Страница:
– Вам всем… лишь бы про кого-нибудь гадость сказать, – проговорил Дылда с обидой в голосе.
– Лучше помалкивай, – скривился Чавос, – любитель неодушевленных предметов. Ты этот, как его, фетишист.
– От фашиста слышу, – глядя на чернокожего с ненавистью, произнес Дылда. – Эдик, можно я его стукну?
– Нет, – откликнулся Цитрус. – Мы теперь одна команда, и будем беречь и любить друг друга, как родные.
– Молодец, – одобрил Матвей Игнатьевич, – соображаешь. Любить друг друга – это, пожалуй, чересчур, хотя и в духе вашего пансионата, а вот поберечь друг дружку следует. Потому как вы друг дружке еще ох как пригодитесь на арене. Вы, ребята, начали бы потихоньку готовиться к чемпионату. Вы ведь даже правил состязаний не знаете. Попадете в неудобное положение, всех нас подставите. А я за вас поручился. Мне никак нельзя, чтобы вы опростоволосились. Я по миру пойду при таком раскладе. Да и вы тоже пойдете. Куда-нибудь. Далеко и надолго.
– Где эти правила взять? – поинтересовался Чавос.
– Да в любом киоске купите голографический диск – вот вам и правила. Еще проще – Игры по стереовидению смотрите, там много полезного комментаторы рассказывают, – дал наставление Кондратьев и медленно растворился.
Цитрус подошел к проектору, взял пульт управления и щелкнул, включая аппарат. В недрах проекционника зажглись радужные огоньки, они перемешались, образуя сложную гамму цветов. Появилось объемное изображение. Эдик немедленно переключил на другой канал. Потом пощелкал, чтобы найти наиболее информативную программу.
Игры показывали только по десяти каналам, остальные тридцать демонстрировали порнографию и эротические фильмы для любителей однополой любви. Однако никого происходящее на экране уже не шокировало. Даже Дылда, который до сих пор так и не столкнулся с нетрадиционалистами, не выказал и тени удивления. Как будто там, где он жил до астероидов, подобные зрелища были в порядке вещей. Чавос даже покосился на него с подозрением.
Вскоре Эдику удалось обнаружить канал, где игроки прошлого сезона давали профессиональные советы новичкам.
– Если видишь, что двое вошли в клинч, не бойся попасть кулаком по своему, – говорил высоченный рангун с маленькими злыми глазками, – бей обоих по ушам и будь спок. Главное в этом деле – думать о себе и действовать, как будто ты не рангун, а машина для убийств. Ясно? Если твой партнер домой не вернется, его семья получит денежки.
– Непременно получит, – подключился диктор, – ведь каждый из игроков застрахован на крупную сумму. Значит, семья не будет бедствовать…
– Ну и дела! – крякнул Мучо. – У меня, например, нет семьи.
– Зато есть мы, – заметил Цитрус. – И организация. Организация мусонов, которой очень нужны деньги!
Чавос внимательно посмотрел на Эдика и понял, что тот на самом деле не очень радуется.
– Надо это обсудить, – буркнул он.
– Ладно, обсудим…
В дверь номера вдруг заколотили особенно ожесточенно.
– Как же они мне надоели! – Цитрус рассвирепел не на шутку. – Вот выйду сейчас, – сказал он, – и дам нескольким уродам электрошокером для острастки.
– Эдик, друг мой, – Мучо Чавос разглядывал его с удивлением, – что это с тобой? Раньше я не замечал в тебе такой агрессивности. Напротив, ты отличался стойкостью характера. Доводил до белого каления других, а сам всегда оставался спокойным.
«Действительно, – подумал Цитрус, – что это я?»
Голограмма Кондратьева давно исчезла, но Эдик мог бы поспорить, что «добрый доктор» наблюдает за вспышкой гнева с радостью. А вдруг он всё это спровоцировал сам?! Эдик вспомнил баллончик с жидкостью, усиливающей агрессивность, которым Матвей Игнатьевич опрыскал их перед вылетом. Кто знает, когда и как их могут подвергнуть действию этого состава?! Быть может, сейчас как раз наступил момент, когда концентрация гормонов агрессии в крови достигла максимума.
– Нужно взять себя в руки, нужно взять себя в руки, – забормотал Цитрус. – Нельзя поддаваться этим настроениям, а то я со своей силищей таких дров наломаю, что потом не скоро выйду на свободу. Лет эдак через триста…
Пока он рассуждал, стук в дверь превратился в беспорядочную барабанную дробь. Поклонники команды игроков, обитающих в отеле «Голубая креветка», требовали общения со своими кумирами.
– Не надо так нервничать, – проговорил Мучо Чавос, глядя, какие страшные рожи корчит Цитрус, стараясь побороть гнев.
– Всё, я больше не могу! – вскричал Цитрус, подбежал к двери, распахнул ее и ткнул козой-электрошоком в первого попавшегося мужеложца. Послышался громкий крик, и полицейский-рептилия, уронив фуражку, повалился в толпу. У Эдика упало сердце.
«Что я наделал?! – подумал он. – Только не коп…» Но это был именно коп. Голоса поклонников быстро смолкли. Они подались назад, оставив лежащего на полу полицейского. Удар тока напрочь вышиб из него дух, он лежал почти без движения, только длинный хвост легонько постукивал по полу.
– Дылда, – крикнул Эдик, – скорее помоги мне! Давай втащим его внутрь. Принесли же черти.
Увидев здоровяка, который легко поднял полицейского на руки, толпа снова взревела. Послышались крики: «Какой красавец!», «Настоящий силач!», «Он просто душка!». Началась даже небольшая драка. «Он мой!», «Нет, мой!». Как только полицейский оказался в номере, Эдик захлопнул дверь и привалился к ней, стараясь соображать как можно быстрее. Интересно, Кондратьев видел, как всё произошло?! Ну, разумеется, видел…
Словно услышав мысли Цитруса, Матвей Игнатьевич нарисовался в углу комнаты. Вид у него был уже даже не рассерженный, а скорее растерянный. От своих подопечных он явно ожидал всего, всего, но только не того, что они вырубят полицейского.
– Вы что же делаете?! – прошептал Кондратьев, и, возвысив голос, закричал: – Вы что ж со мной делаете, кретины несчастные?! Хотите меня до инфаркта довести?! Вы ж меня заживо хороните! Кто этот коп? Почему вы его сюда притащили?
– Он сам пришел, – попытался оправдаться Эдик, – я его даже не видел. Хотел поучить этих уродов, а тут он. Ну и влепил ему электрический заряд.
– Так, – сказал Кондратьев, – мне надо кое с кем посоветоваться. Я появлюсь минут через десять. Если коп очнется, дайте ему воды. И делайте всё возможное, чтобы он не вызвал подкрепление.
– Может, у него рацию забрать? – предложил Чавос.
– Хорошая идея, – одобрил Матвей Игнатьевич.
