Страница:
Таким образом, рубежи обороны противника восточное Харькова были ею обойдены
с севера. Это значило, что ее удар по городу и в обход последнего с
северо-запада и запада мог оказать решающее содействие и войскам 69-й и 3-й
танковой армий, тогда еще продолжавшим вести тяжелые бои восточное Харькова.
40-й же армии благоприятствовало и то, что все ее дивизии были сосредоточены
на небольшом пространстве западнее Северного Донца, где они стремительно
двигались на Харьков. Присоединился к ним наконец и 4-й танковый корпус.
\425\
Итак, наступил последний, самый ответственный этап операции "Звезда".
Главные силы армии начали наступление в южном направлении. Напомню, что до
сих пор основной удар армия наносила правым флангом. Теперь же в связи с
поворотом фронта надо было обезопасить ударную группировку от неожиданностей
с запада. Поэтому основные усилия армии переместились на войска,
сосредоточенные в центре ее оперативного построения.
Здесь ударную группировку армии теперь составили 25-я гвардейская,
340-я, 183-я, 305-я стрелковые дивизии и 4-й танковый корпус. Они получили
задачу наступать вдоль шоссейной и железной дорог на юг, обходя Харьков с
запада.
303-я стрелковая дивизия, ранее направленная на Обоянь, прикрывала
ударную группировку армии с севера, 107-я -с запада, 309-я - с юго-запада.
При этом дивизии полковника Бежко было приказано наступать на Томаровку,
Борисовку, Грайворон, а дивизии генерал-майора Меньшикова - на Богодухов.
Я отдавал себе полный отчет в трудности выполняемой задачи. Особенность
ее заключалась прежде всего в том, что предстояло штурмовать крупный город,
в котором враг давно и основательно окопался, намереваясь обороняться всеми
имевшимися у него силами. Кроме того, нельзя было не учитывать, что основу
противостоявших войск составлял эсэсовский танковый корпус, не только
обильно оснащенный лучшей немецкой \426\ техникой, но и укомплектованный,
как мы знали, отборными гитлеровскими головорезами.
Мне, да и многим из нас, до тех пор приходилось иметь дело с отдельными
моторизованными дивизиями СС. А вот с целым танковым корпусом этого типа нам
предстояло сразиться впервые. Можно было лишь догадываться, что он
представлял собой мощную ударную силу. Следовательно, и действовать против
него нужно было продуманно, быстро и решительно. Основным условием успеха,
несомненно, являлся глубокий обход Харькова крупными силами. Это должно было
привести - в случае попытки противника обороняться в данном районе наличными
силами - к окружению и ликвидации всей его харьковской группировки.
Немецко-фашистское командование, видимо, также понимало, чем грозил его
войскам обходный маневр 40-й армии. Поэтому как только наша ударная
группировка направилась к районам, расположенным северо-западнее и западнее
Харькова, противник забеспокоился. Он сразу же начал отводить свои войска в
полосе 69-й, а затем и 3-й танковой армий.
Это позволило первой из них овладеть Волчанском, форсировать по льду
Северный Донец и выйти к оборонительному обводу в 18-20 км от Харькова. 3-я
танковая армия также получила возможность переправиться на правый берег той
же реки, освободить г. Чугуев и приблизиться к Харькову.
По принятым врагом мерам тогда еще нельзя было судить о его дальнейших
намерениях. Для того ли он отводил к Харькову свои войска, в том числе и
танковый корпус, чтобы усилить сопротивление непосредственно на ближних
подступах к городу? Или это было начало общего отхода противника из
Харьковского промышленного района с целью избежать окружения? Ответ на оба
вопроса мог дать лишь дальнейший ход событий. Мы, однако, стремились
устроить врагу независимо от его намерений еще один "котел", и действовали
соответственно этому.
Войска 40-й армии стремительно наступали с севера на Харьков и
одновременно обходили его с северо-запада и запада. Первую из этих задач мы
выполняли силами своей ударной группировки, вторую - наступлением 107-й
стрелковой дивизии на Грайворон и 309-й - на Богодухов.
Имелось в виду, что будут также перерезаны пути отхода противника на
юго-запад. Это могло быть достигнуто выходом поиск фронта к Мерефе. Пока на
этом направлении по-прежнему действовал лишь 6-й гвардейский кавкорпус, но
возможности его усиления, казалось, улучшились в связи с ускорившимся
наступлением 3-й танковой армии.
Войска армии в это время продолжали безостановочно продвигаться вперед.
Ударной группировке 40-й армии пытались оказать сопротивление части двух
дивизий противника - 163-й \427\ пехотной и эсэсовской моторизованной
"Великая Германия" (не входившей в состав упоминавшегося выше танкового
корпуса СС) -с танками и самоходными орудиями. Но они были разгромлены.
12 февраля в бой вступил 4-й танковый корпус генерала Кравченко. К тому
времени он был преобразован в 5-й гвардейский танковый корпус за выдающиеся
успехи в разгроме фашистских войск в районе Сталинграда и под Воронежем.
Сообщение об этом было получено как раз накануне его ввода в бой для
наступления на Харьков.
Командование 40-й армии от души поздравило генерала Кравченко и его
славных танкистов. В бригадах корпуса состоялись короткие митинги. Сразу же
после их окончания гвардейцы-танкисты с еще большим воодушевлением
устремились на противника, и тут же на деле доказали, что вполне заслужили
гордое имя советский гвардии.
С вводом в бой корпуса генерала Кравченко темп наступления ударной
группировки армии еще более увеличился. Она продвигалась теперь уже на
ближних подступах к Харькову, и командиров дивизий и бригад так и тянуло
повернуть к городу. Впрочем, такое желание все время владело и мной. Еще бы!
\428\
Ведь всем нам хотелось поскорей освободить вторую столицу Украины. Но
приходилось сдерживать и себя и других, ибо наша задача состояла в том,
чтобы поглубже охватить город с запада.
Беспредельна была радость освобождаемого из-под фашистской оккупации
населения сел и городов. Мужчины брали в руки оружие и вливались в ряды
Красной Армии. Женщины, подростки и старики, все без исключения выходили на
очистку дорог от снега, чтобы хоть чем-нибудь помочь нашим бойцам. Повсюду
навстречу нам выходили партизаны. Их помощь в бою подчас оказывалась весьма
существенной. Расскажу об одном из таких эпизодов, особенно мне
запомнившемся.
