Страница:
Шагнув к переговорному устройству, Дауло набрал код личной семейной линии.
— Говорит Дауло Сэммон, — назвался он ответившему на его вызов слуге, — Перто уже вернулся из леса?
— Одну минутку, Мастер Сэммон, — отозвался незримый голос. — Он не отвечает.
Дауло кивнул. Коль брата нет дома, и он сейчас находится вдали от родных стен, то, значит, он не в состоянии связаться с семьей по оптико-волоконным каналам, единственно надежным каналам связи здесь, в Милике.
— Передайте ему, как только он появится, немедленно связаться со мной, — распорядился Дауло.
— Слушаюсь, Мастер Сэммон.
Дауло отключил переговорное устройство и повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на женщину.
— Интересно, откуда все-таки она, — размышлял он, — и почему оказалась здесь?
Пока что на эти вопросы не было ответа, однако сей недостаток наверняка вскоре будет исправлен. На данный момент самое главное, что их семья держит ситуацию под контролем. Кто знает, что из себя представляет эта загадочная женщина — то ли это совершенно случайное стечение обстоятельств, то ли редчайший шанс, дарованный сами Господом, либо же часть некого странного заговора их противников.
Так или иначе, но семья Сэммон пока что в состоянии обратить присутствие незнакомки себе на пользу.
Это тотчас напомнило Дауло, что ему ещё следует привести себя в порядок перед встречей с отцом. Неслышно открыв дверь, он выскользнул из комнаты.
— Войдите, — донесся из-за резной двери знакомый скрипучий голос, и Дауло, весь напрягшись, распахнул её и вошел внутрь.
Он все ещё отчетливо помнил то время — это было не так уж давно, — когда отец вселял в него безотчетный ужас. Причем, ужас этот внушала не сила Круина Сэммона и не внушительная фигура, не ледяные интонации голоса и не пронзительный взгляд черных глаз; ужас внушало осознание того факта, что Круин Сэммон олицетворяет собой всю их семью. Его ничем не ограниченная власть, распространявшаяся на весь их огромный дом, шахту и почти треть деревни, его влияние, простиравшееся далеко за границы Милики, до окрестных поселений и даже до города Азраса, чьи жители обычно относятся к селянам с нескрываемым пренебрежением… Круин Сэммон был сама власть, и даже после того, как его страх перед этой властью слегка поубавился, Дауло так и не забыл того благоговейного ужаса, что когда-то вселял в него отец.
И только годы спустя Дауло понял, что отец намеренно учил его на своем примере.
— А, Дауло, — Глава семьи торжественно кивнул сыну с подушек, на которых он восседал. Полагаю, твой визит в шахту прошел успешно?
— Да, отец, — ответил Дауло с поклоном, делая шаг к подушке перед низким рабочим столом Круина и им самим. — Необходимость в дополнительных укреплениях несколько сдерживает работу в новом тоннеле, но не так, как мы опасались.
— И вся работа выполняется надлежащим образом?
— По всей видимости, да, по крайней мере, насколько я мог судить.
— И вся работа выполняется надлежащим образом? — повторил вопрос Круин.
Дауло силился не выдать своих эмоций ни выражением лица, ни голосом. Какой, однако, неосторожный промах с его стороны — можно подумать, ему неизвестно, что отец терпеть не может уклончивых ответов.
— Да, отец. Укрепление выполняется надлежащим образом.
— Хорошо, — кивнул Круин, взяв со стола стило, он что-то быстро набросал в блокноте. — А как рабочие?
— Никаких признаков недовольства. По крайней мере, в моем присутствии.
— А управляющий шахтой?
Дауло вспомнилось выражение лица управляющего при выходе из лифта.
— Находится под впечатлением собственной значимости, — ответил он. — Ему бы ужасно хотелось, чтобы и другим стало об этом известно.
Услышав это, Круин не смог сдержать легкой усмешки.
— Это на него похоже, — согласился он, — однако он способен и трудолюбив, и ради такого сочетания качеств можно закрыть глаза на мелкие недостатки.
Отбросив стило обратно на стол, Круин развалился на подушках и в упор посмотрел на сына.
— А теперь скажи мне, каково твое впечатление от нашей гостьи?
— Нашей? Ах, да, об этой женщине? — Дауло нахмурился. — Есть в ней нечто такое, что меня сильно смущает. Хотя бы то, что на вид она уже вполне подходит для брачного возраста, однако все ещё не замужем…
— Или уже успела овдоветь, — добавил Круин.
— Ах, да, верно, может, она вдова. А ещё она нездешняя — её одежда сделана из незнакомой мне ткани, и к тому же, как сказал лекарь, у неё низкая сопротивляемость к укусам монотов.
— А как насчет её довольно драматичного появления в Милике? Ее нашли на дороге, одну-одинешеньку после какого-то до сих пор невыясненного несчастного случая — или?..
Дауло пожал плечами.
— Я и раньше слышал истории, что люди подвергались нападениям на дорогах, отец. Некоторым из них везло, и они уходили живыми от когтей крисджо.
Глава семьи улыбнулся.
— Прекрасно — ты предвосхитил мой следующий вопрос. Скажи, тебе доводилось когда-либо слышать, чтобы человек, уже попавший в лапы к крисджо, оставался в живых?
— Есть отдельные случаи, — произнес Дауло, мысленно удивляясь, с какой это стати он вдруг проявляет упрямство. Ведь разумеется, ему не было никакого резона занимать в этом споре сторону загадочной женщины. — Если с ней был вооруженный спутник, а может, и не один, то он мог пристрелить набросившегося на неё зверя даже в самый последний момент.
Круин кивнул и угрюмо поджал губы.
— Разумеется, это не исключено. Но, к сожалению, сразу же возникает следующий вопрос: куда исчезли все эти предполагаемые защитники? Можно подумать, что они все, подобно джиннам, испарились в воздухе. Как, по-твоему, почему?
Дауло на минутку задумался, с горечью осознавая, что отец наверняка уже все обдумал и теперь попросту желает проверить, не придет ли и Дауло к сходным выводам.
— Существуют лишь три версии, — наконец произнес Дауло. — Они либо мертвы, либо искалечены и не в состоянии передвигаться, либо прячутся.
— Согласен, — кивнул Круин. — Если они мертвы или искалечены, то Перто их найдет. Я отправил его прочесать дорогу именно с этой целью. Если же они прячутся, то опять-таки, почему?
