Егоров Андрей Игоревич. Бунт при Бетельгейзе

   – Это твой друг, да?! – радостно воскликнул Дылда.
   – Да, – буркнул Эдик.
   – Я вижу, кореш бывший, – уточнил Змей.
   – Верно…
   – Ага, я слышу голоса твоих компаньонов, – проговорил Давос. – Сколько вас там?
   – Вообще-то, нас трое, – сообщил Цитрус. – Но я не понимаю – чего ты хочешь от беглецов с колонии при Бетельгейзе? Покоцанных жизнью, замученных судьбой, голых, как нищие на паперти, косков?
   – Золота, конечно, – Мучо снова вздохнул. – Я ведь знаю, что добывают коски на астероидах при Бетельгейзе. И транспортник этот мне знаком – обычно он путешествует с эскортом из двух тяжелых крейсеров. Когда я его увидел, долго не мог поверить, что мне подвалила такая удача. Ты пустишь мою абордажную команду к себе в корабль? Нам не хотелось бы прожигать борт. Да и погибнете вы тогда. И мне будет очень жаль тебя.
   – Ты изменился, маленький Мучо, – печально вздохнул Цитрус. – Что ж, присылай людей. Да и сам зайди в гости. Между прочим, ты не сильно обиделся на меня за то, что я взорвал один из ваших катеров?
   – Об этом мы поговорим позже. Наедине. Но могу тебя уверить – мстить за Алекса Крыса я не стану. Он мне никогда не нравился.
   – Тогда ладно. Стыкуйтесь к шлюзу, – буркнул Эдик.
   – Ты уверен, что пос-ступаешь правильно? – прошипел Змей.
   – Что нам остается? Хочешь, чтобы они пробили борт? У нас даже скафандров нет. А если и есть, мы не знаем, где они лежат.
   Один из ВАЗов медленно подлетел к грузовику, присосался к шлюзу. Эдвард сидел, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Понятно, что золото Мучо заберет. Может, удастся уговорить его оставить хотя бы половину? Эх, и почему на грузовике нет никакого орудия? Почему на борту нет хотя бы невооруженных косков, которых можно кинуть в абордажный бой? Эдик, конечно, оставил бы маленького Мучо в живых. Но золото ему бы не отдал! Хватит с него и того, что он скурил почти целый колосок и сожрал на халяву столько икры!
   В шлюзе внизу зашипел воздух, и спустя минуту в рубку грузовика влетел огромный толстый негр в титановом бронежилете, с новейшей штурмовой винтовкой в руках. За ним вплыли два типа в скафандрах высшей степени защиты. Пробить такую одежку очень сложно, она и сама по себе является оружием – столько в ней встроено резаков, гарпунов и прочих опасных штуковин. Но пираты не делали ставку исключительно на скафандры. При каждом была винтовка, привешенные к поясу связки гранат, а еще парализаторы и лазерные ножи.
   – Здравствуй, дорогой! – воскликнул негр, раскрывая объятия.
   – Мучо? – не поверил глазам Цитрус. – Ты изменился не только внутренне, но и внешне! Я смотрю, икорка моя на пользу пошла!
   – Да, икру я люблю. И бифштексы. И еще настоящее русское сало.
   – Украинское сало лучше, – вмешался Дылда. – Это я точно знаю. Там свиньи жирнее.
   – Свиньи свиньями, но нужно быть патриотом, – наставительно заметил Эдик. – И вообще, свиньи жирнее там, где нас нет.
   – Представь же меня своим друзьям! – попросил негр. Глаза его шарили в это время по рубке, где так живописно кружились огромные золотые болванки и несколько ножовок по металлу.
   – Стоит ли? – нахмурился Цитрус.
   – Конечно! Твои друзья – мои друзья!
   – Мой друг – только Дылда. Вот этот здоровый. Не обращай внимания на то, что он говорит, он, видишь ли, несколько туповат.. А этот с нами потому, что я добрый. Я здесь главный. Так что переговоры буду вести тоже я.
   – Какие переговоры, друг?! Разве мы с тобой не хлебали вместе суп в курсантской столовой?
