Страница:
– Можно вас побеспокоить? – спросил Пазаир.
– Я как раз закончила работу.
Лицо Нефрет осунулось.
– Вы слишком много работаете.
– Это всего лишь небольшая усталость. Что-нибудь слышно о Небамоне?
– Нет, он не проявлялся.
– Просто затишье.
– Боюсь, что да.
– Как ваше расследование?
– Продвигается вперед огромными шагами, хотя я и был отстранен от должности старшим судьей царского портика.
– Расскажите.
Он поведал ей о своих невзгодах, пока она мыла руки.
– Вы окружены друзьями. Наш учитель Беранир, Сути, Бел-Тран… Вам сильно повезло.
– А вам, наверное, одиноко?
– Жители селения облегчают мою работу, но мне не с кем посоветоваться. Иногда это тяжело.
Они уселись на циновку лицом к пальмовой роще.
– Вы, кажется, взволнованы?
– Я только что нашел главного свидетеля. Вы первая, кому я об этом говорю.
Нефрет не отвела глаз. В ее взгляде он прочитал внимание, а может быть, даже тепло.
– Вам ведь могут помешать двигаться дальше?
– Неважно. Я верю в правосудие так же, как вы – в медицину.
Их плечи соприкоснулись. Пазаир замер и затаил дыхание. Словно не заметив случайного касания, Нефрет не отстранилась.
– Вы готовы пожертвовать жизнью ради истины?
– Если потребуется – без колебаний.
– А обо мне вы все еще думаете?
– Постоянно.
Его ладонь коснулась руки Нефрет и тихо, едва ощутимо легла на нее.
– Когда я устаю, я думаю о вас. Что бы ни случилось, вы кажетесь несгибаемым и неуклонно идете вперед по избранному пути.
– Это только видимость, меня часто одолевают сомнения. Сути винит меня в наивности. Для него главное – приключения. Как только возникает угроза погрязнуть в рутинных привычках, он готов на любое безумство.
– А вы тоже боитесь привычек?
– Они мне только помогают.
– Вы верите, что чувство может длиться долгие годы?
– Всю жизнь, если это не просто чувство, если ты вкладываешь в это все свое существо, если уверен, что знаешь, что такое блаженство, если душа твоя причастна свету восходов и закатов. Любовь, способная угаснуть, – это только сиюминутная победа, завоевание.
Она склонила голову ему на плечо, ее волосы нежно коснулись его щеки.
– Вы обладаете странной силой, Пазаир.
Это был всего лишь сон, мимолетный, словно светлячок в фиванской ночи, но он озарил его жизнь.
Ночь он провел без сна в пальмовой роще, лежа на спине и уставившись на звезды. Он старался удержать ощущение того мига, когда Нефрет расслабилась, прежде чем отправить его восвояси и закрыть за ним дверь. Значило ли это, что она испытывает к нему какую-то нежность, или же сказалась обычная усталость? При мысли, что она принимает его присутствие и его любовь, пусть даже не разделяя его страсти, он ощущал себя легким, как весеннее облачко, и могучим, как начинающийся разлив.
В нескольких шагах грыз финики и сплевывал косточки павиан.
– Ты – здесь?! Но…
У него за спиной послышался голос Кема.
– Я решил позаботиться о вашей безопасности.
– К реке, быстро!
Занимался рассвет.
На берегу собралась толпа.
– Расступитесь, – приказал Пазаир.
Какой-то рыбак выловил тело перевозчика ниже по течению.
– Может, он не умел плавать.
– Наверное, поскользнулся.
Не обращая внимания на комментарии, судья осмотрел тело.
– Это убийство, – заявил он. – На шее следы от шнура, на правом виске след от сильного удара кулаком. Он был задушен и оглушен, прежде чем утонул.
35
36
– Я как раз закончила работу.
Лицо Нефрет осунулось.
– Вы слишком много работаете.
– Это всего лишь небольшая усталость. Что-нибудь слышно о Небамоне?
– Нет, он не проявлялся.
– Просто затишье.
– Боюсь, что да.
– Как ваше расследование?
– Продвигается вперед огромными шагами, хотя я и был отстранен от должности старшим судьей царского портика.
– Расскажите.
Он поведал ей о своих невзгодах, пока она мыла руки.
– Вы окружены друзьями. Наш учитель Беранир, Сути, Бел-Тран… Вам сильно повезло.
– А вам, наверное, одиноко?
– Жители селения облегчают мою работу, но мне не с кем посоветоваться. Иногда это тяжело.
Они уселись на циновку лицом к пальмовой роще.
– Вы, кажется, взволнованы?
– Я только что нашел главного свидетеля. Вы первая, кому я об этом говорю.
Нефрет не отвела глаз. В ее взгляде он прочитал внимание, а может быть, даже тепло.
– Вам ведь могут помешать двигаться дальше?
– Неважно. Я верю в правосудие так же, как вы – в медицину.
Их плечи соприкоснулись. Пазаир замер и затаил дыхание. Словно не заметив случайного касания, Нефрет не отстранилась.
– Вы готовы пожертвовать жизнью ради истины?
– Если потребуется – без колебаний.
– А обо мне вы все еще думаете?
– Постоянно.
Его ладонь коснулась руки Нефрет и тихо, едва ощутимо легла на нее.
– Когда я устаю, я думаю о вас. Что бы ни случилось, вы кажетесь несгибаемым и неуклонно идете вперед по избранному пути.
– Это только видимость, меня часто одолевают сомнения. Сути винит меня в наивности. Для него главное – приключения. Как только возникает угроза погрязнуть в рутинных привычках, он готов на любое безумство.
– А вы тоже боитесь привычек?
– Они мне только помогают.
– Вы верите, что чувство может длиться долгие годы?
– Всю жизнь, если это не просто чувство, если ты вкладываешь в это все свое существо, если уверен, что знаешь, что такое блаженство, если душа твоя причастна свету восходов и закатов. Любовь, способная угаснуть, – это только сиюминутная победа, завоевание.
Она склонила голову ему на плечо, ее волосы нежно коснулись его щеки.
– Вы обладаете странной силой, Пазаир.
Это был всего лишь сон, мимолетный, словно светлячок в фиванской ночи, но он озарил его жизнь.
