Страница:
— Интересно, что им нужно?
— Сейчас узнаем, — вскочив в седло, ответил я, и одним касанием каблуков отправил Урагана навстречу приближающейся группе.
— Я с тобой.
— Давай.
Владигор взбирается на спину чалой кобылы, которая недовольно фыркает, но подчиняется воле наездника и, догнав меня, пристраивается стремя в стремя.
При нашем приближении ходоки из Кощеева замка замирают и дружно падают на колени.
— К вашей милости взываем! — выкрикивают они, протягивая плохо обструганное полено, перевязанное белой тряпкой.
Рассмотрев, что они безоружны, я спешиваюсь:
— Нужно понимать так, что вы парламентеры.
— Не велите казнить, — дружно кричат они. — Послы мы.
— И кто же вас послал? И куда?
— Батюшка городничий прислали, — начинает один из послов, чьи руки и держат символ их неприкосновенности. — Велел в ноги падать, милости просить и грамоту с ключом вручить.
— Так чего от меня хочет городничий?
— А в грамотке он все изложил. А на словах велел ноги лобызать и милости просить.
— Но-но… без лобызания обойдемся. — Я проворно отскакиваю. — И вообще, встаньте с колен, чего уж там… мы по-простому. А грамотку извольте прочесть.
— Да мы это… грамоте не обучены.
— Ладно, давайте. — Приняв из их рук рулончик бересты, я поворачиваюсь к волкодлаку. — Прочтешь?
— Конечно.
Как замечательно, что хоть один грамотный человек нашелся, даже если он совсем не человек. Я-то по-местному с третьего на десятое. Вроде и буквы почти все знакомые, а слова чудные какие-то получаются.
Откашлявшись, Владигор принимается оглашать содержание грамоты:
— Милостивый господин, да пребудет с вами сила…
— Что-что? — переспрашиваю я.
— …Да пребудете вы во здравии долгие века, да…
— Переходи к сути.
Промотав половину рулончика, пробегая текст глазами, волкодлак продолжает:
— От имени жителей прошу вашей милости, возлагаю к стопам вашим ключ от города…
Послы дружно протягивают мне перевязанное белой тряпкой полено.
— …и прошу о великой чести считать вас нашим правителем и покровителем. Ниже подпись и печать.
— То есть вы сдаетесь?
— С великой радостью в желудке, то есть в сердце, и почтением во взоре.
— А как же Кощей?
— Сбег душегуб и злодей.
— Хорошо.
— Ура! — Побросав в воздух шапки, послы, а ныне мои верноподданные, оглашают окрестности такими воплями восторга, что их услышали на городских стенах, откуда в нашу сторону понеслось многоголосое эхо.
— А теперь прошу проследовать в город.
— Немного позже, — говорю я. — Мне сперва необходимо сделать кое-какие приготовления.
— Конечно-конечно. Будем с нетерпением ожидать вашего визита, а пока не соблаговолите ли передать городничему какие-либо распоряжения?
— Пускай армия сложит оружие и присягнет мне на верность.
— Но…
— Что-то не так?
После получасового перекрестного допроса мне удалось установить причину этой заминки. Оказывается, после бегства Кощея неконтролируемая армия упырей принялась охотиться на горожан, которые при поддержке войск ополчения и патрульных разъездов сумели оттеснить их с городских улиц. Но Кощеева гвардия, руководимая кровавым генералом Вахрамеем, который вознамерился взять власть в городе, укрылась в Кощеевом внутреннем бастионе, подняла мост и выдвинула ультиматум — подчиниться или умереть. Только их количества оказалось недостаточно для захвата власти во всем городе, даже учитывая уцелевших упырей, которых кое-как обуздали и привели к подчинению.
— Ладно, отправляйтесь назад. Передайте городничему, что я беру город под свое покровительство.
Послы откланялись, глядя на наши удаляющиеся спины, и бегом припустили к замку.
— Может, сразу туда отправиться? — предлагает волкодлак. — А остальные позже бы подтянулись.
— А если это ловушка?
— Это как?
— Очень просто. Я въезжаю, одаривая всех улыбками, а мне дубинкой по голове, кандалы на руки, и в темницу — Кощею откупная за беспорядки в городе, если таковые и имели место, а не просто очередная ложь. Может, так все и задумано было с самого начала… кто может гарантировать, что это не идея самого Бессмертного — все это непонятное бегство, восстание, послы…
— Но как это…
— Очень просто. Военная хитрость.
— Что же делать?
— Там посмотрим. Сперва узнаем, что установили ведьмы, потом будем думать.
Расседлав коней, я кратко передал содержание разговора с послами вернувшимся к этому времени разведчикам и положил на землю ключ от города и грамоту.
— А теперь рассказывайте, что вы узнали, — обратился я к ведьмам.
— Кощей действительно ушел в Мрачные Чертоги. И не один, с ним была девушка.
— За ним!
— Не горячись, — охладила мой порыв Кэт. — С преследованием может возникнуть большая проблема.
— Какая?
— О том, что вход в это подземелье закрывает магический полог, ты знаешь, но вот то, что он может впустить строго определенное число людей, — нет.
— Я пойду за ним, даже если мне придется идти одному.
— Одному не придется. Но и больше пяти человек тоже не смогут последовать за тобой.
— Я не вправе просить, но…
— Да о чем ты говоришь? — положив мне руки на плечи, улыбнулся Данила. — Я с тобой.
— И я. И я… я…
С диким ревом, пригибая верхушки лип к самой земле, на поляну опустился Змей Горыныч. Дыхнув в небо огнем, он сунул все три головы в колодец, вода в котором мигом закипела, и, обжигая губы (это для красоты речи!), принялся жадно хлебать.
— Беда, волхв! — выдохнула правая голова.
— Что такое?
— Помнишь, что я говорил о том, зачем мне нужна та башня?
— Помню…
— Так вот — она нужна сегодня.
— Но…
— В чем, собственно, дело? — поинтересовался кот-баюн.
— Подруга Горыныча должна вот-вот отложить яйца, а для этого дела подходят только определенные места. У Горыныча это место северная башня вот этого замка, который когда-то принадлежал его роду.
— Так и что?
— А то, что она, по всей видимости, уже собралась рожать. Сегодня!!!
— Будем брать, — заявил кот-баюн. — А у вас упырей нет?
— Значит, так. — Повернувшись к ведьмам, я обвел их строгим взглядом. — Мне нужна будет ваша помощь, но не там, а здесь. Понятно?
— Но… — попыталась возразить Катарина.
— Понятно?!
— Да.
