Зубко Алексей. Волхв-самозванец

   Так и не заставив себя подремать, я решил по крайней мере перекусить. Сам процесс поглощения пищи преисполнен магического символизма бытия. Победа над голодом подобна победе над жестоким противником.
   Или ты его, или… То, что произойдет после, во втором случае, тебя уже не будет волновать ни в малейшей степени. Мертвым мирские проблемы до лампочки, или что там по ту сторону бытия?
   Отложив недоеденный ломоть хлеба, я смахнул с кольчуги крошки и направился к мосту.
   Ураган тряхнул головой и вопросительно заржал.
   — Тихо, тихо, — успокоил я его. — Все хорошо. Я пройдусь немного, мышцы разомну.
   Мои шаги гулким эхом пронеслись над рекой, едва я ступил на бревна Калинового моста.
   Испуганная жаба сломя голову прыгнула в реку, оставив расходящиеся по поверхности круги, относимые ленивым течением.
   Зашелестели камыши.
   Я напряг зрение, пытаясь рассмотреть происходящее. Может, Чудо-Юдо сбился с пути и ломится напрямик? Ан нет! Мелькнуло белесое тело русалки, обвитое руками водяного. Не разжимая объятий, они выбрались; на берег и поспешили в ближайшие заросли ивняка.
   — Удачи вам, — прошептал я вслед водяной паре и поднял взор вверх, к безликому диску луны.
   Пора бы моему супротивнику появиться, не всю же ночь мне здесь торчать.
   Дойдя до противоположного берега, я медленно пошел обратно, стараясь наступать на каждое бревно не больше и не меньше одного раза, считая при этом шаги.
   — Раз шажок, два шажок…
   Где-то далеко залаяла собака, ее брехню подхватили другие и разнесли по всему краю.
   — Двенадцатый шажок, тринадцатый…
   Бревно под моей ногой слегка просело. Наверное, подгнило?
   — Тридцать седьмой шажок…
   Выпрыгнула рыбина и вновь ушла вглубь.
   — Сорок первый… второй… третий…
   Да что же Чудо-Юдо не едет!? Всю ночь мне его ждать, что ли?
   Пятьдесят шестой шажок. И наконец последний — пятьдесят седьмой. Все бревна пересчитаны.
   Чтобы чем-то отвлечься, я принялся расчесывать гриву моего коня.
   Но то ли из-за моего нервного состояния, то ли из-за врожденной лохматости Урагана мое начинание, вопреки стараниям, не принесло сколь-нибудь заметного результата. Грива как торчала во все стороны, так и осталась торчать. Плюнув, я засунул щетку в седельную сумку и вернулся на мост.
   Секунда цепляется за секунду, минута за минуту, время едва ползет.
   Меня охватила дикая зевота, и, чтобы унять ее, я зачерпнул воды и умылся.
   Полегчало.
   Спустя какое-то время я заметил, что небо на востоке начало светлеть.
   И вот наступило утро…
   А Чудо-Юдо так и не приехал на ристалище. Ждать дольше смысла нет — нужно возвращаться в стольный град и искать способ отвадить настырного Кощея.
   Используя пенек в качестве помоста для восхождения на коня, я забрался в седло и тронул уздечку.
   — Но-о-о, родимый!
   Ураган поспешил оправдать свое новое имя.
   Лишь ветер засвистел в ушах, да земля, отсыревшая от обильной росы, брызнула комьями из-под копыт.
   Во время путешествий — а путешествовал я в основном один — я научился коротать время, общаясь с самим собой. Лучшего собеседника не найти: всегда выслушает, не перебьет, и вообще… Но есть один недостаток в подобном общении. Когда в голову лезут разные не очень приятные мысли и на сердце давит непомерная тяжесть, хотелось бы поболтать о какой-нибудь ерунде, отвлечься, но с самим собой этот номер не пройдет. Засевшая в черепной коробке мысль постоянно всплывает, сколько ни топи ее в глубинах сознания.
   Что можно сделать, чтобы Аленушка стала моей? Что… что… что???
