Зурабян Гарри. Джума

   - Что вы на меня так смотрите?! - не выдержали нервы у Артемьева.
   - Георгий Степанович, - начал, вздохнув, Иволгин, - если бы вы не сотворили сегодняшнюю глупость, поверьте, многое в жизни вашего пациента могло бы радикально измениться. В том, что здесь не обошлось без вашего участия, я уверен на сто один процент. - Он в упор взглянул на нейрохирурга: - Я не стану спрашивать, кто вам помогал и где парень сейчас. Рано или поздно я это узнаю. Меня интересует другое. Чем он вам так дорог? Почему вы решили принять столь деятельное участие в его судьбе, зная, что прессинг будет мощнейший - не только по отношению к вам лично, но и на персонал отделения, на больных? Клянусь, все, что вы скажите, не выйдет за пределы этого кабинета. Даю вам слово офицера!
   Майор видел, как Артемьева одолевают мучительные, противоречивые чувства. Но не торопил, зная, как важно, порой, для человека принять самосточтельно единственно верное и правильное решение. Георгий Степанович сидел, сгорбившись, сцепив пальцы рук и глядя прямо перед собой. Наконец, он поднял голову. На лице его читались отчаяние и какая-то безысходная решимость.
   - Петр Андреевич, - начал он дрожащим голосом, - я и рад бы помочь вам. Но... - он бессильно развел руками, - ... боюсь ошибиться сам. Видите ли, мой пациент, возможно, является родственником одного человека. Это история давних лет, времен гражданской войны и даже раньше. Дело в том, что мои покойные родители дважды обязаны были тому человеку своей жизнью. А этот молодой парень оказался поразительно на него похож. Поймите, - в отчаянии воскликнул Артемьев, - это, если хотите, долг памяти и чести! Я обязан был дать ему шанс...
   - Один на миллион... - Задумчиво проронил Иволгин и тут же встрепенулся: - А, знаете, Георгий Степанович, мне, кажется, его судьба использует этот шанс. Не может быть, чтоб не использовала, когда есть люди, готовые пожертвовать ради этого всем. - Он поднялся и, улыбаясь, предложил: - Давайте выпьем за "вашего пациента"!
   Артемьев вскочил, глядя на Иволгина глазами, полными слез. Суетливо наполнил рюмки. Они чокнулись и залпом выпили до дна.
   Майор весело подмигнул:
   - Не дрейфь, медицина, прорвемся! - и направился к выходу.
   Уже на пороге его вдруг окликнул Артемьев:
   - Петр Андреевич...
   Иволгин обернулся. За столом стоял осунувшийся, сгорбленный, седой старик, неловко теребивший в дрожащих руках очки. Петр Андреевич увидел в его глазах невысказанный вопрос и мольбу. И все понял.
   - Григорий Степанович, я дал слово офицера! А вы мне не верите. Майор лукаво прищурился: - Не посмотрю, ведь, на ваш возраст, а ну, как на дуэль вызову? Оскорбление, знаете ли, милостивый государь!
   - Простите, ради Бога, Петр Андреевич, - смутился нейрохирург и замахал руками: - Верю, конечно! Вам верю.
   В отделении Иволгин разыскал Алексея. Они отошли к окну, выбрав место, где их никто не смог бы услышать. Майор наклонился к Добровольскому и постарался говорить тише:
   - Леша, сейчас найдешь Приходько, покрутимся для приличия минут двадцать и смываемся. Есть новости.
   Капитан как-то странно посмотрел на друга.
   - Что опять стряслось? - нахмурился Петр Андреевич.
   - Даже не знаю, как и сказать, товарищ майор... Значит, под пули бандитские - так с Лешей, а как... - и он выразительно принюхался.
   Иволгин рассмеялся и примирительно заметил:
   - Капитан Добровольский, вы свою порцию получите вечером. - Ты лучше вот что скажи: у тебя, помнится, кто-то из родни в Центральном архиве Минобороны работал, так?
   Алексей сделал ужасное лицо:
   - Все-таки шпиен, Андреич?!
