь.
Ведь оно является залогом того, что никакое человеческое воображение в это
самое время не приходит в движение. А поднесение богу воскурения находится в
родстве с ним, а не с душой эпопта 102. И заклинания пробуждают
не воодушевление разума или телесные страсти восприемлющего их; ведь они
совершенно непонятны и неизреченны и произносятся так, что ясны только богу,
к которому они обращены. Особая же предрасположенность не всех, а
неискушенных юных людей показывает, что они более готовы к восприятию извне
приходящих и охватывающих их духов. Именно поэтому твое предположение, будто
божественная одержимость является страстью, неверно--ведь ей свойственно
приходить вследствие этих знамений извне, словно вдохновению.
25. Итак, пусть эти вопросы будут у нас рассмотрены таким образом.
Последующее рассуждение переходит от божественного помешательства к худшему
виду безумия и неправильно утверждает, будто сопутствующее болезням
сумасшествие является причиной мантики. Ведь подобное
(стр.136)
рассуждение, похоже, уподобляет божественную одержимость излишкам
черной желчи, извращениям пьянства и бешенству, случающемуся от укуса
бешеных собак. Поэтому нужно сперва разделить помешательство на два вида, из
которых один связан с изменением к худшему и наполняет неразумием и
сумасшествием, а другой предоставляет блага более ценные, чем человеческое
благоразумие; один уклоняется в сторону неравномерного, ошибочного и
материального движения, а другой посвящает себя властвующей над самим
устройством космоса причине; один увлекается в сторону от разума, будучи
лишенным знания, а другой --соприкасаясь с тем, что превосходит весь
присущий нам разум; один связан с изменением, а другой ему не подвержен;
один --против природы, а другой --превыше природы; один--низвергающий, а
другой--возвышающий; наконец, один пребывает всецело за пределами
божественной области, а другой соприкасается с ней.
Итак, почему же, в самом деле, обсуждение предшествующей гипотезы
настолько сбилось с правильного пути, что от первичного блага перешло к
худшему злу безумия? Ведь, поистине, разве божественная одержимость похожа
на разлитие черной желчи, пьянство или другие пробуждаемые телом безумства?
Какое пророчество могло бы возникнуть от болезней тела? Разве подобный обман
не является окончательной погибелью, в то время как бога-вдохновенность --
совершенством и спасением для души? Разве одной душе случается быть дурной
не по слабости, а другой быть лучшей не благодаря избытку силы? Попросту
говоря, одна душа, соблюдая спокойствие и разум в собственной жизни,
позволяет иному использовать себя, а другая, совершая собственные действия
наихудшим образом и беспорядочно, воспроизводит именно такие действия.
(стр.137)
Далее, наиочевиднейшим из всех является тот характерный признак, что
все предметы различаются именно в отношении своей божественности. Ведь
подобно тому, как лучшие роды стоят выше всех остальных, так и действия их
не похожи ни на что сущее. Таким образом, если ты говоришь о божественном
помешательстве, тотчас забудь про все человеческие безумства. А если ты
возводишь к самим богам жреческое воздержание, то уже не рассматривай
человеческую воздержанность так, как будто она подобна ему. Ни в коем случае
не сравнивай некие помутнения зрения, связанные с болезнями тела, и
возбуждаемые болезнями видения с божественными видениями; ведь что общего
они имеют между собой? Далее, и промежуточные состояния, например между
воздержанием и экстазом, никогда не ставь рядом с определенными на основании
единства действия жреческими созерцаниями богов. Кроме того, не сопоставляй
наиотчетливейшие божественные зрелища с искусственно вызываемыми при помощи
колдовства видениями; ведь последние не обладают ни действительностью, ни
сущностью видимого, ни истиной, а имеют отношение лишь к воображению пустых
видений.
Стало быть, мы считаем, что все подобные недоразумения, будучи чуждыми
и переносимыми с противоположного на противоположное, не имеют отношения к
подходящему мнению. Потому мы, показав их несообразность, уже не считаем
более нужным тратить время на их детальное рассмотрение, поскольку они
выдвигаются из соображений спора, но не исследуются в рамках никакой
философии.
26. Итак, можно было бы удивиться и многому другому в этом спорном
нововведении, и в особенности, по справедливости, быть пораженным
противоестественностью логического вывода в том случае, если бы мы, в то
время
(стр.138)
как вся эта тема возникает только в воображении колдунов, тех, кто
принимает за причину страсть или болезнь, и тех, кто совершенно обманут, а
на самом деле ее ни в коей мере не существует, осмелились утверждать, будто
и такие люди могут постигнуть истину. Ведь каково начало их истинных
представлений или каково основание, малое или большое, для доверия к
заключенному в них? Не следует обращать внимания на такую истину, которая
могла бы возникнуть иногда и случайным образом,-- в самом деле, даже
двигающимся наугад случается писать о ней. Не следует обращать внимания и на
ту, в соответствии с которой оказывается, что гармоничного согласия