   Сотни самых бредовых идей лезут в голову, будоража воспаленное сознание блеском несбыточных планов. Но ничего лучшего, чем следовать первоначальной схеме, пусть пока не до конца ясной мне самому, пусть несколько путаной, так и не нашлось. Ладно, попробуем именно таким путем помешать сватовству Кощея Бессмертного. Или, может, как-то по-другому?
   Взвешивая и отбрасывая «за» и «против», я так и не пришел к какому-то определенному решению, но занял время, а Ураган между тем выполнил свою миссию — доставил меня в столицу аккурат к полднику.
   Поставив коня в стойло рядом с Борькой, который недовольно скосил глаза, поняв, что его безраздельное властвование закончилось, я снял поклажу и седло. Затем наполнил кормушки овсом и поспешил в хату — время и самому подкрепиться.
   Переступив порог, я удивился отсутствию встречающей делегации.
   — Эй, Василий! Прокоп!
   Что ж, пройдем дальше. Посередине гостиной я увидел кота в мешке, вернее, увидел-то я мешок, но по возне в нем догадался о потенциальном его содержимом.
   — Да что за…
   — Хозяин, полундра! — что было мочи заорал домовой, высовываясь из-под комода.
   Но было поздно. Движение за спиной я почувствовал, а вот повернуться не успел.
   Что-то заломило руки за спину и врезало по затылку.
   Все обозримое пространство озарилось шикарным фейерверком, затем полная темнота и… Звука падения своего тела я уже не услышал.

Глава 8НЕПРИЯТНОСТИ ИДУТ КОСЯКОМ

 
   В сказках, хороших сказках, невесту всегда похищают до свадьбы, чтобы дать жениху шанс подумать: «А оно мне нужно?» А поскольку главный герой чаще всего дурак… выводы делайте сами.
   Циник
 
   Есть что-то общее в ощущениях, которые испытываешь при глубоком и жестоком похмелье и когда приходишь в сознание после отключки вследствие удара тупым тяжелым предметом по голове. Та же ноющая боль в затылке, похожая неповоротливость мыслей и чувств и неизменное онемение затекших мышц. Но при похмелье мозг понимает, что болезненное состояние понемногу отступит и жизнь войдет в привычное русло до следующей оказии, а очнувшись после насильственного погружения в тонкий срез между жизнью и смертью, ждать чего-то хорошего — смешно. Никто не станет просто так бить тебя по многострадальному хранилищу разума без определенной цели. А цель эта может быть только либо мерзкая, либо очень мерзкая. И тебе, когда очнешься, предстоит узнать причину твоего нерадостного положения. Опять-таки при похмелье первопричина хорошо известна, средства борьбы с последствиями тщательно изучены как народными умельцами, так и медицинскими учреждениями. Изучены, многократно проверены и даже нашли отражение в скрижалях мировой мудрости. Если кто-то думает, что выражение: «Клин клином вышибают» означает некий техническим совет, — он ошибается. А что делать в моей ситуации? По большому счету остается только терпеливо ждать, надеясь на лучшее и страшась худшего…
   Печальная перспектива.
   От жалости к самому себе я издал скорбный стон. Даже не стон — стенание, коему позавидовало бы самое родовитое и уважаемое английское привидение.
   Сам себя не пожалеешь — никто не пожалеет.
   — Кажется, очнулся, — предположил чей-то голос.
   — Пни — узнаешь, — посоветовал второй — мерзкий, он мне сразу не понравился.
   — А коль даст в нос? — поинтересовался первый.
   — Дам. И еще как, — подтвердил я, открыв глаза. Затем вновь закрыл. Еще открыл… Никаких перемен.
   То ли я ослеп, то ли вокруг кромешная тьма.
   — Кто здесь?
   — Я, — отозвался первый голос.
   — И я, — второй.
   — Значит, и я, — присоединился к ним я.
   — Может, и так…
   — А может, и нет…
   — Что может? — я влез в их спор, пытаясь завязать более содержательную беседу.
