Золотько Александр. Правосудие любой ценой

   – Понимаете, Юрий Иванович, какой-то старик. Доктор. Самые лучшие рекомендации, но… Не рассчитал свои силы.
   – Ничего, – махнул рукой Гринчук. – Я все равно собирался уходить. Сколько с меня за газировку?
   – Ну что вы, Юрий Иванович, это вы нас извините… – метр проводил Гринчука до выхода из зала. – Это психиатр…
   Гринчук остановился.
   Стекло уже не звенело, женщины не визжали, и стал слышен высокий мужской голос:
   – Что значит – нельзя? Я за все заплачу! Я за все могу заплатить! Я…
   Доктор. Психиатр. Старый. Не рассчитал с непривычки сил. Кто бы это мог быть, подумал Гринчук.
   Действительно, ну куда еще человек может потратить свалившиеся на голову деньги. Только пуститься в загул.
   Гринчук протянул Инге ключи:
   – Подожди меня в машине. Тут у меня, кажется, знакомый гуляет.

* * *

   Абрек посмотрел на часы и поморщился. На встречу с Зеленым он опаздывал. И позвонить, блин, было никак нельзя. Мастер не любил, когда в его присутствии или во время разговора с ним кто-то звонил.
   Да и разговор был серьезным. Мастер предложил отдать свободную территорию покойного Атамана иногородним. Крот все равно хотел купить себе долю, а тут как раз есть свободный участок.
   Между своими делить – это значит поссориться. Тот захочет больше, тот пожирнее. А так… Приедут серьезные люди с Севера, как положено, отстегнут бабки и начнут работать на территории Атамана. Зато через них можно будет гнать на Север дурь, а оттуда – золото. Всем хорошо.
   Всем.
   Но счастливыми все отчего-то не выглядели. Абрек сидел, сцепив руки под столом. Али по своему обыкновению молчал. Молчали и остальные, но, как было ясно, из последних сил.
   – Кто-то не согласен? – спросил Мастер, обводя собравшихся взглядом.
   Угрозы в голосе не было, но каждый ощущал, как густеет воздух в комнате. Стало тяжело дышать.
   – Все согласны, – подвел итог Мастер. – Хорошо. Минут через тридцать Крот приедет сюда, и мы все конкретно оговорим.

* * *

   – Через полчаса, – сказал водитель. – Как в аптеке.
   Крот посмотрел на часы и кивнул. Как и планировали. Нужно приехать минута в минуту. Не стоит злить местных. Они и так, наверное, напряглись.
   Крот оглянулся.
   Машина с охраной шла сзади, метрах в двадцати. Можно было, конечно, ехать без охраны, Мастер отвечает за безопасность, но лучше не рисковать.
   – Все в ажуре, – сказал Кудрявый, заметив движение Крота. – Тут уже совсем ничего осталось. Перед самым городом притормозим, пропустим охрану вперед. Лишь бы на блок-посту не тормознули.
   – Мастер обещал, что там будет дежурить прикормленный мент.
   – Тем более, – удовлетворенно кивнул Кудрявый.
   Уже стемнело, фары «джипа» цепко держались за дорожное покрытие. Встречного движения не было.
   – Уже скоро, – сказал Кудрявый.

* * *

   – Уже скоро, – сказал капитан милиции, поглядев на часы.
   Лейтенант в бронежилете и с автоматом кивнул и оглянулся на лес, подступивший к самой дороге. Листьев еще не было, но ветки густого кустарника, перемешанные с темнотой, могли скрыть что угодно.
   Патрульные «жигули» стояли на противоположной стороне дороги. Мигалка была выключена. Отсюда рассмотреть было невозможно, но капитан знал, что в машине сидят двое. Мотор не выключали.
   В рации капитана что-то щелкнуло дважды.
   – Давай, – капитан махнул рукой.
   Жезл, который он держал в левой руке, засветился. Включилась мигалка на «жигулях». Капитан шагнул к дороге.

