Страница:
его попытки жечь наши села{42}. Особенно успешно выполняла эту задачу наша
кавалерия. \114\
Она оказалась незаменимой на покрытых снегом просторах Среднерусской
возвышенности. Быстро передвигаясь по заснеженным полям, кавалерийские части
обходили населенные пункты и блокировали пути отхода противника на запад.
Фашисты вначале не верили в прочность блокировки путей отхода, надеясь
легко прорваться на запад. Когда же несколько вражеских гарнизонов
поплатились за это, противник растерял всю свою самонадеянность. Теперь
стоило гитлеровцам лишь обнаружить какое-либо наше обходное движение, как
они поспешно отступали на запад.
Не могу выразить словами глубину чувств, которые овладели нами, когда
мы впервые после долгих месяцев неудач и отступления заставили врага
повернуть назад, на запад.
Он все еще был очень силен, ненавистный враг, принесший нам столько
непомерного горя и тяжелых утрат. Он был еще уверен в своей непобедимости.
Да и не только он. Так считали тогда и во всей Европе, и в Америке. Там даже
многие руководящие деятели сомневались в возможности нанести поражение
немецкой армии. Их можно понять, ведь они принимали в расчет только армии
западных государств. Что же касается Красной Армии, то они не менее самих
гитлеровцев были убеждены в ее неспособности противостоять вермахту.
Но именно наша Красная Армия и явилась той силой, которая была способна
развеять миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Как раз в те дни, о
которых я сейчас рассказываю, к нам пришли необыкновенно радостные вести с
Западного и Калининского фронтов, где в ходе контрнаступления советских
войск были уже достигнуты первые крупные успехи.
Радуясь этому вместе со всеми воинами группы, я был особенно счастлив и
тем, что среди соединений и объединений, громивших врага под Москвой,
оказалась и вновь сформированная 5-я армия. Да, родная Пятая, с которой
связано столько воспоминаний,- невыносимо тяжких и в то же время вызывающих
чувство гордости и благоговения перед беспримерным мужеством и героизмом,
перед железной стойкостью и самопожертвованием ее воинов, павших и живых. И
я с радостным волнением думал о том, что героическая 5-я армия, сыгравшая
столь значительную роль в первые дни и месяцы войны, уже не обороняется, а
наступает. Наносит мощные удары по врагу. Заставляет его откатываться на
запад.
Было приятно узнать, что 5-й армией командует генерал-майор артиллерии
Леонид Александрович Говоров. Когда-то мы служили в 51-й Перекопской
стрелковой дивизии. Позднее встречались в Артиллерийской академии им. Ф. Э.
Дзержинского: он был там преподавателем, а я - слушателем. Особенно
сблизились мы во время войны с белофиннами в 1939-1940 гг., когда нам
довелось опять служить вместе. Помню, он уже тогда, возглавляя штаб
артиллерии 7-й армии, показал себя талантливым военачальником. \115\
Это ему принадлежала идея поставить на прямую паводку для стрельбы по
дотам как можно больше орудий, в том числе и крупного калибра. Его
деятельность способствовала успешному прорыву линии Маннергейма. Хотя Леонид
Александрович внешне мог показаться несколько замкнутым и угрюмым, в
действительности это был человек большой души, верный товарищ.
Вспомнилась и последняя встреча. Она произошла уже осенью 1941 г. в
штабе Юго-Западного фронта, который тогда находился в Харькове. По
упоминавшемуся выше приказанию маршала Тимошенко я в ожидании назначения в
войска выполнял отдельные его задания. Обстановка у нас в то время
продолжала ухудшаться: враг рвался к Харькову и Донбассу. Тогда-то и послал
Верховный Главнокомандующий генерала Л. А. Говорова в Харьков для
организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно -
фашистские танки успели прорваться в Донбасс. Леониду Александровичу
оставалось лишь одно - возвратиться в Москву. Однако оказалось, что к тому
времени противник перерезал шоссейную дорогу, ведущую из Харькова в столицу.
Говорову потребовалось выяснить маршрут, по которому еще можно было
добраться до Москвы. Для этого он и зашел в штаб фронта.
Мы оба обрадовались неожиданной встрече. Леонид Александрович рассказал
о цели своего приезда в Харьков, о постигшей его здесь неудаче. Спросил,
известно ли что-нибудь о судьбе моих родственников. Ведь он знал, что я
родом из той части Донбасса, которая была уже оккупирована
немецко-фашистскими войсками и где фашисты свирепствовали вовсю...
Мы расстались, чтобы увидеться вновь лишь после войны. Но мне часто
приходилось слышать об успехах войск, которыми он руководил при разгроме
гитлеровцев под Москвой, а затем при обороне блокированного Ленинграда.
Первой такой весточкой и было сообщение, из которого я узнал, что он
командует 5-й армией. Невольно вспомнился генерал Потапов. Я считал его
погибшим и потому с грустью подумал: "Нет тебя с нами, Михаил Иванович, и не
можешь ты порадоваться тому, как хорошо воюет твоя 5-я армия. И притом не
отступает, а идет вперед, на запад, громя врага".
Шла вперед и группа войск 13-й армии.
10 декабря мы вели наступление по всему фронту. Никакие попытки врага
остановить наше наступление успеха не имели. К исходу дня был достигнут
рубеж Кабачек - Григоровка - Климентьево - Плоское - Становая. Группировку
врага, отходившую на Казаки, мы обошли, разгромив ее левый фланг. То же
самое произошло и с другим ее флангом. Там действовала фронтовая
конно-механизированная группа генерала Костенко. Она вышла на тылы всей
елецкой группировки противника и перерезала ее коммуникации, проходившие по
шоссейной дороге Ливны - Елец. \116\
Гитлеровцы вынуждены были отступать в северо-западном направлении,
вдоль железной дороги Елец - Верховье.