Было это 13 февраля в полосе наступления 340-й стрелковой дивизии,
двигавшейся с северо-запада. Ее 1140-й стрелковый полк под командованием
капитана Д. Д. Бойко, приблизившись к Харькову, приготовился проникнуть в
город. Сделать это скрытно ему помогли партизан А. Г. Дрегуляс и три девушки
харьковчанки - Наташа Жеретина, Люба Алехина и Нина Сиденко, впоследствии
представленные к правительственным наградам. Зная расположение вражеских
сил, они указали безопасный путь через лесок в районе Холодной горы.
Благодаря этому полк капитана Бойко без единого выстрела проник в город.
Заняв несколько улиц и использовав расположенную на одной из них \429\
церковь в качестве наблюдательного пункта, они открыли внезапный огонь по
противнику. Застигнутые врасплох фашисты в панике начали отступать.
На их плечах 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна
первой ворвалась в Харьков. Ее полки овладели Южным вокзалом, проникли в
центр города, очистили от фашистов площади Дзержинского и Тевелева, а также
здание, в котором в свое время помещался ЦИК УССР. Над ним группа
автоматчиков 1142-го стрелкового полка во главе с младшим лейтенантом
Шевченко водрузила красное знамя.
С другого направления сюда же вышли полки 183-й стрелковой дивизии
генерала Костицына. А в течение следующих двух дней, когда противнику были
отрезаны пути отхода на запад через Олыпаны и Люботин, в бои за город
включились 25-я гвардейская и 305-я стрелковые дивизии, 6-я гвардейская
мотострелковая бригада, часть танков 5-го гвардейского танкового корпуса и
сводного танкового отряда.
К 17 часам 15 февраля войска 40-й армии очистили от противника
юго-западную, западную и северо-западную части города. А в ночь на 16
февраля решительной атакой со всех сторон войска 40-й, 69-й и 3-й танковой
армий полностью освободили Харьков. \430\
Таким образом, честь освобождения Харькова в феврале 1943 г.
принадлежит трем названным армиям. Их войска, наступая с разных сторон,
совместно нанесли поражение противнику и заставили его покинуть город.
Видимо, поэтому командование фронта тогда задалось целью определить, какая
же из трех армий внесла наибольший вклад в успех этой операции.
Последовал разбор операции, после чего командующий фронтом
генерал-полковник Ф. И. Голиков заявил: "40-я армия представляла основную
силу маневра в Харьковской операции... Развернутая в районе города Старой
Оскол, она была двинута по оси Скородное, Белгород, Казачья Лопань, Дергачи,
с тем чтобы РЫЙТИ на город Харьков с северо-запада и запада, как это и было
фактически осуществлено... Решающую роль во взятии Харькова сыграла 40-я
армия"{162}.
От себя добавлю, что в составе армии особо отличились 5-й гвардейский
танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко, \431\ 340-я, 25-я
гвардейская, 183-я, 309-я, 100-я стрелковые дивизии генералов С. С.
Мартиросяна, П. М. Шафаренко, А. С. Костицина, М. И. Меньшикова, Ф. И.
Перхоровича.
Население Харькова вместе с советскими бойцами торжествовало избавление
от немецко-фашистского ига. 17 февраля состоялся митинг трудящихся и воинов
Красной Армии. В нем приняли участие секретари областного и городского
комитетов партии В. М. Чураев и А. И. Смирнов, командный состав армий,
освобождавших город, писатели Александр Корнейчук и Ванда Василевская.
Жители города радовались освобождению. Мужчины призывного возраста
вступали в ряды Красной Армии.
VII
Нам не удалось окружить и полностью уничтожить харьковскую группировку
немецко-фашистских войск. Это произошло в значительной мере потому, что
Мерефа не была занята 6-м гвардейским кавкорпусом: своих сил у него для
этого не \432\ хватало, а усиление от 3-й танковой армии он так и не
получил. Противник воспользовался этим единственным оставшимся у него
выходом на запад (пути на Полтаву перекрыли войска 40-й армии) и бежал в
направлении Краснограда.
Уже после войны мне стало известно из воспоминаний Манштейна, что
Гитлер приказал своим войскам "во что бы то ни стало удержать Харьков,
потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый
Сталинград". Но ограничившись этим, он 13 февраля издал еще один строгий
приказ, в котором требовал "при всех обстоятельствах удерживать
Харьков"{163}, что, несомненно, означало и оборону в условиях окружения.
Почему не был выполнен этот дважды повторенный приказ Гитлера?
Манштейн, в чьем подчинении находилась харьковская группировка
немецко-фашистских войск, в тех же послевоенных воспоминаниях свалил вину за
это на командира танкового корпуса СС. Более того, он задним числом даже
упрекнул Гитлера в том, что этот эсэсовец не был предан суду. Будь
виновником армейский генерал, пояснял Манштейн, то он-де непременно был бы
осужден.
Возможно, все так и было. Однако объяснения Манштейна касаются в
сущности только следствия одного из тех замалчиваемых им процессов, которые
происходили тогда в фашистской армии.
Я имею в виду следующее. Советские войска наступали на Харьков спустя
неделю после окончания траура, объявленного п Германии по случаю гибели 6-й
армии, уничтоженной в районе Сталинграда. Фашистам впору было продолжать и
дальше похоронный колокольный звон - по тем армиям, которые также были
разгромлены на Среднем Дону, в районе Острогожска и Россоши, Воронежа и
Касторного. Эта серия мощных ударов Красной Армии так основательно напугала
гитлеровских вояк, что они теперь приходили в ужас при одной мысли о
грозящем им окружении. Эсэсовцы и их генералы, видимо, не составляли
исключения, поэтому и бегству эсэсовского танкового корпуса из
полуокруженного Харькова не приходится удивляться.
Другое дело, можно пожалеть о том, что корпусу это удалось, ибо,
останься он выполнять приказ фюрера, все три его дивизии - "Адольф Гитлер",
"Рейх" и "Мертвая голова", не сомневаюсь, тогда же прекратили бы свое
существование. Кто знает, быть может, из этого и исходил Гитлер, когда решил
не отдавать под суд командира эсэсовского корпуса.
