– Наводил, – с досадой ответил Стежнев.
– Кроме того, я навесил на него маячок, и мой оператор может отследить его перемещения в радиусе как минимум трехсот километров.
– Попробовал бы ты еще и этого не сделать! – Генерал уселся в кресло у камина и принялся набивать трубку. – Не ожидал я от тебя такого, честно скажу. А на Жанну что нашло?
– Может, реципиент применил открывшиеся способности? Надежнейшая ведь сотрудница.
– Была. – Стежнев достал зажигалку и прикурил, укутав лицо дымом. – После окончания служебного расследования она с треском вылетит из системы.
– Можно было бы и замять, – пожал плечами Вадим.
– Ты это брось. Сам прошел по краю.
– Только не надо меня пугать. Тем более вылетом из системы. Еще неизвестно, кто от этого больше потеряет, я или система.
– Зажрался. – В глазах генерала мелькнул добродушный огонек. – Ладно, может, отмажем твою Жанну, если разберемся как следует. Все было бы проще, если бы она не стерла видеозаписи. Интересно, чем она руководствовалась? Я все больше склоняюсь к мысли, что реципиент, как мы и предполагали, обрел некоторые способности, выходящие за рамки привычного. Может, он ее загипнотизировал через камеру?
– Без записей сказать невозможно. Но, глядя на поведение Нины, я готов с вами согласиться. Мне кажется, что обычными средствами уговорить девушку на подобную аферу совершенно немыслимо.
– Вот именно. – Стежнев снова выпустил несколько густых клубов дыма. – В рапорте водителя-»таксиста», которого ты успел задействовать, фигурирует невероятная быстрота реакции реципиента. Похоже, мы нажили себе на задницу геморрой размером с арбуз. Теперь у нас в наличии универсальный солдат, цели и задачи которого нам неизвестны и непонятны. Твои действия?
– Самым разумным считаю захват. Но не на улице, где он может выкинуть черт знает что, а там, куда он направляется.
– Что это, кстати, за место?
– Непонятно. Сейчас он движется в северо-восточном направлении.
– Миновал три вокзала, – сообщил оператор в приоткрытую дверь. – Движется по направлению к Щелковскому шоссе.
– Где он живет? – Генерал поднял брови, продолжая попыхивать трубкой.
– В районе «Молодежной». Причем знакомых у него в Москве нет. Я проверял.
– Вот черт… – Стежнев вынул изо рта трубку и задумчиво потер пальцами переносицу. – Я не могу работать при полном отсутствии информации. Надо советоваться с научным отделом, а то, не зная броду, снова нарвемся.
– Пожалуй, – кивнул Вадим и снова поморщился от боли в затылке. – Я тоже был бы не против понять, с чем мы все-таки столкнулись.
В туалете придорожного кафе никого не было, поэтому бритоголовый придержал здоровяка за рукав и шепнул ему на ухо:
– Дэн, может, лучше свалить?
– Я в это окно не пролезу. – Здоровяк с сомнением глянул на приоткрытую раму с рифленым стеклом. – К тому же знаешь, Бобби, я подумал, что не хило было бы научиться таким штуковинам. Мы бы тогда с тобой вдвоем могли взять под крыло всю Сорок третью улицу. Прикинь, мы зашугаем ниггеров одними фокусами, даже стрелять не придется. Или всадят тебе пулю в задницу, а я бац – вытяну ее пальцами, и пусть копы ищут нас по больницам.
– Неизвестно, сколько этому надо учиться. – Бобби расстегнул брюки и с наслаждением помочился в писсуар.
– Быстро, – уверенно кивнул здоровяк Дэн.
– С чего ты взял?
– Он сказал, что может убить человека одним движением, но мне в ногу стрелял из револьвера. Еле успел достать его из кобуры.
– Ну и что?
– Я его чуть не пристрелил, ты помнишь?
– Ну! Говори яснее. – Бобби недовольно поморщился.
– Он тогда еще не умел, – понизив голос, произнес Дэн. – Уже при нас научился.
– Ты псих. Этого быть не может.
– Ничего из того, что он показал, быть не может. Но я тебе точно говорю – его на ходу просекает. Словно ему кто-то нашептывает, как и что нужно делать.
– Ну конечно, у него в башке приемник, – усмехнулся Бобби.
– Я не знаю, что у него там стоит. Но знаешь… Может, он правда слышит глас божий?
