Золотько Александр. Правосудие любой ценой

   – Работайте, – сказал Мастер. – Только аккуратно.
   – Да, – сказал Виталик.
   – И когда сделаете – тело бросьте поближе к Приморску.
   – Как договорились.
   С Гринчуком понятно. Тут все нормально. А что делать здесь?
   Мастер взял свой мобильник. Позвонить генералу? Это был выход. Чтобы его маски-шоу приехало сюда и зацепило вооруженную братву на улице. Тут главное, чтобы менты не полезли в дом. Не хватало еще…
   Но телефон генерала не отвечал. Вне зоны досягаемости. Вне зоны… Позвонить ему домой? Мастер даже начал набирать номер, но остановился. На таких разговорах сгорело слишком много народу. Тут нужна осторожность. И придется обходиться без генерала. Куда он, сволочь, делся?
   А для генерала утро также выдалось не простым. Мягко говоря. Как и было приказано, он явился в министерство, как только прибыл в столицу – около шести. Было немного странно, но министр намекнул по телефону, что есть очень важное дело. И срочное. И, как показалось генералу, полезное для него лично.
   Вот это генералу только показалось.
   Как только он вошел в здание министерства, к нему тут же приклеились два очень вежливых парня в штатском.
   – Вас уже ждут, – предельно вежливо сказал один из них и жестом пригласил генерал пройти.
   Перед самым кабинетом, парни, опять-таки, очень вежливо поинтересовались, нет ли у генерала с собой оружия. Генерал заколебался, но потом достал свой пистолет, без которого он не выезжал из города. Пистолет у него вежливо забрали.
   Генерал вошел к министру.
   – Присаживайся, – сказал министр, не здороваясь. – Дай, пожалуйста, свой мобильник.
   – Что это значит? – спросил генерал.
   – Дай мобильник, – министр протянул руку. – Не нужно все усложнять.
   – Возьмите, – генерал отдал телефон.
   – Хорошо, – министр нажал кнопку на селекторе.
   – Слушаю.
   – Можно начинать, – сказал министр.
   Что начинать, чуть не вырвалось у генерал, но он сдержался. Оглянулся и посмотрел на стенные часы. Шесть сорок пять.