Да и мог ли он поступить иначе, если, несомненно, по его указанию,
пресса фашистской Германии скрыла от немецкого народа сам факт освобождения
Харькова Красной Армией! В то \433\ время как весть об этом событии облетела
весь мир, германское информационное бюро еще 18 февраля утверждало, будто в
Харькове продолжаются бои. Гитлеровцы боялись сказать правду немецкому
народу, так как потеря Харькова была для них весьма чувствительным ударом,
тем более, что она произошла буквально сразу же после поразившей их
катастрофы под Сталинградом и разгрома фашистских войск на Дону.
При освобождении Харькова геройски погиб командир 86-й танковой бригады
подполковник В. Г. Засеев. Я знал его еще с довоенных времен, когда мы
вместе служили на Дальнем Востоке. Он был осетин по национальности, горец,
сын мудрого и отважного народа, коммунист, пламенный патриот нашей
социалистической Родины. Говорят, кавказцы - люди горячие. Таким был и
Виктор Георгиевич Засеев. Но вместе с горячим сердцем у него была огромная
выдержка, ясная голова. Он исключительно умело действовал со своей танковой
бригадой в Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской операциях, при
освобождении Харькова. На одной из улиц этого города подполковник Засеев и
погиб в подожженном фашистами танке. Вечная память герою!
Воины 40-й армии отомстили за него врагу. Взять хотя бы тот же
эсэсовский танковый корпус. Хотя он и сбежал, все же в ходе боев в Харькове
мы нанесли ему чувствительный урон. Только 40-я армия уничтожила около 3
тыс. вражеских солдат и офицеров, подбила и сожгла до 60 танков и самоходных
орудий, до 5 тыс. автомашин. Да и самим эсэсовцам пришлось сжечь немало
своих боевых машин, так как они бежали настолько поспешно, что многие из них
не успели произвести заправку горючим. В одном только месте они, как было
зафиксировано очевидцами, собрали 20 исправных танков и подорвали их{164}.
Успех Харьковской наступательной операции в феврале 1943 г. был
достигнут в условиях, когда противостоящая вражеская группировка была резко
ослаблена в предшествующих операциях советских войск. Но последнее
обстоятельство явилось лишь одной из предпосылок освобождения Харькова.
Важнейшую роль сыграло то, что здесь удалось достичь оперативной
внезапности. Наступление началось без оперативной паузы и осуществлялось тем
же составом войск, что и предыдущие операции. Таким образом, противник не
мог располагать данными о подготовке нового удара.
Правда, вышеупомянутый битый гитлеровский фельдмаршал Манштейн в книге,
написанной после войны, тщился уверить в обратном. С этой целью он
утверждал, что догадывался о возможной "попытке" советских войск "разгромить
находящуюся еще в \434\ стадии формирования группу Ланца"{165}, т.е.
харьковскую группировку фашистских войск.
Нелишне заметить, что эта группировка, которая, по словам Манштейна,
была "еще в стадии формирования", обладала, однако, достаточными силами,
чтобы сдерживать некоторое время наступление двух советских армий - 69-й и
3-й танковой - к востоку от Харькова. Ведь отходить она начала лишь после
показанного выше обходного маневра войск 40-й армии, грозившего этой
группировке окружением.
Что же касается "догадок" Манштейна относительно намерения нашего
командования разгромить группу Ланца, т. е. наступать на Харьков с целью его
освобождения, то бывший гитлеровский фельдмаршал явно придумал их. Это видно
из содержания документов немецко-фашистского командования, относящихся к
концу января и началу февраля 1943 г. Некоторые из них действительно
касались боев в районе северо-восточнее Харькова. Но речь в них шла отнюдь
не об угрозе атаки Красной Армии с этого направления в самые ближайшие дни.
Так, предложения Манштейна, сделанные им Б разговоре по телефону с
начальником генштаба Цейтцлером 19 января, а затем в телеграмме от 31
января, относились к планам собственных наступательных действий
немецко-фашистских войск в этом районе. Суть же этих планов выясняется при
ознакомлении со стенограммой совещания Гитлера и Цейтцлера 1 февраля 1943 г.
Последний при обсуждении вариантов "удержания Донбасса" доложил фюреру о
создании "наступательной группировки в районе Харькова", подчиненной
Манштейну. Далее он заявил буквально следующее: "Для того чтобы
нормализовать и облегчить положение в этом районе, мы подготовились здесь к
нанесению удара с севера на юг"{166}.
Итак, удар на юг, причем "вспомогательный"{167}, из района
северо-восточнее Харькова с целью содействовать удержанию Донбасса. В этом и
состояло предложение Манштейна. Но ясно, что такой план, если бы даже он был
осуществлен, ни в какой мере не относился к наступлению Красной Армии на
Харьков из района Воронежа. Более того, выполнение этого плана намечалось на
весьма неопределенный период, во всяком случае на конец зимы - "еще до
начала распутицы"{168}. Все эти факты - лучшее свидетельство того, что
наступление войск Воронежского фронта на Харьков явилось для противника
совершенно неожиданным.
Можно допустить, что фашистское командование имело сведения о составе
войск, окруживших 2-ю немецкую армию. В \435\ частности, ему, несомненно,
было известно, что в районе Горшечного и Старого Оскола действовала наша
40-я армия. Но ведь это была общевойсковая армия. Вот почему неожиданным для
противника оказалось ее использование для наступления из указанного района
непосредственно на Харьков, да еще в обход города с северо-запада и запада.
Поскольку противнику, видимо, и в голову не приходила такая возможность, то
его силы на этом направлении ограничивались лишь войсками, отступившими
незадолго до того за р. Оскол.
Таким образом, 40-я армия появилась там, где враг ее никак не ждал. Он
явно просчитался. Мы же воспользовались этим и осуществили свои замыслы
согласно плану. Ни сопротивление противника, ни снежные заносы и
свирепствовавшая 6-10 февраля пурга не помешали нашему стремительному
наступлению. За несколько дней армия прошла с боями свыше 180 км и ударом во
фланг и в тыл противника обеспечила освобождение Харькова поисками
Воронежского фронта.