– У тебя совсем мозги раком встали, – отмахнулся Бобби. – Ни черта он не похож на святого.
– Над Иисусом тоже все поначалу смеялись. Ты вообще-то хоть раз брал Библию в руки?
– В воскресной школе. – Бобби сплюнул в писсуар.
– Понятно. Тогда слушай сюда. Многие считали Иисуса психом и шарлатаном, пока он не начал творить чудеса.
– Да это было чертову прорву лет назад!
– Ты не дослушал, – обиделся Дэн. – Его и казнили как шарлатана. Говорили, что он хотел стать царем иудейским.
– Да хрен их там разберет. Может, он и правда на трон метил.
– Не в этом дело. После казни он через три дня воскрес и вознесся на небеса. А затем, я уж не помню кто, обещал его второе пришествие.
– Нам-то с этого что обломится? – Бобби пожал плечами.
– Тебе все же надо было хоть раз не заснуть в воскресной школе. У Иисуса были апостолы. Ученики. Он набирал их из всяких людей, даже из грешников. Многие из них сумели потом творить чудеса. Две тысячи лет прошло, а их помнят.
– Ты что-то говорил про Сорок третью улицу, – напомнил Бобби.
– С такой силой мы сможем поставить на уши весь южный район, а не только Сорок третью улицу. Надо только побыстрее и побольше у него выведать.
– Думаешь, он что-нибудь скажет?
– А иначе зачем мы ему нужны? – Дэн пристально посмотрел на приятеля.
– Ладно. Побудем апостолами, твою мать. Но при первой же возможности я его грохну. Этот сукин сын грозил мне оружием! Ты много знаешь людей, которые после этого остались живы?
– Не кипятись. Он особенный, ты же видел. Если мы его разведем, станем королями города.
– И Рон будет целовать мою задницу? – с сомнением поморщился Бобби.
– Вот посмотришь.
– Ладно. По рукам. Только держи ухо востро.
Они вместе покинули туалет, застав Стивена за столиком попивающим колу из стакана со льдом.
– Куда поедем, босс? – Дэн сел у окна.
– В город. Мне надо встретиться там с одним человеком.
– Слушай, а мы тебе зачем? – не удержался от вопроса Бобби.
– Мне нужны люди, – признался Стивен. – Уйма людей. Часть мы наберем в городе, часть придет к нам сама.
– Но ты уверен, что нам это будет интересно? – не унимался бритоголовый.
– Уверен.
– Почему?
– Со мной каждому воздается по заслугам. Чем больше мне поможешь сегодня, тем больше завтра будет в твоем стаде овец.
– Да на кой черт мне нужны твои овцы?
Вместо ответа Стивен достал из кармана ручку и нарисовал на салфетке несколько пересеченных треугольников.
– Посмотри внимательно на эту фигуру, – сказал он. – Внимательно!
– Да пошел ты!
– Смотри! – В голосе Стивена послышался металл.
Бобби пожал плечами и уставился на салфетку.
– Запомни, как они расположены по отношению друг к другу. Проведи по каждой линии взглядом. Повтори несколько раз, чтобы точно запомнить движение глаз. Если сможешь провести взглядом точно так же, когда я уберу салфетку, сразу сотворишь чудо. Прямо здесь.
Это заинтересовало парня, и он с десяток раз провел взглядом по нарисованной траектории.
– Ну. – Он нетерпеливо посмотрел на Стивена.
– Сможешь повторить?
Бобби кивнул.
– Дэн, принеси ружье из багажника.
Дэн послушно исчез за дверью и вскоре вернулся с ружьем. Владелец кафе не обратил на него ни малейшего внимания.
– Дэн, посмотри, заряжено ли ружье?
Здоровяк передернул затвор, выбросив из патронника один патрон и загнав туда следующий.
– Заряжено, – сообщил он.
– Бобби, теперь посмотри на ружье так, как смотрел на салфетку. Проведи по нему взглядом, но в точности по тому же пути.
Бобби усмехнулся и вычертил носом в воздухе заученный знак.
– Дэн, выстрели в потолок.
– Копы приедут. – Здоровяк с сомнением глянул в сторону хозяина заведения.
– Стреляй.
Дэн направил ствол вверх и нажал на спуск. Боек звонко щелкнул внутри ружья, но выстрела не было.
– Перезаряди и стреляй еще.
Дэн уже смелее выполнил указание, но выстрел не прозвучал и на этот раз.
