Забирко Виталий. Операция 'Карантин'

   - Александр Васильевич, - колобком катился навстречу Шуйбо генерал, протягивая вперед правую руку и не выпуская из левой сигарету, здравствуй. Я так понимаю, ты ко мне все по тому же вопросу?
   - Здравствуй, Николай Ильич, - пожал ему руку Шуйбо. - Иногда ты меня своей дедукцией просто поражаешь.
   - Все шутишь, - поморщился Серегин и глубоко затянулся сигаретным дымом. Голос у генерала был прокуренный, сиплый. - Ну сколько можно тебе объяснять? - раздраженно заявил он. - Нечего тебе и твоим людям в Каменной степи делать! Полчаса назад мы этот вопрос вроде бы по телефону решили. Так в чем дело?!
   - Это тебе, Николай Ильич, так кажется, что по телефону мы все решили, - спокойно возразил Шуйбо. - На самом деле решил ты все сам и, не дав мне слова сказать, трубку бросил. - Он обернулся к Полынову. - Садись, Никита Артемович, поближе к столу, и будем мы с тобой по новой слушать аргументы военного ведомства против нашего присутствия в Каменной степи.
   Не дожидаясь приглашения хозяина кабинета, Шуйбо сел на стул, и Никите ничего не оставалось, как послушно сесть рядом. Министр обороны шумно выдохнул, недоуменно помотал головой и, снова обойдя громадный стол, уселся в кресло.
   - У тебя, Александр Васильевич, наверное, своих дел нет, если в наши нос начинаешь совать, - недовольно пробурчал Серегин, гася окурок в пепельнице и закуривая новую сигарету. Курил генерал взахлеб, причем исключительно сигареты без фильтра. Вероятно, по привычке с солдатских времен, и может быть, только в этом и проявлялась его индивидуальность, поскольку на своем посту он ничем себя как личность не показал. Зато все указы по реформированию вооруженных сил, вплоть до абсурдных, разрушающих остатки армии, проводил в жизнь неукоснительно, за что и получил в армейской среде прозвище "Чего-изволите-с".
   - Может, тебе где-нибудь в Сибири пару складов со старыми боеприпасами подорвать, чтобы ты без дела не маялся, а? - с сарказмом продолжал басить генерал. - Твоя задача в чем заключается? Людей спасать, если где-то что-то экстраординарное случится. Помнишь, месяц назад вертолет дальневосточного округа с шестнадцатью офицерами в тайге пропал? Кто тогда к тебе первым за помощью обратился и "зеленую улицу" твоим поисковым группам и спасателям обеспечил? Я! А теперь что? Кого это ты в Каменной степи спасать собрался? Нет там никого, голая пустыня! Деньги только государственные по ветру пустишь. Если они у тебя лишние, так лучше мне отдай - у меня офицеры по полгода без зарплаты сидят.
   - Как деньгами моего ведомства распорядиться, позволь мне решать, хмуро заметил Шуйбо. - Ты лучше объясни, почему вокруг учений в Каменной степи столько таинственности, словно там на самом деле ядерную боеголовку взорвали? И если уж о деньгах говорить, то откуда они у тебя появились на незапланированные учения?
   Серегин делано рассмеялся.
   - А с чего ты взял, что учения незапланированные? Из того, что мы никого в известность о них не поставили? Иногда на таких с первого взгляда пустячных учениях мы проводим проверку режима особой секретности по всем уровням. Судя по реакции американцев и твоему недоумению, ФСБ со своей задачей неплохо справилась и не допустила утечки информации. Так что жива еще российская армия, рано ее хороните!
   Генерал ехидно прищурил глаза. Нет, это только с первого взгляда он казался рохлей-интендантом. Прекрасно разбирался Серегин в аппаратных интригах.
   Несколько мгновений Шуйбо молчал, задумчиво поглаживая ладонью полировку столешницы, будто стирая с нее невидимые пылинки.
