Йеллин Линда. Такая милая пара

   – Знаете, на кого мы все похожи? – улыбнувшись, ответил Луи, – на мартышек, которых усадили за пишущие машинки.
   – А лет через пять этим мартышкам, даст Бог, доверят компьютеры, – поддержала его я.
   – Интересно, что с нами будет через пять лет? – пробормотал Двейн.
   – И года работы здесь хватит, чтобы удавиться, – ответила я. – Нет, я просто выброшусь из окна нового здания, как только его построят.
   Никто не поверит, сколько анкет я заполнила, сколько раз звонила по телефону в тщетных поисках нормальной работы. Но если бы я поделилась своими мыслями с кем-нибудь, пусть даже с Полем, никто бы меня не понял.
   – Ты делаешь огромную ошибку, – сказал бы мне Поль, – «Сирз» – чудесная фирма, весьма уважаемая. И тебе повезло, что они наняли тебя!
   Ведь «Сирз» была одним из крупнейших его заказчиков.
   – Не стоит разбрасываться такими льготами, как десятипроцентная скидка, – наставляла бы меня мама. – У тебя классический случай смещения понятий. Ты прекрасно устроилась в жизни – у тебя отличный муж, престижная служба. Да ты просто с жиру бесишься! Найди себе хобби, – так посоветовала бы Пайпер.
   – А тебе вообще-то и не следует работать, – говорил Майкл, когда я рассказывала о своих проблемах. – Это делаю я.

4

   У нас не было разногласий – с чьими родителями следует праздновать Рождество. Естественно с христианами, конечно с теми, кто живет вдали от нас.
   – Как это здорово! – радовалась я, сидя в машине, мчащейся по дороге через бесконечные заваленные снегом кукурузные поля.
   – Что здорово? – недоуменно спросил Майкл.
   – Встретить Рождество в семье, для которой это настоящий праздник. Ведь в еврейских школах детям вдалбливают, что Рождество – это один день, а Ханукки^[4] – целых восемь. А в этом году мне бы хотелось отметить именно Рождество!
   – Ты что, ни разу не праздновала Рождество в гостях?
   – Праздновала. Иногда друзья приглашали меня на обед, в течение которого я только и делала, что разглядывала их елку, подарки, и все прочее... Я была похожа на туриста, глазевшего на Париж из окна автобуса.
   – Бедная девочка...
   – А ты купил мне подарок? – обеспокоенно спросила я. – Что-нибудь необычно роскошное и изысканное, чтобы компенсировать все те неприятности, которые я переживала в детстве?
   – А почему это ты так уверена, что я вообще купил тебе подарок?
   – Если нет – приготовься! Я буду стонать, визжать и плакать. И стану делать это прямо на глазах твоих родителей.
   – Да, – согласно кивнул Майкл. – Это будет не самое прекрасное зрелище. Придется откупиться. Подарок – твой.
   Мы въехали в Спрингфилд, и после недолгого путешествия по улицам Майкл свернул на дорожку, ведущую к дому его родителей. Солнце как раз стояло прямехонько над его черной толевой крышей.
   – Сегодня канун, – произнесла я, и сердце дрогнуло при этих словах, – сегодня канун Рождества.
   – Следовало прихватить что-нибудь из изделий Поля. Думаю, твоим понравилось бы.
   И не успел Майкл ответить мне, как на крыльце появился его отец, приветственно вскинувший руки над головой.
   – Здравствуйте, здравствуйте! – кричал он. – Вам помочь перенести вещи? Мать думает, что у вас с собой целая куча барахла.
   – Спасибо, мы сами справимся, – ответил Майкл. Он пожал отцу руку. Мне показалось странным, что два ближайших родственника приветствуют друг друга так сухо.
   Сразу после свадьбы я стала называть старших Ведланов папой и мамой, а Майкл согласился делать то же в отношении моих. И хотя на первых порах это выходило у меня несколько натянуто и вызывало некоторую путаницу, такое обращение постепенно прижилось.