* * *
Высокие темпы наступления войск 40-й армии были достигнуты в основном
благодаря подготовительным мерам, подобным тем, которые мы провели перед
началом Воронежско-Касторненской \436\ операции. И на этот раз каждая
дивизия и бригада имела достаточное количество лошадей и саней. Она могла
успешно пользоваться ими не только для подвоза материальных средств, но и
для ускоренной переброски войск. Всем этим, в частности, объясняется и тот
факт, что 40-я армия подошла к Харькову значительно раньше 3-й танковой,
хотя последней для этого пришлось преодолеть всего лишь 110 км, т. е. на 70
км меньше.
Интересны и сравнительные данные о темпах наступления армий
Воронежского фронта в целом за период проведения трех наступательных
операций в январе-феврале 1943 г. Самыми высокими (14,5 км в сутки в
среднем) они были у 40-й армии, достигшей также наибольшей глубины
проникновения на обороняемую противником территорию (670 км по оси
движения){169}.
Этим я ни в коей мере не хочу умалить значение действий 3-й танковой и
69-й армий, отразивших удар главных сил танкового корпуса СС и не
допустивших его маневра в сторону Белгорода. Речь идет о том, что в условиях
снежных заносов сани легко мчались там, где с трудом проходили машины. В
заслугу командованию дивизий и бригад 40-й армии следует поставить то, что
они позаботились обеспечить себя конно-санным транспортом.
Февральская операция по освобождению Харькова явилась новым ярким
свидетельством высоких моральных и боевых качеств войск Красной Армии,
которые в трудных условиях зимы проявили массовый героизм и личную отвагу
при выполнении поставленных задач. К сожалению, дальнейший ход событий
привел к тому, что вторая столица Украины вновь оказалась в руках врага,
правда ненадолго. \437\
Противнику вскоре удалось не только опять захватить Харьков, но и
несколько потеснить войска Воронежского фронта к северо-востоку. Это
обстоятельство не оказало существенного влияния на стратегическую обстановку
в целом и не приостановило начавшийся под Сталинградом поворот хода войны в
нашу пользу. Тем не менее об этих событиях не следует забывать хотя бы для
того, чтобы не повторять ошибок, ибо как раз тогда снова, быть может в
последний раз в таком широком масштабе, дала себя знать та недооценка сил
врага, которая прежде не раз приводила к отрицательным последствиям.
Вот как это было.
Еще 12 февраля, во время боев на ближних подступах к Харькову, 40-я
армия получила следующий боевой приказ:
"1. Армии по взятии Харькова, не позднее 13 февраля 1943 г. приступить
к перегруппировке и выполнению повой операции - наступлению в направлении
Грайворон, Ахтырка с фронта Казачья Лопань, Дергачи. Ближайшая задача - не
позднее 17. 2. 1943 г. выйти главными силами на рубеж Краснополье,
Славгород, Пожня, Спорное. Дальнейшая задача-к 21 февраля выйти на линию
города Лебедин.
2. Боевой состав армии - прежний, кроме 303-й стрелковой дивизии,
которая переподчиняется 38-й армии с выходом последней на рубеж Обоянь,
Верхопенье...
5. 5-й гвардейский танковый корпус иметь на левом фланге, которому не
позднее 19 февраля овладеть городом Ахтырка..."{170}
Так мы узнали, что нам нужно провести четвертую за период с 12 января
наступательную операцию. Как и прежде, ее следовало готовить в ходе
завершения предыдущей операции, без \438\ какой-либо оперативной паузы и
снова с поворотом фронта наступления армии. На Харьков мы наступали в
юго-западном направлении, а после овладения им должны были выводить войска
на север и наступать в северо-западном направлении - на Лебедин.
Задачи, поставленные командованием Воронежского фронта 40-й, а также и
другим армиям, вытекали из его далеко идущих планов наступления на Киев и
Чернигов. Отвечали ли эти задачи сложившимся в тот момент условиям
обстановки, а также возможностям войск фронта?
Позади у нас были три успешно проведенные наступательные операции.
Войска фронта стремительно прошли в трудных условиях много сотен километров.
Больше месяца они непрерывно вели напряженные бои. Все это не могло не
сказаться на их состоянии, тем более, что в ходе наступления фронт не
получал усиления. Численность личного состава его войск в результате потерь,
особенно ранеными, значительно сократилась. В дивизиях насчитывалось по
3,5-4 тыс. человек{171}. Войска нуждались хотя бы н кратковременном отдыхе,
с тем чтобы заодно восполнить понесенные потери в живой силе и вооружении,
подтянуть отстававшие тылы и подвезти боеприпасы и горючее. Словом, самое
лучшее, что мы могли сделать, это приостановить наступление, закрепиться на
достигнутых рубежах и как следует приготовиться к нанесению новых ударов по
врагу.
Но командование фронта приняло иное решение. Быть может, оно
рассчитывало на прибытие крупных резервов Ставки?
Я, например, в этом тогда не сомневался. Ведь по моим представлениям
командующий фронтом не мог не знать, что армии ослаблены в предыдущих
операциях и что по этой причине фронт не имел резервов и его войска уже на
Харьков наступали в одноэшелонном построении.
Очевидно было и то, что Харьковскую наступательную операцию, в отличие
от Воронежско-Касторненской и тем более Острогожско-Россошанской, мы провели
с большим напряжением сил. А тут предстояло начать новое большое наступление
на глубину свыше 150 км без передышки, не получив пополнения, не подтянув
тылы и не создав необходимых материальных запасов.
Следовательно, думалось мне, да, вероятно, и другим командармам, мы
только начнем, основную же роль в новой наступательной операции сыграют
свежие силы, стоящие наготове где-то невдалеке. По моим предположениям они
должны были составлять одну-две общевойсковые армии, два-три танковых
корпуса и мощные артиллерийские средства.
Отсутствие таких дополнительных сил выявилось очень скоро. Причину их
отсутствия я узнал лишь впоследствии, ознакомившись с одним из документов
того времени. Это - донесение \439 - схема; 440\ Верховному
Главнокомандующему, посланное 16 февраля 1943 г. из только что
освобожденного Харькова. В нем говорилось:
"Войска Воронежского фронта, ведя непрерывные бои с противником в
течение месяца, имеют ощутительные потери в живой силе и военной технике.
Фронтом принимаются необходимые меры для своевременного выхода войск фронта
на рубеж для выполнения очередной боевой задачи, имея в виду наступление на
Киев, Чернигов. Однако принимаемых мер силами фронта мало для того, чтобы
все части армий иметь в совершенстве боеспособными в смысле их численности и
оснащенности танками и авиацией.