Этими действиями войска правого крыла Юго-Западного фронта создали в
своей полосе благоприятные условия для окружения и завершения разгрома
врага. Таким образом, прошло всего лишь несколько дней с начала нашего
наступления, а уже была поставлена в тяжелое положение ударная группировка
2-й немецкой армии, обеспечивавшая правый фланг войск, устремившихся на
Москву. Выполнявшую такую же роль в отношении их левого фланга 9-ю немецкую
армию постигла не лучшая судьба. Она была тогда же разгромлена войсками
Калининского фронта под командованием генерала И. С. Конева, перешедшими в
контрнаступление. Потерпев поражение в районе Калинина, части этой армии
начали отступать в южном направлении.
То, что произошло с самой ударной группировкой, наступавшей на Москву,
хорошо известно. Поэтому лишь отмечу, что войска Западного фронта под
командованием генерала Г. К. Жукова, перейдя в контрнаступление против
фланговых подвижных ударных клиньев врага, стремившегося обойти нашу столицу
с востока, сначала остановили их движение вперед. Нанеся противнику крупный
урон, соединения Западного фронта сломили его сопротивление и начали
отбрасывать фашистов от подступов к Москве.
Так начался на московском стратегическом направлении разгром
немецко-фашистских войск, впервые встретивших такой сокрушительный ответный
удар.
Тем временем и на правом фланге Юго-Западного фронта события
развивались стремительно. Командующий войсками фронта Маршал Советского
Союза С. К. Тимошенко поставил войскам дополнительные задачи, которые
сводились к следующему: усилить темпы наступления, перейти в преследование,
замкнуть кольцо окружения в районе Измалково и завершить разгром елецкой
группировки противника. Это был второй этап Елецкой наступательной операции,
начавшийся 11 декабря.
VI
Частям нашей подвижной группы были поставлены задачи на решительное
преследование отходящих войск противника. Я обратил особое внимание
командного состава группы на увеличение темпов преследования и использование
для передвижения войск всего наличного автомобильного и конно-санного
транспорта, в том числе транспорта местного населения. Командиры соединений
и частей обязаны были лично руководить преследованием, отрезая противнику
пути отхода и не позволяя ему уйти безнаказанно. \117\
Хочу подчеркнуть, что весь личный состав понимал, какого огромного
напряжения сил требовала задача успешного окружения и разгрома отступающего
врага. Поэтому красноармейцы, командиры и политработники утроили свои
усилия, направленные на уничтожение ненавистных оккупантов.
И вот началось преследование врага. Все соединения и части стремились
достичь высоких темпов преследования еще и потому, что фашисты, отступая,
по-прежнему уничтожали все, что могли. Во многих случаях нам удавалось этому
помешать, но, к сожалению, не всегда. Вот что сообщалось, например, в
оперативной сводке 57-й бригады войск НКВД 12 декабря 1941 г.: "262 пд
поспешно отступает во всей полосе бригады на запад и северо-запад, сжигая на
своем пути села и грабя местное население. Сожжены Озерки, Каменка,
Каменка-Ремера и Лаухино. Горят: Круглое, Новоселки, Колодец и др.
села"{43}.
Должен, кстати, заметить, что при преследовании противника наступающие
войска стремились быстрее овладеть населенными пунктами и освободить
советских людей из немецко-фашистского плена, но при этом нередко в своих
действиях допускали существенную ошибку: вместо обхода значительными силами
(а это действительно было весьма нелегким делом в условиях глубокого
снежного покрова) чаще наступали вдоль дорог и атаковали населенные пункты в
лоб. Это приводило к тому, что враг, превращая села в опорные пункты,
организовывал сопротивление на их окраинах, а при отступлении - все разрушал
и сжигал. Там же, где крупными силами применялись глубокие обходные
движения, враг уничтожался или бежал без оглядки на запад, бросая обозы,
технику и вооружение. К сожалению, так действовали не все подразделения и
части. Не так получилось, например, в районе Измалково в результате плохо
продуманного решения командующего 13-й армией.
В боевом приказе 13-й армии от 10 декабря 1941 г., в частности,
говорилось: "... 4. Группе генерала Москаленко (132 сд, 307 сд, 55 кд, 150
тбр, 57 бригада войск НКВД) решительно и энергично преследовать противника,
обходя его опорные пункты сопротивления и выходя на пути его отхода. 132 сд
и 57 бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и
тылу 262 пд, отбрасывая ее под удары частей ЗА. 55 кд, 150 тбр и 307 сд
наступать в направлении Сергеевка, Измалково и к исходу дня 11.12.41 г.
овладеть рубежом Мокрые Семенки, Измалково, став на пути отхода
противника"{44}.
На местности это выглядело так: первые два соединения должны были
наносить удар в северо-западном направлении, а три остальные - строго в
западном. Между ними образовывался разрыв, \118\ который постепенно все
более расширялся. Сила ударов подвижной группы ослаблялась тем, что они
наносились в расходящихся направлениях.
Мои возражения против распыления сил не были учтены при принятии этого
решения. Я также высказался за то, чтобы, учитывая обозначившийся в полосе
наступления группы успех, усилить ее резервами армии. Это, на мой взгляд,
позволило бы ускорить темп обходного маневра, быстрее окружить и разгромить
главные силы противника. Однако и данное предложение не было принято
командованием армии. В то же время находившаяся в его резерве 143-я
стрелковая дивизия получила приказ двигаться за 148-й стрелковой дивизией,
выполнявшей задачу, которая отнюдь не содействовала общему замыслу операции.
Эта дивизия наступала южнее Измалково в западном направлении и таким образом
выталкивала группировку противника на запад, в то время как остальные войска
13-й армии, а также группа Костенко стремились ее окружить.
Нет необходимости доказывать, насколько целесообразно было использовать
резервную дивизию на заходящем правом фланге армии, которым она вклинилась в
стык двух немецко-фашистских армейских корпусов. Можно лишь с уверенностью
сказать, что это способствовало бы более надежному окружению и разгрому
группировки врага.
Командование армии поступило наоборот. Оно не только не усилило, по еще
и ослабило подвижную группу, так как тогда же изъяло из ее подчинения 307-ю
стрелковую дивизию.
Здесь я и подхожу к тому, что произошло в районе Измалково.
Выведя из состава подвижной группы 307-ю стрелковую дивизию,
командование армии использовало ее для овладения Измалково.