   – Как вы, папа? – спросила я, целуя старшего Ведлана в щеку. О, он был слегка шокирован столь бурным проявлением чувств. На поцелуй не ответил, но все-таки поблагодарил.
   – Небось, на дорогах сплошные заторы? – расспрашивала миссис Ведлан, пока мы затаскивали в дом свою поклажу.
   – Нормально, мама, – ответила я.
   Все убранство дома было выдержано в зеленых тонах. Зеленые стены, ковры, зеленая мебель. В маленьких горшочках на подоконниках росли фиалки. Мебель в гостиной располагалась вдоль стен, так что все могли смотреть друг на друга, и на телевизор. Над камином висел огромный венок из сосновых веток.
   – Какой чудесный венок! – умилилась я, когда мы, наконец, заняли исходные позиции. Миссис Ведлан уселась на диван, Майкл и его отец – в кресла, а я примостилась неподалеку от свекрови.
   – Местное благотворительное общество торгует венками, чтобы собрать деньги приютским детям, – объяснила она.
   – Отличная идея! – одобрила я. Телевизор украшала самодельная игрушка из папье-маше. Еще одна гирлянда украшала раму картины, висевшей над диваном. А на столе возвышалась небольшая искусственная елочка, унизанная микроскопическими игрушками. Рядом с ней примостился стеклянный Санта-Клаус. Я озиралась кругом.
   – А где же рождественская елка? – обеспокоенно спросила я. – Ведь эта маленькая не в счет.
   Хозяйка сухо ответила, что нынешнее Рождество они решили встречать без елки – слишком много с ней хлопот: покупай, устанавливай, наряжай... А они-де уже слишком стары для этого. В общем, лишние хлопоты...
   Майкл виновато улыбнулся мне из глубины кресла и пожал плечами.
   – Но вы же должны были купить елку, – продолжала настаивать я. – Так мечтала, что утром спускаюсь вниз, а меня встречает елка!
   – Давайте лучше обедать, – недовольно прервала мои излияния миссис Ведлан-старшая. Поднявшись с дивана, она отправилась на кухню. – А потом вы распакуете свои вещи.
   – А куда нам складывать подарки? – продолжала настаивать я. – Ведь елки-то нет?
   – Удобнее всего класть их на кофейный столик, – отрезала хозяйка, давая понять, что вопрос – исчерпан. – Накануне Рождества мы садимся за стол поздно, а потом идем в церковь, на службу. Вы с нами?
   – Да, – согласилась я.
   – Нет, – отказался Майкл.
   – Да, – заявила я, стараясь компенсировать его ортодоксальный иудаизм. Это было невежливо по отношению к его родителям-христианам.
   В центр стола миссис Ведлан водрузила стеклянную тарелку с выложенными в ней рождественскими орнаментами. Потом разъяснила мне значение картинок с изображением Санта-Клауса, его северного оленя, летящего по небу, и тарелок с изображением рождественских елок.
   Пока мы трудились на кухне, Майкл с отцом удалились... И только хлопок входной двери свидетельствовал о том, что представители сильной половины человечества покинули дом. Свекровь не обратила на это никакого внимания. Она всецело отдалась созданию подливок, уделяя мне лишь толику своего внимания.
   – На Рождество мы всегда готовим барашка, – объясняла она, обращаясь более сама к себе, – можно приготовить и свинину, но мы любим барашка...
   – Стол уже сервирован, – подала голос я. – Что делать дальше?
   – Взбей вот эту штуку, – скомандовала она, протягивая мне кастрюлю с пюре. – Миксер в шкафу рядом с плитой. И добавь туда масла, но немного.
   Я принялась за работу, а свекровь тем временем варила горох.
   – Твои родители уехали на праздник?
   – Да, в наш загородный домик.
   – Там красиво?
   – Чудесно.
   – А брат и сестра с ними? – Да.
   – А Эдди, что тоже поехал с ними?
   – Да, то есть – нет. Не поехал, – я бросила еще кусочек масла в пюре. – Думаю, теперь все готово.