* * *

   – Блокпост, – сказал водитель, не оборачиваясь к Кроту, когда увидел голубые вспышки и фигуру, перекрещенную люминесцентной портупеей и со светящимся жезлом.
   Водителя можно было понять. Он ждал блок-пост. Он увидел патрульную машину. Он увидел ментов. Ясно дело – блок-пост.
   Кудрявый тоже отреагировал не сразу. Только когда их «джип», подчиняясь приказу жезла, начал тормозить напротив патрульной машины, Кудрявый вдруг сообразил, что на блок-пост это не похоже. И до города еще километров пять.
   Кудрявый оглянулся на «джип» с охраной. Он остановился метрах в пяти сзади. И сразу же погасил фары, чтобы не освещать переднюю машину.
   Мент с жезлом направился к переднему «джипу».
   Вообще-то времена пошли странные и стремные, и засады под видом милицейского патруля стали до банальности популярными. Но поделать с этим было нечего. Даже если ты чего-то и заподозрил, то срываться с места было опасно в любом случае. Менты имели право стрелять по удирающей машине и пользовались этим правом совершенно свободно. Можно даже сказать, с удовольствием. А когда два автомата лупят по машине, то шансов проскочить у этой машины не слишком много. Это вам не кино. Здесь пули не отлетают с визгом и искрами от автомобильной жести, а с деловитым стуком дырявят к свиньям собачьим эту самую жесть. Обшивка также слабо защищает пассажиров.
   Да и бронированное стекло в обычных легковых автомобилях, встречается редко.
   Так что, даже зная, что в форме мента может быть не мент вовсе, все равно приходится останавливаться.
   С другой стороны, в ночное время, как это ни странно звучит, засады также устраивают редко. И вовсе не потому, что профсоюз киллеров запрещает внеурочную работу. Не запрещает. И пристрелить зазевавшегося клиента в ночном дворе, или в темной квартире, или на улице – милое, привычное и довольно простое дело.
   Ночная же засада на дороге возле леса имеет много специфических аспектов. Спрятаться в кустах возле дороги – просто. Надеть милицейскую форму и остановить нужную машину – еще проще. Но… Если машины две, то атаковать их нужно одновременно. Чтобы в темноте стрелять наверняка – нужно подойти почти впритык. А если кто-то из машины выпрыгнет, то найти его в темноте будет сложно.
   Поэтому засаду ночью устраивают не слишком часто.
   Кудрявый еще раз посмотрел по сторонам. Темнота со сполохами мигалки. Мент с жезлом идет к машине один. Идет по дороге в свете фар. Спокойно идет.
   Крот кашлянул.
   – Наверное, просто проверка, – сказал Кудрявый, но пистолет снял с предохранителя и положил его рядом с собой на сидение.
   Подойдя к капоту, мент остановился.
   – Я выйду, – сказал Кроту водитель и открыл дверцу.
   Кудрявый приоткрыл дверцу со своей стороны, стараясь сделать это бесшумно.
   Мент откозырял водителю и что-то сказал. Наверное, представился. Водитель протянул документы. Мент повернул документы так, чтобы на них падал свет фар, стал их рассматривать.
   – Опоздаем, – сказал Крот, глянув на часы.
   Мент вернул документы. Водитель сел за руль. Положил документы в бардачок. Мент пошел к патрульной машине, «джип» тронулся, за ним медленно поехал «джип» охраны. И тут капитан спохватился, словно что-то забыл. Он махнул рукой водителю переднего «джипа» и шагнул к машине. Водитель затормозил и опустил стекло.
   – Вам по дороге никто не попадался? – наклонившись к машине, спросил капитан.
   – Нет, – ответил водитель.
   – А вот этого человека вы не видели? – капитан полез в полевую сумку, висевшую на боку. – Вот этого.
   Засады ночью обычно не устраивают. Разве что в особых случаях. И этот случай, по-видимому, был особый. Попасть ночью в цель довольно трудно. Но если эта цель – автомобиль, стреляют метров с десяти и, тем более, из гранатомета, то стрелковое упражнение переходит в разряд элементарных. Промахнуться практически невозможно. Как и спастись.
   В принципе, гранату, вылетевшую из гранатомета, в полете можно заметить. И даже можно попытаться увернуться.
   Не исключено, что четверо охранников, сидевших во втором «джипе» заметили не только вспышку выстрела, но и гранату. А может, и нет. При выстреле с небольшой дистанции все происходит очень быстро. Только что стоял почти новый «джип» с четырьмя вооруженными парнями в салоне, а через секунду все уже взорвалось и горит.
   Крот и Кудрявый на взрыв обернулись.
   Водитель тоже, наверное, хотел обернуться, но не успел. Капитан милиции, достав из полевой сумки вместо фотографии пистолет, выстрелил в лицо водителю.
   Глушители гасят не весь звук от выстрела. В зависимости от типа глушителя, раздается либо щелчок, либо хлопок, как от шампанского. Кудрявый на хлопок не оглянулся. Не успел.
   В лицо ему что-то ударило. То, что это кровь водителя, Кудрявый сообразить не успел. Вслед за кровью в лицо ударила пуля. Потом еще одна. Капитан решил подстраховаться.
   Две пули достались Кроту.
   Ноги Крота еще дергались, когда капитан… Когда человек в форме капитана милиции открыл багажник «джипа» и достал оттуда объемистую спортивную сумку. Заглянув в нее, человек в капитанской форме, удовлетворенно кивнул и махнул рукой.
   Сел в патрульную подъехавшую патрульную машину на заднее сидение, подождал, пока человек в форме лейтенанта сядет рядом.
   Патрульная машина рванулась с места.
   Через несколько секунд за ней последовал мотоцикл, вынырнувший из леса.
   Через пятнадцать минут на место взрыва приехала машина от блок-поста. Лейтенант милиции, увидев горящий «джип», подъезжать не стал, а вызвал по рации подкрепление. Ему не нужны были проблемы. Лейтенант принципиально не лез не в свои дела. И принципов своих не нарушал.