***
Ночь он провел без сна в пальмовой роще, лежа на спине и уставившись на звезды. Он старался удержать ощущение того мига, когда Нефрет расслабилась, прежде чем отправить его восвояси и закрыть за ним дверь. Значило ли это, что она испытывает к нему какую-то нежность, или же сказалась обычная усталость? При мысли, что она принимает его присутствие и его любовь, пусть даже не разделяя его страсти, он ощущал себя легким, как весеннее облачко, и могучим, как начинающийся разлив.
В нескольких шагах грыз финики и сплевывал косточки павиан.
– Ты – здесь?! Но…
У него за спиной послышался голос Кема.
– Я решил позаботиться о вашей безопасности.
– К реке, быстро!
Занимался рассвет.
На берегу собралась толпа.
– Расступитесь, – приказал Пазаир.
Какой-то рыбак выловил тело перевозчика ниже по течению.
– Может, он не умел плавать.
– Наверное, поскользнулся.
Не обращая внимания на комментарии, судья осмотрел тело.
– Это убийство, – заявил он. – На шее следы от шнура, на правом виске след от сильного удара кулаком. Он был задушен и оглушен, прежде чем утонул.
35
Осел, нагруженный папирусом, кисточками и табличками, вел Пазаира по пригородам Мемфиса. Если бы Северный Ветер заплутал, Сути помог бы найти дорогу, но животное оправдывало свою репутацию. Кем и павиан замыкали процессию, направлявшуюся в казарму, где орудовал Чечи. Рано утром химик работал во дворце, так что путь был свободен.
Пазаир был вне себя от гнева. Когда тело перевозчика перенесли в ближайшее управление стражи, местный самодур составил заведомо ложное донесение. Он никак не мог допустить мысли об убийстве на вверенном ему участке из страха быть пониженным в должности. Вместо того чтобы подтвердить выводы судьи, он счел нужным заключить, что перевозчик просто утонул. По его мнению, следы на шее и на виске появились случайно и не имели отношения к делу. Пазаир обстоятельно изложил свое особое мнение.
Перед возвращением на север он видел Нефрет всего несколько минут. С самого утра к ней потянулось множество пациентов. Пришлось довольствоваться парой ничего не значащих фраз и взглядом, в котором он уловил поддержку и понимание.
Сути был в восторге. Наконец-то его друг перешел к решительным действиям.
В казарме, расположенной очень далеко от основных пунктов размещения войск в Мемфисе, не наблюдалось ни малейшего оживления. Не было видно ни тренирующихся солдат, ни лошадей.
Сути, как человек военный, первым делом стал искать дежурного, призванного охранять вход. Но путь к весьма ветхому сооружению был открыт. Только два старика беседовали, сидя на краю каменного колодца.
– Скажите, уважаемые, что за отряд здесь размещен?
Тот, что постарше, фыркнул.
– Отряд ветеранов и калек, сынок! Нас поместили сюда, прежде чем отправить на пенсию. Прощайте, азиатские пути-дороги, наступательные марши да скудные рационы. Скоро нас ждут сады, служанки, парное молоко, свежие овощи.
– А где ваш старший?
– В бараке вон там, за колодцем.
Судья предстал перед усталым офицером.
– Посетители у нас редкость.
– Я судья Пазаир, и мне необходимо обыскать ваш склад.
– Что еще за склад?
– Некто по имени Чечи проводит исследования в вашей казарме.
– Чечи? Понятия о нем не имею.
Пазаир описал химика.
– А-а, этот! Приходит после полудня и проводит здесь ночь, верно. Приказ сверху. Я подчиняюсь.
– Откройте мне помещение.
– Да у меня и ключа нет.
– Тогда проводите нас.
Вход в подземное помещение Чечи преграждала массивная деревянная дверь. На глиняную табличку Пазаир занес год, месяц, день и час своего вторжения, а также описание места,
– Открывайте.
– Я не имею права.
– Я беру ответственность на себя.
Сути помог офицеру. С помощью копья они взломали деревянный засов.
Пазаир и Сути вошли внутрь. Кем с павианом остались на страже.
Очаг, печи, запасы древесного угля и пальмовой коры, тигли, медные инструменты – судя по всему, оборудование у Чечи было превосходное. Везде царили чистота и порядок. Быстро обыскав помещение, Сути нашел таинственный ящик, перенесенный из одной казармы в другую.
– Я волнуюсь, как мальчишка, первый раз оказавшийся наедине с девушкой.
– Погоди.
– Нельзя останавливаться, когда ты у цели!
– Я составляю отчет: состояние помещения и местоположение подозрительного предмета.
Едва Пазаир кончил писать, Сути открыл ящик.
– Железо… слитки железа! Да не простого.
Сути прикинул на руке вес слитка, пощупал его, смочил слюной, поскреб ногтем.
– Оно не из вулканических скал восточной пустыни. Оно из легенды, что рассказывали в селении, – небесное железо!
– Да, похоже на то, – подтвердил Пазаир.
– Тут целое состояние.
– Именно из такого железа жрецы Дома Жизни делают металлический трос, чтобы фараон мог подняться на небо. Как им может владеть простой химик?
Сути был потрясен.
– Я слышал о нем, но даже мечтать не смел когда-нибудь подержать его в руках.
– Оно не наше, – напомнил Пазаир. – Это вещественное доказательство. Чечи придется объяснить, как оно сюда попало.
На дне ящика – железное тесло. Этот инструмент служил для отверзания уст и очей мумии, когда смертное тело, воскрешенное ритуалами, превращалось в светлую сущность.
Ни Пазаир, ни Сути не дерзнули к нему прикоснуться. Если тесло освящено, в нем таятся сверхъестественные силы.
– Мы с тобой просто смешны, – заметил офицер-колесничий. – Это всего лишь металл.
– Может быть, ты и прав, но я рисковать не буду.
– Что ты предлагаешь?
– Подождать подозреваемого.
Чечи был один.
Увидев, что дверь в его подземелье открыта, он тут же развернулся и собрался бежать. Однако наткнулся на нубийца, и тот подтолкнул его обратно к казарме. Павиан безучастно лакомился изюмом. Такое поведение означало, что поблизости не бродит никто из спутников химика.
– Весьма рад видеть вас снова, – сказал Пазаир. – Вы, оказывается, любите переезжать.
Взгляд Чечи упал на ящик.
– Кто вам позволил?
