Страница:
— Да, такую массу непрошеных посетителей контролировать сложно, — согласился коммандер.
— Ничего сложного, — возразил Лэрд. — Все правительственные коммуникации охраняются специальными подразделениями Секретной службы и оснащены инфракрасными сенсорами и видеокамерами, информация с которых круглосуточно поступает на мониторы в центре слежения. Уверяю вас, проникновение посторонних на защищенные участки практически исключено.
— Надо же, как интересно. — Ганн покрутил головой. — Я и представить не мог, сколько здесь всего наворочено.
— Наш уважаемый гид упустил из виду еще одну местную достопримечательность, — вставил адмирал. — Я имею в виду каналы экстренной эвакуации.
Лэрд вздрогнул от неожиданности и чуть не поперхнулся водкой, которую только что нацедил себе в маленькую хрустальную рюмочку.
— Порой ваша информированность меня просто пугает, мистер Сэндекер, — сухо заметил он после паузы.
— Каналы экстренной эвакуации? — механически повторил Ганн.
— Вы позволите? — Адмирал иронически поднял бровь, в упор глядя на главу президентской администрации.
— Валяйте, чего уж там, — обреченно кивнул тот. — У меня такое ошушение, что государственные тайны с каждым годом становятся все более недолговечными.
— Думаю, эту штуку придумал парень, начитавшийся научной фантастики, — начал свои пояснения Сэндекер. — Общественность до сих пор считает, что в случае угрозы ядерного удара президент, члены правительства и высший генералитет должны эвакуироваться вертолетами в некий гипотетический командный пункт где-нибудь глубоко под землей или в горах. Абсолютно бредовая и изначально порочная идея! Какие к дьяволу вертолеты, если выпущенная с подлодки в Атлантике ракета долетает до нашего Восточного побережья в считанные минуты? Только и хватит, чтобы до сортира добежать!
— Совершенно верно, — согласился Лэрд. — Необходимо было найти другой способ.
— И его нашли, — продолжал адмирал. — Проложили сеть узких туннелей круглого сечения, оборудованных системой электромагнитного ускорения. Что-то вроде «русских горок» — принцип один и тот же. Герметичная капсула-цилиндр или целый состав таких капсул с президентом и другими высокопоставленными лицами с огромной скоростью уносится по каналу экстренной эвакуации за пределы столицы на авиабазу Эндрюс, где их ожидает готовый ко взлету стратегический бомбардировщик «В-2».
— Приятно слышать, что в этом аспекте я осведомлен несколько лучше вас, адмирал, — снисходительно улыбнулся Лэрд, не скрывая своего удовольствия.
— Что ж, поправьте меня, если я в чем-то ошибаюсь, — не стал спорить Сэндекер.
— Дело в том, коммандер, — объяснил Лэрд, — что в общественном сознании — в том числе сознании предполагаемого противника — авиабаза Эндрюс прочно связывается с прибытием и отлетом высших государственных деятелей всех стран, включая нашу, вследствие чего сама по себе является одной из главных мишеней. Эвакуированных действительно ожидает «В-2», переоборудованный в воздушный командный пункт, однако находится он совсем в другом месте — потайном подземном ангаре к югу от столицы, в Мэриленде.
— Я не сомневаюсь в ваших словах, сэр, — вежливо заметил Руди, — но звучит все это, согласитесь, несколько, скажем так... неправдоподобно.
Лэрд внушительно откашлялся и заговорил лекторским гоном, свысока взирая на коммандера, как профессор на нерадивого студента:
— Видите ли, молодой человек, если бы американцы имели хоть малейшее представление о том, какие закулисные дела и делишки ежедневно проворачиваются в Вашингтоне якобы «во имя и на благо народа», они все поголовно встали бы на уши. Я знаю, о чем говорю, — сам на них стою с тех самых пор, как впервые появился в коридорах власти.
Автобус замедлил ход и плавно остановился у арочного проема, в конце которого виднелась массивная стальная дверь, оснащенная двумя видеокамерами внешнего наблюдения. По телу Ганна пробежала короткая волна дрожи. На миг он почувствовал себя приговоренным к смерти преступником, которому осталось пройти всего несколько последних шагов до ожидающей его газовой камеры. Подавив волнение, он остался сидеть на своем месте. Водитель ловко выпрыгнул из кабины, обежал машину и распахнул переднюю дверь.
— Прошу прошения за навязчивость, сэр, — торопливо произнес коммандер, — но не разрешите ли вы задать еще один вопрос?
— Спрашивайте, — милостиво кивнул Лэрд.
— Хотелось бы знать, где именно мы встречаемся с президентом?
Глава администрации окинул Ганна долгим задумчивым взглядом, затем перевел его на Сэндекера.
— Что скажете, адмирал?
Тот пожал плечами.
— Должен признаться, что я и сам в затруднении. Могу только предполагать.
— Вообще-то это тоже засекреченная информация, — нехотя заговорил Лэрд, — но ваш послужной список и безукоризненная репутация, джентльмены, дают мне основания включить вас обоих в круг — весьма и весьма ограниченный, заметьте! — посвященных. — Он выдержал театральную паузу и закончил: — Конечный пункт нашего путешествия — Форт-Макнэйр. А конкретно — правительственный бункер, расположенный под зданием бывшего военного госпиталя, законсервированного по окончании Второй мировой войны.
— Но почему Форт-Макнэйр?! — недоуменно воскликнул Руди. — Не проще ли было принять нас прямо в Белом доме?
— В отличие от большинства его предшественников, президент Уоллес почти никогда не остается на ночь в своей официальной резиденции, — сообщил Лэрд таким будничным тоном, будто речь шла о погоде.
— Ничего не понимаю, — сконфуженно пробормотал Ганн.