* * *

   А Мастер свой принцип не работать ночью – нарушил. Это был первый случай на памяти того же Абрека, когда Мастер не ушел до захода солнца к себе домой. Важная встреча. Крот – это серьезно. За ним стоят конкретные люди, которые шутить не будут. И Абрек знал, что если пустить Крота в город, то выгнать уже не получится. Знали это и все остальные. Но молчали.
   Кроме того, Мастер все подал так, что выгода была общая. Вроде бы.
   Абрек посмотрел на часы. Гости с Севера запаздывали.
   – Их там не зацепили не блок-посту? – спросил Рядок. – Они ведь с бабками и со стволами…
   Мастер покачал головой. Связи у Мастера с ментами были сильные. Тут проблем быть не должно.
   Зазвонил мобильник Мастера.
   – Да, – сказал Мастер. – Где?
   Лицо Мастера посерело. Черты лица словно окаменели.
   – Все? – спросил Мастер и потер правую щеку.
   Мастер волнуется, поняли все. Мастер на грани.
   – Что? – спросил Рядок, когда Мастер выключил телефон и спрятал его в карман.
   – Крот не приедет, – голос Мастера стал скрипучим. – Крота и его людей только что убили. Перед самым городом. В машине Крота денег не нашли. Машина с охраной сгорела.
   – О том, что он едет с бабками, знали только мы, – после тягостной паузы сказал Мастер. – Все, кто здесь сидит. И Атамана заказал кто-то из своих. Кто?
   Молчание.
   – Кто? – повторил свой вопрос Мастер.
   – Найдем, – сказал Рядок торопливо. – Тех, кто мочил, а потом, того, кто заказал.
   – Найдем, – сказал Мастер. – А что я скажу тем, кто Крота послал? Мне предъявят и за Крота, и за пропавшие бабки. Ищите.
   – Ищите, – повторил Мастер. – Иначе искать буду я. И я найду.