   – Я всё больше в ресторанах питался, – уточнил Эдик. – Но скажи мне, как ты подался в пираты?
   Мучо подплыл к креслу, не без труда опустился в него и пристегнул себя ремнем. Его люди так и остались висеть у входа с винтовками наперевес. «Хорошо, на мушку не берут», – подумал Цитрус.
   – Жизнь довела, – поделился Чавос. – Расовая дискриминация. Пришлось повоевать за справедливость вместе с братьями-мусонами… Связался с ними еще на старших курсах летной школы, когда тебя рядом уже не оказалось, и некому было наставить меня на путь истинный.
   – С мусонами? – насторожился Эдик.
   – Ну да, я вступил в один из боевых отрядов. Чего мы только не предпринимали, чтобы свергнуть несправедливое правительство Межгалактического сообщества! А потом в самый неожиданный момент мусоны прислали человека, чтобы меня убить. Дескать, я слишком много знал.
   – Как это?
   – Да вот так. Говорю же, свои же братья мусоны подослали ко мне убийцу. Они вообще людьми запросто швыряются. Пока ты нужен организации, ты в фаворе, но как только необходимость в тебе отпадает, всё, прощай, боевой товарищ. И хорошо еще, если ты мало знаешь. Тогда тебя, может, и оставят в покое. А если, как я… Тогда пиши пропало. В общем, на меня началась форменная охота. По закону я жить уже не мог. Пришлось податься к лихим ребяткам. Вот и гоняю с тех пор по Галактике на этих корытах, граблю богатеев. Но ты тоже, я смотрю, с законом не в ладах.
   – Да уж, – проворчал Эдик, – дедушка оставил мне в наследство бубличный завод. Плохие ребята прознали об этом, хотели отнять у меня мою собственность. Но я всех их порешил. – Он покосился на летающую по рубке золотую болванку. – Знаешь, Мучо, я ведь всегда теперь так поступаю. Если кто-то хочет красть мою собственность, то у меня разговор короткий. Ножом по горлу, и вместе с мусором в межзвездное пространство.
   Чернокожий приятель Цитруса к его удивлению совсем не испугался. Только рассмеялся.
   – Браво, браво, Эдвард Цитрус в своем репертуаре. Кстати, что у тебя с левой рукой?
   – Легавые доктора отпилили, – проворчал Эдик, недовольный тем, что Мучо с интересом разглядывает его зеленоватый уродливый протез.
   – Они что, опыты на тебе ставили?
   – Возможно. Но уверяли, что лечат. Я долго с крюком ходил. Потом вот протезом обзавелся.
   – А что, получше не нашлось?
   – Ты попади на астероиды, посмотрю я, что там для тебя найдется, – огрызнулся Цитрус. – Кайло и тюремная роба – вот будут все твои ценности.
   – Обиделся? – улыбнулся Мучо Чавос. – Напрасно. Я вовсе не хотел тебя задеть. Я смотрю, ты совсем коском заделался. Одичал там, на астероиде. Кайло, легавые. Раньше твоя речь отличалась большим изяществом.
   – Я и сейчас могу изящно излагать, – нахмурился Цитрус, – только ситуация не та. Ты же собираешься меня ограбить.
   – Ты что, Эдик, – Чавос приподнял брови, – кто тебя собирается ограбить?! Я просто хочу, чтобы ты поделился со мной золотом, которого тут целые трюмы.
   – Нет в трюмах никакого золота. Вот, несколько болванок – и всё.
   – Ну, конечно… Я ни за что не поверю, что сын пилота Спаркса смоется с тюремного астероида, не прихватив с собой золотишка на пару бюджетов колонии средних размеров. Виктор, – обратился он к одному из своих людей, – проверь, пожалуйста, трюм. Да поживее!
   Змей дернулся в кресле.
   – Спокойнее, приятель, – Мучо смерил его насмешливым взглядом, – я очень надеюсь, что сегодня больше никто не отдаст концы.
   – Ладно, не надо осматривать трюм, – решился Цитрус, – да, у нас в корабле полно золота. Но это мое золото!