с севера. Это значило, что ее удар по городу и в обход последнего с
северо-запада и запада мог оказать решающее содействие и войскам 69-й и 3-й
танковой армий, тогда еще продолжавшим вести тяжелые бои восточное Харькова.
40-й же армии благоприятствовало и то, что все ее дивизии были сосредоточены
на небольшом пространстве западнее Северного Донца, где они стремительно
двигались на Харьков. Присоединился к ним наконец и 4-й танковый корпус.
\425\
Итак, наступил последний, самый ответственный этап операции "Звезда".
Главные силы армии начали наступление в южном направлении. Напомню, что до
сих пор основной удар армия наносила правым флангом. Теперь же в связи с
поворотом фронта надо было обезопасить ударную группировку от неожиданностей
с запада. Поэтому основные усилия армии переместились на войска,
сосредоточенные в центре ее оперативного построения.
Здесь ударную группировку армии теперь составили 25-я гвардейская,
340-я, 183-я, 305-я стрелковые дивизии и 4-й танковый корпус. Они получили
задачу наступать вдоль шоссейной и железной дорог на юг, обходя Харьков с
запада.
303-я стрелковая дивизия, ранее направленная на Обоянь, прикрывала
ударную группировку армии с севера, 107-я -с запада, 309-я - с юго-запада.
При этом дивизии полковника Бежко было приказано наступать на Томаровку,
Борисовку, Грайворон, а дивизии генерал-майора Меньшикова - на Богодухов.
Я отдавал себе полный отчет в трудности выполняемой задачи. Особенность
ее заключалась прежде всего в том, что предстояло штурмовать крупный город,
в котором враг давно и основательно окопался, намереваясь обороняться всеми
имевшимися у него силами. Кроме того, нельзя было не учитывать, что основу
противостоявших войск составлял эсэсовский танковый корпус, не только
обильно оснащенный лучшей немецкой \426\ техникой, но и укомплектованный,
как мы знали, отборными гитлеровскими головорезами.
Мне, да и многим из нас, до тех пор приходилось иметь дело с отдельными
моторизованными дивизиями СС. А вот с целым танковым корпусом этого типа нам
предстояло сразиться впервые. Можно было лишь догадываться, что он
представлял собой мощную ударную силу. Следовательно, и действовать против
него нужно было продуманно, быстро и решительно. Основным условием успеха,
несомненно, являлся глубокий обход Харькова крупными силами. Это должно было
привести - в случае попытки противника обороняться в данном районе наличными
силами - к окружению и ликвидации всей его харьковской группировки.
Немецко-фашистское командование, видимо, также понимало, чем грозил его
войскам обходный маневр 40-й армии. Поэтому как только наша ударная
группировка направилась к районам, расположенным северо-западнее и западнее
Харькова, противник забеспокоился. Он сразу же начал отводить свои войска в
полосе 69-й, а затем и 3-й танковой армий.
Это позволило первой из них овладеть Волчанском, форсировать по льду
Северный Донец и выйти к оборонительному обводу в 18-20 км от Харькова. 3-я
танковая армия также получила возможность переправиться на правый берег той
же реки, освободить г. Чугуев и приблизиться к Харькову.
По принятым врагом мерам тогда еще нельзя было судить о его дальнейших
намерениях. Для того ли он отводил к Харькову свои войска, в том числе и
танковый корпус, чтобы усилить сопротивление непосредственно на ближних
подступах к городу? Или это было начало общего отхода противника из
Харьковского промышленного района с целью избежать окружения? Ответ на оба
вопроса мог дать лишь дальнейший ход событий. Мы, однако, стремились
устроить врагу независимо от его намерений еще один "котел", и действовали
соответственно этому.
Войска 40-й армии стремительно наступали с севера на Харьков и
одновременно обходили его с северо-запада и запада. Первую из этих задач мы
выполняли силами своей ударной группировки, вторую - наступлением 107-й
стрелковой дивизии на Грайворон и 309-й - на Богодухов.
Имелось в виду, что будут также перерезаны пути отхода противника на
юго-запад. Это могло быть достигнуто выходом поиск фронта к Мерефе. Пока на
этом направлении по-прежнему действовал лишь 6-й гвардейский кавкорпус, но
возможности его усиления, казалось, улучшились в связи с ускорившимся
наступлением 3-й танковой армии.
Войска армии в это время продолжали безостановочно продвигаться вперед.
Ударной группировке 40-й армии пытались оказать сопротивление части двух
дивизий противника - 163-й \427\ пехотной и эсэсовской моторизованной
"Великая Германия" (не входившей в состав упоминавшегося выше танкового
корпуса СС) -с танками и самоходными орудиями. Но они были разгромлены.
12 февраля в бой вступил 4-й танковый корпус генерала Кравченко. К тому
времени он был преобразован в 5-й гвардейский танковый корпус за выдающиеся
успехи в разгроме фашистских войск в районе Сталинграда и под Воронежем.
Сообщение об этом было получено как раз накануне его ввода в бой для
наступления на Харьков.
Командование 40-й армии от души поздравило генерала Кравченко и его
славных танкистов. В бригадах корпуса состоялись короткие митинги. Сразу же
после их окончания гвардейцы-танкисты с еще большим воодушевлением
устремились на противника, и тут же на деле доказали, что вполне заслужили
гордое имя советский гвардии.
С вводом в бой корпуса генерала Кравченко темп наступления ударной
группировки армии еще более увеличился. Она продвигалась теперь уже на
ближних подступах к Харькову, и командиров дивизий и бригад так и тянуло
повернуть к городу. Впрочем, такое желание все время владело и мной. Еще бы!
\428\
Ведь всем нам хотелось поскорей освободить вторую столицу Украины. Но
приходилось сдерживать и себя и других, ибо наша задача состояла в том,
чтобы поглубже охватить город с запада.
Беспредельна была радость освобождаемого из-под фашистской оккупации
населения сел и городов. Мужчины брали в руки оружие и вливались в ряды
Красной Армии. Женщины, подростки и старики, все без исключения выходили на
очистку дорог от снега, чтобы хоть чем-нибудь помочь нашим бойцам. Повсюду
навстречу нам выходили партизаны. Их помощь в бою подчас оказывалась весьма
существенной. Расскажу об одном из таких эпизодов, особенно мне
запомнившемся.