   — Может быть, ты и здесь, а может, и в другом месте, — любезно пояснили мне. — Твой голос здесь — поскольку мы его слышим, а остальное — утверждать, что оно есть, не видя — глупо. А может, остального и нет вовсе?
   — А что ты пнуть хотел? — полюбопытствовал я.
   — Н-да, мог облом случиться…
   Голоса замолчали, и я решил, что они обиделись, но, когда раздался шорох и что-то врезалось мне под ребра, я понял — они провели эксперимент по определению наличия или отсутствия у моего голоса тела.
   — Ай! Больно же! — возмутился я и попытался достать обидчика кулаком, но в темноте промахнулся и врезал в каменную стену. — Ой!
   — Тело есть, — констатировал первый голос.
   — Везет, — позавидовал второй.
   — Ты кто? — поинтересовался первый. — Как звать-величать?
   — Волхв Аркадий.
   — Кудесник, — уважительно отозвался голос из темноты, но очень тихо — на грани слышимости, так что определить, кому он принадлежит, было невозможно.
   — А как вас зовут?
   — Трое-из-Тени мы.
   — Ничего. Фамилия как фамилия. А по имени-отчеству?
   — Гнусик, — представился обладатель мерзкого голоса.
   — Пусик. Очень приятно познакомиться.
   — Взаимно.
   — Угу. Можно представить…
   — Где я? — Мне захотелось определить свое местонахождение, тем более что от этого зависела моя жизнь.
   — Здесь.
   — А здесь — это где?
   — Ну ты тупой. Здесь — это здесь, а не там или там.
   — А что я делаю здесь?
   — Да мало ли, темно — не видно.
   Подобные ответы лишь больше запутали меня, да и боль в голове забилась с новой силой. Пора кончать с этим цирком.
   — Как отсюда выйти?
   — А чем здесь хуже, чем там?
   — Мне нужно быть там, а не здесь.
   — Тогда другое дело.
   — И как мне выйти?
   — Через дверь.
   — Логично. — Я встал на ноги и принялся ощупывать стену в поисках двери. Судя по оказанному приему, мне повезло очутиться в компании психов, поехавших на разной философской мути.
   С одной стороны, это может быть хорошим знаком — меня не считают политическим, что значит — больше шансов выжить, но с другой… дураков на Руси испокон веков любят, но столь же жестоко и бьют.
   Главное — не наступить на моих собеседников, а то крику не оберешься.
   — Эй, Трое-из-Тени!
   — Чаво?
   — Поберегись.
   — Ты что, воздух решил испортить?
   — Нет. Боюсь наступить.
   — На кого?
   — На кого-нибудь из вас.
   На это предположение владельцы голосов ответили диким хохотом.
   — Интересно, как у тебя это получится?
   Ответить на этот вопрос я не успел, поскольку скрипнул засов и дверь отворилась. В образовавшийся проход просунулась рука с факелом, а следом бородатая морда.
   — Тень! — раздался сдвоенный крик у меня за спиной, но, когда я обернулся, болезненно щуря глаза, в тесной камере никого не было. Кроме меня — ни души.
   Вот это меня тюкнули: я сам с собой начал разговаривать. Так и на «дурочку» можно попасть.
   — Эй, волхв! Особого приглашения ждешь? Давай выходи, — заорал стражник. — И смотри без своих штучек, а то… как звездану промеж ушей.
   — Понял. Никаких попыток бегства.
   — То-то.
   Он вывел меня из подземелья. Щурясь от яркого солнца, я осмотрелся и присвистнул от удивления — предо мной возвышался царский дворец. Это была неприятная неожиданность. От Далдона такого гостеприимства я не ожидал.
   — Шевелись! Царь-надежа заждались, — грозно, но с оттенком почтения, прикрикнул стражник, понимая, что царская натура переменчива — то гневится, то лобзает троекратно…
   Я послушно последовал в указанном направлении, в царскую приемную, сопровождаемый почетным эскортом из царских стрельцов с алебардами наперевес.