— Они либо напуганы, либо это часть заговора, — быстро нашелся с ответом Дауло. — Если напуганы, то вскоре наверняка дадут о себе знать, как только убедятся, что их спутнице ничего не угрожает. Или же часть заговора, — он умолк, — в таком случае это женщина или подослана сюда, как шпион, чтобы вести наблюдение за нашим домом, или хочет отвлечь наше внимание от того, чем заняты её спутники.
Круин глубоко вздохнул, и взгляд его переместился куда-то в пространство.
— Да, к сожалению, и я пришел к подобным выводам. Нет ли у тебя предположений, кто бы мог строить против нас козни?
Дауло не удержался и презрительно фыркнул.
— Здесь незачем далеко ходить, кто, как не клан Йитра?
— На первый взгляд может показаться, что да, — пожал плечами Куин. — И все-таки в моем представлении Йитра действуют гораздо более изощренно. И более продуманно. К тому же к ним со дня на день должна поступить новая партия леса, и у них будет более чем достаточно законной работы на несколько недель вперед. Скажи, к чему ещё устраивать какой-то заговор с целью опорочить нашу семью?
— Возможно, ему хочется, чтобы мы именно так и думали, — предположил Дауло. — Возможно. И все же не следует забывать, что на Квазаме найдутся и некоторые другие, желающие погреть руки, сея смуту в деревнях Западного Рога.
Дауло в задумчивости кивнул. Верно, и прежде всего, среди них враги Мэра Каппариса, правителя Азраса. Странная, на первой взгляд, дружба между Каппарисом и семьей Сэммон и тот факт, что в результате этой дружбы мэр получал неограниченный доступ к продукции их рудника, были на протяжении многих лет бельмом на глазу у недругов Каппариса. Так что не исключено, что кто-то из них решил, что настала пора попытаться сломить мощь семьи Сэммон и поставить на её место кого-то более податливого.
Особенно, если принять во внимание эту странную, закрытую для постороннего мира фабрику к востоку от Азраса, которая в последние время поглощает большую часть горной выработки. Азрас и другие города Западного Рога и без того были для Милики и близлежащих поселков источником постоянной головной боли. Мангус и его изворотливые торговые агенты по-своему были столь же опасными, как и все города, вместе взятые. И если кто-то в Азрасе решил, что потребность Мангуса в руде чересчур возросла и семье Сэммон самая пора поделиться своими барышами, то…
— Так что же нам делать, отец? — спросил Дауло. — Выставить эту женщину за порог нашего дома, и пусть она выздоравливает ну, скажем, в доме мэра, а?
Круин не торопился с ответом.
— Нет, — наконец произнес он. — Если наши недруги полагают, что мы не видим в ней никакой угрозы, то это дает нам в игре некое преимущество. Нет, мы оставим её у себя, по крайней мере, первое время. Если Перто не сумеет обнаружить её спутников, — что ж, к тому моменту мы уже наверняка сумеем допросить её лично о том, кто она такая и как ей удалось остаться в живых.
А что, если эта история окажется с самого начала ложью?
— Я понимаю. Следует ли мне приставить к её дверям охранника?
— Нет, я бы не желал выдавать наших опасений. Покуда она больна и её передвижение ограничено женской половиной дома, обычное число стражников представляется мне достаточным. Ты только предупреди их, чтобы они постоянно были начеку, на тот случай, если она что-нибудь задумает.
— Да, отец. А когда она окончательно выздоровеет?
Круин улыбнулся.
— Что ж, тогда, как гостеприимный хозяин, ты возьмешь на себя ответственность стать её сопровождающим.
Чтобы выведать, что же все-таки у неё на уме.
— Да, отец, — кивнул Дауло.
Глава семьи всем своим видом давал понять, что аудиенция подошла к концу. Поднявшись на ноги, Дауло почтительно поклонился.
— Я предупрежу охрану, а затем дождусь возвращения Перто. Спокойной-ночи, мой старший сын, — сказал Круин и понимающе кивнул. — Я горжусь тобой… и надеюсь, что ты не подведешь.
— Не подведу, отец, — ответил Дауло и про себя добавил: — Покуда стучит мое сердце.
Потянув на себя тяжелую дверь, он тихо выскользнул из комнаты.
ГЛАВА 15.
ГЛАВА 16.
— Говорит Дауло Сэммон, — назвался он ответившему на его вызов слуге, — Перто уже вернулся из леса?
— Одну минутку, Мастер Сэммон, — отозвался незримый голос. — Он не отвечает.
Дауло кивнул. Коль брата нет дома, и он сейчас находится вдали от родных стен, то, значит, он не в состоянии связаться с семьей по оптико-волоконным каналам, единственно надежным каналам связи здесь, в Милике.
— Передайте ему, как только он появится, немедленно связаться со мной, — распорядился Дауло.
— Слушаюсь, Мастер Сэммон.
Дауло отключил переговорное устройство и повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на женщину.
— Интересно, откуда все-таки она, — размышлял он, — и почему оказалась здесь?
Пока что на эти вопросы не было ответа, однако сей недостаток наверняка вскоре будет исправлен. На данный момент самое главное, что их семья держит ситуацию под контролем. Кто знает, что из себя представляет эта загадочная женщина — то ли это совершенно случайное стечение обстоятельств, то ли редчайший шанс, дарованный сами Господом, либо же часть некого странного заговора их противников.
Так или иначе, но семья Сэммон пока что в состоянии обратить присутствие незнакомки себе на пользу.
Это тотчас напомнило Дауло, что ему ещё следует привести себя в порядок перед встречей с отцом. Неслышно открыв дверь, он выскользнул из комнаты.
***
— Войдите, — донесся из-за резной двери знакомый скрипучий голос, и Дауло, весь напрягшись, распахнул её и вошел внутрь.
Он все ещё отчетливо помнил то время — это было не так уж давно, — когда отец вселял в него безотчетный ужас. Причем, ужас этот внушала не сила Круина Сэммона и не внушительная фигура, не ледяные интонации голоса и не пронзительный взгляд черных глаз; ужас внушало осознание того факта, что Круин Сэммон олицетворяет собой всю их семью. Его ничем не ограниченная власть, распространявшаяся на весь их огромный дом, шахту и почти треть деревни, его влияние, простиравшееся далеко за границы Милики, до окрестных поселений и даже до города Азраса, чьи жители обычно относятся к селянам с нескрываемым пренебрежением… Круин Сэммон был сама власть, и даже после того, как его страх перед этой властью слегка поубавился, Дауло так и не забыл того благоговейного ужаса, что когда-то вселял в него отец.
И только годы спустя Дауло понял, что отец намеренно учил его на своем примере.
— А, Дауло, — Глава семьи торжественно кивнул сыну с подушек, на которых он восседал. Полагаю, твой визит в шахту прошел успешно?