* * *

   – Шесть сорок шесть, – сказал полковник Зимин следователю по особо важным делам из генпрокуратуры.
   – Шесть сорок шесть, – подтвердил следователь.
   Он немного волновался – не каждый день проводится обыск в доме начальника областного управления милиции. Ситуация щекотливая. Если, не дай бог, что-то сорвется или пойдет не так, можно запросто сломать себе шею. Генералы всегда договорятся. Вот чтобы информация о возможной ошибке не просочилась наружу, о предстоящем обыске знали только человек семь – генпрокурор, министр внутренних дел и четыре члена следственной группы, специально для этого прибывшей из столицы.
   Зимин нажал кнопку звонка квартиры генерала.
   – Кто там? – спросила из-за дверей женщина, видимо, жена генерала.
   – Представитель прокуратуры, – сказал Зимин. – Откройте, пожалуйста.
   – Мужа нет дома, – ответила генеральша.
   – Мы знаем, – сказал Зимин, – но у нас есть разрешение на обыск квартиры.
   – Вы с ума сошли! – возмутилась генеральша.
   Этого не могло быть. Обыск в ее квартире? Чушь. Полный бред Абсолютный. Вот сейчас она позвонит в управление…
   – Я сейчас позвоню в управление, – сказала генеральша. – И мужу.
   Зимин оглянулся и поманил пальцем заместителя начальника областного управления, которого они специально подняли из постели именно для такого случая. Генерал-майор подошел к бронированной двери:
   – Мария Федоровна, это Петров. Сергей Иванович сейчас у министра…
   Генерал-майор оглянулся на Зимина. Тот кивнул.
   – Он у министра, – повторил генерал-майор, – а у нас возникла проблема… недоразумение. И чем быстрее мы его решим…
   – Я позвоню мужу, – упрямо повторила генеральша.
   Она давно отвыкла от того, что ей кто-то что-то приказывал. И только ее муж может…
   Но муж не мог. По мобильнику супруга ответил министр. И подтвердил, что действительно отправлял вместе с генпрокурором группу для выяснения некоторых обстоятельств. И очень просит Марию Федоровну оказывать максимальное содействие в решении этой проблемы. Так будет лучше ее мужу.
   Квартиру обыскивать не стали.
   Зимин, остановившись на пороге, просил Марию Федоровну собраться и проехать с ними на дачу. Генеральша, демонстрируя всем своим видом оскорбленное достоинство, быстро оделась и вышла к машине. Возле квартиры остался дежурить один из членов следственной группы.
   – Что это значит, – повторил свой вопрос генерал, твердо глядя в лицо министра. – Почему вдруг у меня решают провести обыск? И в чем меня обвиняют?
   – Пока – ни в чем, – министр полез в ящик стола и достал диктофон. – Пока вам только предлагают прослушать эту запись.
   – Да, – сказал голос генерала.
   – Охренел? – это уже голос Мастера, его генеарла ни с каким другим не спутал бы..
   – Вы кому звоните?
   – К тебе, козел, – сказал Мастер. – Не хрен прикидываться.
   – Это ты с ума сошел.
   – Я тебе говорил, чтобы ты отцепился от Зеленого? – спросил Мастер.
   – От како… От Гринчука? А что случилось?
   – Пасть закрой, – оборвал генерала Мастер. – Твой урод вешает на Зеленого убийство…
   – Ну?
   – Не нукай, козел! Мы же договорились, что трое погибли в несчастном случае, типа, пытались сбежать из города. Нет?
   – Да…
   – А твой фраер что-то буровит о мокрухе. Да еще цепляет это на Зеленого. Не понимаешь, что Зеленый станет искать, кто именно тачку в пруд спустил?
   – Я разберусь. Правда, тут уже задействована прокуратура, а у меня с прокурорскими отношения не слишком…
   – А это уже твои проблемы. Твои и только твои. Выкручивайся, как знаешь…
   Министр выключил диктофон:
   – Узнаете голоса?
   Генерал усмехнулся:
   – Нет. Кроме этого, я не думаю, что вот эта вот ерунда может быть использована в каком-нибудь суде. Незаконная запись…
   – Законная, – успокоил министр и положил на стол перед генералом лист бумаги. – Это официальная справка от телефонной компании…
   – Которая не имела права…
   – Имела. Ее об этом попросил владелец телефона. Ему несколько раз звонили с угрозами, и он хотел иметь доказательство. А потом случайно, – министр позволил себе улыбку, – случайно вышло так, что вы говорили с известным криминальным авторитетом по телефону этого человека. Все законно. А вот что именно вы обсуждали во время этого разговора…
   Генерал сжал кулаки. Гринчук. Как же он тогда не сообразил у себя в кабинете. Как попал в такую пустяковую ловушку. Надо взять себя в руки…

* * *

   Надо взять себя в руки, подумал Мастер. Время идет. Уже семь часов. Мастер подошел к окну. Машина напротив калитки. И трое уродов неподалеку от них. Хватило бы одной пулеметной очереди, чтобы изрешетить консервную банку и положить этих козлов. Потом – на прорыв. А дальше? Наверняка на улице стоят и другие. И вокруг дома – тоже. Начнется стрельба. И приедут менты. Похватают всех, и его в том числе. Его закроют, а все эти Абреки останутся на воле и сделают так, что Мастер не выйдет. И все заберут себе. Чертов Левчик!
   Не нужно было его тогда давить. Но слишком уж обидным получился разговор с Гринчуком, слишком уж быстро все рассказал ему тогда Левчик. Снова Гринчук… Ничего, не долго ему осталось.