– Оно теперь никогда не будет стрелять. Можешь выкинуть его на помойку, – сообщил Стивен.
– Я сам это сделал? – ошарашенно прошептал Бобби.
– Да. И пока будешь помнить эту фигуру, сможешь обезвредить любое огнестрельное оружие. Оно не будет стрелять, если не заменить все пружины.
– Я же тебе говорил! – восхитился Дэн.
– Ладно, мы поедем с тобой в город, – кивнул Бобби. – Такая наука мне нравится.
– А от чего еще есть фигуры? – Дэн явно обиделся, что обучение начали не с него.
– От всего, – усмехнулся Стивен. – Вообще-то фигура одна, но она очень сложная, поэтому поначалу я буду давать вам по одной части в неделю. Так, чтобы в итоге она врезалась в вашу память намертво. Держи салфетку, Дэн, и тренируй взгляд. Через три дня я буду испытывать оружие на вас. Вы должны верить в могущество господа и не бояться применять его во благо свое. Вера – великая вещь, запомните это. А сейчас поешьте чего-нибудь, впереди нас ждет несколько трудных дней.
Парни заказали две порции яичницы с беконом, пиво и гамбургеры. Стивен оплатил счет.
Когда с едой было покончено, они втроем вышли под светлеющее предутреннее небо.
– Горючего хватит до города? – поинтересовался Стивен.
– Еще и останется, – фыркнул Дэн, аккуратно укладывая разрисованную салфетку в карман.
Они сели в «Додж» и, рванув с места, выехали на шоссе. Стивен сидел на переднем сиденье, то и дело напевая «Be happy». Когда восток окрасился в розово-желтый цвет, он достал сотовый телефон и набрал номер.
– Фрэнки?
– Стив? – удивленно воскликнул голос на другом конце. – Какого черта ты звонишь в такую рань?
– Ты мне не рад? Вообще-то я еду в город. К тебе.
– Стив! Твою мать! Я видел замечательный эротический сон.
– Он скоро превратится в реальность. Просыпайся, я буду примерно через час. Ты мне нужен живой, здоровый и бодрый. Все.
Стивен повесил телефон на пояс и довольно прижмурился. Дорога мчалась под колесами, ветер посвистывал в зеркалах, словно аккомпанемент к вертящейся в голове песенке.
– Говорите, во много раз возросла реакция? – Пожилой мужчина в строгом костюме сел в предложенное Стежневым кресло у камина.
– Еще мы подозреваем возможность внушать другим людям на большом расстоянии, – добавил Вадим, не убирая от затылка лед.
– Что, извините, внушать?
– Поступки, может быть, мысли. Точно мы не готовы сказать.
– Еще я бы вас хотел попросить, – задумчиво продолжил генерал, – подойти к этому вопросу как можно более широко, а не только с точки зрения теорий, бытующих в науке на настоящий момент. Если вам известны хотя бы непроверенные гипотезы, которые могут пролить свет на происходящее, мы были бы вам очень признательны за их изложение в доступной форме.
– Я понимаю, – кивнул эксперт. – Но даже для применения самых смелых гипотез у меня не хватает информации. Что необычного сделал ваш реципиент? Он левитировал, прошел сквозь стену или воспламенил взглядом удаленный предмет?
– Пока, слава богу, нет, – усмехнулся Стежнев. – Ему лишь удалось воздействовать на психику двух женщин, заставив их беспрекословно подчиниться его воле. Благодаря этому ему удалось выбраться из хорошо охраняемого помещения. Причем электронный замок на двери был заблокирован снаружи.
– Вы наблюдали за ним, когда он все это проделывал?
– К сожалению, у нас не было такой возможности. Он закрыл все камеры наблюдения листами бумаги.
– Довольно банально.
– Но весьма эффективно. – Стежнев развел руками.
– Пожалуй. – Ученый задумчиво полез в карман. – У вас тут можно курить?
– Сколько угодно. Вот пепельница.
– Да. Спасибо.
Эксперт достал пачку недорогих сигарет и прикурил от простенькой зажигалки.
– Вы протестировали, как был открыт замок? – Он затянулся дымом и откинулся на спинку кресла.
– Да. Его открыл наш сотрудник, имеющий ремонтную карту.
– Забавно.
– Весьма.
– И как он сам это объясняет?
– Можете спросить у него сами. Вот он сидит в кресле.