– А если очухается, я его по башке, – подал голос Дылда.
– Вот это очень плохая идея, – посуровел Кондратьев. – Ты вообще сиди и не вякай. От тебя толку в нормальной жизни никакого. Надеюсь, ты себя хотя бы на арене проявишь.
– Проявлю, – согласился великан. – Не просрамлю звание мусона. Я большой, толстый мусон.
– Эх ты, просрамитель, – пробурчал Кондратьев, растворяясь.
– Опять консультироваться с вышестоящим руководством отправился, – Эдик вздохнул. – Беспокойный какой-то у нас куратор. Нет чтобы поехать с нами – тем более, развлекуха здесь будет неслабая… Толку-то сидеть на этой Луне Венеры, рядом с черной дырой? А здесь такое событие – Большие Межгалактические Игры…
Полицейский слабо застонал.
– Жаль, Змея нет, – заметил Мучо. – Он разбирается в анатомии своих сородичей. Может, легавый сейчас ласты склеит. Тогда его распиливать надо на мелкие кусочки и выносить из отеля по частям. А если очухается, лучше бы замять этот инцидент.
Эдик с сомнением посмотрел на механическую руку. Что ж, опцию «мгновенная разделка» он еще не успел опробовать. Но у рептилий, кажется, очень твердый хребет. Можно повредить встроенный в протез клинок. Стоит, пожалуй, подождать с разделкой…
Рот рептилии приоткрылся, оттуда вывалился раздвоенный язык.
– Готов, – предположил Дылда.
– Паршиво дело, – отозвался Мучо. – Главное, все эти типчики видели, как он сюда зашел. Могут заложить.
– Вряд ли они нас заложат, – задумчиво пробормотал Цитрус. – Мы – их герои, а это обычный коп. Даже хуже того. Легавая ящерица.
Глаза рептилии вдруг распахнулись, и он заявил:
– С ш-шас мед-с хрс-суун!
– Ругается, – с опаской заметил Дылда.
– Вам стало плохо? – участливо обратился к рептилии Цитрус, включая весь арсенал обаяния проходимца и стараясь выглядеть таким убедительным, словно он берет в долг сто тысяч рублей. – Вы потеряли сознание в коридоре, среди толпы постояльцев этого отеля. Мы решили, что в номере вам будет уютнее.
– Да-с… Да-с… – просипел полицейский. – Мне очень плохо… Зачем я с-сюда ш-ш-ел?
– Это уж мы не знаем, – пробасил Мучо. – Мы нашли вас в коридоре…
– Помочь стражу порядка – обязанность любого порядочного человека, – объявил Цитрус. – Тем более, вокруг столько мужеложцев… Или вы – девушка?
Полицейский посмотрел на Эдика с большим подозрением.
– Вам-то какое дело? И с-сами вы ш-што, не из этих?
– Нет, – горячо возразил Цитрус. – Мы спортсмены… – И уточнил: – Очень бедные спортсмены. Вот и экономим.
– Точно! С-спортс-смены! Вс-спомнил! – обрадовался полицейский, поднимаясь с дивана. – Я шел, чтобы проверить у вас-с документы. Попрош-шу!
– Типичный полицейский, – Эдик скривился. – Мы его спасли от толпы мужеложцев, можно сказать, от коллективного изнасилования в извращенной форме, а он требует у нас документы!
Цитрус говорил самозабвенно, с чувством – как всегда, преподнося очередную ложь, он настолько вживался в образ, что начинал верить в свое вранье, и теперь искренне полагал, что действительно спас этого полицейского, а не ударил его электрошокером, едва не отправив на тот свет.
– С-служба, – попытался оправдаться рептилия. – Я пос-стараюс-сь не занять много ваш-шего времени.
Цитрус, Мучо и Дылда предъявили полицейскому чипы, которыми их снабдил Кондратьев. Рептилия считал с них информацию портативным сканером, связался с кем-то по аудиоканалу связи, поговорил на языке рептилий, а потом обратился к «спортсменам»:
– Вс-сё в порядке. Правда, мне кажетс-ся немного с-странным, ш-што вы выбрали этот отель. Он отнюдь не деш-шев, так ш-што ваш-ши объяс-снения я принять не могу. Вс-сё это нес-спрос-ста, я полагаю. Может, приглас-сить кого-нибудь из вас-с на вечернюю чаш-шечку чая?
Цитрус охнул:
– И он из этих! Может, он вообще ненастоящий полицейский?
– Нас-стоящий! – криво улыбнулся рептилия. – Но кто здесь будет работать, кроме презираемых всеми любителей землян?
– Ладно, ладно, зато мы не любители рептилий, – Мучо сжал кулаки. – У нас своя есть. То есть свой. Короче, вали отсюда, если претензий к нам нет. Мы спать хотим!
– С-спать?
– Да! – выкрикнули «спортсмены» хором.
– Тогда ладно. Я с-скажу остальным, чтобы не ш-шумели.
После всех волнений беспокойного дня спать действительно очень хотелось. Дылда повалился на койку рядом со своей подружкой и начал пускать пузыри, изредка вскрикивая во сне. Цитрус погасил свет и улегся на свою кровать, размышляя, скоро ли заявится Змей.
– Знаешь, Эдик, что не дает мне покоя? – прошептал Мучо Чавос через несколько минут после того, как номер погрузился во тьму.
Эдик вздохнул. Вечно этому типу что-то не дает покоя.
– Ну?! – буркнул он.
– Диктор по стерео говорил о какой-то страховке. Дескать, в случае гибели игрока, семья покойника получает круглую сумму. Так?
– Да, что-то такое я слышал.
– И ты говорил, что наша семья – мусоны.
– Допустим, говорил. Шутил я.
– В каждой шутке есть доля правды… А вдруг… – Чавос замолчал.
– Что вдруг?
– Подумай сам. – Повисла пауза.
– Ты считаешь, что они… да нет, – Цитрус замялся. – Не может этого быть.
– Нас всех здесь положат, Эдик, – грустно проговорил Чавос, – я с самого начала знал, что тут что-то не так. Никогда не надо связываться с мусонами. Они всё равно перехитрят тебя и подставят. Как подставили меня, когда я стал им не нужен.
Цитрус повернулся на другой бок.
– Слушай, ну какая там страховка? Тысяч сто? Двести? Это для частных лиц большие деньги. А для организации – ерунда, гроши.
– Курочка по зернышку клюет.
– Да один только таргарийский звездолет стоит не меньше миллиона.
– Ну и что? Они же его нам не подарили. Дали на время попользоваться. Нас замочат на арене на потеху публике, звездолет вернется в организацию. Вот если бы мы сбежали по дороге… Но ты отломал рычаг переключения на ручное управление! Подозрительно легко отломал, кстати!
Эдвард задумался.