   - Да тише, ты! - приструнил его Иволгин. - Раздухарился... Ржем, как кони, будто рады, что парня похитили. - Он воровато оглянулся и продолжал: - Надо на одного человека личное дело поднять.
   - На Артемьева?
   - Нет, на его отца. Ты говорил, он генерал-майором был?
   Алексей с сомнением покачал головой:
   - Боюсь, не получится. Папа нашего нейрохирурга - персона серьезная была и загадочная. Во всяком случае, ни в городе, ни в области ничего на него найти не удалось. Установили только, что умер он в чине генерал-майора, но в военкоматах на него - ноль. На запрос потребовали специальную форму допуска, причем такую, о которой я лично вообще первый раз в жизни услышал.
   - Надо в Москву ехать, Леша.
   - С пустыми руками? - он кисло ухмыльнулся.
   - А Семеныч на что со своей артелью? Да они нам по гроб жизни обязаны! И потом, объясним, что для дела нужно. Свои мужики, помогут. Они добро помнят. Если б не мы, зеки бы их тогда, в восемьдесят шестом, из тайги живыми не выпустили.
   - Соболей бы... - мечтательно произнес Добровольский.
   - Щас! - рыкнул Петр Андреевич. - Утрется твоя Москва без соболей. Еще скажи: шкуру тигра уссурийского! И так соберем торбы - рыба, орехи кедровые, ну и, по мелочи что-нибудь...
   - Золотишка, например, - ввернул, весело скалясь, Алексей, но, увидев внимательно наблюдавшего за ними Стрельцова, тут же принял озабоченный, хмурый вид . Впрочем, не удержался и шепотом заговорщика добавил: Андреич, за нами "хвост".
   - Да вижу. Пойдем, а то они решат, что это и, правда, мы парня скоммуниздили...
   Когда сотрудники милиции и госбезопасности, опросив персонал и больных, составив протоколы, покинули стационар, Артемьев поднялся на четвертый этаж в отделение диагностики и прошел в рентген-кабинет.
   Подойдя к столу, за которым сидел рослый, плечистый, молодой парень, молча положил перед ним листок бумаги, выразительно посмотрев на открытую дверь лаборантской, где в это время мыла полы санитарка. Тот быстро прочитал, поднял голову, радостно кивнул и показал большой палец. Глаза его озорно и весело блеснули.
   - А, Георгий Степанович, - проговорил парень с сочувствием в голосе. Ну и помучили нас сегодня. Как вы себя чувствуете?
   - Нормально, Виктор Викторович, - устало откликнулся тот. - Слава Богу, кажется все позади. И, знаете, что он не делает - все к лучшему. Эти
   их посты и охрана сильно нервировали больных. Теперь, надеюсь, поспокойнее будет. А, вы-то, как?
   - Переволновался, конечно, но это не смертельно. Поверьте мне, обойдется.
   - Дай-то Бог, - вздохнул Артемьев. - Жалко парня, где-то он сейчас? Ему же уход соответствующий нужен. Ума не приложу, кому это могло понабодиться?
   Заметив готового вот-вот рассмеяться рентгенолога, предостерегающе поднял палец. Тот кивнул и тяжело вздохнул:
   - И не говорите, Георгий Степанович! Какое время жуткое настало...
   Они еще минут десять обсуждали исчезновение "важного пациента". Прощаясь, Артемьев с чувством пожал рентгенологу руку:
   - Виктор Викторович, я отныне ваш должник. Спасибо, что поддержали старика и защищали, как могли. В любое время милости прошу ко мне в гости. Буду рад представить вас своей семье... особенно внуку. - Георгий Степанович хитро подмигнул.
   - Спасибо, обязательно зайду, возможно, и сегодня, - Виктор Викторович буквально давился от смеха.
   На этой оптимистической ноте они и расстались...
   Вечером, после работы, не находя себе места, Георгий Степанович взволнованно ходил по квартире, временами останавливаясь и прислушиваясь к шагам на лестнице. И когда в дверь настойчиво позвонили, опрометью кинулся в прихожую. Долго, от волнения, не мог открыть замок. Наконец, распахнул дверь и буквально упал в изнеможении в объятья внука - молодого крепыша, с добродушным лицом, на котором удалью сверкали зеленые глаза.