   – Вот где кроется ошибка, – чернокожий улыбнулся. – Гляди, Эдик, ты говоришь «мое золото». Но я могу поспорить, что еще сутки назад оно тебе не принадлежало. А было собственностью правительства. Отсюда следует, что ты похитил это золото. Мы все в душе революционеры, Эдик. Ты сам, помнится, учил меня, что всякий просвещенный молодой человек должен быть революционером, если у него горячее сердце и честолюбивые планы. А какой главный лозунг любого революционера?
   – Свободу трудящимся? – с надеждой поинтересовался Цитрус.
   – Нет, – физиономия главаря пиратов залучилась такой неподдельной радостью, что могла бы послужить отличной рекламой пьянящих колосков. – Грабь награбленное, Эдик. Помнишь, ты сам меня этому учил? Богатеям и ростовщикам, дескать, совсем ни к чему столько денег. Часть можно запросто экспроприировать.
   – Разве я мог говорить такую глупость?
   – Говорил, говорил, – Мучо погрозил Цитрусу пальцем. – И в этих словах, дорогой мой друг, крылась Великая истина. Она ведет меня по жизни. И делает меня счастливым. Теперь-то я подлинный революционер. Граблю награбленное. Распределяю между своими братьями революционерами. Значит, так, Эдик, золото мы перегружаем на наши корабли, а вас оставляем в живых. По-моему, вполне достойная сделка. Как думаешь? Ведь у тебя есть бубличный завод на Амальгаме как ты сам только что мне рассказал, вилла… Что еще нужно, чтобы достойно встретить старость? Как-нибудь я загляну к тебе, попируем, вспомним славные деньки…
   Повисла напряженная пауза. Цитрус мучительно размышлял, барабаня пальцами правой руки по приборной панели. Змей сверлил Мучо Чавоса и его людей сердитым взглядом желтых глаз. А Дылда с интересом изучал содержимое собственного носа.
   – У меня есть другое предложение, – проговорил, наконец, Цитрус.
   – Я весь внимание.
   – Золото мы оставляем на транспортнике…
   – Эдик, Эдик, Эдик, – покачал головой пират, – я думал, речь идет о конструктивном диалоге двух старых приятелей, у которых общее прошлое и которые отлично понимают друг друга…
   – Да дослушай же ты! – выкрикнул Цитрус.
   – Ну, хорошо, – Чавос сложил руки на груди, – говори. Хотя обычно тебя не переслушаешь…
   – Итак, часть золота оставляем на транспортнике. А транспортник оставляем вам. Взамен половины золота вы даете нам один из ваших кораблей. Насколько я успел заметить, кузова у них всё равно ржавые, так что они долго не протянут. А тут целый бронированный транспортник, почти новый…
   – Это сильное преувеличение, – поднял вверх указательный палец Чавос. – Транспортник не нов, и, главное, тихоходен…
   – Хорошо, совсем еще не старый бронированный транспортник, на котором можно пробиться при желании через пояс астероидов. Мы, так и быть, возьмем одну из ваших керосинок. Погрузим туда тридцать золотых болванок и улетим.
   – Нет, – покачал головой Мучо, – как я уже сказал, я с радостью отпущу тебя, Эдик, и даже соглашусь на обмен кораблями, в память о нашей давней дружбе, но золото останется нам. Разве что, – он задумался, – одну болванку я всё же тебе оставлю. На память. У меня слишком много людей, они просто не поймут, если я дам тебе больше. Золото должно делиться по головам… Сколько у тебя болванок, шестьдесят? А у меня девяносто головорезов, включая тех, что на базе. Твоим друзьям золото не положено – пусть радуются, что остались в живых, они ведь не учились со мной в летной школе. А для тебя и одной болванки много… Может, достаточно будет моего честного слова, что я отдам тебе десять кило золота, когда прилечу погостить у тебя на Амальгаму…
   Цитрус внимательно посмотрел на Чавоса и констатировал:
   – Раньше такой алчности я в тебе не замечал, мой маленький чернокожий друг.
   – Что я могу сказать? – Мучо пожал плечами. – Люди меняются со временем. Я вырос, Эдик!
   Он обернулся к своим ребятам. Те подняли винтовки и направили их на спутников Цитруса.
   – Маленькая предосторожность, – сообщил Чавос.
