– Ладно, – сказал Виталий Кузьмич. – Выстраиваю логическую цепочку. Реципиент принимает сигнал. Что он начинает делать после этого?
– И наш, и американец принялись вычерчивать окружность со вписанными в нее треугольниками. Наш, правда, с некоторой задержкой.
– Это не так важно. – Генерал сделал короткую паузу, пыхнул трубкой. – Важно то, что реципиент отражает в рисунке некие образы, возникающие в его голове после приема сигнала.
– Черт! – неожиданно воскликнул Вадим, бросив окурок в пепельницу. – Может, и не было никакой задержки!
– В смысле? – Стежнев подозрительно посмотрел на него.
– Мы же не ставили систему контроля на квартире Шерстюка! Может быть, он рисовал сразу после пробуждения!
– Возможно, возможно. Это лишь подтверждает цепь моих умозаключений. Смотри: реципиент может рисовать фигуру, даже не догадываясь, какое воздействие это изображение может оказать на других. Он просто переносит на бумагу не дающий ему покоя образ. Другой человек смотрит на рисунок, и у него в мозгу начинаются те же процессы, что и у реципиента.
– Вирус, – ледяным тоном сказал Вадим. – Эта штука заразна. Мой оператор выдвинул похожее предположение насчет компьютерной обработки сигнала. Он считает, что данные, полученные при анализе, могут сформировать в счетном устройстве управляющую программу, способную полностью или частично принять на себя управление системой.
– Вот именно! – Виталий Кузьмич вынул трубку изо рта. – Причем нет разницы, какое именно счетное устройство будет работать – человеческий мозг или компьютер. И операционная система не имеет значения.
– И язык, на котором говорит человек, – докончил Вадим. – Все построено на системе образов.
– Совершенно верно. Тогда демонстрация Модели, созданной Ричардом Греем, могла привести к появлению еще одного или даже нескольких реципиентов. Остается только понять, какова цель управляющей программы, а точнее, чего хотели добиться неведомые нам инопланетные программисты.
– Но прошлые приемы не привели к глобальным катаклизмам, хотя, судя по наличию Шри-Янтры, реципиенты уже существовали в истории человечества.
– Если не считать глобальными катаклизмами гибель и возникновение цивилизаций, – генерал снова зажал зубами мундштук трубки, – создание мировых религий, чудеса пророков, и прочая, и прочая.
– Н-да… – Вадим не нашел, что на это ответить.
– Но я думаю, в нашем случае влияние сигнала на способности реципиентов гораздо сильнее, чем в прошлом.
– С чего вы это взяли? – Вадим пристально взглянул генералу в глаза.
– Сложность фигуры. Шри-Янтра намного проще того, что нарисовал Шерстюк. В ней словно не хватает некоторых элементов. Это говорит о выпадении отдельных кусочков информации при приеме, понимаешь? Мы создали для реципиента почти идеальные условия, а в Америке помогла мощная аппаратура и погодные условия. Раньше же люди принимали сигнал через скальную породу, что вносило спонтанные искажения. Шум.
– Шум, – задумчиво повторил Вадим. – Значит, все чудеса, которые творили разные пророки, ничто по сравнению с умениями, приобретенными Шерстюком? Черт бы меня побрал… Понять бы, в чем именно заключаются его возможности!
– Можно попробовать провести аналогии с уже изученными свойствами Шри-Янтры, – без особой уверенности предположил Стежнев.
– Кстати, да. – Вадим погладил бородку. – Некоторые физиологические изменения в организме Шерстюка напоминают процессы, происходящие у людей, созерцающих Шри-Янтру. Например, усиленный приток крови к правому полушарию.
– Активация правого полушария вызывает повышенную самоуверенность. – Виталий Кузьмич вспомнил один из отчетов экспертов.
– Как вы говорите? – насторожился Вадим. – Уверенность в себе?
– Так считают ученые.
– Кажется, я нашел ниточку. – Вадим поднял глаза. – Вспомните, что говорил наш эксперт! Это ведь одно к одному!