* * *

   – А если бы я вас не нашел? – спросил Гринчук укоризненно.
   – А меня и не нужно было находить! – заявил Доктор. – Я вполне мог разобраться во всем самостоятельно. И вообще, я хочу вернуться в э-э… кабак, чтобы продолжить отдых. И я… авансировал уже интимные услуги одной дамы… Выпустите меня отсюда!
   Доктор стал нашаривать на дверце машины ручку. Гринчук тяжело вздохнул и прижал Доктора к сидению.
   – Уберите немедленно руки! – выкрикнул Доктор.
   – Доктор, – мягко, как только мог, сказал Гринчук. – Мы сейчас с вами едем в машине. Скорость – около шестидесяти километров в час. Если я вас отсюда выпущу, то рискую вас больше никогда не увидеть.
   – И не нужно! И нечего вам меня видеть… И я, может быть, хочу выйти на скорости именно… шестьдесят километров в час. И все.
   Доктор попытался оттолкнуть Гринчука. Не получилось.
   – Здоровый, да? Сильный, да? – обиженно спросил Доктор. – Все у вас получается, и все у вас впереди. А у меня?
   – А у вас впереди постель, сон и, я опасаюсь, похмелье, – сказал Гринчук.
   – И пусть похмелье, пусть… куда вы дели мою даму?
   – Она пошла спать.
   – С кем? – спросил Доктор. – С кем она может спать, если деньги ей заплатил я. Сто долларов. Я ее встретил на улице и пригласил в ресторан. Она сама выбрала приличное заведение…
   Дама, как понял Гринчук, была одной из подопечных Сулико. Поначалу Доктор тихо принимал вовнутрь горячительные напитки, потом его потянуло на подвиги в классической манере нанесения максимального ущерба питейному заведению.
   Запустив, для начала, бутылкой в витрину бара, Доктор вытащил из кармана деньги и стал ими размахивать. Вид денег немного сдержал представителей местной администрации, и Доктор успел еще вдоволь побросать фужеры в стену.
   – Кто я – тварь дрожащая, или право имею? – спросил Доктор у Гринчука.
   – Повезло еще, что он не пошел к старухе-процентщице, – сказала Инга, сидевшая за рулем.
   – Зачем старуха? – спросил Доктор, потом засмеялся и погрозил в спину Инге пальцем. – Это вы Федора Михайловича помянуть изволили. Никогда! Я врач, я давал клятву Гиппо…потама.
   Доктор захихикал.
   – Это шутка, – сказал Доктор. – Я давал клятву Гиппократа. Я не могу причинить вред человеку.
   – А себе? – спросил Гринчук. – Вы же тоже человек.
   – Я? – Доктор задумался. – Человек… Давайте я вашей начитанной даме процитирую Алексея Максимовича. Человек – это звучит горько! Горько!
   Доктор выкрикнул последнее слово, как на свадьбе. И повторил:
   – Горько! Горь-ко! Почему вы не целуетесь?
   – Я не могу, – сказала Инга, – я за рулем.
   – Вот видите, Юрий Иванович, что с женщинами делает эм-мансипация? Они даже целоваться не могут. А почему? А это я вам расскажу на своем сеансе. Вы хотите записаться на мои сеансы? Я вас приму без очереди. Не смотря на то, что ко мне на прием записываются даже из других городов, – Доктор облизал губы и посмотрел на Гринчука. – Чего это вы меня держите за руки? А?
   – Не очень и хотелось, – сказал Гринчук, отодвигаясь.
   – Я заблокировала двери, – сказала Инга, – пусть дергает.
   – А я не собираюсь дергать, я совершенно трезв, – Доктор нащупал свой галстук и стал его подтягивать.
   – Задушитесь совсем, – предупредил Гринчук.
   – Прекратите меня третировать! – потребовал Доктор. – Кто вы такой, вообще? А я – врач. Психоаналитик. Меня вон даже приглашают…
   Доктор полез во внутренний карман пиджака.
