Страница:
Имеет это и иной подобный смысл. Силы человеческих страстей, постоянно
пребывающих в нас, сдерживаемые, становятся более мощными. Приведенные же в
действие на короткое время и в малой степени, они в должной мере насыщаются
и удовлетворяются и тем самым разрешаются при посредстве убеждения, а не
прекращаются насильно. Именно поэтому, видя в трагедиях и комедиях страсти
других, мы узнаем свои собственные страсти, и умеряем их, и очищаемся от
них. И в храмах, созерцая и выслушивая безобразное, мы освобождаемся от
происходящего из-за него действительного вреда 42.
Стало быть, подобные действия производятся в угоду нашей душе, ради
умерения зарождающихся в ней из-за становления зол и для ее освобождения и
избавления от оков. Именно потому Гераклит, по справедливости, назвал их
лекарствами, поскольку они исцеляют зло и ограждают души от случайностей
становления 43.
(стр.65)
12. Но говорят, что заклинания обращены к богам так, словно те
подвержены страстям, и потому не только демоны таковы, но и боги. На самом
деле все обстоит не так, как ты полагаешь. Ибо озарение при заклинаниях
самоочевидно и самосовершенно, совсем не связано ни с каким привлечением,
проявляется через божественную действительность и завершенность и настолько
превосходит самопроизвольное движение, насколько божественное стремление к
благу превосходит производящую выбор жизнь. Итак, благодаря этому стремлению
боги без зависти сияют светом, будучи милостивыми и благосклонными к
теургам, призывая к себе их души, управляя их единением с собой и приучая
их, пусть даже пребывающих в телах, отделяться от тел и приближаться к
своему вечному умопостигаемому началу.
На основании подобных действий ясно, что то, о чем мы сейчас говорим,
является для души спасительным. Ведь в созерцании блаженных зрелищ душа
меняется к иной жизни, приходит к иной действительности и полагает, что уже
не является человеком, причем полагает правильно. Помимо этого, она
зачастую, отбросив собственную жизнь, получает взамен наиблаженнейшую
действительность богов. Так вот, если восхождение в заклинаниях
предоставляет жрецам очищение от страстей, отстранение от становления и
единение с божественным началом, то какая же, в самом деле, страсть к нему
прикоснется? Ведь подобное заклинание отнюдь не низводит бесстрастных и
чистых к страстному и нечистому; напротив, оно делает нас, из-за становления
оказавшихся подверженными страстям, чистыми и невозмутимыми.
Но призывы не связывают жрецов с богами посредством страсти. Они
помогают образованию нерасторжимого соприкосновения при помощи божественной
дружбы 44, связующей все.
(стр.66)
При этом они не связаны со склонением ума богов к людям, о чем, по
твоему мнению, свидетельствует само употребляемое для их обозначения слово
45, но в соответствии с тем, чему учит сама истина, делают
человеческий дух способным к восприятию богов, возводят его к богам и
приводят его в соприкосновение с ними при помощи стройного убеждения. Потому
именно священные имена богов и остальные божественные знаки, открывая путь
для восхождения к богам, в состоянии соединять с ними.
13. Точно так же и умилостивления гнева будут понятными, если мы
основательно изучим гнев богов. Так вот, он не является, как полагают
некоторые, древней и устойчивой склонностью, напротив --это отклонение
людьми благодетельной заботы богов, отказываясь от которой, словно
закрываясь в полдень от света, мы тем самым навлекаем на себя тьму и лишаем
себя благосклонности богов 46. Итак, умилостивление может
обратить нас к лучшей участи, вновь вернуть ушедшую от нас божественную
заботу и как следует связать между собой то, чему причастно, и причастное
ему. Итак, подобное его действие отлично от свершения в страсти, так что и
нас освобождает от страстного и беспорядочного отпадения от богов.
А очищение жертвоприношением исцеляет присутствующее на земле зло и
помогает добиться того, чтобы нас не коснулась никакая превратность судьбы и
никакая страсть. Итак, происходит ли подобное очищение при помощи богов или
при помощи демонов, оно обращается к ним, как к помощникам, защитникам от
бед и спасителям, и при их помощи предотвращает всяческий исходящий от
страстей вред. А те, кто отражает порождаемые становлением и природой удары,
во всяком случае, не предупреждают их при помощи страстей. И если кто
полагает, будто отказ
(стр67)
от заступничества приносит некий сам собой возникающий вред, то
повиновение лучшим в очищении жертвоприношением, вновь побуждая их
благосклонность к заботе и отказываясь от ее отсутствия, конечно, было бы
чистым и неколебимым.
14. Далее, так называемые принуждения богов 47 вообще
являются достоянием богов и возникают лишь как будто направленные на богов.
Следовательно, они выступают не как внешние и не как связанные с
принуждением, но подобны благу, оказывающему помощь по необходимости, причем
всегда так и никак иначе. Поэтому подобная необходимость связана с благим
волеизъявлением и свойственна любви и по присущему богам обычаю обладает
тождественностью и неизменностью, и поскольку одинаково и в равной мере
охватывается единым пределом, то и пребывает в его рамках и никогда не
выходит за них. Так вот, по всем этим причинам происходит противоположное
тому, что ты предположил. Непреклонным, бесстрастным и непринуждаемым
свойственно быть божественному, если только те теургические силы, которые мы
показали, являются на самом деле истинными.
15. После этого ты переходишь к другому противопоставлению, а
именно--богов и демонов. Ведь ты говоришь, что боги--это чистые умы,
предлагая это мнение в качестве предположения или излагая его как
предпочитаемое некоторыми и при этом разъясняя, что демоны --душевные
соучастники ума. Так вот, то, что таково мнение большинства философов, не
является для меня тайной. Я думаю, то, что представляется истиной, не должно
укрыться от тебя. Ведь все подобные представления перепутаны и относятся
вместо демонов к душам (ведь именно они являются соучастниками ума), а
вместо богов нисходят к действитель-
(стр.68)
ному, нематериальному уму, который на самом деле боги всецело
превосходят48. Так что же за нужда выделять те особенности,
которые вовсе не свойственны богам и демонам? Итак, то, что касается
разделения (ведь иначе это не относится к делу), пусть будет запомнено таким
образом. То же, в отношении чего ты недоумеваешь при этом разделении, пусть
получит надлежащее рассмотрение, поскольку находится в связи с жреческим
служением.