* * *

   Гринчук посмотрел на часы. Семь ноль семь. Водитель тоже посмотрел на часы. Клиент его уже задрал. Все нормальные люди, приехав на Узловую, стараются сразу же разъехаться по побережью. От Узловой до моря – больше сотни километров. А этот слоняется по вокзалу и ищет почтовое отделение.
   – Когда едем? – спросил водитель. – Время, оно ведь деньги.
   – Само собой, – кивнул странный клиент. – Считай, что счетчик уже тикает. И очень-очень быстро.
   Водитель тяжело вздохнул.
   – Ладно, не зуди, – клиент полез в барсетку и вытащил двадцать долларов. – держи. Я нанял тебя на час, чтобы ты за мной ходил. Скучно мне одному.
   Лицо водителя просветлело. Это совсем другой разговор.
   – Значит, уважаемый абориген, что мы с тобой выяснили? – Гринчук потер мочку уха. – На вокзале письма до востребования не принимают и, соответственно, не выдают. Отсюда мораль – нужно искать ближайшее почтовое отделение. Верно?
   Абориген кивнул.
   – Пошли искать, – бодро сказал Гринчук и пошел к выходу с вокзала.
   – Он когда-нибудь соберется ехать? – пробормотал Виталик.
   Эти мелкие перебежки по вокзалу его раздражали. Так свободно можно было засветиться перед этим мужиком. Хотя, похоже, он по сторонам особо не смотрит. Он ищет зачем-то почту.

* * *

   – И что вы собираетесь здесь найти? – спросила Мария Федоровна.
   Подчиненные ее мужа за глаза называли ее царицей, и сейчас она действительно напоминала разгневанную царственную особу. Пока они ехали до дачи, царица молчала, демонстрируя свое отношение ко всему происходящему лишь тем, что брезгливо отодвигалась от сидящего рядом на заднем сидении машины прокурорского следователя.
   Теперь же, когда все вошли в дом, пригласив в качестве понятых двух местных жителей, Мария Федоровна дала, наконец, волю гневу.
   – Мы здесь бываем очень редко, – сказала она. – Мой муж очень много работает, и ему совершенно некогда отдыхать. И все, что здесь происходит – нелепость и подлость. Глупая нелепая подлость!
   – Ничего-ничего, – попытался успокоить ее Зимин. – Мы только посмотрим аккуратно – и все. Мы ничего здесь не потревожим.
   – Вы уже потревожили меня! – воскликнула царица. – И что теперь будут говорить эти…
   Мария Федоровна небрежно указала пальцем в сторону понятых.
   – Успокойтесь, – следователь генпрокуратуры посмотрел на Зимина. – Начинаем?
   – Да, – Зимин позвал техника с видеокамерой. – У тебя все нормально с аппаратурой?
   – Совершенно, – техник на всякий случай показал большой палец. – Снимать?
   – Давай, – Зимин отошел в сторону, уступая место перед видеокамерой следователю.
   Включился рефлектор над видеокамерой.
   – Четвертое июня… – начал следователь.