   На троне, как и следовало ожидать, восседает царь в окружении четырех стрельцов с луками на изготовку. Рядом, на примитивном кресле, сидит Кощей, а у него за спиной стоит Чудо-Юдо.
   Трус поганый!
   — Что же ты, Аркаша, супротив царя сваво заговор затеял? Аль я тебя не привечал, аль не лелеял аки дитя родное? — Царь осуждающе покачал головой.
   — И в помыслах, царь-батюшка, не было у меня высказывать непочтение к вашей царственной особе. Токмо о делах царских да об отечестве радею и помыслы имею.
   — То все слова, — отмахнулся Далдон. И вдруг завопил: — А ну говори, изменник, куда царевну дел?
   — Какую? — спросил я, чувствуя, как у меня все внутри холодеет и предательская слабость растекается по телу.
   — Не юли! — Царь топнул ногой и стукнул о пол скипетром. — Где царевна Аленка? Признавайся!
   — Она что, пропала?
   — Врет он! — взревел Кощей, который Бессмертный. — Украл мою невесту и измену против трона замышляет.
   — Не по тебе ягодка расцвела, — отпарировал я.
   Кощей схватился за меч, Чудо оскалил все шесть крокодильих пастей, я же стал в боевую стойку рукопашного боя. Хотя мой кладенец и не забрали, но и достать не позволят, вмиг утыкают стрелами. А вот бросить нападающего через себя я, пожалуй, смогу, если раньше не прибьют… не зарубят… не задавят… и не загрызут.
   Но драки не получилось. Далдон взмахнул рукой, и заморские гости сели на свои места.
   — Не гневи меня, волхв. Скажи, где царевна, и разойдемся миром, а…
   — Да не знаю я.
   — Не перечь царю. — Далдон даже подпрыгнул, отчего корона слетела и закатилась под трон. Пока ее искали и водворяли на место, я попытался вникнуть в суть происходящего, но мне не дали.
   — Кажется, не повезло нам с хозяином. Надолго его не хватит, — раздался за спиной знакомый по камере голос.
   Я обернулся.
   Никого.
   Опять звуковые галлюцинации…
   Может, это защитная реакция организма? Моторные рефлексы инстинкта самосохранения человека двадцатого века? Сумасшедших принято лечить, а не сажать на электрический стул. Впрочем, динамо-машину здесь не изобрели, а для казни с успехом используют обычную, слегка заточенную палку — кол. Как видим, процесс тот же, как, впрочем, и результат. Посадили — и готов жмурик.
   — Не хочешь по-хорошему говорить — на дыбе скажешь как миленький, — решил царь Далдон.
   Кощей одобрительно закивал головой, звеня доспехами и хрустя позвонками.
   — Царь-батюшка, да за что?! Не знаю я, где царевна! Не было меня в городе. Как давеча пополудни ускакал к Калиновому мосту, так и вернулся аккурат к горячей встрече. И бояре слышали, как я договаривался с Чудом шестиглавым о бое-поединке ратном.
   — Договаривался — это хорошо, — согласился царь. — А почему не было тебя на мосту в урочный час? Гость заморский тебя всю ночь там прождал. Так что, братец, не юли, а ответ держи: где царевна?
   — Брешет Чудо, не было его на мосту.
   — Не сознаешься, — понял Далдон. И крикнул страже: На дыбу его. В пытку, а узнать, где царевна.
   Меня схватили под руки белые и поволокли во двор.
   — Отпустите, изверги! — взвыл я, но напрасны стенания жертвы — нет жалости у палача, один профессионализм.

Часть II
ТРОПАМИ НЕХОЖЕНЫМИ, ПУТЯМИ НЕИЗВЕДАННЫМИ

Глава 9
ДЕЙСТВУЮ СОГЛАСНО ПРИНЦИПАМ КОЛОБКА

   Было: мертвый герой, живой трус.
   Есть: герой забыт, трус в обход, но добился своего.
   Будет: И куда нас приведет естественный отбор?

   Желания оказаться на дыбе у меня не возникло (к чему бы это?), да еще и голоса за спиной начали стращать ужасами допроса. Поэтому не мудрствуя лукаво я решил «сделать ноги». Говоря попросту — убежать.