— Все очень просто, коммандер. Мы живем в мире интриг, которые свели бы с ума самого Макиавелли. Лидеры враждебно настроенных по отношению к США государств и подпольных организаций типа «Хамас» или «Хезбалла» постоянно засылают на нашу территорию группы вооруженных террористов. Да и дома хватает всяких психов, одержимых навязчивой идеей любой ценой проникнуть в Белый дом и нанести максимальный ущерб как самому зданию, так и его обитателям. Многие, кстати, пробовали, а некоторые даже преуспели. Вспомните хотя бы того парня, протаранившего своим автомобилем ворота ограды, придурка, открывшего стрельбу из автомата со стороны Пенсильвания-авеню, или сумасшедшего пилота, посадившего свой самолет на лужайку у южного входа. Да что говорить, если обычный легкоатлет вполне в состоянии добросить с улицы камень до окон Овального кабинета! Увы, джентльмены, но Белый дом в наши дни превратился в слишком легко уязвимую мишень, по которой трудно промахнуться.
— Это точно, — подтвердил Сэндекер. — Между прочим, число предотвращенных службой безопасности еще в зародыше покушений, о которых так и не стало известно широкой публике, до сих пор является одной из самых строго охраняемых государственных тайн.
— Адмирал прав, — подхватил Лэрд. — К примеру, в одной из последних попыток, когда группа профессиональных террористов, вооруженных автоматами и гранатометами, готовила массированную атаку резиденции, всех удалось повязать без всякого шума, что называется, «тепленькими». — Лэрд допил водку и поставил рюмку на стол. — Теперь понятно, надеюсь, почему сам президент и члены его семьи избегают появляться в Белом доме, кроме как на официальных мероприятиях — приемах послов, званых обедах, пресс-конференциях и тому подобных?
Ганн не сразу переварил эту информацию, опрокидывающую с ног на голову все его представления об образе жизни главы государства, складывавшиеся еще с детских лет.
— Другими словами, — заговорил он упавшим голосом, — вы утверждаете, сэр, что нашей страной управляют не из Белого дома, а из какого-то другого места?
— И это место находится ровно в девяноста пяти футах над нашими головами, — без тени улыбки подтвердил Лэрд.
— И давно действует эта дымовая завеса? — поинтересовался Сэндекер.
— Со времен первого срока Клинтона, насколько мне известно, — любезно сообщил Лэрд.
Ганн с отвращением покосился на стальную дверь, мрачно поблескивающую в пронзительном свете люминесцентных ламп под сводом арки.
— Ну что ж, — произнес он со вздохом, — учитывая международную ситуацию и разгул терроризма во всем мире, такое решение, наверное, наиболее целесообразно, и все-таки...
— И все-таки, — закончил его мысль адмирал, — ужасно грустно сознавать, что это прославленное здание, веками служившее домом лидерам американской нации, отныне обречено на жалкую участь рекламного фасада для туристов, зевак и репортеров.
5
— Ничего сложного, — возразил Лэрд. — Все правительственные коммуникации охраняются специальными подразделениями Секретной службы и оснащены инфракрасными сенсорами и видеокамерами, информация с которых круглосуточно поступает на мониторы в центре слежения. Уверяю вас, проникновение посторонних на защищенные участки практически исключено.
— Надо же, как интересно. — Ганн покрутил головой. — Я и представить не мог, сколько здесь всего наворочено.
— Наш уважаемый гид упустил из виду еще одну местную достопримечательность, — вставил адмирал. — Я имею в виду каналы экстренной эвакуации.
Лэрд вздрогнул от неожиданности и чуть не поперхнулся водкой, которую только что нацедил себе в маленькую хрустальную рюмочку.
— Порой ваша информированность меня просто пугает, мистер Сэндекер, — сухо заметил он после паузы.
— Каналы экстренной эвакуации? — механически повторил Ганн.
— Вы позволите? — Адмирал иронически поднял бровь, в упор глядя на главу президентской администрации.
— Валяйте, чего уж там, — обреченно кивнул тот. — У меня такое ошушение, что государственные тайны с каждым годом становятся все более недолговечными.
— Думаю, эту штуку придумал парень, начитавшийся научной фантастики, — начал свои пояснения Сэндекер. — Общественность до сих пор считает, что в случае угрозы ядерного удара президент, члены правительства и высший генералитет должны эвакуироваться вертолетами в некий гипотетический командный пункт где-нибудь глубоко под землей или в горах. Абсолютно бредовая и изначально порочная идея! Какие к дьяволу вертолеты, если выпущенная с подлодки в Атлантике ракета долетает до нашего Восточного побережья в считанные минуты? Только и хватит, чтобы до сортира добежать!
— Совершенно верно, — согласился Лэрд. — Необходимо было найти другой способ.
— И его нашли, — продолжал адмирал. — Проложили сеть узких туннелей круглого сечения, оборудованных системой электромагнитного ускорения. Что-то вроде «русских горок» — принцип один и тот же. Герметичная капсула-цилиндр или целый состав таких капсул с президентом и другими высокопоставленными лицами с огромной скоростью уносится по каналу экстренной эвакуации за пределы столицы на авиабазу Эндрюс, где их ожидает готовый ко взлету стратегический бомбардировщик «В-2».
— Приятно слышать, что в этом аспекте я осведомлен несколько лучше вас, адмирал, — снисходительно улыбнулся Лэрд, не скрывая своего удовольствия.
— Что ж, поправьте меня, если я в чем-то ошибаюсь, — не стал спорить Сэндекер.
— Дело в том, коммандер, — объяснил Лэрд, — что в общественном сознании — в том числе сознании предполагаемого противника — авиабаза Эндрюс прочно связывается с прибытием и отлетом высших государственных деятелей всех стран, включая нашу, вследствие чего сама по себе является одной из главных мишеней. Эвакуированных действительно ожидает «В-2», переоборудованный в воздушный командный пункт, однако находится он совсем в другом месте — потайном подземном ангаре к югу от столицы, в Мэриленде.
— Я не сомневаюсь в ваших словах, сэр, — вежливо заметил Руди, — но звучит все это, согласитесь, несколько, скажем так... неправдоподобно.
Лэрд внушительно откашлялся и заговорил лекторским гоном, свысока взирая на коммандера, как профессор на нерадивого студента:
— Видите ли, молодой человек, если бы американцы имели хоть малейшее представление о том, какие закулисные дела и делишки ежедневно проворачиваются в Вашингтоне якобы «во имя и на благо народа», они все поголовно встали бы на уши. Я знаю, о чем говорю, — сам на них стою с тех самых пор, как впервые появился в коридорах власти.