— Да, отец, — ответил Дауло с поклоном, делая шаг к подушке перед низким рабочим столом Круина и им самим. — Необходимость в дополнительных укреплениях несколько сдерживает работу в новом тоннеле, но не так, как мы опасались.
— И вся работа выполняется надлежащим образом?
— По всей видимости, да, по крайней мере, насколько я мог судить.
— И вся работа выполняется надлежащим образом? — повторил вопрос Круин.
Дауло силился не выдать своих эмоций ни выражением лица, ни голосом. Какой, однако, неосторожный промах с его стороны — можно подумать, ему неизвестно, что отец терпеть не может уклончивых ответов.
— Да, отец. Укрепление выполняется надлежащим образом.
— Хорошо, — кивнул Круин, взяв со стола стило, он что-то быстро набросал в блокноте. — А как рабочие?
— Никаких признаков недовольства. По крайней мере, в моем присутствии.
— А управляющий шахтой?
Дауло вспомнилось выражение лица управляющего при выходе из лифта.
— Находится под впечатлением собственной значимости, — ответил он. — Ему бы ужасно хотелось, чтобы и другим стало об этом известно.
Услышав это, Круин не смог сдержать легкой усмешки.
— Это на него похоже, — согласился он, — однако он способен и трудолюбив, и ради такого сочетания качеств можно закрыть глаза на мелкие недостатки.
Отбросив стило обратно на стол, Круин развалился на подушках и в упор посмотрел на сына.
— А теперь скажи мне, каково твое впечатление от нашей гостьи?
— Нашей? Ах, да, об этой женщине? — Дауло нахмурился. — Есть в ней нечто такое, что меня сильно смущает. Хотя бы то, что на вид она уже вполне подходит для брачного возраста, однако все ещё не замужем…
— Или уже успела овдоветь, — добавил Круин.
— Ах, да, верно, может, она вдова. А ещё она нездешняя — её одежда сделана из незнакомой мне ткани, и к тому же, как сказал лекарь, у неё низкая сопротивляемость к укусам монотов.
— А как насчет её довольно драматичного появления в Милике? Ее нашли на дороге, одну-одинешеньку после какого-то до сих пор невыясненного несчастного случая — или?..
Дауло пожал плечами.
— Я и раньше слышал истории, что люди подвергались нападениям на дорогах, отец. Некоторым из них везло, и они уходили живыми от когтей крисджо.
Глава семьи улыбнулся.
— Прекрасно — ты предвосхитил мой следующий вопрос. Скажи, тебе доводилось когда-либо слышать, чтобы человек, уже попавший в лапы к крисджо, оставался в живых?
— Есть отдельные случаи, — произнес Дауло, мысленно удивляясь, с какой это стати он вдруг проявляет упрямство. Ведь разумеется, ему не было никакого резона занимать в этом споре сторону загадочной женщины. — Если с ней был вооруженный спутник, а может, и не один, то он мог пристрелить набросившегося на неё зверя даже в самый последний момент.
Круин кивнул и угрюмо поджал губы.
— Разумеется, это не исключено. Но, к сожалению, сразу же возникает следующий вопрос: куда исчезли все эти предполагаемые защитники? Можно подумать, что они все, подобно джиннам, испарились в воздухе. Как, по-твоему, почему?
Дауло на минутку задумался, с горечью осознавая, что отец наверняка уже все обдумал и теперь попросту желает проверить, не придет ли и Дауло к сходным выводам.
— Существуют лишь три версии, — наконец произнес Дауло. — Они либо мертвы, либо искалечены и не в состоянии передвигаться, либо прячутся.
— Согласен, — кивнул Круин. — Если они мертвы или искалечены, то Перто их найдет. Я отправил его прочесать дорогу именно с этой целью. Если же они прячутся, то опять-таки, почему?
— Они либо напуганы, либо это часть заговора, — быстро нашелся с ответом Дауло. — Если напуганы, то вскоре наверняка дадут о себе знать, как только убедятся, что их спутнице ничего не угрожает. Или же часть заговора, — он умолк, — в таком случае это женщина или подослана сюда, как шпион, чтобы вести наблюдение за нашим домом, или хочет отвлечь наше внимание от того, чем заняты её спутники.
Круин глубоко вздохнул, и взгляд его переместился куда-то в пространство.
— Да, к сожалению, и я пришел к подобным выводам. Нет ли у тебя предположений, кто бы мог строить против нас козни?
Дауло не удержался и презрительно фыркнул.
— Здесь незачем далеко ходить, кто, как не клан Йитра?
— На первый взгляд может показаться, что да, — пожал плечами Куин. — И все-таки в моем представлении Йитра действуют гораздо более изощренно. И более продуманно. К тому же к ним со дня на день должна поступить новая партия леса, и у них будет более чем достаточно законной работы на несколько недель вперед. Скажи, к чему ещё устраивать какой-то заговор с целью опорочить нашу семью?
— Возможно, ему хочется, чтобы мы именно так и думали, — предположил Дауло. — Возможно. И все же не следует забывать, что на Квазаме найдутся и некоторые другие, желающие погреть руки, сея смуту в деревнях Западного Рога.
Дауло в задумчивости кивнул. Верно, и прежде всего, среди них враги Мэра Каппариса, правителя Азраса. Странная, на первой взгляд, дружба между Каппарисом и семьей Сэммон и тот факт, что в результате этой дружбы мэр получал неограниченный доступ к продукции их рудника, были на протяжении многих лет бельмом на глазу у недругов Каппариса. Так что не исключено, что кто-то из них решил, что настала пора попытаться сломить мощь семьи Сэммон и поставить на её место кого-то более податливого.
Особенно, если принять во внимание эту странную, закрытую для постороннего мира фабрику к востоку от Азраса, которая в последние время поглощает большую часть горной выработки. Азрас и другие города Западного Рога и без того были для Милики и близлежащих поселков источником постоянной головной боли. Мангус и его изворотливые торговые агенты по-своему были столь же опасными, как и все города, вместе взятые. И если кто-то в Азрасе решил, что потребность Мангуса в руде чересчур возросла и семье Сэммон самая пора поделиться своими барышами, то…
— Так что же нам делать, отец? — спросил Дауло. — Выставить эту женщину за порог нашего дома, и пусть она выздоравливает ну, скажем, в доме мэра, а?
Круин не торопился с ответом.
— Нет, — наконец произнес он. — Если наши недруги полагают, что мы не видим в ней никакой угрозы, то это дает нам в игре некое преимущество. Нет, мы оставим её у себя, по крайней мере, первое время. Если Перто не сумеет обнаружить её спутников, — что ж, к тому моменту мы уже наверняка сумеем допросить её лично о том, кто она такая и как ей удалось остаться в живых.