   - Илья! - воскликнул Артемьев и вдруг, обхватив того за плечи, расплакался.
   - Дед! - внук бережно отстранил старика. - Ну что, ты, в самом деле! Успокойся, все хорошо. Ну же... дед...
   Илья разделся и они прошли в комнату, сели на старинный, кожаный диван.
   - Я тебе сейчас чайку поставлю, - подхватился Артемьев. - Замерз, наверное.
   - Да успокойся, - силой усадил его рядом Илья. Взяв в свои ладони старческие дедовы руки, легонько сжал, глядя тому в глаза с нежностью и любовью. - Довезли, все нормально. Ты не поверишь, Ерофей... сбрил бороду и усы! Помолодел лет на тридцать. Тетя Аня над ним всю дорогу потешалась. Чего это, ты, говорит, омолодиться надумал? Небось, по девкам собрался, греховодник старый? Пора, мол, остепениться, скоро отцом семейства станешь.
   Георгий Степанович, подслеповато щурясь, с улыбкой кивал, внимательно слушая внука. И, глядя на его счастливое лицо, Илья почувствовал пронзительную, острую жалость к этому доброму,
   великодушному, прекрасному старику. Он с ужасом представил, что когда-нибудь деда не станет и тогда... Тогда вместе с ним из жизни Ильи
   уйдет что-то необыкновенно светлое и чистое, как-будто острым ножом, по живому, вырежут часть души.
   - Илюшенька, а он, он-то как? - взволнованно продолжал расспросы Георгий Степанович. - Ерофей все, что я написал, выполнил?
   - И то, что ты написал, сделал, и сам его сходу в оборот взял. Пока тетя Аня обед готовила, он над ним уже поколдовать успел. Трав намешал, отваров всяких, мазей каких-то. По цвету и запаху - гадость страшная и воню- ю- ючая! - засмеялся Илья. - Дед, честно тебе скажу: если Ерофей будет ими парня лечить, он выздоровеет! От такой "медицины" мертвый на ноги встанет и... убежит!
   - Хорошо, хорошо, Илюшенька. Бог ты мой, как я рад! Как рад, ты и представить не можешь! Пусть он отдохнет денька четыре, а потом мы его на Оленгуй переправим. Ерофей говорил, святые там места, заговоренные иноками и старцами.
   - Ну-у, дед, я смотрю, Ерофей тебя совсем в свою веру обратил, улыбнулся внук.
   - В несчастье, Илюшенька, за любую соломинку хватаешься. А уж Бог испокон века на Сятой Руси - не соломинкой был, а - слегой. Он только и спасал ее из трясины.
   - Ну, а ты как? Виктор? - спросил Илья.
   - Да, - махнул рукой Георгий Степанович. - Как? Думали - не открестимся! Понабежали: и из милиции, и эти... в штатском, всю больницу с ног на голову поставили. Если бы не Витя твой, уж и не знаю. Он так защищал персонал, такую речь толкнул - у Марка Семеновича, главврача, очки вместе с глазами на лоб вылезли... - Артемьев вдруг запнулся и поднял на внука виноватые, страдальческие глаза. - Илюша...
   - Что, дед? - встревожился тот не на шутку.
   - Даже не знаю, как и сказать... Помнишь, я тебе про Иволгина говорил?
   - Из угрозыска?
   - Да, - кивнул Георгий Степанович, обреченно вздохнув. - Илюша, знает он, что это моя инициатива.
   - И что?! - выдохнул внук с ужасом.
   - Сказал я ему, почему решил парня из больницы выкрасть.
   - Ну, что ж, ты, так, дед! - в отчаянии воскликнул Илья. - И что теперь?
   - Илюша, он слово офицера дал, что не выдаст. И, знаешь, поверил я ему. Он ведь не спрашивал, что и как: кто помогал и куда увезли. А напоследок, мы даже выпили с ним - за то, чтобы парень этот выдюжил.
   - Странно, - удивился Илья. - Темнит, наверное.