Автобус замедлил ход и плавно остановился у арочного проема, в конце которого виднелась массивная стальная дверь, оснащенная двумя видеокамерами внешнего наблюдения. По телу Ганна пробежала короткая волна дрожи. На миг он почувствовал себя приговоренным к смерти преступником, которому осталось пройти всего несколько последних шагов до ожидающей его газовой камеры. Подавив волнение, он остался сидеть на своем месте. Водитель ловко выпрыгнул из кабины, обежал машину и распахнул переднюю дверь.
— Прошу прошения за навязчивость, сэр, — торопливо произнес коммандер, — но не разрешите ли вы задать еще один вопрос?
— Спрашивайте, — милостиво кивнул Лэрд.
— Хотелось бы знать, где именно мы встречаемся с президентом?
Глава администрации окинул Ганна долгим задумчивым взглядом, затем перевел его на Сэндекера.
— Что скажете, адмирал?
Тот пожал плечами.
— Должен признаться, что я и сам в затруднении. Могу только предполагать.
— Вообще-то это тоже засекреченная информация, — нехотя заговорил Лэрд, — но ваш послужной список и безукоризненная репутация, джентльмены, дают мне основания включить вас обоих в круг — весьма и весьма ограниченный, заметьте! — посвященных. — Он выдержал театральную паузу и закончил: — Конечный пункт нашего путешествия — Форт-Макнэйр. А конкретно — правительственный бункер, расположенный под зданием бывшего военного госпиталя, законсервированного по окончании Второй мировой войны.
— Но почему Форт-Макнэйр?! — недоуменно воскликнул Руди. — Не проще ли было принять нас прямо в Белом доме?
— В отличие от большинства его предшественников, президент Уоллес почти никогда не остается на ночь в своей официальной резиденции, — сообщил Лэрд таким будничным тоном, будто речь шла о погоде.
— Ничего не понимаю, — сконфуженно пробормотал Ганн.
— Все очень просто, коммандер. Мы живем в мире интриг, которые свели бы с ума самого Макиавелли. Лидеры враждебно настроенных по отношению к США государств и подпольных организаций типа «Хамас» или «Хезбалла» постоянно засылают на нашу территорию группы вооруженных террористов. Да и дома хватает всяких психов, одержимых навязчивой идеей любой ценой проникнуть в Белый дом и нанести максимальный ущерб как самому зданию, так и его обитателям. Многие, кстати, пробовали, а некоторые даже преуспели. Вспомните хотя бы того парня, протаранившего своим автомобилем ворота ограды, придурка, открывшего стрельбу из автомата со стороны Пенсильвания-авеню, или сумасшедшего пилота, посадившего свой самолет на лужайку у южного входа. Да что говорить, если обычный легкоатлет вполне в состоянии добросить с улицы камень до окон Овального кабинета! Увы, джентльмены, но Белый дом в наши дни превратился в слишком легко уязвимую мишень, по которой трудно промахнуться.
— Это точно, — подтвердил Сэндекер. — Между прочим, число предотвращенных службой безопасности еще в зародыше покушений, о которых так и не стало известно широкой публике, до сих пор является одной из самых строго охраняемых государственных тайн.
— Адмирал прав, — подхватил Лэрд. — К примеру, в одной из последних попыток, когда группа профессиональных террористов, вооруженных автоматами и гранатометами, готовила массированную атаку резиденции, всех удалось повязать без всякого шума, что называется, «тепленькими». — Лэрд допил водку и поставил рюмку на стол. — Теперь понятно, надеюсь, почему сам президент и члены его семьи избегают появляться в Белом доме, кроме как на официальных мероприятиях — приемах послов, званых обедах, пресс-конференциях и тому подобных?
Ганн не сразу переварил эту информацию, опрокидывающую с ног на голову все его представления об образе жизни главы государства, складывавшиеся еще с детских лет.
— Другими словами, — заговорил он упавшим голосом, — вы утверждаете, сэр, что нашей страной управляют не из Белого дома, а из какого-то другого места?
— И это место находится ровно в девяноста пяти футах над нашими головами, — без тени улыбки подтвердил Лэрд.
— И давно действует эта дымовая завеса? — поинтересовался Сэндекер.
— Со времен первого срока Клинтона, насколько мне известно, — любезно сообщил Лэрд.
Ганн с отвращением покосился на стальную дверь, мрачно поблескивающую в пронзительном свете люминесцентных ламп под сводом арки.
— Ну что ж, — произнес он со вздохом, — учитывая международную ситуацию и разгул терроризма во всем мире, такое решение, наверное, наиболее целесообразно, и все-таки...
— И все-таки, — закончил его мысль адмирал, — ужасно грустно сознавать, что это прославленное здание, веками служившее домом лидерам американской нации, отныне обречено на жалкую участь рекламного фасада для туристов, зевак и репортеров.
5
Вслед за Лэрдом Сэндекер и Ганн вышли из лифта в небольшую приемную и через дверь, у которой дежурил дюжий охранник с непроницаемой физиономией, проследовали в библиотеку. Вдоль всех четырех стен до самого потолка высились стеллажи с книгами. Дверь за вошедшими бесшумно захлопнулась. В центре помещения стоял президент Дин Купер Уоллес. Мельком скользнув взглядом по сопровождающим, он остановил его на адмирале, но сделал это с каким-то показным безразличием, словно желая продемонстрировать всем присутствующим, что видит главу НУМА впервые в жизни. Помимо президента в библиотеке находились еще трое мужчин. Одного из них Сэндекер знал, с двумя другими прежде не встречался. Держа в левой руке чашечку кофе, Уоллес терпеливо выслушал взаимные представления, которые взял на себя Лэрд:
— Мистер президент... Адмирал Джеймс Сэндекер... Коммандер Рудольф Ганн.