* * *

   – Прекратите эту разборку! – Полковник уже кричал.
   Ночь выдалась трудная, поспать не удалось совершенно. И то, что Али никак не соглашался ничего предпринимать, Полковником воспринималось очень болезненно.
   – Поймите, – в который раз говорил Али. – Я не могу ничего сделать. Я могу только отозвать своих людей и попросить других сделать тоже самое.
   – Так попросите.
   – Они не выполнят моей просьбы. Тем более что я уже просил. – Али развел руками.
   – А вы еще раз попросите, – подал голос Владимир Родионыч. – Хорошо попросите.
   Ночь действительно была нетрадиционной. Али был приглашен в кабинет самого Владимира Радионыча для того, чтобы не терять времени на лишние телефонные переговоры. Владимир Родионыч хотел держать руку на пульсе. Именно так он объяснил свое желание участвовать в беседе с Али.
   – Они не согласятся, – повторил Али. – О чем другом – они согласились бы подождать, тем более под гарантии уважаемого Полковника. Но дело в общаке. А это общий интерес. Там большие деньги.
   – А ваши эти бунтари понимают, что мы можем их всех… – вспылил Владимир Родионыч.
   Али молча посмотрел на него, и Владимир Родионыч замолчал. Он тоже хотел спать. И тоже очень устал. И начал говорить глупости.
   – В конце концов, – примирительным тоном сказал Полковник, – все упирается в то, что Мастеру нужно предъявить деньги общака. Так?
   – Так, – кивнул Али.
   – А с чего, кстати, начался весь сыр-бор? Почему вдруг такая спешка? Откуда прошла информация о неладах с общаком? – Полковник встал с кресла, подошел к окну и включил стоящий на подоконнике чайник. – Почему именно вчера?
   – Кто-то позвонил Абреку, – сказал Али. – И сказал, что общак накрылся. Что у Мастера его нет. И что безнал – тоже ушел налево.
   – Кто позвонил? – спросил Полковник. – Что, неизвестный доброжелатель? И Абрек сразу поверил?
   Али еле заметно пожал плечами.
   – А вы можете вызвать сюда Абрека? – спросил Владимир Родионыч.
   – Могу попробовать, – Али достал телефон и набрал номер. – Абрек? Это Али.

* * *

   – Это не я, – сказал начальник областного управления милиции. – Там, на записи – не я. Может быть – Мастер, как вы утверждаете. Но сейчас подделать запись или голос – пара пустяков. И вы это знаете. Так что…
   – Возможно, – легко согласился министр. – Хотя именно в это время, указанное в справке, у вас в кабинете находился владелец этого самого мобильного телефона. Это легко проверить – есть свидетели.
   – А есть свидетели, что телефон в этот момент был у Гринчука? – генерал даже позволил себе откинуться на спинку стула.
   В конце концов, не зря он стал начальником областного управления. Он умел находить слабые точки в любых показаниях, и, бывало, разваливал с легкостью самые, казалось бы, железные дела.
   – Кто-то из его приятелей в этот же момент позвонил Мастеру и устроил этот разговор. Под запись. И все. Вы будете настаивать? И что, кстати, вы планируете найти у меня дома? Мои дневники? Я их не веду.