– И всё же я сомневаюсь. Другое дело – может, они хотят на нас сделать деньги, играя на тотализаторе? Но это непросто – мы ведь не числимся в фаворитах турнира… Значит, деньги можно сделать только в том случае, если мы победим. Хотя, ставки бывают разные… Давай-ка посмотрим…
Эдик поднялся с кровати и прошлепал к сенсору включения ночника. В этом дешевом номере даже светильники возле кроватей отсутствовали, имелся лишь один общий – несколько ламп с панелью регулировки яркости.
– Так, – активируя голографический проектор при зеленом свете ночника, бормотал Эдик. – Подключаемся к местной букмекерской сети. Скажем, контора «Ослиные уши» – весьма известная по всей Галактике… Ищем самые высокие выплаты… Ага, вот, выплата один к ста, «общий раздел». Вариант: три игрока из одной команды «общего дивизиона» погибают или получают непоправимые повреждения, а один становится победителем. Что-то подсказывает мне, что мы и есть команда «общего дивизиона». Уж никак мы не фавориты – по заслугам еще не вышли.
Лицо Мучо Чавоса, и так зеленоватое в свете ночника, стало еще зеленее.
– То есть троих из нас мочканут? – проговорил он. – И если организация вложит в это дело миллион, то получит сто миллионов? Неплохо. Звездолет точно окупится… И не один. Интересно, кто же станет победителем?
Эдик скромно улыбнулся.
– Ну, вы-то, во всяком случае, ничем особенным не отличаетесь. А у меня есть протез.
– Не шути так!
– Какие там шутки? Я серьезно намерен победить! И у меня и в мыслях нет валить кого-нибудь из вас. Разве что Змея…
Дверь в номер распахнулась, и рептилия появился ни пороге.
– Разве что Змея?! – повторил он. – Ты с-спрашиваешь, почему я так долго? Да потому, что я вс-стретил с-свою нас-стоящ-щую любовь! Девуш-шку, которой я готов отдать вс-сё, что у меня ес-сть.
– А что у тебя есть? – заинтересовался Дылда.
– Пока ничего, – раздраженно ответил Змей, – но я одержу победу в Играх, и мы уедем на Авс-стралион – таким, как мы, там живется привольно, даже лучше, чем на нашей родной планете. Гонорара хватит, я полагаю. И с-с воровс-ским промыс-слом я завяжу. Буду жить на ренту.
– Вот и еще один претендент, – заметил Эдик. – Причем такой, что не постесняется нас с тобой завалить. Ради своей большой любви.
– Вот сволочь! – раздался сонный голос Дылды, разбуженного громкими голосами. – Пожалуй, я дам ему в табло! Смерть предателям!
– Да я гляжу, вы тут с-спелис-сь, – прошипел Змей. – Ус-строили групповуш-шку с подружкой Дылды? Или между с-собой?
– Урою! – Глаза Мучо загорелись.
В углу комнаты вновь материализовался Кондратьев.
– Что вы за люди? – прорычал он. – Ни на минуту нельзя оставить без присмотра!
– Да, – присоединился к нему Змей, – ш-што вы за люди?! Люди, и прочие млекопитающ-щие – тупиковая ветвь эволюции!
– Это и тебя касается! – выкрикнул Матвей Игнатьевич. – Приказываю: всем спать! А что до ваших тупых предположений, они совершенно беспочвенны. Как мы можем рассчитать, что кто-то из вас станет чемпионом? А троих при этом уложат? Такая ерунда… Станет Организация рисковать миллионом! У нас гораздо более надежные способы добывания денег. Отдыхайте – завтра с утра пойдете в спортзал.
Казалось, и утро еще не началось – во всяком случае, в номере было по-прежнему темно – но в углу появился голографический, светящийся, как лунный диск, Кондратьев, и громогласно прокричал:
– Подъем, лежебоки! Быстро надеваем форму – и на тренировку! Мы арендовали спортзал отеля всего на три часа – не будем терять времени!
Эдик поднялся с самым унылым видом.
– В спортзале можно форму надеть?
– Конечно, можно. Но помни, что за вами там будут наблюдать сотни влюбленных глаз. А форма, как правильно определил Змей, надевается на голое тело!
– Тогда где моя форма? – с самым хмурым видом поинтересовался Мучо.
– Твою принесут прямо в спортзал. Она еще не готова. А пока будешь заниматься в обычной одежде.
Вяло ругаясь, «спортсмены» умылись и побрели по коридору. Бобик, которого вчера вырубил Цитрус, как ни в чем не бывало, сидел за своим столом. Стол носил признаки быстрого и поверхностного ремонта.
– Спортсмен, – подмигнул Бобби Эдику. – Так бы сразу и сказал!
– Ты мазохист, что ли? – догадался Цитрус.
– Ясное дело. На работу коридорного только таких, как я, и берут.
Спортзал оказался в холле с левой стороны. Располагался он симметрично с баром. И размером ничуть его не превосходил.
– Уныло, – заметил Мучо. – На крейсере «Улыбка судьбы», где я практиковался, спортзал был гораздо больше. Так то космический корабль, не отель…
– Вот и хорошо, бегать меньше, – заметил Цитрус, становясь на беговую дорожку.
Дылда оседлал велотренажер, Змей начал остервенело колотить по боксерской груше, представляя ее поочередно каждым из своих партнеров – и Эдик, и Дылда, и Мучо уже порядком ему надоели. И если он считал, что от бугра с его практической сметкой есть определенная польза, то два здоровяка раздражали его всё больше.
«Ничего, – думал Змей, продолжая охаживать грушу сильными ударами чешуйчатых кулаков, – вот окажемся на арене, посмотрим, кто кого».
Занятия команды «Голубой креветки» прервал маленький лысый человечек. Выбежал из едва заметной дверцы в стене, замахал руками, описывая широкие дуги – так он приветствовал спортсменов, и прокричал высоким тенорком:
– Привет, я ваш личный тренер.
– Тоже голубой? – хмуро поинтересовался Чавос.
– Почему голубой? – опешил человечек. – Нет, я розовый. То есть совершенно нормальный. И по цвету, и по ориентации. У меня жена и трое детей. Очень милые малютки. Два мальчика и девочка.
– А что тогда делаеш-шь в этом борде… тьфу, отеле?
– Мне заплатили, чтобы я провел инструктаж и натаскал вас на Игру в этом сезоне. Я тренер-инструктор.
– Что мы, с-собаки или звероящ-щеры, чтобы нас-с натас-скивать? – возмутился Змей.
– Мы всё видели по стереовидению, – заверил тренера Цитрус, – так что сами как-нибудь справимся.
– Что вы, что вы, – и человечек так махнул на него ладошкой, что у Эдика снова возникли сомнения в его правильной ориентированности. – Правила ведь каждый год меняются! Иногда немного, а порой очень существенно. В прошлом году, например, ввели удары электрического тока для всех, кто встанет на красную линию. Причем вольтаж очень серьезный. Некоторые игроки об этом не знали – понадеялись, что сами разберутся. И стали легкой добычей для остальных – лежали в трясучке и ждали, пока им переломят хребет.