   - Нет, Илюша, - покачал головой Георгий Степанович. - Чувствую я, хороший он человек. Не из тех, кто ради места доходного и чинов по головам идти будет. Среда у них, конечно, с гнильцой, но и там есть офицеры, для которых слово чести - не пустой звук.
   - Будем надеяться, дед. Но, если что - сразу звони, слышишь? А лучше, я пока у тебя поживу. Сейчас только за вещами сгоняю.
   Артемьев несказанно обрадовался решению внука, вскочил, засуетился.
   Илья встал и, наблюдая за ним, рассмеялся:
   - Но предупреждаю, дед: всю пенсию, до копейки - мне; к девкам моим чур, не приставать; на дружков-дебоширов в милицию не жаловаться и по утрам за портвейном бегать будешь.
   - Да полно тебе! - смеясь, отмахнулся Георгий Степанович. - Знаем: и "девок" твоих, и "друзей". Небось, компьютер привезешь и все ночи напролет с Виктором сидеть возле него, как няньки, будете. Мать и так жаловалась: умру, мол, и внуков не дождусь.
   - Так, у нее, может, пол-Белоярска уже внуков или внучек бегает. Пусть внимательнее присмотрится.
   - Езжай, Дон Жуан! Да возвращайся скорее, я пока на стол соберу, чайку попьем.
   - Как чайку?! - деланно возмутился Илья. - Не-е-т, дед, чаек не принимается. Мы с тобой сегодня просто обязаны до потери памяти напиться. Ты Витька пригласил? - Артемьев кивнул. - Вот мы на троих и сообразим! Побежал я. Жди, - он чмокнул деда в щеку и выскочил за дверь...
   Глава десятая
   Малышев, массируя широкой ладонью лоб, внимательно читал новые материалы по "делу Свиридова". Оторвавшись, поднял голову и взглянул на мочаливо сидевшего напротив Стрельцова:
   - Розыск вы провели блестяще. Есть все основания заняться парнем вплотную. Только где его искать теперь? Как это произошло?
   - У его палаты из наших дежурил старший лейтенант Корнеев. Астахова два дня возили на каталке на рентген. Якобы, готовили к повторной операции. Сегодня, как и вчера, подняли на четвертый этаж. В рентген-кабинете находилась женщина в кресле-каталке. Охрану попросили подождать в коридоре, а Астахова завезли в кабинет. Сопровождали его от самого отделения двое: в масках и халатах...
   - То есть лиц их, практически, никто не видел? - уточнил Малышев.
   - В городе - эпидемия гриппа, больница закрыта для посещений родственников, чрезвычайный санэпидрежим. - Пояснил Стрельцов и продолжал: - Через какое-то время эти двое вывезли женщину в кресле-каталке. У обоих больных на головах - частично бинты. На это и был расчет. Тем более, в коридоре горела всего одна лампочка, да и та - в другом конце. Они, конечно, сильно рисковали...
   - Дерзко, - не удержался Малышев. - Дальше...
   - А дальше, выскочил рентгенолог и стал на чем свет стоит крыть наш "извечный российский бардак". Когда охрана, наконец, поняла в чем дело, рванула в кабинет...
   - И нашла там женщину, но уже на каталке, - закончил за него Роман Иванович.
   Стрельцов кивнул и виновато опустил глаза:
   - Пока разбирались, те двое успели увезти из больницы Астахова.
   - Молодцы, оперативно сработали, - с некоторым уважением заметил Роман Иванович. - Что с персоналом?
   - Этим двоим кто-то помог, без сомнений. Скорее всего, среди персонала нейрохирургического отделения. Они прекрасно ориентировались как в стационаре, так и в больнице. Знали расписание работы кабинета. И главное были в курсе, что Астахова сегодня повезут на рентген - в последний раз перед операцией.
   - В ней, действительно, была необходимость?
   - Мы изъяли его историю болезни, чтобы провести независимую экспертизу. Но не думаю, что к этому причастен заведующий отделением Артемьев Георгий Степанович. Он - известный, заслуженный нейрохирург, кандидат медицинских наук. Среди коллег слывет человеком исключительно порядочным и честным. Лично ему это, вряд ли, надо было. Абсурд!