— Ваша задача — влить в мой меч столько силы, чтобы от одного его прикосновения горы раскалывались, а упырей на части рвало. Приступайте.
Они послушно приступили к делу.
— Теперь ты, Софон… помнишь того огненного воина, которого ты вызвал прошлый раз?
— Да.
— Сможешь?
— Смогу.
— Но не раньше, чем я опущусь на плиты башни.
— Хорошо.
— Теперь ты, Ната… и не спорь! Тебе нужно будет обеспечить перевозку драконихи к башне. Ведь летать она уже сама не может?
— Может, но недалеко и невысоко, — сказал Горыныч.
— Значит, используем для этих целей летучий корабль. Яга поможет.
— А и помогу, дорогуша. А как же.
— Я с тобой, — заявил Данила, похлопав себя по сияющей броне. — Нужно же испытать чудо-кольчужку.
— И я.
— Нет, Потапыч. Ты мне в другом месте нужен. Вместе с Владигором и его волкодлаками отправитесь к входу в Мрачные Чертоги. Если Кощей попробует вернуться, постарайтесь спасти царевну и по возможности задержать его.
— Начали. — Приняв из рук Кэт меч, я вложил его в ножны и залез Горынычу на спину, ухватившись за цепь на его шее — напоминание о рабстве.
Сзади примостился Данила.
Змей Горыныч вздохнул, однако о принципах даже не заикнулся. В другое время он бы не позволил никому оседлать себя, но сегодня…
Взмахнув крыльями, он подпрыгнул и устремился к замку.
— Заходи с другой стороны, — перекрывая шум ветра, крикнул я.
Облетев крепость справа, Горыныч ударил огнем по чернеющим в монолите скалы бойницам и спикировал на верхнюю площадку башни.
Спрыгнув с его спины, я заметил, как рядом мягко приземлился Данила с уже обнаженным мечом, и, сверкнув, подобно молнии, материализовался огненный воин, взмахом пылающего клинка отдавший мне честь.
Мы дружно бросились вниз, без особого труда смяв сопротивление дозорных, изрядно потрепанных огненным дыханием трехглавого дракона.
Следующие три пролета были пусты, как и тот, которому предстояло стать местом высиживания дракончиков и который был пока забит разным хламом: ржавыми и изрубленными кольчугами, погнутыми копьями, прохудившимися доспехами. А вот пролетом ниже нам пришлось вступить в бой. Трое против семерых. Шесть зомби и один чернокнижник, который командовал ими. Пока я одним мощным ударом развалил упыря от ключицы до бедра, Данила успел обезглавить двоих, остальных прикончил вызванный Софоном огненный боец.
— Нам нужно первым делом блокировать мост, по которому может подоспеть подмога упырям, а затем очистить от них всю башню, включая подвалы. — Я вклиниваюсь в ряды упырей, рублю мечом направо и налево, краем глаза отмечая, что мои напарники не отстают. Словно кровь моих далеких предков, каких-то покорителей степей и лесов, просыпается во мне. Движения становятся молниеносными и точными. Каждый удар — поверженный под ноги противник. Шаг за шагом мы расчищаем путь. Клинок мягко вибрирует в моей руке.
Вот и решетка. Данила отбивает меч противника и наносит удар ногой. Кощеев гвардеец перегибается через парапет моста и летит вниз, дико крича и размахивая пикой. Но не стать оружию крыльями.
Стальная решетка со скрипом начинает опускаться, увлекаемая собственным весом. Острые колья входят в предназначенные для них пазы, укрепляя решетку на случай применения тарана. Опустив рукоять лебедки, Данила подходит к небольшой нише в стене и что-то там вращает.
Столпившиеся на мосту гвардейцы орут и в ужасе пытаются забраться на парапет, зомби мычат и топчутся на месте. Под их ногами раздвигаются плиты, и они начинают один за другим падать вниз.
— Теперь в подвал, — прикончив последнего упыря, командует Данила.
Мы следуем за ним.
Прыгая со ступеньки на ступеньку, обнаруживаю, что мышцы налились тяжестью, мои движения становятся все более вялыми. Это везение, что нам не попался еще один отряд. Всего несколько одиноких упырей, урча глодающих что-то.
Закрыв ведущую в подвал дверь, мы обменялись рукопожатием. Разумеется, с Данилой. Все же мы не так разгорячились, чтобы касаться живого огня.
Поднявшись наверх, вы сообщаем Горынычу, что башня чиста и готова к использованию.
В это время из-за гор начинает медленно выплывать летучий корабль, на палубе которого растянулась огромная драконья туша, свесив голову и оглашая окрестности протяжными стонами. Не сильный, но постоянный ветер начал сносить корабль, не давая ему держать заданный курс. Виной тому зияющие в парусах прорехи.
Подпрыгнув, Змей Горыныч бросается на помощь небесному кораблю, а мы с Данилой направляемся вниз — освобождать место для будущей мамы.
Действуя согласованно, на одном порыве, забыв о боли в уставшем теле, местами кровоточащем — все же мы не столь быстры, чтобы избежать всех ударов, — мы начинаем освобождать пролет от ненужного мусора. Сквозь бойницы летят груды металлолома, который успел покрыться толстым слоем ржавчины, окисла и пыли, трухлявых деревяшек, прелой кожи и прочей не очень хорошо пахнущей радости старьевщика.
При одном взгляде на мусор, громоздящийся вокруг кучами до потолка, на ум приходит сравнение с авгиевыми конюшнями. Нам его вовек не убрать.
— А может, как раньше? — предлагает Данила.
Я сразу догадываюсь, о чем это он. Когда-то мы с ним воспитывались в детском доме «Страна Оз», игрою случая располагавшемся в небольшом, старинной постройки здании рядом со спецкоттеджем, в котором был собственный лифтер — это на три-то этажа, а также сторож и дворник в одном лице, дед Панас, постоянно одетый в тулуп и шапку-ушанку, с вечной самокруткой, торчащей из беззубого рта. Кроме этого немого дворника еще один человек смотрел на вечно голодных сорванцов без брезгливой жалости — маленькая, шустрая, с огромными бездонными глазищами и вечной готовностью к любой авантюре девочка — наша одногодка — Натка. Так вот, в те хорошие времена, полные веры, что надежды сбудутся, мы изобрели один неплохой способ избавляться от мусора во время дежурной уборки помещений. Крупная фракция, как и положено, отправлялась в мусорное ведро, а мелкая, чтобы не мучиться, — в подвал. Когда это обнаружилось, было много крику и неделя без компота из сухофруктов, являвшегося в то время заменой сладостей и комплексов витаминов.
— Шуму будет…
— Зато быстро. Сказано — сделано.