Ведь ты, сказав, что чистые умы еще более не склоняемы и не смешиваемы
с чувственным, сомневаешься относительно того, стоит ли им молиться. Я же,
со своей стороны, полагаю, что не следует молиться никому другому. Ведь в
этом случае в молитвах в нас явственно пробуждается божественное, разумное и
единое, или, если хочешь называть его так, умопостигаемое в нас.
Пробудившись же, оно немедленно устремляется к подобному и соединяется с
самосовершенством. Если же тебе кажется не внушающим доверия то, что
бестелесное слышит голос, поскольку тем самым оно оказывается нуждающимся в
чувственном восприятии при помощи ушей, чтобы услышать то, что произносится
нами в обращенных к нему молитвах, то, значит, ты по собственной воле
забываешь об изобилии первых причин в знании и об их охвате в себе всего
того, что подвластно им. Ведь они, конечно, вмещают в себя все вместе. Стало
быть, боги восприемлют в себя молитвы вовсе не при посредстве неких сил и не
при помощи органов, но содержат действительности благих слов в самих себе, и
в особенности всех тех из них, которые, случается, возносятся в честь богов
и соединены с ними при помощи священного богослужения. Ведь тогда само
божественное безыскусственно соприкасается с самим собой, а не участвует в
заключенных в молитвах мыслях как иное в ином 49.
(стр.69)
Но мольбы, как ты говоришь, не подходят для того, чтобы обращаться к
чистоте ума. Конечно, это не так; ведь по той самой причине, по которой мы
стоим ниже богов по силе, чистоте и во всех других отношениях, наиболее
подходящее--это прежде всего умолять их. Ибо ощущение собственного
ничтожества, возникающее, когда кто-нибудь сравнивает нас с богами, по самой
природе заставляет нас обращаться к мольбам. Ведь от просьбы мы постепенно
возвышаемся до умоляемого, благодаря тесному общению приобретаем сходство с
ним и вместо несовершенства незаметно получаем божественное совершенство.
Если бы кто-нибудь понял, что жреческие моления ниспосланы людям от
самих богов, что они являются знамениями самих богов и только богам понятны
и что некоторым образом они и сами обладают той же силой, что и боги, то
каким образом он мог бы, по справедливости, предполагать, что эта самая
мольба ощущаема, а не божественна и не умна? И какая же страсть могла бы
естественным образом присоединиться к ней, когда даже идеальный человеческий
нрав не может для нее легко очиститься?
Но подношения, говоришь ты, приносятся им, словно ощущающим и душевным.
Да, если они исполняются только телесными и составными силами или становятся
как бы предлагаемыми для пустого служения орудиями. Но поскольку подносимое
причастно неким бестелесным образам, смыслам и более простым мерам, то его
своеобразие рассматривается только так, и если присутствует близкое или
дальнее родство или сходство, то даже его достаточно для того
соприкосновения, о котором мы сейчас говорим 50. Ведь не
существует ничего, постепенно уподобившегося богам, в чем боги
непосредственно не присутствуют и с чем
(стр.70)
не соприкасаются. Следовательно, возможное для этого соединение
происходит не как с ощущаемыми или душевными, но на основе самих
божественных образов и с самими богами. Таким образом, мы выдвинули
достаточно возражений и против этого разделения.
16. В твоих записях к нему примыкает то разделение, которое
разграничивает богов и демонов на основании причастности телу и
бестелесности, является значительно более общим, чем предшествующее, и столь
отвлекается от разговоров об особенностях их сущности, что оно даже не может
предположить чего-либо ни в отношении их, ни в отношении привнесенных в них
свойств. Ведь исходя из этого невозможно установить даже то, являются ли они
живыми существами или нет и лишены жизни или вовсе не нуждаются в ней. Кроме
того, нелегко заключить и о том, каким образом произносятся сами эти
названия --по обыкновению или в связи с большими различиями. Если по
обыкновению, то неразумно, что к одному и тому же роду принадлежит
бестелесное--линия, время и бог -- и к противоположному--демоны, огонь и
вода51, а если в связи с большими различиями, то разве ты
показываешь богов более высокими, чем их знамения, когда говоришь про
бестелесное? Или когда ты говоришь про тело, то разве нельзя было бы
предположить, что Земля ставится выше, чем демоны? Ведь не определено само
то, имеют ли они тела, или ездят на них верхом, или пользуются ими, или
охватывают их, или всего лишь являются тем же самым, что и тело. Но,
пожалуй, не нужно столь тщательно исследовать это противопоставление. Ведь
ты не предлагаешь его как свое собственное представление, но показываешь это
самое мнение в качестве принадлежащего другим.
(стр.71)
17. Итак, давай перейдем от этого к тому, в чем ты заблуждаешься в
отношении данного мнения. Ведь каким образом, по твоему представлению,
Солнце, Луна и видимые небесные тела будут богами, если боги только
бестелесны? Именно потому, утверждаем мы, что они не объемлются телами, но
объемлют тела божественными жизнями и действительностями; потому что не
обращаются к телу, но владеют телом, обращающимся к божественной причине;
потому что тело не служит препятствием для их разумного и бестелесного
совершенства и не привносит в него вторгающихся промежуточных действий.
Именно потому оно и не нуждается в особой заботе, но по самой природе и
некоторым образом самодвижно сопутствует им, не испытывая нужды в
направляющем руководстве, а само собой возвышаясь одинаковым образом с
восхождением к единству богов 52.