Было это 13 февраля в полосе наступления 340-й стрелковой дивизии,
двигавшейся с северо-запада. Ее 1140-й стрелковый полк под командованием
капитана Д. Д. Бойко, приблизившись к Харькову, приготовился проникнуть в
город. Сделать это скрытно ему помогли партизан А. Г. Дрегуляс и три девушки
харьковчанки - Наташа Жеретина, Люба Алехина и Нина Сиденко, впоследствии
представленные к правительственным наградам. Зная расположение вражеских
сил, они указали безопасный путь через лесок в районе Холодной горы.
Благодаря этому полк капитана Бойко без единого выстрела проник в город.
Заняв несколько улиц и использовав расположенную на одной из них \429\
церковь в качестве наблюдательного пункта, они открыли внезапный огонь по
противнику. Застигнутые врасплох фашисты в панике начали отступать.
На их плечах 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна
первой ворвалась в Харьков. Ее полки овладели Южным вокзалом, проникли в
центр города, очистили от фашистов площади Дзержинского и Тевелева, а также
здание, в котором в свое время помещался ЦИК УССР. Над ним группа
автоматчиков 1142-го стрелкового полка во главе с младшим лейтенантом
Шевченко водрузила красное знамя.
С другого направления сюда же вышли полки 183-й стрелковой дивизии
генерала Костицына. А в течение следующих двух дней, когда противнику были
отрезаны пути отхода на запад через Олыпаны и Люботин, в бои за город
включились 25-я гвардейская и 305-я стрелковые дивизии, 6-я гвардейская
мотострелковая бригада, часть танков 5-го гвардейского танкового корпуса и
сводного танкового отряда.
К 17 часам 15 февраля войска 40-й армии очистили от противника
юго-западную, западную и северо-западную части города. А в ночь на 16
февраля решительной атакой со всех сторон войска 40-й, 69-й и 3-й танковой
армий полностью освободили Харьков. \430\
Таким образом, честь освобождения Харькова в феврале 1943 г.
принадлежит трем названным армиям. Их войска, наступая с разных сторон,
совместно нанесли поражение противнику и заставили его покинуть город.
Видимо, поэтому командование фронта тогда задалось целью определить, какая
же из трех армий внесла наибольший вклад в успех этой операции.
Последовал разбор операции, после чего командующий фронтом
генерал-полковник Ф. И. Голиков заявил: "40-я армия представляла основную
силу маневра в Харьковской операции... Развернутая в районе города Старой
Оскол, она была двинута по оси Скородное, Белгород, Казачья Лопань, Дергачи,
с тем чтобы РЫЙТИ на город Харьков с северо-запада и запада, как это и было
фактически осуществлено... Решающую роль во взятии Харькова сыграла 40-я
армия"{162}.
От себя добавлю, что в составе армии особо отличились 5-й гвардейский
танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко, \431\ 340-я, 25-я
гвардейская, 183-я, 309-я, 100-я стрелковые дивизии генералов С. С.
Мартиросяна, П. М. Шафаренко, А. С. Костицина, М. И. Меньшикова, Ф. И.
Перхоровича.
Население Харькова вместе с советскими бойцами торжествовало избавление
от немецко-фашистского ига. 17 февраля состоялся митинг трудящихся и воинов
Красной Армии. В нем приняли участие секретари областного и городского
комитетов партии В. М. Чураев и А. И. Смирнов, командный состав армий,
освобождавших город, писатели Александр Корнейчук и Ванда Василевская.
Жители города радовались освобождению. Мужчины призывного возраста
вступали в ряды Красной Армии.
VII
Нам не удалось окружить и полностью уничтожить харьковскую группировку
немецко-фашистских войск. Это произошло в значительной мере потому, что
Мерефа не была занята 6-м гвардейским кавкорпусом: своих сил у него для
этого не \432\ хватало, а усиление от 3-й танковой армии он так и не
получил. Противник воспользовался этим единственным оставшимся у него
выходом на запад (пути на Полтаву перекрыли войска 40-й армии) и бежал в
направлении Краснограда.
Уже после войны мне стало известно из воспоминаний Манштейна, что
Гитлер приказал своим войскам "во что бы то ни стало удержать Харьков,
потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый
Сталинград". Но ограничившись этим, он 13 февраля издал еще один строгий
приказ, в котором требовал "при всех обстоятельствах удерживать
Харьков"{163}, что, несомненно, означало и оборону в условиях окружения.
Почему не был выполнен этот дважды повторенный приказ Гитлера?
Манштейн, в чьем подчинении находилась харьковская группировка
немецко-фашистских войск, в тех же послевоенных воспоминаниях свалил вину за
это на командира танкового корпуса СС. Более того, он задним числом даже
упрекнул Гитлера в том, что этот эсэсовец не был предан суду. Будь
виновником армейский генерал, пояснял Манштейн, то он-де непременно был бы
осужден.
Возможно, все так и было. Однако объяснения Манштейна касаются в
сущности только следствия одного из тех замалчиваемых им процессов, которые
происходили тогда в фашистской армии.
Я имею в виду следующее. Советские войска наступали на Харьков спустя
неделю после окончания траура, объявленного п Германии по случаю гибели 6-й
армии, уничтоженной в районе Сталинграда. Фашистам впору было продолжать и
дальше похоронный колокольный звон - по тем армиям, которые также были
разгромлены на Среднем Дону, в районе Острогожска и Россоши, Воронежа и
Касторного. Эта серия мощных ударов Красной Армии так основательно напугала
гитлеровских вояк, что они теперь приходили в ужас при одной мысли о
грозящем им окружении. Эсэсовцы и их генералы, видимо, не составляли
исключения, поэтому и бегству эсэсовского танкового корпуса из
полуокруженного Харькова не приходится удивляться.
Другое дело, можно пожалеть о том, что корпусу это удалось, ибо,
останься он выполнять приказ фюрера, все три его дивизии - "Адольф Гитлер",
"Рейх" и "Мертвая голова", не сомневаюсь, тогда же прекратили бы свое
существование. Кто знает, быть может, из этого и исходил Гитлер, когда решил
не отдавать под суд командира эсэсовского корпуса.