   – Знаешь, что будет, ес-сли ш-шмалнеш-шь в невес-сомости, – рептилия вперился страшным желтым взглядом в одного из стрелков, – тебя так о с-стенку ш-шандарахнет, ш-што маму родную забудеш-шь.
   – Зато в тебе пуля проделает аккуратную дырочку. – Мучо Чавос погрозил Змею пальцем, – так что дергаться не советую. В невесомости, конечно, больше подошли бы лучеметы, но мы же не могли знать, что у вас всё так плохо…
   – Так как насчет обмена? – проговорил Эдик. Он понял, что дело запахло жареным, и лучше как можно скорее уносить ноги, пока его приятель по летной школе не передумал.
   – Сейчас всё организуем, – сообщил Мучо, улыбнулся Цитрусу и потянулся к рации, – радио работает?
   Через час Эдик, Дылда и Змей сидели в тесной кабине маневренного, быстрого, но насквозь проржавевшего ВАЗа. Главарь пиратов выделил для них самый старый, потрепанный жизнью корабль. А в транспортнике вовсю мародерствовали люди и рангуны Мучо Чавоса. Те, что обладали начальными навыками механиков, пытались починить поврежденные системы – восстановить гравитацию и ходовые качества корабля, чтобы отогнать его на рынок катеров в южном секторе.
   – Золота ему мало, – проворчал Эдик. Вспомнил, как широко улыбался Чавос, прощаясь с ним, и зарычал от ярости.
   Мучо крепко обнял Цитруса, затем долго жал ему руку:
   – Спасибо за золото, Эдик, спасибо за золото. Всю жизнь ты только и делаешь, что осчастливливаешь меня. Обещаю, что непременно отплачу тебе, если только представится такая возможность.
   – Непременно представится, – пробурчал Цитрус, – какие наши годы… Мы еще молодые.
   – Мы-то, может, и молодые, но ты, я смотрю, по частям отходишь в вечность, – пошутил Мучо и, посмеиваясь, кивнул на зеленоватый протез.
   У Цитруса возникло с трудом сдерживаемое желание убить старого приятеля, схватить, к примеру, механическими пальцами за горло, и сжимать их, пока негодяй не перестанет дышать. Или попросить Дылду стукнуть мерзавца по голове. Один удар – и Мучо Чавоса больше нет на свете. Впрочем, в условиях невесомости, наверное, не получится прибить его с одного удара. К тому же, люди чернокожего – кровожадные головорезы. В этом Эдик успел убедиться, когда один из них предложил:
   – Может, кончим их, Муч, и дело с концом?
   – Нет, – возразил Чавос твердо, за что Цитрус был ему несказанно благодарен, – пусть улетают.
   – Жа-алко, – протянул головорез, – а я бы им кровь пустил… За Крыса…
   – За этого мерзавца? Я и сам собирался его прикончить на днях. Катер жалко, это да… Хороший был катер.
   Эдик последний раз с тоской посмотрел на захваченный пиратами транспортник и переключился на коробку передач – ВАЗы не были оборудованы автоматической системой переключения скоростей. Вывернув неудобный громоздкий руль вправо, Цитрус нажал на педаль газа. Прыткий корабль рванул так, что их вжало в кресла.
   – Плакали мои двадцать процентов, – с тоской проговорил Змей. – Я филейной частью ощ-щущал, ш-што так и будет.
   – Зато у меня есть для тебя хорошая новость, – откликнулся Эдик.
   Рептилия уставился на него вопросительно.
   – На Блинк мы не полетим. Нам теперь нечего там делать.
   – Дейс-ствительно, хорош-шая новость, – проурчал Змей. Судя по его скорбному виду, от жизни он не ждал больше ничего хорошего.
   – Не стоит унывать, – решил приободрить парня Цитрус, – золота, конечно, жалко. Зато мы остались живы.
   – Ага! – Дылда захохотал. – Мы живы.
   – Чему ты радуеш-шься, кретин бес-спонтовка?! – накинулся на него Змей. – Если С-седой выберетс-ся с ас-стероида, он тебя из-под земли дос-станет. Как интересно, ты с-собираешься залечь на дно, если у нас-с капус-сты нет.