   – Приглашают. На конференции. Вот, – Доктор достал конверт и помахал им перед лицом Гринчука. – Сегодня пришло по почте.
   Доктор открыл конверт и достал свернутый вдвое листок мелованной бумаги:
   – Уважаемый… и так далее. Приглашаем вас… то есть меня… принять участие в конференции практикующих психологов и психоаналитиков… Вы знаете, кто такие психоаналитики?
   – Это вы, – сказал Гринчук.
   – Это я, правильно. И вот меня приглашают в июле на конференцию, которая пройдет в… на Черном море. Да. – Доктор сунул Гринчуку приглашение. – Вы почитайте, почитайте. Видите? Понимаете, что это не просто приглашение, что это…
   – Понимаю, – сказал Гринчук.
   Он действительно понимал, что именно ощутил Доктор, получив это приглашение.
   – Ни черта вы не понимаете, – сказал Доктор. – Ни черта. У меня есть деньги, работа, вот это приглашение… Я могу делать все, что хочу… А я ничего не хочу. Ничего. Мне семьдесят. Семь десятков… Вся жизнь уже прошла. Глупо прошла, впустую. А потом… Потом пришли деньги, приглашение… Зачем?
   Доктор наклонился к Гринчуку и прошептал:
   – Зачем мне все это? Почему это все пришло так поздно? Почему это все появилось только для того, чтобы продемонстрировать мне мое бессилие. И мою слабость. Я был врачом – неплохим, между прочим – и когда ошибся один раз, мне никто не помог. У меня была семья… Я и ее потерял… Или они меня потеряли… Хотя… Это я сам себя потерял… Я стал бомжом. И поверьте, я стал хорошим бомжом. Меня уважали… э-э… коллеги. И я насколько мог, лечил их. И все. Мне ничего было не нужно… И вдруг. Я понимаю, что вы хотели как лучше… Может быть, это вам показалось забавным… Но что теперь мне делать? Мне ничего из этого не нужно. Я даже напиться толком не смог… Устроил дебош. Зачем? Или это наказание такое для меня от бога? Или соблазн от того, кто покупает души… А? Вы вот мне вчера сказали…
   Машина остановилась.
   – Что? – спросил Доктор. – Приехали… Я пойду.
   – Я вас провожу, – сказал Гринчук.
   – Зачем. Я уже трезвый. Я. Уже. Трезвый. Одинокий. Старый. Глупый. Я сам дойду, – Доктор вышел из машины.
   Остановился.
   – Может, действительно, лучше проводить? – спросила Инга.
   – Дойдет, – сказал Гринчук.
   Доктор обернулся и посмотрел на Гринчука. Улыбнулся печально. Было темно, но фонарь освещал худощавую фигуру Доктора.
   – Дай вам Бог, Юрий Иванович, чтобы вас минула чаша сия. Врут люди. Лучше никогда, чем позже. Чем поздно.
   Доктор повернулся и пошел в дом. Походка была несколько неуверенной, но ровной.
   – Дойдет, – сказал Гринчук.
   – Сядешь за руль? – спросила Инга.
   – Я сегодня чуть за убийство не сел, – рассеянно ответил Гринчук.
   – Очень смешно.
   – Обхохочешься, – подтвердил Гринчук.
   Он все еще смотрел на дверь, которая закрылась за Доктором.
   – Он прав, наверное, – сказал Гринчук. – Я и сам…
   – Что? – спросила Инга.
   – Ничего, – ответил Гринчук. – Поехали?
   – Далеко?
   Гринчук вышел из машины. Инга перебралась на место возле водительского. Гринчук сел за руль. И только сейчас заметил, что все еще держит в руках приглашение для Доктора. Механически развернул.
   Приглашают. С двадцатого по тридцатого июля. Гостиница «Юг». Приморск.
   Гринчук рассеянно сунул приглашение в карман куртки.
   – Домой? – спросил Гринчук. – Или?
   – Или – это куда?
   Гринчук снова вытащил из кармана приглашение. Июль. «Юг». Приморск. Твою мать.
   – Что с тобой? – спросила Инга.
   – Ничего.