Цитрус почувствовал, как паучок страха медленно ползет по позвоночнику, забирается под лопатку, в сердце, и заставляет его учащенно биться.
– И много таких новшеств?! – поинтересовался он.
– Каждый год не меньше десяти-пятнадцати. Но вы не волнуйтесь, игрокам о них сообщают заранее, – заверил он бледного, как всадник Апокалипсиса, Эдика, – а о некоторых, как всегда, не сообщают – сами понимаете, так интереснее. Моя задача – познакомить вас с известными правилами и ловушками. А напоследок – смоделировать с вами игровую ситуацию. В этом году задачей игроков станет завладеть предметом примерно вот такой формы, – тренер извлек из кармана и продемонстрировал теннисный мяч. – И доставить его в определенный сектор поля. При этом помешать другим набирать очки – за каждый удачный отбор тоже начисляются баллы. Словом, нести самим, отбирать у других, не давать никому…
– Ясно-ясно. Что-то похожее было на Играх три года назад, – заметил Чавос. – Но тогда таскали огромные такие шары. Их, иначе как вдвоем, и не поднять было. А это же мячик для тенниса. Их по карманам можно десяток рассовать.
– Вы хорошо помните Игры, – одобрил его познания тренер, – у вас на поле будет такой же по размеру предмет, только масса его составит около тридцати килограммов. Он изготовлен из специального сверхтяжелого сплава. Так что быстро бегать с ним будет очень не просто, и в карман его не положишь. Иначе у вас, хе-хе, кармашек попросту оторвется, или штаны упадут… Ну, что приступим, будущие чемпионы? – Цитрус кивнул.
– Итак, в этом году нас ожидает несколько сюрпризов. Во-первых, на поле будет уже не одна, а несколько красных линий. Зрителям понравилось, как забавно подпрыгивают и кричат игроки. Одна разделяет поле на дне части точно посередине, другая идет зигзагом по левой кромке. Что нам ждать от красных линий, вы уже знаете. Далее, в углах поля, рядом с корзинами для мячей, будем называть этот округлый предмет так, находится несколько ловушек. Это замаскированные ямы с не концентрированным раствором кислоты, провалиться в которые очень и очень неприятно. Но не смертельно – из них можно выбраться, правда, уже не в таком бодром виде. Да и бегать по полю вы будете тогда всё больше беспорядочно. Хех. В отличие от решетки, которая находится сразу за центральной красной линией, по правой и левой стороне поля. Если вы упадете или наступите на один из двух замаскированных рычагов, которые крепятся по двум сторонам решетки, механизм приведет ее в действие, и але-оп, в вас торчит несколько железных штырей. Не слишком приятно, не так ли?
– Да уж-ш-ш, – прошипел Змей. – С-суки.
– Не понял?! – удивился тренер.
– Продолжайте, – торопливо проговорил Эдик, крайне заинтересованный полезной информацией…
Инструктаж занял около получаса. Удрученные обилием разнообразных ловушек, благодаря которым стадион превращался то ли в полосу препятствий, то ли в минное поле, игроки старались расспросить обо всех ожидающих их на поле неприятностях. Цитрус даже включил вмонтированный в плеер диктофон, надеясь выучить расположение ловушек – хотя бы и с помощью гипнотической программы. Сделать это самостоятельно за такой короткий срок не представлялось возможным. Но были ведь еще и скрытые ловушки…
– В этот раз участвуют сразу сто команд, – продолжал тренер, – у каждой свой сектор поля и свои корзины. Таким образом, подсчитав, мы приходим к выводу, что всего на поле окажутся триста человек. Если, конечно, решат провести общее соревнование. Но даже если отбор будет происходить в группах – всё равно, и сто человек на поле – это жуткая давка. Но это только поначалу, поверьте моему опыту, будущие чемпионы. Запасные игроки вступают в дело после первого же сета. Потом уже останутся только лучшие. Я бы посоветовал вам немного поотстать, не гнать катера на всех парах. Пусть даже ваши соперники набирают очки. Это не изменит картину. Практика показывает, что тот, кто яростнее сражается вначале, до финала не доживает. Всё ясно?
– А если они все будут придерживать катера? – спросил Цитрус.
– Не будут, у всех своя тактика. Рангуны, к примеру, любят вступать в игру сразу. Они набирают очки и устраняют самые сильные команды. По этой причине я хотел бы, чтобы вы казались доходягами. Ты… – Тренер ткнул пальцем в Дылду. – Можешь выпятить живот?
– Да, – удивился великан и выкатил шар пуза.
– Отлично, постарайся на поле так и ходить, да косолапь посильнее. Рептилия… хм… Не мог бы ты прихрамывать на обе ноги?
– Хорош-шо.
– Так, протез говорит сам за себя. Перед нами несчастный тощий инвалид, не представляющий никакой опасности. – Тренер обернулся к Мучо Чавосу, задумчиво оглядел его широкие плечи и мощную шею. – Кошмар.
– Почему кошмар?
– Потому что ты выглядишь здоровенным, как динозавр. И с этим, похоже, ничего не поделаешь. Может быть, только тебе горбиться, держась за поясницу.
– Так?! – Мучо Чавос изобразил больного ревматизмом, причем настолько реалистично, что тренер даже захлопал в ладоши…
– Что ж, – сказал он, завершив превращение четверки бодрых спортсменов в сборище болезненных доходяг. – Пожалуй, психологически вы готовы, будущие чемпионы. Любо-дорого посмотреть. Переходим к практическим занятиям. Против вас выступит четверка андроидов. Ваша корзина на левой стороне зала, их на правой.
– Соревноваться с андроидами?! – скривился Мучо Чавос. – Да я их ломаю на раз.
– Не торопись, – жестом остановил его тренер, – это специальные, спортивные экземпляры. Стоят, между прочим, больших денег. И ломать их не надо. Вы ведь играете не всерьез. Так, сейчас мы всё организуем. – Бодрым шагом он направился к дверце и появился оттуда, неся в руках четыре бейсбольные биты. За ним шествовали плечистые серолицые андроиды, помахивая точно такими же битами. Росту в каждом из механических людей было не меньше двух метров, а телосложением они напоминали культуристов, переевших стероидов.
Эдику, чье предубеждение против андроидов после полета на таргарийском корабле только усилилось, лица «спортивных экземпляров» очень не понравились. Было в них что-то угрожающее.
– Может быть, мы лучше разомнемся прямо на поле? – проговорил он.
– Это моя работа, – возмутился тренер, – я не могу позволить вам погибнуть! Давайте, парни, я хочу посмотреть вас в деле.
– Ш-шоу тебе подавай, – проворчал Змей, – может, лучш-ше, ты для нас попляш-шеш-шь? А я тогда не стану бить тебя битой по лысому черепу.