   - Допустим, Николай Ильич, я тебе поверил, - наконец проговорил он и прямо посмотрел в глаза министру обороны. - Тогда объясни заодно, куда подевались две тысячи человек гражданского населения из поселка Пионер-5? Испарились при ядерном взрыве, согласно вводной на учения?
   - Да откуда у тебя такие данные?! - в сердцах вспылил генерал. - Твое министерство для меня сплошная головная боль - больше у меня дел нет, как тебя во все подробности посвящать. Полгода уже прошло, как поселок пуст! Серегин загасил окурок, закурил следующую сигарету, посмотрел на часы. Ладно. Полчаса до начала совещания у меня есть, ознакомлю тебя с документами. - Он поднял трубку телефона, набрал на коммутаторе номер. Дмитрий Афанасьевич? Будь добр, захвати документы по отселению людей из Пионера-5 и зайди ко мне. Что? У тебя сейчас Федорчук? Очень хорошо! Пусть и он зайдет!
   Серегин положил трубку и сквозь очки посмотрел на назойливых посетителей. Нехороший у него был взгляд, неприязненный. В нем без труда угадывалось, что Никиту он без лишних разговоров и комментариев с удовольствием бы выставил вон из кабинета, но с присутствием Шуйбо приходилось считаться.
   - Повезло тебе, Александр Васильевич, - попыхивая сигаретой, сказал министр обороны. - Полковник ФСБ Федорчук как раз к нам в министерство наведался. Именно он обеспечивал режим особой секретности проведения учений.
   - В чем же это мне с полковником повезло? - равнодушно поинтересовался Шуйбо.
   - Информации больше получишь, - поморщился Серегин.
   Пару минут сидели молча. За это время Серегин докурил третью сигарету и взялся за четвертую.
   "Не слишком ли много генерал курит?" - подумал Полынов. Плевать ему было на здоровье министра обороны. По его мнению, Серегин то ли нервничал, то ли злился. К чему бы это? Уж явно не к дождю... Хотя хорошо бы, а то от жары на улице не продохнешь.
   Дверь открылась, и в кабинет вошли два полковника. Один был похож на Серегина - рыхлый, страдающий излишним весом, лысоватый; второй подтянутый, смуглый, с мрачным лицом и черными угрюмыми глазами. Рыхлый полковник держал в руках непомерно распухшую от бумаг папку, и по ней нетрудно было догадаться, кто из вошедших кто.
   - Разрешите, товарищ генерал?
   - Проходите, садитесь, - предложил министр обороны. - Полковник ФСБ Федорчук Максим Андреевич, - вопреки субординации генерал начал знакомство почему-то с представителя службы безопасности. - Заместитель начальника по тылу при генштабе Аброскин Дмитрий Афанасьевич. Александра Васильевича, я думаю, вы знаете, и...
   - Начальник спецбригады МЧС Полынов Никита Артемович, - подсказал Шуйбо.
   Обменявшись рукопожатиями, все сели. Аброскин положил на стол папку и, беззвучно барабаня по ней пухлыми пальцами, уставился на министра обороны, ожидая указаний. Федорчук сидел спокойно, расслабленно, блуждая безразличным взглядом по кабинету.
   - Дмитрий Афанасьевич, - начал Серегин, отмахнув от лица табачный дым, - в МЧС интересуются отселением гражданского населения из поселка Пионер-5. Не верят нам, что там никого нет. Внеси, пожалуйста, ясность.
   - Ну да, конечно, кто же нашу работу заметит... - пробурчал полковник Аброскин. - Сейчас не то, что раньше - раз-два и за неделю весь поселок в другой конец страны в момент бы передислоцировали. Теперь каждый индивидуального подхода требует - и жилье ему предоставь, и работу. А у нас у самих у половины офицеров жилья нет. Не говоря уже об увольняемых из армии по сокращению... Вот, смотрите, - он пододвинул папку к Шуйбо, здесь на каждую семью документы есть. Когда, кого, куда... Три года канитель длилась, весной только последних отселили.