   - Вот нам, Владимир Александрович, и предстоит выяснить: кому выгодно похищение Астахова Сергея Михайловича, молодого ученого-археолога из Ашхабада? С довольно расплывчатой биографией.
   С архивами выяснили?
   - Часть архивов детского дома, где он воспитывался, погибла во время одного из землетрясений. Прдолжаем искать родственников Астахова и людей, знавших его лично. По последним данным, кто-то из его родных жил в Ленинграде. В военкомате, где он был приписан, не так давно случился пожар. Пока восстановят личные дела, пройдет, минимум, год.
   - Из Минобороны пришел ответ на наш запрос?
   - Ждем.
   - Что дал обыск на квартире Разиной?
   - Практически, ничего: вещи, документы; много книг по истории Забайкалья, взятых на абонементе Публичной библиотеки. Есть, правда, одна странность, - заметил Стрельцов. - В эту "историческую панораму" немного не вписываются две записи в формуляре Астахова из читального зала. Для каких-то целей ему понадобились материалы Хабаровскго процесса 1949 года по обвинению военнослужащих Квантунской армии, сотрудников отряда № 731, а также отчеты экспедиции русских врачей в Маньчжурию в 1910 году во время вспышки там эпидемии чумы.
   - А вот это, действительно, интересно. - Малышев встал, подошел к сейфу. Открыв, вынул тонкую папку. Вернувшись с ней к столу, достал несколько листков и положил перед собой.
   - Владимир Александрович, к нам из Москвы поступила интересная информация. О том, что канадские спецслужбы с недавнего времени начали проявлять повышенный интерес к Забайкалью: а именно к Белоярску и его окрестностям. Как вы думаете, что их могло заинтересовать?
   - Во всяком случае, не думаю, что белогвардейские клады, - сдержанно улыбнулся Стрельцов.
   Малышев принял шутку, но, сразу став серьезным, заметил:
   - Владимир Александрович, мне бы хотелось, чтобы вы ознакомились с собранными здесь материалами, - он подал ему папку, - и, учитывая их содержание, а также личность Астахова, немного пофантазировали.
   Стрельцов удивленно посмотрел на шефа и переспросил:
   - Пофантазировал?
   - Почему бы и нет? Но предварительно, попробуйте выяснить по нашим каналам и архивам максимум информации, касающейся объекта "Джума". В свое время, по непонятным причинам, с объекта в срочном порядке эвакуировали персонал, а сам он в полном смысле был стерт с лица земли. Мне представляется, произошло нечто экстраординарное. Известно, что на объекте "Джума" проводились опыты по созданию новых видов биологического оружия.
   - Вы думаете, канадцев могли заинтересовать наши старые разработки в этом направлении? Но почему именно теперь? Прошло столько времени.
   - Я всего лишь пытаюсь фантазировать, - улыбнулся Роман Иванович. Могу дать вам одну подсказку: слово "джума" - арабского происхождения: оно означает "боб" или "шарик". От "джумы" и пошло искаженное уже турками слово "чума".
   Сам факт появления в Белоярске Астахова еще ни о чем не говорит... Но каким-то образом он оказался причастен к убийству Свиридова, - рассуждал вслух Малышев. - Кроме того, всплывает сумма в пятьсот тысяч долларов. Откуда она взялась и кому предназначалась? Астахов провел в больнице не один день и внезапно его похищают. Кто, с какой целью? И, наконец, главное - на днях в город приезжает делегация канадских бизнесменов. Хотят учредить совместное предприятие на базе нашего лесотехнического комбината.Что-то непонятное происходит вокруг Белоярска. Что-то, на чем пересеклись интересы спецслужб и криминала. - Малышев оживился: - Владимир Александрович, я просил вас прозондировать почву относительно сожительницы Свиридова.
