Егоров Андрей Игоревич. Бунт при Бетельгейзе

   – Нет, для тюремного спортзала слишком дорогая штуковина. Я как-то три недели подряд ходил на занятия по грависерфу. Потрошил карманы богатеньких мерзавцев, увлекающихся грависерфами. А потом доску украл. А они заметили. В драке расписарил кое-кого. Не сильно. Не до смерти. За это и сел. В пятый раз.
   – Стало быть, доску я сдам в аренду тебе, – кивнул Цитрус. – Нам с Дылдой учиться уже поздно. Да и негде здесь. Тесно.
   В следующем чемодане, самом большом, лежала одежда. Три комбинезона: ярко-синий, огненно-оранжевый и ядовито-зеленый.
   – О, одёжа, – обрадовался Дылда. – Кому какая?
   – Я бы предпочел что-нибудь поскромнее, – сказал Эдик. – Но богатым бездельникам должно быть хорошо видно, где находится игрок. Пожалуй, я возьму оранжевый комбинезон. Буду пугать врагов.
   – А я тогда надену зеленый, – заявил Дылда.
   – Зеленый больше подойдет Змею… – Рептилия зашипел.
   – Что вы с-спорите, как бакланы? У нас-с у вс-сех разные размеры. И мас-сть разная. А комбинезоны облегающие. Так что цвета рас-спределили до нас-с.
   – Как и наши роли в этой игре, – кивнул Эдик. – Да, будем мерить.
   Змею, конечно, подошел зеленый комбинезон, Дылде – оранжевый, а Эдику – синий.
   – Не люблю синий цвет, – прокомментировал он. – Это Кондратьев назло мне подлянку сообразил. Ладно, вспомню ему и это. К тому же, он сидит как-то криво.
   – Потому что люди должны надевать комбинезон без одежды, – заметил Змей.
   – А рептилии? В одежде?
   – Да.
   – Это ты откуда знаешь? Может, ты и на Больших Межгалактических Играх подворовывал?
   – Нет. Я их любил с-смотреть. В детс-стве. У меня даже любимые игроки были. Одного из них, Шушпандоора Пс-си, убили прямо на арене. Он тоже нос-сил зеленый комбинезон.
   – Ладно, будешь похож на своего героя – такой же зеленый и чешуйчатый. Но, хоть ты и знаток, раздеваться и напяливать на себя свой комбинезон я не буду, – хмыкнул Эдик, – подождем до игр…
   В это время в люк жилого отсека постучали. Эдик даже вздрогнул:
   – Кто бы это мог быть? На корабле, кроме нас, и нет никого. Не иначе Кондратьев и сюда пролез – отравлять нам существование.
   – Может, это андроид? – предположил Дылда.
   – Не говори глупостей! Андроиды обязаны находиться в рубке и выполнять свои обязанности. В жилом блоке им делать нечего. Да и стучать они не умеют. Это всё равно, как если бы тебе в дверь постучал стул. Или, скажем, пылесос. «Разреши, я пройду в комнату и пропылесошу, дорогой Дылда!» Это же бред какой-то.
   – А что, бывают и такие, – нахмурился великан. – Мне, правда, они не встречались, но я видел. По стерео. В три-Д мультиках.
   – Меньше бы ты мультиков смотрел и с резиновыми женщинами забавлялся.
   Люк открылся, и на пороге показался один из андроидов.
   – Я же говорил! – счастливо улыбнувшись, пророкотал Дылда.
   Эдик разозлился, покраснел и обратил всё свое негодование на механического человека:
   – Ты чего приперся, железяка? И стучишь, как человек? Ты машина! Должен вкатываться и докладывать, если приспичило! Но вообще, и сами могли бы справиться!
   – Не могли, – бесцветным голосом доложил андроид. – За бортом катер модели ВАЗ. Подает сигнал бедствия. Автопилот предписывает двигаться по прежнему курсу – подлетное время составляет четыре часа десять минут. Первый закон робототехники велит оказать помощь тем, кто находится в терпящем бедствие корабле. Неразрешимое противоречие. Как поступить? Необходима команда.