– Лучше помалкивай, – скривился Чавос, – любитель неодушевленных предметов. Ты этот, как его, фетишист.
– От фашиста слышу, – глядя на чернокожего с ненавистью, произнес Дылда. – Эдик, можно я его стукну?
– Нет, – откликнулся Цитрус. – Мы теперь одна команда, и будем беречь и любить друг друга, как родные.
– Молодец, – одобрил Матвей Игнатьевич, – соображаешь. Любить друг друга – это, пожалуй, чересчур, хотя и в духе вашего пансионата, а вот поберечь друг дружку следует. Потому как вы друг дружке еще ох как пригодитесь на арене. Вы, ребята, начали бы потихоньку готовиться к чемпионату. Вы ведь даже правил состязаний не знаете. Попадете в неудобное положение, всех нас подставите. А я за вас поручился. Мне никак нельзя, чтобы вы опростоволосились. Я по миру пойду при таком раскладе. Да и вы тоже пойдете. Куда-нибудь. Далеко и надолго.
– Где эти правила взять? – поинтересовался Чавос.
– Да в любом киоске купите голографический диск – вот вам и правила. Еще проще – Игры по стереовидению смотрите, там много полезного комментаторы рассказывают, – дал наставление Кондратьев и медленно растворился.
Цитрус подошел к проектору, взял пульт управления и щелкнул, включая аппарат. В недрах проекционника зажглись радужные огоньки, они перемешались, образуя сложную гамму цветов. Появилось объемное изображение. Эдик немедленно переключил на другой канал. Потом пощелкал, чтобы найти наиболее информативную программу.
Игры показывали только по десяти каналам, остальные тридцать демонстрировали порнографию и эротические фильмы для любителей однополой любви. Однако никого происходящее на экране уже не шокировало. Даже Дылда, который до сих пор так и не столкнулся с нетрадиционалистами, не выказал и тени удивления. Как будто там, где он жил до астероидов, подобные зрелища были в порядке вещей. Чавос даже покосился на него с подозрением.
Вскоре Эдику удалось обнаружить канал, где игроки прошлого сезона давали профессиональные советы новичкам.
– Если видишь, что двое вошли в клинч, не бойся попасть кулаком по своему, – говорил высоченный рангун с маленькими злыми глазками, – бей обоих по ушам и будь спок. Главное в этом деле – думать о себе и действовать, как будто ты не рангун, а машина для убийств. Ясно? Если твой партнер домой не вернется, его семья получит денежки.
– Непременно получит, – подключился диктор, – ведь каждый из игроков застрахован на крупную сумму. Значит, семья не будет бедствовать…
– Ну и дела! – крякнул Мучо. – У меня, например, нет семьи.
– Зато есть мы, – заметил Цитрус. – И организация. Организация мусонов, которой очень нужны деньги!
Чавос внимательно посмотрел на Эдика и понял, что тот на самом деле не очень радуется.
– Надо это обсудить, – буркнул он.
– Ладно, обсудим…
В дверь номера вдруг заколотили особенно ожесточенно.
– Как же они мне надоели! – Цитрус рассвирепел не на шутку. – Вот выйду сейчас, – сказал он, – и дам нескольким уродам электрошокером для острастки.
– Эдик, друг мой, – Мучо Чавос разглядывал его с удивлением, – что это с тобой? Раньше я не замечал в тебе такой агрессивности. Напротив, ты отличался стойкостью характера. Доводил до белого каления других, а сам всегда оставался спокойным.
«Действительно, – подумал Цитрус, – что это я?»
Голограмма Кондратьева давно исчезла, но Эдик мог бы поспорить, что «добрый доктор» наблюдает за вспышкой гнева с радостью. А вдруг он всё это спровоцировал сам?! Эдик вспомнил баллончик с жидкостью, усиливающей агрессивность, которым Матвей Игнатьевич опрыскал их перед вылетом. Кто знает, когда и как их могут подвергнуть действию этого состава?! Быть может, сейчас как раз наступил момент, когда концентрация гормонов агрессии в крови достигла максимума.
– Нужно взять себя в руки, нужно взять себя в руки, – забормотал Цитрус. – Нельзя поддаваться этим настроениям, а то я со своей силищей таких дров наломаю, что потом не скоро выйду на свободу. Лет эдак через триста…
Пока он рассуждал, стук в дверь превратился в беспорядочную барабанную дробь. Поклонники команды игроков, обитающих в отеле «Голубая креветка», требовали общения со своими кумирами.
– Не надо так нервничать, – проговорил Мучо Чавос, глядя, какие страшные рожи корчит Цитрус, стараясь побороть гнев.
– Всё, я больше не могу! – вскричал Цитрус, подбежал к двери, распахнул ее и ткнул козой-электрошоком в первого попавшегося мужеложца. Послышался громкий крик, и полицейский-рептилия, уронив фуражку, повалился в толпу. У Эдика упало сердце.
«Что я наделал?! – подумал он. – Только не коп…» Но это был именно коп. Голоса поклонников быстро смолкли. Они подались назад, оставив лежащего на полу полицейского. Удар тока напрочь вышиб из него дух, он лежал почти без движения, только длинный хвост легонько постукивал по полу.
– Дылда, – крикнул Эдик, – скорее помоги мне! Давай втащим его внутрь. Принесли же черти.
Увидев здоровяка, который легко поднял полицейского на руки, толпа снова взревела. Послышались крики: «Какой красавец!», «Настоящий силач!», «Он просто душка!». Началась даже небольшая драка. «Он мой!», «Нет, мой!». Как только полицейский оказался в номере, Эдик захлопнул дверь и привалился к ней, стараясь соображать как можно быстрее. Интересно, Кондратьев видел, как всё произошло?! Ну, разумеется, видел…
Словно услышав мысли Цитруса, Матвей Игнатьевич нарисовался в углу комнаты. Вид у него был уже даже не рассерженный, а скорее растерянный. От своих подопечных он явно ожидал всего, всего, но только не того, что они вырубят полицейского.
– Вы что же делаете?! – прошептал Кондратьев, и, возвысив голос, закричал: – Вы что ж со мной делаете, кретины несчастные?! Хотите меня до инфаркта довести?! Вы ж меня заживо хороните! Кто этот коп? Почему вы его сюда притащили?
– Он сам пришел, – попытался оправдаться Эдик, – я его даже не видел. Хотел поучить этих уродов, а тут он. Ну и влепил ему электрический заряд.
– Так, – сказал Кондратьев, – мне надо кое с кем посоветоваться. Я появлюсь минут через десять. Если коп очнется, дайте ему воды. И делайте всё возможное, чтобы он не вызвал подкрепление.
– Может, у него рацию забрать? – предложил Чавос.
– Хорошая идея, – одобрил Матвей Игнатьевич.
– А если очухается, я его по башке, – подал голос Дылда.