   – Дай сюда, – потребовала Инга и отобрала листок.
   Прочитала. Пожала плечами и снова прочитала.
   – Обычное приглашение… – сказала Инга.
   – Самое обычное приглашение, – подтвердил Гринчук. – Самое, что ни на есть.
   Он наклонился и посмотрел на окно квартиры Доктора. На кухне загорелся свет. Гринчук вывел машину на улицу.
   – Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросила Инга.
   Гринчук промолчал.
   – Тебе не кажется, что вокруг тебя начало слишком всего происходить?
   – Ты о приглашении?
   – При чем здесь приглашение? Тебя сегодня спасло только чудо от ареста. Завтра Рустам Махмутов собирается устроить тебе гадость. Позавчера тебя чуть не убили. Не кажется, что имеется небольшой перебор?
   – Ну, разве что небольшой, – сказал Гринчук. – Не хочешь съездить в «Клуб»?
   – А если не хочу? – поинтересовалась Инга.
   – Тогда я использую одно из проигранных тобой желаний.
   – Осталось четыре, – сказала Инга.
   Несколько минут они ехали молча. Инга смотрела в окно, обняв себя за плечи. Гринчук несколько раз оглядывался на нее, словно решаясь на что-то.
   Возле входа на станцию метро «Универмаг» Гринчук остановил машину. Вышел и направился к маленькому дикому и совершенно незаконному рынку. Инга проводила его взглядом. Потом взяла приглашение и снова перечитала.
   Гринчук вернулся через пять минут с громадным букетом цветов. Он скупил все, что были на рынке.
   Остановившись метрах в двух от машины, Гринчук поманил Ингу.
   Инга вышла на тротуар.
   Гринчук шагнул ей навстречу, потом вдруг неожиданно встал на колени.
   – Ты брюки испачкаешь, – сказала Инга.
   – Жена постирает, – сказал Гринчук.
   – У тебя нет жены.
   – Будет, – сказал Гринчук. – Выходи за меня замуж.
   – Ну… – задумчиво протянула Инга.
   – Пожалуйста, – попросил Гринчук. Жалобно попросил.
   – Не знаю… – Инга подошла и вытащила одну розу из букета. – Мне нужно подумать.
   – Думай, – разрешил Гринчук. – Только учти, я буду стоять на коленях до тех пор, пока ты не согласишься. А земля еще мокрая и, к тому же, под коленку мне попал камешек. Очень больно.
   Мимо проехало такси. Вода из лужи ударила Гринчуку в спину.
   – Меня замочили, – грустно сказал Гринчук. – выходи за меня замуж.
   Инга присела на корточки перед коленопреклоненным Гринчуком:
   – Тебе некому стирать брюки.
   – То есть, никто мне не стирает брюки, – уточнил Гринчук. – Выходи, что тебе стоит!
   Инга склонила голову к плечу и улыбнулась.
   – Ты очень красивая, – сказал Гринчук. – И… выходи за меня.
   – У тебя остается, в таком случае, только три желания, – Инга протянула руку и погладила Гринчука по щеке. – Вставай, а то я не смогу отстирать грязь.
   – Ты уволишься с работы, – вскочив, сказал Гринчук.
   – Два желания, – констатировала Инга.
   – И мы уедем из этого города.
   – Одно желание.
   – Ну его к черту, этот «Клуб», – положив цветы на заднее сидение «джипа» и сев за руль, заявил Гринчук. – Поехали ко мне.
   – И что мы там будем делать? – спросила Инга.
   – Как это – что? – даже обиделся Гринчук.
   – Все твои шесть желаний исчерпаны, милый.
   – А попрошу в долг, – предложил Гринчук. – Ты все равно мне когда-нибудь проспоришь.
   – Нет, – покачала головой Инга.
   – Я буду должен два желания.
   – Нет.
   – Что же мне делать? – жалобно спросил Гринчук.
   – Сегодня ты будешь подчиняться моим приказам, – сказала Инга.
   – Командуй.
   – Для начала, поехали к тебе, – сказала Инга.