   Где-то неподалеку сенные девки завели песню. Печальную, про несчастную любовь. Он ее любил — она умерла. Он другую полюбил, ее разлюбил — она ожила. Дальше море крови и вой упыря. Простая житейская история, рассказанная незамысловатым языком.
   Если бы мне не нужно было спешить — ей-ей, дослушал бы до конца, чтобы узнать-таки, чем там все закончилось.
   Не успели меня вывести во двор, как я начал действовать, направив все мысли на то, чтобы выскользнуть из рук стражников и оторваться от возможной погони.
   Два стрельца за спиной, два у дверей в царскую светлицу, еще несколько бродят там и сям, и, наконец, караульные у ворот.
   Через ворота не пробиться, а вот через забор…
   Резко присев, я с полуоборота впечатал кулак в солнечное сплетение ближайшего конвоира, затем нырнул под пику второго и толчком в подбородок ударил его головой о стену.
   Пика упала на землю и затрещала под весом осевшего без чувств стражника.
   Один из прогуливавшихся краснокафтанников заметил нездоровую возню и кинулся в свару.
   — Стой!
   Я не стал ждать его, а рванул изо всех сил к забору.
   Брошенная сильной рукой пика пролетела в полуметре от меня и жадно вонзилась в деревянный настил.
   Только бы успеть!
   Штурмовать трехметровую стену из бревен бессмысленно, но если подойти с умом…
   Ухватившись за резной водосток у самого угла строения, я подтянулся и проворно залез на крышу какой-то пристройки. Хрустнула под пятой черепица — будет теперь в дожди протекать крыша. Оттуда перепрыгнул через забор, угодив в придорожную канаву — перепачкался с головы до ног, но ничего себе не отбил и не сломал.
   Пока стрельцы, охранявшие ворота, смотрели, что происходит во дворе слободы, я со всех ног бросился прочь, слыша за спиной подбадривающие крики.
   — Выноси, родимый!
   — Поднажми маленько!
   Если я и сошел с ума, то разобраться с психическими проблемами можно будет позже, а сейчас нужно спасать жизнь самого дорогого мне человека — меня родного.
   Удалившись от дворца почти на километр, я сбавил темп.
   Кажись, оторвался.
   Но ненадолго.
   Послышался собачий лай, поднявший на уши всех местных псов, отчего столица огласилась многоголосым хором. Озабоченные лица замелькали над заборами.
   Преступник почти не имеет шансов скрыться на улицах, всякий прохожий поспешит повязать его, исполняя свой гражданский долг. Не корысти ради, а для порядка. Меня же не трогают — кто-то опасается магической силы, кто-то помнит, как я лечил его или его близких…
   — Хана… — констатировал звуковой симптом моей шизофрении. — Сели на хвост.
   — Эти из-под земли выкопают, — поддержал его гнусавый собрат.
   — Прорвемся, — решил я и бросился бегом к ближайшему ручью. Все-таки не прошли даром уроки выживания, полученные в детстве при просмотре патриотических фильмов о Второй мировой.
   Достиг я проточной воды значительно раньше преследователей, не мешкая ни секунды, прыгнул с крутого склона в воду и поплыл по течению, старательно загребая к прибрежным зарослям.
   Мой прыжок в воду видели два гуляющих пацана, они наверняка укажут преследователям нужное направление. Поэтому нужно выбраться на берег как можно тише и незаметнее и так, чтобы собаки, которых пустят по обоим берегам речки, не взяли след.
   Меч изрядно мешает и тянет ко дну, но его я не брошу (и совсем не потому, что «он хороший», а потому, что может пригодиться, хотя бы как символ устрашения), а вот от одежды освободился. Жаль кольчужки, но жизнь ценнее.
   Окончательно выбившись из сил и вдоволь наглотавшись воды, изрядно пахнущей помоями и тиной, я остался в одних семейных трусах в горошек и с мечом на поясе. Чтобы железяка не путалась в ногах, я переместил ее за спину, молясь, чтобы кожаный ремень не выскользнул из мокрых рук во время этого акробатического номера.
