Страница:
северной ударной группировки уже на второй день вражеское командование
фактически начало навязывать нам свою волю. В результате последовательность
действий войск была нарушена, и вместо решительного наступления мы вели
борьбу с танковой группировкой противника.
Подобная ситуация сложилась и в южной ударной группировке войск. Там
уже в пределах тактической зоны обороны противника завязались упорные бои с
оперативными резервами врага. И лишь на шестой день наступления были созданы
условия для ввода в прорыв подвижной танковой группы.
Действительно, в течение всех первых пяти дней операции по существу шла
борьба за захват инициативы. Кульминационным пунктом этой борьбы явились
события 17 мая. Чаша весов склонилась в сторону противника. Инициатива вновь
перешла в его руки. Характерно, что в войсках сразу почувствовали эту
перемену. \198\
- Ожил проклятый фашист, перезимовал,- говорили бойцы.
И это была, пожалуй, самая точная оценка противника. Она. как бы
подчеркивала, что удары по врагу в ходе зимней кампании нанесли ему тяжелый
урон, но не сокрушили, что в результате. этих ударов он лишь "обмер", а вот
теперь снова "ожил". И, следовательно, нужно бить основательнее, крепче,
чтобы окончательно разбить противника.
Да, враг был еще очень силен. Несколько дней назад мы узнали о
неблагоприятном ходе боев за Керчь. А теперь и из наших рук ускользал,
казалось, уже почти достигнутый успех.
К сожалению, штаб фронта недостаточно реагировал на изменение
обстановки. А она заключалась не только в усилившемся сопротивлении нашим
наступающим соединениям, но и в появлении угрозы со стороны сильной
группировки войск противника, сосредоточившейся к тому времени в районе
Славянска, Краматорска.
Линия фронта на Юго-Западном направлении к началу наступления проходила
восточное Орла, Курска, Белгорода, Харькова и далее по рекам Северный Донец
и Миус, с плацдармом в районе Лозовой и Барвенково. С этого плацдарма,
известного под названием барвенковского выступа, и наносили удар 6-я армия и
группа генерала Бобкина.
У северного фаса выступа был расположен плацдарм противника в районе г.
Чугуева, занятый 44-й и 297-й пехотными дивизиями. Им противостояли 199-я и
304-я стрелковые дивизии 38-й армии. Еще севернее наступали основные силы
38-й, а также 28-я и 21-я армии. На южном фасе Барвенковского плацдарма
занимали оборону 57-я и 9-я армии Южного фронта.
Таким образом, план операции, имевшей целью охват флангов и последующее
окружение харьковской группировки противника, учитывал в основном лишь силы
самой этой группировки. Да и то, как мы видели, преуменьшал их. Что касается
действовавшей против Южного фронта армейской группы Клейста (17-я полевая и
1-я танковая армии), то она при планировании Харьковской наступательной
операции по существу не принималась во внимание. С ее стороны, по мнению
командования 57-й и 9-й армий{70}, разделяемому штабом фронта и направления,
нельзя было ожидать активных действий в ближайшее время, тем более в
направлении на север.
Это была ошибка, за которую пришлось дорого заплатить. Уже 13 мая,
буквально на следующий день после начала \199\ наступления, крупные силы из
состава армейской группы Клейста начали перегруппировку в полосу обороны 9-й
армии для нанесения удара в северном направлении.
Выше говорилось о том, как важна не только умелая организация
наступления, но и способность видеть в ходе проведения операции те или иные
тенденции ее развития, распознавать первые же признаки возникающей угрозы и
вовремя предотвращать ее. К сожалению, в описываемый период войны мы еще
далеко не всегда обладали таким уменьем и еще только накапливали тот
драгоценный опыт, который впоследствии сыграл огромную роль в разгроме
врага.
Недешево достался нам этот опыт. И одним из уроков, полученных Красной
Армией в первый период войны, были события, связанные с Харьковской
наступательной операцией.
Четыре дня длилось сосредоточение войск армейской группы Клейста в
названном районе. Нашими войсками были замечены, передвижения у противника,
но сведения поступали отрывочные и в высшие штабы не передавались. Им просто
не придавалось должного значения, как и показаниям пленных или данным
авиаразведки. Командование Юго-Западного направления не знало о готовящемся
ударе Клейста, но и узнав, не предприняло сразу мер по ликвидации угрозы.
Вот что пишет об этом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: "В середине
мая я присутствовал при разговоре Сталина и Тимошенко и хорошо запомнил, что
Сталин высказал серьезное опасение в отношении краматорской группировки
противника.