Обратим внимание и на то, что небесное тело более всего родственно
бестелесной сущности богов. Ведь в то время как она едина --оно простое, она
неделима --оно нераздельно, она невозмутима --оно точно так же не подвержено
изменениям. И если кто-то полагает действия богов единообразными, то и оно
имеет единое круговое движение. Оно подражает их тождественности вечным
движением, которое основано на одном и том же, одинаково и совершается в
одном и том же направлении, в одном соотношении и в едином порядке, а
божественной жизни -- свойственной эфирным телам жизнью53. Именно
потому тело небесных светил не составлено, как составляется наше тело, из
противоположного и различного и душа не сливается с телом в единое,
составленное из двух, живое существо, наоборот -- небесные жизни богов
являются повсюду одинаковыми, во всем объединенными, однородными и не-
(стр.72)
составными. Ведь поскольку лучшее в них вечно одинаково возвышается,
худшее подчиняется власти первого и никогда не низводит его до себя, а целое
движется к единому общему порядку и единому сообществу, и все некоторым
образом постоянно является бестелесным и богами, то божественный образ
властвует и всегда вкладывает в них одну и ту же, повсюду целую, единую
сущность.
18. Итак, все видимые небесные тела являются богами и некоторым образом
бестелесны. Следующий твой вопрос связан с недоумением, почему одни из них
благодетельные, а другие --злонамеренные. Так вот, это самое мнение
почерпнуто у составителей гороскопов, но совершенно отклоняется от существа
дела. Ведь все они являются благими, точно так же, как и причинами блага,
поскольку в равной мере созерцают некое единое благо и совершают свое
круговращение в соответствии только с красотой и благом. Впрочем,
подчиненные им тела и сами обладают неизъяснимыми силами, частью устойчиво
покоящимися в этих самых божественных телах, а частью переходящими от них на
природу космоса и на сам космос, упорядоченно пронизывающими все становление
и беспрепятственно достигающими отдельного.
Итак, что касается сил, пребывающих на небесах в божественных телах, то
никто не мог бы оспорить, что все они одинаковы. Стало быть, давай в
заключение расскажем о силах, посылаемых сюда и смешивающихся со
становлением. Так вот, они равным образом направлены на спасение всего и в
равной мере связуют все становление. Они бесстрастны и невозмутимы, хотя и
снизошли к изменчивому и претерпевающему. Однако поскольку становление
является многообразным и составилось из различающегося, из-за собственной
противоречивости и различности оно
(стр.73)
восприемлет их единство и неразличимость противоречиво и раздельно,
страстно вмещает бесстрастное и вообще по природе причастно этим силам в
соответствии не с их возможностью, а с собственной природой 54.
Итак, как возникающее участвует в сущем так, как это свойственно
рождающемуся, и тело в бестелесном--сообразно с телесным обликом, так и
становящееся природное и материальное обычно причастно нематериальным,
стоящим превыше природы и становления эфирным телам беспорядочно и хаотично.
Стало быть, неразумны те, кто приписывает умопостигаемым образам цвет, форму
и осязательность на том основании, что таковым является причастное им, а
также те, кто относит испорченность на счет небесных тел, коль скоро
причастное им иногда произрастает дурным. Ведь подобное отношение, если бы
участвующее неким образом не различалось, прежде всего не было бы
причастностью. Если же оно восприемлет то, в чем оно участвует, словно в
ином и отличном, то это самое дурное и беспорядочное, конечно, как бы иное и
относится к земному.
Итак, причиной всяческой инаковости во вторичном оказываются
сопричастность, а также смешение материального с нематериальными истечениями
55; да и то, что по-разному дается, само здешнее восприемлет
по-разному. Так, например, истечение Крона является основополагающим, а
Ареса--приводящим в движение. Однако материальная, претерпевающая,
участвующая в становлении восприемница одно истечение приемлет как
замерзание и холодность, а другое--как чрезмерное горение56.
Разве пагубное и несоразмерное не случилось из-за инакового, материального и
страдательного, изменения восприемлющего? Далее, слабость материального и
земного местоположения, не вмещая несмешанной силы и наичистейшей
(стр.74)
жизни эфирного, переносит свое собственное претерпевание на первые
причины. Точно так же человек, больной телом и неспособный выносить
животворящее тепло Солнца, из-за собственных страданий осмеливается
неправильно утверждать, будто Солнце вовсе не полезно для здоровья или
жизни.
В гармонии и слиянии всего могло бы случиться и такое, что одно и то же
для всего вместе было бы спасительным благодаря совершенству внутреннего и
объемлющего, а для отдельного--пагубным из-за частной несоразмерности. Так
вот, точно так же и в движении всего круговращения в их совокупности
сохраняют космос в целом, но какая-то из частей нередко утесняется иной
частью, что мы воочию и видим происходящим во время пляски 57.
Стало быть, претерпевание гибели и изменения оказывается свойственным
отдельному, и не следует приписывать его всеобщим и первым причинам ни в
качестве наличествующего в них, ни в качестве снизошедшего от них к
здешнему. Тем самым доказано, что ни небесные боги, ни их дары не
злонамеренны.
19. Ну что же, давай ответим и относительно того, что связывает с
бестелесными богами тех, которые обладают телом на небесах 58.
Так вот, на основании ранее сказанного совершенно ясно и это. Ведь если они
вступили в небесные сферы как бестелесные, умопостигаемые и объединенные, то
имеют свои начала в умопостигаемом и, мысля свои собственные божественные
образы, управляют всеми небесами в соответствии с единой беспредельной
действительностью. И если они, присутствуя на небе обособленно, направляют
вечные круговращения при помощи только своих собственных желаний, то сами не
смешаны с ощущаемым и пребывают вместе с умопостигаемыми богами.
(стр.75)
Конкретнее настоящий ответ включает в себя примерно вот что. Так, я
говорю, что на основании умопостигаемых божественных образцов и вокруг них
рождаются видимые изображения богов и, возникнув, всецело размещаются среди
них и обладают восходящим к этим образцам и на их основе установленным
подобием. С другой стороны, те же самые образцы сотворили иное устройство, и
здешнее является связанным с тем как одно объединение, и имеющиеся умные
божественные образы предшествуют видимым телам богов отдельно от них. А их
несмешанные наднебесные умопостигаемые образцы в соответствии со своим
вечным превосходством пребывают сами по себе в единстве все вместе.