А что, если эта история окажется с самого начала ложью?
— Я понимаю. Следует ли мне приставить к её дверям охранника?
— Нет, я бы не желал выдавать наших опасений. Покуда она больна и её передвижение ограничено женской половиной дома, обычное число стражников представляется мне достаточным. Ты только предупреди их, чтобы они постоянно были начеку, на тот случай, если она что-нибудь задумает.
— Да, отец. А когда она окончательно выздоровеет?
Круин улыбнулся.
— Что ж, тогда, как гостеприимный хозяин, ты возьмешь на себя ответственность стать её сопровождающим.
Чтобы выведать, что же все-таки у неё на уме.
— Да, отец, — кивнул Дауло.
Глава семьи всем своим видом давал понять, что аудиенция подошла к концу. Поднявшись на ноги, Дауло почтительно поклонился.
— Я предупрежу охрану, а затем дождусь возвращения Перто. Спокойной-ночи, мой старший сын, — сказал Круин и понимающе кивнул. — Я горжусь тобой… и надеюсь, что ты не подведешь.
— Не подведу, отец, — ответил Дауло и про себя добавил: — Покуда стучит мое сердце.
Потянув на себя тяжелую дверь, он тихо выскользнул из комнаты.
ГЛАВА 15.
Первое, что привлекло внимание Джин, когда она снова открыла глаза, стряхивая с себя забытье, было нечто пушистое и щекочующее под подбородком. Второе, что она не замедлила ощутить, — у неё ничего не болит…
Девушка чуть шире приоткрыла глаза, щурясь от яркого света, лившегося в комнату откуда-то справа от нее, и попыталась сориентироваться. Если память не изменяла ей, а за это нельзя было ручаться, когда она наконец оставила за спиной лес и вышла на дорогу, время уже перевалило за полдень. Неужели этот же самый день? Вряд ли, ведь Джин чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. К тому же… Она осторожно попробовала повернуть шею. Все ещё немного больновато, однако ни в какое сравнение не идет с тем, что было. По всей видимости, минул один день, если не больше.
И на протяжении всего этого времени она оставалась без сознания? Без сознания естественным образом? Или же её нарочно накачали наркотиками, чтобы допросить? Откуда-то справа послышался скрип дерева. Стараясь не делать лишних движений, Джин повернула голову. В массивном кресле возле окна примостилась маленькая девчушка, на вид лет семи-восьми. Она сидела, скрестив ноги, положив на них открытую книгу.
— Привет, — хрипло произнесла Джин. Девчушка вздрогнула и оторвалась от книги.
— Привет, — ответила она и положила книжку на пол возле кресла. — Я не заметила, как вы проснулись. Как ваше самочувствие?
Джин смочила слюной пересохшие губы.
— Сносное, — сказала она, и на этот раз слова дались ей с меньшим трудом. — Впрочем, я немного проголодалась. А сколько же я спала?
— Ой, долго, почти пять дней, хотя временами вы просыпались и бредили…
— Пять дней? — Джин почувствовала, как у неё от удивления открылся рот… а затем до неё дошли и другие слова девочки — Ты говоришь, что я бредила? — осторожно переспросила она. — Надеюсь, я не говорила ничего чудного?
— Ой, нет, хотя моя тетя утверждает, что вы очень сильная.
Джин поморщилась.
— Да, мне это часто говорят, — ей оставалось только надеяться, что она никому не сделала больно и не выдала принадлежность к клану Кобр. — А кто-нибудь… да ладно, сейчас не об этом. Скажи мне лучше, как тебя зовут?
Вид у девчушки был такой, будто она допустила оплошность.
— О, простите меня, — малышка наклонила голову и, приподняв правую руку, коснулась лба сложенными щепоткой пальцами. — Меня зовут Гизелла, я вторая дочь Намида Сэммона, младшего брата Крупна Сэммона.
Джин попробовала воспроизвести её жест, внимательно наблюдая при этом за лицом Гизеллы. Даже если ей сей маневр удался не до конца, девочка явно этого не заметила.
— А я Жасмин, — представилась Джин, — третья дочь Джастина Алвентина.
— Мое почтение, — кивнула Гизелла, поднимаясь на ноги, чтобы подойти ближе к постели, — Прошу простить меня, но Тетя Иврия просила меня известить её, как только вы проснетесь и придете в сознание.
Девочка шагнула к двери, рядом с которой на стене находилось нечто вроде переговорного устройства. Набрав номер, она радостно прощебетала что-то, а Джин тем временем быстро осмотрела свои раны.
Поразительно. Глубокие ссадины на руке и щеке уже затянулись розовой кожей, а многочисленные синяки на груди, оставленные предохранительными ремнями, бесследно исчезли. В её левом коленном и локтевом суставах ещё ощущалась некоторая болезненность, но все равно они были в гораздо лучшем состоянии, нежели Джин ожидала, в особенности, если вспомнить, какие страдания они доставляли ей сразу после аварии. Значит, либо все её ушибы оказались на самом деле не столь опасны, как ей показалось, либо…
Нет, никаких либо. Просто квазаманская медицина оказалась такой же высокоразвитой, как и медицина Миров Кобры, основанной на природных целебных силах. А может, даже и более того…
Гизелла окончила свой разговор и шагнула к комоду с другой,стороны двери.
— Они скоро придут сюда, — сказала она, вытаскивая из ящика бледно-голубой наряд, затем показала его Джин, спрашивая её мнение.
— Тетя Иврия полагает, что вы захотите одеться, прежде чем они появятся здесь.
— Да-да, разумеется, — кивнула Джин и, сбросив с себя пушистое одеяло, опустила ноги на пол.
Ткань, как она тотчас обнаружила, разительно отличалась от того псевдо-квазаманского материала, из которого им сшили костюмы перед отправкой с Авен-тина, а вот покрой оказался похожим. Тем не менее, Джин решила не рисковать, и поэтому, притворившись, будто её левая рука все ещё плохо действует, позволила Гизелле самостоятельно управиться со всеми складками и застежками. К счастью, она не заметила для себя ничего особенно нового.
«Это означает, что отныне я смогу, не допуская ошибок, одеваться сама, — подумала Джин, одергивая подол короткой туники, — по крайней мере, до тех пор, пока меня не принарядят во что-нибудь новенькое».
Она попыталась расслабиться и, прислушиваясь, приготовилась к появлению остальных.