Ученый удивленно поднял брови, но спрашивать ничего не стал. Вадим сам ответил, не пытаясь скрыть недовольства:
– Он закрыл бумагой все камеры, и я не имел возможности за ним наблюдать. Мне кажется, что вполне естественно было подняться в квартиру и прекратить безобразие.
– Прошу заметить, – ехидно добавил Стежнев, – что в его распоряжении была подготовленная группа захвата, специально для такого случая. Однако он ею не воспользовался.
– Наш реципиент – это парень двадцати шести лет, – окончательно разозлился Вадим, – щуплого телосложения, довольно трусливый. Для того чтобы надрать ему уши, не нужна группа захвата.
– Тебе заменить лед в пакетике? – Стежнев улыбнулся одними глазами.
– Виталий Кузьмич! – Вадим с упреком покачал головой. – На меня напали сзади, когда я меньше всего этого ожидал.
– Вот для этого я и выделил вам группу захвата.
– Постойте, – заинтересовался ученый. – А кто произвел удар?
– Хозяйка квартиры, – ответил Стежнев. – Одна из двух женщин, о которых я вам говорил. Точнее, девушка двадцати пяти лет. По заключению психиатрической экспертизы, сумасшедшая. Тронулась рассудком после трагической смерти родителей. Москвичка, замкнута, вступает в общение только с охранниками и только когда испытывает сексуальное желание. Ни с одним из охранников не проявляла никаких признаков особого ума или хитрости.
– С этим проявила, как я понял.
– Да, и это само по себе уже достаточно странно. – Генерал потянулся за трубкой, лежащей на столике. – Мы допускаем возможность симуляции девушкой безумия, но и в этом случае остается вопрос: почему она открылась именно нашему реципиенту?
– У нее была причина симулировать безумие? – Эксперт стряхнул пепел в пепельницу.
– Возможно. Но это к вашей работе отношения не имеет.
– Напрасно вы так считаете. В психиатрии к подобным симуляциям относятся довольно скептически. Понимаете, для них необходим особенный склад психики, который сам по себе находится на границе патологии. Совершенно здоровый человек просто не в состоянии обвести вокруг пальца более или менее компетентную комиссию. Вы понимаете, о чем я?
– Вполне, – кивнул Стежнев, бросив короткий взгляд на Вадима.
Тот слушал молча, удерживая лед на затылке. Ученый продолжил:
– В связи с этим я могу предположить, что ваш эксперимент вызвал у реципиента некоторую, еще не изученную форму безумия. Это в какой-то степени объясняет возникший психологический контакт между реципиентом и хозяйкой квартиры.
– Рыбак рыбака видит издалека, – усмехнулся генерал, раскуривая трубку.
– Выходит, мы имеем дело с обычным психом? – поморщившись, спросил Вадим. – Хороший эксперимент, нечего сказать.
– Я бы не спешил с подобными выводами, – пожал плечами эксперт. – Область человеческой психики еще недостаточно изучена, поэтому несет массу сюрпризов. Современная психиатрия не вполне может провести границу между нормой и патологией, не говоря уже о более тонком анализе. Фактически мы топчемся вокруг симптоматики и нескольких краеугольных камней, не в силах заглянуть дальше.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Стежнев.
– Возможности человеческой психики. Вы же сами просили не опираться только на современные научные представления, а использовать некоторые зарождающиеся гипотезы. К примеру, существует, причем довольно давно, гипотеза о родстве гениальности с определенными формами безумия. Точнее, согласно этим представлениям, гениальность как раз и является формой безумия.
– При чем здесь гениальность? – не понял генерал, посапывая трубкой.
– Видите ли, мы вообще не можем в точности определить, что в сфере психики является нормой, а что отклонениями. В данном случае совершенно неправомерно опираться на теорию преобладающего большинства. Более корректным будет определить норму как состояние, наиболее благоприятное для развития человечества вообще и человека в частности.
– Тогда безумие под названием «гениальность» следует признать нормой?
– Именно. Ведь если бы человечество сплошь состояло из гениев, оно бы развивалось значительно быстрее и эффективнее.
– Кто бы тогда кормил это человечество? – криво усмехнулся Вадим. – Гении не способны работать на заводе, за конвейером они быстро перейдут в гораздо менее продуктивную форму безумия. А без этого какая кормежка?
– Вы совершенно правы, – кивнул эксперт. – Возможно, именно поэтому гениев меньшинство в процентном соотношении.
– Кажется, мы несколько уклонились от темы, – сказал Стежнев.
– Напротив, мы к ней приближаемся. Внушение мыслей на расстоянии, увеличение физической силы и скорости реакции, даже левитация, если хотите, входят в число документально зафиксированных случаев, но современная наука их до недавнего времени отрицала, поскольку не могла объяснить.
– Разве сейчас не отрицает?
– Вы знаете… – Эксперт задумчиво затушил окурок в пепельнице. – После зарождения и развития квантовой физики наука перестала опираться на один из базисных принципов познания мира. На так называемый здравый смысл. В квантовой физике, с нашей точки зрения, его попросту не существует, поэтому руководствоваться в ней можно лишь прямыми измерениями и формулами, созданными на их основе. И если в результате вычислений белый цвет вдруг окажется черным, мы обязаны будем этому верить, поскольку больше верить попросту нечему. Наши органы чувств не приспособлены к работе в столь тонких средах, как квантовые, а здравый смысл по большей части как раз на них и опирается.
– И тогда мы обязаны будем перефразировать афоризм Козьмы Пруткова, – понимающе кивнул Стежнев. – «Верь глазам своим, если на клетке со слоном написано «Буйвол».
– Да. Так что теперь наука не отбрасывает наблюдения, результат которых противоречит здравому смыслу. Она пытается понять их причины и выявить взаимодействия.
– Похвально, – кивнул генерал, выпуская дым. – Значит, вы можете предположить реальность описанных нами явлений?
– Вполне. И ранее науке были известны похожие феномены, но их изучение чаще всего наталкивалось либо на отсутствие необходимых инструментов, либо на отсутствие самого предмета изучения. Стоит вспомнить хотя бы феномен Вольфа Мессинга. Он мог нарисовать на клочке бумаги цифру, а взявший эту бумажку человек реагировал так, словно у него в руке была денежная купюра. При этом Мессинг не произносил вслух ни слова. Однако повторить это в лабораторных условиях было некому.
– Я слышал нечто подобное, – кивнул Стежнев.
– Стоит отметить, что именно внушением объяснены фокусы некоторых индийских факиров, когда они выходили за границы объяснимого.
– Точно! – оживился Вадим. – В середине двадцатого века один индийский факир морочил голову людям, показывая совершенно невероятные фокусы, а затем попросту уходил из зрительного зала сквозь стену. Он даже не был против просмотра его трюков учеными. Однако он не подозревал, что ученые принесут с собой кинокамеру и снимут все представление. Каково же было их удивление, когда, проявив пленку, они увидели на ней факира, который все представление простоял, скрестив руки, а затем, как и положено смертным, покинул зал через дверь.
– Ну, деньги он зарабатывал честно, – усмехнулся Стежнев.
– Все равно это надувательство, – раздраженно отмахнулся Вадим, – выдавать одно умение за другое. Если и наш реципиент занимается тем же самым, то я считаю эксперимент провалившимся. Какая практическая польза от надувательства?
– А какая вам разница, – хитро сощурился эксперт, – реально человек проходит сквозь стену или всем это только кажется? Но зато так кажется, что никто эту иллюзию не способен отличить от реальности?
– Разница колоссальная, – покачал головой Вадим и тут же скривился от боли. – Ксения, будь любезна, замени мне лед! Извините. Разница состоит в том, что подобное умение мы не сможем использовать в целях безопасности государства, а нас именно эти цели и интересуют. В силу наших служебных обязанностей, как вы понимаете. Мы не фокусники. Если человек может реально проходить сквозь стену, он способен достать секретный документ из запертого помещения. Но если это лишь иллюзия, то ничего не выйдет. Можно обмануть охранника, но не замок.
Вадим осекся, поскольку на этой фразе генерал Стежнев расхохотался, зажав в кулаке дымящуюся трубку.
– Значит, выйти из запертого помещения сложнее, чем в него войти? – сквозь смех спросил он. – А обмануть заблокированный замок? Это является для трюкача неразрешимой задачей?
Ксения появилась в холле, держа в руках поднос с ледяной примочкой. Стежнев перестал смеяться и вытер глаза уголком платка.
– Трюки, значит, – покачал он головой. – Я бы на твоем месте, Вадим, больше мучился не философскими вопросами, а проблемой, как этого трюкача уговорить продемонстрировать свои фокусы нам во благо. Кстати, твою идею с захватом я тоже считаю нецелесообразной. Я больше склонен к идее мирных переговоров.
– И кто их будет на этот раз проводить? – поднял брови Вадим.
– Попробуй угадать с трех раз. – Генерал прищурился от дыма.
– Понятно. – Вадим перевернул примочку.
– В любом случае, даже если реципиент приобрел только способность к мощному суггестивному внушению, это уже можно использовать в целях безопасности государства, – проговорил эксперт. – Однако, по всей видимости, только этим дело не ограничивается. Вначале вы сказали, что удалось зафиксировать значительное сокращение времени реакции реципиента?
– Ускорение реакции зафиксировал наш сотрудник, с которым реципиент вступил в прямой физический контакт. Вы это можете объяснить?
– На уровне гипотез, – ответил эксперт. – Если влияние сигнала на мозг было достаточно глубоким, а по всей видимости, так и есть, то реципиент мог приобрести не только способность к внушению, но и к самовнушению тоже. Вы знаете о постгипнотическом эффекте?
– Частично, – признался Стежнев. – После сеанса гипноза человек сохраняет некоторые внушенные образы, которые влияют на его реальное поведение.
– Да, но не только на поведение, – кивнул эксперт. – В огромной степени постгипнотический эффект изменяет врожденные и приобретенные способности. Если человеку под гипнозом внушить, что он знаменитый художник, это поможет ему в состоянии транса рисовать намного лучше, чем обычно. При выходе из гипноза он будет рисовать хуже, чем в трансе, но лучше, чем до сеанса. Интересно, что подобный эффект сохраняется некоторое время, разное для разных людей, а потом бесследно исчезает. Поддержать его можно либо новым трансом, либо обучением рисованию в реальности. Примерно то же самое происходит и с другими способностями. Например, в состоянии транса можно внушить человеку, что он силач. При этом поднимаемый им вес может быть увеличен до ста процентов от первоначального. После выхода из состояния гипноза испытуемый некоторое время сможет поднимать вес на тридцать-сорок процентов больше, чем до сеанса.
– Вы считаете, что все способности реципиента связаны исключительно с самовнушением? – Стежнев задумчиво передвинул трубку в уголок рта.
– Я не могу этого утверждать. Но теоретически такое возможно. Понимаете, даже обычная уверенность в себе чрезвычайно повышает любые способности человека. Некоторые люди совершают нечто, просто не зная, что оно считается невозможным.
– Но должны же быть какие-то пределы? – усомнился Вадим.
– Их трудно определить. Почти невозможно, – развел руками эксперт. – Например, индийские йоги и даосские монахи иногда совершали действия, совершенно необъяснимые с точки зрения современной науки. Или взять стигматов. Вы знаете, кто это такие?
– Да, – кивнул Виталий Кузьмич. – Это верующие христиане, у которых время от времени образуются раны на месте ран распятого Христа.
– Вера – это один из частных случаев очень сильной уверенности, – пояснил эксперт. – Но все же вы правы, пожалуй, предел есть. Не всякая уверенность порождает реальное повышение способностей. Можно выпить бутылку водки и утонуть в море, считая, что оно должно быть по колено. А можно верить настолько…
– Что воды моря расступятся, – с улыбкой закончил Вадим.
– Можно иронизировать по этому поводу, – пожал плечами эксперт. – Но я не раз сталкивался с действительно удивительными вещами.
Из комнаты оператора послышался голос:
– Вадим! – Через секунду оператор показался в дверном проеме. – Он добрался до места. Маячок не движется.
– Где?
– По Горьковскому шоссе. – Парень положил карту на стол и ткнул пальцем в нужное место. – Судя по пеленгу, прямо у дороги.
– Прошу прощения. – Виталий Кузьмич выразительно глянул на эксперта, и тот с понимающим видом поднялся с кресла. – Большое спасибо за информацию. Мы обратимся к вам, если получим подтверждение вашей теории.
– Спасибо.
Эксперт оделся и покинул квартиру.
– Вадим, срочно группу захвата на место, – распорядился генерал. – И никаких больше «надежных сотрудниц». Голову отвинчу, если что-то пойдет не по плану. И постарайся без резких движений.
– Захватывать его надо, Виталий Кузьмич, – вздохнул Вадим, нажимая тангенту портативной радиостанции. – Девятый, третьему на связь.
– На связи девятый, – ответила рация.
– Выдвигайтесь в квадрат «Д-26». Ничего не предпринимать, я скоро сам туда прибуду.