Итак, их общая нерасторжимая связь существует в соответствии как с
умными действиями, так и с общей причастностью образам, поскольку ничто не
разделяет их и нет ничего между ними. Впрочем, и сама нематериальная и
бестелесная сущность, не разделяющаяся ни на основе местоположения, ни на
основе подчиненных ей предметов и не разграниченная очертаниями отдельных
частей, непосредственно сходится и срастается в тождество, а кроме того, и
исхождение от единого, восхождение всего к единому и всяческая власть
единого образуют общность космических богов с предшествующими им
умопостигаемыми.
Далее, и разумное обращение второго к первому, и дарование от первых
богов вторым тождественной сущности и силы связуют их нераздельный
совместный путь к единому. Что же касается сущностно разнящегося, каковы
душа и тело, и не принадлежащего к одному виду, например, материальных
образов или каким бы то ни было иным способом обособленных, то в нем
сродственное
(стр.76)
единение оказывается привнесенным от высшего и отвергаемым в
определенные периоды времени. Насколько мы могли бы подняться ввысь, к
тождественности первого по образу и сущности, и возвести самих себя от
частей к целому, настолько больше мы нашли бы вечно существующего единения и
созерцали бы его первенствующим, властвующим и содержащим вокруг себя и в
себе инаковость и множество.
Поскольку на самом деле строй всех богов заключается в единстве и
поскольку первые и вторые их роды, как и те, что по природе возникают вокруг
них во множестве, все вместе составляют единое целое, то единое в них -- это
все: и начало, и середина, и конец сосуществуют на основании самого единого.
Таким образом, во всех этих отношениях не стоит искать то, откуда во всем
появилось единое. Ведь единое предстает в них тем самым, чем является в них
бытие. Второе на равных основаниях пребывает в единстве первого, а первое
предоставляет свое единение второму, и все имеет общность как нерасторжимое
слияние друг в друге.
Именно по этой причине совершенно бестелесные боги и образуют единство
с чувственно воспринимаемыми богами, обладающими телами. Ведь и видимые боги
пребывают вне тел и потому находятся в умопостигаемом, и умопостигаемые
благодаря своему беспредельному единению объемлют в себе видимых, и те и
другие вместе пребывают в общем единстве и единой действительности. Точно
так же это относится и к причине богов и упорядоченности, потому что
божественный порядок сверху донизу пронизывает то же самое единство
всего59. Если даже такое положение стоило бы оспаривать,
возражение, что на самом деле это не так, было бы удивительно.
(стр.76)
20. И пусть это будет сказано относительно соприкосновения врожденных,
чувственно воспринимаемых богов с умопостигаемыми. Затем ты вновь повторяешь
те же самые вопросы, для разрешения которых достаточно сказанного только что
в ответ на то, о чем ты спросил ранее. Но поскольку нужно, как говорят,
часто высказывать и исследовать прекрасное, то и мы не пренебрежем этими
вопросами под тем предлогом, будто уже получили достаточный ответ, но,
многократно испытывая его в словах, пожалуй, приобретем благодаря всему
этому некое совершенное и великое благо в познании. Ведь, в самом деле, ты
недоумеваешь, что для демонов служит отличительным признаком по сравнению с
видимыми и невидимыми богами, причем видимые боги объединяются у тебя с
невидимыми. Так вот, я показываю их различие, исходя из этой самой первой
предпосылки. Ведь одни объединяются с умопостигаемыми богами и обладают
самой своей идеей в соотнесенности с ними, а другие по сущности значительно
отличаются от них и всего лишь уподобляются им при посредстве
сходства--именно этим демоны отличны от видимых богов. С невидимыми же
богами они разнятся на основании несоответствия свойств самой невидимости.
Ведь демоны невидимы и никак не охватываются ощущением, а те -- превыше
познания рассудка и материального мышления 60 и потому
непознаваемы и невидимы для них, и, стало быть, слово "невидимость" имеет в
применении к ним совершенно иной смысл по сравнению с тем, который относится
к демонам. Так что же, последние, будучи невидимыми, стоят выше видимых
богов лишь постольку, поскольку невидимы? Конечно, нет. Ведь божественное,
где бы оно ни находилось и какой бы удел не имело, обладает одной и той же
силой и властью надо всем,
(стр.78)
подчиненным ему. Следовательно, даже если оно видимо, то все равно
повелевает невидимыми демонами, и даже если находится на Земле, все равно
царствует над воздушными демонами. Ведь не восприемлющее их место и не часть
космоса создают некое приобщение к власти богов. Вся их неделимая и
неизменная сущность пребывает одной и той же повсюду, и ей одинаково
поклоняется все низшее в природном порядке.
Исходя из той же самой предпосылки, мы обнаруживаем и другое их
различие. Ведь видимые и невидимые боги охватывают в себе все управление
сущим на всем небе и во всем космосе в согласии со всеми невидимыми силами
во всем. Те же, кто обладает демоническим господством, имея доступ к
некоторым отдельным частям космоса, их и обустраивают, а сами имеют делимый
вид сущности и силы. Кроме того, они каким-то образом родственны
управляемому ими и неотделимы от него. Боги же, даже если и входят в тела,
тем не менее совершенно отдельны от них. Таким образом, забота о телах не
приводит ни к какому умалению того, чему служит тело; последнее сдерживается
лучшим, обращается к нему и не составляет для него никакого препятствия. Но
демонам соприкосновение со становящейся природой и связанная с ней
необходимая делимость предоставляют худшую участь. Вообще же божественное --
предводительствующее и предстоящее устройству сущего, а
демоническое--служебное, воспринимающее все то, что могли бы приказать боги,
и ревностно использующее свободу действия для исполнения того, о чем боги
мыслят, чего желают и что предписывают. Стало быть, боги отстранены от
пребывающих в нас, сдерживаемые, становятся более мощными. Приведенные же в
действие на короткое время и в малой степени, они в должной мере насыщаются
и удовлетворяются и тем самым разрешаются при посредстве убеждения, а не
прекращаются насильно. Именно поэтому, видя в трагедиях и комедиях страсти
других, мы узнаем свои собственные страсти, и умеряем их, и очищаемся от
них. И в храмах, созерцая и выслушивая безобразное, мы освобождаемся от
происходящего из-за него действительного вреда 42.