Долго ждать ей не пришлось. Буквально через несколько минут её аудиосенсоры уловили приближающиеся шаги трех человек. Набрав полную грудь воздуха, Джин обернулась к двери, которая мгновенье спустя распахнулась, и в комнату вошли две женщины и мужчина.
Первая женщина наверняка являлась главой этой «делегации» — это было ясно с первого взгляда по её богатой одежде и почти что царственной поступи. Эта женщина, тотчас догадалась Джин, требовала к себе почтения всех домашних и вряд ли согласится на нечто меньшее со стороны гостьи. Вторая женщина являла собой её полную противоположность: молодая и скромно одетая, она явно привыкла держаться в тени, молча делая свое дело. «Служанка, — подумала Джин, а может, рабыня». Мужчина же…
Его взгляд завораживал в буквальном смысле слова. Джин потребовалось несколько мгновений, чтобы отвести глаза в сторону от его гипнотизирующего взгляда и быстро окинуть его с головы до ног. Он был молод — примерно её возраста, а может, и на пару лет моложе. Однако в нем, как и в старшей женщине, поражала та же самая царственная осанка. Черты лица у них тоже были похожи. Родственники? Весьма вероятно.
Старшая женщина остановилась в метре от Джин и слегка склонила голову, как бы обозначая поклон.
— От имени семьи Сэммон, — произнесла она спокойным, полным достоинства тоном, — я приветствую тебя в нашем доме.
Джин поняла, что от неё явно чего-то ждут, и, вовремя спохватившись, повторила жест, которому научилась у Гизеллы, то есть поднесла ко лбу кончики пальцев. Уловка, похоже, сработала.
— Благодарю вас, — ответила она старшей женщине, — ваше гостеприимство для меня — высокая честь.
Произнесенные слова явно оказались не к месту — по лицам вошедших Джин тотчас догадалась, что от неё ждали чего-то другого. Однако в их глазах читалось скорее удивление, нежели гнев, и Джин мысленно скрестила пальцы, моля бога, чтобы сочиненная ею история дала объяснение её огрехам. — Я — Жасмин, дочь Джастина Алвентина.
— А я — Иврия Сэммон, — представилась старшая женщина, — супруга Крупна Сэммона и мать его детей, — она жестом указала на стоящего рядом молодого человека, — Дауло, старший сын и наследник Круина Сэммона.
— Ваше гостеприимство для меня — высокая честь, — повторила Джин и снова коснулась пальцами лба.
Дауло в ответ кивнул.
— Твои манеры и привычки выдают в тебе нездешнего жителя. Ты явно не из наших мест, — продолжала Иврия, в упор глядя на гостью, — где твой дом, Жасмин Алвентин?
— Я жила в разных местах, — отвечала Джин, изо всех сил пытаясь не выдать себя ни выражением лица, ни голосом. Это было труднее всего. Что бы сейчас она ни сказала, её хозяева при желании всегда смогут уличить её во лжи, если только станут копать глубже. Так что надежнее всего назвать с полдюжины городов, разбросанных по западному изгибу Полумесяца, где высокая плотность населения слегка затруднит возможные поиски. — Мой нынешний дом находится в городе Соллас.
На какое-то мгновение Джин с ужасом подумала, что допустила жуткую оплошность. Кто знает, может быть, за годы, прошедшие со времени визита её отца, с Солласом что-то произошло.
Лицо Иврии на мгновение приняло суровое выражение.
— Ах, значит, ты горожанка, — кисло заметил Дауло.
— Горожанка или нет, но она наша гостья, — возразила Иврия, и Джин вздохнула свободно. Что бы они там не имели против городов, она пока что не выдала в себе пришельца с другой планеты.
— Скажи мне, Жасмин Алвентин, что привело тебя в Милику?
— Так вот, значит, где я, — воскликнула Джин, — Милика? Я и не знала, куда меня принесли. В результате аварии мы потеряли машину, — Джин непроизвольно вздрогнула — у неё перед глазами возникла кошмарная картина разбитого шаттла.
— Где же произошел этот несчастный случай? — поинтересовалась Иврия, — по дороге из Шаги?
Джин беспомощно всплеснула руками.
— Я точно не знаю, куда мы попали. Мои спутники — мой брат Мандер и двое других — занимались в лесу отловом насекомых для их лаборатории.
— Вы передвигались по лесу пешком? — вставил вопрос Дауло.
— Нет, — ответила Джин, — Мандер изучает насекомых — он пытается разгадать их секреты и найти им практическое применение. То есть, пытался. У нас была специально оборудованная машина, которая могла свободно проходить между деревьями и сквозь подлесок. Меня просто захватили с собой — мне ужасно хотелось взглянуть, как работает брат, — Джин постаралась придать своему голосу нотку недоумения. — Но я уверена, что ему гораздо лучше известно, где конкретно, в каком месте мы попали в аварию. Не могли бы вы спросить об этом его, когда он проснется?
Иврия и Дауло обменялись взглядами.
— Твоих спутников здесь нет, Жасмин Алвертин, — произнес Дауло. — Когда мой брат нашел тебя на дороге, ты была одна.
Джин несколько мгновений смотрела на него в упор, даже приоткрыла рот в надежде, что ей удастся изобразить некое подобие шока.
— Нет… Ведь они были там. Со мной. Мы… мы ведь вышли на дорогу вес вместе. Мандер убил крисджо, который напал на меня. Нет, не может быть, чтобы их там не оказалось.
— Мне весьма жаль, — печально произнесла Иврия. — Ты точно помнишь, что они находились с тобой, когда ты добралась до дороги?
— Разумеется, а как же иначе, — ответила Джин, пытаясь придать голосу отчаянные интонации. — Ведь они были со мной, когда меня внесли в машину. И наверняка все видели. Дауло, ведь нас нашел твой брат, если я правильно помню? Неужели он их не заметил?
У Дауло дернулась щека.
— Жасмин Алвентин… когда Перто подобрал тебя, ты… ты вся была жестоко искусана монетами. Нередко один из побочных эффектов от их укусов — галлюцинации. Мой брат ни за что бы не оставил твоих спутников в беде, случись им быть где-то рядом — прошу тебя мне поверить. После того, как ты оказалась под кровом нашего дома, он, взяв с собой несколько человек, отправился основательно прочесать лес, ту его часть, что примыкает к дороге — от того места, где тебя нашли, и до самой Шаги.
«Настолько основательно, что смог бы обнаружить спрятанные мною рюкзаки?», — Джин внутренне вся напряглась, но затем тотчас расслабилась. Конечно же нет, её рюкзаки по-прежнему спрятаны в надежном месте. Случись так, что их все-таки обнаружили, она бы наверняка проснулась не здесь, а в тюрьме особого режима… если ей вообще позволили бы проснуться.