   – Сейчас разберемся, – буркнул Эдик. – Интересно, а на спасении этих бедолаг можно срубить какие-то бабки? Премию там платят или страховку? Без нас ведь они и загнуться могут. Серьезные расходы для страховых компаний.
   Решительными шагами Цитрус направился в рубку. На большом мониторе можно было увидеть катер системы ВАЗ, из которого хорошо различимым в вакууме сифончиком бил воздух вперемешку с водяным паром.
   – Какой полосатенький! – воскликнул Дылда, обозревая чужой корабль.
   – И кажетс-ся мне знакомым, – без тени радости в голосе проговорил Змей.
   – Точно. Это же один из кораблей наших друзей пиратов, – подтвердил Цитрус. – Вон у него по правому борту черной краской намалевано несколько крестов. Я его сразу узнал. Что бы это значило? Мы сейчас, конечно, неподалеку от района, где они промышляли, но встретить их второй раз всё равно странно. Космос не так уж тесен.
   – Подс-става, – зашипел Змей. – Филейной частью чую, подс-става, бугор.
   – Смысл-то какой? Что у нас сейчас брать?
   – Корабль, например. Они же не знают, кто мы такие.
   – А, может, и не подстава, – глаза Эдварда загорелись. – Может, пираты поделили золото и решили разбежаться. Даже если нам удастся вернуть только несколько болваночек, мы сможем послать и Межгалактические Игры, и доброго доктора Кондратьева, и всех мусонов куда подальше! Отправимся на Блис, покутим там хорошенько.
   – Почему на Блис-с? – возмутился Змей. Перспектива быть съеденным его никак не радовала.
   – Нравится мне эта планета… И недалеко здесь.
   – Я вам пошлю куда подальше! – послышался усиленный динамиками голос доктора Кондратьева. – Я вам так пошлю, мама родная не узнает.
   – Он что, никогда не с-спит? – проворчал Змей. Эдик вжал голову в плечи и забормотал:
   – Да я же пошутил. Какой еще Блис?! На самом деле я только и помышляю о том, как бы помочь мусонам и победить в Межгалактических Играх. Да я с детства мечтал когда-нибудь принять в них участие. А тут еще такое славное обмундирование. Синий цвет мой любимый. Так что я от радости едва с ума не сошел, когда комбинезончик увидел. И оружие – любо-дорого поглядеть. Это ж какая вещь! Отравленная сабелька, в особенности…
   – Не стоит оправдываться! – прервал нескончаемый поток болтовни Кондратьев. – У вас есть задача, и вы обязаны ее выполнить любой ценой. Не забыли, на кого работаете? Мы следим за каждым вашим шагом! Знаете, во сколько обходится аппаратура прямой трансляции?
   – Да уж догадываемся, – вздохнул Цитрус.
   – Вот то-то! Видите, как мы вас ценим?
   – У нас тут непредвиденная ситуация, Матвей Игнатьевич, – поделился с Кондратьевым Цитрус и покашлял: – Кораблик, терпящий бедствие…
   – Да знаю я всё! – отозвался доктор. – Мне с ваших радаров и систем оповещения поступают сигналы, я же объяснил, что мы за вами следим! Думаете, я бы отпустил таких негодяев, как вы, без подстраховки? Вы у меня на крючке, не забывайте!
   – Обижаете, Матвей Игнатьевич! – отозвался Цитрус и снова начал: – Я ведь в играх с самого детства мечтал участвовать. А когда был в колледже, только о спортивной карьере и помышлял. Мне ничего не надо, ничегошеньки, только бы на арену выйти…
   – Молчать! Я тебя слышать не могу, болтун проклятый! Колокольчик! – заорал Кондратьев, выведенный из себя до крайней степени.
   – Почему колокольчик? – обиделся Цитрус.
   – Звону много, а толку нет! – Голос Матвея Игнатьевича дрожал.
   – Не надо так волноваться, – озаботился Эдик, – так и до инфаркта недалеко!
   – Жалко нельзя на него с-сейчас пос-смотреть, – проговорил Змей с мечтательным выражением на морде.