В отличие от моложавого адмирала Уоллес выглядел гораздо старше своих лет. Еще не перевалив за шестидесятилетний рубеж, он производил впечатление дряхлого старика, отягощенного болезнями и бременем прожитых лет. Поредевшие седые волосы, вздувшиеся на лбу вены и мешки под вечно красными и слезящимися глазами часто служили поводом для вдохновения карикатуристам, неизменно изображающим его в образе престарелого алкоголика, хотя в реальной жизни Уоллес почти никогда не позволял себе выпить что-либо крепче бокала светлого пива. Круглолицый и низколобый, с жидкими белесыми бровями и брюзгливо поджатыми губами, Дин Купер Уоллес отдаленно напоминал чем-то недовольного бульдога и был, по общему мнению, политиканом до мозга костей. Усевшись в кресло прежнего хозяина Белого дома, он не принял ни одного решения, пусть даже самого незначительного, не просчитав предварительно, какого процента голосов избирателей это может стоить ему на предстоящих выборах.
Уоллес никогда не входил в число уважаемых Сэндекером политических деятелей. Ни для кого в правительственных кругах не было секретом, что он ненавидит Вашингтон и лишь скрепя сердце выполняет социальные функции, неразрывно связанные с занимаемой им должностью. Отношения президента с Конгрессом походили на грызню впряженных в одну телегу льва и медведя, готовых сожрать друг друга при первой возможности. Не будучи интеллектуалом, Уоллес тем не менее благодаря хорошо развитой интуиции слыл мастером политического маневра. Сменив по воле случая на высшем государственном посту своего законно избранного предшественника, он пока еще чувствовал себя не совсем уверенно и потому поспешил привлечь в свою команду массу новых помощников и советников, разделяющих его инстинктивную неприязнь к потомственной политической аристократии и бюрократии и не испытывающих священного трепета и угрызений совести при нарушении десятилетиями складывавшихся традиций.
Продолжая удерживать в левой руке чашку, он протянул правую приблизившемуся Сэндекеру.
— Рад видеть вас у себя, адмирал, — произнес он неожиданно теплым тоном. — Наконец-то мы с вами познакомились.
Сэндекер непроизвольно моргнул. Его несказанно удивила ватная вялость президентского рукопожатия — непростительный недостаток любого кандидата на выборный пост, одна из основных функций которого заключается именно в пожимании рук электората в ходе предвыборной кампании. Быстро оправившись от удивления, адмирал коротко кивнул и в меру почтительно произнес:
— Я тоже очень рад нашей встрече, сэр. Искренне надеюсь, что она станет далеко не последней.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, адмирал. К сожалению, медицинские прогнозы по поводу состояния президента не внушают оптимизма. Боюсь, мне еще долго предстоит выполнять его обязанности.
— Уверен, что вы достойно продолжите взятый им курс, сэр.
Сэндекер тоже был неплохим политиком и отлично знал, в каких случаях уместно и даже необходимо польстить начальству — в интересах дела, конечно. Сам-то он ни в чьей благосклонности не нуждался, но судьба НУМА, над которым, по слухам, нависла угроза расформирования, волновала его куда больше, нежели собственное благополучие. Президент ничего не ответил, но видно было, что последняя реплика адмирала произвела на него благоприятное впечатление. Рассеянно кивнув Ганну, рукопожатия не удостоившемуся, Уоллес повернулся и зашагал в дальний конец зала, где у газового камина застыли в ожидании трое мужчин. Лэрд сразу засуетился, подхватил Сэндекера под руку и повлек следом. Руди едва заметно вздохнул и поплелся за ними.
— Позвольте представить, джентльмены... Адмирал Сэндекер... Коммандер Ганн... Комиссар Дункан Монро, глава Службы иммиграции и натурализации... Комиссар Питер Харпер — его заместитель по оперативной части... — Монро держался уверенно и независимо, в то время как Харпер явно чувствовал себя не в своей тарелке и жался к книжным полкам, словно пытаясь слиться с пестрыми корешками переплетов. — Адмирал Дэйл Фергюсон, командующий Береговой охраной...
— С Дэйлом мы старые друзья, — обрадованно заметил адмирал, крепко пожимая руку Фергюсону, улыбчивому здоровяку с выдубленной ветром и солнцем кожей.
— Сто лет не виделись с тобой, Джим! — пробасил тот, с чувством хлопнув Сэндекера по плечу, отчего тот слегка присел, но на ногах удержался.
— Как сам? Как служба? Как Салли с ребятишками? — забросал приятеля вопросами Сэндекер. — Так и не выбрался к вам в гости после той нашей совместной поездки по Индонезии.
— Сам пока еще скриплю помаленьку, как видишь, — рассмеялся Фергюсон. — Салли по-прежнему грудью стоит на защите своих обожаемых лесов, а оба спиногрыза успешно просиживают штаны в колледже за счет моего адмиральского жалованья, которого катастрофически не хватает.
Президент нетерпеливым жестом прервал их разговор и указал на круглый стол, приглашая садиться. Он же и открыл совещание, когда все заняли свои места.
— Приношу свои извинения, джентльмены, за то, что пришлось выдернуть вас из теплых постелей посреди ночи, но возникшая буквально у нас на пороге кризисная ситуация, о которой сообщил мне Дункан, требует безотлагательных решений и действий. Речь пойдет, как вы, наверное, догадались, о пресечении растущей в угрожающих масштабах нелегальной иммиграции, в особенности китайской. И я собрал всех вас здесь в столь поздний час, чтобы выработать реальную программу действий, способную в кратчайшие сроки прекратить это безобразие.
Сэндекер удивленно поднял брови.
— Прошу прощения, мистер президент. Я, безусловно, сознаю всю важность проблемы и готов оказать любую помощь для ее разрешения, но при чем здесь НУМА? Служба иммиграции и Береговая охрана — это понятно. Но какое отношение имеет приток нелегалов на нашу территорию к возглавляемому мною Агентству? Мы занимаемся морскими и подводными исследованиями, а гоняться за контрабандистами в наши задачи никак не входит.