   — Чем это он там занимается? — поинтересовался голос, представившийся в камере как Пусик.
   — Все едино голову ему снимут, как ни дергайся, — изрек Гнусик.
   — Заткнитесь! — посоветовал им я, глотнув при этом водицы.
   Достали, оптимисты бредовые.
   Отплевываясь, я продолжил движение вперед, радуясь, что не поплыл против течения. А так — помаленьку я плыву, помаленьку река несет, а расстояние растет и растет. Вот и околица показалась. Значит, людей на улицах поменьше и всяких оврагов и овражков побольше — легче прокрасться. К тому же вечереет.
   Но собаки не отстают — их лай непрестанно преследует меня, гулко стелясь над водной гладью.
   Мелькнув серебряным боком, из воды выскочил крупный карп и, пролетев над моей головой, с плеском ушел в глубину. Красавец — первостатейная жареха вышла бы.
   От долгого пребывания в воде тело начинает коченеть, мышцы болезненно ноют и сил совсем не осталось.
   Только утонуть не хватало… на пустой-то желудок.
   Я уж решил было выбраться на берег и найти какое-нибудь укрытие, когда увидел медленно приближающийся мост.
   План созрел в один миг.
   Сняв меч, я перевязью примотал его к ножнам и приготовился использовать как багор.
   Что-то холодное ткнулось мне в ноги и испуганно отпрянуло.
   — Фу-ты, гадость какая!
   Голос за спиной испуганно пискнул как-то уж очень по-женски… словно воспитанница института благородных девиц при виде мыши.
   Расслабившись, я погрузился в воду, оставив снаружи лишь, как выразился бы Пятачок, один пятак, чтобы можно было дышать.
   Давая мышцам отдохнуть и сводя к минимуму опасность быть замеченным с берега, я позволил течению вынести меня к мосту.
   Лай приближается, или это только мне кажется?
   Спасибо строителям, которые построили мост так, что его нижние бревна, на которых, собственно, держится вся конструкция, расположены в полуметре от уровня воды.
   Оказавшись под мостом, я принялся лихорадочно действовать: выскочив из воды, насколько позволила сила земного притяжения, зацепился перекрестьем меча за продольную балку и выбрался на одно из бревен.
   Распластавшись на шершавой поверхности, я осмотрелся. Заметить меня с берега и с моста невозможно. Остается надеяться, что погоня не сообразит проверить извечное убежище бомжей всех времен и народов. Помнится, даже Незнайка побывал в подобном «тайничке» во время своего путешествия на Луну. Главное — не выдать себя неосторожным движением. При моем теперешнем «везении» меч запросто может булькнуть в реку, а я могу чихнуть.
   От подобных оптимистических мыслей меня прошиб озноб. А тут еще и сквозняк начал чувствоваться. В общем, замерз я основательно.
   Шум погони был пока не очень близок, поэтому я решился на одно маленькое действо. Вылив из ножен воду, снял с себя единственную уцелевшую деталь туалета, и, отжав ее, вытерся сам и протер бревно, на котором лежал. А то — не приведи господи! — будет капать и привлечет внимание.
   Одеться я не успел — появились преследователи. Как и следовало ожидать, они двигались параллельно, по обоим берегам реки. Десяток стрельцов со сворой псов, рвущих поводки и роющих носами землю.
   Сердце испуганно рванулось в пятки, живот свело в тугой узел. Тело покрылось гусиной кожей, и меня начала бить мелкая дрожь — разве что только зубы не клацали.
   Так и свалиться недолго…
   Преследователи тем временем добрались до моста и остановились передохнуть. Стрельцы остались, где стояли, а проводники со своими псинами сошлись на середине моста, чтобы о чем-то посовещаться.
   Кинологи допотопные. Шли бы себе дальше…
   Заскрипело дерево, и на меня посыпалась труха и противная мелкая живность.
   Я затаил дыхание.