   – Я тебе посмотрю, я тебе так посмотрю, сидеть не сможешь месяц, такую клизму поставлю, – пообещал Кондратьев и вдруг резко замолчал…
   – Эй, док, – позвал Дылда, спустя несколько минут тишины в эфире.
   – Я думаю, – отозвался Матвей Игнатьевич. – Ладно, – решился он, – так и быть, можете отклониться от курса. Но если в корабле, и вправду, окажется золото, вам придется его сдать. В пользу мусонов… И меня лично. Как руководителя операции.
   «Плохо, когда тебя подслушивают, – подумал Эдик. – Хорошо хоть, Кондратьев не может слышать мои мысли… Убил бы его за золото. До чего алчный человек. Почему не оставить нам пару золотых болванок?»
   – Сейчас мы всё организуем, – сообщил Цитрус и направился в рубку управления, отдавать команды андроидам на смену курса и пристыковку к терпящему бедствие катеру ВАЗ.
   Стыковку маневренный таргарийский корабль провел «на отлично», выполнил заданную команду в считаные минуты. Вскоре в люк стыковочной камеры вполз на четвереньках, тяжело дыша, громадный негр. Поднял голову и изменился в лице, увидев, кто перед ним. К его чести, владел он собой неплохо. Мучо Чавосу, а это был именно он, быстро удалось справиться со своими эмоциями. Он поднялся, отряхивая большие черные ладони, и делано улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые зубы. Затем распахнул объятия.
   – Эдик, снова ты! Не верю своему счастью!
   – Ну, здравствуй, сволочь черномазая!
   – Ах, мой дорогой друг! Как же я рад тебя видеть!
   – Обойдемся без сантиментов, Мучо, – проговорил Цитрус, с трудом сдерживая порыв включить на протезе функцию «мгновенная разделка». Останавливала его только перспектива провести целых четыре часа до прилета на планету, где проходила игра, в тесном соседстве с расчлененным трупом.
   – Хорошо, – ответил Чавос, мгновенно уловив решительный настрой недавно ограбленного «друга».
   – Как ты здесь оказался? – поинтересовался Эдик, хмуро разглядывая старого приятеля. – Сколько бандюг с тобой? И, главное, где мое золото?
   – Все люди сволочи, друг мой, – с грустью сообщил Мучо Чавос, – как ты только что верно заметил. А бандиты в особенности. Я всегда знал, что не стоит связываться с этим сбродом. Один из них, Веня Шварк, давно под меня подкапывался. Ждал удобного часа, чтобы ударить в спину, подлая змея! Когда мы взяли ваше золото, он и остальные негодяи решили, что их час настал. Оглушили меня, избили и бросили болтаться здесь, посреди космоса, в поврежденном корабле. Думали, мне каюк настанет. Да и я, признаться, уже собрался ласты склеить. Я и надеяться не мог, что появишься ты и выручишь меня из беды. Как уже не раз бывало.
   – Так а з-золото… 3-золото они вс-сё з-забрали? – поинтересовался Змей.
   – Да, золота у меня нет. И на корабле я один.
   – С чего ты взял, что я собираюсь тебя выручать? – буркнул Эдик.
   – Почему бы и нет? – заискивающе улыбнулся Чавос. – Мы ведь друзья! Ты, я смотрю, на подъеме, в новеньком таргарийском звездолете. Протез вон какой тебе замастырили. Наверное, золотишко-то у вас осталось? Да, ребята?!
   – С-сейчас-с я ему кровь пущу! – прошипел Змей, глядя на чернокожего с ненавистью.
   – Зачем так злиться? – Мучо посмотрел на рептилию с осуждением. – Поверь, мне и так уже досталось. Я за всё расплатился сполна. Знал бы ты, каково это, сидеть в сломанной консервной банке, дожидаясь смерти в безмолвной космической черноте, где даже твой последний крик никто не услышит! А ведь я немного моложе Эдика. То есть совсем еще молод. Не то, что ты, уважаемый рептилия! Тебе-то, наверное, умирать уже не страшно…
   Змей даже не нашелся, что ответить на такое наглое заявление.