   – Дневников я на фронте не вел, – сказал с неопределенным выражением лица министр.
   – Что, простите?
   – Цитата из Брежнева. Начало «Малой земли». Не помните?
   – Не увлекался, – сухо ответил генерал.
   – Да? А я вот, знаете, с интересом в свое время прочитал. Какая разница, чья фамилия на обложке? Написал-то неплохой писатель. Легенький такой очерк про войну. Поучительно даже местами. И мне, поверьте, все равно, откуда поступает ко мне информация. Главное, чтобы она была толковая. И полезная.
   – Но в моем случае вас подставили.
   – Очень может быть. Очень может. Но если все, что мне о вас рассказали – неправда, то я принесу свои извинения. И генпрокурор принесет свои извинения. И некто майор Капустин принесет свои извинения.
   – Капустин? А он здесь при чем?
   – А он написал вот этот рапорт… Понимаю, что он нарушил некоторые формальности, но, исходя из содержания текста, у него были на то веские причины. Вы заставляли его сфабриковать дело на подполковника Гринчука.
   – Это неправда.
   – Что заставляли? Вспомните, – министр улыбнулся вежливо. – Где-то в конце марта вам передавали мою просьбу оставить в покое именно Юрия Ивановича Гринчука в связи с убийством какого-то уголовника из вашего города. Но вы упрямо продолжали гнуть свою линию. Было?
   – Так это вы мне решили припомнить тот случай? – генерал ударил кулаком по столу. – Это вас Родионыч на меня натравил.
   Тогда все понятно. Это Владимир Родионыч. Эта старая сволочь. Не нужно было с ним ссориться. Не нужно. И не нужно было тогда, действительно, трогать того подполковника. Но кто же мог подумать… И Мастер так настаивал… Как никогда. Как безумный. Ему зачем-то нужно было перевести стрелки на Гринчука.
   Министр выжидающе молчал. Ждет, когда я сорвусь, понял генерал. А хрен ему.
   – У меня были веские причины подозревать именно Гринчука. И я просто обязан был проверить это. И я проверил. И когда оказалось, что подозрения не подтверждаются, то я…
   – Вы решили заставить Капустина сделать за вас всю работу… – закончил за генерала министр.
   – Нет. Нет, – повторил генерал, с ужасом понимая, что именно так все и выглядит.
   Именно так все выглядит в свете этих бумажек и записей.
   – Это чушь, – сказал генерал. – Это все – домыслы. Вы просто решили расправиться со мной. Но у вас ничего не получится.
   – Отчего же, – министр спрятал в стол рапорт Капустина и достал новый лист бумаги.
   – Новая писулька о моих якобы грехах? – спросил генерал.
   Было очень плохо. Все складывалось не в его пользу. Все происшествия прошлой весны вытягивались в одну веревку, и веревка эта грозила захлестнуть горло. Но, кажется, ничего больше у них нет. Генерал задумался. Нет. Только Мастер мог что-то рассказать об их совместных делах, но тогда и Мастеру бы не поздоровилось.
   – Нет, это не о ваших грехах, – сказал министр. – Это об убийстве еще одного криминального авторитета, Крота. Вы, кажется, так и не продвинулись в расследовании?