Упершись плечами, мы сдвинули кучу с места, потом еще и еще, до лестничного пролета.
— Первый пошел!
Подпрыгивая и громыхая, доспехи и оружие запрыгали по ступеням.
Когда мы наконец-то очистили от старья пролет, лестница была основательно завалена хламом, делавшим ее совершенно непроходимой.
— Придется кому-то капитально потрудиться, чтобы разгрести этот завал…
— Но это дело будущего, а сейчас…
— Это мы! — радостно объявили все три головы одновременно.
Протиснувшись внутрь, Горыныч осмотрел помещение и окликнул свою подружку. Больше о ее статусе сказать ничего не могу — насколько мне известно, они не венчались в церкви и не посещали Дворец бракосочетаний с целью создания семьи.
— Гадзилушка, — представил свою дражайшую половину трехглавый.
— Моя осеня приятна, — прищурив глаза, на восточный манер поклонился я.
— А теперь все прочь! — рявкнула Гадзилушка, поглаживая выпуклое брюхо.
Мы бросились прочь. Слаженно и дружно. В подобном состоянии женщины становятся крайне нервными и раздражительными. А уж самка дракона…
Сполоснувшись у колодца, воду в котором слегка подогрел Змей Горыныч, мы переоделись в свежую одежду, смазали раны и ушибы целебной мазью и пристроились рядом с трехглавым драконом, чтобы его жаркое дыхание высушило наши волосы.
— Горыныч, — ероша чуб, спросил я, — а твоя Гадзилушка, случаем, не дитя Страны восходящего солнца?
— Какого солнца?
— Ее мать не японка?
— Не знаю, — неуверенно ответила средняя голова, вопросительно посмотрев направо и налево.
— Просто у нее имя похоже…
— Обычное русское имя, — уверенно возразила правая голова.
— Угу, — поддержала ее средняя. А левая пояснила:
— Когда мамаша Гадзилушки откладывала первое свое яйцо, из которого позже вылупилась моя красавица, ее папанька (если мамаша не ошиблась в подсчетах) сунулся к ней и, советуя, как лечь да как, что и откуда, поинтересовался именем, которым они назовут своего первенца, тут уж она ему ответила, сверкая вылезшими на лоб глазами и с трудом сдерживая рев:
— Задушу, гад!
— Вернее наоборот: «Гад, задушу!» А ему сквозь стоны почудилось, будто она произнесла заветное имя — Гадзилушка, ну он и полетел на радостях с товарищами-приятелями хмельные ягоды есть да по травушке-муравушке кататься.
— Это такая чудесная трава, — мечтательно призналась средняя голова. — Покататься в ней — наипервейшая забава молодых драконов. Согреешь ее своим огненным дыханием — аж дымок пойдет — и катаешься, катаешься… а потом пирушка, как положено, по быку печеному, по десятку коз-овец разных…
— Понятно, — кивнул Данила, — откуда потом трехглавые драконы берутся…
— Ладно. — Приглаживая пятерней торчащие во все стороны волосы, я поднялся. — Нужно идти. Кощей, поди, все дальше уходит.
— Удачи, — пожелал Горыныч, — полетел я… у меня там башня с яйцами — охранять нужно.
— И тебе удачи!
Глава 36
— Так вот ты каков… вход в Чертоги Мрачные, — глубокомысленно изрек кот Василий и принялся подбирать рифму для очередного великого произведения: — Мрачные — злачные — смачные.
— Тяжелый случай, — констатировал голос из-за моего правого плеча.
— Поскольку все вы выразили желание сопровождать меня в этом походе, но из-за непонятного мне каприза природы эти чертовы врата могут пропустить всего шесть человек, то мне придется выбрать из вас пятерых. Поверьте, это не самый легкий выбор… многое нам пришлось пережить вместе, каждый не раз доказал свою отвагу и мужество… поэтому бремя выбора я возложу на судьбу. Беру восемь одинаковых веточек — по одной на каждого из вас — и у пяти обламываю кончики. Теперь они короче. Кому они достанутся — тот идет со мной. Так будет справедливо.
Перемешав веточки, я зажал их в кулаке, оставив торчать наружу равные кусочки — сантиметров по пять.
— Ну, кто первый?
Крякнув, Потапыч выступил вперед:
— Попытаю долю.
Он осторожно вытянул ближайшую к себе веточку. Короткая.
— Так-то оно лучше, — улыбнулся он.
— Следующий.
Кэт и Данила потянулись одновременно, и каждый продемонстрировал короткую веточку.
— Теперь я, пропустите меня, — подпрыгивая, протиснулся вперед кот Василий.
— Ну, тяни… Длинная.
— Так нечестно, я должен попробовать еще раз.
Не обращая внимания на его крики — он всегда такой, — я протянул зажатые в кулаке веточки остальным желающим.
Ната вытащила короткую, зато тянувшим следом Владигору и Софону достались длинные.
— Это твоя, — протянул я оставшуюся веточку Прокопу, скромно стоявшему за спинами остальных.
— Отдай мне, а? — попытался ухватить ее кот-баюн. Но домовой отрицательно покачал головой и изобразил фигуру из трех пальцев, которую и сунул под нос коту.
— Ах вот ты как!
— Не шуми.
Баюн прекратил шуметь, пробубнив что-то о свободе слова.
— Решили. — Поправив перевязь меча, я с тревогой и надеждой одновременно посмотрел в темный провал, ведущий в Мрачные Чертоги. — Со мной идут: Ната, Кэт, Данила, Потапыч и Прокоп. Остальные ожидают нас в замке. Заодно пособите Далдонову войску навести порядок в Кощеевом замке.
Теперь-то, задним числом, я понимаю, почему городничий решил сдать замок мне. Не нашего крохотного отряда он испугался — дозорные наверняка успели сообщить ему о приближающемся войске Далдона, которое запросто взяло бы его штурмом, учитывая разброд в рядах защитников. Вот городничий и поспешил выбрать из двух зол меньшее. Он посылает ко мне послов — сдать город. Я соглашаюсь. И подоспевшая по прошествии нескольких часов армия Далдона, возглавляемая воеводой Кондратием, знакомым мне со времен поединка с Чудом-Юдом, входит не как завоевательница, а как союзница против ненавистных Кощеевых прихвостней. Теперь он может не опасаться массовых казней и погромов. И должность свою он, пожалуй, сохранит…
— Мы будем ждать вас здесь, — сказал Владигор. — Возвращайтесь всемером.