   Зашуршали лапти и зацокали когти: проводники устроили встречу на Эльбе как раз у меня над головой.
   Собаки принялись рыскать вокруг, что-то вынюхивая.
   Я похолодел от дурных предчувствий, и, как назло, в носу засвербело. Вот уж не знал, что у меня аллергия на собачью шерсть. Раньше вроде не было.
   «Теперь будет», — успокоил внутренний голос.
   Секунды растянулись в вечность, а ритм сердца, наоборот, убыстрился. Кровь зашуршала в ушах, в глазах потемнело, и я едва не свалился в реку. Благо вовремя сообразил, что причина помутнения рассудка в длительной задержке дыхания. Так со страху и умереть можно.
   Пока я пытался насытить легкие кислородом и при этом не издать ни звука, проводники о чем-то договорились и, каждый со своей сворой, вернулись к стрельцам. Шум затих вдали, и я смог спокойно вздохнуть. Кажется, пронесло.
   Погоня двинулась прочь, оставив меня лежать в полном изнеможении, прижавшись голым пузом к шершавым бревнам.
   Пережду до темноты, а там буду выбираться из стольного града в более безопасные места.
   — Смотри, Пусик, а наш-то не полный дурак, — раздалось за спиной.
   Я, изогнувшись, посмотрел назад, но там никого не было.
   — Да он просто молодец! — согласился Пусик. У меня устойчивый психоз.
   — Я схожу с ума, — сказал я самому себе. И добавил: — Или уже сошел.
   — Да ты чё, мужик? — возмутился Гнусик. — Расслабься.
   — Я их слышу, но их нет.
   — Каво это нет? — возмутились в унисон Трое-из-Тени.
   — Вас нет.
   — Ну ты даешь! Это меня-то нет?!
   — Вы плод моего воображения.
   — Ах ты… Нет!
   Что-то стукнуло меня по затылку, вполне ощутимо.
   — Агрессивные попались фантазии, — констатировал я.
   — Гнусик, молчать! — рявкнул Пусик. — Говорить буду я.
   — Если сомневаешься в своем рассудке — значит, нормален, — начал вспоминать я читанное когда-то определение шизанутости человеческих индивидуумов.
   — Ш-ш-ш… тихо, — произнес голос. Раздались шаги, по мосту кто-то прошел.
   Когда шаги затихли, Пусик начал разъяснять мне суть происходящего.
   — Мы, Трое-из-Тени, — не плод чьего-либо воображения… здесь ты себе явно льстишь… мы редчайшее природное явление. Невероятное, но случившееся… В давней давности, лет двести тому, произошло событие, потрясшее законы бытия и…
   — Вымерли динозавры? — предположил я. — Только палеонтологи считают, что это случилось намного раньше…
   — …и приведшее к появлению нас.
   — Ну, ребятки, это вы лучше скажите спасибо папе с мамой.
   Пусик тяжело вздохнул, демонстрируя крайнюю степень своего терпения, и продолжил повествование:
   — Некая ветреная особа из глухого селения…
   — Мать. Наша, — уточнил Гнусик.
   — …как-то, по лесу гуляючи, встретила Чудо Гороховое.
   — Чудо-Юдо, что ли? — спросил я.
   — Ты че, стукнутый? — Более наглый из Троих-из-Тени двинул меня по затылку. — Чудо-Юдо с Чудом Гороховым спутать невозможно.
   — Извиняюсь. Просто у меня с зоологией в школе проблемы были.
   — Гнусик, не влезай! — прикрикнул на брата Пусик. — Чудо-Юдо — это та многоглавая образина, которую ты видел в светлице царской, а наш папашка — совсем другое дело. Красавец писаный, хотя с головой проблема. Вернее, целых три. По одной на каждую голову… Видишь ли, Чудо-Юдо, независимо от количества голов, будь их шесть, девять или все двенадцать — является одной личностью. В его теле находится всего одно «я», хотя и премерзкое, должен заметить. Чудо Гороховое — три головы и три независимых духа в одном теле. Три личности, три индивида, но в одной обители…