Стало быть, подобные действия производятся в угоду нашей душе, ради
умерения зарождающихся в ней из-за становления зол и для ее освобождения и
избавления от оков. Именно потому Гераклит, по справедливости, назвал их
лекарствами, поскольку они исцеляют зло и ограждают души от случайностей
становления 43.
(стр.65)
12. Но говорят, что заклинания обращены к богам так, словно те
подвержены страстям, и потому не только демоны таковы, но и боги. На самом
деле все обстоит не так, как ты полагаешь. Ибо озарение при заклинаниях
самоочевидно и самосовершенно, совсем не связано ни с каким привлечением,
проявляется через божественную действительность и завершенность и настолько
превосходит самопроизвольное движение, насколько божественное стремление к
благу превосходит производящую выбор жизнь. Итак, благодаря этому стремлению
боги без зависти сияют светом, будучи милостивыми и благосклонными к
теургам, призывая к себе их души, управляя их единением с собой и приучая
их, пусть даже пребывающих в телах, отделяться от тел и приближаться к
своему вечному умопостигаемому началу.
На основании подобных действий ясно, что то, о чем мы сейчас говорим,
является для души спасительным. Ведь в созерцании блаженных зрелищ душа
меняется к иной жизни, приходит к иной действительности и полагает, что уже
не является человеком, причем полагает правильно. Помимо этого, она
зачастую, отбросив собственную жизнь, получает взамен наиблаженнейшую
действительность богов. Так вот, если восхождение в заклинаниях
предоставляет жрецам очищение от страстей, отстранение от становления и
единение с божественным началом, то какая же, в самом деле, страсть к нему
прикоснется? Ведь подобное заклинание отнюдь не низводит бесстрастных и
чистых к страстному и нечистому; напротив, оно делает нас, из-за становления
оказавшихся подверженными страстям, чистыми и невозмутимыми.
Но призывы не связывают жрецов с богами посредством страсти. Они
помогают образованию нерасторжимого соприкосновения при помощи божественной
дружбы 44, связующей все.
(стр.66)
При этом они не связаны со склонением ума богов к людям, о чем, по
твоему мнению, свидетельствует само употребляемое для их обозначения слово
45, но в соответствии с тем, чему учит сама истина, делают
человеческий дух способным к восприятию богов, возводят его к богам и
приводят его в соприкосновение с ними при помощи стройного убеждения. Потому
именно священные имена богов и остальные божественные знаки, открывая путь
для восхождения к богам, в состоянии соединять с ними.
13. Точно так же и умилостивления гнева будут понятными, если мы
основательно изучим гнев богов. Так вот, он не является, как полагают
некоторые, древней и устойчивой склонностью, напротив --это отклонение
людьми благодетельной заботы богов, отказываясь от которой, словно
закрываясь в полдень от света, мы тем самым навлекаем на себя тьму и лишаем
себя благосклонности богов 46. Итак, умилостивление может
обратить нас к лучшей участи, вновь вернуть ушедшую от нас божественную
заботу и как следует связать между собой то, чему причастно, и причастное
ему. Итак, подобное его действие отлично от свершения в страсти, так что и
нас освобождает от страстного и беспорядочного отпадения от богов.
А очищение жертвоприношением исцеляет присутствующее на земле зло и
помогает добиться того, чтобы нас не коснулась никакая превратность судьбы и
никакая страсть. Итак, происходит ли подобное очищение при помощи богов или
при помощи демонов, оно обращается к ним, как к помощникам, защитникам от
бед и спасителям, и при их помощи предотвращает всяческий исходящий от
страстей вред. А те, кто отражает порождаемые становлением и природой удары,
во всяком случае, не предупреждают их при помощи страстей. И если кто
полагает, будто отказ
(стр67)
от заступничества приносит некий сам собой возникающий вред, то
повиновение лучшим в очищении жертвоприношением, вновь побуждая их
благосклонность к заботе и отказываясь от ее отсутствия, конечно, было бы
чистым и неколебимым.
14. Далее, так называемые принуждения богов 47 вообще
являются достоянием богов и возникают лишь как будто направленные на богов.
Следовательно, они выступают не как внешние и не как связанные с
принуждением, но подобны благу, оказывающему помощь по необходимости, причем
всегда так и никак иначе. Поэтому подобная необходимость связана с благим
волеизъявлением и свойственна любви и по присущему богам обычаю обладает
тождественностью и неизменностью, и поскольку одинаково и в равной мере
охватывается единым пределом, то и пребывает в его рамках и никогда не
выходит за них. Так вот, по всем этим причинам происходит противоположное
тому, что ты предположил. Непреклонным, бесстрастным и непринуждаемым
свойственно быть божественному, если только те теургические силы, которые мы
показали, являются на самом деле истинными.
15. После этого ты переходишь к другому противопоставлению, а
именно--богов и демонов. Ведь ты говоришь, что боги--это чистые умы,
предлагая это мнение в качестве предположения или излагая его как
предпочитаемое некоторыми и при этом разъясняя, что демоны --душевные
соучастники ума. Так вот, то, что таково мнение большинства философов, не
является для меня тайной. Я думаю, то, что представляется истиной, не должно
укрыться от тебя. Ведь все подобные представления перепутаны и относятся
вместо демонов к душам (ведь именно они являются соучастниками ума), а
вместо богов нисходят к действитель-
(стр.68)
ному, нематериальному уму, который на самом деле боги всецело
превосходят48. Так что же за нужда выделять те особенности,
которые вовсе не свойственны богам и демонам? Итак, то, что касается
разделения (ведь иначе это не относится к делу), пусть будет запомнено таким
образом. То же, в отношении чего ты недоумеваешь при этом разделении, пусть
получит надлежащее рассмотрение, поскольку находится в связи с жреческим
служением.