   Никита на взгляд оценил папку. Распухшая до бесформенности, с торчащими из углов замусоленными листами, она, тем не менее, никак не могла вместить все материалы по отселению двух тысяч человек. Особенно, если с жителями Пионера-5, как утверждал полковник генштаба, работали индивидуально.
   Шуйбо взял папку, взвесил ее на руке, снова положил на стол и отодвинул назад к Аброскину.
   - Тяжелая работа, - то ли согласился он с полковником в оценке выполненного им задания, то ли просто констатировал вес папки. - Но меня все эти документы не интересуют, я не из контролирующей организации. Меня интересует, почему на фотографиях космической съемки в поселке Пионер-5, вопреки вашему заявлению, запечатлены люди? И что за слухи о каннибализме витают вокруг поселка?
   Аброскин бросил растерянный взгляд на министра обороны. Возможно, он числился хорошим работником генштаба, возможно, даже прекрасным исполнителем, но вести аппаратные интриги явно не умел. Слишком разные это вещи.
   - Александр Васильевич, ты, прямо, как ребенок! - раздраженно поморщился генерал, перехватывая инициативу в свои руки. - А то не знаешь, сколько сейчас бездомных по стране бродит. И что они едят. Газеты почитай! В одной Москве чего только бомжи не вытворяют - всех кошек съели. Если ты такой сердобольный, лучше им здесь милостыню раздай, чем в безводной пустыне деньги на ветер будешь выбрасывать.
   - Что это ты, Николай Ильич, так о моих деньгах печешься? - насмешливо спросил Шуйбо.
   - Да потому... - от возмущения Серегин поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся и закончил сиплым голосом, но на высоких нотах: - Потому, что мне первому по шапке дадут, если я разрешу тебе в Каменной степи бюджетными деньгами сорить!
   - Ах, вот даже как... - потемнел лицом Шуйбо. - Мне, оказывается, категорически запрещается посещение поселка Пионер-5?
   - Да! - не выдержав, гаркнул Серегин.
   - Ну зачем так? - неожиданно подал голос полковник Федорчук, до этого сидевший за столом с таким видом, будто тема разговора его не касалась. Никто вам, господин министр, ничего не запрещает. Вам просто н а с- т о я т е л ь н о н е р е к о м е н д у ю т.
   Говорил полковник Федорчук тихо, спокойно, даже буднично, лишь последние слова чуть растянул. Лицо его было бесстрастным, взгляд черных глаз неподвижен и пуст. Словно не видел он никого перед собой. Не желал видеть.
   Полынов внутренне поежился. Не приведи, господи, если их дороги когда-нибудь пересекутся, да к тому же окажутся они с полковником, как говорится, по разные стороны баррикад. Впрочем, для таких, как полковник Федорчук, ни своих, ни чужих не существует. Ради выполнения задания он поперек баррикад танком пройдет, давя и тех, и других.
   Лицо Шуйбо окаменело, на нем, казалось, еще больше обозначились скулы.
   - Настоятельно рекомендовать мне может только премьер-министр, ровным, бесцветным голосом проговорил он, глядя сквозь полковника службы безопасности. Затем медленно повернул голову и посмотрел на министра обороны. - Как по-твоему, Николай Ильич, стоит ли мне завтра на Совете Министров поднимать этот вопрос?
   Серегин смешался, сердито перебегая взглядом по лицам полковников. Подобного оборота событий он, определенно, не ожидал. Ох, и не хотелось ему докладывать премьеру о событиях в Каменной степи. При таком раскладе шила в мешке не утаишь - обязательно выплывет на свет божий пресловутая точка "Минус", и тогда, судя даже по осколочной информации, ставшей известной Полынову, серьезного скандала не избежать.
   - Да пусть едут, - снова подал голос полковник Федорчук. - Режим секретности с началом учений снят, так что не вижу оснований препятствовать. - Он встал. - Разрешите идти, товарищ генерал?