   – Ты посолила? – Пришлось добавить соли.
   Вдруг послышались шаги, заглушаемые, правда, сдерживаемым смехом, и в кухню ввалились Майкл с отцом. Они тащили очень симпатичную метровую елку.
   – Счастливого Рождества! – провозгласил Майкл.
   – Ха-ха-ха! – вторил ему отец.
   – Осторожнее с иголками, – предупредила свекровь. И пока они несли елку в гостиную, семенила сзади, высматривая и тут же собирая зеленых нарушителей порядка.
   Поцелуй Майкла отдавал морозом и свежестью.
   – Теперь утром тебя будет встречать елочка.
   – Нам повезло, магазин был еще открыт, – довольно сказал мистер Ведлан. – В основном там были какие-то обломки, но эта – похоже, что надо.
   – Нарядишь ее перед ужином, – предложил Майкл.
   – После, – не согласилась хозяйка дома.
   – Сейчас мойте руки, и быстро – за стол. Скоро Рождество.
   – Спасибо тебе, милый. Я просто влюбилась в эту елочку.
   После ужина мы чинно обсуждали всякие политические события и качество приготовленного барашка. А мне хотелось вскочить на стул и закричать: «Эй, все! Расслабьтесь и улыбнитесь!» Но вместо этого я лишь осторожно помогала хозяйке таскать на кухню грязную посуду. А мужчины вновь куда-то запропастились.
   – Я здесь все приведу в порядок, – предложила свекровь, – а ты иди, украшай елку.
   – Может быть, мне лучше помочь вам? – спросила я. С чердака раздавались звуки тяжелых шагов, а в гостиной орал телевизор.
   – Нет, иди. Если бы действительно было нужно, я бы сказала.
   Но я испытывала легкое чувство вины – ведь было видно, что она говорит не то, что думает, что ей хочется, чтобы я настояла на своем и осталась с ней. Но нетерпение победило, и я с радостью вырвалась из душной кухни, чтобы заняться моим лесным чудом. На этот раз желание победило разум и отмело правила дипломатии.
   – Может быть, мне все-таки остаться? – еще раз предложила я и, не дожидаясь ответа, выпорхнула на волю.
   В дверях чердака возник отец Майкла, сгибавшийся под тяжестью множества коробок с елочными украшениями.
   – Хватит и на пятиметровую, – довольно объявил он. – Здесь есть все.
   Как мне удалось разместить все, что они принесли, до сих пор сама не знаю. Но факт остается фактом – ни одной гирлянды, ни одной игрушки не осталось.
   – Как вы ее находите? – обратилась я за похвалой к мужчинам, завершив работу и любуясь делом рук своих. – Я бы не постыдилась выставить ее перед Белым Домом в Вашингтоне.
   – Знаешь ли, – начал, было, Майкл, – мне кажется, что она получилась несколько вызывающей.
   – А, по-моему, – заступился за меня свекор, – она очень нарядная и праздничная.
   В комнату заглянула миссис Ведлан. Поджав губы, она осмотрелась и произнесла:
   – Очень мило.
   – И я так думаю, – согласилась я.
   – Но нам пора отправляться в церковь, – продолжила она. – Мы можем опоздать на службу. Так что скорее мойтесь, собирайтесь и – вперед.
   – Ма, но ведь мы еще не успели испачкаться, – засмеялся Майкл. – Так что мы уже готовы.
   – Тогда одеваемся, – скомандовала она и, перекинув через плечо полотенце, словно Айседора Дункан свой знаменитый шарф, отправилась в спальню. Наряжаться.
 
   Песнопения и молитвы, наполнявшие церковь, создавали в ней атмосферу тайны и умиротворения. Служители уже закончили сбор пожертвований. В полумраке чуть слышно потрескивали огромные белые свечи. В руках прихожан – тоже свечи, но маленькие.
   – Ну, прямо как в кино, – поделилась я впечатлениями с Майклом. Пожилой мужчина, сидевший рядом, обернулся и что-то недовольно прошипел нам.