– Это обыск.
Чечи отлично владел собой. Он оставался невозмутимо спокоен.
– Обыск – процедура исключительная, – заметил он, поджав губы.
– Как и вся ваша деятельность.
– Это дополнение к моим основным исследованиям.
– У вас особое пристрастие к казармам.
– Я готовлю оружие будущего, поэтому у меня есть все разрешения от армейских властей. Проверьте и убедитесь, что мои мастерские должным образом оформлены, а опыты получают поддержку сверху.
– Не сомневаюсь, но вряд ли вы достигнете цели, используя небесное железо. Этот материал предназначен для храма, равно как и тесло, спрятанное на дне ящика.
– Ящик мне не принадлежит.
– Вы что, не знали о его существовании?
– Его поставили здесь против моей воли.
– Ложь, – вмешался Сути. – Вы сами приказали перенести его сюда. Думали, что в такой дыре вы в безопасности.
– Вы что, за мной шпионили?
– Откуда взялось железо? – спросил Пазаир.
– Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
– В таком случае вы арестованы за кражу, сокрытие краденого и препятствие нормальному ходу расследования.
– Я буду все отрицать, вы ничего не докажете.
– Или вы последуете за нами, или я попрошу нубийского стражника связать вам руки.
– Я не собираюсь бежать.
***
Из-за допроса Ятри пришлось работать сверхурочно, в то время как его дочь, закончившая танцевальную школу, давала представление на главной площади одного из городских кварталов. Он надулся, тем более что делать все равно было нечего, так как Чечи не отвечал ни на один вопрос, предпочитая вообще не открывать рта.
Судья терпеливо настаивал.
– Кто ваши сообщники? Похитить железо такого качества одному человеку не под силу.
Чечи смотрел на Пазаира из-под полуприкрытых век и казался неприступным как Царские стены.
– Кто-то доверил вам этот ценный металл. С какой целью? Когда ваши исследования дали удовлетворительные результаты, вы под предлогом попытки хищения со стороны Кадаша выгнали своих помощников, обвинив их в нерадивости. И таким образом ваша деятельность осталась без всякого контроля. Тесло вы сами изготовили или украли?
Сути с удовольствием двинул бы молчуну по скуле, но Пазаир бы этого не допустил.
– Вы с Кадашем давние друзья, верно? Он знал о существовании вашего сокровища и попытался его украсть. Если, конечно, вы не разыграли все это, для того чтобы оказаться в роли жертвы и убрать из мастерской всех нежелательных свидетелей.
Чечи сидел на циновке, поджав под себя ноги, и упорно молчал. Он знал, что судья не имеет права прибегать к какому бы то ни было насилию.
– Как бы вы ни упирались, Чечи, я доберусь до истины.
Это обещание химика не смутило.
Пазаир попросил Сути связать ему руки и привязать его к кольцу, вмурованному в стену.
– Мне очень жаль, Ярти, но я вынужден вас попросить посторожить подозреваемого.
– Это надолго?
– Мы вернемся засветло.
***
Мемфисский дворец представлял собой административный комплекс, состоявший из десятков контор, где работали множество писцов. Химики находились в ведении смотрителя царских мастерских, высокого сухощавого мужчины лет пятидесяти, который весьма удивился приходу судьи.
– Со мной колесничий Сути, свидетель обвинения.
– Обвинения?
– Один из ваших подчиненных, Чечи, в данный момент находится под арестом.
– Чечи? Не может быть! Это ошибка.
– Ваши химики используют небесное железо?
– Конечно, нет. Это материал настолько редкий, что его используют только в храмах и только в ритуальных целях.
– Как могло случиться, что изрядное количество этого металла оказалось у Чечи?
– Это недоразумение.
– На него была возложена какая-то особая задача?
– Он связан непосредственно с армейскими властями и должен следить за качеством меди. Позвольте мне поручиться за честность Чечи, за его техническое мастерство и человеческие качества.
– Вам известно, что он работает в тайной мастерской, оборудованной в здании казармы?
– Таков приказ армейских властей.
– Кем он подписан?
– Целым рядом старших офицеров, которые требуют, чтобы некоторые специалисты разрабатывали новые виды оружия. Чечи – один из них.
– Однако использование небесного железа явно не было предусмотрено.
– Этому должно быть какое-то простое объяснение.
– Подозреваемый отказывается говорить.
– Чечи никогда болтлив не был, он молчалив по натуре.
– Что вам известно о его происхождении?
– По-моему, он родился где-то недалеко от Мемфиса.
– А вы не могли бы это проверить?
– Это так важно?
– Да, более чем вы думаете.
– Я должен посмотреть в архивах.
Поиски заняли больше часа.
– Так и есть: Чечи родом из небольшого селения к северу от Мемфиса.
– Учитывая его должность, вы, наверное, проверяли эти сведения.
– Этим занимались военные, и они ничего необычного не обнаружили. Проверявший поставил печать по всем правилам, и Чечи приняли на службу, ничего не опасаясь. Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы его отпустили как можно скорее.
– Улик против него становится все больше и больше. Воровство он усугубил ложью.
– Судья Пазаир! Вы явно перегибаете палку. Если бы вы лучше знали Чечи, вам было бы ясно, что он не способен на бесчестный поступок.
– Если он невиновен, суд это докажет.
***
Ярти рыдал, сидя на пороге. Осел грустно смотрел на него.
Сути принялся трясти секретаря, между тем как Пазаир убедился, что Чечи исчез.
– Что произошло?
– Он пришел, потребовал мой протокол, обнаружил, что два пункта неполны и поэтому документ недействителен, пригрозил мне взысканием, освободил задержанного… Поскольку формально он был прав, я вынужден был уступить.
– О ком вы говорите?
– О верховном страже, Монтумесе.
Пазаир прочел протокол. Действительно, Ярти не указал должность Чечи и не уточнил, что судья вел предварительное расследование лично, не прибегая к помощи третьих лиц. Вся процедура была сведена на «нет».
Солнечный луч проникал через переплет каменного окна и освещал лоснящуюся голову Монтумеса, умащенную благовониями. Он принял Пазаира, широко улыбаясь, с деланным воодушевлением.
– Не правда ли, мы живем в замечательной стране, мой дорогой судья? Здесь никто не боится перегибов закона, ибо мы радеем о благополучии подданых.