* * *

   – Они приехали к Гринчуку, – сказал, отложив телефон в сторону, Полковник.
   – Они – это?.. – уточнил Владимир Родионыч.
   – Они – это Юрий Иванович Гринчук и Инга, – пояснил Полковник.
   – Так я и думал, – тяжело вздохнул Владимир Родионыч. – Как вы полагаете, у них это серьезно?
   Полковник задумчиво посмотрел на карандаш, который уже несколько минут крутил в руках:
   – Что?
   – Как вы думаете, у них это серьезно?
   – Я думаю, что это не самая большая наша проблема на сегодня, – Полковник дотронулся тупым кончиком карандаша до своего носа.
   – Не самая, но Ингу мне заменить будет очень трудно, – желчно заметил Владимир Родионыч. – Этот ваш Зеленый обходится мне слишком дорого. И, кроме того, он ведь и сам собирается уйти со службы.
   – Сегодня он подал рапорт самому начальнику областного управления. И генерал подписал.
   – Странная история, – вздохнул Владимир Родионыч. – Вначале собирается Гринчука сажать, а потом неожиданно подписывает рапорт, о котором Гринчук никому ничего не говорил. Вам Юрий Иванович не говорил, что собирается уйти из органов?
   Полковник взял лист бумаги и провел по нему карандашом линию.
   – Мне он говорил, что, в принципе, собирается посвятить свое время поискам прошлого Михаила. Теперь я понимаю, что это подразумевало и уход со службы, – задумчиво произнес Полковник. – Но не это меня беспокоит.
   – Ревматизм? – уточнил Владимир Родионыч.
   – Печень. У вас, кстати, еще коньяк остался?
   – Представьте себе, – Владимир Родионыч достал початую бутылку из ящика письменного стола. – А за стаканами вы уж сами сходите в приемную.
   – У вас ведь это… – Полковник показал на свой бок, когда Владимир Родионыч налил себе коньяку.
   – За собой следите, – сварливо ответил Владимир Родионыч и поднял стакан. – Ваше здоровье!
   – Аналогично, – ответил Полковник и вернулся в кресло. – Так вот, помимо печени меня беспокоит то, что начало твориться вокруг Юрия Ивановича и нас всех в последнее время.
   – Эта история с Приморском…
   – С Приморском, – Полковник пригубил стакан. – В мистику я не верю. И в то, что там могут вселить беса или продать душу дьяволу – не верю. А вот в некую организацию, которая добивается разными способами влияния и власти – поверить могу.
   – Тайная организация, – словно пробуя это на вкус, произнес Владимир Родионыч. – То есть, не совпадения и стечения обстоятельств, а именно розенкрейцеры, иллюминаты и вольные каменщики?
   – А также мафия, спецслужбы и Красный крест, – вздохнул Полковник.
   – И у вас есть объяснения всем загадочным обстоятельствам? – спросил Владимир Родионыч. – Исчезновению людей и таинственному преображению этого самого Мастера?
   – Если бы у меня были эти объяснения, то мы бы уже с вами знали и все остальное.
   Владимир Родионыч взял со стола диктофон Гринчука:
   – А если и вправду в Приморске работает лаборатория? И действительно человека можно за несколько дней перекодировать? Как того же Михаила.
   – Михаила обрабатывали почти два года. Я не буду говорить, сколько денег на это ушло. Скажу только, что даже обеспечить на такой срок секретность требует просто невероятных усилий. Если мы будем искать лабораторию, способную за неделю перепрограммировать человека, тогда уж лучше согласиться с тем, что в Приморске открылось торговое представительства врага рода человеческого, – Полковник провел еще одну линию на листке бумаги, параллельную первой. – Но тут в любом случае происходят вещи противоречивые.
   – Ну-ка, ну-ка, – подбодрил Владимир Родионыч.
   Коньяк уже начал действовать, на щеках появился легкий румянец.
   – Зачем тащить людей в Приморск?
   – Зачем?
   – Чтобы каким-то образом обработать, завербовать…
   – За неделю? Мы ведь отвергли идею о программировании, – напомнил Владимир Родионыч.
   – Правильно, – кивнул Полковник. – Но если это элементарный шантаж, то почему его нельзя провести прямо на месте. Дома, так сказать. Скажем, мне позвонят и скажут, что если я не буду на них работать, то они сообщат вам, что я ворую скрепки с вашего стола. И вовсе не нужно меня для этого приглашать на курорт.