   – Какой еще последний крик?! – развеселился Цитрус. – У тебя бы, Мучо, крика никакого не получилось. Ты бы от недостатка кислорода впал в сонливое состояние и задохнулся бы по-тихому… Как рыба. Ловил рыбу когда-нибудь? Видел, как пойманная засыпает?
   – Вот именно, – подхватил Чавос. – Еще как видел! Страшно бьется при этом.
   – Неправда!
   – Ну, иногда бывает. Представляешь, ужас какой? Я бы даже крикнуть не смог. Какое счастье, что в самую тяжелую для нас минуту к нам на помощь всегда приходят друзья!
   Чернокожий заключил Эдика в объятия и сжал с такой силой, что тот побелел. Пришлось Цитрусу легонько стукнуть Чавоса протезом по смоляной лысине. Тот мигом выпустил Эдика и заорал, держась за ушибленное место:
   – Что ты делаешь?!
   – Нечего руки распускать. Значит, так, слушай мою команду.
   – Я весь внимание, – проворчал Чавос, потирая голову.
   – Полетишь с нами. Будешь за нас болеть.
   – Чего? – не понял Мучо. – Я болеть не хочу. Даже за вас. Вы много для меня сделали, парни, но болеть вместо вас – это как-то чересчур! Я лучше в космосе подохну. У одних рептилий почесуха – такая страшная болезнь, что лучше сразу пулю в лоб. Да и ты, Эдик, можешь подхватить какую-нибудь дрянь… При твоем-то образе жизни!
   – На стадионе, болван. Ты будешь болеть на стадионе! Мы летим, чтобы принять участие в Больших Межгалактических Играх.
   – Вы?! В играх?! – Чавос расхохотался во всё горло. – Это меняет дело. Но какие из вас спортсмены? Этот вот, толстый, еще похож на какого-нибудь метателя молота. А ты со своим протезом, и эта уголовная морда… Не говори мне, что он великий шахматист!
   – Урою! – пообещал Змей.
   – Ладно, ладно, это я так… Сам я тоже не праведник. Но говорю только то, что вижу. Я почти всегда говорю правду! Так вы не шутите?
   – Нет, мы не шутим, – ответил Эдик, начиная раздражаться. – Нас наняли для того, чтобы мы участвовали в Играх. И мы будем в них участвовать. А ты болеть. И не только. Найдутся для тебя и другие дела.
   – Ладно, идет. Если не секрет, сколько вам за это отвалили?
   – Неважно.
   – Я в том смысле, что не удалось бы и мне пристроиться на какую-нибудь работенку вместе с вами? Я так понимаю, вы теперь крупные дела проворачиваете. Да? Ведь прямой потомок пилота Спаркса, его родной сын, на паршивое дело не подпишется? – Мучо подмигнул Эдику.
   – Чавос! – послышался громоподобный голос доктора Кондратьева, усиленный динамиками.
   – Это еще кто?! – опешил чернокожий.
   – Один мус-сон, – сообщил Змей с кривой усмешкой. – Приятный голос-с, не правда ли? По твою душ-шеньку. Сейчас за бес-спредел ответ держать будеш-шь без вс-сякого с-сходняка.
   – Какой еще мусон, вы что мне тут вешаете?.. – начал Чавос, но его прервал Кондратьев:
   – Именем Великой ложи мусонов приказываю пленника передать нашим людям во время высадки на Глок-13.
   – Глок-13?! – оживился Змей. – Так игры ш-што, на Глоке-13 проходят?! Что же раньш-ше-то не с-сказали?
   Ему было чему радоваться. Глок-13 являлся одной из немногих планет, где доминировала раса рептилий. Организаторы Больших Галактических Игр всегда прибегали к жеребьевке, чтобы определить, где будет разворачиваться очередное действо, проходящее каждые три года.
   – Я не пленник! – заорал Мучо Чавос. – Я свободный революционер космоса. И вообще, меня пытались убить ваши наемники. Потому я и свинтил. Я протестую… – Он взревел и ринулся в сторону от стыковочного люка, где происходил весь разговор, в боковой коридор.
   За ним никто не последовал. В самом деле, какой смысл гоняться за беглецом, обезумевшим от осознания своей скорбной участи, – в корабле ему попросту некуда деться.
   – Куда он направился? – отозвался на происшествие Кондратьев. – Немедленно поймайте его и свяжите, пока он что-нибудь не натворил.
   – Вам хорошо говорить, – сказал Дылда, – а он вон какой здоровенный. Хоть и не больше меня, но крепкий. Небось мышцы качает, спортом каким-нибудь занимается. Этим, как его, бодибилдингом.
   – Здоровенный, говоришь? – оживился Кондратьев. – Погодите-ка. Сейчас я выведу изображение. Хм… Действительно здоровенный… Это меняет дело… Что же он творит?! – неожиданно заорал Матвей Игнатьевич. – Это уже совсем безобразие. Крушить казенное имущество. Моих андроидов. Сделайте с ним что-нибудь, а я пока поговорю кое с кем из коллег.
   – Они не ваши. Эдик выиграл андроидов! – заявил Дылда и уставился на Цитруса.
   – Сейчас это неважно, – сказал тот, задумчиво глядя на протез, – значит, так, Дылда, иди впереди, а когда Мучо на тебя кинется, я пущу в ход протез. Потом отнесем его в трюм и там запрем до посадки. Пусть мусоны делают с уродом, что захотят. Меня судьба этого друга больше не волнует. От таких друзей надо избавляться сразу. Знал бы я, что вырастет из того негритенка, еще в молодости бы его придушил. Пока он не вырос в такого кабана.
   – Только не перестарайтесь, парни, – послышался голос Кондратьева, – у меня появились кое-какие мысли насчет этого здоровяка. Может быть, он нам пригодится.
   – Послужит делу мусонов? – уточнил Цитрус.
   – Послужит нашему общему делу… Вы ведь тоже мусоны. Не забыли?
   – Да, мы мусоны, – счастливо осклабился Дылда. – Толстые, красивые и немного ленивые мусоны.
   – Прекратить кощунственные речи, – возмутился Кондратьев. Он собирался еще кое-что добавить, но в этот момент послышался зуммер видеофона, и доктор надолго замолчал.
   – Я только ш-што дотумкал, – зашипел Змей, – там ведь трюм, а в трюме наш-ше с-снаряжение. И с-сабли, меж-ш-ду прочим.
   – Вот черт! – Эдик едва не подпрыгнул. – А если ему придет в голову порубать нас ядовитым клинком! Пошли скорее. – И толкнул Дылду механической рукой. Великан бегом помчался по коридору, едва не падая.
   К счастью, Мучо Чавос заглянуть в трюм не догадался. Он промчался мимо и забаррикадировался в рубке управления, свалив у входа бесформенной кучей выломанные кресла и обездвиженных, искалеченных андроидов. Те даже и не подумали сопротивляться без команды капитана. Любого человека на борту они считали членом команды.
   – Где же тут переход на ручное управление?! – рычал Мучо Чавос, шаря под креслом капитана. – Клянусь памятью пилота Спаркса, тут должен быть маленький рычажок, а его нет. Это же таргарийское судно! Должен быть рычажок!
   Тут Чавос услышал шорох и обернулся. Дылда раскидывал кресла и андроидов. За его спиной маячил Цитрус, держа на изготовку механическую руку и предвкушая замечательную расправу над другом юности. На протезе он выбрал функцию «болезненное отключение» – надо же осваивать оборудование в боевых условиях!
   – Не мешайте мне! – выкрикнул Мучо. – Дайте уйти спокойно, и я оставлю вас в живых. Высажу в ближайшем порту. На Блисе, например.
   – Много на себя берешь, муфлон корявый! – заорал в ответ Змей. Упоминание Блиса его взбесило.
   – Мы сейчас сами не уверены, оставим ли в живых тебя, – добавил Цитрус. – К тому же, подонок, ты изломал андроидов, которых я честно выиграл в карты.
   – Не смеши меня, – отозвался Мучо, прячась за спинку кресла, – когда ты честно играл в карты? Сам же учил меня, что честно играют в карты только кретины, лишенные даже зачатков интеллекта. А умные люди должны прежде всего научиться хорошо мухлевать.
   Дылда метнул одно из кресел в сторону капитанского пульта. Чавос отбил его кулаком, развалив на несколько частей, вскочил и кинулся на преследователей. Великан и Мучо столкнулись, охаживая друг дружку кулаками. Звуки ударов заглушили гудение кислородных генераторов. Дылда превосходил чернокожего размерами, зато Чавос имел отличную спортивную форму и мощную рельефную мускулатуру. Из-за узости помещения Цитрусу никак не удавалось подобраться к дерущимся, чтобы пустить в ход протез. Бойцы схватили друг дружку за грудки и принялись колошматить о стены. Эдику показалось, что корабль закачался.
   От страшных ударов таргарийский пластик стал отлетать кусками. Один такой кусок шлепнул Цитруса по лбу. Другой, когда Эдик присел, ткнул Змея в нос – весьма чувствительное для рептилий место. Змей вскрикнул и скрылся в смежном коридоре. Эдик, всерьез разозленный невозможностью вступить в драку, наконец извернулся и выбросил протез в сторону плеча Чавоса. С пальцев сорвалась лиловая молния. Мучо дико взвыл, задергался и получил от Дылды мощный апперкот в челюсть. Удар изменил направление движения Чавоса – чернокожий рухнул на пульт управления и остался лежать на нем, даже не пытаясь подняться. Тело его сотрясали конвульсии, при этом Мучо тихонько подвывал. Эдик снова пустил в ход протез – еще одна лиловая молния ударила в тело Чавоса, он дернулся напоследок и застыл без движения.
   На корабле сразу же наступила тишина, только тяжело дышали Дылда и Цитрус, да еще слышно было, как пытается подняться с пола и постоянно падает с сухим хрустом один из андроидов с поврежденными ногами.
   – Он очень большой и сильный! – разглядывая Чавоса, с самым удивленным видом сообщил Дылда. – Я думал, он меня поколотит. Такое со мной редко бывало!
   – Пива много пил, – заметил Цитрус, – вот и вымахал. – Он погрозил лежащему на пульте Чавосу протезом: – Гляди, придурок, теперь я любого могу завалить.
   Мучо не отозвался – пребывал в бессознательном состоянии.
   Динамик под потолком вновь ожил, и строгий голос Кондратьева поинтересовался:
   – Вы его не угробили?
   – Он, гад, живучий, – сообщил Эдик и ткнул Чавоса кулаком правой руки, – ничего ему не сделается.
   – И всё же! Проверьте пульс, сделайте ему искусственное дыхание…
   – Рот в рот? – испугался Дылда. – Я не буду. Вдруг он чем-нибудь болеет. Заразным.
   Эдик нехотя пощупал мускулистую лапищу Чавоса. Пульса не было. Тогда он схватил его рукой за горло – в летном училище их учили определять пульс так. Сердце негра билось медленно, но четко. Мощные удары гулко отдавались в пальцах.
   – Дышит, – констатировал Цитрус. – Рука свое дело знает.
   – Что это ты о себе в третьем лице? – осведомился Кондратьев – кличку Цитруса, под которой он чалился на астероиде, доктор еще не забыл.
   – Я не о себе, я о вашем чудо-протезе. Он был настроен на «болезненное отключение» – вот вам и болезненное отключение. А если бы я задал программу мелкой шинковки – тут-то мы и получили бы негритянский фарш. Эдакий «Анкл Сэм». Не пробовали такое пюре?
   Чавос распахнул глаза и захрипел:
   – Пощади, мой дорогой дружочек! У меня на астероидах клад припрятан… Алмазы, изумруды, платина, иридий! Всё тебе отдам – только не души!
   – Понял, наконец, кто здесь хозяин! – фыркнул Эдик, с трудом удерживаясь от желания пустить протез в ход, чтобы Мучо еще покатался по полу. – А золото у меня отнял, сволочь! После всего того, что я для тебя сделал!
   Мучо закатил глаза, на черном потном лице сверкали только белки. После демонстрации силы механической руки он испытывал перед Цитрусом настоящий животный ужас.
   – Ладно, хватит его прессовать, – неожиданно вступился за Чавоса Кондратьев. – Согласно решению свыше он будет четвертым членом вашей команды. Примет участие в Межгалактических Играх. Ты ведь всю жизнь об этом мечтал, Мучо?
   – Вообще-то, нет, – пискнул Чавос.
   – Но ты ведь что-то заливал насчет того, что хочешь поработать вместе с ними?
   – Но не в смертоубийственных же играх участвовать? – ответил Мучо. – Я имел в виду спокойные дела. Вооруженные ограбления банков и почтовых экспрессов, перестрелки с легавыми, организация беспорядков, космические бои. Люблю подраться, но за идею, а не на потеху публике!
   – Настоящий мусон должен биться там, куда его пошлют! – строго заметил Матвей Игнатьевич.
   – Ну, если так, – неожиданно легко согласился Чавос, – тогда я согласен.
   – Стоимость сломанных андроидов будет вычтена из твоего гонорара.
   – Еще чего! Да я их починю прямо сейчас. Есть у вас тут портативная циркулярная пила со шлифовальной насадкой и титановый паяльник? Я ведь только конечности им поломал – тут работы на два часа. Перед приземлением все будут как новенькие.
   – Тогда действуй, – бросил Кондратьев. – Хватит прохлаждаться! Это и всех остальных касается.
   – Нам-то что делать? – зашипел Змей. – Мы андроидам руки-ноги не отрывали!
   – Всё равно работайте. Помогите новому члену команды. Для победы вам нужна сплоченность. А вы только и делаете, что грызетесь друг с дружкой.
   Цитрусу совсем не улыбалась идея, что здоровяк негр будет разгуливать по кораблю с циркулярной пилой и титановым паяльником – обе штуки в своем роде смертоносные. Возьмет и припаяет его протез к полу или к стене, когда не ожидаешь. А потом начнет работать циркулярной пилой…
   У Эдика даже мурашки по спине пробежали, но возразить Кондратьеву он не посмел. Подумает еще, что его главный боец – мямля и слабак. Нет! Просто надо быть начеку. И держать протез наготове. Тогда никакой Мучо не страшен. Пока он будет строгать Змея – его надо будет бросить в атаку первым – Цитрус найдет способ с ним справиться!
   – Но смотри, Чавос, – добавил Кондратьев, когда его вмешательства уже никто не ждал. – Нам нужны все бойцы. Если попытаешься завалить кого-то из товарищей или украсть наш корабль, расправа будет скорой и жестокой. Тебе удар Цитруса покажется нежным шлепком.
   – Да понял я, – буркнул негр, извлекая из инструментального ящика, спрятанного прямо в стене рубки, пилу, паяльник и еще несколько инструментов. – Буду паинькой.
   После этого он подтащил к себе ближайшего андроида с переломанными ногами и начал колдовать над его коленями – точнее, теми местами, где ноги сочленялись, как и у человека. Срезав сломанные сочленения, Мучо припаивал новые подшипники, соединял провода и трубки гидросистемы. Видно было, что такая работа ему не в новинку.
   – Где научилс-ся? – с любопытством прошипел Змей.
   – В летной школе. Я ведь не на капитана учился, а на техника, – вздохнул Чавос. – И в мастерской потом работал год.
   – Работал? – раздвоенный язык рептилии вылетел изо рта, губы скривились презрительно. – Воровка никогда не станет прачкой… Мы тут вс-се – правильные коски. А ты – работяга. Мужик.
   – Ну, не баба, и то хорошо.
   Авторитет чернокожего здоровяка в глазах рептилии сразу упал до уровня плинтуса. Но Мучо мало волновало отношение закоренелого зэка. Главное, что он сам был доволен собой.
   Дылда же со своим чемоданом скрылся в багажном отсеке.
   – Куда это он? – не отрываясь от работы, поинтересовался Мучо.
   – Тебе не всё равно? – хмыкнул Эдик.
   – Я хочу быть уверенным, что никто нас не подставит.
   – Дылда нас точно не подставит. Я ему верю, как себе. Точнее, больше, чем себе – сам я иногда такое придумаю – даже самому страшно.