   Министра обороны его слова словно пригвоздили к креслу. С минуту он сидел неподвижно, набычившись, сверля глазами полковника ФСБ. Даже позабыл попыхивать торчащей изо рта сигаретой. Наконец он совладал с собой и затянулся так, что сигарета затрещала.
   - Нет, Максим Андреевич, - глухо сказал генерал, - я попрошу вас еще минут на пять задержаться. - Он повернул голову к Шуйбо. - Ты удовлетворен, Александр Васильевич?
   - Естественно.
   Шуйбо встал, и Никита последовал его примеру. В прямую им на дверь не указывали, но и так было понятно, что аудиенция окончена. Нет, все-таки слаб нынешний министр обороны, если в его ведомстве распоряжения отдает полковник ФСБ.
   - Завтра утром моя спецбригада вылетит в Каменную степь, - сказал Шуйбо. - Надеюсь, Николай Ильич, твой гарнизон обеспечит посадку самолета?
   - Д-да... - рассеянно пробормотал Серегин. Он поднял глаза на полковника Аброскина. - Дмитрий Афанасьевич, распорядишься, чтобы приняли самолет у зоны оцепления...
   Мысли генерала сейчас были далеки от проблем Министерства по чрезвычайным ситуациям. Никак не входило в его планы разрешать спасателям посещать Пионер-5. Потому и смотрел он неотрывно на полковника ФСБ, нарушившего его стратегическую линию. Ждал, когда посторонние уйдут, чтобы выяснить причины вдруг изменившейся позиции службы безопасности.
   - Всего доброго, - кивком головы попрощался Шуйбо и направился к двери.
   Полынов тоже кивнул и поспешил следом. Он был единственным, кто не проронил в кабинете ни слова, и остался этим весьма доволен. Гораздо интересней со стороны наблюдать "битву" министров, чем самому принимать в ней участие. Такому спектаклю и МХАТ позавидует...
   - Петрович, на Чистые пруды, - сказал Шуйбо шоферу, садясь в машину. На Мясницкой возле биржи остановишь. - Он обернулся к Никите. - Пройдешь через дворы на Кривоколенный переулок, там, в доме номер четырнадцать, офис нашей службы биологического контроля. Третий этаж, начальник службы Беспалов Арсений Николаевич. Он познакомит тебя с бригадой.
   - Спасибо, - кивнул Полынов.
   - Не стоит благодарности, - досадливо поморщился Шуйбо. - От твоей командировки за три версты несет дохлятиной.
   - Разберемся на месте, - пожал плечами Никита.
   Шуйбо внимательно посмотрел на него.
   - Ну-ну. Разберись. Только дров не наломай. Я тебе первоклассных ребят даю. Береги их.
   - Вы полагаете...
   - Ничего я, Никита Артемович, не полагаю, - снова поморщился Шуйбо. Не нравится мне, как Серегин юлил. Не люблю, когда вместо четкого взаимодействия начинаются межведомственные распри.
   - А что, в правительственных кругах бывает иначе? - саркастически заметил Полынов.
   - В том-то и дело, что не бывает... - тяжело вздохнул министр. - А нужно, чтобы было иначе.
   Сарказм Никиты ничуть не задел его самолюбие. Наоборот, Шуйбо принял его как должное.
   Свернув с Садового кольца на Мясницкую улицу и миновав Сретенский бульвар, "волга" остановилась у старого дома, одетого в строительные леса.
   - Все, приехали, - сказал Шуйбо и крепко пожал на прощание руку Полынову. - Счастливо тебе, Никита Артемович.
   - И вам всего хорошего.
   Стоя на тротуаре, Никита проводил взглядом удаляющуюся "волгу". Удивительный все-таки человек, Шуйбо. То ли анахронизм, то ли прообраз идеального руководителя, которому ничего, кроме работы, не надо. Единственный, кто без каких-либо усилий со своей стороны при смене всех правительств и чехарде ответственных лиц государства непоколебимо сидел в министерском кресле. Впрочем, вопрос о его смещении никогда и не стоял именно потому, что в кресле он как раз не рассиживался, а занимался делом. И дела вел весьма оперативно и добротно. Президента бы России такого...