– Вот это очень плохая идея, – посуровел Кондратьев. – Ты вообще сиди и не вякай. От тебя толку в нормальной жизни никакого. Надеюсь, ты себя хотя бы на арене проявишь.
– Проявлю, – согласился великан. – Не просрамлю звание мусона. Я большой, толстый мусон.
– Эх ты, просрамитель, – пробурчал Кондратьев, растворяясь.
– Опять консультироваться с вышестоящим руководством отправился, – Эдик вздохнул. – Беспокойный какой-то у нас куратор. Нет чтобы поехать с нами – тем более, развлекуха здесь будет неслабая… Толку-то сидеть на этой Луне Венеры, рядом с черной дырой? А здесь такое событие – Большие Межгалактические Игры…
Полицейский слабо застонал.
– Жаль, Змея нет, – заметил Мучо. – Он разбирается в анатомии своих сородичей. Может, легавый сейчас ласты склеит. Тогда его распиливать надо на мелкие кусочки и выносить из отеля по частям. А если очухается, лучше бы замять этот инцидент.
Эдик с сомнением посмотрел на механическую руку. Что ж, опцию «мгновенная разделка» он еще не успел опробовать. Но у рептилий, кажется, очень твердый хребет. Можно повредить встроенный в протез клинок. Стоит, пожалуй, подождать с разделкой…
Рот рептилии приоткрылся, оттуда вывалился раздвоенный язык.
– Готов, – предположил Дылда.
– Паршиво дело, – отозвался Мучо. – Главное, все эти типчики видели, как он сюда зашел. Могут заложить.
– Вряд ли они нас заложат, – задумчиво пробормотал Цитрус. – Мы – их герои, а это обычный коп. Даже хуже того. Легавая ящерица.
Глаза рептилии вдруг распахнулись, и он заявил:
– С ш-шас мед-с хрс-суун!
– Ругается, – с опаской заметил Дылда.
– Вам стало плохо? – участливо обратился к рептилии Цитрус, включая весь арсенал обаяния проходимца и стараясь выглядеть таким убедительным, словно он берет в долг сто тысяч рублей. – Вы потеряли сознание в коридоре, среди толпы постояльцев этого отеля. Мы решили, что в номере вам будет уютнее.
– Да-с… Да-с… – просипел полицейский. – Мне очень плохо… Зачем я с-сюда ш-ш-ел?
– Это уж мы не знаем, – пробасил Мучо. – Мы нашли вас в коридоре…
– Помочь стражу порядка – обязанность любого порядочного человека, – объявил Цитрус. – Тем более, вокруг столько мужеложцев… Или вы – девушка?
Полицейский посмотрел на Эдика с большим подозрением.
– Вам-то какое дело? И с-сами вы ш-што, не из этих?
– Нет, – горячо возразил Цитрус. – Мы спортсмены… – И уточнил: – Очень бедные спортсмены. Вот и экономим.
– Точно! С-спортс-смены! Вс-спомнил! – обрадовался полицейский, поднимаясь с дивана. – Я шел, чтобы проверить у вас-с документы. Попрош-шу!
– Типичный полицейский, – Эдик скривился. – Мы его спасли от толпы мужеложцев, можно сказать, от коллективного изнасилования в извращенной форме, а он требует у нас документы!
Цитрус говорил самозабвенно, с чувством – как всегда, преподнося очередную ложь, он настолько вживался в образ, что начинал верить в свое вранье, и теперь искренне полагал, что действительно спас этого полицейского, а не ударил его электрошокером, едва не отправив на тот свет.
– С-служба, – попытался оправдаться рептилия. – Я пос-стараюс-сь не занять много ваш-шего времени.
Цитрус, Мучо и Дылда предъявили полицейскому чипы, которыми их снабдил Кондратьев. Рептилия считал с них информацию портативным сканером, связался с кем-то по аудиоканалу связи, поговорил на языке рептилий, а потом обратился к «спортсменам»:
– Вс-сё в порядке. Правда, мне кажетс-ся немного с-странным, ш-што вы выбрали этот отель. Он отнюдь не деш-шев, так ш-што ваш-ши объяс-снения я принять не могу. Вс-сё это нес-спрос-ста, я полагаю. Может, приглас-сить кого-нибудь из вас-с на вечернюю чаш-шечку чая?
Цитрус охнул:
– И он из этих! Может, он вообще ненастоящий полицейский?
– Нас-стоящий! – криво улыбнулся рептилия. – Но кто здесь будет работать, кроме презираемых всеми любителей землян?
– Ладно, ладно, зато мы не любители рептилий, – Мучо сжал кулаки. – У нас своя есть. То есть свой. Короче, вали отсюда, если претензий к нам нет. Мы спать хотим!
– С-спать?
– Да! – выкрикнули «спортсмены» хором.
– Тогда ладно. Я с-скажу остальным, чтобы не ш-шумели.
После всех волнений беспокойного дня спать действительно очень хотелось. Дылда повалился на койку рядом со своей подружкой и начал пускать пузыри, изредка вскрикивая во сне. Цитрус погасил свет и улегся на свою кровать, размышляя, скоро ли заявится Змей.
– Знаешь, Эдик, что не дает мне покоя? – прошептал Мучо Чавос через несколько минут после того, как номер погрузился во тьму.
Эдик вздохнул. Вечно этому типу что-то не дает покоя.
– Ну?! – буркнул он.
– Диктор по стерео говорил о какой-то страховке. Дескать, в случае гибели игрока, семья покойника получает круглую сумму. Так?
– Да, что-то такое я слышал.
– И ты говорил, что наша семья – мусоны.
– Допустим, говорил. Шутил я.
– В каждой шутке есть доля правды… А вдруг… – Чавос замолчал.
– Что вдруг?
– Подумай сам. – Повисла пауза.
– Ты считаешь, что они… да нет, – Цитрус замялся. – Не может этого быть.
– Нас всех здесь положат, Эдик, – грустно проговорил Чавос, – я с самого начала знал, что тут что-то не так. Никогда не надо связываться с мусонами. Они всё равно перехитрят тебя и подставят. Как подставили меня, когда я стал им не нужен.
Цитрус повернулся на другой бок.
– Слушай, ну какая там страховка? Тысяч сто? Двести? Это для частных лиц большие деньги. А для организации – ерунда, гроши.
– Курочка по зернышку клюет.
– Да один только таргарийский звездолет стоит не меньше миллиона.
– Ну и что? Они же его нам не подарили. Дали на время попользоваться. Нас замочат на арене на потеху публике, звездолет вернется в организацию. Вот если бы мы сбежали по дороге… Но ты отломал рычаг переключения на ручное управление! Подозрительно легко отломал, кстати!
Эдвард задумался.