Ведь ты, сказав, что чистые умы еще более не склоняемы и не смешиваемы
с чувственным, сомневаешься относительно того, стоит ли им молиться. Я же,
со своей стороны, полагаю, что не следует молиться никому другому. Ведь в
этом случае в молитвах в нас явственно пробуждается божественное, разумное и
единое, или, если хочешь называть его так, умопостигаемое в нас.
Пробудившись же, оно немедленно устремляется к подобному и соединяется с
самосовершенством. Если же тебе кажется не внушающим доверия то, что
бестелесное слышит голос, поскольку тем самым оно оказывается нуждающимся в
чувственном восприятии при помощи ушей, чтобы услышать то, что произносится
нами в обращенных к нему молитвах, то, значит, ты по собственной воле
забываешь об изобилии первых причин в знании и об их охвате в себе всего
того, что подвластно им. Ведь они, конечно, вмещают в себя все вместе. Стало
быть, боги восприемлют в себя молитвы вовсе не при посредстве неких сил и не
при помощи органов, но содержат действительности благих слов в самих себе, и
в особенности всех тех из них, которые, случается, возносятся в честь богов
и соединены с ними при помощи священного богослужения. Ведь тогда само
божественное безыскусственно соприкасается с самим собой, а не участвует в
заключенных в молитвах мыслях как иное в ином 49.
(стр.69)
Но мольбы, как ты говоришь, не подходят для того, чтобы обращаться к
чистоте ума. Конечно, это не так; ведь по той самой причине, по которой мы
стоим ниже богов по силе, чистоте и во всех других отношениях, наиболее
подходящее--это прежде всего умолять их. Ибо ощущение собственного
ничтожества, возникающее, когда кто-нибудь сравнивает нас с богами, по самой
природе заставляет нас обращаться к мольбам. Ведь от просьбы мы постепенно
возвышаемся до умоляемого, благодаря тесному общению приобретаем сходство с
ним и вместо несовершенства незаметно получаем божественное совершенство.
Если бы кто-нибудь понял, что жреческие моления ниспосланы людям от
самих богов, что они являются знамениями самих богов и только богам понятны
и что некоторым образом они и сами обладают той же силой, что и боги, то
каким образом он мог бы, по справедливости, предполагать, что эта самая
мольба ощущаема, а не божественна и не умна? И какая же страсть могла бы
естественным образом присоединиться к ней, когда даже идеальный человеческий
нрав не может для нее легко очиститься?
Но подношения, говоришь ты, приносятся им, словно ощущающим и душевным.
Да, если они исполняются только телесными и составными силами или становятся
как бы предлагаемыми для пустого служения орудиями. Но поскольку подносимое
причастно неким бестелесным образам, смыслам и более простым мерам, то его
своеобразие рассматривается только так, и если присутствует близкое или
дальнее родство или сходство, то даже его достаточно для того
соприкосновения, о котором мы сейчас говорим 50. Ведь не
существует ничего, постепенно уподобившегося богам, в чем боги
непосредственно не присутствуют и с чем
(стр.70)
не соприкасаются. Следовательно, возможное для этого соединение
происходит не как с ощущаемыми или душевными, но на основе самих
божественных образов и с самими богами. Таким образом, мы выдвинули
достаточно возражений и против этого разделения.
16. В твоих записях к нему примыкает то разделение, которое
разграничивает богов и демонов на основании причастности телу и
бестелесности, является значительно более общим, чем предшествующее, и столь
отвлекается от разговоров об особенностях их сущности, что оно даже не может
предположить чего-либо ни в отношении их, ни в отношении привнесенных в них
свойств. Ведь исходя из этого невозможно установить даже то, являются ли они
живыми существами или нет и лишены жизни или вовсе не нуждаются в ней. Кроме
того, нелегко заключить и о том, каким образом произносятся сами эти
названия --по обыкновению или в связи с большими различиями. Если по
обыкновению, то неразумно, что к одному и тому же роду принадлежит
бестелесное--линия, время и бог -- и к противоположному--демоны, огонь и
вода51, а если в связи с большими различиями, то разве ты
показываешь богов более высокими, чем их знамения, когда говоришь про
бестелесное? Или когда ты говоришь про тело, то разве нельзя было бы
предположить, что Земля ставится выше, чем демоны? Ведь не определено само
то, имеют ли они тела, или ездят на них верхом, или пользуются ими, или
охватывают их, или всего лишь являются тем же самым, что и тело. Но,
пожалуй, не нужно столь тщательно исследовать это противопоставление. Ведь
ты не предлагаешь его как свое собственное представление, но показываешь это
самое мнение в качестве принадлежащего другим.
(стр.71)
17. Итак, давай перейдем от этого к тому, в чем ты заблуждаешься в
отношении данного мнения. Ведь каким образом, по твоему представлению,
Солнце, Луна и видимые небесные тела будут богами, если боги только
бестелесны? Именно потому, утверждаем мы, что они не объемлются телами, но
объемлют тела божественными жизнями и действительностями; потому что не
обращаются к телу, но владеют телом, обращающимся к божественной причине;
потому что тело не служит препятствием для их разумного и бестелесного
совершенства и не привносит в него вторгающихся промежуточных действий.
Именно потому оно и не нуждается в особой заботе, но по самой природе и
некоторым образом самодвижно сопутствует им, не испытывая нужды в
направляющем руководстве, а само собой возвышаясь одинаковым образом с
восхождением к единству богов 52.