   Полынов вздохнул, повертел в руках полиэтиленовый пакет с галстуком и усмехнулся, вспомнив, какими глазами смотрели на пакет караульные в Министерстве обороны. Чуть взглядами не прожигали, будто там бомба для министра.
   Перейдя на другую сторону улицы, Никита миновал небольшой дворик, заставленный иномарками, и вышел к четырнадцатому дому в Кривоколенном переулке. Если на Мясницкой улице фасады домов, что называется, блистали после реставрации, то до Кривоколенного переулка волна восстановительных работ не докатилась. Хоть и центр столицы, а все-таки задворки. Дом был старый, дореволюционной постройки, четырехэтажный, но все еще добротный, и, может быть, его как раз и не стоило реставрировать - чувствовался в нем этакий шарм конца девятнадцатого века. С виду вроде бы и непритязательное здание из серого, мрачноватого камня, без каких-либо архитектурных излишеств, но именно строгостью форм, соразмеренностью высоких этажей и больших окон оно производило впечатление. Реставрировать такой дом - все равно, что Венере Мелосской руки приделать. Особое внимание привлекал дворик сбоку дома - точнее не сам дворик, а решетчатая высокая ограда вокруг него, на которой разве что графского вензеля не хватало. Не дом, а картинка времен царской России. Еще бы дворника с бляхой на фартуке во двор - и можно историческое кино снимать.
   Полынов прошел по мягкому от жары асфальту во дворик, поднялся на крыльцо и открыл массивную дверь. В лицо пахнуло сырой прохладой и атмосферой коммуналок тридцатых годов. Разве что щами и кошками не воняло учреждение все-таки... Некогда обширный холл был перегорожен фанерными щитами, выкрашенными блекло-голубой краской, и теперь представлял собой узкий полутемный коридор, в конце которого с трудом угадывались обшарпанные, полустертые ступени лестничного пролета. Высоченный потолок терялся во мраке, и от этого коридор был похож на вход в лабиринт трехмерной компьютерной игры. В сторону лестницы дул сильный сквозняк, и конвекционный поток превращал коридор в подобие аэродинамической трубы стоило на первом этаже случиться пожару, как весь дом в мгновение ока охватило бы пламя.
   Никита направился к лестнице и здесь, в простенке, увидел шахту допотопного лифта, забранную крупноячеистой сеткой. Утлая кабина с деревянными дверями гармошкой подрагивала на сквозняке, словно ее знобило. В компьютерной игре подобная кабина могла оказаться ловушкой, отправляющей игрока не на следующий уровень, а в преисподнюю, в реальной же жизни столь древние подъемники имели обыкновение либо застревать между этажами, либо, обрывая трос, грохаться в подвал вместе с пассажирами.
   Не желая испытывать судьбу, Никита пошел по лестнице. Но и такой подъем оказался не подарком. Во-первых, лестница с узкими ступенями была непривычно крутой, с наклоном никак не меньше шестидесяти градусов, и приходилось задирать колени чуть ли не до уровня пояса, а во-вторых, пространственное расположение пролетов в здании в такой степени дезориентировало восприятие окружающего, что сама лестница казалась химерической задачей по топологии из виртуальной реальности. Между первым и вторым этажами было почему-то три пролета, а между вторым и третьим четыре, и когда Полынов наконец-таки взобрался на площадку третьего этажа, холл оказался не перед ним, как Никите представлялось, а в противоположной стороне. Так "потеряться" в пространстве человеку, наученному в спецшколе с боем проходить сложнейшие лабиринты с изменяемой конфигурацией, было абсолютно непростительно.
   Никита недоуменно оглянулся назад, но по видимым глазу двум нижним пролетам лестницы, асимметрично зажатым между стенами, все равно ничего не понял.
   - Я уже пять лет здесь работаю, а наша лестница по-прежнему для меня загадка, - услышал он.
   В холле на подоконнике сидел бородатый парень лет тридцати, курил сигарету и насмешливо смотрел на Полынова. Был он в тенниске, потертых джинсах, кроссовках и производил впечатление этакого великовозрастного сорвиголовы, для которого что дать прикурить, что в морду врезать - все едино. Именно такие и идут в спасатели, и лучших специалистов, чем они, нет.
   - И что, действительно за пять лет не разобрался, что к чему? - не поверил Никита.
   - Не-а! - жизнерадостно сообщил парень. - Я лифтом пользуюсь. Поджилки трясутся, зато голова не болит, так как мозги сушить не надо.
   Парень откровенно валял дурака, и это Никите понравилось. С такими контактными ребятами мгновенно находишь общий язык, и уже через пять минут чувствуешь себя так, будто всю жизнь их знал. Редкий тип людей бесшабашных, немного хулиганистых, необязательных в мелочах - но именно они в серьезном деле никогда не подведут.
   - Не подскажешь, как мне найти Беспалова Арсения Николаевича? спросил Никита, подходя ближе.
   Бородач посерьезнел, и первое впечатление о нем, как об отчаянном рубахе-парне, мгновенно улетучилось. Сразу стало понятно, что в обыденной жизни он вот такой - открытый да простецкий, но на работе абсолютно иной.
   - Полынов? Никита? - неожиданно спросил он.
   - Да... - несколько ошарашено ответил Никита.
   - А я тот самый Беспалов. - Парень соскочил с подоконника и крепко пожал Полынову руку. - Сеня. Арсений Николаевич я только для Шуйбо. Он фамильярности не терпит.
   Беспалов швырнул сигарету в урну и, подхватив Полынова под руку, увлек его в темный коридор.
   - Идем, познакомлю с твоей бригадой.
   Коридор был пошире, чем на первом этаже, но сумрака тут было больше, поскольку освещался коридор лишь рассеянным светом из комнат через пыльные окошки над высоченными закрытыми дверями. Наваждение компьютерной игры продолжалось - гулкие шаги по мозаичному полу отражались от невидимого во мраке потолка странным шорохом, будто там копошились потревоженные не ко времени летучие мыши. Для полной убедительности не хватало только плотоядно посверкивающих из темноты красных глаз нетопырей.
   Беспалов распахнул одну из дверей и приглашающе махнул рукой.
   - Прошу.
   Полынов шагнул через порог, и мрачное очарование компьютерной игры кончилось. Словно он сделал шаг не в пространстве, а во времени, в мгновение ока перенесясь более чем на десятилетие назад в Институт молекулярной биологии в Пущино. Пройдя тамбур с душевыми кабинками и металлическими шкафами для одежды, Полынов вошел в лабораторию. Вытяжные шкафы, кварцевые лампы на стенах, длинный лабораторный стол, термостаты, микроскопы, двадцатилитровые бутыли с хлорамином и пергидролем, делительные воронки на штативах, микробюретки, бюксы с пептоноловым бульоном, чашки Петри с культурами микроорганизмов, реактивы... Сердце екнуло от внезапно нахлынувшей ностальгии. Какой же он дурак был, когда все это променял на спецшколу.
   Трое сотрудников в белых халатах - молодая женщина и двое мужчин сидели вокруг письменного стола у окна, пили чай и ели бутерброды. Здесь, как и в институте в Пущино, чихать хотели на технику безопасности и обедали прямо на рабочем месте. Помнится, как тот же Лаврик, не найдя под рукой ложки, рассеянно выхватил из штатива пробирку со штаммом бубонной чумы и размешал ею сахар в стакане с чаем. Для Лаврика тогда его рассеянность вышла боком: нет, он не заразился, но получил строгий выговор и лишился квартальной премии, так как штамм от высокой температуры погиб.