   Стрельцов с готовностью кивнул и принялся докладывать:
   - Мы провели проверку. Под описание Сумакина, запомнившего молодую женщину, передавшую "книги" для Свиридова, подпадает сотрудница Публичной библиотеки Капитолина Васильевна Сотникова. Воспитывает мальчика дошкольного возраста. В свидетельстве о его рождении значится: "Сотников Евгений Евгеньевич". Вместо отца - прочерк. На работе Сотникова пользуется большим уважением и любовью. Прекрасный специалист.
   - По месту жительства узнавали?
   - Живет очень скромно, и, по словам соседей, замкнуто. Но в помощи не отказывает. Соседские старушки в ней души не чают. Но есть один интересный момент. Вроде бы, до недавнего времени она состояла в гражданском браке с каким-то то геологом. Появлялся он редко, но неизменно с полными сумками продуктов и подарков. Очень любил мальчика.
   - Где он сейчас?
   - Те же старушки утверждают, что, по словам Капельки, это они ее так зовут, геолог нашел другую женщину и они расстались. Особо на эту тему она не распространялась. Впрочем, и понятно.
   - Когда они расстались?
   Стрельцов многозначительно глянул на Малышева:
   - Последний раз его видели за день до убийства Свиридова. С тех пор он больше не появлялся. Соседи, естественно, на стороне Сотниковой, а старушки, так те вообще, клянут его на чем свет стоит: такую женщину с ребенком бросил.
   - Связи, друзья, родственники - отрабатывали?
   - Подруга у нее одна - Вера Николаевна Рясная, работают вместе. Дружат несколько лет. Родители Сотниковой погибли в авиакатастрофе, когда ей было десять лет.
   - Что, опять сирота? Прямо прорвало...
   - С ней все ясно, - поспешил успокоить его Стрельцов. - Воспитывалась у тетки здесь, в Белоярске. Та умерла в прошлом году. По обоим собрано достаточно материалов: ни "белых, ни "черных" пятен нет.
   - Кроме загадочного геолога и визита самой Сотниковой - если, конечно, это она, в кооператив "Каблучок". Сумакину предьявили ее для опознания?
   - Собирались сегодня, но... - Стрельцов развел руками: - Не успели, поступила информация о похищении Астахова.
   - Да, - с досадой проговорил Малышев, - это даже не прокол, это оплеуха нам. - Он помолчал. - С Иволгиным связь поддерживаете?
   Владимир Александрович поморщился и не удержался от замечания:
   - Ведет себя, простите, как шут гороховый!
   - Ну-ка, ну-ка, интересно, - подался вперед Малышев. - Он был сегодня в больнице?
   - Вел себя, как паяц: смешки, ужимки.
   - С кем он беседовал?
   - Только с заведующим отделением Артемьевым. - Стрельцов не мог понять, что так заинтересовало шефа.
   - Это после беседы с ним он "паясничал"?
   Тот молча кивнул.
   - А, знаете, Владимир Александрович, на мой взгляд, стоит повнимательнее присмотреться к нейрохирургу и поставьте его телефоны на контроль, рабочий и домашний. Иволгин наверняка что-то узнал от него. Отсюда и "смешки", как вы говорите, и "ужимки". Я хорошо знаю майора: не следует обольщаться его шутовством, он -серьезный, умный и талантливый оперативник. Определенно, что-то раскопал. - Малышев поднялся: Продолжайте работать. Не откладывая, проведите опознание Сотниковой. И, Владимир Александрович, не забудьте, пожалуйста, мою просьбу по поводу "фантазий". Мне интересны будут ваши выводы.
   Стрельцов собрал бумаги и, попрощавшись, вышел. А Роман Иванович достал из сейфа еще одну папку и, открыв, углубился в чтение. Первый листок состоял из краткого донесения, в котором значилось:
   " ... В течение последних двух недель участились контакты второго секретаря горкома партии Белоярска Родионова Б.Н. с представителями среднего звена командования Забайкальским военным округом. Контакты носят скрытый, конспиративный характер. Проходят, в основном, на загородной даче Родионова в "Лесном-2". На встречах неоднократно было замечено присутствие бывшего заместителя, а теперь - начальника Белоярского горуправления внутренних дел Багрова М.С. ..."