— Ой, Мандер, — прошептала она, — но тогда… где же он?
— Вполне возможно, что он ещё жив, — ответил Дауло, силясь придать голосу оптимизм. — Мы могли бы снарядить ещё одну группу на его поиски.
Джин медленно покачала головой, глядя мимо Дауло куда-то в пространство.
— Нет, пять дней. И если он до сих пор не выбрался из леса, то уже никогда и не выберется, ведь так?
Дауло печально вздохнул.
— Так или иначе, я отправлю людей на его поиски, — тихо добавил он. — Послушай… Ты пережила сильное потрясение и, как мне кажется, ещё не до конца поправилась. Почему бы тебе не принять теплую ванну, что-нибудь покушать, а затем отдохнуть ещё пару часов?
Джин на мгновение прикрыла глаза.
— Да-да, спасибо тебе… Мне… весьма жаль… Жаль всего того, что произошло.
— Для нас это высокая честь и огромное удовольствие предложить тебе наш кров, чувствуй себя как дома, — сказала Иврия. — Есть ли у тебя ещё кто-нибудь на Квазаме, кого бы мы могли известить?
Джин покачала головой.
— Нет. Моя семья… их никого нет в живых. У меня оставался один лишь брат.
— Мне понятно твое горе, — участливо произнесла Иврия. На какое-то мгновение она умолкла, а затем жестом подозвала к себе молодую женщину, которая до сих пор держалась у неё за спиной.
— Это Азия. Она будет твоей служанкой все это время, пока ты пробудешь у нас в доме. Можешь распоряжаться ею по своему усмотрению.
— Благодарю вас, — кивнула Джин. Мысль о том. что к ней в личное услужение приставили кого-то, противоречила всем её убеждениям, в особенности, если принять во внимание, что девушка своими манерами напоминала рабыню. Однако, судя по всему, отказаться — это навлечь на себя лишние подозрения.
— А когда ты почувствуешь, что у тебя достаточно сил, чтобы выйти к нам, дай знать об этом Азии, и она разыщет меня, — добавил Дауло. — Я сочту для себя почетной обязанностью сопровождать тебя в Милике.
— Вы оказываете мне высокую честь, — произнесла Джин, пытаясь не обращать внимания на тревожный сигнал, прозвучавший где-то в глубине её сознания. Сначала… служанка-приживалка, а затем и сам старший сын хозяина, да ещё для того, чтобы повсюду сопровождать её. Что это, обычные проявления гостеприимства… или же первые признаки подозрительности?
Правда, на-ближайшие пару дней это вряд ли имеет какое-либо значение. Пока её локоть и колено ещё не до конца пришли в норму, ей придется оставаться здесь, в Милике, и набираться сил. И если этим Сэммонам будет угодно держать её под своим неусыпным оком, что ж, это не так уж страшно.
— Я жду-не дождусь, когда смогу осмотреть ваш дом и деревню, — добавила Джин.
Ей показалось, что на какую-то долю секунды сочувствие исчезло из глаз Дауло.
— Да, — произнес он как-то натянуто, — я в этом ничуть не сомневаюсь.
Девушка чуть шире приоткрыла глаза, щурясь от яркого света, лившегося в комнату откуда-то справа от нее, и попыталась сориентироваться. Если память не изменяла ей, а за это нельзя было ручаться, когда она наконец оставила за спиной лес и вышла на дорогу, время уже перевалило за полдень. Неужели этот же самый день? Вряд ли, ведь Джин чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. К тому же… Она осторожно попробовала повернуть шею. Все ещё немного больновато, однако ни в какое сравнение не идет с тем, что было. По всей видимости, минул один день, если не больше.
И на протяжении всего этого времени она оставалась без сознания? Без сознания естественным образом? Или же её нарочно накачали наркотиками, чтобы допросить? Откуда-то справа послышался скрип дерева. Стараясь не делать лишних движений, Джин повернула голову. В массивном кресле возле окна примостилась маленькая девчушка, на вид лет семи-восьми. Она сидела, скрестив ноги, положив на них открытую книгу.
— Привет, — хрипло произнесла Джин. Девчушка вздрогнула и оторвалась от книги.
— Привет, — ответила она и положила книжку на пол возле кресла. — Я не заметила, как вы проснулись. Как ваше самочувствие?
Джин смочила слюной пересохшие губы.
— Сносное, — сказала она, и на этот раз слова дались ей с меньшим трудом. — Впрочем, я немного проголодалась. А сколько же я спала?
— Ой, долго, почти пять дней, хотя временами вы просыпались и бредили…
— Пять дней? — Джин почувствовала, как у неё от удивления открылся рот… а затем до неё дошли и другие слова девочки — Ты говоришь, что я бредила? — осторожно переспросила она. — Надеюсь, я не говорила ничего чудного?
— Ой, нет, хотя моя тетя утверждает, что вы очень сильная.
Джин поморщилась.
— Да, мне это часто говорят, — ей оставалось только надеяться, что она никому не сделала больно и не выдала принадлежность к клану Кобр. — А кто-нибудь… да ладно, сейчас не об этом. Скажи мне лучше, как тебя зовут?
Вид у девчушки был такой, будто она допустила оплошность.
— О, простите меня, — малышка наклонила голову и, приподняв правую руку, коснулась лба сложенными щепоткой пальцами. — Меня зовут Гизелла, я вторая дочь Намида Сэммона, младшего брата Крупна Сэммона.
Джин попробовала воспроизвести её жест, внимательно наблюдая при этом за лицом Гизеллы. Даже если ей сей маневр удался не до конца, девочка явно этого не заметила.
— А я Жасмин, — представилась Джин, — третья дочь Джастина Алвентина.
— Мое почтение, — кивнула Гизелла, поднимаясь на ноги, чтобы подойти ближе к постели, — Прошу простить меня, но Тетя Иврия просила меня известить её, как только вы проснетесь и придете в сознание.
Девочка шагнула к двери, рядом с которой на стене находилось нечто вроде переговорного устройства. Набрав номер, она радостно прощебетала что-то, а Джин тем временем быстро осмотрела свои раны.
Поразительно. Глубокие ссадины на руке и щеке уже затянулись розовой кожей, а многочисленные синяки на груди, оставленные предохранительными ремнями, бесследно исчезли. В её левом коленном и локтевом суставах ещё ощущалась некоторая болезненность, но все равно они были в гораздо лучшем состоянии, нежели Джин ожидала, в особенности, если вспомнить, какие страдания они доставляли ей сразу после аварии. Значит, либо все её ушибы оказались на самом деле не столь опасны, как ей показалось, либо…
Нет, никаких либо. Просто квазаманская медицина оказалась такой же высокоразвитой, как и медицина Миров Кобры, основанной на природных целебных силах. А может, даже и более того…
Гизелла окончила свой разговор и шагнула к комоду с другой,стороны двери.