Нецелесообразность принятого решения показал дальнейший ход событий: 307-я
стрелковая дивизия и вместе с ней 150-я танковая бригада увязли в боях за
Измалково. Вследствие этого ослабленная подвижная группа оказалась не в
состоянии окружить в этом районе противника достаточно плотным кольцом, и он
успел вывести войска из образовавшегося "мешка". Между тем следовало сначала
окружить группировку врага, а затем, в ходе ее разгрома, освобождать
Измалково. И это было вполне осуществимо. Для этого нужно было, чтобы
командование армии оставило хотя бы 307-ю стрелковую дивизию в составе
подвижной группы. Я уже не говорю об усилении группы резервной дивизией, что
могло способствовать дальнейшему развитию наметившегося успеха в
преследовании противника.
Но и при таких условиях враг был обречен. И то, что мы не смогли
осуществить в районе Измалково, вскоре произошло к северо-западу от него.
Причем теперь наряду с нашей группой в окружении и уничтожении группировки
противника участвовали и более крупные силы. \119\
В связи с успешным продвижением фронтовой конно-механизированной
группы, которая к исходу 12 декабря наступала на г. Верховье, расположенный
на железнодорожной линии Елец - Орел, маршал С. К. Тимошенко поставил
войскам, участвовавшим в операции, ряд дополнительных задач.
Наша подвижная группа непосредственно перед этим в течение двух дней -
11 и 12 декабря продолжала преследование, обойдя Измалково с севера. За это
время мы преодолели рубеж р. Варгол и достигли берега другой реки - Семенек.
Теперь, согласно приказу командующего фронтом, группа должна была силами
55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД ускорить темп
наступления на рубеж Хомутово - Верховье. Ей ставилась задача во
взаимодействии с 5-м кавалерийским корпусом под командованием генерал-майора
В. Д. Крюченкина и 1-й гвардейской стрелковой дивизией, входившими в состав
фронтовой группы, участвовать в окружении и разгроме группировки врага. На
войска 13-й армии возлагалась задача образовать внешний фронт окружения,
внутренний же должна была создать группа генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.
К моменту подхода 5-го кавалерийского корпуса и нашей группы к району
окружения (Измалково - Успенское - Россошное) у противника оставались два
пути отхода - на запад и северо-запад. Первый из них отрезал 5-й кавкорпус,
занявший Шатилово, Россошное, Орево, второй - наша группа, вышедшая на рубеж
Лесные Локотцы - Шараповка - Малиновка.
Таким образом, к утру 14 декабря кольцо окружения замкнулось.
Деморализованные и дезорганизованные вражеские войска заметались в огненном
"мешке".
Они предпринимали отчаянные попытки вырваться из него. Одна из атак
неожиданно принесла им некоторый успех. Направив свои усилия против 5-го
кавалерийского корпуса, окруженные отбросили его на рубеж Верхняя Любовша -
Горки и овладели населенными пунктами Россошное и Шатилово.
Части кавалерийского корпуса оказались в тяжелом положении, тем более,
что на их коммуникации вышли отдельные группы отступавшего противника.
Несмотря на все это, кавалеристы стойко удерживали занимаемые рубежи, в
конном и пешем строю отбивая контратаки фашистов.
В этот момент на помощь корпусу была направлена наша подвижная группа.
Исключительно успешно действовала 55-я кавалерийская дивизия. К исходу 14
декабря она совместно с 57-й бригадой войск НКВД овладела населенным пунктом
Шатилово и во взаимодействии с частями 1-й гвардейской стрелковой дивизии -
Россошным.
Здесь я впервые встретился с командиром этой дивизии генерал-майором И.
П. Руссияновым, с которым впоследствии неоднократно сталкивался в боевой
обстановке. Он произвел на меня \120\ впечатление храброго, мужественного
военачальника, обаятельного человека. Это он уже в самом начале войны так
умело организовал боевые действия дивизии, что она одной из первых в Красной
Армии была удостоена почетного наименования гвардейской.
Что касается событий 14 и 15 декабря 1941 г. в районе окружения
группировки противника, то они впоследствии завершились полным ее разгромом.
Вот как впоследствии описывал эти события бывший командир 445-го полка
134-й пехотной дивизии генерал-майор Вильгельм Кунце: "14 декабря 134 пд
двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где генерал
Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша... 446 и 445
гш должны были прорываться в районе Верх. Любовша, а 439 пп - в 6 км
севернее. В 18 часов в полной темноте при 20o мороза и снежном покрове в 40
см начался прорыв-
Несмотря на двухкратную атаку, прорваться через р. Любовша не смогли, и
командир 134 пд приказал прекратить бой, а на следующее утро повторить
атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился командир
дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен{44}. Командир 445 пп принял
временное командование дивизией и приказал тремя батальонами 446 пн начать
на узком фронте атаку, чтобы прорвать кольцо хотя бы в одном месте.
При первых проблесках зари советские пулеметы открыли огонь по немецким
батальонам, предназначенным для прорыва. Моральное впечатление от разрывов
мин нового оружия, "катюши" - реактивные минометы, которые также открыли
огонь по голодным, замерзшим и переутомленным немецким частям,- было очень
велико в результате шума, воя и сплошных попаданий...
Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для
многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади
просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были
оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти
все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи..."{45}
Кольцо вокруг группировки противника неумолимо сжималось.
Немецко-фашистское командование разбрасывало с самолетов над районом
окружения листовки с призывом держаться до последнего и с обещаниями
"помощи"{46}. Но действия они не возымели, так как безнадежность положения
окруженных была очевидна и для них самих. \121\
Тот же Кунце писал: "...Положение с подвозом ежедневно ухудшалось...
Сбрасываемое с отдельных самолетов количество продуктов питания и бензина
было незначительно. Вследствие этого 445 ни при отступлении из Измалково
вынужден был бросить 10 моторизованных противотанковых орудий и большое
количество грузовых машин. С каждым днем ухудшалась связь и затруднялось
руководство войсками... 13 декабря моторизованная часть Советов напала на
штаб 134 пд в Шатилово и разгромила продовольственную и почтовую службы
дивизии"{47}.
Вдобавок ко всему командир 35-го армейского корпуса генерал Метц бросил
свои войска на произвол судьбы и вылетел из района окружения на самолете.
Паника охватила ряды "непобедимых" гитлеровских вояк. Они бросали машины,
оружие, боеприпасы. Каждый стремился спасти свою шкуру.
Но тщетно.
В четырехдневных боях в районе Россошное, Верхняя Любовша, Зыбино были
разгромлены основные силы 45-й и 134-й пехотных дивизий. Лишь небольшим
группам, в общей сложности до полка, удалось прорваться в районе Верх.
Любовша. В результате Елецкой операции противник потерял только убитыми 8700
солдат и офицеров. Было захвачено в плен 557 человек и освобождено более 500
населенных пунктов. В качестве трофеев нам досталось свыше 100 орудий, около
200 пулеметов, 700 автомашин, 500 лошадей, 325 повозок и много вооружения,
боеприпасов и различного имущества, в том числе и награбленного фашистами у
населения.
Только частями 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД,
как отмечалось в оперативной сводке штаба армии от 16 декабря, "во время
боев в районе Россошное - Мартыновка уничтожено до 1000 фашистов. Захвачено
20 орудий и большое количество автомашин и обозы"{48}.
Всего же соединениями нашей подвижной группы за время наступления с 4
по 14 декабря было "убито до 2500 солдат и офицеров. Захвачено 36 орудий, 40
пулеметов, до 30 минометов, 180 автомашин, 270 повозок и другое имущество...
Освобождено 170 населенных пунктов"{49}.
В целом в результате наступления на правом крыле Юго-Западного фронта
было нанесено серьезное поражение 2-й немецкой армии в районе Ельца. Наши
войска с 6 по 16 декабря продвинулись здесь на запад на 80-100 км,
освободили от немецко-фашистских захватчиков большое число населенных
пунктов, сорвали планы противника прорваться к р. Дон и отвлекли на себя
часть сил 2-й танковой армии, чем способствовали выполнению общего плана
контрнаступления под Москвой. Именно это имел в виду \122\ начальник
генерального штаба немецких сухопутных войск Гальдер, когда он уже 12
декабря 1941 г. записал: "Командование войсками (немецко-фашистскими.- К.М.)
на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство"{50}.
16 декабря была полностью завершена операция по разгрому елецкой
группировки противника. Наша подвижная группа совместно с левофланговыми
дивизиями 13-й армии и войсками генерала Костенко выполнила поставленную
задачу и потому на следующий день была расформирована. Ее соединения влились
в состав 13-й армии, которая готовилась к новой операции - на орловском
направлении.
VII
Говоря об особенностях контрнаступления против 2-й немецкой армии в
районе Ельца, нужно прежде всего отметить, что оно началось с тех рубежей,
на которые отошли наши войска только накануне вечером в ходе оборонительных
боев. Иначе говоря, началось без предварительной подготовки и сосредоточения
сил, прямо с ходу: вчера оборонялись, отступали, а сегодня перешли в
наступление.
Трудности при этом были не только организационные, но и, пожалуй,
психологические. Мы все были твердо убеждены в том, что в конечном итоге
разгромим фашистов, но каждый боец, командир, политработник представлял себе
это не так, как получилось на самом деле. Думали так: сначала остановим
противника, затем подтянем необходимые силы, подготовимся и, наконец, всей
силой оружия и накопленной нами жгучей ненависти обрушимся на врагов.
Действительность оказалась иной, более суровой и требовательной: нам было
некогда ждать прибытия свежих сил и у нас не нашлось времени для
предварительной подготовки. Обстановка сложилась так, что потребовалось,
фигурально выражаясь, лишь повернуться через левое плечо и разить
противника, под натиском которого мы еще вчера отступали.
Уже по одному этому можно судить о величии подвига, совершенного
воинами в те дни. А ведь боевые действия, о которых я рассказываю, были лишь
частичкой грандиозного сражения, развернувшегося тогда под Москвой и
закончившегося сокрушительным разгромом отборных немецко-фашистских армий.
Пример подвижной группы, которой мне довелось в те дни командовать,
убеждает в том, что исключительно важную роль в моральной подготовке к этому
контрнаступлению сыграли политработники и партийные организации войск. Как
же им \123\ удалось буквально в считанные часы произвести такой глубокий
перелом в сознании личного состава частей?
До сих пор отчетливо помню тот день. Я только что принял командование
подвижной группой. Читатель, должно быть, помнит, что в ее составе тогда
были три соединения - 307-я стрелковая, 55-я кавалерийская дивизии и 150-я
танковая бригада. Все они перед тем длительное время вели оборонительные бои
и прошли долгий и тяжелый путь отступлений. Сколько сел и городов были
вынужденно оставлены врагу! А сколько раз казалось, что вот этот покидаемый
нами населенный пункт - последний, и больше не придется отступать, что
отсюда повернем обратно, на запад, и вышвырнем захватчиков с родной земли.
Но проходили дни и недели, и в ходе новых боев приходилось опять отступать.
Постепенно угрюмая тень ложилась на наши лица, а в душу закрадывалось
какое-то неясное чувство. В нем переплелись и тягостное недовольство собой,
и нетерпеливое ожидание прихода других сил, которые смогут лучше сражаться и
сделать то, чего не сумели сделать мы.
Обо всем этом я крепко задумался в тот день. Наутро предстояло
наступать, и нужно было во что бы то ни стало рассеять неверие в свои силы,
распространившееся среди некоторых бойцов, особенно тех, кто сражался с
первых дней войны. К такому выводу мы и пришли. Но вывод выводом, думал я, а
на деле не легко будет превратить одно лишь чувство ненависти к врагу,
владевшее каждым бойцом и командиром, в могучий наступательный порыв. Не так
просто - это я знал по себе - тому, кто сам побывал во вражеском кольце, по
первому приказу пойти в наступление с целью окружения и разгрома противника.
Ему нужно было прежде умом и сердцем поверить в то, что он способен
выполнить такой приказ и что враг безусловно будет уничтожен именно им, а не
кем-то иным, обладающим большими силами.
И в том, что он поверил в это, великая заслуга наших командиров,
политработников, всех коммунистов-воинов.