   Малышев просмотрел еще неколько бумаг из папки и, подняв голову, задумчиво уставился в окно, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы рук.
   "Родионов... Мерзавец и трус! Убил собственную жену, довел до психолечебницы единственную дочь и... вывернулся, прикрывшись от наказания партбилетом и высокими покровителями. Что же может связывать его, Багрова и "среднее звено" командования ЗабВО? И не здесь ли кроется разгадка смерти его жены? А что? Вполне допустимо..."
   Малышев повернулся к пульту селекторной связи и обратился к секретарю:
   - Пригласите ко мне, пожалуйста, Корнеева.
   Когда тот вошел, Роман Иванович жестом пригласил его присесть. Корнеев, чувствуя за собой вину по поводу происшедшего в больнице, подобрался, сев неестественно прямо, с непроницаемым лицом. Он готов был выслушать любые упреки, понимая, как грубо и глупо провалил первое, отнюдь, не самое сложное данное ему задание. Малышев понял его состояние, но подвергать подчиненного начальственному разносу вовсе не собирался. Более того, решил дать шанс Корнееву реабилитироваться, ибо считал: право на ошибку имеет каждый. Умный, грамотный человек способен сам ее понять, проанализировать и сделать соответствующие выводы. Дурака поучать и, тем более, "прессовать" - бесполезно, а, порой, и опасно, так как в стремлении не осознать ошибку, а лишь выслужиться перед вышестоящим по служебной лестнице, он способен наломать немалых дров. А потому и обратился к Корнееву насколько возможно спокойно, выдержанно и с уважением:
   - Леонид Аркадьевич, будем считать, из случившегося в больнице вы приобрели, хотя и отрицательный, но все-таки опыт. Сделать выводы, конечно, необходимо, но я просил бы вас не зацикливаться на неудаче, а постараться мобилизовать все силы и знания на дальнейшую работу. Вы, на мой взгляд, грамотный и перспективный сотрудник. А профессионализм в нашем деле приобретается не только посредством удач, но и провалов.
   Малышев, не без удовольствия, отметил реакцию Корнеевв. Слушал тот его внимательно, но с достоинством. Лицо не несло отпечаток подобострастия и показного горького раскаяния. Корнеев открыто и прямо смотрел в глаза шефа.
   - Леонид Аркадьевич, - продолжал Малышев, - я хотел бы дать вам одно поручение. - Он замолчал, взвешивая все "за" и "против" и, наконец, решился: - Поручение весьма деликатное и, в тоже время, трудное. Речь идет о трагической гибели Родионовой Анастасии Филипповны.
   По лицу Корнеева промелькнула легкая тень удивления, но он продолжал молча слушать Малышева.
   - ... Прокуратура вынесла постановление о прекращении дела, квалифицировав ее смерть, как несчастный случай. По нашим сведениям, накануне смерти Анастасии Филипповны, между супругами Родионовыми произошел крупный скандал. Есть основания полагать, это была не обычная семейная ссора, а нечто большее, имеющее отношение к деятельности Бориса Николаевича Родионова, как второго секретаря горкома партии Белоярска.
   Накануне вечером Родионова посетила театр, где присутствовала на концерте камерного симфонического оркестра. В связи с болезнью некоторых артистов, концерт закончился раньше предусмотренного времени. Домой же Анастасия Филипповна вернулась лишь в третьем часу ночи. Родионов же почему-то решил, что жену похитили и поднял на ноги весь горотдел вместе с ГАИ. К нам он, к слову, не обратился, а действовал через тогда еще зама начальника горуправления Багрова. По данным повторно проведенной нами судебно-медицинской экспертизы, было установлено: первое - в крови Анастасии Филипповны обнаружено большое количество алкоголя... - Он испытывающе и строго посмотрел на Корнеева: - И второе - незадолго до смерти Родионова имела половой контакт с мужчиной. Вам, Леонид Аркадьевич, и предстоит выяснить: кто был этот мужчина? Надеюсь, объяснять не надо, что муж Родионовой полностью исключается. - Малышев глянул выжидающе: - Вопросы есть?