   – Счастливого Рождества! – прошептала я в ответ.
   Миссис Ведлан приветливо кивнула даме, сидевшей через проход напротив нас.
   – Кто это? – шепотом поинтересовалась я.
   – Шарлотта Лекенби, – ответила свекровь. – Они с мужем приходили к нам на бридж по вторникам.
   – А теперь?
   – Ее муж умер.
   – И поэтому она перестала играть с вами?
   – Да нет, она пыталась, – сморщив нос, ответила миссис Ведлан. – Но ей все еще не по себе.
   Майкл что-то начал рассказывать матери.
   – Тс-с-с, – пронеслось по церкви.
   Служба закончилась исполнением «Вифлеемской Звезды». К моему глубочайшему разочарованию, «Двенадцать дней Рождества» не пели. Мы встали с мест, обменялись поздравлениями и направились к выходу в толпе спешащих прихожан.
   – Тебе не понравилась служба? – спросила я Майкла, когда мы уже под утро улеглись в постель. Меня очень смущало то обстоятельство, что стена, разделявшая спальни, была очень тонкой. Казалось, толстое зеленое одеяло, которым мы укрылись, было значительно более надежной преградой для звуков, чем она.
   – Это уже не мой праздник, – ответил он.
   – Ну, как ты можешь так говорить. А твое прошлое, твои корни, твои родители, наконец?
   – Да, да, конечно. Наверное, ты права. Право, я не знаю. – Он прикоснулся под одеялом к моей руке. – Видишь ли, Рождество – это детский праздник... Веселый... Но мы – ведь уже не дети.
   Сквозь темноту я вглядывалась ему в лицо.
   – Мы – не дети, – продолжал он, – и, к тому же, не христиане.
   – Да, тут ты прав.
   – Мы – иудеи. Разве это не греет тебе душу?
   – Кажется, я – счастлива. Но ты же не можешь перестроиться так быстро?
   – Фрэнни, я стараюсь, – в голосе Майкла слышалось нетерпение. – Стараюсь ответить на все твои вопросы как могу. Но не на каждый из них я смогу найти что сказать. И если Рождество, празднование Рождества доставляет тебе удовольствие, то это нравится и мне, – и он обнял меня, давая этим понять, что тема для разговора – исчерпана.
   – Майкл, а не думаешь ли ты, что родителей может раздражать такое соседство? – прошептала я, прижимая его голову к своей груди.
   – Наоборот, они бы не поняли, если бы мы спали отдельно, – ответил он, целуя меня и все, усиливая ласки.
   – С Рождеством, Майкл, – сказала я.
   – С Рождеством тебя, Фрэнни, – ответил он.
   Я закинула ноги ему на спину.
   – Милый, я надеюсь, мы не станем очень шуметь?
 
   На следующее утро я проснулась раньше всех в доме.
   – Я думала, что все проснутся ни свет ни заря и побегут смотреть подарки, – пыталась я растормошить сонного мужа. Но в ответ он только что-то невнятно пробурчал, отвернулся к стене и вновь заснул.
   К девяти утра семейство, наконец, пробудилось, и все дружно направились в гостиную, обсуждая перспективы предстоящего завтрака и пеняя на отсутствие достойных разговора новостей в сегодняшней газете. Подождав, пока все займут места за столом, я вышла на середину комнаты и громко объявила: «А теперь настало время посмотреть подарки». Мое первое рождественское утро совсем не походило на то, что я нарисовала в воображении. Но, «в чужой монастырь со своим уставом не суйся!», и я вновь спросила себя – имею ли я право превращать наступивший день в сцену из рождественской сказки? И решила, что – имею.
   – Ну и что же ты ожидаешь там найти? – обратился ко мне Майкл. – Бриллиантовую диадему, что ли?
   – Я просто хочу праздника.
   – Но у нас свои традиции вручения рождественских подарков, – удивилась моей поспешности миссис Ведлан.
   – Своя система, – уточнил муж.