— Они скоро придут сюда, — сказала она, вытаскивая из ящика бледно-голубой наряд, затем показала его Джин, спрашивая её мнение.
— Тетя Иврия полагает, что вы захотите одеться, прежде чем они появятся здесь.
— Да-да, разумеется, — кивнула Джин и, сбросив с себя пушистое одеяло, опустила ноги на пол.
Ткань, как она тотчас обнаружила, разительно отличалась от того псевдо-квазаманского материала, из которого им сшили костюмы перед отправкой с Авен-тина, а вот покрой оказался похожим. Тем не менее, Джин решила не рисковать, и поэтому, притворившись, будто её левая рука все ещё плохо действует, позволила Гизелле самостоятельно управиться со всеми складками и застежками. К счастью, она не заметила для себя ничего особенно нового.
«Это означает, что отныне я смогу, не допуская ошибок, одеваться сама, — подумала Джин, одергивая подол короткой туники, — по крайней мере, до тех пор, пока меня не принарядят во что-нибудь новенькое».
Она попыталась расслабиться и, прислушиваясь, приготовилась к появлению остальных.
Долго ждать ей не пришлось. Буквально через несколько минут её аудиосенсоры уловили приближающиеся шаги трех человек. Набрав полную грудь воздуха, Джин обернулась к двери, которая мгновенье спустя распахнулась, и в комнату вошли две женщины и мужчина.
Первая женщина наверняка являлась главой этой «делегации» — это было ясно с первого взгляда по её богатой одежде и почти что царственной поступи. Эта женщина, тотчас догадалась Джин, требовала к себе почтения всех домашних и вряд ли согласится на нечто меньшее со стороны гостьи. Вторая женщина являла собой её полную противоположность: молодая и скромно одетая, она явно привыкла держаться в тени, молча делая свое дело. «Служанка, — подумала Джин, а может, рабыня». Мужчина же…
Его взгляд завораживал в буквальном смысле слова. Джин потребовалось несколько мгновений, чтобы отвести глаза в сторону от его гипнотизирующего взгляда и быстро окинуть его с головы до ног. Он был молод — примерно её возраста, а может, и на пару лет моложе. Однако в нем, как и в старшей женщине, поражала та же самая царственная осанка. Черты лица у них тоже были похожи. Родственники? Весьма вероятно.
Старшая женщина остановилась в метре от Джин и слегка склонила голову, как бы обозначая поклон.
— От имени семьи Сэммон, — произнесла она спокойным, полным достоинства тоном, — я приветствую тебя в нашем доме.
Джин поняла, что от неё явно чего-то ждут, и, вовремя спохватившись, повторила жест, которому научилась у Гизеллы, то есть поднесла ко лбу кончики пальцев. Уловка, похоже, сработала.
— Благодарю вас, — ответила она старшей женщине, — ваше гостеприимство для меня — высокая честь.
Произнесенные слова явно оказались не к месту — по лицам вошедших Джин тотчас догадалась, что от неё ждали чего-то другого. Однако в их глазах читалось скорее удивление, нежели гнев, и Джин мысленно скрестила пальцы, моля бога, чтобы сочиненная ею история дала объяснение её огрехам. — Я — Жасмин, дочь Джастина Алвентина.
— А я — Иврия Сэммон, — представилась старшая женщина, — супруга Крупна Сэммона и мать его детей, — она жестом указала на стоящего рядом молодого человека, — Дауло, старший сын и наследник Круина Сэммона.
— Ваше гостеприимство для меня — высокая честь, — повторила Джин и снова коснулась пальцами лба.
Дауло в ответ кивнул.
— Твои манеры и привычки выдают в тебе нездешнего жителя. Ты явно не из наших мест, — продолжала Иврия, в упор глядя на гостью, — где твой дом, Жасмин Алвентин?
— Я жила в разных местах, — отвечала Джин, изо всех сил пытаясь не выдать себя ни выражением лица, ни голосом. Это было труднее всего. Что бы сейчас она ни сказала, её хозяева при желании всегда смогут уличить её во лжи, если только станут копать глубже. Так что надежнее всего назвать с полдюжины городов, разбросанных по западному изгибу Полумесяца, где высокая плотность населения слегка затруднит возможные поиски. — Мой нынешний дом находится в городе Соллас.
На какое-то мгновение Джин с ужасом подумала, что допустила жуткую оплошность. Кто знает, может быть, за годы, прошедшие со времени визита её отца, с Солласом что-то произошло.
Лицо Иврии на мгновение приняло суровое выражение.
— Ах, значит, ты горожанка, — кисло заметил Дауло.
— Горожанка или нет, но она наша гостья, — возразила Иврия, и Джин вздохнула свободно. Что бы они там не имели против городов, она пока что не выдала в себе пришельца с другой планеты.
— Скажи мне, Жасмин Алвентин, что привело тебя в Милику?
— Так вот, значит, где я, — воскликнула Джин, — Милика? Я и не знала, куда меня принесли. В результате аварии мы потеряли машину, — Джин непроизвольно вздрогнула — у неё перед глазами возникла кошмарная картина разбитого шаттла.
— Где же произошел этот несчастный случай? — поинтересовалась Иврия, — по дороге из Шаги?
Джин беспомощно всплеснула руками.
— Я точно не знаю, куда мы попали. Мои спутники — мой брат Мандер и двое других — занимались в лесу отловом насекомых для их лаборатории.
— Вы передвигались по лесу пешком? — вставил вопрос Дауло.
— Нет, — ответила Джин, — Мандер изучает насекомых — он пытается разгадать их секреты и найти им практическое применение. То есть, пытался. У нас была специально оборудованная машина, которая могла свободно проходить между деревьями и сквозь подлесок. Меня просто захватили с собой — мне ужасно хотелось взглянуть, как работает брат, — Джин постаралась придать своему голосу нотку недоумения. — Но я уверена, что ему гораздо лучше известно, где конкретно, в каком месте мы попали в аварию. Не могли бы вы спросить об этом его, когда он проснется?
Иврия и Дауло обменялись взглядами.
— Твоих спутников здесь нет, Жасмин Алвертин, — произнес Дауло. — Когда мой брат нашел тебя на дороге, ты была одна.
Джин несколько мгновений смотрела на него в упор, даже приоткрыла рот в надежде, что ей удастся изобразить некое подобие шока.
— Нет… Ведь они были там. Со мной. Мы… мы ведь вышли на дорогу вес вместе. Мандер убил крисджо, который напал на меня. Нет, не может быть, чтобы их там не оказалось.
— Мне весьма жаль, — печально произнесла Иврия. — Ты точно помнишь, что они находились с тобой, когда ты добралась до дороги?
— Разумеется, а как же иначе, — ответила Джин, пытаясь придать голосу отчаянные интонации. — Ведь они были со мной, когда меня внесли в машину. И наверняка все видели. Дауло, ведь нас нашел твой брат, если я правильно помню? Неужели он их не заметил?
У Дауло дернулась щека.
— Жасмин Алвентин… когда Перто подобрал тебя, ты… ты вся была жестоко искусана монетами. Нередко один из побочных эффектов от их укусов — галлюцинации. Мой брат ни за что бы не оставил твоих спутников в беде, случись им быть где-то рядом — прошу тебя мне поверить. После того, как ты оказалась под кровом нашего дома, он, взяв с собой несколько человек, отправился основательно прочесать лес, ту его часть, что примыкает к дороге — от того места, где тебя нашли, и до самой Шаги.
«Настолько основательно, что смог бы обнаружить спрятанные мною рюкзаки?», — Джин внутренне вся напряглась, но затем тотчас расслабилась. Конечно же нет, её рюкзаки по-прежнему спрятаны в надежном месте. Случись так, что их все-таки обнаружили, она бы наверняка проснулась не здесь, а в тюрьме особого режима… если ей вообще позволили бы проснуться.
— Ой, Мандер, — прошептала она, — но тогда… где же он?
— Вполне возможно, что он ещё жив, — ответил Дауло, силясь придать голосу оптимизм. — Мы могли бы снарядить ещё одну группу на его поиски.
Джин медленно покачала головой, глядя мимо Дауло куда-то в пространство.
— Нет, пять дней. И если он до сих пор не выбрался из леса, то уже никогда и не выберется, ведь так?
Дауло печально вздохнул.
— Так или иначе, я отправлю людей на его поиски, — тихо добавил он. — Послушай… Ты пережила сильное потрясение и, как мне кажется, ещё не до конца поправилась. Почему бы тебе не принять теплую ванну, что-нибудь покушать, а затем отдохнуть ещё пару часов?
Джин на мгновение прикрыла глаза.
— Да-да, спасибо тебе… Мне… весьма жаль… Жаль всего того, что произошло.
— Для нас это высокая честь и огромное удовольствие предложить тебе наш кров, чувствуй себя как дома, — сказала Иврия. — Есть ли у тебя ещё кто-нибудь на Квазаме, кого бы мы могли известить?
Джин покачала головой.
— Нет. Моя семья… их никого нет в живых. У меня оставался один лишь брат.
— Мне понятно твое горе, — участливо произнесла Иврия. На какое-то мгновение она умолкла, а затем жестом подозвала к себе молодую женщину, которая до сих пор держалась у неё за спиной.
— Это Азия. Она будет твоей служанкой все это время, пока ты пробудешь у нас в доме. Можешь распоряжаться ею по своему усмотрению.
— Благодарю вас, — кивнула Джин. Мысль о том. что к ней в личное услужение приставили кого-то, противоречила всем её убеждениям, в особенности, если принять во внимание, что девушка своими манерами напоминала рабыню. Однако, судя по всему, отказаться — это навлечь на себя лишние подозрения.
— А когда ты почувствуешь, что у тебя достаточно сил, чтобы выйти к нам, дай знать об этом Азии, и она разыщет меня, — добавил Дауло. — Я сочту для себя почетной обязанностью сопровождать тебя в Милике.
— Вы оказываете мне высокую честь, — произнесла Джин, пытаясь не обращать внимания на тревожный сигнал, прозвучавший где-то в глубине её сознания. Сначала… служанка-приживалка, а затем и сам старший сын хозяина, да ещё для того, чтобы повсюду сопровождать её. Что это, обычные проявления гостеприимства… или же первые признаки подозрительности?
Правда, на-ближайшие пару дней это вряд ли имеет какое-либо значение. Пока её локоть и колено ещё не до конца пришли в норму, ей придется оставаться здесь, в Милике, и набираться сил. И если этим Сэммонам будет угодно держать её под своим неусыпным оком, что ж, это не так уж страшно.
— Я жду-не дождусь, когда смогу осмотреть ваш дом и деревню, — добавила Джин.
Ей показалось, что на какую-то долю секунды сочувствие исчезло из глаз Дауло.
— Да, — произнес он как-то натянуто, — я в этом ничуть не сомневаюсь.
ГЛАВА 16.
Джин сделала для себя маленькое открытие. Распоряжаться служанкой оказалось довольно приятным делом.
Единственным исключением стало принятие ванны. Уже с десятилетнего возраста Джин становилось не по себе, когда рядом с ней постоянно кто-то находился, держа наготове то мыло, то губку, то полотенце. Сама по себе горячая ванна была истинным блаженством, а ванная комната поражала невиданной роскошью, не говоря уже о купании в ней. Но Джин сократила эту процедуру насколько было возможно, чтобы не вызвать подозрений.
Тем не менее, пройдя это испытание, она почувствовала себя несказанно лучше. Азия принесла ей плотный обед, накрыла небольшой столик у окна, выходящего в живописный внутренний дворик.
«Так обычно трясутся над тобой в семье, если заболеешь», — подумала про себя Джин, когда Азия усадила её за стол и принялась угощать обедом. И как с послушной младшей сестренкой, которой можно командовать как твоей душе угодно. Уж что-что, а эту роль Джин знала неплохо.
Единственным исключением стало принятие ванны. Уже с десятилетнего возраста Джин становилось не по себе, когда рядом с ней постоянно кто-то находился, держа наготове то мыло, то губку, то полотенце. Сама по себе горячая ванна была истинным блаженством, а ванная комната поражала невиданной роскошью, не говоря уже о купании в ней. Но Джин сократила эту процедуру насколько было возможно, чтобы не вызвать подозрений.
Тем не менее, пройдя это испытание, она почувствовала себя несказанно лучше. Азия принесла ей плотный обед, накрыла небольшой столик у окна, выходящего в живописный внутренний дворик.
«Так обычно трясутся над тобой в семье, если заболеешь», — подумала про себя Джин, когда Азия усадила её за стол и принялась угощать обедом. И как с послушной младшей сестренкой, которой можно командовать как твоей душе угодно. Уж что-что, а эту роль Джин знала неплохо.