   – Сомневаюсь я, что Седой выберется с астероида, – сказал Цитрус, – скорее всего, его вместе с остальными положат во время захвата космодесантники.
   – А вот я даже не с-сомневаюсь, что С-седой останется в живых. И проживет дольше нас-с вс-сех.
   – Послушай, – обратился к нему Цитрус, – хватит ныть…
   – Да, а может у тебя ес-сть отличный план, и ты с-скажеш-шь, ш-што нам теперь делать?
   – Разумеется, у меня есть план, – улыбнулся Эдик. – Перед вылетом с астероида доктор Кондратьев передал мне записку с предложением прилететь на Луну Венеры, когда я окажусь на воле. Вот туда мы и отправимся.
   – К этому подонку?! – ахнул Змей. – Да я до с-сих пор не могу забыть его лечение. Раз меня угораздило прос-студиться. Нет, чтобы с-сидеть мне с-спокойно в бараке и хлебать баланду. Поперс-ся я в лечебный барак. Так этот с-садист поставил мне ректальный термометр с-слоновьего калибра и лечил, как в далеком прош-шлом ваш-шей отсталой планеты, кровопус-сканием. Я тогда едва не с-сдох.
   – Да, он мне хвастался, что заказывал специальные ректальные термометры для рангунов. Они, говорит, побольше. Человек, или там какой-нибудь мелкий таргариец, должен чувствовать, что его лечат. Называл это «анальной терапией».
   – Вот я и говорю – с-сволочь он!
   – Не волнуйся, в этот раз он тебя лечить не будет. Но освоиться на воле поможет. Возможно, мы даже получим от мусонов подъемные. Насколько я знаю, Кондратьев и на воле весьма влиятельный человек.
   – Да, а почему он тогда торчит на Луне Венеры? Не с-скажеш-шь?! Это же нас-стоящ-щий отс-стойник.
   – Не знаю, – пожал плечами Эдик, – может, доктору там нравится. У всех, знаешь ли, разные вкусы.
   – Вкус-сы, – прошипел Змей, – его вкус-сы давно всем известны. Он с-садист. Дай только замучить кого-нибудь до с-смерти, заразить опас-сным вирус-сом и посмотреть, что из этого получитс-ся. Ис-с-следователь хренов.
   – Но ты-то живой, – покосился на рептилию Цитрус.
   – Это потому, что я вовремя с-смекнул, ш-што к ч-щему, и с-сбежал из лазарета.
   – Ладно, не гони волну. Говорят тебе, не будет тебя больше никто лечить. Мы Кондратьеву нужны для какого-то важного дела. А если ему кто-то нужен, ничего плохого он точно не сделает. Это я по себе знаю. Я с доктором постоянно дело имел. И, как видишь, жив-живёхонек.
   – Тебе прос-сто повезло, – откликнулся Змей.
   – Кондратьев плохой, – сказал Дылда, – он надо мной всё время насмехался и доброго из себя строил. А сам недобрый.
   – Вот видиш-шь, – зашипел Змей, – тебе даже кореш-ш говорит. Не надо с Кондратьевым с-связыватьс-ся. Опас-сный он человек. Очень опас-сный. Никогда не знаешь, ш-што у него на уме.
   – Я думаю, он нам работу предложит, – сказал Эдик.
   – Какую ещ-ще работу?
   – Кондратьев связан с организацией мусонов. Так?
   Рептилия медленно кивнул.
   – Мусоны круто развернулись в последнее время. Вон, даже мой друг по летной школе на них одно время работал. А что мусоны могут предложить бывшим коскам, таким отморозкам, как мы? – И сам себе ответил: – Разумеется, работу по специальности. А какая у косков специальность? Как там говорил бывший комендант Козлов – вы все здесь насильники и убийцы!
   – Хочешь с-сказать, Кондратьев хочет предложить нам убить кого-нибудь?
   – Или изнасиловать! – Дылда захлопал в ладоши и захохотал, но быстро успокоился, заметив, как на него смотрят Цитрус и Змей.
   – Вот именно, – проговорил Эдик. – Убить кого-нибудь и заработать на этом деле чемоданы денег.