Обратим внимание и на то, что небесное тело более всего родственно
бестелесной сущности богов. Ведь в то время как она едина --оно простое, она
неделима --оно нераздельно, она невозмутима --оно точно так же не подвержено
изменениям. И если кто-то полагает действия богов единообразными, то и оно
имеет единое круговое движение. Оно подражает их тождественности вечным
движением, которое основано на одном и том же, одинаково и совершается в
одном и том же направлении, в одном соотношении и в едином порядке, а
божественной жизни -- свойственной эфирным телам жизнью53. Именно
потому тело небесных светил не составлено, как составляется наше тело, из
противоположного и различного и душа не сливается с телом в единое,
составленное из двух, живое существо, наоборот -- небесные жизни богов
являются повсюду одинаковыми, во всем объединенными, однородными и не-
(стр.72)
составными. Ведь поскольку лучшее в них вечно одинаково возвышается,
худшее подчиняется власти первого и никогда не низводит его до себя, а целое
движется к единому общему порядку и единому сообществу, и все некоторым
образом постоянно является бестелесным и богами, то божественный образ
властвует и всегда вкладывает в них одну и ту же, повсюду целую, единую
сущность.
18. Итак, все видимые небесные тела являются богами и некоторым образом
бестелесны. Следующий твой вопрос связан с недоумением, почему одни из них
благодетельные, а другие --злонамеренные. Так вот, это самое мнение
почерпнуто у составителей гороскопов, но совершенно отклоняется от существа
дела. Ведь все они являются благими, точно так же, как и причинами блага,
поскольку в равной мере созерцают некое единое благо и совершают свое
круговращение в соответствии только с красотой и благом. Впрочем,
подчиненные им тела и сами обладают неизъяснимыми силами, частью устойчиво
покоящимися в этих самых божественных телах, а частью переходящими от них на
природу космоса и на сам космос, упорядоченно пронизывающими все становление
и беспрепятственно достигающими отдельного.
Итак, что касается сил, пребывающих на небесах в божественных телах, то
никто не мог бы оспорить, что все они одинаковы. Стало быть, давай в
заключение расскажем о силах, посылаемых сюда и смешивающихся со
становлением. Так вот, они равным образом направлены на спасение всего и в
равной мере связуют все становление. Они бесстрастны и невозмутимы, хотя и
снизошли к изменчивому и претерпевающему. Однако поскольку становление
является многообразным и составилось из различающегося, из-за собственной
противоречивости и различности оно
(стр.73)
восприемлет их единство и неразличимость противоречиво и раздельно,
страстно вмещает бесстрастное и вообще по природе причастно этим силам в
соответствии не с их возможностью, а с собственной природой 54.
Итак, как возникающее участвует в сущем так, как это свойственно
рождающемуся, и тело в бестелесном--сообразно с телесным обликом, так и
становящееся природное и материальное обычно причастно нематериальным,
стоящим превыше природы и становления эфирным телам беспорядочно и хаотично.
Стало быть, неразумны те, кто приписывает умопостигаемым образам цвет, форму
и осязательность на том основании, что таковым является причастное им, а
также те, кто относит испорченность на счет небесных тел, коль скоро
причастное им иногда произрастает дурным. Ведь подобное отношение, если бы
участвующее неким образом не различалось, прежде всего не было бы
причастностью. Если же оно восприемлет то, в чем оно участвует, словно в
ином и отличном, то это самое дурное и беспорядочное, конечно, как бы иное и
относится к земному.
Итак, причиной всяческой инаковости во вторичном оказываются
сопричастность, а также смешение материального с нематериальными истечениями
55; да и то, что по-разному дается, само здешнее восприемлет
по-разному. Так, например, истечение Крона является основополагающим, а
Ареса--приводящим в движение. Однако материальная, претерпевающая,
участвующая в становлении восприемница одно истечение приемлет как
замерзание и холодность, а другое--как чрезмерное горение56.
Разве пагубное и несоразмерное не случилось из-за инакового, материального и
страдательного, изменения восприемлющего? Далее, слабость материального и
земного местоположения, не вмещая несмешанной силы и наичистейшей
(стр.74)
жизни эфирного, переносит свое собственное претерпевание на первые
причины. Точно так же человек, больной телом и неспособный выносить
животворящее тепло Солнца, из-за собственных страданий осмеливается
неправильно утверждать, будто Солнце вовсе не полезно для здоровья или
жизни.
В гармонии и слиянии всего могло бы случиться и такое, что одно и то же
для всего вместе было бы спасительным благодаря совершенству внутреннего и
объемлющего, а для отдельного--пагубным из-за частной несоразмерности. Так
вот, точно так же и в движении всего круговращения в их совокупности
сохраняют космос в целом, но какая-то из частей нередко утесняется иной
частью, что мы воочию и видим происходящим во время пляски 57.
Стало быть, претерпевание гибели и изменения оказывается свойственным
отдельному, и не следует приписывать его всеобщим и первым причинам ни в
качестве наличествующего в них, ни в качестве снизошедшего от них к
здешнему. Тем самым доказано, что ни небесные боги, ни их дары не
злонамеренны.
19. Ну что же, давай ответим и относительно того, что связывает с
бестелесными богами тех, которые обладают телом на небесах 58.
Так вот, на основании ранее сказанного совершенно ясно и это. Ведь если они
вступили в небесные сферы как бестелесные, умопостигаемые и объединенные, то
имеют свои начала в умопостигаемом и, мысля свои собственные божественные
образы, управляют всеми небесами в соответствии с единой беспредельной
действительностью. И если они, присутствуя на небе обособленно, направляют
вечные круговращения при помощи только своих собственных желаний, то сами не
смешаны с ощущаемым и пребывают вместе с умопостигаемыми богами.
(стр.75)
Конкретнее настоящий ответ включает в себя примерно вот что. Так, я
говорю, что на основании умопостигаемых божественных образцов и вокруг них
рождаются видимые изображения богов и, возникнув, всецело размещаются среди
них и обладают восходящим к этим образцам и на их основе установленным
подобием. С другой стороны, те же самые образцы сотворили иное устройство, и
здешнее является связанным с тем как одно объединение, и имеющиеся умные
божественные образы предшествуют видимым телам богов отдельно от них. А их
несмешанные наднебесные умопостигаемые образцы в соответствии со своим
вечным превосходством пребывают сами по себе в единстве все вместе.