— Беда в том, адмирал, — взял на себя ответ Монро, — что в настоящий момент мы отчаянно нуждаемся в помощи, — от кого бы она ни исходила. Последние сокращения бюджетных ассигнований привели к тому, что Служба иммиграции и натурализации больше не в состоянии достаточно эффективно справляться со своими обязанностями. Хотя Конгресс выделил нам дополнительные средства на охрану и патрулирование границ, но при этом не дал ни цента на расширение следственно-аналитического отдела. В распоряжении мистера Харпера находится всего тысяча восемьсот сотрудников, вынужденных заниматься выявлением каналов поступления нелегальных иммигрантов как у нас в стране, так и по всему миру. А у ФБР в одном лишь Нью-Йорке работают тысяча сто специальных агентов. В Вашингтоне только на центральную часть города, где сосредоточены правительственные учреждения, приходится тысяча двести полицейских. Образно выражаясь, у нас просто не хватает рук, чтобы успевать затыкать новые бреши в уже и так изрядно размытой плотине.
— Иначе говоря, — резюмировал Сэндекер, — патрульных у вас достаточно, но катастрофически не хватает детективов. Исполнителей задержать можно, а искать организаторов попросту некому.
— Очень точно сказано, — согласился Монро. — Мы ведем заранее проигранную войну. В частности, это касается границы с Мексикой, через которую ломятся все, кому не лень, даже чилийцы и аргентинцы. Разумеется, мы делаем все, что в наших силах, но остановить волну столь же невозможно, как вычерпать океан решетом. Контрабандная перевозка людей давно превратилась в многомиллиардный бизнес, соперничающий по доходности с торговлей наркотиками и оружием. По прогнозам наших аналитиков, в двадцать первом веке переброска из страны в страну нелегальных иммигрантов станет основным видом деятельности криминальных структур.
Харпер согласно наклонил голову.
— Хочу лишь добавить, — заговорил он, немного смущаясь, — что в последние годы резко обострилась проблема массовой иммиграции из Китайской Народной Республики. Контрабандисты действуют при полном попустительстве правительства и даже пользуются его негласной поддержкой. Китайские лидеры счастливы воспользоваться любой возможностью для сокращения населения. Есть сведения, что они разработали и приняли секретную программу, предусматривающую эмиграцию десятков миллионов своих подданных во все страны мира, прежде всего развитые, такие как Япония, США, Канада, государства Западной Европы и Южной Америки. Как ни странно, Африка тоже является одним из приоритетов — в последнее время отмечается повсеместное увеличение численности китайцев на всем континенте от Каира до Кейптауна. Занимающиеся перевозкой человеческой контрабанды преступные сообщества, — продолжал Харпер, — создали с этой целью разветвленную сеть каналов и организовали более сорока надежных пунктов доставки и инфильтрации нелегалов только в Центральной Америке, Африке и Восточной Европе. Они проложили сотни тайных маршрутов по земле, по воде и по воздуху, на которых их исключительно сложно засечь и перехватить.
— Особенно страдают русские, — добавил Монро. — Хлынувшие, как саранча, на бескрайние просторы Дальнего Востока и Сибири китайцы представляют собой серьезную угрозу их национальной безопасности. По данным ФСБ, Россия стоит на грани потери части своих дальневосточных владений, потому что китайцев там уже больше, чем коренного населения. Та же картина наблюдается и в Монголии.
— Монголию русские потеряли безвозвратно, — заметил президент. — Сами виноваты: нечего было выводить войска и сворачивать военные базы. А теперь на очереди Сибирь!
Вновь вступил Харпер — как актер на репетиции, читающий свою роль:
— Если России будет угрожать потеря тихоокеанских портов и богатых месторождениями золота и других полезных ископаемых регионов, президент России может пойти на отчаянный шаг и объявить Китаю войну. Тогда Соединенные Штаты столкнутся с мучительной дилеммой: кого из стратегических партнеров поддержать в данной ситуации.
— Меня больше волнует другое, — вмешался Монро, — Русские с их проблемами — дело серьезное, но это лишь макушка айсберга. Хотел бы обратить ваше внимание, джентльмены, что основную часть нелегальных иммигрантов составляют отнюдь не невежественные нищие крестьяне, загоняемые в трюмы под дулами автоматов. Большинство из них люди образованные, в расцвете сил и далеко не бедные. Многие обладают достаточными средствами для приобретения недвижимости и открытия собственного бизнеса в новой стране проживания. У китайцев особое мышление — рассчитанное на долгосрочную перспективу. Можно не сомневаться, что со временем такая политика приведет к колоссальным сдвигам в экономической, политической и социальной сферах. Учитывая стойкую приверженность китайцев за рубежом к своей культуре и фанатичный патриотизм по отношению к родной стране, подобное развитие событий, на мой взгляд, просто неизбежно.
— Если этот потоп вовремя не остановить, — поддакнул Лэрд, — страшно даже подумать, во что может превратиться вся западная цивилизация в ближайшие сто лет.
— Уж не хотите ли вы сказать, — нахмурился Сэндекер, — что в настоящее время в КНР осуществляется дьявольский план захвата власти над миром?
— Вы угодили в самую точку, адмирал. Они погрязли в этом по самые уши. Беда в том, что у них, в сущности, нет другого выхода. Население Китая приближается к полуторамиллиардной отметке, что составляет примерно двадцать два процента от обшей численности жителей земного шара, и каждый год увеличивается еще на двадцать с лишним миллионов, несмотря на крайне жесткие меры по ограничению рождаемости. В то же время территория КНР не превышает семи процентов всей суши, при этом для обитания пригодны лишь орошаемые земли в южных регионах страны. Все остальное — бесплодные пустыни и высокогорье, где проживают только кочевые племена. Подавляющее большинство китайцев хронически недоедают. Закон запрещает супругам иметь больше одного ребенка, и за его нарушение грозит длительное тюремное заключение, но в условиях нищенского существования, когда нет денег даже на контрацептивы, не говоря уже о медицинских услугах, они все равно плодятся как кролики. Немудрено, что в такой ситуации китайские бонзы видят в поощрении нелегальной иммиграции действенный и весьма прибыльный способ избавиться от излишков населения. Открывая зеленый свет контрабандистам и тайно поддерживая их на государственном уровне, они одним выстрелом убивают сразу двух зайцев: решают проблему перенаселения да еще зарабатывают на этом немалые деньги. Как уже было упомянуто, нелегальная переброска людей вполне сравнима по доходности с торговлей наркотиками и оружием.