– И всё же я сомневаюсь. Другое дело – может, они хотят на нас сделать деньги, играя на тотализаторе? Но это непросто – мы ведь не числимся в фаворитах турнира… Значит, деньги можно сделать только в том случае, если мы победим. Хотя, ставки бывают разные… Давай-ка посмотрим…
Эдик поднялся с кровати и прошлепал к сенсору включения ночника. В этом дешевом номере даже светильники возле кроватей отсутствовали, имелся лишь один общий – несколько ламп с панелью регулировки яркости.
– Так, – активируя голографический проектор при зеленом свете ночника, бормотал Эдик. – Подключаемся к местной букмекерской сети. Скажем, контора «Ослиные уши» – весьма известная по всей Галактике… Ищем самые высокие выплаты… Ага, вот, выплата один к ста, «общий раздел». Вариант: три игрока из одной команды «общего дивизиона» погибают или получают непоправимые повреждения, а один становится победителем. Что-то подсказывает мне, что мы и есть команда «общего дивизиона». Уж никак мы не фавориты – по заслугам еще не вышли.
Лицо Мучо Чавоса, и так зеленоватое в свете ночника, стало еще зеленее.
– То есть троих из нас мочканут? – проговорил он. – И если организация вложит в это дело миллион, то получит сто миллионов? Неплохо. Звездолет точно окупится… И не один. Интересно, кто же станет победителем?
Эдик скромно улыбнулся.
– Ну, вы-то, во всяком случае, ничем особенным не отличаетесь. А у меня есть протез.
– Не шути так!
– Какие там шутки? Я серьезно намерен победить! И у меня и в мыслях нет валить кого-нибудь из вас. Разве что Змея…
Дверь в номер распахнулась, и рептилия появился ни пороге.
– Разве что Змея?! – повторил он. – Ты с-спрашиваешь, почему я так долго? Да потому, что я вс-стретил с-свою нас-стоящ-щую любовь! Девуш-шку, которой я готов отдать вс-сё, что у меня ес-сть.
– А что у тебя есть? – заинтересовался Дылда.
– Пока ничего, – раздраженно ответил Змей, – но я одержу победу в Играх, и мы уедем на Авс-стралион – таким, как мы, там живется привольно, даже лучше, чем на нашей родной планете. Гонорара хватит, я полагаю. И с-с воровс-ским промыс-слом я завяжу. Буду жить на ренту.
– Вот и еще один претендент, – заметил Эдик. – Причем такой, что не постесняется нас с тобой завалить. Ради своей большой любви.
– Вот сволочь! – раздался сонный голос Дылды, разбуженного громкими голосами. – Пожалуй, я дам ему в табло! Смерть предателям!
– Да я гляжу, вы тут с-спелис-сь, – прошипел Змей. – Ус-строили групповуш-шку с подружкой Дылды? Или между с-собой?
– Урою! – Глаза Мучо загорелись.
В углу комнаты вновь материализовался Кондратьев.
– Что вы за люди? – прорычал он. – Ни на минуту нельзя оставить без присмотра!
– Да, – присоединился к нему Змей, – ш-што вы за люди?! Люди, и прочие млекопитающ-щие – тупиковая ветвь эволюции!
– Это и тебя касается! – выкрикнул Матвей Игнатьевич. – Приказываю: всем спать! А что до ваших тупых предположений, они совершенно беспочвенны. Как мы можем рассчитать, что кто-то из вас станет чемпионом? А троих при этом уложат? Такая ерунда… Станет Организация рисковать миллионом! У нас гораздо более надежные способы добывания денег. Отдыхайте – завтра с утра пойдете в спортзал.
Казалось, и утро еще не началось – во всяком случае, в номере было по-прежнему темно – но в углу появился голографический, светящийся, как лунный диск, Кондратьев, и громогласно прокричал:
– Подъем, лежебоки! Быстро надеваем форму – и на тренировку! Мы арендовали спортзал отеля всего на три часа – не будем терять времени!
Эдик поднялся с самым унылым видом.
– В спортзале можно форму надеть?
– Конечно, можно. Но помни, что за вами там будут наблюдать сотни влюбленных глаз. А форма, как правильно определил Змей, надевается на голое тело!
– Тогда где моя форма? – с самым хмурым видом поинтересовался Мучо.
– Твою принесут прямо в спортзал. Она еще не готова. А пока будешь заниматься в обычной одежде.
Вяло ругаясь, «спортсмены» умылись и побрели по коридору. Бобик, которого вчера вырубил Цитрус, как ни в чем не бывало, сидел за своим столом. Стол носил признаки быстрого и поверхностного ремонта.
– Спортсмен, – подмигнул Бобби Эдику. – Так бы сразу и сказал!
– Ты мазохист, что ли? – догадался Цитрус.
– Ясное дело. На работу коридорного только таких, как я, и берут.
Спортзал оказался в холле с левой стороны. Располагался он симметрично с баром. И размером ничуть его не превосходил.
– Уныло, – заметил Мучо. – На крейсере «Улыбка судьбы», где я практиковался, спортзал был гораздо больше. Так то космический корабль, не отель…
– Вот и хорошо, бегать меньше, – заметил Цитрус, становясь на беговую дорожку.
Дылда оседлал велотренажер, Змей начал остервенело колотить по боксерской груше, представляя ее поочередно каждым из своих партнеров – и Эдик, и Дылда, и Мучо уже порядком ему надоели. И если он считал, что от бугра с его практической сметкой есть определенная польза, то два здоровяка раздражали его всё больше.
«Ничего, – думал Змей, продолжая охаживать грушу сильными ударами чешуйчатых кулаков, – вот окажемся на арене, посмотрим, кто кого».
Занятия команды «Голубой креветки» прервал маленький лысый человечек. Выбежал из едва заметной дверцы в стене, замахал руками, описывая широкие дуги – так он приветствовал спортсменов, и прокричал высоким тенорком:
– Привет, я ваш личный тренер.
– Тоже голубой? – хмуро поинтересовался Чавос.
– Почему голубой? – опешил человечек. – Нет, я розовый. То есть совершенно нормальный. И по цвету, и по ориентации. У меня жена и трое детей. Очень милые малютки. Два мальчика и девочка.
– А что тогда делаеш-шь в этом борде… тьфу, отеле?
– Мне заплатили, чтобы я провел инструктаж и натаскал вас на Игру в этом сезоне. Я тренер-инструктор.
– Что мы, с-собаки или звероящ-щеры, чтобы нас-с натас-скивать? – возмутился Змей.
– Мы всё видели по стереовидению, – заверил тренера Цитрус, – так что сами как-нибудь справимся.
– Что вы, что вы, – и человечек так махнул на него ладошкой, что у Эдика снова возникли сомнения в его правильной ориентированности. – Правила ведь каждый год меняются! Иногда немного, а порой очень существенно. В прошлом году, например, ввели удары электрического тока для всех, кто встанет на красную линию. Причем вольтаж очень серьезный. Некоторые игроки об этом не знали – понадеялись, что сами разберутся. И стали легкой добычей для остальных – лежали в трясучке и ждали, пока им переломят хребет.