– Слово «перегибы» явно вошло в моду. Вот и смотритель лабораторий сказал, что я перегибаю палку.
– Вряд ли стоит ставить ему это в упрек. Пока он сверялся с архивами, он дал мне знать об аресте Чечи. Я сразу же отправился в вашу контору, уверенный, что произошла досадная ошибка. Так оно и оказалось, поэтому Чечи был незамедлительно освобожден.
– Мой секретарь допустил очевидную оплошность, – признал Пазаир, – но почему вас так интересует этот химик?
– Он военный специалист. Как и его коллеги, он находится под моим непосредственным наблюдением. Его нельзя задержать без моего согласия. Признаю, что вы этого не знали.
– Обвинение в воровстве снимает с Чечи частичную неприкосновенность.
– Обвинение необоснованно.
– Несоблюдение формы не отменяет сути претензии.
Монтумес заговорил надменно.
– Чечи – один из лучших специалистов в области вооружения. Неужели вы думаете, что он станет так глупо рисковать своей карьерой?
– Вы знаете, что было украдено?
– Какая разница! Я этому не верю. И прекратите лезть из кожи вон, лишь бы прослыть поборником справедливости.
– Где вы спрятали Чечи?
– Там, где до него не сможет добраться судья, выходящий за рамки своих полномочий.
***
Сути поддержал Пазаира: единственный возможный выход из положения – созвать суд, где на карту будет поставлено все. Доказательства и аргументы сыграют решающую роль, если присяжные не окажутся подкуплены противниками, ибо если бы Пазаир дал отвод всем присяжным, его могли отстранить от дела. Оба друга были убеждены, что истина, провозглашенная на открытом процессе, расшевелит даже самые закоснелые умы.
Судья поведал о своем решении Бераниру.
– Ты сильно рискуешь.
– Разве есть другой, лучший путь?
– Выбирай тот, по которому ведет тебя твое сердце.
– Я считаю, что нужно метить как можно выше, не растрачивая себя на второстепенные мелочи. Если нацелиться на главное, мне будет легче бороться с окружающей ложью и трусостью.
– Ты никогда не довольствуешься полумерами, тебе нужен свет во всем его блеске.
– Разве я не прав?
– Конечно, для предстоящего процесса нужен зрелый, опытный судья, но боги доверили его тебе, и ты согласился.
– Кем сторожит ящик с небесным железом; он положил на него доску, на ней сидит павиан. К нему никто не подойдет.
– Когда ты созовешь суд?
– Самое позднее через неделю. Учитывая исключительный характер дела, я ускорю формальную процедуру. Как вы считаете, мне удалось выявить, где именно сосредоточено зло?
– Ты близок к этому.
– Могу я вас попросить об одном одолжении?
– Кто ж тебе мешает?
– Несмотря на ваше скорое назначение, вы согласитесь быть присяжным?
Старый учитель устремил взор на свою планету-покровительницу – Сатурн, сиявшую непривычно ярко.
– Разве ты в этом сомневался?
Пазаир был вне себя от гнева. Когда тело перевозчика перенесли в ближайшее управление стражи, местный самодур составил заведомо ложное донесение. Он никак не мог допустить мысли об убийстве на вверенном ему участке из страха быть пониженным в должности. Вместо того чтобы подтвердить выводы судьи, он счел нужным заключить, что перевозчик просто утонул. По его мнению, следы на шее и на виске появились случайно и не имели отношения к делу. Пазаир обстоятельно изложил свое особое мнение.
Перед возвращением на север он видел Нефрет всего несколько минут. С самого утра к ней потянулось множество пациентов. Пришлось довольствоваться парой ничего не значащих фраз и взглядом, в котором он уловил поддержку и понимание.
Сути был в восторге. Наконец-то его друг перешел к решительным действиям.
В казарме, расположенной очень далеко от основных пунктов размещения войск в Мемфисе, не наблюдалось ни малейшего оживления. Не было видно ни тренирующихся солдат, ни лошадей.
Сути, как человек военный, первым делом стал искать дежурного, призванного охранять вход. Но путь к весьма ветхому сооружению был открыт. Только два старика беседовали, сидя на краю каменного колодца.
– Скажите, уважаемые, что за отряд здесь размещен?
Тот, что постарше, фыркнул.
– Отряд ветеранов и калек, сынок! Нас поместили сюда, прежде чем отправить на пенсию. Прощайте, азиатские пути-дороги, наступательные марши да скудные рационы. Скоро нас ждут сады, служанки, парное молоко, свежие овощи.
– А где ваш старший?
– В бараке вон там, за колодцем.
Судья предстал перед усталым офицером.
– Посетители у нас редкость.
– Я судья Пазаир, и мне необходимо обыскать ваш склад.
– Что еще за склад?
– Некто по имени Чечи проводит исследования в вашей казарме.
– Чечи? Понятия о нем не имею.
Пазаир описал химика.
– А-а, этот! Приходит после полудня и проводит здесь ночь, верно. Приказ сверху. Я подчиняюсь.
– Откройте мне помещение.
– Да у меня и ключа нет.
– Тогда проводите нас.
Вход в подземное помещение Чечи преграждала массивная деревянная дверь. На глиняную табличку Пазаир занес год, месяц, день и час своего вторжения, а также описание места,
– Открывайте.
– Я не имею права.
– Я беру ответственность на себя.
Сути помог офицеру. С помощью копья они взломали деревянный засов.
Пазаир и Сути вошли внутрь. Кем с павианом остались на страже.
Очаг, печи, запасы древесного угля и пальмовой коры, тигли, медные инструменты – судя по всему, оборудование у Чечи было превосходное. Везде царили чистота и порядок. Быстро обыскав помещение, Сути нашел таинственный ящик, перенесенный из одной казармы в другую.
– Я волнуюсь, как мальчишка, первый раз оказавшийся наедине с девушкой.
– Погоди.
– Нельзя останавливаться, когда ты у цели!
– Я составляю отчет: состояние помещения и местоположение подозрительного предмета.
Едва Пазаир кончил писать, Сути открыл ящик.
– Железо… слитки железа! Да не простого.
Сути прикинул на руке вес слитка, пощупал его, смочил слюной, поскреб ногтем.
– Оно не из вулканических скал восточной пустыни. Оно из легенды, что рассказывали в селении, – небесное железо!