– Поясни-ка, будь любезен.
– Он рассказывал о внушении без слов, да и о самовнушении тоже. О постгипнотическом эффекте…
– Это я помню! – прервал его генерал. – В чем суть твоей догадки?
– Ну, – чуть замялся Вадим. – Способность к внушению и к самовнушению, мне кажется, напрямую связана с уверенностью в себе. А эксперт предполагал, что все чудеса, включая повышение скорости реакции, могут объясняться именно этим.
– Не знаю. – Стежнев с сомнением пожал плечами. – Кроме того, не забывай про американцев. У них все развивается по совершенно иному сценарию.
– Не совсем по иному, – не согласился Вадим. – Результат у нас и у них одинаковый – контроль над реципиентом утерян.
– Передергиваешь.
– Вовсе нет. Мы понятия не имеем, чего ждать дальше. Они тоже.
– Ладно. Ты анализировал возможность установления контроля над американским реципиентом?
– Теоретически это возможно, если знать, кто попал под воздействие Модели. По последним данным Алекса, из видевших Модель могли выжить только трое: два штабных офицера и личный референт Ричарда Грея. Все они на данный момент числятся пропавшими без вести. Сам Алекс пострадал во время катастрофы в лаборатории NASA и сейчас находится в городском госпитале с ожогом плеча, так что ему сложно собирать достоверную информацию.
– У нас есть еще кто-нибудь в этой системе?
– Настолько глубоко внедренного и хорошо информированного – нет.
– Ладно. Тогда найди способ сообщить Алексу о возможной опасности реципиента.
– Связь с ним имеется, – негромко сказал Вадим, – но мы сами не знаем, в чем эта опасность может заключаться.
– Значит, необходимо приложить все силы для поиска Шерстюка. Кроме того, уничтожь все его рисунки, записанные камерами наблюдения.
Стежнев вдруг запнулся и вынул изо рта погасшую трубку.
– Черт меня задери, – медленно выговорил он. – Кузина Шерстюка наверняка видела подлинники, если он рисовал дома!
– И они наверняка гораздо подробнее той мазни, которую нам удалось получить через камеры!
– Да. Она могла заразиться.
Внезапно ожил динамик селектора, и Вадим невольно вздрогнул от громкого голоса Ксении.
– Прошу прощения, – сказала она. – Срочное сообщение из милиции. Дежурный из управления сообщает, что отделением в Новых Черемушках была задержана Людмила Шерстюк, жена Олега Шерстюка.
– За что?
– Хулиганские действия. Громила таксофон в метро.
– Хорошо. Она там или ее перевезли в управление?
– Ни то ни другое. Дежурный сообщил мне о ее задержании и тут же перезвонил снова.
– Что там у них? – спросил Вадим, ощущая нехорошее предчувствие.
– Людмила Шерстюк совершила побег из отделения, – спокойно ответила Ксения.
– Нормально… – протянул генерал, постукивая пальцами по столу.
Вадим отпустил кнопку селектора и откинулся на спинку стула.
– Вот и мы дождались, Виталий Кузьмич.
– Чего?
– Контакта. Светлого мига единения с космическим разумом, черт бы его подрал. Сигналы ловили из космоса! Поймали… Первый же оказался заразой. А мы ожидали зашифрованных технологий, великих откровений, ниспосланных свыше. Нате, кушайте!
– Успокойся! – жестко сказал генерал. – Не хватало мне только паники на корабле. Шерстюка ищут, и этот процесс мы ускорить не можем. Но мы можем выдать Алексу дополнительные деньги, чтобы уговорить его покинуть госпиталь и вернуться в центр связи. Наверняка потеря двух штабистов и референта высшего уровня завертела государственную машину Соединенных Штатов. Через центр связи Алекса обязательно будут проходить интересующие нас информационные потоки, и это даст нам возможность хоть как-то контролировать ситуацию.