   – Традиция, – принял сторону матери Майкл.
   Мне преподали наглядный урок того, что значит – быть членом семьи Ведлан. Смысл традиции заключался в том, что никто не рвался вспарывать обертки. Парадом командовала степенная хозяйка дома, наделявшая каждого причитавшейся ему порцией гостинцев, советуя при этом, что с ними делать.
   В очереди за презентами я была первой. Мне досталась пудреница с синеватым содержимым, за что я соответствующим образом поблагодарила свекровь. Затем пришел черед Майкла, я специально смастерила чулок для подарка. На одной стороне его красовалась надпись «Веселого Ханнуки!». На другой – «Счастливого Рождества». Мужчинам это очень понравилось, и они даже зааплодировали мне. А вот миссис Ведлан еле-еле дождалась оваций. Потом она развернула подарок от старшей дочери, в коробке красовалась автоматическая кофеварка.
   – Прекрасный подарок, – счастливо улыбнулась она. – Самый лучший дизайн, новейшая модель.
   О, сколько раз в своих письмах она ненавязчиво излагала, сколь более счастливым и наполненным стало бы ее существование, окажись она владелицей этого чуда техники! Что ж, дай ей Бог!
   Наконец настала очередь мистера Ведлана. Он вытащил из свертка купленный нами синий джемпер.
   – Просто здорово! – воскликнул он. – Похоже, это мой размер?
   – Да, папа, твой, – подтвердил Майкл. – У нас с тобой один и тот же размер, так что будь, уверен – подойдет.
   – Ты, что же, его уже носил? – подозрительно спросила его мать.
   – Ну что ты, мама, – возмутился мой муж. – Он совершенно новый.
   Затем Майкл поразил меня шелковой блузкой и окончательно добил прозрачным, отливающим в синеву пеньюаром.
   – Смотри, как он по цвету гармонирует с моей новой пудрой, – промямлила я в тщетной попытке скрыть от семейства смущение.
   – Майкл, да ведь она замерзнет в таком одеянии, – комментарий свекрови можно было расценивать как угодно.
   – А на бриллиантовую диадему придется подкопить, – сказал мой муж и запечатлел у меня на лбу сочный поцелуй.
   В ответ я вручила ему потрясную куртку из шотландки. Я выбрала ее потому, что знала – сам он никогда не отважится купить себе такую. Но и это было еще не все. Майклу также обломился огромный ящик с инструментами. Красный, с ручками на боках. Один из лучших образцов «Сирз»!
   Миссис Ведлан с мужем тоже обменялись подарками. Он получил роскошные коричневые шерстяные носки, она – заколку и сережки со сверкающими, как рождественская елка, зелеными и красными камешками, пузырек лосьона и кружку для кофе.
   – Ну, очень полезные подарки, – прокомментировала я.
   – Точно, – согласилась свекровь.
   Она развернула нежно-зеленую открывалку фирмы «Сирз» – последний писк нашего дизайна.
   – Просто чудо. У тебя, что, скидка на товары от фирмы?
   Потом мы вручили ей бежевый джемпер с зеленой отделкой на рукавах и по воротнику. Миссис Ведлан бросила оценивающий взгляд на ярлычок:
   – Шерсть. И цвет – веселенький, – довольно отметила свекровь.
   Последним по счету шел подарок от второй ее дочери – Дианы и ее семьи. Коробка, развернутая нетерпеливыми руками свекрови, явила миру еще один образец дочерней преданности. На нас глядела самая совершенная автоматическая кофеварка в мире! Точно такая же, какую получила она в начале торжества.
   – Ох уж эти твои намеки, Норма, – пробурчал мистер Ведлан. – Пора бы уж их разнообразить.
   – Диана всегда дарит не то, что нужно, – вспылила хозяйка дома.
   – То же оформление и тот же дизайн, что и у кофеварки Джуди, – желая восстановить справедливость, вмешался Майкл.
   – Но мне не нужны сразу две кофеварки, – миссис Ведлан была неумолима.
   Раздался звонок в дверь, и Майкл впустил неразлучную троицу своих друзей – Бенни, Веса и Клиффа, которые смехом и суетой сразу заполнили всю гостиную.
   – Кому кофе? – спросил мистер Ведлан. – Теперь мы в состоянии обеспечить каждого персональной кофеваркой, – он сгреб в кучу все подарки.
   – Следует проверить новую технику в действии, – авторитетно поддержала его жена и вслед за ним ушла на кухню.
   Не успела кухонная дверь захлопнуться за ним, как Клифф и Вес плюхнулись на диван, Майкл оккупировал свое любимое кресло, Бенни уютно разместился на месте главы дома, а я уселась в кучу разноцветной бумаги на пол. Бенни извлек из кармана пачку «Кэмэл» и закурил. Глубоко затянувшись, оглядел присутствующих и осведомился: «Никто, надеюсь, не возражает?» Несчастный парень был вынужден пахать в одной из школ Сент-Луиса, только так он смог отмотаться от призыва в армию. Среди его учеников были или юные грабители или наркоманы, и, чтоб тянуть на «своего парня», он был вынужден выкуривать по три пачки в день. А еще говорили, что он стал здорово поддавать.
   – Кто наряжал елку? – поинтересовался Клифф, с любопытством оглядывая результат моих дизайнерских трудов.
   – Я. – В моем голосе звучала гордость. – Нравится?
   – Что-то в стиле Майкла Джексона. Вернее, что-то из его шкафа.
   – Ребята, а что вам подарили на праздник, – решила уклониться от дальнейшего обсуждения я.
   – Носки и рубашки, – ответил Бенни.
   – Три галстука, – таков был ответ Веса.
   – Рождественский набор конфет, – сказал Клифф.
   Он напоминал мне комод, такой же огромный и неуклюжий. Вскоре ему предстояло защищать докторскую диссертацию по философии. И хотя вакансий для молодых философов не найти было, как говорится, днем с огнем, он относился к этому прискорбному факту с олимпийским спокойствием.
   Вес был невысок ростом и чем-то слегка смахивал на бульдога. Он был настоящим многостаночником. Преподавал в своей школе и футбол, и легкую атлетику, и плавание, и автодело, и что-то еще. Рядом с огромным Клиффом он смотрелся весьма комично.
   Бенни освободил тарелку от леденцов и принялся стряхивать в нее пепел.
   – Джентльмены, а что поделывают в этот праздничный день ваши очаровательные дамы? – поинтересовался Майкл.
   Вся четверка знала и любила друг друга с самого детства, и поэтому такой вопрос не мог никого смутить.
   – Слушай, а мы что, тебе ничего не рассказывали? – удивился Клифф, – да мы же просто изнемогаем от любви. – И, обняв Веса, добавил: – От любви друг к другу.
   – Это все произошло так неожиданно, так внезапно, – промурлыкал Вес, прижав руку к сердцу, – что даже газеты еще ничего не пронюхали.
   Но на этом запас их дурацких шуток иссяк, и приятели разжали объятья.
   – Кстати, если уж вспоминать, то когда я появился в вашем обществе с более или менее приличной девушкой, – сказал Клифф, – вы ее до смерти запугали.
   – Кто это напугал? – всполошился Майкл. – Я, что ли?
   – Тоже мне вспомнил. Ведь это было черт знает когда. А ты больше не встречал ее?
   Клифф повернулся ко мне и начал рассказывать.
   – Это очень грустная история. Это была моя новая знакомая. Чудесная девушка, и я искренне полюбил ее. Одно только ее имя – Барбара – возбуждало меня. А если добавить, что она была очень симпатичная...
   – Пожалуй, я вздремну, пока ты тут лапшу на уши вешаешь... – встрял в разговор Бенни, стряхивая пепел.
   Клифф демонстративно проигнорировал его и продолжал, адресуя свою речь исключительно мне:
   – Я пригласил Барбару в ресторан. Мы ели бифштексы...