– Да, похоже на то, – подтвердил Пазаир.
– Тут целое состояние.
– Именно из такого железа жрецы Дома Жизни делают металлический трос, чтобы фараон мог подняться на небо. Как им может владеть простой химик?
Сути был потрясен.
– Я слышал о нем, но даже мечтать не смел когда-нибудь подержать его в руках.
– Оно не наше, – напомнил Пазаир. – Это вещественное доказательство. Чечи придется объяснить, как оно сюда попало.
На дне ящика – железное тесло. Этот инструмент служил для отверзания уст и очей мумии, когда смертное тело, воскрешенное ритуалами, превращалось в светлую сущность.
Ни Пазаир, ни Сути не дерзнули к нему прикоснуться. Если тесло освящено, в нем таятся сверхъестественные силы.
– Мы с тобой просто смешны, – заметил офицер-колесничий. – Это всего лишь металл.
– Может быть, ты и прав, но я рисковать не буду.
– Что ты предлагаешь?
– Подождать подозреваемого.
***
Чечи был один.
Увидев, что дверь в его подземелье открыта, он тут же развернулся и собрался бежать. Однако наткнулся на нубийца, и тот подтолкнул его обратно к казарме. Павиан безучастно лакомился изюмом. Такое поведение означало, что поблизости не бродит никто из спутников химика.
– Весьма рад видеть вас снова, – сказал Пазаир. – Вы, оказывается, любите переезжать.
Взгляд Чечи упал на ящик.
– Кто вам позволил?
– Это обыск.
Чечи отлично владел собой. Он оставался невозмутимо спокоен.
– Обыск – процедура исключительная, – заметил он, поджав губы.
– Как и вся ваша деятельность.
– Это дополнение к моим основным исследованиям.
– У вас особое пристрастие к казармам.
– Я готовлю оружие будущего, поэтому у меня есть все разрешения от армейских властей. Проверьте и убедитесь, что мои мастерские должным образом оформлены, а опыты получают поддержку сверху.
– Не сомневаюсь, но вряд ли вы достигнете цели, используя небесное железо. Этот материал предназначен для храма, равно как и тесло, спрятанное на дне ящика.
– Ящик мне не принадлежит.
– Вы что, не знали о его существовании?
– Его поставили здесь против моей воли.
– Ложь, – вмешался Сути. – Вы сами приказали перенести его сюда. Думали, что в такой дыре вы в безопасности.
– Вы что, за мной шпионили?
– Откуда взялось железо? – спросил Пазаир.
– Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
– В таком случае вы арестованы за кражу, сокрытие краденого и препятствие нормальному ходу расследования.
– Я буду все отрицать, вы ничего не докажете.
– Или вы последуете за нами, или я попрошу нубийского стражника связать вам руки.
– Я не собираюсь бежать.
***
Из-за допроса Ятри пришлось работать сверхурочно, в то время как его дочь, закончившая танцевальную школу, давала представление на главной площади одного из городских кварталов. Он надулся, тем более что делать все равно было нечего, так как Чечи не отвечал ни на один вопрос, предпочитая вообще не открывать рта.
Судья терпеливо настаивал.
– Кто ваши сообщники? Похитить железо такого качества одному человеку не под силу.
Чечи смотрел на Пазаира из-под полуприкрытых век и казался неприступным как Царские стены.
– Кто-то доверил вам этот ценный металл. С какой целью? Когда ваши исследования дали удовлетворительные результаты, вы под предлогом попытки хищения со стороны Кадаша выгнали своих помощников, обвинив их в нерадивости. И таким образом ваша деятельность осталась без всякого контроля. Тесло вы сами изготовили или украли?
Сути с удовольствием двинул бы молчуну по скуле, но Пазаир бы этого не допустил.
– Вы с Кадашем давние друзья, верно? Он знал о существовании вашего сокровища и попытался его украсть. Если, конечно, вы не разыграли все это, для того чтобы оказаться в роли жертвы и убрать из мастерской всех нежелательных свидетелей.
Чечи сидел на циновке, поджав под себя ноги, и упорно молчал. Он знал, что судья не имеет права прибегать к какому бы то ни было насилию.
– Как бы вы ни упирались, Чечи, я доберусь до истины.
Это обещание химика не смутило.
Пазаир попросил Сути связать ему руки и привязать его к кольцу, вмурованному в стену.
– Мне очень жаль, Ярти, но я вынужден вас попросить посторожить подозреваемого.
– Это надолго?
– Мы вернемся засветло.
***
Мемфисский дворец представлял собой административный комплекс, состоявший из десятков контор, где работали множество писцов. Химики находились в ведении смотрителя царских мастерских, высокого сухощавого мужчины лет пятидесяти, который весьма удивился приходу судьи.
– Со мной колесничий Сути, свидетель обвинения.
– Обвинения?
– Один из ваших подчиненных, Чечи, в данный момент находится под арестом.
– Чечи? Не может быть! Это ошибка.
– Ваши химики используют небесное железо?
– Конечно, нет. Это материал настолько редкий, что его используют только в храмах и только в ритуальных целях.
– Как могло случиться, что изрядное количество этого металла оказалось у Чечи?
– Это недоразумение.
– На него была возложена какая-то особая задача?
– Он связан непосредственно с армейскими властями и должен следить за качеством меди. Позвольте мне поручиться за честность Чечи, за его техническое мастерство и человеческие качества.
– Вам известно, что он работает в тайной мастерской, оборудованной в здании казармы?
– Таков приказ армейских властей.
– Кем он подписан?
– Целым рядом старших офицеров, которые требуют, чтобы некоторые специалисты разрабатывали новые виды оружия. Чечи – один из них.
– Однако использование небесного железа явно не было предусмотрено.
– Этому должно быть какое-то простое объяснение.
– Подозреваемый отказывается говорить.
– Чечи никогда болтлив не был, он молчалив по натуре.
– Что вам известно о его происхождении?
– По-моему, он родился где-то недалеко от Мемфиса.
– А вы не могли бы это проверить?
– Это так важно?
– Да, более чем вы думаете.
– Я должен посмотреть в архивах.
Поиски заняли больше часа.
– Так и есть: Чечи родом из небольшого селения к северу от Мемфиса.
– Учитывая его должность, вы, наверное, проверяли эти сведения.