Да и мог ли он поступить иначе, если, несомненно, по его указанию,
пресса фашистской Германии скрыла от немецкого народа сам факт освобождения
Харькова Красной Армией! В то \433\ время как весть об этом событии облетела
весь мир, германское информационное бюро еще 18 февраля утверждало, будто в
Харькове продолжаются бои. Гитлеровцы боялись сказать правду немецкому
народу, так как потеря Харькова была для них весьма чувствительным ударом,
тем более, что она произошла буквально сразу же после поразившей их
катастрофы под Сталинградом и разгрома фашистских войск на Дону.
При освобождении Харькова геройски погиб командир 86-й танковой бригады
подполковник В. Г. Засеев. Я знал его еще с довоенных времен, когда мы
вместе служили на Дальнем Востоке. Он был осетин по национальности, горец,
сын мудрого и отважного народа, коммунист, пламенный патриот нашей
социалистической Родины. Говорят, кавказцы - люди горячие. Таким был и
Виктор Георгиевич Засеев. Но вместе с горячим сердцем у него была огромная
выдержка, ясная голова. Он исключительно умело действовал со своей танковой
бригадой в Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской операциях, при
освобождении Харькова. На одной из улиц этого города подполковник Засеев и
погиб в подожженном фашистами танке. Вечная память герою!
Воины 40-й армии отомстили за него врагу. Взять хотя бы тот же
эсэсовский танковый корпус. Хотя он и сбежал, все же в ходе боев в Харькове
мы нанесли ему чувствительный урон. Только 40-я армия уничтожила около 3
тыс. вражеских солдат и офицеров, подбила и сожгла до 60 танков и самоходных
орудий, до 5 тыс. автомашин. Да и самим эсэсовцам пришлось сжечь немало
своих боевых машин, так как они бежали настолько поспешно, что многие из них
не успели произвести заправку горючим. В одном только месте они, как было
зафиксировано очевидцами, собрали 20 исправных танков и подорвали их{164}.
Успех Харьковской наступательной операции в феврале 1943 г. был
достигнут в условиях, когда противостоящая вражеская группировка была резко
ослаблена в предшествующих операциях советских войск. Но последнее
обстоятельство явилось лишь одной из предпосылок освобождения Харькова.
Важнейшую роль сыграло то, что здесь удалось достичь оперативной
внезапности. Наступление началось без оперативной паузы и осуществлялось тем
же составом войск, что и предыдущие операции. Таким образом, противник не
мог располагать данными о подготовке нового удара.
Правда, вышеупомянутый битый гитлеровский фельдмаршал Манштейн в книге,
написанной после войны, тщился уверить в обратном. С этой целью он
утверждал, что догадывался о возможной "попытке" советских войск "разгромить
находящуюся еще в \434\ стадии формирования группу Ланца"{165}, т.е.
харьковскую группировку фашистских войск.
Нелишне заметить, что эта группировка, которая, по словам Манштейна,
была "еще в стадии формирования", обладала, однако, достаточными силами,
чтобы сдерживать некоторое время наступление двух советских армий - 69-й и
3-й танковой - к востоку от Харькова. Ведь отходить она начала лишь после
показанного выше обходного маневра войск 40-й армии, грозившего этой
группировке окружением.
Что же касается "догадок" Манштейна относительно намерения нашего
командования разгромить группу Ланца, т. е. наступать на Харьков с целью его
освобождения, то бывший гитлеровский фельдмаршал явно придумал их. Это видно
из содержания документов немецко-фашистского командования, относящихся к
концу января и началу февраля 1943 г. Некоторые из них действительно
касались боев в районе северо-восточнее Харькова. Но речь в них шла отнюдь
не об угрозе атаки Красной Армии с этого направления в самые ближайшие дни.
Так, предложения Манштейна, сделанные им Б разговоре по телефону с
начальником генштаба Цейтцлером 19 января, а затем в телеграмме от 31
января, относились к планам собственных наступательных действий
немецко-фашистских войск в этом районе. Суть же этих планов выясняется при
ознакомлении со стенограммой совещания Гитлера и Цейтцлера 1 февраля 1943 г.
Последний при обсуждении вариантов "удержания Донбасса" доложил фюреру о
создании "наступательной группировки в районе Харькова", подчиненной
Манштейну. Далее он заявил буквально следующее: "Для того чтобы
нормализовать и облегчить положение в этом районе, мы подготовились здесь к
нанесению удара с севера на юг"{166}.
Итак, удар на юг, причем "вспомогательный"{167}, из района
северо-восточнее Харькова с целью содействовать удержанию Донбасса. В этом и
состояло предложение Манштейна. Но ясно, что такой план, если бы даже он был
осуществлен, ни в какой мере не относился к наступлению Красной Армии на
Харьков из района Воронежа. Более того, выполнение этого плана намечалось на
весьма неопределенный период, во всяком случае на конец зимы - "еще до
начала распутицы"{168}. Все эти факты - лучшее свидетельство того, что
наступление войск Воронежского фронта на Харьков явилось для противника
совершенно неожиданным.
Можно допустить, что фашистское командование имело сведения о составе
войск, окруживших 2-ю немецкую армию. В \435\ частности, ему, несомненно,
было известно, что в районе Горшечного и Старого Оскола действовала наша
40-я армия. Но ведь это была общевойсковая армия. Вот почему неожиданным для
противника оказалось ее использование для наступления из указанного района
непосредственно на Харьков, да еще в обход города с северо-запада и запада.
Поскольку противнику, видимо, и в голову не приходила такая возможность, то
его силы на этом направлении ограничивались лишь войсками, отступившими
незадолго до того за р. Оскол.
Таким образом, 40-я армия появилась там, где враг ее никак не ждал. Он
явно просчитался. Мы же воспользовались этим и осуществили свои замыслы
согласно плану. Ни сопротивление противника, ни снежные заносы и
свирепствовавшая 6-10 февраля пурга не помешали нашему стремительному
наступлению. За несколько дней армия прошла с боями свыше 180 км и ударом во
фланг и в тыл противника обеспечила освобождение Харькова поисками
Воронежского фронта.
* * *
Высокие темпы наступления войск 40-й армии были достигнуты в основном
благодаря подготовительным мерам, подобным тем, которые мы провели перед
началом Воронежско-Касторненской \436\ операции. И на этот раз каждая
дивизия и бригада имела достаточное количество лошадей и саней. Она могла
успешно пользоваться ими не только для подвоза материальных средств, но и
для ускоренной переброски войск. Всем этим, в частности, объясняется и тот
факт, что 40-я армия подошла к Харькову значительно раньше 3-й танковой,
хотя последней для этого пришлось преодолеть всего лишь 110 км, т. е. на 70
км меньше.
Интересны и сравнительные данные о темпах наступления армий
Воронежского фронта в целом за период проведения трех наступательных
операций в январе-феврале 1943 г. Самыми высокими (14,5 км в сутки в
среднем) они были у 40-й армии, достигшей также наибольшей глубины
проникновения на обороняемую противником территорию (670 км по оси
движения){169}.
Этим я ни в коей мере не хочу умалить значение действий 3-й танковой и
69-й армий, отразивших удар главных сил танкового корпуса СС и не
допустивших его маневра в сторону Белгорода. Речь идет о том, что в условиях
снежных заносов сани легко мчались там, где с трудом проходили машины. В
заслугу командованию дивизий и бригад 40-й армии следует поставить то, что
они позаботились обеспечить себя конно-санным транспортом.
Февральская операция по освобождению Харькова явилась новым ярким
свидетельством высоких моральных и боевых качеств войск Красной Армии,
которые в трудных условиях зимы проявили массовый героизм и личную отвагу
при выполнении поставленных задач. К сожалению, дальнейший ход событий
привел к тому, что вторая столица Украины вновь оказалась в руках врага,
правда ненадолго. \437\
Противнику вскоре удалось не только опять захватить Харьков, но и
несколько потеснить войска Воронежского фронта к северо-востоку. Это
обстоятельство не оказало существенного влияния на стратегическую обстановку
в целом и не приостановило начавшийся под Сталинградом поворот хода войны в
нашу пользу. Тем не менее об этих событиях не следует забывать хотя бы для
того, чтобы не повторять ошибок, ибо как раз тогда снова, быть может в
последний раз в таком широком масштабе, дала себя знать та недооценка сил
врага, которая прежде не раз приводила к отрицательным последствиям.
Вот как это было.
Еще 12 февраля, во время боев на ближних подступах к Харькову, 40-я
армия получила следующий боевой приказ:
"1. Армии по взятии Харькова, не позднее 13 февраля 1943 г. приступить
к перегруппировке и выполнению повой операции - наступлению в направлении
Грайворон, Ахтырка с фронта Казачья Лопань, Дергачи. Ближайшая задача - не
позднее 17. 2. 1943 г. выйти главными силами на рубеж Краснополье,
Славгород, Пожня, Спорное. Дальнейшая задача-к 21 февраля выйти на линию
города Лебедин.
2. Боевой состав армии - прежний, кроме 303-й стрелковой дивизии,
которая переподчиняется 38-й армии с выходом последней на рубеж Обоянь,
Верхопенье...
5. 5-й гвардейский танковый корпус иметь на левом фланге, которому не
позднее 19 февраля овладеть городом Ахтырка..."{170}
Так мы узнали, что нам нужно провести четвертую за период с 12 января
наступательную операцию. Как и прежде, ее следовало готовить в ходе
завершения предыдущей операции, без \438\ какой-либо оперативной паузы и
снова с поворотом фронта наступления армии. На Харьков мы наступали в
юго-западном направлении, а после овладения им должны были выводить войска
на север и наступать в северо-западном направлении - на Лебедин.
Задачи, поставленные командованием Воронежского фронта 40-й, а также и
другим армиям, вытекали из его далеко идущих планов наступления на Киев и
Чернигов. Отвечали ли эти задачи сложившимся в тот момент условиям
обстановки, а также возможностям войск фронта?
Позади у нас были три успешно проведенные наступательные операции.
Войска фронта стремительно прошли в трудных условиях много сотен километров.
Больше месяца они непрерывно вели напряженные бои. Все это не могло не
сказаться на их состоянии, тем более, что в ходе наступления фронт не
получал усиления. Численность личного состава его войск в результате потерь,
особенно ранеными, значительно сократилась. В дивизиях насчитывалось по
3,5-4 тыс. человек{171}. Войска нуждались хотя бы н кратковременном отдыхе,
с тем чтобы заодно восполнить понесенные потери в живой силе и вооружении,
подтянуть отстававшие тылы и подвезти боеприпасы и горючее. Словом, самое
лучшее, что мы могли сделать, это приостановить наступление, закрепиться на
достигнутых рубежах и как следует приготовиться к нанесению новых ударов по
врагу.
Но командование фронта приняло иное решение. Быть может, оно
рассчитывало на прибытие крупных резервов Ставки?
Я, например, в этом тогда не сомневался. Ведь по моим представлениям
командующий фронтом не мог не знать, что армии ослаблены в предыдущих
операциях и что по этой причине фронт не имел резервов и его войска уже на
Харьков наступали в одноэшелонном построении.
Очевидно было и то, что Харьковскую наступательную операцию, в отличие
от Воронежско-Касторненской и тем более Острогожско-Россошанской, мы провели
с большим напряжением сил. А тут предстояло начать новое большое наступление
на глубину свыше 150 км без передышки, не получив пополнения, не подтянув
тылы и не создав необходимых материальных запасов.
Следовательно, думалось мне, да, вероятно, и другим командармам, мы
только начнем, основную же роль в новой наступательной операции сыграют
свежие силы, стоящие наготове где-то невдалеке. По моим предположениям они
должны были составлять одну-две общевойсковые армии, два-три танковых
корпуса и мощные артиллерийские средства.
Отсутствие таких дополнительных сил выявилось очень скоро. Причину их
отсутствия я узнал лишь впоследствии, ознакомившись с одним из документов
того времени. Это - донесение \439 - схема; 440\ Верховному
Главнокомандующему, посланное 16 февраля 1943 г. из только что
освобожденного Харькова. В нем говорилось:
"Войска Воронежского фронта, ведя непрерывные бои с противником в
течение месяца, имеют ощутительные потери в живой силе и военной технике.
Фронтом принимаются необходимые меры для своевременного выхода войск фронта
на рубеж для выполнения очередной боевой задачи, имея в виду наступление на
Киев, Чернигов. Однако принимаемых мер силами фронта мало для того, чтобы
все части армий иметь в совершенстве боеспособными в смысле их численности и
оснащенности танками и авиацией.