   – Как ты мог? Нет, как ты мог – есть с девушкой бифштексы? – Благородному негодованию Веса не было конца.
   – Ну, возможно, это были гамбургеры, – задумался Клифф, – что мы ели – это не так важно. Важен факт – я ее угощал. Итак, сидим мы так спокойно у окна с видом на стоянку...
   – Как романтично! – вмешался Бенни.
   – А в другом конце Майкл, а надо сказать, он незадолго до этого вернулся из Вьетнама, обедает со своими родственничками. Так вот, подходит он к нам и говорит: «Здравствуйте».
   – Обычное проявление вежливости, – прокомментировал Майкл.
   – Но смотрит при этом на мою подружку, – продолжал Клифф, подмигнул мне и коварно улыбнулся. Такое лицо обычно делают актеры в вестернах, когда хотят начинить кого-то свинцом. – Так вот, все идет тихо-мирно... Вдруг на стоянке у одной из машин начинают мигать фары. И твой муженек ныряет под наш стол. Так вот, мне пришлось потратить весь оставшийся вечер и часть ночи, чтобы убедить бедняжку Барбару, что Майкл – всего лишь чокнутый ветеран, а не маньяк, старавшийся трахнуть ее на людях.
   – Нечего приписывать свои собственные мысли другим, – захохотал мой муж.
   – Ничего себе, веселенькая история, – ответила я, пытаясь представить себе Майкла таким испуганным и настороженным. Но безуспешно.
   – Но все это – семечки, Фрэнни, – продолжал Клифф. – А вот был еще случай. Как-то раз отправились мы всей командой на вечеринку. А там какой-то гусь куражился перед народом, что его брат был во Вьетнаме большой шишкой. Приставал ко всем с этим как банный лист к жопе. Сыпал подробностями боевых действий. Говорил, что газеты – все врут, а вот брат-то его ему всю правду и выкладывает. Ну, Майкл все молчал, молчал себе да потягивал пиво. И, представь себе, подваливает этот козел к нам и толкает такой текст: «Ну а вам-то что, вы-то, друзья, отсиделись по разным колледжам и закосили от призыва!» Ну, Майкл тут как зубами заскрежещет. Известное дело, за такие слова можно и по морде схлопотать... Ну, мы с Весом переглянулись, думаем – сейчас он ему вмажет... А Майкл-то этак спокойненько ему и отвечает: «Нет, сэр. С вашего позволения, я все это время провел в морской пехоте». Смотрю, мужичонка-то припух, но спрашивает: «А в каком месте?» Майкл сквозь зубы: «Наша база была в трех милях от Сайгона...»
   Клифф зашелся смехом.
   За все время рассказа Майкл не проронил ни слова.
   – И зачем ты все это вспоминаешь? – спросил он, пытаясь выдавить из себя улыбку.
   Неожиданно в дверях гостиной возник мистер Ведлан в новом голубом джемпере с подносом, уставленным чашками.
   – А вот и сам мистер Кофе, – торжественно провозгласил он.
   За ним следовала хозяйка, успевшая нацепить свежеподаренные сережки. Она принесла салфетки.
   Бенни принялся судорожно разгонять табачный дым. Он знал, что миссис Ведлан его запаха на дух не переносит. Готовый ко всему, он заранее принял виноватый вид, но на этот раз она ничего не сказала, только демонстративно разогнала салфеткой клубы дыма.
   Когда все расселись по местам, я оказалась рядом с Клиффом.
   – Расскажи, каким он был сразу же после Вьетнама, – попросила я. – Он ведь был совсем другим, правда?
   – Другим? – непонимающе переспросил Клифф.
   – Он тогда отрастил волосы и собирал их в такой глупый хвостик, – пояснила миссис Ведлан.
   – Но он его скоро обрезал, – вмешался мистер Ведлан. – Он здорово возмужал в армии.
   – Это уж точно, – поддакнул Клифф. – Без армии, верное дело, мотал бы срок, – закончил он и захохотал.