Ганн бросил сочувственный взгляд на представителей Службы иммиграции, сидящих напротив него, и осторожно откашлялся, чтобы привлечь их внимание.
— Позвольте уточнить одну деталь, джентльмены, — заговорил он, как только взоры присутствующих обратились в его сторону. — Быть может, я чего-то не понимаю, но я всегда считал, что контрабанда — в любых ее вариантах — является прерогативой организованной преступности.
Монро кивком указал на своего заместителя.
— Питер у нас эксперт по международным криминальным группировкам, пусть он вас и просветит.
— Отчасти вы правы, коммандер Ганн, — начал Харпер, — но в данном случае мы имеем дело, если можно так выразиться, с двумя конкурирующими фирмами. Примерно тридцать процентов нелегальных китайских иммигрантов действительно поступает в США, Европу и другие регионы Запада при посредстве преступных сообществ, занимающихся помимо контрабанды традиционными видами криминальной деятельности: вымогательством, грабежами, проституцией, азартными играми, кражами автомобилей престижных марок и тому подобным. Но есть и другие, осуществляющие свой бизнес под прикрытием, а порой и при долевом участии государственных структур, что придает ему определенную респектабельность и позволяет проводить операции с невиданным размахом. В глазах многих потенциальных эмигрантов такого рода услуги выглядят практически легальными и обеспечивающими гарантированную безопасную доставку на новое место жительства, вследствие чего на их долю приходится порядка семидесяти процентов перевозок. Определенное количество иммигрантов пересекает границы воздушным путем, но такой метод требует наличия паспорта и значительных денежных затрат, поэтому основная масса клиентов предпочитает добираться до места морем. Цена существенно ниже, да и перевезти за один рейс можно гораздо больше народу, так что выгодно всем — и пассажирам, и контрабандистам.
— В былые времена, когда приток беженцев из Китая был несоизмеримо мал по сравнению с нынешним, — пустился в воспоминания адмирал Фергюсон, — их доставляли в трюмах дряхлых, полуразбитых тихоходных пароходиков. Нас тогда здорово побаивались, и контрабандисты редко решались приставать к берегу. Обычно они останавливались за границей трехмильной зоны и разгружались в темноте. Беднягам приходилось добираться до суши самостоятельно — на плотах и в дырявых шлюпках. А многим просто напяливали спасательные жилеты и выкидывали за борт. Сколько их потонуло, сколько унесло в открытое море, одному Богу известно. Современные контрабандисты, те похитрее будут. Оборудуют тайники в штабелях законного груза, набивают туда людей перед самым прибытием и спокойненько заходят в порт. Пройдут таможенный досмотр, а потом потихоньку избавляются от живого груза. Да и чего им бояться, когда все схвачено?!
— Мистер президент... Адмирал Джеймс Сэндекер... Коммандер Рудольф Ганн.
В отличие от моложавого адмирала Уоллес выглядел гораздо старше своих лет. Еще не перевалив за шестидесятилетний рубеж, он производил впечатление дряхлого старика, отягощенного болезнями и бременем прожитых лет. Поредевшие седые волосы, вздувшиеся на лбу вены и мешки под вечно красными и слезящимися глазами часто служили поводом для вдохновения карикатуристам, неизменно изображающим его в образе престарелого алкоголика, хотя в реальной жизни Уоллес почти никогда не позволял себе выпить что-либо крепче бокала светлого пива. Круглолицый и низколобый, с жидкими белесыми бровями и брюзгливо поджатыми губами, Дин Купер Уоллес отдаленно напоминал чем-то недовольного бульдога и был, по общему мнению, политиканом до мозга костей. Усевшись в кресло прежнего хозяина Белого дома, он не принял ни одного решения, пусть даже самого незначительного, не просчитав предварительно, какого процента голосов избирателей это может стоить ему на предстоящих выборах.
Уоллес никогда не входил в число уважаемых Сэндекером политических деятелей. Ни для кого в правительственных кругах не было секретом, что он ненавидит Вашингтон и лишь скрепя сердце выполняет социальные функции, неразрывно связанные с занимаемой им должностью. Отношения президента с Конгрессом походили на грызню впряженных в одну телегу льва и медведя, готовых сожрать друг друга при первой возможности. Не будучи интеллектуалом, Уоллес тем не менее благодаря хорошо развитой интуиции слыл мастером политического маневра. Сменив по воле случая на высшем государственном посту своего законно избранного предшественника, он пока еще чувствовал себя не совсем уверенно и потому поспешил привлечь в свою команду массу новых помощников и советников, разделяющих его инстинктивную неприязнь к потомственной политической аристократии и бюрократии и не испытывающих священного трепета и угрызений совести при нарушении десятилетиями складывавшихся традиций.
Продолжая удерживать в левой руке чашку, он протянул правую приблизившемуся Сэндекеру.
— Рад видеть вас у себя, адмирал, — произнес он неожиданно теплым тоном. — Наконец-то мы с вами познакомились.
Сэндекер непроизвольно моргнул. Его несказанно удивила ватная вялость президентского рукопожатия — непростительный недостаток любого кандидата на выборный пост, одна из основных функций которого заключается именно в пожимании рук электората в ходе предвыборной кампании. Быстро оправившись от удивления, адмирал коротко кивнул и в меру почтительно произнес:
— Я тоже очень рад нашей встрече, сэр. Искренне надеюсь, что она станет далеко не последней.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, адмирал. К сожалению, медицинские прогнозы по поводу состояния президента не внушают оптимизма. Боюсь, мне еще долго предстоит выполнять его обязанности.
— Уверен, что вы достойно продолжите взятый им курс, сэр.