В тот день комиссары и политруки частей собрали коммунистов. Долго
кавалерия. \114\
Она оказалась незаменимой на покрытых снегом просторах Среднерусской
возвышенности. Быстро передвигаясь по заснеженным полям, кавалерийские части
обходили населенные пункты и блокировали пути отхода противника на запад.
Фашисты вначале не верили в прочность блокировки путей отхода, надеясь
легко прорваться на запад. Когда же несколько вражеских гарнизонов
поплатились за это, противник растерял всю свою самонадеянность. Теперь
стоило гитлеровцам лишь обнаружить какое-либо наше обходное движение, как
они поспешно отступали на запад.
Не могу выразить словами глубину чувств, которые овладели нами, когда
мы впервые после долгих месяцев неудач и отступления заставили врага
повернуть назад, на запад.
Он все еще был очень силен, ненавистный враг, принесший нам столько
непомерного горя и тяжелых утрат. Он был еще уверен в своей непобедимости.
Да и не только он. Так считали тогда и во всей Европе, и в Америке. Там даже
многие руководящие деятели сомневались в возможности нанести поражение
немецкой армии. Их можно понять, ведь они принимали в расчет только армии
западных государств. Что же касается Красной Армии, то они не менее самих
гитлеровцев были убеждены в ее неспособности противостоять вермахту.
Но именно наша Красная Армия и явилась той силой, которая была способна
развеять миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Как раз в те дни, о
которых я сейчас рассказываю, к нам пришли необыкновенно радостные вести с
Западного и Калининского фронтов, где в ходе контрнаступления советских
войск были уже достигнуты первые крупные успехи.
Радуясь этому вместе со всеми воинами группы, я был особенно счастлив и
тем, что среди соединений и объединений, громивших врага под Москвой,
оказалась и вновь сформированная 5-я армия. Да, родная Пятая, с которой
связано столько воспоминаний,- невыносимо тяжких и в то же время вызывающих
чувство гордости и благоговения перед беспримерным мужеством и героизмом,
перед железной стойкостью и самопожертвованием ее воинов, павших и живых. И
я с радостным волнением думал о том, что героическая 5-я армия, сыгравшая
столь значительную роль в первые дни и месяцы войны, уже не обороняется, а
наступает. Наносит мощные удары по врагу. Заставляет его откатываться на
запад.
Было приятно узнать, что 5-й армией командует генерал-майор артиллерии
Леонид Александрович Говоров. Когда-то мы служили в 51-й Перекопской
стрелковой дивизии. Позднее встречались в Артиллерийской академии им. Ф. Э.
Дзержинского: он был там преподавателем, а я - слушателем. Особенно
сблизились мы во время войны с белофиннами в 1939-1940 гг., когда нам
довелось опять служить вместе. Помню, он уже тогда, возглавляя штаб
артиллерии 7-й армии, показал себя талантливым военачальником. \115\
Это ему принадлежала идея поставить на прямую паводку для стрельбы по
дотам как можно больше орудий, в том числе и крупного калибра. Его
деятельность способствовала успешному прорыву линии Маннергейма. Хотя Леонид
Александрович внешне мог показаться несколько замкнутым и угрюмым, в
действительности это был человек большой души, верный товарищ.
Вспомнилась и последняя встреча. Она произошла уже осенью 1941 г. в
штабе Юго-Западного фронта, который тогда находился в Харькове. По
упоминавшемуся выше приказанию маршала Тимошенко я в ожидании назначения в
войска выполнял отдельные его задания. Обстановка у нас в то время
продолжала ухудшаться: враг рвался к Харькову и Донбассу. Тогда-то и послал
Верховный Главнокомандующий генерала Л. А. Говорова в Харьков для
организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно -
фашистские танки успели прорваться в Донбасс. Леониду Александровичу
оставалось лишь одно - возвратиться в Москву. Однако оказалось, что к тому
времени противник перерезал шоссейную дорогу, ведущую из Харькова в столицу.
Говорову потребовалось выяснить маршрут, по которому еще можно было
добраться до Москвы. Для этого он и зашел в штаб фронта.
Мы оба обрадовались неожиданной встрече. Леонид Александрович рассказал
о цели своего приезда в Харьков, о постигшей его здесь неудаче. Спросил,
известно ли что-нибудь о судьбе моих родственников. Ведь он знал, что я
родом из той части Донбасса, которая была уже оккупирована
немецко-фашистскими войсками и где фашисты свирепствовали вовсю...
Мы расстались, чтобы увидеться вновь лишь после войны. Но мне часто
приходилось слышать об успехах войск, которыми он руководил при разгроме
гитлеровцев под Москвой, а затем при обороне блокированного Ленинграда.
Первой такой весточкой и было сообщение, из которого я узнал, что он
командует 5-й армией. Невольно вспомнился генерал Потапов. Я считал его
погибшим и потому с грустью подумал: "Нет тебя с нами, Михаил Иванович, и не
можешь ты порадоваться тому, как хорошо воюет твоя 5-я армия. И притом не
отступает, а идет вперед, на запад, громя врага".
Шла вперед и группа войск 13-й армии.
10 декабря мы вели наступление по всему фронту. Никакие попытки врага
остановить наше наступление успеха не имели. К исходу дня был достигнут
рубеж Кабачек - Григоровка - Климентьево - Плоское - Становая. Группировку
врага, отходившую на Казаки, мы обошли, разгромив ее левый фланг. То же
самое произошло и с другим ее флангом. Там действовала фронтовая
конно-механизированная группа генерала Костенко. Она вышла на тылы всей
елецкой группировки противника и перерезала ее коммуникации, проходившие по
шоссейной дороге Ливны - Елец. \116\
Гитлеровцы вынуждены были отступать в северо-западном направлении,
вдоль железной дороги Елец - Верховье.
Этими действиями войска правого крыла Юго-Западного фронта создали в
своей полосе благоприятные условия для окружения и завершения разгрома
врага. Таким образом, прошло всего лишь несколько дней с начала нашего
наступления, а уже была поставлена в тяжелое положение ударная группировка
2-й немецкой армии, обеспечивавшая правый фланг войск, устремившихся на
Москву. Выполнявшую такую же роль в отношении их левого фланга 9-ю немецкую
армию постигла не лучшая судьба. Она была тогда же разгромлена войсками
Калининского фронта под командованием генерала И. С. Конева, перешедшими в
контрнаступление. Потерпев поражение в районе Калинина, части этой армии
начали отступать в южном направлении.
То, что произошло с самой ударной группировкой, наступавшей на Москву,
хорошо известно. Поэтому лишь отмечу, что войска Западного фронта под
командованием генерала Г. К. Жукова, перейдя в контрнаступление против
фланговых подвижных ударных клиньев врага, стремившегося обойти нашу столицу
с востока, сначала остановили их движение вперед. Нанеся противнику крупный
урон, соединения Западного фронта сломили его сопротивление и начали
отбрасывать фашистов от подступов к Москве.
Так начался на московском стратегическом направлении разгром
немецко-фашистских войск, впервые встретивших такой сокрушительный ответный
удар.
Тем временем и на правом фланге Юго-Западного фронта события
развивались стремительно. Командующий войсками фронта Маршал Советского
Союза С. К. Тимошенко поставил войскам дополнительные задачи, которые
сводились к следующему: усилить темпы наступления, перейти в преследование,
замкнуть кольцо окружения в районе Измалково и завершить разгром елецкой
группировки противника. Это был второй этап Елецкой наступательной операции,
начавшийся 11 декабря.
VI
Частям нашей подвижной группы были поставлены задачи на решительное
преследование отходящих войск противника. Я обратил особое внимание
командного состава группы на увеличение темпов преследования и использование
для передвижения войск всего наличного автомобильного и конно-санного
транспорта, в том числе транспорта местного населения. Командиры соединений
и частей обязаны были лично руководить преследованием, отрезая противнику
пути отхода и не позволяя ему уйти безнаказанно. \117\
Хочу подчеркнуть, что весь личный состав понимал, какого огромного
напряжения сил требовала задача успешного окружения и разгрома отступающего
врага. Поэтому красноармейцы, командиры и политработники утроили свои
усилия, направленные на уничтожение ненавистных оккупантов.
И вот началось преследование врага. Все соединения и части стремились
достичь высоких темпов преследования еще и потому, что фашисты, отступая,
по-прежнему уничтожали все, что могли. Во многих случаях нам удавалось этому
помешать, но, к сожалению, не всегда. Вот что сообщалось, например, в
оперативной сводке 57-й бригады войск НКВД 12 декабря 1941 г.: "262 пд
поспешно отступает во всей полосе бригады на запад и северо-запад, сжигая на
своем пути села и грабя местное население. Сожжены Озерки, Каменка,
Каменка-Ремера и Лаухино. Горят: Круглое, Новоселки, Колодец и др.
села"{43}.
Должен, кстати, заметить, что при преследовании противника наступающие
войска стремились быстрее овладеть населенными пунктами и освободить
советских людей из немецко-фашистского плена, но при этом нередко в своих
действиях допускали существенную ошибку: вместо обхода значительными силами
(а это действительно было весьма нелегким делом в условиях глубокого
снежного покрова) чаще наступали вдоль дорог и атаковали населенные пункты в
лоб. Это приводило к тому, что враг, превращая села в опорные пункты,
организовывал сопротивление на их окраинах, а при отступлении - все разрушал
и сжигал. Там же, где крупными силами применялись глубокие обходные
движения, враг уничтожался или бежал без оглядки на запад, бросая обозы,
технику и вооружение. К сожалению, так действовали не все подразделения и
части. Не так получилось, например, в районе Измалково в результате плохо
продуманного решения командующего 13-й армией.
В боевом приказе 13-й армии от 10 декабря 1941 г., в частности,
говорилось: "... 4. Группе генерала Москаленко (132 сд, 307 сд, 55 кд, 150
тбр, 57 бригада войск НКВД) решительно и энергично преследовать противника,
обходя его опорные пункты сопротивления и выходя на пути его отхода. 132 сд
и 57 бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и
тылу 262 пд, отбрасывая ее под удары частей ЗА. 55 кд, 150 тбр и 307 сд
наступать в направлении Сергеевка, Измалково и к исходу дня 11.12.41 г.
овладеть рубежом Мокрые Семенки, Измалково, став на пути отхода
противника"{44}.
На местности это выглядело так: первые два соединения должны были
наносить удар в северо-западном направлении, а три остальные - строго в
западном. Между ними образовывался разрыв, \118\ который постепенно все
более расширялся. Сила ударов подвижной группы ослаблялась тем, что они
наносились в расходящихся направлениях.
Мои возражения против распыления сил не были учтены при принятии этого
решения. Я также высказался за то, чтобы, учитывая обозначившийся в полосе
наступления группы успех, усилить ее резервами армии. Это, на мой взгляд,
позволило бы ускорить темп обходного маневра, быстрее окружить и разгромить
главные силы противника. Однако и данное предложение не было принято
командованием армии. В то же время находившаяся в его резерве 143-я
стрелковая дивизия получила приказ двигаться за 148-й стрелковой дивизией,
выполнявшей задачу, которая отнюдь не содействовала общему замыслу операции.
Эта дивизия наступала южнее Измалково в западном направлении и таким образом
выталкивала группировку противника на запад, в то время как остальные войска
13-й армии, а также группа Костенко стремились ее окружить.
Нет необходимости доказывать, насколько целесообразно было использовать
резервную дивизию на заходящем правом фланге армии, которым она вклинилась в
стык двух немецко-фашистских армейских корпусов. Можно лишь с уверенностью
сказать, что это способствовало бы более надежному окружению и разгрому
группировки врага.
Командование армии поступило наоборот. Оно не только не усилило, по еще
и ослабило подвижную группу, так как тогда же изъяло из ее подчинения 307-ю
стрелковую дивизию.
Здесь я и подхожу к тому, что произошло в районе Измалково.
Выведя из состава подвижной группы 307-ю стрелковую дивизию,
командование армии использовало ее для овладения Измалково.
Нецелесообразность принятого решения показал дальнейший ход событий: 307-я
стрелковая дивизия и вместе с ней 150-я танковая бригада увязли в боях за
Измалково. Вследствие этого ослабленная подвижная группа оказалась не в
состоянии окружить в этом районе противника достаточно плотным кольцом, и он
успел вывести войска из образовавшегося "мешка". Между тем следовало сначала
окружить группировку врага, а затем, в ходе ее разгрома, освобождать
Измалково. И это было вполне осуществимо. Для этого нужно было, чтобы
командование армии оставило хотя бы 307-ю стрелковую дивизию в составе
подвижной группы. Я уже не говорю об усилении группы резервной дивизией, что
могло способствовать дальнейшему развитию наметившегося успеха в
преследовании противника.
Но и при таких условиях враг был обречен. И то, что мы не смогли
осуществить в районе Измалково, вскоре произошло к северо-западу от него.
Причем теперь наряду с нашей группой в окружении и уничтожении группировки
противника участвовали и более крупные силы. \119\
В связи с успешным продвижением фронтовой конно-механизированной
группы, которая к исходу 12 декабря наступала на г. Верховье, расположенный
на железнодорожной линии Елец - Орел, маршал С. К. Тимошенко поставил
войскам, участвовавшим в операции, ряд дополнительных задач.
Наша подвижная группа непосредственно перед этим в течение двух дней -
11 и 12 декабря продолжала преследование, обойдя Измалково с севера. За это
время мы преодолели рубеж р. Варгол и достигли берега другой реки - Семенек.
Теперь, согласно приказу командующего фронтом, группа должна была силами
55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД ускорить темп
наступления на рубеж Хомутово - Верховье. Ей ставилась задача во
взаимодействии с 5-м кавалерийским корпусом под командованием генерал-майора
В. Д. Крюченкина и 1-й гвардейской стрелковой дивизией, входившими в состав
фронтовой группы, участвовать в окружении и разгроме группировки врага. На
войска 13-й армии возлагалась задача образовать внешний фронт окружения,
внутренний же должна была создать группа генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.
К моменту подхода 5-го кавалерийского корпуса и нашей группы к району
окружения (Измалково - Успенское - Россошное) у противника оставались два
пути отхода - на запад и северо-запад. Первый из них отрезал 5-й кавкорпус,
занявший Шатилово, Россошное, Орево, второй - наша группа, вышедшая на рубеж
Лесные Локотцы - Шараповка - Малиновка.
Таким образом, к утру 14 декабря кольцо окружения замкнулось.
Деморализованные и дезорганизованные вражеские войска заметались в огненном
"мешке".
Они предпринимали отчаянные попытки вырваться из него. Одна из атак
неожиданно принесла им некоторый успех. Направив свои усилия против 5-го
кавалерийского корпуса, окруженные отбросили его на рубеж Верхняя Любовша -
Горки и овладели населенными пунктами Россошное и Шатилово.
Части кавалерийского корпуса оказались в тяжелом положении, тем более,
что на их коммуникации вышли отдельные группы отступавшего противника.
Несмотря на все это, кавалеристы стойко удерживали занимаемые рубежи, в
конном и пешем строю отбивая контратаки фашистов.
В этот момент на помощь корпусу была направлена наша подвижная группа.
Исключительно успешно действовала 55-я кавалерийская дивизия. К исходу 14
декабря она совместно с 57-й бригадой войск НКВД овладела населенным пунктом
Шатилово и во взаимодействии с частями 1-й гвардейской стрелковой дивизии -
Россошным.
Здесь я впервые встретился с командиром этой дивизии генерал-майором И.
П. Руссияновым, с которым впоследствии неоднократно сталкивался в боевой
обстановке. Он произвел на меня \120\ впечатление храброго, мужественного
военачальника, обаятельного человека. Это он уже в самом начале войны так
умело организовал боевые действия дивизии, что она одной из первых в Красной
Армии была удостоена почетного наименования гвардейской.
Что касается событий 14 и 15 декабря 1941 г. в районе окружения
группировки противника, то они впоследствии завершились полным ее разгромом.
Вот как впоследствии описывал эти события бывший командир 445-го полка
134-й пехотной дивизии генерал-майор Вильгельм Кунце: "14 декабря 134 пд
двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где генерал
Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша... 446 и 445
гш должны были прорываться в районе Верх. Любовша, а 439 пп - в 6 км
севернее. В 18 часов в полной темноте при 20o мороза и снежном покрове в 40
см начался прорыв-
Несмотря на двухкратную атаку, прорваться через р. Любовша не смогли, и
командир 134 пд приказал прекратить бой, а на следующее утро повторить
атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился командир
дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен{44}. Командир 445 пп принял
временное командование дивизией и приказал тремя батальонами 446 пн начать
на узком фронте атаку, чтобы прорвать кольцо хотя бы в одном месте.
При первых проблесках зари советские пулеметы открыли огонь по немецким
батальонам, предназначенным для прорыва. Моральное впечатление от разрывов
мин нового оружия, "катюши" - реактивные минометы, которые также открыли
огонь по голодным, замерзшим и переутомленным немецким частям,- было очень
велико в результате шума, воя и сплошных попаданий...
Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для
многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади
просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были
оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти
все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи..."{45}
Кольцо вокруг группировки противника неумолимо сжималось.
Немецко-фашистское командование разбрасывало с самолетов над районом
окружения листовки с призывом держаться до последнего и с обещаниями
"помощи"{46}. Но действия они не возымели, так как безнадежность положения
окруженных была очевидна и для них самих. \121\
Тот же Кунце писал: "...Положение с подвозом ежедневно ухудшалось...
Сбрасываемое с отдельных самолетов количество продуктов питания и бензина
было незначительно. Вследствие этого 445 ни при отступлении из Измалково
вынужден был бросить 10 моторизованных противотанковых орудий и большое
количество грузовых машин. С каждым днем ухудшалась связь и затруднялось
руководство войсками... 13 декабря моторизованная часть Советов напала на
штаб 134 пд в Шатилово и разгромила продовольственную и почтовую службы
дивизии"{47}.
Вдобавок ко всему командир 35-го армейского корпуса генерал Метц бросил
свои войска на произвол судьбы и вылетел из района окружения на самолете.
Паника охватила ряды "непобедимых" гитлеровских вояк. Они бросали машины,
оружие, боеприпасы. Каждый стремился спасти свою шкуру.
Но тщетно.
В четырехдневных боях в районе Россошное, Верхняя Любовша, Зыбино были
разгромлены основные силы 45-й и 134-й пехотных дивизий. Лишь небольшим
группам, в общей сложности до полка, удалось прорваться в районе Верх.
Любовша. В результате Елецкой операции противник потерял только убитыми 8700
солдат и офицеров. Было захвачено в плен 557 человек и освобождено более 500
населенных пунктов. В качестве трофеев нам досталось свыше 100 орудий, около
200 пулеметов, 700 автомашин, 500 лошадей, 325 повозок и много вооружения,
боеприпасов и различного имущества, в том числе и награбленного фашистами у
населения.
Только частями 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД,
как отмечалось в оперативной сводке штаба армии от 16 декабря, "во время
боев в районе Россошное - Мартыновка уничтожено до 1000 фашистов. Захвачено
20 орудий и большое количество автомашин и обозы"{48}.
Всего же соединениями нашей подвижной группы за время наступления с 4
по 14 декабря было "убито до 2500 солдат и офицеров. Захвачено 36 орудий, 40
пулеметов, до 30 минометов, 180 автомашин, 270 повозок и другое имущество...
Освобождено 170 населенных пунктов"{49}.
В целом в результате наступления на правом крыле Юго-Западного фронта
было нанесено серьезное поражение 2-й немецкой армии в районе Ельца. Наши
войска с 6 по 16 декабря продвинулись здесь на запад на 80-100 км,
освободили от немецко-фашистских захватчиков большое число населенных
пунктов, сорвали планы противника прорваться к р. Дон и отвлекли на себя
часть сил 2-й танковой армии, чем способствовали выполнению общего плана
контрнаступления под Москвой. Именно это имел в виду \122\ начальник
генерального штаба немецких сухопутных войск Гальдер, когда он уже 12
декабря 1941 г. записал: "Командование войсками (немецко-фашистскими.- К.М.)
на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство"{50}.
16 декабря была полностью завершена операция по разгрому елецкой
группировки противника. Наша подвижная группа совместно с левофланговыми
дивизиями 13-й армии и войсками генерала Костенко выполнила поставленную
задачу и потому на следующий день была расформирована. Ее соединения влились
в состав 13-й армии, которая готовилась к новой операции - на орловском
направлении.
VII
Говоря об особенностях контрнаступления против 2-й немецкой армии в
районе Ельца, нужно прежде всего отметить, что оно началось с тех рубежей,
на которые отошли наши войска только накануне вечером в ходе оборонительных
боев. Иначе говоря, началось без предварительной подготовки и сосредоточения
сил, прямо с ходу: вчера оборонялись, отступали, а сегодня перешли в
наступление.
Трудности при этом были не только организационные, но и, пожалуй,
психологические. Мы все были твердо убеждены в том, что в конечном итоге
разгромим фашистов, но каждый боец, командир, политработник представлял себе
это не так, как получилось на самом деле. Думали так: сначала остановим
противника, затем подтянем необходимые силы, подготовимся и, наконец, всей
силой оружия и накопленной нами жгучей ненависти обрушимся на врагов.
Действительность оказалась иной, более суровой и требовательной: нам было
некогда ждать прибытия свежих сил и у нас не нашлось времени для
предварительной подготовки. Обстановка сложилась так, что потребовалось,
фигурально выражаясь, лишь повернуться через левое плечо и разить
противника, под натиском которого мы еще вчера отступали.
Уже по одному этому можно судить о величии подвига, совершенного
воинами в те дни. А ведь боевые действия, о которых я рассказываю, были лишь
частичкой грандиозного сражения, развернувшегося тогда под Москвой и
закончившегося сокрушительным разгромом отборных немецко-фашистских армий.
Пример подвижной группы, которой мне довелось в те дни командовать,
убеждает в том, что исключительно важную роль в моральной подготовке к этому
контрнаступлению сыграли политработники и партийные организации войск. Как
же им \123\ удалось буквально в считанные часы произвести такой глубокий
перелом в сознании личного состава частей?
До сих пор отчетливо помню тот день. Я только что принял командование
подвижной группой. Читатель, должно быть, помнит, что в ее составе тогда
были три соединения - 307-я стрелковая, 55-я кавалерийская дивизии и 150-я
танковая бригада. Все они перед тем длительное время вели оборонительные бои
и прошли долгий и тяжелый путь отступлений. Сколько сел и городов были
вынужденно оставлены врагу! А сколько раз казалось, что вот этот покидаемый
нами населенный пункт - последний, и больше не придется отступать, что
отсюда повернем обратно, на запад, и вышвырнем захватчиков с родной земли.
Но проходили дни и недели, и в ходе новых боев приходилось опять отступать.
Постепенно угрюмая тень ложилась на наши лица, а в душу закрадывалось
какое-то неясное чувство. В нем переплелись и тягостное недовольство собой,
и нетерпеливое ожидание прихода других сил, которые смогут лучше сражаться и
сделать то, чего не сумели сделать мы.
Обо всем этом я крепко задумался в тот день. Наутро предстояло
наступать, и нужно было во что бы то ни стало рассеять неверие в свои силы,
распространившееся среди некоторых бойцов, особенно тех, кто сражался с
первых дней войны. К такому выводу мы и пришли. Но вывод выводом, думал я, а
на деле не легко будет превратить одно лишь чувство ненависти к врагу,
владевшее каждым бойцом и командиром, в могучий наступательный порыв. Не так
просто - это я знал по себе - тому, кто сам побывал во вражеском кольце, по
первому приказу пойти в наступление с целью окружения и разгрома противника.
Ему нужно было прежде умом и сердцем поверить в то, что он способен
выполнить такой приказ и что враг безусловно будет уничтожен именно им, а не
кем-то иным, обладающим большими силами.
И в том, что он поверил в это, великая заслуга наших командиров,
политработников, всех коммунистов-воинов.
В тот день комиссары и политруки частей собрали коммунистов. Долго