Цитрус почувствовал, как паучок страха медленно ползет по позвоночнику, забирается под лопатку, в сердце, и заставляет его учащенно биться.
– И много таких новшеств?! – поинтересовался он.
– Каждый год не меньше десяти-пятнадцати. Но вы не волнуйтесь, игрокам о них сообщают заранее, – заверил он бледного, как всадник Апокалипсиса, Эдика, – а о некоторых, как всегда, не сообщают – сами понимаете, так интереснее. Моя задача – познакомить вас с известными правилами и ловушками. А напоследок – смоделировать с вами игровую ситуацию. В этом году задачей игроков станет завладеть предметом примерно вот такой формы, – тренер извлек из кармана и продемонстрировал теннисный мяч. – И доставить его в определенный сектор поля. При этом помешать другим набирать очки – за каждый удачный отбор тоже начисляются баллы. Словом, нести самим, отбирать у других, не давать никому…
– Ясно-ясно. Что-то похожее было на Играх три года назад, – заметил Чавос. – Но тогда таскали огромные такие шары. Их, иначе как вдвоем, и не поднять было. А это же мячик для тенниса. Их по карманам можно десяток рассовать.
– Вы хорошо помните Игры, – одобрил его познания тренер, – у вас на поле будет такой же по размеру предмет, только масса его составит около тридцати килограммов. Он изготовлен из специального сверхтяжелого сплава. Так что быстро бегать с ним будет очень не просто, и в карман его не положишь. Иначе у вас, хе-хе, кармашек попросту оторвется, или штаны упадут… Ну, что приступим, будущие чемпионы? – Цитрус кивнул.
– Итак, в этом году нас ожидает несколько сюрпризов. Во-первых, на поле будет уже не одна, а несколько красных линий. Зрителям понравилось, как забавно подпрыгивают и кричат игроки. Одна разделяет поле на дне части точно посередине, другая идет зигзагом по левой кромке. Что нам ждать от красных линий, вы уже знаете. Далее, в углах поля, рядом с корзинами для мячей, будем называть этот округлый предмет так, находится несколько ловушек. Это замаскированные ямы с не концентрированным раствором кислоты, провалиться в которые очень и очень неприятно. Но не смертельно – из них можно выбраться, правда, уже не в таком бодром виде. Да и бегать по полю вы будете тогда всё больше беспорядочно. Хех. В отличие от решетки, которая находится сразу за центральной красной линией, по правой и левой стороне поля. Если вы упадете или наступите на один из двух замаскированных рычагов, которые крепятся по двум сторонам решетки, механизм приведет ее в действие, и але-оп, в вас торчит несколько железных штырей. Не слишком приятно, не так ли?
– Да уж-ш-ш, – прошипел Змей. – С-суки.
– Не понял?! – удивился тренер.
– Продолжайте, – торопливо проговорил Эдик, крайне заинтересованный полезной информацией…
Инструктаж занял около получаса. Удрученные обилием разнообразных ловушек, благодаря которым стадион превращался то ли в полосу препятствий, то ли в минное поле, игроки старались расспросить обо всех ожидающих их на поле неприятностях. Цитрус даже включил вмонтированный в плеер диктофон, надеясь выучить расположение ловушек – хотя бы и с помощью гипнотической программы. Сделать это самостоятельно за такой короткий срок не представлялось возможным. Но были ведь еще и скрытые ловушки…
– В этот раз участвуют сразу сто команд, – продолжал тренер, – у каждой свой сектор поля и свои корзины. Таким образом, подсчитав, мы приходим к выводу, что всего на поле окажутся триста человек. Если, конечно, решат провести общее соревнование. Но даже если отбор будет происходить в группах – всё равно, и сто человек на поле – это жуткая давка. Но это только поначалу, поверьте моему опыту, будущие чемпионы. Запасные игроки вступают в дело после первого же сета. Потом уже останутся только лучшие. Я бы посоветовал вам немного поотстать, не гнать катера на всех парах. Пусть даже ваши соперники набирают очки. Это не изменит картину. Практика показывает, что тот, кто яростнее сражается вначале, до финала не доживает. Всё ясно?
– А если они все будут придерживать катера? – спросил Цитрус.
– Не будут, у всех своя тактика. Рангуны, к примеру, любят вступать в игру сразу. Они набирают очки и устраняют самые сильные команды. По этой причине я хотел бы, чтобы вы казались доходягами. Ты… – Тренер ткнул пальцем в Дылду. – Можешь выпятить живот?
– Да, – удивился великан и выкатил шар пуза.
– Отлично, постарайся на поле так и ходить, да косолапь посильнее. Рептилия… хм… Не мог бы ты прихрамывать на обе ноги?
– Хорош-шо.
– Так, протез говорит сам за себя. Перед нами несчастный тощий инвалид, не представляющий никакой опасности. – Тренер обернулся к Мучо Чавосу, задумчиво оглядел его широкие плечи и мощную шею. – Кошмар.
– Почему кошмар?
– Потому что ты выглядишь здоровенным, как динозавр. И с этим, похоже, ничего не поделаешь. Может быть, только тебе горбиться, держась за поясницу.
– Так?! – Мучо Чавос изобразил больного ревматизмом, причем настолько реалистично, что тренер даже захлопал в ладоши…
– Что ж, – сказал он, завершив превращение четверки бодрых спортсменов в сборище болезненных доходяг. – Пожалуй, психологически вы готовы, будущие чемпионы. Любо-дорого посмотреть. Переходим к практическим занятиям. Против вас выступит четверка андроидов. Ваша корзина на левой стороне зала, их на правой.
– Соревноваться с андроидами?! – скривился Мучо Чавос. – Да я их ломаю на раз.
– Не торопись, – жестом остановил его тренер, – это специальные, спортивные экземпляры. Стоят, между прочим, больших денег. И ломать их не надо. Вы ведь играете не всерьез. Так, сейчас мы всё организуем. – Бодрым шагом он направился к дверце и появился оттуда, неся в руках четыре бейсбольные биты. За ним шествовали плечистые серолицые андроиды, помахивая точно такими же битами. Росту в каждом из механических людей было не меньше двух метров, а телосложением они напоминали культуристов, переевших стероидов.
Эдику, чье предубеждение против андроидов после полета на таргарийском корабле только усилилось, лица «спортивных экземпляров» очень не понравились. Было в них что-то угрожающее.
– Может быть, мы лучше разомнемся прямо на поле? – проговорил он.
– Это моя работа, – возмутился тренер, – я не могу позволить вам погибнуть! Давайте, парни, я хочу посмотреть вас в деле.
– Ш-шоу тебе подавай, – проворчал Змей, – может, лучш-ше, ты для нас попляш-шеш-шь? А я тогда не стану бить тебя битой по лысому черепу.