Сэндекер тоже был неплохим политиком и отлично знал, в каких случаях уместно и даже необходимо польстить начальству — в интересах дела, конечно. Сам-то он ни в чьей благосклонности не нуждался, но судьба НУМА, над которым, по слухам, нависла угроза расформирования, волновала его куда больше, нежели собственное благополучие. Президент ничего не ответил, но видно было, что последняя реплика адмирала произвела на него благоприятное впечатление. Рассеянно кивнув Ганну, рукопожатия не удостоившемуся, Уоллес повернулся и зашагал в дальний конец зала, где у газового камина застыли в ожидании трое мужчин. Лэрд сразу засуетился, подхватил Сэндекера под руку и повлек следом. Руди едва заметно вздохнул и поплелся за ними.
— Позвольте представить, джентльмены... Адмирал Сэндекер... Коммандер Ганн... Комиссар Дункан Монро, глава Службы иммиграции и натурализации... Комиссар Питер Харпер — его заместитель по оперативной части... — Монро держался уверенно и независимо, в то время как Харпер явно чувствовал себя не в своей тарелке и жался к книжным полкам, словно пытаясь слиться с пестрыми корешками переплетов. — Адмирал Дэйл Фергюсон, командующий Береговой охраной...
— С Дэйлом мы старые друзья, — обрадованно заметил адмирал, крепко пожимая руку Фергюсону, улыбчивому здоровяку с выдубленной ветром и солнцем кожей.
— Сто лет не виделись с тобой, Джим! — пробасил тот, с чувством хлопнув Сэндекера по плечу, отчего тот слегка присел, но на ногах удержался.
— Как сам? Как служба? Как Салли с ребятишками? — забросал приятеля вопросами Сэндекер. — Так и не выбрался к вам в гости после той нашей совместной поездки по Индонезии.
— Сам пока еще скриплю помаленьку, как видишь, — рассмеялся Фергюсон. — Салли по-прежнему грудью стоит на защите своих обожаемых лесов, а оба спиногрыза успешно просиживают штаны в колледже за счет моего адмиральского жалованья, которого катастрофически не хватает.
Президент нетерпеливым жестом прервал их разговор и указал на круглый стол, приглашая садиться. Он же и открыл совещание, когда все заняли свои места.
— Приношу свои извинения, джентльмены, за то, что пришлось выдернуть вас из теплых постелей посреди ночи, но возникшая буквально у нас на пороге кризисная ситуация, о которой сообщил мне Дункан, требует безотлагательных решений и действий. Речь пойдет, как вы, наверное, догадались, о пресечении растущей в угрожающих масштабах нелегальной иммиграции, в особенности китайской. И я собрал всех вас здесь в столь поздний час, чтобы выработать реальную программу действий, способную в кратчайшие сроки прекратить это безобразие.
Сэндекер удивленно поднял брови.
— Прошу прощения, мистер президент. Я, безусловно, сознаю всю важность проблемы и готов оказать любую помощь для ее разрешения, но при чем здесь НУМА? Служба иммиграции и Береговая охрана — это понятно. Но какое отношение имеет приток нелегалов на нашу территорию к возглавляемому мною Агентству? Мы занимаемся морскими и подводными исследованиями, а гоняться за контрабандистами в наши задачи никак не входит.
— Беда в том, адмирал, — взял на себя ответ Монро, — что в настоящий момент мы отчаянно нуждаемся в помощи, — от кого бы она ни исходила. Последние сокращения бюджетных ассигнований привели к тому, что Служба иммиграции и натурализации больше не в состоянии достаточно эффективно справляться со своими обязанностями. Хотя Конгресс выделил нам дополнительные средства на охрану и патрулирование границ, но при этом не дал ни цента на расширение следственно-аналитического отдела. В распоряжении мистера Харпера находится всего тысяча восемьсот сотрудников, вынужденных заниматься выявлением каналов поступления нелегальных иммигрантов как у нас в стране, так и по всему миру. А у ФБР в одном лишь Нью-Йорке работают тысяча сто специальных агентов. В Вашингтоне только на центральную часть города, где сосредоточены правительственные учреждения, приходится тысяча двести полицейских. Образно выражаясь, у нас просто не хватает рук, чтобы успевать затыкать новые бреши в уже и так изрядно размытой плотине.
— Иначе говоря, — резюмировал Сэндекер, — патрульных у вас достаточно, но катастрофически не хватает детективов. Исполнителей задержать можно, а искать организаторов попросту некому.
— Очень точно сказано, — согласился Монро. — Мы ведем заранее проигранную войну. В частности, это касается границы с Мексикой, через которую ломятся все, кому не лень, даже чилийцы и аргентинцы. Разумеется, мы делаем все, что в наших силах, но остановить волну столь же невозможно, как вычерпать океан решетом. Контрабандная перевозка людей давно превратилась в многомиллиардный бизнес, соперничающий по доходности с торговлей наркотиками и оружием. По прогнозам наших аналитиков, в двадцать первом веке переброска из страны в страну нелегальных иммигрантов станет основным видом деятельности криминальных структур.
Харпер согласно наклонил голову.
— Хочу лишь добавить, — заговорил он, немного смущаясь, — что в последние годы резко обострилась проблема массовой иммиграции из Китайской Народной Республики. Контрабандисты действуют при полном попустительстве правительства и даже пользуются его негласной поддержкой. Китайские лидеры счастливы воспользоваться любой возможностью для сокращения населения. Есть сведения, что они разработали и приняли секретную программу, предусматривающую эмиграцию десятков миллионов своих подданных во все страны мира, прежде всего развитые, такие как Япония, США, Канада, государства Западной Европы и Южной Америки. Как ни странно, Африка тоже является одним из приоритетов — в последнее время отмечается повсеместное увеличение численности китайцев на всем континенте от Каира до Кейптауна. Занимающиеся перевозкой человеческой контрабанды преступные сообщества, — продолжал Харпер, — создали с этой целью разветвленную сеть каналов и организовали более сорока надежных пунктов доставки и инфильтрации нелегалов только в Центральной Америке, Африке и Восточной Европе. Они проложили сотни тайных маршрутов по земле, по воде и по воздуху, на которых их исключительно сложно засечь и перехватить.