* * *

   Абрек не приехал. Он не мог оставить своих людей в тот момент, когда могла завязаться драка. И, если быть совсем честным, не хотел он выходить из-под прикрытия своей пехоты. А поговорить можно и по телефону.
   – Слушайте, Абрек, – Полковник отобрал у Али телефон. – Вы жить хотите?
   – Это кто говорит? – спросил Абрек.
   – Твоя смерть! – выпалил Полковник и покраснел, увидев удивленное лицо Владимира Родионыча.
   – Да пошел ты, – обиделся Абрек, и пришлось вмешаться Али, чтобы его успокоить.
   – Спрашивайте, – Абрек все-таки решил поговорить с человеком, за которого подписался сам Али.
   – Я хочу знать, кто и когда вам сказал, что у Мастера проблемы с общаком.
   Абрек замялся.
   – Не нужно играть в молчанку, – посоветовал Полковник. – Если вдруг пройдет слух, что вам никто не звонил, что это вы сами все придумали… И если вдруг окажется, что с общаком действительно проблемы, то это будет значить одно – это все ваших рук дело. Только ваших. Вы понимаете?
   Абрек понял это быстро. С этой точки зрения он не рассматривал проблему. И вдруг оказалось, что помимо Мастера может пострадать и он, Абрек. А это не входило в его планы.
   – Мне звонил Зеленый, – сказал Абрек. – А ему я верю.
   – Твою мать! – сказал Владимир Родионыч.
   Полковник поморщился, как от зубной боли. Оказывается, всю эту ночь он ждал именно этого. Не отдавал себе отчета, но ждал.
   Гринчук. Кто же еще! Господи, а он, старый дурак, в компании еще одного старого дуралея млел по поводу семейных планов Юрий Ивановича и очень беспокоился, как он будет теперь жить без погон и удостоверения.
   – Тогда единственный, кто все это может остановить без крови и стрельбы – Гринчук, – сказал Владимир Родионыч. – Звоните ему.
   – Куда? – холодно осведомился Полковник. – Вчера вечером он поставил меня в известность, что не берет с собой телефона. И, кстати, я совершенно не представляю себе, куда именно он поехал. Его конфликт с Ингой…
   Полковник осекся и посмотрел на Владимира Родионыча.
   – А был ли мальчик? – спросил Полковник.
   Владимир Родионыч забарабанил пальцами по крышке стола.
   Полковник достал свой телефон, набрал номер.
   – Алло! Это, простите за ранний звонок… Это Полковник. Да. Хотел кое-что уточнить у Милы… Что? Когда? Вчера вечером… извините. – Полковник выключил телефон и посмотрел на Владимира Родионыча. – Это я звонил Чайкиным.
   – Это я понял, – Владимир Родионыч взял со стола карандаш. – Что случилось вчера вечером?
   – Вчера вечером Мила уехала к своей подруге за город. Куда конкретно, я не спрашивал, но подозреваю, что у подруги Людмилы Чайкиной не будет. И где она сейчас находится – знает только Юрий Иванович. Могу с вами поспорить, что и отец Варфоломей убыл куда-то по церковной надобности. И тоже вчера вечером.
   – И что это значит?
   – А это значит, что Юрий Иванович вывел из-под удара всех, за кого боялся. Теперь он может действовать, не опасаясь за тылы.
   Карандаш хрустнул. Обломки полетели в сторону.
   Полковник отвернулся от стола, и увидел улыбку на лице Али. Удовлетворенная улыбка человека, который еще раз убедился в своей правоте.
   – Вы то чему радуетесь? – спросил Полковник.
   – Я рад, что не являюсь врагом Юрия Ивановича, – сказал Али.
   – Это да, врагом Гринчука я бы сейчас быть не хотел. Врагам Гринчука сейчас должно быть очень плохо… – Полковник замолчал и снова посмотрел на Владимира Родионыча.
   – Нет, – сказал Владимир Родионыч. – Он этого не сможет сделать. У него нет против генерала ничего…
   – Это вам так кажется, – сказал Полковник.
   Ведь он же говорил тогда, возле блок-поста. Прямо говорил, что сумел получить на генерала компромат. И теперь становится понятным, зачем он заставил Капустина написать пасквиль на начальника областного управления. И если сейчас проблемы у Мастера, то у генерала…
   Полковник снова набрал номер.
   – Извините, что рано. Нормально? – Полковник посмотрел на часы. – Действительно, начало девятого. Вы не могли бы узнать, где сейчас может находиться ваш начальник? Уже знаете? И где? По какому вопросу? Ага… Ну, спасибо за информацию.
   – И где генерал? – спросил Владимир Родионыч.
   – У министра. Его срочно вызвали вчера вечером.
   Улыбка Али стала чуть шире.
   – Вы уверены, что в столице Гринчук только по клиникам ходил? – желчно спросил Владимир Родионыч. – Консультировался у врачей? А мне почему-то кажется, что он заглянул на огонек к нашему общему знакомому министру. И министр, кажется, нашел с ним общий язык. Нет?
   – Предлагаете позвонить министру? – спросил Полковник.

* * *

   – Сейчас будем звонить министру, или еще поищем? – спросил Зимин у следователя.
   Минут пять назад они обнаружили на дне гардероба в спальне начальника областного управления милиции несколько килограммов долларов в полиэтиленов кульке, и все это время рассматривали свою находку, не мешая поражаться понятым, хвататься за сердце мадам-генеральше и работать оператору.
   – Можно еще прокурору позвонить, – сказал следователь.
   Голос у него был задумчивый и какой-то расслабленный. До самого обнаружения денег он боялся, что все это напрасно, что ничего они не найдут, и что их просто используют в каких-то политических играх.
   – Я позвоню министру, – решил Зимин, – а ты начинай писать протокол.