Итак, их общая нерасторжимая связь существует в соответствии как с
умными действиями, так и с общей причастностью образам, поскольку ничто не
разделяет их и нет ничего между ними. Впрочем, и сама нематериальная и
бестелесная сущность, не разделяющаяся ни на основе местоположения, ни на
основе подчиненных ей предметов и не разграниченная очертаниями отдельных
частей, непосредственно сходится и срастается в тождество, а кроме того, и
исхождение от единого, восхождение всего к единому и всяческая власть
единого образуют общность космических богов с предшествующими им
умопостигаемыми.
Далее, и разумное обращение второго к первому, и дарование от первых
богов вторым тождественной сущности и силы связуют их нераздельный
совместный путь к единому. Что же касается сущностно разнящегося, каковы
душа и тело, и не принадлежащего к одному виду, например, материальных
образов или каким бы то ни было иным способом обособленных, то в нем
сродственное
(стр.76)
единение оказывается привнесенным от высшего и отвергаемым в
определенные периоды времени. Насколько мы могли бы подняться ввысь, к
тождественности первого по образу и сущности, и возвести самих себя от
частей к целому, настолько больше мы нашли бы вечно существующего единения и
созерцали бы его первенствующим, властвующим и содержащим вокруг себя и в
себе инаковость и множество.
Поскольку на самом деле строй всех богов заключается в единстве и
поскольку первые и вторые их роды, как и те, что по природе возникают вокруг
них во множестве, все вместе составляют единое целое, то единое в них -- это
все: и начало, и середина, и конец сосуществуют на основании самого единого.
Таким образом, во всех этих отношениях не стоит искать то, откуда во всем
появилось единое. Ведь единое предстает в них тем самым, чем является в них
бытие. Второе на равных основаниях пребывает в единстве первого, а первое
предоставляет свое единение второму, и все имеет общность как нерасторжимое
слияние друг в друге.
Именно по этой причине совершенно бестелесные боги и образуют единство
с чувственно воспринимаемыми богами, обладающими телами. Ведь и видимые боги
пребывают вне тел и потому находятся в умопостигаемом, и умопостигаемые
благодаря своему беспредельному единению объемлют в себе видимых, и те и
другие вместе пребывают в общем единстве и единой действительности. Точно
так же это относится и к причине богов и упорядоченности, потому что
божественный порядок сверху донизу пронизывает то же самое единство
всего59. Если даже такое положение стоило бы оспаривать,
возражение, что на самом деле это не так, было бы удивительно.
(стр.76)
20. И пусть это будет сказано относительно соприкосновения врожденных,
чувственно воспринимаемых богов с умопостигаемыми. Затем ты вновь повторяешь
те же самые вопросы, для разрешения которых достаточно сказанного только что
в ответ на то, о чем ты спросил ранее. Но поскольку нужно, как говорят,
часто высказывать и исследовать прекрасное, то и мы не пренебрежем этими
вопросами под тем предлогом, будто уже получили достаточный ответ, но,
многократно испытывая его в словах, пожалуй, приобретем благодаря всему
этому некое совершенное и великое благо в познании. Ведь, в самом деле, ты
недоумеваешь, что для демонов служит отличительным признаком по сравнению с
видимыми и невидимыми богами, причем видимые боги объединяются у тебя с
невидимыми. Так вот, я показываю их различие, исходя из этой самой первой
предпосылки. Ведь одни объединяются с умопостигаемыми богами и обладают
самой своей идеей в соотнесенности с ними, а другие по сущности значительно
отличаются от них и всего лишь уподобляются им при посредстве
сходства--именно этим демоны отличны от видимых богов. С невидимыми же
богами они разнятся на основании несоответствия свойств самой невидимости.
Ведь демоны невидимы и никак не охватываются ощущением, а те -- превыше
познания рассудка и материального мышления 60 и потому
непознаваемы и невидимы для них, и, стало быть, слово "невидимость" имеет в
применении к ним совершенно иной смысл по сравнению с тем, который относится
к демонам. Так что же, последние, будучи невидимыми, стоят выше видимых
богов лишь постольку, поскольку невидимы? Конечно, нет. Ведь божественное,
где бы оно ни находилось и какой бы удел не имело, обладает одной и той же
силой и властью надо всем,
(стр.78)
подчиненным ему. Следовательно, даже если оно видимо, то все равно
повелевает невидимыми демонами, и даже если находится на Земле, все равно
царствует над воздушными демонами. Ведь не восприемлющее их место и не часть
космоса создают некое приобщение к власти богов. Вся их неделимая и
неизменная сущность пребывает одной и той же повсюду, и ей одинаково
поклоняется все низшее в природном порядке.
Исходя из той же самой предпосылки, мы обнаруживаем и другое их
различие. Ведь видимые и невидимые боги охватывают в себе все управление
сущим на всем небе и во всем космосе в согласии со всеми невидимыми силами
во всем. Те же, кто обладает демоническим господством, имея доступ к
некоторым отдельным частям космоса, их и обустраивают, а сами имеют делимый
вид сущности и силы. Кроме того, они каким-то образом родственны
управляемому ими и неотделимы от него. Боги же, даже если и входят в тела,
тем не менее совершенно отдельны от них. Таким образом, забота о телах не
приводит ни к какому умалению того, чему служит тело; последнее сдерживается
лучшим, обращается к нему и не составляет для него никакого препятствия. Но
демонам соприкосновение со становящейся природой и связанная с ней
необходимая делимость предоставляют худшую участь. Вообще же божественное --
предводительствующее и предстоящее устройству сущего, а
демоническое--служебное, воспринимающее все то, что могли бы приказать боги,
и ревностно использующее свободу действия для исполнения того, о чем боги
мыслят, чего желают и что предписывают. Стало быть, боги отстранены от