Низкая, похожая на золотистую жабу «Хонда» с ревом рассекала заснеженное пространство проспекта, огни фонарей за окнами сливались в извивающиеся цветные полосы. Кира рулила спокойно, со знанием дела выводя машину из небольших заносов, в которые та иногда срывалась.
– Хорошо водишь, – нервно улыбнулась Шерстка, побелевшими пальцами цепляясь за подлокотник.
– Это у меня хобби такое, – рассмеялась Кира, не спуская цепкого взгляда с дороги.
Лучи фар впивались в асфальт, словно лезвия бритвы, казалось, они плавят снег, клубившийся перед капотом.
– Что у них там за массовка? – Кира удивленно вздернула брови.
Люда поняла, о чем речь, только когда они подъехали поближе, – на милицейском посту возле развязки МКАД действительно наблюдалось необычное оживление. Десяток машин с мигалками и без них сгрудились возле обочины, а вокруг них, несмотря на мороз и ветер, суетилось множество людей.
– Ловят кого-то, – вздохнула Кира. – У тебя с документами все в порядке? Ах да! Тебя же как раз и ищут!
– Мужа, а не меня, – поправила ее Шерстка.
– Ну, теперь уже и тебя, наверное. Чтоб я так из-за мужика!.. – патетически воскликнула Кира. – Ладно. Разберемся по ходу веника.
Она сбросила скорость.
Посмотрев в боковое окно, Шерстка заметила милиционера в форме. Он стоял лицом к стене, заложив руки за спину, а двое крепких парней в штатском деловито надевали на него наручники.
– Что это? – Девушка не поверила собственным глазам.
– Бывает, – неохотно ответила Кира. – Есть у них служба внутренней безопасности. У меня был кент один из их конторы, рассказывал. Любому менту достаточно один раз попасться на доказуемом проступке, и его тут же сожрут до костей.
– Что-то не верится… – пожала плечами Люда. – Тогда бы они вообще взяток не брали.
В свете фар мелькнул полосатый жезл, указав место для остановки.
– Просто народ по глубоко укоренившейся привычке боится их закладывать. – Кира включила указатель поворота и остановила машину возле красно-белого турникета.
– Черт! – Шерстка съежилась и опустила глаза.
– Не щемись! – строго сказала проститутка. – Веди себя нормально! Любой мент мигом прочитает испуг по глазам.
Инспектор обогнул машину, привычно оценивая состояние покрышек и осветительных приборов. Кира нажала кнопку, опустив стекло.
– Здравствуйте! – Милиционер остановился возле ее окошка и коротко козырнул. – Документы, пожалуйста.
Кира протянула две пластиковые карточки. Ее лицо выражало при этом одну лишь безмерную скуку.
– Сволочи, – громко сказала она, сохранив в голосе безразлично-ленивую интонацию.
– Что? – Инспектор удивленно вздернул брови.
– Могли бы не демонстрировать всем. – Кира коротко ткнула пальцем в сторону милиционера в наручниках.
– Не ваше дело, – хмуро ответил инспектор, рассеянно проглядывая документы.
– Вот и я говорю, не наше, – продолжала Кира. – И без того у вас жизнь собачья, да еще свои же позорят при всем народе. Потом водители будут перешептываться, что при них взяточника поймали. Сочувствую. Вы пашете за грошовую зарплату, а вам вместо медали фитиль в задницу.
– Да уж, – процедил инспектор сквозь зубы, с ненавистью глянув в сторону парней в штатском. – Благодарности не дождешься.
– Знаю я все, – вздохнула Кира. – Знакома я с одним из ваших. Главное в том, что выхода никакого нет. Возьмешь – стучат, а оформишь по правилам – козел вонючий. Они хотят нарушать, чтобы их потом с улыбочкой отпускали.
– Ладно, езжайте, – буркнул инспектор и протянул документы. – А то сейчас и до вас доберутся, гниды.
– Что, облава? – Кира поспешно продемонстрировала любопытство, какого мужчины всегда ждут от женщин.
– Да, парня с девкой какой-то ловят. Езжайте, я вам говорю.