* * *

   – Не нужно меня запугивать! – голос сорвался, и генерал закашлялся. – Ничего у вас нет. И ничего вы не сможете на меня повесить. – Ничего!
   – Вешать на вас никто ничего не собирается. Я просто излагаю факты. Кто-то убивает Атамана. И тут же пытается увести следствие в сторону, перевести стрелки на подполковника Гринчука. И вы прилагаете к этому руку. Обвинение проваливается, объявляется, что все спланировали мелкие уголовники, желая занять более высокое положение. Причем, все четверо гибнут. И вы тут же прекращаете дело.
   – Я не прекратил дело, я…
   – Я понимаю, – снова улыбнулся министр. – Вы стали готовить его закрытие. Но вдруг – снова всплеск активности. И на этот раз снова по Гринчуку. По вашему приказу Капустин начинает шить белыми нитками дело о том, что это Гринчук убрал тех уголовников. Или, во всяком случае, имеет к этому прямое отношение.
   – Я ничего не приказывал Капустину! Ничего! Вы понимаете? Ничего! – генерал ударил кулаком по столу. – Ничего, ничего, ничего!
   И самое обидное – он действительно ничего не приказывал этому майору. Не запретил – да. Но ведь не приказывал.
   – Не нужно истерик, – министр достал из стола бутылку минералки и налил в стакан. – Выпейте и успокойтесь. Крик все равно ничего не изменит.
   Генерал воду пить не стал, но замолчал. Только желваки продолжали играть на скулах.
   – Вы почти уже состряпали дело, но тут вмешался Мастер. Он лично позвонил вам, – министр похлопал ладонью по столу, – и вы просто подписали Гринчуку рапорт об увольнении. На пенсию. Но вопрос остался. Очень простой вопрос – почему Мастер вас остановил? Из записи разговора следует, что вы были в курсе убийства тех троих… А об Атамане вы не знали?
   Генерал скрипнул зубами.
   – Не знали… Ладно. Но потом происходит то странное убийство Крота. Зачем, кстати, ехал Крот? Он вез деньги, как мне стало известно, за участок Атамана. Несколько нелепая операция, если задуматься. Но для того, чтобы она начала осуществляться, нужно было освободить участок. Так? Это сделали северяне? Может быть, но гораздо разумнее звучит другое объяснение. Если это сделал Мастер, тогда все понятно. Он убрал почему-то мешающего ему Атамана. Он единственный, кто знает, как и когда приедет Крот. И, в конце концов, он не просто забирает себе деньги, он еще северян все-таки не пускает в город.
   – И при чем здесь я? – спросил, почти простонал, генерал.
   – А без вашего прикрытия трудно ходить на грани войны, – что-то еще хотел сказать, но тут снова зазвонил телефон. – Да? И сколько? Вот даже как…

* * *

   – Девять часов, – констатировал Гринчук. – Почему на Юге люди так поздно встают? Мне ведь нужно только забрать письмо. Но я все время натыкаюсь на запертые двери. И поесть, кстати, у вас утром негде.
   Они с водителем сидели в кафешке быстрого питания, сделанном по импортному образцу, и Гринчук как раз успел рассказать водителю о том, какая вредная и противная еда подается в подобных заведениях.
   Водитель, получивший очередную двадцатку, покорно молчал. Каких только чудаков не приносит на курорт. Но им можно все простить, если они платят. А этот – платил.
   Гринчук лениво тянул через трубочку апельсиновый сок, рассматривая привокзальную площадь.
   Почта открывалась в десять, и нужно было как-то убить время. Гринчук снова посмотрел на часы. Потом на водителя.
   – Смотри, – сказал Гринчук. – Я тебе еще плачу двадцатку. Ты пока перегоняешь свою тачку от вокзала сюда. Возражений нет?
   Водитель встал из-за столика.
   – Ты только документ свой оставь, – сказал Гринчук, – чтобы не было соблазна уехать от хорошего заработка. Не хочу дать тебе возможность совершить ошибку.
   Водитель взял очередную купюру, достал из кармана права и протянул их Гринчуку.