— Особенно страдают русские, — добавил Монро. — Хлынувшие, как саранча, на бескрайние просторы Дальнего Востока и Сибири китайцы представляют собой серьезную угрозу их национальной безопасности. По данным ФСБ, Россия стоит на грани потери части своих дальневосточных владений, потому что китайцев там уже больше, чем коренного населения. Та же картина наблюдается и в Монголии.
— Монголию русские потеряли безвозвратно, — заметил президент. — Сами виноваты: нечего было выводить войска и сворачивать военные базы. А теперь на очереди Сибирь!
Вновь вступил Харпер — как актер на репетиции, читающий свою роль:
— Если России будет угрожать потеря тихоокеанских портов и богатых месторождениями золота и других полезных ископаемых регионов, президент России может пойти на отчаянный шаг и объявить Китаю войну. Тогда Соединенные Штаты столкнутся с мучительной дилеммой: кого из стратегических партнеров поддержать в данной ситуации.
— Меня больше волнует другое, — вмешался Монро, — Русские с их проблемами — дело серьезное, но это лишь макушка айсберга. Хотел бы обратить ваше внимание, джентльмены, что основную часть нелегальных иммигрантов составляют отнюдь не невежественные нищие крестьяне, загоняемые в трюмы под дулами автоматов. Большинство из них люди образованные, в расцвете сил и далеко не бедные. Многие обладают достаточными средствами для приобретения недвижимости и открытия собственного бизнеса в новой стране проживания. У китайцев особое мышление — рассчитанное на долгосрочную перспективу. Можно не сомневаться, что со временем такая политика приведет к колоссальным сдвигам в экономической, политической и социальной сферах. Учитывая стойкую приверженность китайцев за рубежом к своей культуре и фанатичный патриотизм по отношению к родной стране, подобное развитие событий, на мой взгляд, просто неизбежно.
— Если этот потоп вовремя не остановить, — поддакнул Лэрд, — страшно даже подумать, во что может превратиться вся западная цивилизация в ближайшие сто лет.
— Уж не хотите ли вы сказать, — нахмурился Сэндекер, — что в настоящее время в КНР осуществляется дьявольский план захвата власти над миром?
— Вы угодили в самую точку, адмирал. Они погрязли в этом по самые уши. Беда в том, что у них, в сущности, нет другого выхода. Население Китая приближается к полуторамиллиардной отметке, что составляет примерно двадцать два процента от обшей численности жителей земного шара, и каждый год увеличивается еще на двадцать с лишним миллионов, несмотря на крайне жесткие меры по ограничению рождаемости. В то же время территория КНР не превышает семи процентов всей суши, при этом для обитания пригодны лишь орошаемые земли в южных регионах страны. Все остальное — бесплодные пустыни и высокогорье, где проживают только кочевые племена. Подавляющее большинство китайцев хронически недоедают. Закон запрещает супругам иметь больше одного ребенка, и за его нарушение грозит длительное тюремное заключение, но в условиях нищенского существования, когда нет денег даже на контрацептивы, не говоря уже о медицинских услугах, они все равно плодятся как кролики. Немудрено, что в такой ситуации китайские бонзы видят в поощрении нелегальной иммиграции действенный и весьма прибыльный способ избавиться от излишков населения. Открывая зеленый свет контрабандистам и тайно поддерживая их на государственном уровне, они одним выстрелом убивают сразу двух зайцев: решают проблему перенаселения да еще зарабатывают на этом немалые деньги. Как уже было упомянуто, нелегальная переброска людей вполне сравнима по доходности с торговлей наркотиками и оружием.
Ганн бросил сочувственный взгляд на представителей Службы иммиграции, сидящих напротив него, и осторожно откашлялся, чтобы привлечь их внимание.
— Позвольте уточнить одну деталь, джентльмены, — заговорил он, как только взоры присутствующих обратились в его сторону. — Быть может, я чего-то не понимаю, но я всегда считал, что контрабанда — в любых ее вариантах — является прерогативой организованной преступности.
Монро кивком указал на своего заместителя.
— Питер у нас эксперт по международным криминальным группировкам, пусть он вас и просветит.
— Отчасти вы правы, коммандер Ганн, — начал Харпер, — но в данном случае мы имеем дело, если можно так выразиться, с двумя конкурирующими фирмами. Примерно тридцать процентов нелегальных китайских иммигрантов действительно поступает в США, Европу и другие регионы Запада при посредстве преступных сообществ, занимающихся помимо контрабанды традиционными видами криминальной деятельности: вымогательством, грабежами, проституцией, азартными играми, кражами автомобилей престижных марок и тому подобным. Но есть и другие, осуществляющие свой бизнес под прикрытием, а порой и при долевом участии государственных структур, что придает ему определенную респектабельность и позволяет проводить операции с невиданным размахом. В глазах многих потенциальных эмигрантов такого рода услуги выглядят практически легальными и обеспечивающими гарантированную безопасную доставку на новое место жительства, вследствие чего на их долю приходится порядка семидесяти процентов перевозок. Определенное количество иммигрантов пересекает границы воздушным путем, но такой метод требует наличия паспорта и значительных денежных затрат, поэтому основная масса клиентов предпочитает добираться до места морем. Цена существенно ниже, да и перевезти за один рейс можно гораздо больше народу, так что выгодно всем — и пассажирам, и контрабандистам.
— В былые времена, когда приток беженцев из Китая был несоизмеримо мал по сравнению с нынешним, — пустился в воспоминания адмирал Фергюсон, — их доставляли в трюмах дряхлых, полуразбитых тихоходных пароходиков. Нас тогда здорово побаивались, и контрабандисты редко решались приставать к берегу. Обычно они останавливались за границей трехмильной зоны и разгружались в темноте. Беднягам приходилось добираться до суши самостоятельно — на плотах и в дырявых шлюпках. А многим просто напяливали спасательные жилеты и выкидывали за борт. Сколько их потонуло, сколько унесло в открытое море, одному Богу известно. Современные контрабандисты, те похитрее будут. Оборудуют тайники в штабелях законного груза, набивают туда людей перед самым прибытием и спокойненько заходят в порт. Пройдут таможенный досмотр, а потом потихоньку избавляются от живого груза. Да и чего им бояться, когда все схвачено?!