– Ладно, пока! – Кира запустила двигатель и тронула машину с места.
– Фух! – выдохнула Шерстка. – Ну ты и речь толкнула!
– Фигня, – улыбнулась Кира, закрывая окно. – Это дословная цитата. Речь мента после того, как он с тобой переспал, и до того, как решил не платить.
Шерстка решила тактично закрыть щекотливую тему.
– Ты не знаешь, где тут правый поворот на дачный поселок? – спросила она.
– Есть такой, но он дальше.
– Ты езжай помедленнее… – Шерстка вытянула шею, стараясь что-нибудь разглядеть в клубящейся поземке.
– Холодище на улице, – осторожно заметила Кира.
– Сколько мы ехали?
– Гнали, а не ехали. Сорок минут.
Шерстка невольно поежилась.
– Держи. – Кира протянула ей сотовый телефон.
Волны поземки проносились в лучах фар белыми клубящимися змеями, ветви деревьев качались под натиском крепкого ветра. Его завывание слышалось даже сквозь урчание двигателя.
– Не отвечает… – шепнула Шерстка, отнимая телефон от уха.
В ее глазах блеснули слезы. Она промокнула их кончиком шарфа.
– Успокойся! – рявкнула Кира. – И перестань реветь. Лучше смотри в окно.
– Там все замело…
– Прекрати истерику! – Кира резко затормозила. – Нашла время распускать нюни! Вот твой поворот.
– Он должен быть у дороги, – всхлипнула Шерстка.
– Найдем.
– Как? – Шерстка скривилась, снова готовая зарыдать.
– Не скули! – резко одернула ее Кира. – Наверное, он так замерз, что не может ответить, но у тебя-то со слухом все в порядке! Давай на улицу, набирай его номер и слушай звонок.
– Ага! – Шерстка выскочила из машины, быстро нажимая на кнопки мобильника. – Я пойду вперед, а ты поезжай рядом.
Холодный ветер хлестнул ее по лицу. Шерстка глотнула ледяного воздуха и немного пришла в себя. Она хлопнула дверцей, Кира опустила стекло – ветер тут же ворвался в салон, растрепав ее волосы.
Шерстка побрела вперед, черпая ботинками снег и ощущая, как он ледяными струйками ползет вниз по ее ногам. Машина позади то и дело пробуксовывала, натужно завывая мотором.
– Не замерзла? – услышала Шерстка Кирин голос.
Люда лишь отмахнулась, сосредоточенно прислушиваясь.
– Есть! – внезапно выкрикнула она и бросилась вперед.
Пробежав шагов двадцать, она свернула с дороги и сразу увязла в сугробах выше колена. Кира нажала на тормоз и выбралась из салона, на ходу натягивая шапку.
– Где он? – выкрикнула она, стараясь перекричать завывание ветра. Ветер дул порывами, швырялся снежной пылью, из-за которой почти ничего не было видно.
– Помоги мне! – донесся из вихрящейся мглы голос Люды. – Господи, это же ужас какой-то!
Кира потопталась, с сожалением разглядывая свои лаковые сапоги на шпильках, потом махнула рукой и шагнула в сугроб. Издали было видно, как Шерстка склонилась над заледеневшим, бесформенным продолговатым предметом, в котором почти невозможно было узнать человеческое тело. Оно лежало в глубокой яме растопленного до земли снега.
– Черт бы побрал этот ветер! – ругалась Кира, с трудом пробивая дорогу в снежной целине. – Черт бы побрал этих ментов! Всю эту страну гребаную!
Шерстка, скуля и подвывая, пыталась вытянуть Олега из ямы.
– Так, – задыхаясь от ветра, сказала Кира. – Ну-ка не реви! Давай вместе. Хватай под левую руку, и потащили.
Загружать в свою машину обмороженные трупы чужих мужей, разыскиваемых милицией, для Киры привычным делом не было, но она скрепя сердце решила пойти против собственных правил.
– Открывай заднюю дверцу. Черт! – крикнула она очумевшей от ужаса, завывающей Шерстке. – Да очнись ты! Сейчас я его с другой стороны подтяну.