   – Думаеш-шь, они хорош-шо заплатят?
   – Мусоны? Безусловно. Но мы тоже не дураки. Так ведь?
   – Да-а, – подтвердил Змей. – Я так очень даж-ш-ше умный.
   – И я, – сообщил Дылда.
   – Ты, безусловно, умнее всех, – Эдик похлопал великана по щеке. – И вот мы, такие умные парни, пойдем на убийство абы кого? Конечно, нет. Кого убирают мусоны? Я думаю, что иногда это правительственные чиновники…
   – Я против, – быстро сказал Змей, – за убийс-ство кого-нибудь из чинуш-ш Меж-ш-шгалактического сообщ-щества – пож-шизненная каторга без вс-сяких апелляций.
   – Так и я на убийство чиновника никогда не пойду, – согласился Цитрус, – как мы уже поняли, мы все здесь – парни исключительно умные. Не всегда мусонам нужны жизни руководителей нашей замечательной Галактики. Думаю, чаще всего они хотят прикончить каких-нибудь уродов, вроде того же Мучо Чавоса, которые слишком много знают и скрываются от мусонских киллеров неизвестно где. Но… мы-то знаем, где скрывается этот самый Мучо Чавос. А его, как известно, хотят убить мусоны. Что из этого следует?
   – Мы с-сдадим им Чавос-са… – Змей даже привстал, так ему понравилась эта идея.
   – Именно, – Цитрус улыбнулся, – рад, что ты следишь за моей мыслью и схватываешь всё буквально на лету. Слушай, а ты, и правда, умный парень. И почему ты был у Седого на побегушках, а не он у тебя? Знаю, знаю, можешь не объяснять. Вас, рептилий, слишком мало, и поэтому вам сложно пробиться. Итак, мы не просто сдадим им нашего чернокожего друга. Мы возьмем это дело на себя, потому что хотим вернуть наше золото. Доктор Кондратьев выделит нам боевой отряд, мы вернемся и перестреляем вольную флотилию. Всё, что нам останется, забрать золотые болванки из мертвых кораблей, поделиться с бойцами отряда мусонов… И всё, мы снова козырные.
   – С-соображаеш-шь, – признал Змей.
   – Он очень умный, – подтвердил Дылда. – Я это сразу понял, когда мы только познакомились.
   – Что ж, это правда, – Эдик широко улыбнулся, – ну что, ты всё еще возражаешь, Змей, против того, чтобы направиться на Луну Венеры?
   – Да, ладно, полетели, чего уж-ш-ш там, – рептилия махнул перепончатой лапой, – всё лучш-ше, чем на Блинк.
   – А жалко, – пробормотал Дылда, – всегда мечтал попробовать жареную ящерицу.
   – Заткнис-сь, ш-шайс-се! – накинулся на него Змей с шипением. Раздвоенный язык вылетел из пасти и коснулся кончика носа великана. Два длинных зуба угрожающе выдвинулись из верхней челюсти.
   – Ты чего? – Дылда испуганно отшатнулся.
   – Прекратить! – выкрикнул Цитрус. – Я больше не потерплю ссор на корабле! Змей, Дылда же не со зла. А по глупости. А ты, – он глянул на великана сурово. – Следи за базаром. Сколько раз говорить?..
   – Ладно, ладно, – Дылда несколько раз хлопнул себя по губам, – всё, я – могила. Лучше буду молчать. А то, что ни скажу, все обижаются. Дураки вы какие-то, честное слово…
   – Дебил, – выдавил Змей, захлопывая пасть, – ещ-ще раз услыш-шу от тебя такое, кус-сну. Так и знай. А зубы у меня ядовитые.
   – Надо же, – вздохнул Цитрус. – Я-то и не знал… Надо будет сводить тебя к стоматологу, когда прибудем на цивилизованную планету…
   – Это ещ-ще зачем? – с подозрением поинтересовался рептилия.
   – Это я шучу, чтобы разрядить обстановку.
   – А… – Змей помолчал, потом хохотнул тихонько и заметил: – Не смеш-шно.