Ступив под своды пещеры, делаю шаг сквозь слабо мерцающий полог завесы и оказываюсь по другую сторону. За мной идут остальные. Замыкающий нашу группу Потапыч подходит к завесе, заносит ногу, но она упирается во что-то материально осязаемое. С выражением недоумения на лице он трогает завесу рукой. Она вибрирует под его пальцами, переливается разными цветами, но сопротивляется, не пропуская его.
— Кэт, может, ты ошиблась с количеством?
— Нет. Сам посмотри — еще один кристалл мерцает. Смотрю в направлении, указанном ее рукой, и вижу цепочку вкрапленных в камень пещеры кристаллов. Один из них мерцает.
— Пропустите!
Задрав хвост трубой, с дико горящими глазами к нам несется кот-баюн.
— Осторожно! Разобье…
Предостережение опаздывает. Загребая всеми четырьмя лапами, Василий влетает в пещеру и, ткнувшись мне в колени, дурным голосом орет:
— Я с вами!!!
— Хорошо.
Потапыч лишь недоуменно разводит руками.
И я хотел бы понять — почему завеса не пропустила перевертыша, а пропустила кота? Может, все дело в массе тел… ограничение какое-то.
— Идемте.
Мы следуем узким извилистым туннелем, стены которого усеяны крохотными светлячками, дающими достаточно света для того, чтобы держаться протоптанной дорожки и вовремя наклоняться и переступать, избегая столкновения со сталактитами и сталагмитами.
— В глубокой шахте который год, — заводит баюн, — таится чудище-зверь…
— Тихо.
Он послушно замолкает. Крутой поворот — и мы выходим к свету.
— Что это?!
Это трудно просто описать, а уж понять сущность… Этого просто не может быть, по крайней мере в мире, где действуют законы земного притяжения.
Скальный массив, прорезанный туннелем, по которому мы движемся, заканчивается отвесной стеной. Словно древний титан ударом своего топора рассек земную твердь и, оставив одну часть, забросил вторую неведомо куда. Небольшой уступ, а затем длинная каменная лестница, каскадом уходящая ввысь и вдаль и там теряющаяся среди густых клубов тумана, в равной степени могущих оказаться и рваными облаками. Я заглядываю за край уступа, но земли не видно — лишь лениво клубящиеся облака грязно-серого цвета и серого же оттенка туман, окутывающий все обозримое пространство плотной пеленой. Поднимаю голову вверх — картина та же. Не видно даже солнечного диска — только играющие по краям облаков полоски света.
— Насколько я понимаю, — озираясь по сторонам, говорит Ната, — дилеммы с выбором направления не предвидится?
— Ага, — соглашается баюн, — ассортимент, конечно, богатый, но выбрать не из чего.
Поставив ногу на первую ступень, почти стершуюся от времени, я неуверенно переношу на нее вес своего тела. Лестница держит. Хотя должна была бы развалиться под собственным весом. Лестницей я называю это искусственное сооружение (или — кто знает? — противоестественное образование) лишь из-за наличия ступеней, поскольку внешне это мало похоже на то, к чему мы привыкли в своих небоскребах. От уступа отходит каменный отросток метров десять в диаметре. Камень покрыт выбоинами и трещинами, большая часть которых, несомненно, имеет естественное происхождение — дожди, холода и ветра, если таковые здесь бывают, — но некоторые отметины нанесены явно человеком. Вот отчетливая царапина, оставленная железным предметом, волоком протянутым по ступеням. Следы частично затерты подошвами людей, прошедших позже, но местами металлический блеск еще виден.
Лестничный пролет тянется на полсотни метров и упирается в небольшую каменную площадку, густо поросшую по краям деревьями и кустарником. Этакий крохотный оазис среди безмолвного пространства. Дальше еще один пролет, и следующий оазис, и так до бесконечности… Если эти площадки-оазисы раньше и имели опору — колонны, соединяющие их с землей, то теперь от них не осталось и следа. А сооружение уцелело, застряв между небом и землей. Невероятное зрелище, мечта декоратора любого фантастического фильма. Наглядная демонстрация победы человеческого или скорее даже нечеловеческого разума над природой.
— Пойдемте, чего ждать…
Сперва робко, но затем все увереннее мы переступаем со ступени на ступень, стараясь все же держаться середины лестницы.
Наташа, идущая за мной, начала что-то напевать себе под нос. Смутно узнаваемая мелодия. Из тех, которые точно слышал, и не раз, но узнать не можешь…
— Что это?
— Лестница в небо.
— Подходящая тема.
— Подумаешь, — скривился кот Василий, — я тоже так могу.
Спустя полтора часа, достигнув энного по счету оазиса, я объявил привал. Нужно перевести дух и дать отдых ногам. Расположившись в тени невысокой, но ветвистой яблони, мы опустились на землю, Натка же согнала дремлющего на замшелом пне ворона. Сердито стуча клювом и хрипло каркая, он перелетел на ближайшее дерево и пристроился там, сверля злым взглядом усевшуюся на его место девушку.
Несколько минут все молчали, поглощенные своими мыслями, затем Наташа ойкнула.
— Что случилось?
— Руки деревенеют…
— Разомни пальцы, — посоветовал я, — мне всегда помогает.
— Не могу.
— Поколет и перестанет.
— Шевелить не могу, они по-настоящему деревенеют! — дергаясь, прошипела она.
— Наташа! — бросившись к ней, мы обнаружили, что ее руки стали деревянными, сросшись с пнем.
В карканье ворона появились нотки злорадного смеха.
— Что это? — осторожно касаясь одеревеневшей руки, спросил я.
— Не мешай! — отмахнулась Катарина, делая резкие пассы руками и выкрикивая заклинания.
Данила схватил камень и запустил в ворона, который проворно увернулся и перелетал на соседнюю ветку, не прекращая режущего слух карканья.
Ведьма закончила свои манипуляции, и, откинув с вспотевшего лба волосы, сообщила:
— Я остановила распространение заклятия, теперь непосредственной опасности для жизни нет, но полностью отменить его действие не могу.
— Что же делать?
— Лично я знаю три способа, — сказала ведьма. — Может, ты больше?
Я покачал головой:
— Нет. Знаю, что проклятие может снять наложивший его, или оно само развеется с его смертью. Других способов не знаю.
— Еще может помочь наложение рук лешего. Пускай это и человеческое проклятие, но все-таки связано с растительностью. А здесь он полный хозяин. Еще может помочь живая вода, но…
— Баба Яга говорила, что у нее есть пузырек, — вспомнил я.
— …но этот способ оставим на самый крайний случай, поскольку он довольно болезненный и длительный — не меньше недели пройдет, пока новые руки отрастут.