– Он холодный совсем, – скулила Людмила. – И не дышит!
– Ничего, – криво усмехнулась Кира. – Я видала мужиков, которые с перепугу по три минуты не дышат. Когда мужья их со своими женами застают.
Они уложили Олега на заднее сиденье и захлопнули двери. Кожа на его руках и лице имела синюшный цвет, с трудом угадываемый сквозь белесый слой изморози.
– Он умер… – Шерстка закрыла рот ладонями.
Кира отвесила ей увесистую затрещину.
– Дура! А ну полезай к мужу!
– Что?
– Полезай! – Кира распахнула заднюю дверцу и запихнула Шерстку в машину. Сама она села за руль, запустила двигатель и включила печку на полную мощность. – Ну, что с ним?
– Не знаю… – Шерстка устроилась на корточках в тесном промежутке между передним и задним сиденьями. Она стала раздеваться, укрывая своей одеждой холодное, как лед, тело Олега.
– Что ты делаешь? – удивилась проститутка.
– Ему же холодно… – растерянно сказала Люда.
– Сейчас печка разогреется, тут будет, как в сауне. А под одеждой он не скоро отойдет. Шуба ведь не греет, она удерживает тепло! Он же холодный!
– Точно! – Шерстка откинула шубку, попыталась послушать сердце Олега, затем приложила ухо к его губам. – Кажется, он дышит.
– Даже если бы не дышал, ничего страшного, – сказала Кира. – На таком морозе состояние клинической смерти сильно растягивается. Вот-вот прибудет «Скорая», вколют камфору в сердце, и оклемается твой бедолага.
– Ты что, врач?
– Ну, не врач, понятное дело. Когда-то работала санитаркой на станции «Скорой помощи».
– Может, ему коньяк влить в рот? – вспомнила Шерстка кадры из фильмов про полярников.
– Подавится, – отвергла идею Кира. – Подвинься, я попробую нащупать пульс.
Она потянула к себе окоченевшую руку Олега и ухватилась пальцами за запястье.
– Пульс частый, наполнение слабое. Хреново дело.
– Где же «Скорая»? – всхлипнула Шерстка.
– Адреналин бы ему вколоть… – Кира мечтательно потерла переносицу и сняла шапку, бросив ее на соседнее сиденье. – Или поднять уровень… Давай, колоти его, щипай, пощечин надавай!
Шерстка неуверенно потрясла Олега за плечи.
– Вставай! – тихо попросила она.
– Активнее, активнее!
– Ну вставай! Черт тебя дери! – закричала Людмила и принялась щипать и встряхивать неподвижное тело. Зажмурившись, она со всего маху влепила Олегу пощечину.
Безрезультатно.
Тогда Шерстка в порыве бессильной злобы обняла Олега и, приподняв, прижала к своей груди. Шерстюк издал слабый невнятный стон.
– Олежек! Миленький! Родненький! – твердила она. – Не спи, не спи!
Под порозовевшими веками парня двинулись глазные яблоки. Губы задрожали, словно Олег пытался выговорить что-то, но не мог.
– Оживает, – заметила Кира. – Все нормально. Главное – не давай ему успокоиться и снова уснуть. Где эта чертова «Скорая»?!
Ресницы Олега затрепетали, глаза приоткрылись, в них появилось осмысленное выражение.
– Давай, давай! – Кира не позволяла Людмиле остановиться. – Щипай, делай ему больно! Надо нагнать адреналину в кровь. Он что, ни разу тебя не обидел, не оскорбил, не сделал по-своему, наплевав на твои желания? Представь, что у тебя появилась возможность расквитаться за все.
От приложенных усилий Шерстка запыхалась. Олег постоянно пытался что-то сказать, но она не позволяла ему рта раскрыть, обрушивая на него щипки и удары.
– А… – Он все же сумел выдавить из себя звук. – Хва-тит. Больно.
Девушка остановилась, с трудом переводя дыхание.