– Этим занимались военные, и они ничего необычного не обнаружили. Проверявший поставил печать по всем правилам, и Чечи приняли на службу, ничего не опасаясь. Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы его отпустили как можно скорее.
– Улик против него становится все больше и больше. Воровство он усугубил ложью.
– Судья Пазаир! Вы явно перегибаете палку. Если бы вы лучше знали Чечи, вам было бы ясно, что он не способен на бесчестный поступок.
– Если он невиновен, суд это докажет.
***
Ярти рыдал, сидя на пороге. Осел грустно смотрел на него.
Сути принялся трясти секретаря, между тем как Пазаир убедился, что Чечи исчез.
– Что произошло?
– Он пришел, потребовал мой протокол, обнаружил, что два пункта неполны и поэтому документ недействителен, пригрозил мне взысканием, освободил задержанного… Поскольку формально он был прав, я вынужден был уступить.
– О ком вы говорите?
– О верховном страже, Монтумесе.
Пазаир прочел протокол. Действительно, Ярти не указал должность Чечи и не уточнил, что судья вел предварительное расследование лично, не прибегая к помощи третьих лиц. Вся процедура была сведена на «нет».
***
Солнечный луч проникал через переплет каменного окна и освещал лоснящуюся голову Монтумеса, умащенную благовониями. Он принял Пазаира, широко улыбаясь, с деланным воодушевлением.
– Не правда ли, мы живем в замечательной стране, мой дорогой судья? Здесь никто не боится перегибов закона, ибо мы радеем о благополучии подданых.
– Слово «перегибы» явно вошло в моду. Вот и смотритель лабораторий сказал, что я перегибаю палку.
– Вряд ли стоит ставить ему это в упрек. Пока он сверялся с архивами, он дал мне знать об аресте Чечи. Я сразу же отправился в вашу контору, уверенный, что произошла досадная ошибка. Так оно и оказалось, поэтому Чечи был незамедлительно освобожден.
– Мой секретарь допустил очевидную оплошность, – признал Пазаир, – но почему вас так интересует этот химик?
– Он военный специалист. Как и его коллеги, он находится под моим непосредственным наблюдением. Его нельзя задержать без моего согласия. Признаю, что вы этого не знали.
– Обвинение в воровстве снимает с Чечи частичную неприкосновенность.
– Обвинение необоснованно.
– Несоблюдение формы не отменяет сути претензии.
Монтумес заговорил надменно.
– Чечи – один из лучших специалистов в области вооружения. Неужели вы думаете, что он станет так глупо рисковать своей карьерой?
– Вы знаете, что было украдено?
– Какая разница! Я этому не верю. И прекратите лезть из кожи вон, лишь бы прослыть поборником справедливости.
– Где вы спрятали Чечи?
– Там, где до него не сможет добраться судья, выходящий за рамки своих полномочий.
***
Сути поддержал Пазаира: единственный возможный выход из положения – созвать суд, где на карту будет поставлено все. Доказательства и аргументы сыграют решающую роль, если присяжные не окажутся подкуплены противниками, ибо если бы Пазаир дал отвод всем присяжным, его могли отстранить от дела. Оба друга были убеждены, что истина, провозглашенная на открытом процессе, расшевелит даже самые закоснелые умы.
Судья поведал о своем решении Бераниру.
– Ты сильно рискуешь.
– Разве есть другой, лучший путь?
– Выбирай тот, по которому ведет тебя твое сердце.
– Я считаю, что нужно метить как можно выше, не растрачивая себя на второстепенные мелочи. Если нацелиться на главное, мне будет легче бороться с окружающей ложью и трусостью.
– Ты никогда не довольствуешься полумерами, тебе нужен свет во всем его блеске.
– Разве я не прав?
– Конечно, для предстоящего процесса нужен зрелый, опытный судья, но боги доверили его тебе, и ты согласился.
– Кем сторожит ящик с небесным железом; он положил на него доску, на ней сидит павиан. К нему никто не подойдет.
– Когда ты созовешь суд?
– Самое позднее через неделю. Учитывая исключительный характер дела, я ускорю формальную процедуру. Как вы считаете, мне удалось выявить, где именно сосредоточено зло?
– Ты близок к этому.
– Могу я вас попросить об одном одолжении?
– Кто ж тебе мешает?
– Несмотря на ваше скорое назначение, вы согласитесь быть присяжным?
Старый учитель устремил взор на свою планету-покровительницу – Сатурн, сиявшую непривычно ярко.
– Разве ты в этом сомневался?
36
Смельчак никак не мог привыкнуть к присутствию павиана под его крышей, но, поскольку хозяин это допускал, он не выказывал недовольства. Молчаливый Кем ограничился замечанием, что затевать процесс – безумие. При всей своей дерзости Пазаир имел слишком мало профессионального опыта, чтобы преуспеть в таком деле. Судья чувствовал, что нубиец его не одобряет, и все же продолжал готовиться к бою, между тем как секретарь подносил ему должным образом проверенные реестры и формуляры. Старший судья портика не преминет придраться к любой формальной небрежности.
Появление старшего лекаря Небамона пришлось на редкость некстати. Как всегда элегантный, в надушенном парике, он выглядел весьма раздосадованным.
– Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
– Я очень занят.
– Это срочно.
Пазаир отложил папирус с протоколом суда над одним знатным человеком, обвиненном в том, что он от царского имени возделывал не принадлежавшие ему земли; несмотря на свое положение при дворе, вернее, как раз из-за него, он был лишен имущества и приговорен к изгнанию. Апелляция ничего не дала.
Они пошли по тихой тенистой улочке. Какие-то девочки играли в куклы; мимо прошел осел, нагруженный корзинами с овощами; на пороге одного из домов спал старик.
– Мы с вами плохо друг друга поняли, мой дорогой Пазаир.
– Мне, как и вам, очень жаль, что госпожа Сабабу продолжает заниматься своей предосудительной профессией, но в законе нет ни одного пункта, позволяющего привлечь ее к ответственности. Она платит налоги и не возмущает общественного спокойствия. Я даже позволю себе заметить, что ее пивной дом посещают некоторые именитые лекари.
– А Нефрет? Я просил вас ей пригрозить!
– Я обещал, что постараюсь.