— Сейчас узнаем, — вскочив в седло, ответил я, и одним касанием каблуков отправил Урагана навстречу приближающейся группе.
— Я с тобой.
— Давай.
Владигор взбирается на спину чалой кобылы, которая недовольно фыркает, но подчиняется воле наездника и, догнав меня, пристраивается стремя в стремя.
При нашем приближении ходоки из Кощеева замка замирают и дружно падают на колени.
— К вашей милости взываем! — выкрикивают они, протягивая плохо обструганное полено, перевязанное белой тряпкой.
Рассмотрев, что они безоружны, я спешиваюсь:
— Нужно понимать так, что вы парламентеры.
— Не велите казнить, — дружно кричат они. — Послы мы.
— И кто же вас послал? И куда?
— Батюшка городничий прислали, — начинает один из послов, чьи руки и держат символ их неприкосновенности. — Велел в ноги падать, милости просить и грамоту с ключом вручить.
— Так чего от меня хочет городничий?
— А в грамотке он все изложил. А на словах велел ноги лобызать и милости просить.
— Но-но… без лобызания обойдемся. — Я проворно отскакиваю. — И вообще, встаньте с колен, чего уж там… мы по-простому. А грамотку извольте прочесть.
— Да мы это… грамоте не обучены.
— Ладно, давайте. — Приняв из их рук рулончик бересты, я поворачиваюсь к волкодлаку. — Прочтешь?
— Конечно.
Как замечательно, что хоть один грамотный человек нашелся, даже если он совсем не человек. Я-то по-местному с третьего на десятое. Вроде и буквы почти все знакомые, а слова чудные какие-то получаются.
Откашлявшись, Владигор принимается оглашать содержание грамоты:
— Милостивый господин, да пребудет с вами сила…
— Что-что? — переспрашиваю я.
— …Да пребудете вы во здравии долгие века, да…
— Переходи к сути.
Промотав половину рулончика, пробегая текст глазами, волкодлак продолжает:
— От имени жителей прошу вашей милости, возлагаю к стопам вашим ключ от города…
Послы дружно протягивают мне перевязанное белой тряпкой полено.
— …и прошу о великой чести считать вас нашим правителем и покровителем. Ниже подпись и печать.
— То есть вы сдаетесь?
— С великой радостью в желудке, то есть в сердце, и почтением во взоре.
— А как же Кощей?
— Сбег душегуб и злодей.
— Хорошо.
— Ура! — Побросав в воздух шапки, послы, а ныне мои верноподданные, оглашают окрестности такими воплями восторга, что их услышали на городских стенах, откуда в нашу сторону понеслось многоголосое эхо.
— А теперь прошу проследовать в город.
— Немного позже, — говорю я. — Мне сперва необходимо сделать кое-какие приготовления.
— Конечно-конечно. Будем с нетерпением ожидать вашего визита, а пока не соблаговолите ли передать городничему какие-либо распоряжения?
— Пускай армия сложит оружие и присягнет мне на верность.
— Но…
— Что-то не так?
После получасового перекрестного допроса мне удалось установить причину этой заминки. Оказывается, после бегства Кощея неконтролируемая армия упырей принялась охотиться на горожан, которые при поддержке войск ополчения и патрульных разъездов сумели оттеснить их с городских улиц. Но Кощеева гвардия, руководимая кровавым генералом Вахрамеем, который вознамерился взять власть в городе, укрылась в Кощеевом внутреннем бастионе, подняла мост и выдвинула ультиматум — подчиниться или умереть. Только их количества оказалось недостаточно для захвата власти во всем городе, даже учитывая уцелевших упырей, которых кое-как обуздали и привели к подчинению.
— Ладно, отправляйтесь назад. Передайте городничему, что я беру город под свое покровительство.
Послы откланялись, глядя на наши удаляющиеся спины, и бегом припустили к замку.
— Может, сразу туда отправиться? — предлагает волкодлак. — А остальные позже бы подтянулись.
— А если это ловушка?
— Это как?
— Очень просто. Я въезжаю, одаривая всех улыбками, а мне дубинкой по голове, кандалы на руки, и в темницу — Кощею откупная за беспорядки в городе, если таковые и имели место, а не просто очередная ложь. Может, так все и задумано было с самого начала… кто может гарантировать, что это не идея самого Бессмертного — все это непонятное бегство, восстание, послы…
— Но как это…
— Очень просто. Военная хитрость.
— Что же делать?
— Там посмотрим. Сперва узнаем, что установили ведьмы, потом будем думать.
Расседлав коней, я кратко передал содержание разговора с послами вернувшимся к этому времени разведчикам и положил на землю ключ от города и грамоту.
— А теперь рассказывайте, что вы узнали, — обратился я к ведьмам.
— Кощей действительно ушел в Мрачные Чертоги. И не один, с ним была девушка.
— За ним!
— Не горячись, — охладила мой порыв Кэт. — С преследованием может возникнуть большая проблема.
— Какая?
— О том, что вход в это подземелье закрывает магический полог, ты знаешь, но вот то, что он может впустить строго определенное число людей, — нет.
— Я пойду за ним, даже если мне придется идти одному.
— Одному не придется. Но и больше пяти человек тоже не смогут последовать за тобой.
— Я не вправе просить, но…
— Да о чем ты говоришь? — положив мне руки на плечи, улыбнулся Данила. — Я с тобой.
— И я. И я… я…
С диким ревом, пригибая верхушки лип к самой земле, на поляну опустился Змей Горыныч. Дыхнув в небо огнем, он сунул все три головы в колодец, вода в котором мигом закипела, и, обжигая губы (это для красоты речи!), принялся жадно хлебать.
— Беда, волхв! — выдохнула правая голова.
— Что такое?
— Помнишь, что я говорил о том, зачем мне нужна та башня?
— Помню…
— Так вот — она нужна сегодня.
— Но…
— В чем, собственно, дело? — поинтересовался кот-баюн.
— Подруга Горыныча должна вот-вот отложить яйца, а для этого дела подходят только определенные места. У Горыныча это место северная башня вот этого замка, который когда-то принадлежал его роду.
— Так и что?
— А то, что она, по всей видимости, уже собралась рожать. Сегодня!!!
— Будем брать, — заявил кот-баюн. — А у вас упырей нет?
— Значит, так. — Повернувшись к ведьмам, я обвел их строгим взглядом. — Мне нужна будет ваша помощь, но не там, а здесь. Понятно?
— Но… — попыталась возразить Катарина.
— Понятно?!
— Да.
— Ваша задача — влить в мой меч столько силы, чтобы от одного его прикосновения горы раскалывались, а упырей на части рвало. Приступайте.
Они послушно приступили к делу.
— Теперь ты, Софон… помнишь того огненного воина, которого ты вызвал прошлый раз?
— Да.
— Сможешь?
— Смогу.
— Но не раньше, чем я опущусь на плиты башни.
— Хорошо.
— Теперь ты, Ната… и не спорь! Тебе нужно будет обеспечить перевозку драконихи к башне. Ведь летать она уже сама не может?
— Может, но недалеко и невысоко, — сказал Горыныч.
— Значит, используем для этих целей летучий корабль. Яга поможет.
— А и помогу, дорогуша. А как же.
— Я с тобой, — заявил Данила, похлопав себя по сияющей броне. — Нужно же испытать чудо-кольчужку.
— И я.
— Нет, Потапыч. Ты мне в другом месте нужен. Вместе с Владигором и его волкодлаками отправитесь к входу в Мрачные Чертоги. Если Кощей попробует вернуться, постарайтесь спасти царевну и по возможности задержать его.
— Начали. — Приняв из рук Кэт меч, я вложил его в ножны и залез Горынычу на спину, ухватившись за цепь на его шее — напоминание о рабстве.
Сзади примостился Данила.
Змей Горыныч вздохнул, однако о принципах даже не заикнулся. В другое время он бы не позволил никому оседлать себя, но сегодня…
Взмахнув крыльями, он подпрыгнул и устремился к замку.
— Заходи с другой стороны, — перекрывая шум ветра, крикнул я.
Облетев крепость справа, Горыныч ударил огнем по чернеющим в монолите скалы бойницам и спикировал на верхнюю площадку башни.
Спрыгнув с его спины, я заметил, как рядом мягко приземлился Данила с уже обнаженным мечом, и, сверкнув, подобно молнии, материализовался огненный воин, взмахом пылающего клинка отдавший мне честь.
Мы дружно бросились вниз, без особого труда смяв сопротивление дозорных, изрядно потрепанных огненным дыханием трехглавого дракона.
Следующие три пролета были пусты, как и тот, которому предстояло стать местом высиживания дракончиков и который был пока забит разным хламом: ржавыми и изрубленными кольчугами, погнутыми копьями, прохудившимися доспехами. А вот пролетом ниже нам пришлось вступить в бой. Трое против семерых. Шесть зомби и один чернокнижник, который командовал ими. Пока я одним мощным ударом развалил упыря от ключицы до бедра, Данила успел обезглавить двоих, остальных прикончил вызванный Софоном огненный боец.
— Нам нужно первым делом блокировать мост, по которому может подоспеть подмога упырям, а затем очистить от них всю башню, включая подвалы. — Я вклиниваюсь в ряды упырей, рублю мечом направо и налево, краем глаза отмечая, что мои напарники не отстают. Словно кровь моих далеких предков, каких-то покорителей степей и лесов, просыпается во мне. Движения становятся молниеносными и точными. Каждый удар — поверженный под ноги противник. Шаг за шагом мы расчищаем путь. Клинок мягко вибрирует в моей руке.
Вот и решетка. Данила отбивает меч противника и наносит удар ногой. Кощеев гвардеец перегибается через парапет моста и летит вниз, дико крича и размахивая пикой. Но не стать оружию крыльями.
Стальная решетка со скрипом начинает опускаться, увлекаемая собственным весом. Острые колья входят в предназначенные для них пазы, укрепляя решетку на случай применения тарана. Опустив рукоять лебедки, Данила подходит к небольшой нише в стене и что-то там вращает.
Столпившиеся на мосту гвардейцы орут и в ужасе пытаются забраться на парапет, зомби мычат и топчутся на месте. Под их ногами раздвигаются плиты, и они начинают один за другим падать вниз.
— Теперь в подвал, — прикончив последнего упыря, командует Данила.
Мы следуем за ним.
Прыгая со ступеньки на ступеньку, обнаруживаю, что мышцы налились тяжестью, мои движения становятся все более вялыми. Это везение, что нам не попался еще один отряд. Всего несколько одиноких упырей, урча глодающих что-то.
Закрыв ведущую в подвал дверь, мы обменялись рукопожатием. Разумеется, с Данилой. Все же мы не так разгорячились, чтобы касаться живого огня.
Поднявшись наверх, вы сообщаем Горынычу, что башня чиста и готова к использованию.
В это время из-за гор начинает медленно выплывать летучий корабль, на палубе которого растянулась огромная драконья туша, свесив голову и оглашая окрестности протяжными стонами. Не сильный, но постоянный ветер начал сносить корабль, не давая ему держать заданный курс. Виной тому зияющие в парусах прорехи.
Подпрыгнув, Змей Горыныч бросается на помощь небесному кораблю, а мы с Данилой направляемся вниз — освобождать место для будущей мамы.
Действуя согласованно, на одном порыве, забыв о боли в уставшем теле, местами кровоточащем — все же мы не столь быстры, чтобы избежать всех ударов, — мы начинаем освобождать пролет от ненужного мусора. Сквозь бойницы летят груды металлолома, который успел покрыться толстым слоем ржавчины, окисла и пыли, трухлявых деревяшек, прелой кожи и прочей не очень хорошо пахнущей радости старьевщика.
При одном взгляде на мусор, громоздящийся вокруг кучами до потолка, на ум приходит сравнение с авгиевыми конюшнями. Нам его вовек не убрать.
— А может, как раньше? — предлагает Данила.
Я сразу догадываюсь, о чем это он. Когда-то мы с ним воспитывались в детском доме «Страна Оз», игрою случая располагавшемся в небольшом, старинной постройки здании рядом со спецкоттеджем, в котором был собственный лифтер — это на три-то этажа, а также сторож и дворник в одном лице, дед Панас, постоянно одетый в тулуп и шапку-ушанку, с вечной самокруткой, торчащей из беззубого рта. Кроме этого немого дворника еще один человек смотрел на вечно голодных сорванцов без брезгливой жалости — маленькая, шустрая, с огромными бездонными глазищами и вечной готовностью к любой авантюре девочка — наша одногодка — Натка. Так вот, в те хорошие времена, полные веры, что надежды сбудутся, мы изобрели один неплохой способ избавляться от мусора во время дежурной уборки помещений. Крупная фракция, как и положено, отправлялась в мусорное ведро, а мелкая, чтобы не мучиться, — в подвал. Когда это обнаружилось, было много крику и неделя без компота из сухофруктов, являвшегося в то время заменой сладостей и комплексов витаминов.
— Шуму будет…
— Зато быстро. Сказано — сделано.
Упершись плечами, мы сдвинули кучу с места, потом еще и еще, до лестничного пролета.
— Первый пошел!
Подпрыгивая и громыхая, доспехи и оружие запрыгали по ступеням.
Когда мы наконец-то очистили от старья пролет, лестница была основательно завалена хламом, делавшим ее совершенно непроходимой.
— Придется кому-то капитально потрудиться, чтобы разгрести этот завал…
— Но это дело будущего, а сейчас…
— Это мы! — радостно объявили все три головы одновременно.
Протиснувшись внутрь, Горыныч осмотрел помещение и окликнул свою подружку. Больше о ее статусе сказать ничего не могу — насколько мне известно, они не венчались в церкви и не посещали Дворец бракосочетаний с целью создания семьи.
— Гадзилушка, — представил свою дражайшую половину трехглавый.
— Моя осеня приятна, — прищурив глаза, на восточный манер поклонился я.
— А теперь все прочь! — рявкнула Гадзилушка, поглаживая выпуклое брюхо.
Мы бросились прочь. Слаженно и дружно. В подобном состоянии женщины становятся крайне нервными и раздражительными. А уж самка дракона…
Сполоснувшись у колодца, воду в котором слегка подогрел Змей Горыныч, мы переоделись в свежую одежду, смазали раны и ушибы целебной мазью и пристроились рядом с трехглавым драконом, чтобы его жаркое дыхание высушило наши волосы.
— Горыныч, — ероша чуб, спросил я, — а твоя Гадзилушка, случаем, не дитя Страны восходящего солнца?
— Какого солнца?
— Ее мать не японка?
— Не знаю, — неуверенно ответила средняя голова, вопросительно посмотрев направо и налево.
— Просто у нее имя похоже…
— Обычное русское имя, — уверенно возразила правая голова.
— Угу, — поддержала ее средняя. А левая пояснила:
— Когда мамаша Гадзилушки откладывала первое свое яйцо, из которого позже вылупилась моя красавица, ее папанька (если мамаша не ошиблась в подсчетах) сунулся к ней и, советуя, как лечь да как, что и откуда, поинтересовался именем, которым они назовут своего первенца, тут уж она ему ответила, сверкая вылезшими на лоб глазами и с трудом сдерживая рев:
— Задушу, гад!
— Вернее наоборот: «Гад, задушу!» А ему сквозь стоны почудилось, будто она произнесла заветное имя — Гадзилушка, ну он и полетел на радостях с товарищами-приятелями хмельные ягоды есть да по травушке-муравушке кататься.
— Это такая чудесная трава, — мечтательно призналась средняя голова. — Покататься в ней — наипервейшая забава молодых драконов. Согреешь ее своим огненным дыханием — аж дымок пойдет — и катаешься, катаешься… а потом пирушка, как положено, по быку печеному, по десятку коз-овец разных…
— Понятно, — кивнул Данила, — откуда потом трехглавые драконы берутся…
— Ладно. — Приглаживая пятерней торчащие во все стороны волосы, я поднялся. — Нужно идти. Кощей, поди, все дальше уходит.
— Удачи, — пожелал Горыныч, — полетел я… у меня там башня с яйцами — охранять нужно.
— И тебе удачи!
Глава 36
БРЕДУЩИЕ МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ
Совместный труд для моей пользы — объединяет.
Кот Матроскин
— Так вот ты каков… вход в Чертоги Мрачные, — глубокомысленно изрек кот Василий и принялся подбирать рифму для очередного великого произведения: — Мрачные — злачные — смачные.
— Тяжелый случай, — констатировал голос из-за моего правого плеча.
— Поскольку все вы выразили желание сопровождать меня в этом походе, но из-за непонятного мне каприза природы эти чертовы врата могут пропустить всего шесть человек, то мне придется выбрать из вас пятерых. Поверьте, это не самый легкий выбор… многое нам пришлось пережить вместе, каждый не раз доказал свою отвагу и мужество… поэтому бремя выбора я возложу на судьбу. Беру восемь одинаковых веточек — по одной на каждого из вас — и у пяти обламываю кончики. Теперь они короче. Кому они достанутся — тот идет со мной. Так будет справедливо.
Перемешав веточки, я зажал их в кулаке, оставив торчать наружу равные кусочки — сантиметров по пять.
— Ну, кто первый?
Крякнув, Потапыч выступил вперед:
— Попытаю долю.
Он осторожно вытянул ближайшую к себе веточку. Короткая.
— Так-то оно лучше, — улыбнулся он.
— Следующий.
Кэт и Данила потянулись одновременно, и каждый продемонстрировал короткую веточку.
— Теперь я, пропустите меня, — подпрыгивая, протиснулся вперед кот Василий.
— Ну, тяни… Длинная.
— Так нечестно, я должен попробовать еще раз.
Не обращая внимания на его крики — он всегда такой, — я протянул зажатые в кулаке веточки остальным желающим.
Ната вытащила короткую, зато тянувшим следом Владигору и Софону достались длинные.
— Это твоя, — протянул я оставшуюся веточку Прокопу, скромно стоявшему за спинами остальных.
— Отдай мне, а? — попытался ухватить ее кот-баюн. Но домовой отрицательно покачал головой и изобразил фигуру из трех пальцев, которую и сунул под нос коту.
— Ах вот ты как!
— Не шуми.
Баюн прекратил шуметь, пробубнив что-то о свободе слова.
— Решили. — Поправив перевязь меча, я с тревогой и надеждой одновременно посмотрел в темный провал, ведущий в Мрачные Чертоги. — Со мной идут: Ната, Кэт, Данила, Потапыч и Прокоп. Остальные ожидают нас в замке. Заодно пособите Далдонову войску навести порядок в Кощеевом замке.
Теперь-то, задним числом, я понимаю, почему городничий решил сдать замок мне. Не нашего крохотного отряда он испугался — дозорные наверняка успели сообщить ему о приближающемся войске Далдона, которое запросто взяло бы его штурмом, учитывая разброд в рядах защитников. Вот городничий и поспешил выбрать из двух зол меньшее. Он посылает ко мне послов — сдать город. Я соглашаюсь. И подоспевшая по прошествии нескольких часов армия Далдона, возглавляемая воеводой Кондратием, знакомым мне со времен поединка с Чудом-Юдом, входит не как завоевательница, а как союзница против ненавистных Кощеевых прихвостней. Теперь он может не опасаться массовых казней и погромов. И должность свою он, пожалуй, сохранит…
— Мы будем ждать вас здесь, — сказал Владигор. — Возвращайтесь всемером.
Ступив под своды пещеры, делаю шаг сквозь слабо мерцающий полог завесы и оказываюсь по другую сторону. За мной идут остальные. Замыкающий нашу группу Потапыч подходит к завесе, заносит ногу, но она упирается во что-то материально осязаемое. С выражением недоумения на лице он трогает завесу рукой. Она вибрирует под его пальцами, переливается разными цветами, но сопротивляется, не пропуская его.
— Кэт, может, ты ошиблась с количеством?
— Нет. Сам посмотри — еще один кристалл мерцает. Смотрю в направлении, указанном ее рукой, и вижу цепочку вкрапленных в камень пещеры кристаллов. Один из них мерцает.
— Пропустите!
Задрав хвост трубой, с дико горящими глазами к нам несется кот-баюн.
— Осторожно! Разобье…
Предостережение опаздывает. Загребая всеми четырьмя лапами, Василий влетает в пещеру и, ткнувшись мне в колени, дурным голосом орет:
— Я с вами!!!
— Хорошо.
Потапыч лишь недоуменно разводит руками.
И я хотел бы понять — почему завеса не пропустила перевертыша, а пропустила кота? Может, все дело в массе тел… ограничение какое-то.
— Идемте.
Мы следуем узким извилистым туннелем, стены которого усеяны крохотными светлячками, дающими достаточно света для того, чтобы держаться протоптанной дорожки и вовремя наклоняться и переступать, избегая столкновения со сталактитами и сталагмитами.
— В глубокой шахте который год, — заводит баюн, — таится чудище-зверь…
— Тихо.
Он послушно замолкает. Крутой поворот — и мы выходим к свету.
— Что это?!
Это трудно просто описать, а уж понять сущность… Этого просто не может быть, по крайней мере в мире, где действуют законы земного притяжения.
Скальный массив, прорезанный туннелем, по которому мы движемся, заканчивается отвесной стеной. Словно древний титан ударом своего топора рассек земную твердь и, оставив одну часть, забросил вторую неведомо куда. Небольшой уступ, а затем длинная каменная лестница, каскадом уходящая ввысь и вдаль и там теряющаяся среди густых клубов тумана, в равной степени могущих оказаться и рваными облаками. Я заглядываю за край уступа, но земли не видно — лишь лениво клубящиеся облака грязно-серого цвета и серого же оттенка туман, окутывающий все обозримое пространство плотной пеленой. Поднимаю голову вверх — картина та же. Не видно даже солнечного диска — только играющие по краям облаков полоски света.
— Насколько я понимаю, — озираясь по сторонам, говорит Ната, — дилеммы с выбором направления не предвидится?
— Ага, — соглашается баюн, — ассортимент, конечно, богатый, но выбрать не из чего.
Поставив ногу на первую ступень, почти стершуюся от времени, я неуверенно переношу на нее вес своего тела. Лестница держит. Хотя должна была бы развалиться под собственным весом. Лестницей я называю это искусственное сооружение (или — кто знает? — противоестественное образование) лишь из-за наличия ступеней, поскольку внешне это мало похоже на то, к чему мы привыкли в своих небоскребах. От уступа отходит каменный отросток метров десять в диаметре. Камень покрыт выбоинами и трещинами, большая часть которых, несомненно, имеет естественное происхождение — дожди, холода и ветра, если таковые здесь бывают, — но некоторые отметины нанесены явно человеком. Вот отчетливая царапина, оставленная железным предметом, волоком протянутым по ступеням. Следы частично затерты подошвами людей, прошедших позже, но местами металлический блеск еще виден.
Лестничный пролет тянется на полсотни метров и упирается в небольшую каменную площадку, густо поросшую по краям деревьями и кустарником. Этакий крохотный оазис среди безмолвного пространства. Дальше еще один пролет, и следующий оазис, и так до бесконечности… Если эти площадки-оазисы раньше и имели опору — колонны, соединяющие их с землей, то теперь от них не осталось и следа. А сооружение уцелело, застряв между небом и землей. Невероятное зрелище, мечта декоратора любого фантастического фильма. Наглядная демонстрация победы человеческого или скорее даже нечеловеческого разума над природой.
— Пойдемте, чего ждать…
Сперва робко, но затем все увереннее мы переступаем со ступени на ступень, стараясь все же держаться середины лестницы.
Наташа, идущая за мной, начала что-то напевать себе под нос. Смутно узнаваемая мелодия. Из тех, которые точно слышал, и не раз, но узнать не можешь…
— Что это?
— Лестница в небо.
— Подходящая тема.
— Подумаешь, — скривился кот Василий, — я тоже так могу.
Спустя полтора часа, достигнув энного по счету оазиса, я объявил привал. Нужно перевести дух и дать отдых ногам. Расположившись в тени невысокой, но ветвистой яблони, мы опустились на землю, Натка же согнала дремлющего на замшелом пне ворона. Сердито стуча клювом и хрипло каркая, он перелетел на ближайшее дерево и пристроился там, сверля злым взглядом усевшуюся на его место девушку.
Несколько минут все молчали, поглощенные своими мыслями, затем Наташа ойкнула.
— Что случилось?
— Руки деревенеют…
— Разомни пальцы, — посоветовал я, — мне всегда помогает.
— Не могу.
— Поколет и перестанет.
— Шевелить не могу, они по-настоящему деревенеют! — дергаясь, прошипела она.
— Наташа! — бросившись к ней, мы обнаружили, что ее руки стали деревянными, сросшись с пнем.
В карканье ворона появились нотки злорадного смеха.
— Что это? — осторожно касаясь одеревеневшей руки, спросил я.
— Не мешай! — отмахнулась Катарина, делая резкие пассы руками и выкрикивая заклинания.
Данила схватил камень и запустил в ворона, который проворно увернулся и перелетал на соседнюю ветку, не прекращая режущего слух карканья.
Ведьма закончила свои манипуляции, и, откинув с вспотевшего лба волосы, сообщила:
— Я остановила распространение заклятия, теперь непосредственной опасности для жизни нет, но полностью отменить его действие не могу.
— Что же делать?
— Лично я знаю три способа, — сказала ведьма. — Может, ты больше?
Я покачал головой:
— Нет. Знаю, что проклятие может снять наложивший его, или оно само развеется с его смертью. Других способов не знаю.
— Еще может помочь наложение рук лешего. Пускай это и человеческое проклятие, но все-таки связано с растительностью. А здесь он полный хозяин. Еще может помочь живая вода, но…
— Баба Яга говорила, что у нее есть пузырек, — вспомнил я.
— …но этот способ оставим на самый крайний случай, поскольку он довольно болезненный и длительный — не меньше недели пройдет, пока новые руки отрастут.