– Не прекращай! – предупредила Кира. – Боль – это его жизнь. Давай я ему постучу по морде, если тебе жалко.
– Нет уж! – Шерстка от души влепила Олегу еще две размашистые пощечины. – Я сама.
Когда он начал сопротивляться активнее, пытаясь хватать ее за руки, отталкивать и уворачиваться, Кира приказала прекратить избиение.
– Нормально, – оценила она успех реанимационных мероприятий. – Теперь надо возбудить периферийную сосудистую систему.
– Как? – Шерстка вытерла пот со лба.
– Растирай кожу. Лоб, щеки, руки, грудь.
Девушка попробовала разорвать ворот свитера на Олеге, но вязка оказалась прочной, не поддавалась.
– Есть ножницы? – обернулась она.
– Держи! – Кира рванула «молнию» на чехле маникюрного набора и протянула маленькие блестящие ножницы.
Шерстка подцепила несколько ниток, разрезала, а дальше дело пошло легче. Избавившись от свитера, она так рванула ворот рубашки, что несколько сорвавшихся пуговиц щелкнули о заднее стекло, и начала растирать кожу Олега.
– Где мы? – уже осмысленно спросил он.
– В тепле, – выдохнула девушка. – Сейчас приедет «Скорая», и все будет нормально. Как ты?
– Плохо, – признался Олег. – Трудно. Дышать.
Его зубы начали отбивать клацающую дробь.
– Похоже, давление падает. – Кира перегнулась через спинку сиденья. – Шок от обморожения переходит во вторую стадию. Это самое страшное. Если за несколько минут его не остановить, начнется агония.
– Умираю? – Олег со спокойным удивлением посмотрел Шерстке в глаза. – Жаль. Я хотел тебе сказать…
– Молчи! – крикнула Шерстка. – Никто здесь не умрет! Никто!
Она сорвалась на визг, а потом заревела, громко всхлипывая и размазывая по щекам слезы.
– Слушай, а может, ты это, а?.. – Кира повела бровью, явно на что-то намекая.
– Что? – не поняла Люда.
– Может, ты разденешься и ляжешь с ним? Обнимешь и все такое.
– Ты долбанутая, что ли? – с возмущением посмотрела на Киру Шерстка.
– Это ты долбанутая! – возмутилась та. – Я в том смысле, чтобы ты его погрела своим телом. Жена ты ему или кто?
– Ой, прости! – Шерстка смутилась и начала стягивать свитер. – Правда поможет?
– В фашистской Германии проводили опыты по реанимации обмороженных. Контакт с женским телом давал удивительный результат. Странно ты как-то реагируешь, честное слово. Или у вас фиктивный брак?
– Нет, настоящий. – Шерстка сжала виски ладонями. – Слушай, я не могу при тебе.
– Что же мне, на улицу пойти? – усмехнулась Кира.
– Пожалуйста!
– Не дури! Хлопни коньячку, и как рукой снимет, – посоветовала Кира. – По большому счету мне это все до фонаря, понимаешь? А мерзнуть-то не хочется. Черт, возьми! – Она протянула Шерстке фляжку с коньяком. – Ну-ка прими лекарство!
Шерстка сделала несколько глотков и закашлялась.
– Ну? Как?
– Нет. Все равно не могу, – виновато сморщилась Люда. – Прости, пожалуйста.
– Ой, эти цыпочки культурные мне! – Кира со стоном нахлобучила шапку на голову, распахнула дверцу и выбралась из машины. – Давай побыстрее только, барышня кисейная!
Шерстка гладила Олега, стараясь согреть его теплом рук, и ловила себя на мысли, что не смущается его наготы. Ее горячие слезы текли по щекам и капали ему на грудь, и больше всего на свете Шерстке хотелось, чтобы он открыл глаза и сказал что-нибудь. Или просто улыбнулся.
Ветер снаружи становился все злее, он словно расстроился из-за того, что лишился человеческой жертвы. Кира подняла воротник и спиной привалилась к борту машины, обиженно сложив руки на груди.