 
   Катер мчался по Галактике квантовыми прыжками, оставляя позади за день собственного времени десятки световых лет. Эдвард не уставал благодарить провидение за то, что оно привело его в начале жизненного пути в летную школу. Что бы он сейчас делал без знания навигации, без опыта пилотирования межзвездных кораблей? Полагался бы во всём на скудоумный интеллект бортового компьютера ВАЗа?
   Одна беда – топливо подходило к концу. Слишком часто вынужден был Цитрус выводить катер из подпространства, чтобы сориентироваться – прямиком к Луне Венеры проложить курс не получалось. Не хватало опыта.
   – Надо пополнить запас монопольного топлива, – объявил Эдик, когда до Луны Венеры осталось каких-то пятьдесят световых лет. Сбежавшие коски летели на ВАЗе уже три дня и порядком обросли щетиной. От Дылды стало попахивать, чешуйки Змея потускнели, и без того скверный характер испортился вконец.
   – Заправиться не помешает, – обрадовался Дылда. – Там, где мы остановимся, наверняка будет супермаркет? Ну, или хотя бы обычный секс-шоп?
   – Всё о резиновой женщине мечтаешь? – нахмурился Эдвард. – Я за последние три дня хоть немного отдохнул от этой бабы. Точнее, не от нее, а от тебя и твоих скотских воплей. И вот опять!
   – Эдик, я так к ней привык… Она – хорошая.
   – А деньги у, тебя есть? Или опять должен раскошеливаться я?
   – Есть! – обрадованно закивал Дылда. – Я заначил на астероиде двести рублей. Хватит и на женщину, и на голосовой синтезатор, и еще купить что-нибудь покушать!
   – А обслуживать ваши нужды, заботиться о топливе должен, как всегда, я? – возмутился Эдик.
   – Да, Рука, – на удивление быстро на этот раз согласился Змей. – Ведь ты бугор! И долж-ш-шен помогать простым ворам. У тебя общ-щак…
   – Общак?! Не помню я, чтобы вы что-то скидывали в общак. Так что это не общак, а просто золото, которое мы, может быть, поделим. А может, и нет.
   – Дорогое это монопольное топливо? – ушел от скользкой темы Змей. – И поч-щему оно монопольное? Только одна компания его производит? Какая? «С-сибнефть», или «Раш-шен Петролеум»? А может быть, «Нефтеюганс-ск-газ»?
   – Ха! Отсталые рептилии всё еще летают на простом антивеществе. А продвинутые катера ВАЗ – гордость отечественной промышленности, пусть и с тупыми компьютерами и паршивой навигационной системой – но на магнитных монополях! Сколько стоит такое топливо? Ты удавишься, когда узнаешь! Килограмм золота за одну десятую грамма!
   Змей не удавился, но ощутимо позеленел. Зато Дылда среагировал неадекватно. Он дико заорал:
   – Останавливай катер, Рука!
   Эдвард едва не ударил по тормозам, но вовремя сообразил, что буквально выполнять команды своего дефективного друга не всегда разумно, и спросил, убирая ногу с педали газа:
   – В чем дело?
   – Нельзя сжигать столько золота в баках! Подадим сигнал «SOS», пусть нас кто-нибудь подберет! А топливо мы продадим. И у нас будет еще больше золота, чем до того, как нас ограбил твой школьный друг!
   Змей закашлялся, потом захохотал.
   – Что я такого смешного сказал? – обиделся Дылда. – Может, ты в табло хочешь?
   – Я не смеюсь. Радуюсь твоей удачной идее.
   – А, это правильно. Радуйся! – Дылда буквально лучился гордостью. Такую выгодную сделку он придумал первый раз в жизни. Еще раньше у него была идея, как стать миллионером. Он даже всё рассчитал. Нужно просто работать помощником наладчика двигателей на заводе без выходных одну тысячу сто двадцать два года и ничего не есть. И в конце этого срока у тебя появится первый миллион.
   – Дело в том, что топливо на исходе, – вздохнул Цитрус, которому даже жалко стало незадачливого Дылду. При одной только мысли, что обычный водород продается по цене килограмм золота за литр, – а именно так виделась Дылде проблема с монополями – у него самого волосы на голове шевелились.