– Результат восхитительный! Один из моих фиванских коллег едва не дал ей место в лечебнице Дейр-эль-Бахри. К счастью, я вовремя вмешался. Знаете, ведь она оттеснила многих достойных лекарей.
– Значит, вы признаете ее способности.
– Как бы ни была одарена Нефрет, ей суждено оставаться в тени.
– Мне так не кажется.
– Ваше мнение меня не интересует. Когда хочешь сделать карьеру, приходится следовать указаниям влиятельных людей.
– Вы правы.
– Я согласен дать вам последний шанс, но на сей раз потрудитесь не разочаровать меня.
– Я этого не заслуживаю.
– Забудьте о неудаче и действуйте.
– Что-то я сомневаюсь.
– В чем?
– В своей карьере.
– Следуйте моим советам, и у вас не будет проблем.
– Пожалуй, я удовольствуюсь положением судьи.
– Я не совсем понимаю…
– Оставьте Нефрет в покое.
– Вы в своем уме?
– Отнеситесь к моему предупреждению серьезно.
– Вы ведете себя глупо, Пазаир! Зря вы поддерживаете девушку, которая обречена на полное поражение. У Нефрет нет будущего; кто свяжет с ней свою судьбу, поставит крест на своей жизни.
– У вас от злобы помутился разум.
– Со мной еще никто никогда не говорил таким тоном! Я требую, чтобы вы извинились.
– Я стараюсь вам помочь.
– Помочь мне?
– Вы начинаете сдавать прямо на глазах.
– Вы еще пожалеете о своих словах!
Денес следил за разгрузкой одного из своих судов. Матросы торопились, так как на следующий день им предстояло снова отчалить на юг, чтобы воспользоваться попутным ветром. Груз мебели и зерна надо было переправить на новый склад, недавно приобретенный судовладельцем. Скоро он планировал подмять под себя одного из самых серьезных конкурентов и таким образом расширить дело, в будущем предназначенное двум его сыновьям. Благодаря связям супруги его отношения с высшей администрацией укреплялись с каждым днем, так что никаких препятствий к дальнейшему разрастанию его владений не предвиделось.
Старший судья царского портика не имел обыкновения разгуливать по набережным. Тяжело опираясь на посох из-за разыгравшейся подагры, он подошел к Денесу.
– Не стойте здесь, вас могут нечаянно толкнуть.
Денес взял судью под руку и отвел в тот отсек склада, где товары уже были разложены по местам.
– Чему я обязан вашим посещением?
– Мы на пороге драматических событий.
– Я в этом замешан?
– Нет, но вы должны помочь мне предотвратить катастрофу. Завтра Пазаир возглавит судебное заседание. Я не мог запретить ему созвать суд, так как прошение было составлено по всем правилам.
– Кого будут судить?
– Он держит втайне и обвиняемого, и обвинителя. Судя по слухам, под угрозой государственная безопасность.
– Нельзя верить слухам. Как мелкий судья может заниматься делом такого размаха?
– При всей внешней сдержанности Пазаир упрям, как баран. Прет напрямую, невзирая ни на какие препятствия.
– Вы волнуетесь?
– Этот судья опасен. Он относится к своей должности как к священной миссии.
– Но вы же и не таких знавали! Все вскоре приутихли.
– Этот – крепче гранита. Мне уже довелось его испытать; у него совершенно немыслимая сопротивляемость. На его месте молодой судья, озабоченный своей карьерой, давно бы отступил. Поверьте, от него одни неприятности.
– Что-то вы мрачно настроены.
– Только не на сей раз.
– Чем я могу вам быть полезен?
– В моей власти назначить двух присяжных, поскольку я дал согласие, чтобы Пазаир судил под портиком. Я уже выбрал Монтумеса, его здравомыслие нам будет просто необходимо. А с вашей помощью я буду чувствовать себя и вовсе спокойно.
– Завтра это невозможно: прибывает груз с ценными сосудами, и я должен лично проверить каждый предмет. Но моя супруга великолепно справится.
Пазаир сам понес вызов Монтумесу.
– Я бы мог послать к вам моего секретаря, но наши дружеские отношения обязывают меня проявить больше внимания.
Верховный страж не предложил судье сесть.
– Чечи должен выступить как свидетель, – продолжал Пазаир. – Поскольку вы один знаете, где он находится, приведите его в суд. Иначе придется привлечь к его поискам стражу.
– Чечи человек благоразумный. Если бы вы обладали этим качеством, вы бы отказались от процесса.
– Старший судья портика счел, что он может состояться.
– Вы губите свою карьеру.
– В последнее время о ней печется столько народу, что вряд ли мне стоит беспокоиться.
– Когда вы потерпите полное и окончательное поражение, над вами будет смеяться весь Мемфис и вам придется уйти в отставку.
– Раз вы назначены присяжным, не отказывайтесь слушать правду.
***
– Я – присяжный? – удивился Бел-Тран. – Я и помыслить о таком не мог…
– Речь идет об очень важном процессе с непредсказуемыми последствиями.
– Я обязан согласиться?
– Никоим образом; двоих присяжных назначает старший судья портика, двоих – я и еще четверых выбирают из уважаемых горожан, уже заседавших на процессах.
– Не скрою, я очень волнуюсь. Участие в судебном решении представляется мне делом куда более сложным, чем торговля папирусом.
– Вам придется решать судьбу человека.
Бел-Тран надолго задумался.
– Я весьма тронут вашим доверием. Я согласен.
***
Сути предавался любви столь неистово, что поразил Пантеру, давно привыкшую к пылкому нраву своего любовника. Он был поистине ненасытен, не мог от нее оторваться, снова и снова покрывал поцелуями все ее тело. Объятая сладострастной истомой, она после бури была нежна и покорна.
Появление старшего лекаря Небамона пришлось на редкость некстати. Как всегда элегантный, в надушенном парике, он выглядел весьма раздосадованным.
– Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
– Я очень занят.
– Это срочно.
Пазаир отложил папирус с протоколом суда над одним знатным человеком, обвиненном в том, что он от царского имени возделывал не принадлежавшие ему земли; несмотря на свое положение при дворе, вернее, как раз из-за него, он был лишен имущества и приговорен к изгнанию. Апелляция ничего не дала.
Они пошли по тихой тенистой улочке. Какие-то девочки играли в куклы; мимо прошел осел, нагруженный корзинами с овощами; на пороге одного из домов спал старик.
– Мы с вами плохо друг друга поняли, мой дорогой Пазаир.
– Мне, как и вам, очень жаль, что госпожа Сабабу продолжает заниматься своей предосудительной профессией, но в законе нет ни одного пункта, позволяющего привлечь ее к ответственности. Она платит налоги и не возмущает общественного спокойствия. Я даже позволю себе заметить, что ее пивной дом посещают некоторые именитые лекари.
– А Нефрет? Я просил вас ей пригрозить!
– Я обещал, что постараюсь.
– Результат восхитительный! Один из моих фиванских коллег едва не дал ей место в лечебнице Дейр-эль-Бахри. К счастью, я вовремя вмешался. Знаете, ведь она оттеснила многих достойных лекарей.
– Значит, вы признаете ее способности.
– Как бы ни была одарена Нефрет, ей суждено оставаться в тени.
– Мне так не кажется.
– Ваше мнение меня не интересует. Когда хочешь сделать карьеру, приходится следовать указаниям влиятельных людей.
– Вы правы.
– Я согласен дать вам последний шанс, но на сей раз потрудитесь не разочаровать меня.
– Я этого не заслуживаю.
– Забудьте о неудаче и действуйте.
– Что-то я сомневаюсь.
– В чем?
– В своей карьере.
– Следуйте моим советам, и у вас не будет проблем.
– Пожалуй, я удовольствуюсь положением судьи.
– Я не совсем понимаю…
– Оставьте Нефрет в покое.
– Вы в своем уме?
– Отнеситесь к моему предупреждению серьезно.
– Вы ведете себя глупо, Пазаир! Зря вы поддерживаете девушку, которая обречена на полное поражение. У Нефрет нет будущего; кто свяжет с ней свою судьбу, поставит крест на своей жизни.
– У вас от злобы помутился разум.
– Со мной еще никто никогда не говорил таким тоном! Я требую, чтобы вы извинились.
– Я стараюсь вам помочь.
– Помочь мне?
– Вы начинаете сдавать прямо на глазах.
– Вы еще пожалеете о своих словах!
***
Денес следил за разгрузкой одного из своих судов. Матросы торопились, так как на следующий день им предстояло снова отчалить на юг, чтобы воспользоваться попутным ветром. Груз мебели и зерна надо было переправить на новый склад, недавно приобретенный судовладельцем. Скоро он планировал подмять под себя одного из самых серьезных конкурентов и таким образом расширить дело, в будущем предназначенное двум его сыновьям. Благодаря связям супруги его отношения с высшей администрацией укреплялись с каждым днем, так что никаких препятствий к дальнейшему разрастанию его владений не предвиделось.
Старший судья царского портика не имел обыкновения разгуливать по набережным. Тяжело опираясь на посох из-за разыгравшейся подагры, он подошел к Денесу.
– Не стойте здесь, вас могут нечаянно толкнуть.
Денес взял судью под руку и отвел в тот отсек склада, где товары уже были разложены по местам.
– Чему я обязан вашим посещением?
– Мы на пороге драматических событий.
– Я в этом замешан?
– Нет, но вы должны помочь мне предотвратить катастрофу. Завтра Пазаир возглавит судебное заседание. Я не мог запретить ему созвать суд, так как прошение было составлено по всем правилам.
– Кого будут судить?
– Он держит втайне и обвиняемого, и обвинителя. Судя по слухам, под угрозой государственная безопасность.
– Нельзя верить слухам. Как мелкий судья может заниматься делом такого размаха?
– При всей внешней сдержанности Пазаир упрям, как баран. Прет напрямую, невзирая ни на какие препятствия.
– Вы волнуетесь?
– Этот судья опасен. Он относится к своей должности как к священной миссии.
– Но вы же и не таких знавали! Все вскоре приутихли.
– Этот – крепче гранита. Мне уже довелось его испытать; у него совершенно немыслимая сопротивляемость. На его месте молодой судья, озабоченный своей карьерой, давно бы отступил. Поверьте, от него одни неприятности.
– Что-то вы мрачно настроены.
– Только не на сей раз.
– Чем я могу вам быть полезен?
– В моей власти назначить двух присяжных, поскольку я дал согласие, чтобы Пазаир судил под портиком. Я уже выбрал Монтумеса, его здравомыслие нам будет просто необходимо. А с вашей помощью я буду чувствовать себя и вовсе спокойно.
– Завтра это невозможно: прибывает груз с ценными сосудами, и я должен лично проверить каждый предмет. Но моя супруга великолепно справится.
***
Пазаир сам понес вызов Монтумесу.
– Я бы мог послать к вам моего секретаря, но наши дружеские отношения обязывают меня проявить больше внимания.
Верховный страж не предложил судье сесть.
– Чечи должен выступить как свидетель, – продолжал Пазаир. – Поскольку вы один знаете, где он находится, приведите его в суд. Иначе придется привлечь к его поискам стражу.
– Чечи человек благоразумный. Если бы вы обладали этим качеством, вы бы отказались от процесса.
– Старший судья портика счел, что он может состояться.
– Вы губите свою карьеру.
– В последнее время о ней печется столько народу, что вряд ли мне стоит беспокоиться.
– Когда вы потерпите полное и окончательное поражение, над вами будет смеяться весь Мемфис и вам придется уйти в отставку.
– Раз вы назначены присяжным, не отказывайтесь слушать правду.
***
– Я – присяжный? – удивился Бел-Тран. – Я и помыслить о таком не мог…
– Речь идет об очень важном процессе с непредсказуемыми последствиями.
– Я обязан согласиться?
– Никоим образом; двоих присяжных назначает старший судья портика, двоих – я и еще четверых выбирают из уважаемых горожан, уже заседавших на процессах.
– Не скрою, я очень волнуюсь. Участие в судебном решении представляется мне делом куда более сложным, чем торговля папирусом.
– Вам придется решать судьбу человека.
Бел-Тран надолго задумался.
– Я весьма тронут вашим доверием. Я согласен.
***
Сути предавался любви столь неистово, что поразил Пантеру, давно привыкшую к пылкому нраву своего любовника. Он был поистине ненасытен, не мог от нее оторваться, снова и снова покрывал поцелуями все ее тело. Объятая сладострастной истомой, она после бури была нежна и покорна.