   - Ребята, вот и ваш новый руководитель! - весело провозгласил Беспалов, входя следом. - Знакомьтесь, Никита Полынов. Прошу любить и жаловать.
   Три пары глаз уставились на нового шефа.
   - Временный, - поправил Беспалова Никита. - Временный руководитель на период экспедиции в Каменную степь.
   Кажется, его поправка сотрудникам лаборатории понравилась. Никто не любит, когда в крепко сбитый коллектив с бухты-барахты назначают нового начальника со стороны. Притираться к нему надо, общий язык находить... А с временным гораздо проще - не сложатся отношения, и ладно. Как пришел, так и уйдет.
   - Наш микробиолог Леночка Фокина, - улыбаясь, Беспалов начал знакомить Никиту с сотрудниками. - Прекрасный специалист, один недостаток - половине спасателей поразбивала сердца без всякой надежды на взаимность.
   Полынова встретил серьезный взгляд больших серых глаз, и он мысленно согласился с Беспаловым. Девушка действительно была на редкость красива. Точеная фигурка, личико сказочной царевны, обрамленное простенькой прической каштановых волос, и глаза, в которых хотелось утонуть.
   - А почему только половине? - поддержал Никита фривольный тон.
   - Потому, что вторая половина - женатики! - рассмеялся Беспалов.
   Леночка никак не отреагировала на мужские скабрезности. Протянула руку, Никита пожал маленькую ладошку и неожиданно ощутил, что выпускать ее из своей руки не хочется. Давненько он не испытывал такого чувства.
   - Володя Мигунов, - продолжал Беспалов, словно не заметив заминки. Лаборант, вечный студент биофака, но свой парень.
   "Свой парень" был рус, кудряв и в противовес микробиологу Леночке удивительно некрасив. Узкое лицо, большой шлепогубый рот, маленький, сдвинутый назад подбородок, невыразительные глаза за толстыми линзами очков. В довершение всего, когда он встал из-за стола и протянул руку, то оказался двухметрового роста и худым, как узник Освенцима. Зато ладонь у него была широкая, сухая - грабли, а не ладонь, - и рукопожатие крепким.
   - И, наконец, Олег Братчиков, - произнес Беспалов, представляя последнего члена бригады, крепенького, лысоватого мужчину лет под сорок с круглым открытым лицом, с которого, казалось, никогда не сходит улыбка. Тоже лаборант, кроме того, спелеолог, скалолаз, водитель любых видов транспорта и прочая. Душа компании. Незаменим как в работе, так и в застолье.
   - Очень приятно, - сказал Полынов. - Никита Полынов, бывший биолог, бывший десантник.
   Он специально не стал уточнять, что значит "биолог", и, тем более, "десантник".
   - Лучшая моя бригада, - продолжал рассыпать дифирамбы Беспалов. - Три года вместе, на счету десятка два "горячих" точек от Сахалина и Камчатки, до Туркменистана и Чечни. В работе - звери, но и пьют, как кони... Пардон, Леночка, это не о тебе.
   - Присаживайтесь, - гостеприимно пододвинул Олег к столу два лабораторных табурета.
   - Нет, ребята, это уже без меня, - отказался Беспалов. - Мне еще время вылета вашего рейса согласовать нужно. А вы знакомьтесь поближе.
   С этими словами он исчез из лаборатории. Словно испарился.
   Полынов взгромоздился на высокий табурет, и тотчас перед ним на столе появились два бутерброда с ветчиной и сыром.
   - Чай, кофе? - спросила Леночка приятным, как и вся сама, голосом.
   Никита замялся. На Леночку он старался не смотреть, хотя так и подмывало убедиться, что лабораторный халат надет у нее на голое тело. В институте микробиологии все девицы в летнее время поступали именно так.
   - Кофе, если можно.
   - Можно и что покрепче, - неожиданно предложил Олег.
   - А что - есть? - вскинул брови Никита.