Минуты через три по глазам ударили синие вспышки проблескового маячка «Скорой». Кира постучала в стекло своего автомобиля:
– Завязывайте! Врачи приехали.
Она вышла на середину дороги и помахала рукой, чтобы водитель знал, где остановиться. Врач и медсестра выскочили на заснеженный асфальт.
– Где? – спросил мужчина.
– Там. – Кира показала на свой автомобиль.
Задняя дверца «Хонды» открылась, выпустив Шерстку, спешно застегивающую пуговицы на шубке.
– Что случилось? – подозрительно спросила медсестра, разглядев пострадавшего на заднем сиденье. – Как он оказался на морозе в таком виде?
– Мы возвращались с дачи, – не задумываясь начала импровизировать Люда. – Повздорили с мужем. Он психанул и ушел в лес. А когда не вернулся, мы с подругой вызвали «Скорую» и пошли его искать. Нашли, но он был уже без сознания.
– Понятно, – тяжело вздохнул врач. – Санитары! Носилки! – Он с плохо скрытым раздражением оглядел Шерстку. – Доводите мужиков… – и сплюнул в снег.
– Извините. Можно я с ним поеду в больницу? Пожалуйста.
– Послать бы вас!.. Кататься.
– Зря вы так, – неодобрительно заметила Кира.
– Да плевать я хотел… Ладно, езжайте.
Санитары погрузили Олега на носилки и направились к «Скорой».
– Давай, – сказала Кира на прощание. – Спецмашины на посту не останавливают, проскочите. Когда разберешься со всем, дай мне знать. Помнишь адрес?
– Да, – улыбнулась Шерстка. – Спасибо тебе.
– Да ладно. Не каждый день бывает так весело. Вообще знаешь, барышня кисельная, я тебе даже завидую!
– Кисейная… – машинально поправила Шерстка.
– Нет, кисельная. Потому что, чуть что, в кисель превращаешься, – сказала Кира и направилась к «Хонде».
Шерстка помахала ей и забралась в «Скорую».
– Поехали! – Доктор захлопнул за ней дверь и уселся рядом с водителем.
Услышав звонок, Фрэнк вышел в прихожую и приоткрыл дверь, не снимая, однако, цепочку. За порогом стоял Стивен и двое парней весьма подозрительного вида.
– А это кто? – с беспокойством спросил Фрэнк, оглядывая нежданных гостей.
– Открывай! – фыркнул Стивен. – Сейчас все узнаешь.
Фрэнк суетливо отстегнул дверную цепочку и впустил всех в прихожую, отделанную темным деревом. Черные волосы Фрэнка стягивала сеточка, какую надевают, опасаясь растрепать во сне волосы, а пухлое приземистое тело окутывал алый китайский халат с вышитыми золотыми драконами. На одной из стен висело овальное зеркало в литой бронзовой раме.
– Дворец, вашу мать! – огляделся Бобби. – Хочется снять сапоги, чтобы не наследить.
– Лучше не надо, – усмехнулся Стивен. – Под ними наверняка вонючие носки. Фрэнки, мы пройдем в комнату, если ты не против.
Хозяин брезгливо поморщился, но возражать не стал. Стивен шагнул в огромную светлую комнату с окном во всю стену, за которым виднелась коротко остриженная лужайка. Он уселся на роскошный диван, знаком указав своим спутникам на два стула, стоящих рядом. Фрэнк появился в комнате последним, сел в кресло напротив дивана.
– Вижу, ты удивлен, увидев меня в обществе этих молодых людей, – не скрывая иронии, сказал Стивен. – Не правда ли?
– В высшей степени, – холодно ответил хозяин.
– Вероятно, ты ждешь объяснений?
– Да.
– Тогда оглянись, если тебе не трудно.
Фрэнк медленно оглянулся, каждым движением демонстрируя осторожность и готовность к любым неожиданностям. Но, увидев то, что хотел продемонстрировать Стивен, он невольно вздрогнул и произнес: