Страница:
заводов.
Прошло небольшое время, мне позвонил Сталин и предложил приехать в
Москву. Я сейчас же сел в поезд. Тогда члены Политбюро и ЦК партии не
летали, на это имелся запрет. Запрет появился интересным образом. Как-то
Микоян, как мне рассказывали, поехал в Белоруссию, а там летчики предложили
ему полетать на самолете. Он согласился, полетал, и об этом потом было
написано в газетах. Сталин прочел, что Микоян летал на самолете и летчик при
этом выполнял фигуры высшего пилотажа, и предложил объявить Микояну выговор
за ненужный риск. Была сделана запись в протоколе, запрещавшая членам ЦК
ВКП(б) и секретарям республиканских ЦК летать, это считалось слишком
опасным. Летать мы стали во время войны.
Я очень любил самолеты и часто летал, когда занимал такое положение,
которое Сталина не беспокоило. Летал, когда работал в Киеве в 1928 - 1929
годах. Там служил летчик Дейч. Я приехал в Ржищев, и он меня "угостил"
впервые в жизни полетом на самолете. На меня это произвело сильное
впечатление. Потом я часто летал на "юнкерсах". На "юнкерсе" у нас летал
тогда начальник Военно-Воздушных Сил Красной Армии Баранов{32}. Впоследствии
он погиб при катастрофе. Это был замечательный человек, ближайший друг
Якира. Во время маневров, когда он прилетел в Киев, разрешил мне полетать на
его самолете. Таким образом, по тем временам я уже был "воздушным волком". А
когда я работал в Москве секретарем МК партии, то полетал даже на
экспериментальном самолете "Сталь-2". На нем я летал вместе с наркомом
Гражданского воздушного флота. Летал я и на дирижабле и тоже с наркомом
гражданского флота. Но, хотя я уже много летал, теперь это было запрещено,
поэтому я из Киева в Москву ездил только поездом.
Когда я приехал в Москву и встретился со Сталиным, то вновь стал
рассказывать о Патоне. Он меня перебил: "Я вас как раз по этому вопросу и
вызвал. Я прочел вашу записку, и мне она очень понравилась. Я полностью
согласен с вами в оценке этих работ и хотел бы еще побеседовать с вами, а
потом поставить этот вопрос в ЦК и записать решение, обязывающее внедрять
сварку. А что за человек Патон? Какая у него воля? Хватит у него сил, если
мы его сделаем уполномоченным Совета Народных Комиссаров и дадим ему
неограниченный мандат по внедрению его \203\ метода сварки в производство?
Сможет он заставить бюрократов внедрить сварку?" Отвечаю: "Насколько я знаю
Патона, если ему дадут такой мандат, то бюрократам не будет никакого
спасения. Он заставит их вертеться. Воля у него пробивная". Тут Сталин
сказал мне, чтобы я не возвращался в Киев, пока не будет вызван Патон и
принято решение, дающее ему полномочия организовать внедрение в производство
нового метода сварки. Когда приехал Патон, Сталин задал ему несколько
вопросов и познакомился с ним. Он произвел и на Сталина тоже очень хорошее
впечатление, да иначе и быть не могло: Патон был внутренне собранным
человеком, организованным, ясно и кратко формулировавшим свои мысли, с
волевым лицом и колючими, пронизывающими глазами. Он заставлял считаться с
собой и умел влиять на людей, с которыми встречался. Сталину это
понравилось. Патону выдали упомянутый мандат, и я сейчас же отбыл в Киев.
Еще когда я подробно расспрашивал Патона о возможностях сварки, у меня
родилась мысль использовать его метод для сварки танковых корпусов на
потоке. Я спросил его: "Сможете ли вы варить танковую сталь?" Он задумался:
"Надо изучить. Я не могу сейчас вам ответить. А какова толщина этой брони?"
- "Видимо, до 100 миллиметров". "Сложно, но попробуем. Думаю, удастся".
Теперь я вновь встретился с Патоном, чтобы лучше узнать, какие детали, какие
металлы и какой толщины он может сваривать своим способом. Я надеялся, что
его метод мог быть полезен для сварки танковых корпусов. Ведь война
придвигалась вплотную.
Когда я опять поставил этот вопрос, Патон заметил, что нужно знать
состав стали. Я предложил ему съездить на Харьковский танковый завод.
Сначала это был завод, кажется, Гартмана, а потом он назывался ХПЗ
(Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна), но там уже
производилась новая продукция - изготавливались танки и дизель-моторы. Я
сказал: "Попрошу заводских директоров и парторга (директором там был
Максарев{33}, парторгом - Епишев{34}, который сейчас служит начальником
Главного политуправления Советской Армии и Военно-Морского Флота), они вас
познакомят с производством и конструкторами, вы сами изучите производство и
после этого выскажете мне свое мнение". Патон поехал в Харьков, познакомился
с производством танков, затем сообщил, что ему понадобится какое-то время
для размышлений, но уверен, что можно будет организовать автоматическую
сварку танковых корпусов под флюсом. Говорю ему: "Это была бы большая победа
для всей страны и для армии. Большое сделали бы дело". \204\ Патон стал
разрабатывать вместе с конструкторами танка и инженерами этого завода
приспособления (как их называют в промышленности: кондукторы), которыми
зажимались детали танка и в которых они сваривались. Забегу несколько
вперед, чтобы закончить свой рассказ о Патоне и его участии в производстве
танков, о его огромном участии в победах, которые были одержаны Красной
Армией, потому что танки действительно начали сваривать, как блины печь, в
результате помощи, оказанной Патоном. Когда вспыхнула война и события стали
развиваться неблагоприятно для нас, а Красная Армия под ударами врага
отступала, в частности к Харькову, мы вынуждены были эвакуировать
харьковскую промышленность на восток. Производство танков попало из Харькова
на Урал. Конструкторское бюро тоже выехало туда. Туда же отправился и Патон.
Там быстро было налажено производство танков на новом месте. Патон внес
большой вклад и в организацию производства боевых машин на потоке. Это был
очень интересный человек, в ту пору уже немолодой и, как говорили тогда,
старорежимный по духу, продукт воспитания в царское время.
В 1943 году я прилетел в Москву по вызову Сталина. Сталин частенько
вызывал меня с фронта для каких-либо бесед. В то же время оказался в Москве
и Патон. Он попросился ко мне на прием. Я его принял, выслушал, и он вручил
мне письмо в адрес ЦК партии. Он писал, что его отец служил при царе
консулом в Италии, кажется, в Генуе. "Когда совершилась революция, - писал
он, - я уже сформировался как человек и, естественно, отнесся к революции
несерьезно. Я считал, что это не полезное для нашей страны явление, и
поэтому был против Октябрьской революции. Но я со своей стороны не
предпринимал никаких контрмер и не участвовал ни в каких антисоветских
организациях. Если так можно выразиться, я ожидал, что эта власть не
продержится долго, она развалится, потому что она бесперспективна и
бесплодна. Шло время. Я видел, как время испытывало власть и что власть
держалась. Потом власть стала крепнуть, показала свои организационные
способности, показала направленность действий, которая мне импонировала. Мне
нравилось то, что делала советская власть. С каждым годом притягательное
действие советской власти все больше и больше охватывало меня. Я начал лучше
работать и стал как бы сливаться с той сущностью, которая создавалась
советской властью. Но я все-таки не забывал, как я относился к ней в первые
дни революции, и поэтому считал, что не имею права на какое-то
покровительство со стороны советской власти или на какое-то особое доверие
ко мне. Я продолжал честно \205\ трудиться на том участке, где работал. Тут
началась война, и я был привлечен к строительству танков. Считаю, что я внес
большой вклад в оборону нашей страны, организовал поточное производство
танковых корпусов, внедрил автоматическую сварку под флюсом по своему
способу. Сейчас я уже давно за советскую власть. Теперь я чувствую, что имею
моральное право обратиться к партии с просьбой, чтобы она приняла меня в
свои ряды. Поэтому я пишу это письмо и прилагаю к этому письму в Центральный
Комитет заявление о приеме в партию. Прошу поддержать меня, я хотел бы
теперь быть партийным человеком".
Мне это письмо не только понравилось, оно тронуло меня, потому что
Патон был человеком, скупым на слова. Я чувствовал его глубокую искренность
в признании советской власти как власти народа, признании Коммунистической
партии как организатора побед над врагом. Мне очень понравилось такое
желание Патона - политически оформить свое участие в этой великой борьбе
против фашистской Германии, став членом нашей партии. Я взял его документы и
сказал, что убежден в том, что он будет принят в ряды ВКП(б). "Доложу
товарищу Сталину, и Вы узнаете решение Центрального Комитета". Не помню,
через сколько времени я встретился со Сталиным, но все рассказал ему и
передал эти документы. Сталин тоже был взволнован, а он редко выдавал свое
волнение, и сказал: "Ну, вот и решился Патон, он заслуживает всяческого
уважения". И сейчас же предложил сформулировать такое решение: "Принять
товарища Патона в партию без кандидатского стажа".
В то время, когда принимали Патона в партию, существовал порядок,
согласно которому лица, вышедшие из буржуазной или интеллигентской среды,
должны были обязательно при вступлении в ряды партии иметь испытательный
кандидатский срок, который длился два года. Но к Патону это, в порядке
исключения, не было применено. Ввиду особых его заслуг перед Родиной и
партией в члены партии он был принят сразу. Мне это было очень приятно.
Во-первых, я радовался за Патона и за страну, за то дело, которое сделал
Патон для нашей страны и армии. Во-вторых, мне было приятно, что на мою долю
выпало познакомиться с ним, понять его роль и привлечь к такому большому
делу, как производство танков. После войны Патон вернулся к деятельности в
Академии наук Украины, стал ее вице-президентом и продолжал свое дело так же
плодотворно, как делал это во время войны и до войны.
Когда нас всех поразило несчастье, несчастье и для Украины, и для
науки, - скончался Президент АН УССР Богомолец, которого все очень уважали,
- встал вопрос о том, кто будет теперь президентом? \206\ Мне передавали,
что ученые Украины взволновались. Это вызывалось тем, что многие из них
полагали, что ЦК КП(б)У будет рекомендовать как раз Патона. Зная, с каким
уважением я относился к Патону, думали, что эта кандидатура будет без
сомнения названа. Тут следует сказать, что в АН УССР к Патону относились
по-разному. Считаю, что абсолютное большинство ученых относилось к нему с
большим уважением именно как к ученому. Но все очень боялись его характера и
поэтому страшились того, что он станет президентом Академии. Все знали его
волю, нетерпимость к пустословию, конкретность в делах. У него была просто
пробивная воля. До моего слуха дошли рассуждения, что если президентом будет
Патон, потому что его поддерживает Хрущев, то он поразгоняет и то, и другое,
и третье, превратит Академию наук в экспериментальные мастерские. То есть
обвиняли его в излишнем практицизме. Да, это был именно такой человек,
который хорошо умел ставить научные знания на службу дела. Он не терпел
отвлеченных разговоров и бесплодного словоблудия под маркой учености.
Действительно, для таких людей он мог быть грозой.
Мы все же учли такое отношение к нему, и поэтому у нас не возникла идея
рекомендовать его президентом. Надо было бы "нажимать", что при голосовании
встречено было бы плохо. Да и Патон сам к тому не стремился. Он был поглощен
своим делом и институтом, которым руководил. Сейчас этот институт известен
не только в нашей стране, он занял в мировой науке по сварке металлов
довольно высокое положение.
Я вспомнил еще один эпизод, который дает наилучшее представление о
Патоне. Когда я работал на Украине, ко мне пришел заведующий отделом
пропаганды Коммунистической партии Украины с жалобой на Патона. Он сказал,
что Патон выражает неуважение к Центральному Комитету, и он возмущен его
поведением. Зная мое отношение к Патону, он решил мне это сказать. Я спросил
его: "Что же Патон конкретно сделал? Что вызывает ваше недовольство?"
- Я собрал совещание ученых, пригласил и Патона. Патон посидел какое-то
время, а потом встал и ушел.
Я говорю: "Если Патон ушел, то надо еще посмотреть, в чем дело. По
какому вопросу Вы проводили совещание?"
- По вопросам идеологической работы.
- А зачем Вы пригласили на это совещание академика Патона? Он не имеет
никакого отношения к этому вопросу. Он сидел там просто как украшение. Вам
нужен был академик, вот Вы и пригласили его вместе с другими. Зачем?
В этих действиях виден сам Патон, его характер. Когда он увидел, \207\
что к вопросу, который обсуждается, он не имеет никакого отношения и что там
сидит много народа и теряет время попусту, он взял да и ушел. А что ему
оставалось делать? Он должен был бы выругать тех, кто его вызвал, но он
этого не сделал, а просто ушел. Совершенно правильно поступил. Надо сделать
верный вывод и, созывая совещания, вызывать только тех людей, которые
непосредственно имеют отношение к обсуждаемому вопросу. Тогда люди будут
заинтересованы, будут активно принимать участие в обсуждении, не возмущаться
теми, кто организует подобные совещания. Патон так выразил свой протест
против того, что его вызвали на совещание, которое его не интересует. Он
взял и ушел, проголосовав, как говорится, ногами, а Вы должны сделать вывод
своими мозгами и в будущем не позволять подобного не только в отношении
Патона. Нужно беречь каждого человека, тем более ученых, специалистов. Их
надо вызывать в крайнем случае и вызывать тогда, когда они нужны на
совещании, когда обсуждается или его вопрос, или вопрос, к которому он имеет
отношение.
После смерти Патона институтом руководит, причем успешно, его сын
Борис, который сейчас является Президентом АН УССР.
Когда Патон умер, заканчивалось строительство в Киеве нового моста
через Днепр. Это был самый большой мост в Киеве. Он цельносварной. Патон
добивался этого, и я его поддержал, чтобы была принята цельносварная
конструкция. Он был техническим руководителем по сварке моста. Я в то время
приехал по какому-то делу на Украину. Украинцы носились с идеей присвоить
этому мосту мое имя. Меня это удивило, особенно потому, что к тому времени у
нас уже было принято решение запретить присваивать предприятиям,
учреждениям, колхозам и пр. имена руководителей партии и правительства,
находящихся в здравии. И даже ряд почетных имен, которые были присвоены
раньше, мы специальным решением сняли. Как я в шутку говорил тогда, лишили
всех прав и состояния этих людей, которые "нахапали" себе фабрики, заводы и
города. Нездоровое даже было такое соревнование, чье имя будет присвоено
большему количеству предприятий или колхозов. Это дикая вещь! При Ленине
этого, по-моему, еще не было. Потом иногда присваивалось имя здравствующего
Буденного (как героя Гражданской войны). Присваивались также имена умерших в
память их добрых дел, которые они совершили для партии, ради народа.
Я спросил украинцев: "Зачем вы хотите присвоить мое имя мосту? Это
прямое нарушение решения ЦК. Я против, тем более что сам был инициатором
вынесения такого решения. Неужели вы не понимаете, в какое положение меня
ставите? Прошу вас \208\ никуда не вылезать с предложениями такого
характера. И зачем долго искать, кто более достоин, чтобы его имя было
присвоено этому сооружению? Вот академик Патон. Прошу, внесите именно такое
предложение, и правительство утвердит его". Так мосту было присвоено имя
Патона. И сейчас этот мост, как говорится, живет и здравствует, а люди,
проезжая по нему, вспоминают добрым словом его создателя академика Патона.
{1}Тбилиси именовался Тифлисом до 1936 года.
{2}МАЛЫШЕВ В.А. (1902-1957) - сын учителя, рабочий, член ВКП(б) с 1926
г., с 1934 г. на инженерно-конструкторской работе, с 1939 г. нарком тяжелого
машиностроения, в 1940-1944 гг. заместитель Председателя Совнаркома СССР, в
1941-1956 гг. нарком танковой промышленности, министр транспортного
машиностроения, министр судостроения, министр транспортного и тяжелого
машиностроения, министр среднего машиностроения, в 1947-1956 гг. заместитель
Председателя Совета Министров СССР, член ЦК партии с 1939 г., в 1952-1953
гг. член Президиума ЦК КПСС.
{3}КУЛИК Г.И. (1890-1950) - участник Гражданской войны в составе 1-й
Конной армии, далее занимал ряд высоких должностей, член ЦК ВКП(б) в
1939-1942 гг., с 1939г. начальник Главного артиллерийского управления.
Маршал Советского Союза и Герой Советского Союза с 1940 г., в марте 1942 г.
был понижен в звании до генерал-майора, командовал рядом армий. Был
расстрелян по необоснованному обвинению в измене.
{4}ЖЕМЧУЖИНА П.С. (Карпович) (1897-1970) - в 1936-1937 гг. начальник
Главного управления парфюмерной, косметической, синтетической и мыловаренной
промышленности Наркомпищепрома СССР, потом зам. наркома пищепрома и нарком
рыбной промышленности, с 1939 г. начальник Главного управления текстильной
промышленности. В 1949 г. осуждена к ссылке, в 1953 г. реабилитирована.
{5}ФРИНОВСКИЙ М.П. (1898-1940) - чекист с 1919 г., с 1930 г.
председатель ГПУ Азербайджана, с 1933 г. начальник Главного управления
погранохраны ОГПУ, с 1936 г. зам. наркома внутренних дел СССР и с 1937 г.
первый его заместитель, с 1938 г. нарком Военно-Морского Флота СССР, в 1939
г. арестован, потом расстрелян.
{6}КОБУЛОВ Б.З. (1904-1953)-чекисте 1922 г., с 1938 г. зам. наркома
внутренних дел СССР, с 1943 г. - зам. наркома госбезопасности СССР, в 1953
г. первый зам. министра внутренних дел СССР. Расстрелян по одному делу с
Берией Л.П.
{7}Войсками МВО тогда командовал командарм 1-го ранга (с 1935 г.) БЕЛОВ
И.П. (1893-1938 гг.), член Военного совета при народном комиссаре обороны
СССР, один из героев Гражданской войны и видный строитель РККА.
Репрессирован, реабилитирован посмертно.
{8}ЛУКАШОВ П.В.
{9}БАДАЕВ А.Е. (1883-1951)-член РСДРП с 1904 г., участник
революционного движения, депутат IV Государственной думы. С 1921 г. работал
в потребкооперации, в 1937-1938 гг. нарком пищевой промышленности РСФСР, в
1938-1943 гг. председатель Президиума Верховного Совета РСФСР. \209\
{10}ВАСИЛЬКОВСКИЙ Г.
{11}АГРАНОВ Я.С. (1893-1938) являлся тогда секретарем Малого Совнаркома
- постоянной комиссии Совнаркома для предварительного рассмотрения
правительственных вопросов. При Ленине В.И. этот орган функционировал с 23
января (5 февраля) 1918 года. С 1919 г. Агранов -сотрудник ВЧК- ГПУ - НКВД,
с 1934 г. первый заместитель наркома внутренних дел. Последняя должность -
начальник Саратовского управления НКВД.
{12}САРКИСЯН С.А. (1898-1937)-член РСДРП с 1917 г., затем на партийной
и хозяйственной работе, в 1933-1937 гг. - 1-й секретарь Донецкого обкома
КП(б)У, с 1933 г. член Политбюро ЦК КП(б)У. Репрессирован, реабилитирован
посмертно.
{13}ЧЕРНЯВСКИЙ В.И. (1893-1939) - член РСДРП с 1911 г., участник
Гражданской войны на Украине, партработник в Киеве, Полтаве, Виннице,
Днепропетровске, Одессе, с 1930 г. секретарь ЦК КП(б)У, до 1937 г. кандидат
в члены Политбюро ЦК КП(б)У. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
{14}КОГАН Е.С. (1886-1937) - из мещан, член РСДРП с 1907 г., в 1918 г.
секретарь Самарского губкома РКП(б), далее на ответственной партийной и
преподавательской работе, в 1930-1936 гг. секретарь Московского комитета
ВКП(б), член Центральной ревизионной комиссии с 1934 года. Репрессирована.
Реабилитирована посмертно.
{15}СОЙФЕР Я.Г. -член РСДРП с 1907 г., после 1917 г. занимал различные
административные и партийные посты.
{16}СЕДЕЛЬНИКОВ А.И. (1894-1937)-член РКП(б) с 1918 г., секретарь
Тульского обкома ВКП(б) и с 1930 г. член Бюро МК ВКП(б), перед
репрессированном работал управляющим трестом в Куйбышевской области.
Реабилитирован посмертно.
{17}ФИЛАТОВ Н.А. (1891-1941)-член РСДРП с 1912 г. до 1938 г., после
1917 г. на партийно-административной работе, в 1930-1934 гг. секретарь
райкома ВКП(б) в Москве, с 1934 по 1937 г. председатель Мособлисполкома.
{18}БЕНЕШ Э. (1884-1948) - в 1918-1935 гг. министр иностранных дел
Чехословакии, далее до 1938 г. и с 1946 г. ее президент.
{19}КАЛЕДИН A.M. (1861-1918) - генерал от кавалерии с 1916 г., атаман
Донского казачьего войска и лидер восстания на Дону после Октябрьской
революции. Окончил жизнь самоубийством.
{20}СВАНИДЗЕ А.С. (1886-1941) - член РСДРП с 1903 г., занимал ряд
государственных постов в наркоматах просвещения, иностранных дел, финансов
СССР. Автор работ по истории Дальнего Востока. Репрессирован, реабилитирован
посмертно.
{21}ЛАКОБА Н.А. (1893-1936) - из крестьян, член РСДРП с 1912 г., после
1917 г. боролся за советскую власть в Закавказье, в 1921 г. председатель
ревкома Абхазии, с 1922 г. председатель Совнаркома Абхазии, с 1930 г.
председатель ЦИК Абхазии, член ЦИК СССР.
{22}ШКИРЯТОВ М.Ф. (1883-1954) - рабочий, член РСДРП с 1906 г., после
1917 г. на советской и профсоюзной работе, с 1921 г. в аппарате ЦК партии и
Наркомате РКИ, с 1934 г. член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), в
1939-1952 гг. зам. ее председателя и с 1952 г. ее председатель, член ЦК
ВКП(б) с 1934 года. В 1952-1953 гг. член Президиума ЦК КПСС.
{23}УГАРОВ А.И. (1900-1939) - член РКП(б) с 1918 г., затем на советской
и партийной работе, в 1934-1938 гг. второй секретарь Ленинградского горкома
\210\ ВКП(б), в 1938 г. первый секретарь МК и МГК ВКП(б). Репрессирован,
реабилитирован посмертно.
{24}СИДОРОВ И.И.
{25}В Иркутском обкоме ВКП(б).
{26}ПОПОВ Г.М. (1906-1968) - из служащих, член ВКП(б) с 1926 г., в
1928-1938 гг. сотрудник Московского центрального института труда, затем в
аппарате ЦК ВКП(б), в 1938-194Б гг. 2-й секретарь Московского горкома
ВКП(б), в 1944-1950 гг. председатель исполкома Моссовета, в 1945-1949 гг.
1-й секретарь МК и МГК ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б), с 1951 г министр
городского строительства, сельскохозяйственного машиностроения СССР,
директор ряда заводов (в 1953-1954 гг., посол в Польше) до 1965 г., далее
пенсионер.
{27}ГАЕВОЙ А.И. (1907-1962) - член ВКП(б) с 1930 г., с 1939 г.
председатель Сталинского облисполкома УССР. В 1940-1951 гг. первый секретарь
Ворошиловградского обкома КП(б)У, в 1952-1957 гг. первый секретарь
Запорожского обкома КПУ, в 1957-1961 гг. первый секретарь Днепропетровского
обкома КПУ, затем секретарь ЦК КП Украины.
{28}ДЮКАНОВ М.Д.
{29}ЗАСЯДЬКО А.Ф. (1910-1963) - рабочий, член ВКП(б) с 1931 г., в
1943-1947 гг. заместитель наркома угольной промышленности СССР, зам. наркома
строительства топливных предприятий, далее министр угольной промышленности
западных районов СССР, зам. председателя Госплана СССР, с 1956 г. зам.
Председателя Совета Министров СССР, с 1960 г. председатель Государственного
научно-экономического совета Совмина СССР, член ЦК КПСС в 1952-1956 гг. и с
1961 года.
{30}ЗВЕРЕВ А.Г. (1900-1969) - из крестьян, член РКП(б) с 1919 г., затем
на военной, административной и финансовой работе, в 1938-1960 (в 1948 г
заместитель министра) нарком и министр финансов СССР; член ЦК партии в
1939-1961 годах. Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС в 1952-1953 годах.
{31}ПАТОН Е.О. (1870-1953) -ученый, специалист по сварке, член ВКП(б) с
1944 г., с 1905 г. профессор Киевского политехнического института, в
1921-1931 гг. начальник Киевской мостоиспытательной станции, с 1934 г.
директор научно-исследовательского института электросварки, акад. АН УССР с
1929 г., вице-президент АН УССР в 1945-1952 гг., автор многочисленных трудов
по теории и практике сварочных работ и мостостроения.
{32}БАРАНОВ П.И. (1892-1933)-член РСДРП с 1912 г., после 1917 г. в
Советских Вооруженных Силах, активный участник Гражданской войны, с 1923 г
зам. начальника и с 1924 г. начальник ВВС РККА, в 1925-1931 гг. член
Реввоенсовета СССР, с 1932 г. зам. наркома тяжелой промышленности и
начальник Главупра авиапромышленности, член ВЦИК и ЦИК СССР.
{33}МАКСАРЕВ Ю.Е.-член РКП(б) с 1921 г.
{34}ЕПИШЕВ А.А. (1908-1985) - рабочий, в 20-е годы на комсомольской и
партийной работе, член ВКП(б) с 1929 г., с 1930 г. - в Советских Вооруженных
Силах, специалист по механизации и моторизации армии, с 1938 г., будучи в
военных кадрах, одновременно парторг ЦК ВКП(б) на харьковском заводе им.
Коминтерна и секретарь Коминтерновского райкома партии, с 1940 г 1-й
секретарь Харьковских обкома и горкома КП(б)У, с 1941 г. комиссар
Харьковского корпуса народного ополчения, ответственный организатор ЦК
ВКП(б), уполномоченный на Сталинградском фронте, заместитель министра \211\
среднего машиностроения, член Военного совета 40-й и 38-й армий, с 1946 г.
секретарь ЦК КП(б)У, в 1950-1955 гг. 1-й секретарь Одесского обкома партии
(в 1951-1953 гг. зам. министра госбезопасности СССР), с 1955 г. посол в
Румынии, с 1961 г. посол в Югославии, с 1962 г. начальник Главного
политического управления СА и ВМФ СССР, член ЦК КПСС с 1964 года.
Когда в 1938 году я возглавил Компартию Украины, Сталин предложил
ввести меня в члены Военного совета Киевского Особого военного округа (КОВО)
с тем, чтобы я мог приобщаться и к военным делам: "большая война" СССР с
врагами неизбежна, партработникам надо все знать самим. Тем более, добавлю,
что столько было в РККА "вредителей", столько было изъято лиц командного
состава. Большинство их не вернулось после ареста, были казнены либо
направлены в лагеря. Командующим войсками КОВО был Тимошенко{1}. О нем мне
рассказывал Сталин, он его знал лично еще по 1-й Конной армии и хорошо
характеризовал его. Когда я был введен в Военный совет, то всегда аккуратно
ходил на его заседания и слушал все выступления. Там разбирали конкретные
вопросы. Главным образом тогда занимал всех вопрос о создании укрепленных
районов по нашей западной границе: строили бетонные доты, вооруженные
Прошло небольшое время, мне позвонил Сталин и предложил приехать в
Москву. Я сейчас же сел в поезд. Тогда члены Политбюро и ЦК партии не
летали, на это имелся запрет. Запрет появился интересным образом. Как-то
Микоян, как мне рассказывали, поехал в Белоруссию, а там летчики предложили
ему полетать на самолете. Он согласился, полетал, и об этом потом было
написано в газетах. Сталин прочел, что Микоян летал на самолете и летчик при
этом выполнял фигуры высшего пилотажа, и предложил объявить Микояну выговор
за ненужный риск. Была сделана запись в протоколе, запрещавшая членам ЦК
ВКП(б) и секретарям республиканских ЦК летать, это считалось слишком
опасным. Летать мы стали во время войны.
Я очень любил самолеты и часто летал, когда занимал такое положение,
которое Сталина не беспокоило. Летал, когда работал в Киеве в 1928 - 1929
годах. Там служил летчик Дейч. Я приехал в Ржищев, и он меня "угостил"
впервые в жизни полетом на самолете. На меня это произвело сильное
впечатление. Потом я часто летал на "юнкерсах". На "юнкерсе" у нас летал
тогда начальник Военно-Воздушных Сил Красной Армии Баранов{32}. Впоследствии
он погиб при катастрофе. Это был замечательный человек, ближайший друг
Якира. Во время маневров, когда он прилетел в Киев, разрешил мне полетать на
его самолете. Таким образом, по тем временам я уже был "воздушным волком". А
когда я работал в Москве секретарем МК партии, то полетал даже на
экспериментальном самолете "Сталь-2". На нем я летал вместе с наркомом
Гражданского воздушного флота. Летал я и на дирижабле и тоже с наркомом
гражданского флота. Но, хотя я уже много летал, теперь это было запрещено,
поэтому я из Киева в Москву ездил только поездом.
Когда я приехал в Москву и встретился со Сталиным, то вновь стал
рассказывать о Патоне. Он меня перебил: "Я вас как раз по этому вопросу и
вызвал. Я прочел вашу записку, и мне она очень понравилась. Я полностью
согласен с вами в оценке этих работ и хотел бы еще побеседовать с вами, а
потом поставить этот вопрос в ЦК и записать решение, обязывающее внедрять
сварку. А что за человек Патон? Какая у него воля? Хватит у него сил, если
мы его сделаем уполномоченным Совета Народных Комиссаров и дадим ему
неограниченный мандат по внедрению его \203\ метода сварки в производство?
Сможет он заставить бюрократов внедрить сварку?" Отвечаю: "Насколько я знаю
Патона, если ему дадут такой мандат, то бюрократам не будет никакого
спасения. Он заставит их вертеться. Воля у него пробивная". Тут Сталин
сказал мне, чтобы я не возвращался в Киев, пока не будет вызван Патон и
принято решение, дающее ему полномочия организовать внедрение в производство
нового метода сварки. Когда приехал Патон, Сталин задал ему несколько
вопросов и познакомился с ним. Он произвел и на Сталина тоже очень хорошее
впечатление, да иначе и быть не могло: Патон был внутренне собранным
человеком, организованным, ясно и кратко формулировавшим свои мысли, с
волевым лицом и колючими, пронизывающими глазами. Он заставлял считаться с
собой и умел влиять на людей, с которыми встречался. Сталину это
понравилось. Патону выдали упомянутый мандат, и я сейчас же отбыл в Киев.
Еще когда я подробно расспрашивал Патона о возможностях сварки, у меня
родилась мысль использовать его метод для сварки танковых корпусов на
потоке. Я спросил его: "Сможете ли вы варить танковую сталь?" Он задумался:
"Надо изучить. Я не могу сейчас вам ответить. А какова толщина этой брони?"
- "Видимо, до 100 миллиметров". "Сложно, но попробуем. Думаю, удастся".
Теперь я вновь встретился с Патоном, чтобы лучше узнать, какие детали, какие
металлы и какой толщины он может сваривать своим способом. Я надеялся, что
его метод мог быть полезен для сварки танковых корпусов. Ведь война
придвигалась вплотную.
Когда я опять поставил этот вопрос, Патон заметил, что нужно знать
состав стали. Я предложил ему съездить на Харьковский танковый завод.
Сначала это был завод, кажется, Гартмана, а потом он назывался ХПЗ
(Харьковский паровозостроительный завод имени Коминтерна), но там уже
производилась новая продукция - изготавливались танки и дизель-моторы. Я
сказал: "Попрошу заводских директоров и парторга (директором там был
Максарев{33}, парторгом - Епишев{34}, который сейчас служит начальником
Главного политуправления Советской Армии и Военно-Морского Флота), они вас
познакомят с производством и конструкторами, вы сами изучите производство и
после этого выскажете мне свое мнение". Патон поехал в Харьков, познакомился
с производством танков, затем сообщил, что ему понадобится какое-то время
для размышлений, но уверен, что можно будет организовать автоматическую
сварку танковых корпусов под флюсом. Говорю ему: "Это была бы большая победа
для всей страны и для армии. Большое сделали бы дело". \204\ Патон стал
разрабатывать вместе с конструкторами танка и инженерами этого завода
приспособления (как их называют в промышленности: кондукторы), которыми
зажимались детали танка и в которых они сваривались. Забегу несколько
вперед, чтобы закончить свой рассказ о Патоне и его участии в производстве
танков, о его огромном участии в победах, которые были одержаны Красной
Армией, потому что танки действительно начали сваривать, как блины печь, в
результате помощи, оказанной Патоном. Когда вспыхнула война и события стали
развиваться неблагоприятно для нас, а Красная Армия под ударами врага
отступала, в частности к Харькову, мы вынуждены были эвакуировать
харьковскую промышленность на восток. Производство танков попало из Харькова
на Урал. Конструкторское бюро тоже выехало туда. Туда же отправился и Патон.
Там быстро было налажено производство танков на новом месте. Патон внес
большой вклад и в организацию производства боевых машин на потоке. Это был
очень интересный человек, в ту пору уже немолодой и, как говорили тогда,
старорежимный по духу, продукт воспитания в царское время.
В 1943 году я прилетел в Москву по вызову Сталина. Сталин частенько
вызывал меня с фронта для каких-либо бесед. В то же время оказался в Москве
и Патон. Он попросился ко мне на прием. Я его принял, выслушал, и он вручил
мне письмо в адрес ЦК партии. Он писал, что его отец служил при царе
консулом в Италии, кажется, в Генуе. "Когда совершилась революция, - писал
он, - я уже сформировался как человек и, естественно, отнесся к революции
несерьезно. Я считал, что это не полезное для нашей страны явление, и
поэтому был против Октябрьской революции. Но я со своей стороны не
предпринимал никаких контрмер и не участвовал ни в каких антисоветских
организациях. Если так можно выразиться, я ожидал, что эта власть не
продержится долго, она развалится, потому что она бесперспективна и
бесплодна. Шло время. Я видел, как время испытывало власть и что власть
держалась. Потом власть стала крепнуть, показала свои организационные
способности, показала направленность действий, которая мне импонировала. Мне
нравилось то, что делала советская власть. С каждым годом притягательное
действие советской власти все больше и больше охватывало меня. Я начал лучше
работать и стал как бы сливаться с той сущностью, которая создавалась
советской властью. Но я все-таки не забывал, как я относился к ней в первые
дни революции, и поэтому считал, что не имею права на какое-то
покровительство со стороны советской власти или на какое-то особое доверие
ко мне. Я продолжал честно \205\ трудиться на том участке, где работал. Тут
началась война, и я был привлечен к строительству танков. Считаю, что я внес
большой вклад в оборону нашей страны, организовал поточное производство
танковых корпусов, внедрил автоматическую сварку под флюсом по своему
способу. Сейчас я уже давно за советскую власть. Теперь я чувствую, что имею
моральное право обратиться к партии с просьбой, чтобы она приняла меня в
свои ряды. Поэтому я пишу это письмо и прилагаю к этому письму в Центральный
Комитет заявление о приеме в партию. Прошу поддержать меня, я хотел бы
теперь быть партийным человеком".
Мне это письмо не только понравилось, оно тронуло меня, потому что
Патон был человеком, скупым на слова. Я чувствовал его глубокую искренность
в признании советской власти как власти народа, признании Коммунистической
партии как организатора побед над врагом. Мне очень понравилось такое
желание Патона - политически оформить свое участие в этой великой борьбе
против фашистской Германии, став членом нашей партии. Я взял его документы и
сказал, что убежден в том, что он будет принят в ряды ВКП(б). "Доложу
товарищу Сталину, и Вы узнаете решение Центрального Комитета". Не помню,
через сколько времени я встретился со Сталиным, но все рассказал ему и
передал эти документы. Сталин тоже был взволнован, а он редко выдавал свое
волнение, и сказал: "Ну, вот и решился Патон, он заслуживает всяческого
уважения". И сейчас же предложил сформулировать такое решение: "Принять
товарища Патона в партию без кандидатского стажа".
В то время, когда принимали Патона в партию, существовал порядок,
согласно которому лица, вышедшие из буржуазной или интеллигентской среды,
должны были обязательно при вступлении в ряды партии иметь испытательный
кандидатский срок, который длился два года. Но к Патону это, в порядке
исключения, не было применено. Ввиду особых его заслуг перед Родиной и
партией в члены партии он был принят сразу. Мне это было очень приятно.
Во-первых, я радовался за Патона и за страну, за то дело, которое сделал
Патон для нашей страны и армии. Во-вторых, мне было приятно, что на мою долю
выпало познакомиться с ним, понять его роль и привлечь к такому большому
делу, как производство танков. После войны Патон вернулся к деятельности в
Академии наук Украины, стал ее вице-президентом и продолжал свое дело так же
плодотворно, как делал это во время войны и до войны.
Когда нас всех поразило несчастье, несчастье и для Украины, и для
науки, - скончался Президент АН УССР Богомолец, которого все очень уважали,
- встал вопрос о том, кто будет теперь президентом? \206\ Мне передавали,
что ученые Украины взволновались. Это вызывалось тем, что многие из них
полагали, что ЦК КП(б)У будет рекомендовать как раз Патона. Зная, с каким
уважением я относился к Патону, думали, что эта кандидатура будет без
сомнения названа. Тут следует сказать, что в АН УССР к Патону относились
по-разному. Считаю, что абсолютное большинство ученых относилось к нему с
большим уважением именно как к ученому. Но все очень боялись его характера и
поэтому страшились того, что он станет президентом Академии. Все знали его
волю, нетерпимость к пустословию, конкретность в делах. У него была просто
пробивная воля. До моего слуха дошли рассуждения, что если президентом будет
Патон, потому что его поддерживает Хрущев, то он поразгоняет и то, и другое,
и третье, превратит Академию наук в экспериментальные мастерские. То есть
обвиняли его в излишнем практицизме. Да, это был именно такой человек,
который хорошо умел ставить научные знания на службу дела. Он не терпел
отвлеченных разговоров и бесплодного словоблудия под маркой учености.
Действительно, для таких людей он мог быть грозой.
Мы все же учли такое отношение к нему, и поэтому у нас не возникла идея
рекомендовать его президентом. Надо было бы "нажимать", что при голосовании
встречено было бы плохо. Да и Патон сам к тому не стремился. Он был поглощен
своим делом и институтом, которым руководил. Сейчас этот институт известен
не только в нашей стране, он занял в мировой науке по сварке металлов
довольно высокое положение.
Я вспомнил еще один эпизод, который дает наилучшее представление о
Патоне. Когда я работал на Украине, ко мне пришел заведующий отделом
пропаганды Коммунистической партии Украины с жалобой на Патона. Он сказал,
что Патон выражает неуважение к Центральному Комитету, и он возмущен его
поведением. Зная мое отношение к Патону, он решил мне это сказать. Я спросил
его: "Что же Патон конкретно сделал? Что вызывает ваше недовольство?"
- Я собрал совещание ученых, пригласил и Патона. Патон посидел какое-то
время, а потом встал и ушел.
Я говорю: "Если Патон ушел, то надо еще посмотреть, в чем дело. По
какому вопросу Вы проводили совещание?"
- По вопросам идеологической работы.
- А зачем Вы пригласили на это совещание академика Патона? Он не имеет
никакого отношения к этому вопросу. Он сидел там просто как украшение. Вам
нужен был академик, вот Вы и пригласили его вместе с другими. Зачем?
В этих действиях виден сам Патон, его характер. Когда он увидел, \207\
что к вопросу, который обсуждается, он не имеет никакого отношения и что там
сидит много народа и теряет время попусту, он взял да и ушел. А что ему
оставалось делать? Он должен был бы выругать тех, кто его вызвал, но он
этого не сделал, а просто ушел. Совершенно правильно поступил. Надо сделать
верный вывод и, созывая совещания, вызывать только тех людей, которые
непосредственно имеют отношение к обсуждаемому вопросу. Тогда люди будут
заинтересованы, будут активно принимать участие в обсуждении, не возмущаться
теми, кто организует подобные совещания. Патон так выразил свой протест
против того, что его вызвали на совещание, которое его не интересует. Он
взял и ушел, проголосовав, как говорится, ногами, а Вы должны сделать вывод
своими мозгами и в будущем не позволять подобного не только в отношении
Патона. Нужно беречь каждого человека, тем более ученых, специалистов. Их
надо вызывать в крайнем случае и вызывать тогда, когда они нужны на
совещании, когда обсуждается или его вопрос, или вопрос, к которому он имеет
отношение.
После смерти Патона институтом руководит, причем успешно, его сын
Борис, который сейчас является Президентом АН УССР.
Когда Патон умер, заканчивалось строительство в Киеве нового моста
через Днепр. Это был самый большой мост в Киеве. Он цельносварной. Патон
добивался этого, и я его поддержал, чтобы была принята цельносварная
конструкция. Он был техническим руководителем по сварке моста. Я в то время
приехал по какому-то делу на Украину. Украинцы носились с идеей присвоить
этому мосту мое имя. Меня это удивило, особенно потому, что к тому времени у
нас уже было принято решение запретить присваивать предприятиям,
учреждениям, колхозам и пр. имена руководителей партии и правительства,
находящихся в здравии. И даже ряд почетных имен, которые были присвоены
раньше, мы специальным решением сняли. Как я в шутку говорил тогда, лишили
всех прав и состояния этих людей, которые "нахапали" себе фабрики, заводы и
города. Нездоровое даже было такое соревнование, чье имя будет присвоено
большему количеству предприятий или колхозов. Это дикая вещь! При Ленине
этого, по-моему, еще не было. Потом иногда присваивалось имя здравствующего
Буденного (как героя Гражданской войны). Присваивались также имена умерших в
память их добрых дел, которые они совершили для партии, ради народа.
Я спросил украинцев: "Зачем вы хотите присвоить мое имя мосту? Это
прямое нарушение решения ЦК. Я против, тем более что сам был инициатором
вынесения такого решения. Неужели вы не понимаете, в какое положение меня
ставите? Прошу вас \208\ никуда не вылезать с предложениями такого
характера. И зачем долго искать, кто более достоин, чтобы его имя было
присвоено этому сооружению? Вот академик Патон. Прошу, внесите именно такое
предложение, и правительство утвердит его". Так мосту было присвоено имя
Патона. И сейчас этот мост, как говорится, живет и здравствует, а люди,
проезжая по нему, вспоминают добрым словом его создателя академика Патона.
{1}Тбилиси именовался Тифлисом до 1936 года.
{2}МАЛЫШЕВ В.А. (1902-1957) - сын учителя, рабочий, член ВКП(б) с 1926
г., с 1934 г. на инженерно-конструкторской работе, с 1939 г. нарком тяжелого
машиностроения, в 1940-1944 гг. заместитель Председателя Совнаркома СССР, в
1941-1956 гг. нарком танковой промышленности, министр транспортного
машиностроения, министр судостроения, министр транспортного и тяжелого
машиностроения, министр среднего машиностроения, в 1947-1956 гг. заместитель
Председателя Совета Министров СССР, член ЦК партии с 1939 г., в 1952-1953
гг. член Президиума ЦК КПСС.
{3}КУЛИК Г.И. (1890-1950) - участник Гражданской войны в составе 1-й
Конной армии, далее занимал ряд высоких должностей, член ЦК ВКП(б) в
1939-1942 гг., с 1939г. начальник Главного артиллерийского управления.
Маршал Советского Союза и Герой Советского Союза с 1940 г., в марте 1942 г.
был понижен в звании до генерал-майора, командовал рядом армий. Был
расстрелян по необоснованному обвинению в измене.
{4}ЖЕМЧУЖИНА П.С. (Карпович) (1897-1970) - в 1936-1937 гг. начальник
Главного управления парфюмерной, косметической, синтетической и мыловаренной
промышленности Наркомпищепрома СССР, потом зам. наркома пищепрома и нарком
рыбной промышленности, с 1939 г. начальник Главного управления текстильной
промышленности. В 1949 г. осуждена к ссылке, в 1953 г. реабилитирована.
{5}ФРИНОВСКИЙ М.П. (1898-1940) - чекист с 1919 г., с 1930 г.
председатель ГПУ Азербайджана, с 1933 г. начальник Главного управления
погранохраны ОГПУ, с 1936 г. зам. наркома внутренних дел СССР и с 1937 г.
первый его заместитель, с 1938 г. нарком Военно-Морского Флота СССР, в 1939
г. арестован, потом расстрелян.
{6}КОБУЛОВ Б.З. (1904-1953)-чекисте 1922 г., с 1938 г. зам. наркома
внутренних дел СССР, с 1943 г. - зам. наркома госбезопасности СССР, в 1953
г. первый зам. министра внутренних дел СССР. Расстрелян по одному делу с
Берией Л.П.
{7}Войсками МВО тогда командовал командарм 1-го ранга (с 1935 г.) БЕЛОВ
И.П. (1893-1938 гг.), член Военного совета при народном комиссаре обороны
СССР, один из героев Гражданской войны и видный строитель РККА.
Репрессирован, реабилитирован посмертно.
{8}ЛУКАШОВ П.В.
{9}БАДАЕВ А.Е. (1883-1951)-член РСДРП с 1904 г., участник
революционного движения, депутат IV Государственной думы. С 1921 г. работал
в потребкооперации, в 1937-1938 гг. нарком пищевой промышленности РСФСР, в
1938-1943 гг. председатель Президиума Верховного Совета РСФСР. \209\
{10}ВАСИЛЬКОВСКИЙ Г.
{11}АГРАНОВ Я.С. (1893-1938) являлся тогда секретарем Малого Совнаркома
- постоянной комиссии Совнаркома для предварительного рассмотрения
правительственных вопросов. При Ленине В.И. этот орган функционировал с 23
января (5 февраля) 1918 года. С 1919 г. Агранов -сотрудник ВЧК- ГПУ - НКВД,
с 1934 г. первый заместитель наркома внутренних дел. Последняя должность -
начальник Саратовского управления НКВД.
{12}САРКИСЯН С.А. (1898-1937)-член РСДРП с 1917 г., затем на партийной
и хозяйственной работе, в 1933-1937 гг. - 1-й секретарь Донецкого обкома
КП(б)У, с 1933 г. член Политбюро ЦК КП(б)У. Репрессирован, реабилитирован
посмертно.
{13}ЧЕРНЯВСКИЙ В.И. (1893-1939) - член РСДРП с 1911 г., участник
Гражданской войны на Украине, партработник в Киеве, Полтаве, Виннице,
Днепропетровске, Одессе, с 1930 г. секретарь ЦК КП(б)У, до 1937 г. кандидат
в члены Политбюро ЦК КП(б)У. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
{14}КОГАН Е.С. (1886-1937) - из мещан, член РСДРП с 1907 г., в 1918 г.
секретарь Самарского губкома РКП(б), далее на ответственной партийной и
преподавательской работе, в 1930-1936 гг. секретарь Московского комитета
ВКП(б), член Центральной ревизионной комиссии с 1934 года. Репрессирована.
Реабилитирована посмертно.
{15}СОЙФЕР Я.Г. -член РСДРП с 1907 г., после 1917 г. занимал различные
административные и партийные посты.
{16}СЕДЕЛЬНИКОВ А.И. (1894-1937)-член РКП(б) с 1918 г., секретарь
Тульского обкома ВКП(б) и с 1930 г. член Бюро МК ВКП(б), перед
репрессированном работал управляющим трестом в Куйбышевской области.
Реабилитирован посмертно.
{17}ФИЛАТОВ Н.А. (1891-1941)-член РСДРП с 1912 г. до 1938 г., после
1917 г. на партийно-административной работе, в 1930-1934 гг. секретарь
райкома ВКП(б) в Москве, с 1934 по 1937 г. председатель Мособлисполкома.
{18}БЕНЕШ Э. (1884-1948) - в 1918-1935 гг. министр иностранных дел
Чехословакии, далее до 1938 г. и с 1946 г. ее президент.
{19}КАЛЕДИН A.M. (1861-1918) - генерал от кавалерии с 1916 г., атаман
Донского казачьего войска и лидер восстания на Дону после Октябрьской
революции. Окончил жизнь самоубийством.
{20}СВАНИДЗЕ А.С. (1886-1941) - член РСДРП с 1903 г., занимал ряд
государственных постов в наркоматах просвещения, иностранных дел, финансов
СССР. Автор работ по истории Дальнего Востока. Репрессирован, реабилитирован
посмертно.
{21}ЛАКОБА Н.А. (1893-1936) - из крестьян, член РСДРП с 1912 г., после
1917 г. боролся за советскую власть в Закавказье, в 1921 г. председатель
ревкома Абхазии, с 1922 г. председатель Совнаркома Абхазии, с 1930 г.
председатель ЦИК Абхазии, член ЦИК СССР.
{22}ШКИРЯТОВ М.Ф. (1883-1954) - рабочий, член РСДРП с 1906 г., после
1917 г. на советской и профсоюзной работе, с 1921 г. в аппарате ЦК партии и
Наркомате РКИ, с 1934 г. член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), в
1939-1952 гг. зам. ее председателя и с 1952 г. ее председатель, член ЦК
ВКП(б) с 1934 года. В 1952-1953 гг. член Президиума ЦК КПСС.
{23}УГАРОВ А.И. (1900-1939) - член РКП(б) с 1918 г., затем на советской
и партийной работе, в 1934-1938 гг. второй секретарь Ленинградского горкома
\210\ ВКП(б), в 1938 г. первый секретарь МК и МГК ВКП(б). Репрессирован,
реабилитирован посмертно.
{24}СИДОРОВ И.И.
{25}В Иркутском обкоме ВКП(б).
{26}ПОПОВ Г.М. (1906-1968) - из служащих, член ВКП(б) с 1926 г., в
1928-1938 гг. сотрудник Московского центрального института труда, затем в
аппарате ЦК ВКП(б), в 1938-194Б гг. 2-й секретарь Московского горкома
ВКП(б), в 1944-1950 гг. председатель исполкома Моссовета, в 1945-1949 гг.
1-й секретарь МК и МГК ВКП(б), секретарь ЦК ВКП(б), с 1951 г министр
городского строительства, сельскохозяйственного машиностроения СССР,
директор ряда заводов (в 1953-1954 гг., посол в Польше) до 1965 г., далее
пенсионер.
{27}ГАЕВОЙ А.И. (1907-1962) - член ВКП(б) с 1930 г., с 1939 г.
председатель Сталинского облисполкома УССР. В 1940-1951 гг. первый секретарь
Ворошиловградского обкома КП(б)У, в 1952-1957 гг. первый секретарь
Запорожского обкома КПУ, в 1957-1961 гг. первый секретарь Днепропетровского
обкома КПУ, затем секретарь ЦК КП Украины.
{28}ДЮКАНОВ М.Д.
{29}ЗАСЯДЬКО А.Ф. (1910-1963) - рабочий, член ВКП(б) с 1931 г., в
1943-1947 гг. заместитель наркома угольной промышленности СССР, зам. наркома
строительства топливных предприятий, далее министр угольной промышленности
западных районов СССР, зам. председателя Госплана СССР, с 1956 г. зам.
Председателя Совета Министров СССР, с 1960 г. председатель Государственного
научно-экономического совета Совмина СССР, член ЦК КПСС в 1952-1956 гг. и с
1961 года.
{30}ЗВЕРЕВ А.Г. (1900-1969) - из крестьян, член РКП(б) с 1919 г., затем
на военной, административной и финансовой работе, в 1938-1960 (в 1948 г
заместитель министра) нарком и министр финансов СССР; член ЦК партии в
1939-1961 годах. Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС в 1952-1953 годах.
{31}ПАТОН Е.О. (1870-1953) -ученый, специалист по сварке, член ВКП(б) с
1944 г., с 1905 г. профессор Киевского политехнического института, в
1921-1931 гг. начальник Киевской мостоиспытательной станции, с 1934 г.
директор научно-исследовательского института электросварки, акад. АН УССР с
1929 г., вице-президент АН УССР в 1945-1952 гг., автор многочисленных трудов
по теории и практике сварочных работ и мостостроения.
{32}БАРАНОВ П.И. (1892-1933)-член РСДРП с 1912 г., после 1917 г. в
Советских Вооруженных Силах, активный участник Гражданской войны, с 1923 г
зам. начальника и с 1924 г. начальник ВВС РККА, в 1925-1931 гг. член
Реввоенсовета СССР, с 1932 г. зам. наркома тяжелой промышленности и
начальник Главупра авиапромышленности, член ВЦИК и ЦИК СССР.
{33}МАКСАРЕВ Ю.Е.-член РКП(б) с 1921 г.
{34}ЕПИШЕВ А.А. (1908-1985) - рабочий, в 20-е годы на комсомольской и
партийной работе, член ВКП(б) с 1929 г., с 1930 г. - в Советских Вооруженных
Силах, специалист по механизации и моторизации армии, с 1938 г., будучи в
военных кадрах, одновременно парторг ЦК ВКП(б) на харьковском заводе им.
Коминтерна и секретарь Коминтерновского райкома партии, с 1940 г 1-й
секретарь Харьковских обкома и горкома КП(б)У, с 1941 г. комиссар
Харьковского корпуса народного ополчения, ответственный организатор ЦК
ВКП(б), уполномоченный на Сталинградском фронте, заместитель министра \211\
среднего машиностроения, член Военного совета 40-й и 38-й армий, с 1946 г.
секретарь ЦК КП(б)У, в 1950-1955 гг. 1-й секретарь Одесского обкома партии
(в 1951-1953 гг. зам. министра госбезопасности СССР), с 1955 г. посол в
Румынии, с 1961 г. посол в Югославии, с 1962 г. начальник Главного
политического управления СА и ВМФ СССР, член ЦК КПСС с 1964 года.
Когда в 1938 году я возглавил Компартию Украины, Сталин предложил
ввести меня в члены Военного совета Киевского Особого военного округа (КОВО)
с тем, чтобы я мог приобщаться и к военным делам: "большая война" СССР с
врагами неизбежна, партработникам надо все знать самим. Тем более, добавлю,
что столько было в РККА "вредителей", столько было изъято лиц командного
состава. Большинство их не вернулось после ареста, были казнены либо
направлены в лагеря. Командующим войсками КОВО был Тимошенко{1}. О нем мне
рассказывал Сталин, он его знал лично еще по 1-й Конной армии и хорошо
характеризовал его. Когда я был введен в Военный совет, то всегда аккуратно
ходил на его заседания и слушал все выступления. Там разбирали конкретные
вопросы. Главным образом тогда занимал всех вопрос о создании укрепленных
районов по нашей западной границе: строили бетонные доты, вооруженные