Тимошенко доложил, что Военный совет считает опасность со стороны
краматорской группы преувеличенной и не находит оснований для прекращения
операции. Вечером того же дня у И. В. Сталина состоялся разговор на эту тему
с членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал те же
соображения, что и командующий"{71}.
Считаю нужным со своей стороны рассказать о последствиях такой оценки
обстановки.
VI
К 17 мая в полосе обороны 9-й армии Южного фронта противник
сосредоточил для наступления: 3-й моторизованный корпус (14-я танковая
дивизия и боевая группа Барбо, 60-я моторизованная, 1-я горнострелковая,
100-я легкопехотная и 20-я румынская пехотная дивизии); 44-й армейский
корпус (16-я танковая, 68, 389, 384-я пехотные и 97-я легкопехотная
дивизии); 52-й армейский корпус (101-я легкопехотная, два полка 257-й
пехотной дивизии и 500-й штрафной батальон). \200\
Всего, таким образом, здесь сосредоточилось около 11 дивизий. Они были
полностью укомплектованы личным составом и вооружением, в том числе танками.
На участке прорыва они имели следующее превосходство: но числу батальонов-1
:1,7, по орудиям-1:7,4, в том числе противотанковым-1:4,7, по минометам -1:
2,1, танкам -1 : 6,5.
Располагая такими крупными силами перед южным фасом Барвенковского
плацдарма, немецко-фашистское командование предназначило их для нанесения
двух ударов - на Барвенково и в направлении Долгенькая, где разместился
вспомогательный пункт управления 9-й армии. Противник намеревался рассечь
оборону этой армии, окружить и уничтожить ее части восточное Барвенково. В
дальнейшем он рассчитывал выйти на р. Северный Донец в районе Изюм -
Петровская, форсировать ее и нанести удар в направлении Балаклеи. Там
наступающие должны были соединиться с войсками 6-й немецкой армии,
оборонявшими Чугуевский плацдарм, и завершить окружение всей группировки
советских: войск внутри барвенковского выступа.
В 5 час. 30 мин. 17 мая после артиллерийской и авиационной подготовки
пехота и танки противника перешли в атаку. С воздуха наступление
поддерживали силы авиации. Обходя наши опорные пункты и заграждения,
подвижные группы врага уже к 8 часам прорвали оборону 9-й армии на обоих
направлениях и продвинулись на север до 10 км. Авиация к тому времени
разрушила вспомогательный пункт управления и узел связи армии в Долгенькой.
Командующий и штаб, начальник которого был ранен, переехали на командный
пункт в Каменке, а оттуда на левый берег реки Северный Донец, потеряв
управление войсками. Поскольку через Долгенькую проходила линия связи Южного
фронта не только с 9-й армией, но и с 57-й, то и сообщение по ней с потерей
этого населенного пункта полностью прекратилось.
В таких условиях командиры соединений и частей вели бои изолированно,
без увязки своих действий с соседями и резервами. Штаб же Южного фронта,
которым командовал генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, узнал о начавшемся
наступлении только во второй половине дня, когда враг уже завершал прорыв
тактической зоны обороны. А к исходу дня, когда о случившемся был
информирован штаб Юго-Западного направления, противник прорвался уже в
оперативную глубину и вступил в бой с резервами армии и фронта.
Наступление вражеских войск являлось самой большой угрозой; какую
только можно было представить. Удар был нацелен в глубокий тыл южной ударной
группировки Юго-Западного фронта и 57-й армии Южного фронта. В случае удачи
немецко-фашистские войска не только сводили на нет все успехи, достигнутые
войсками Юго-Западного направления в течение зимней кампании и срывали
операцию по овладению Харьковским \210\ промышленным районом, но и угрожали
окружением крупной группировки наших войск, в том числе и 6-й армии - самой
сильной и боеспособной в составе Юго-Западного фронта.
Видели ли эту опасность Военные советы направления, Юго-Западного и
Южного фронтов? Судя по всему, нет. Не следует забывать, что командование
9-й и 57-й армий, в полосах которых противник нанес удар, расценивало
действия противостоящих вражеских сил как оборонительные и исключало
возможность перехода их в ближайшее время в наступление на южном фасе
барвенковского выступа. Из этого и следует, что и штаб Южного фронта, а тем
более Юго-Западного направления не видели ни угрозы, ни ее масштабов. Иначе
они не ограничились бы явно недостаточными для локализации прорыва мерами.
Командующий войсками Южного фронта, узнав о прорыве, передал 5-й
кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева из своего
резерва в подчинение 9-й армии. Одновременно он приказал перебросить из
района Лисичанска и также подчинить ей же стрелковую дивизию и танковую
бригаду. В свою очередь главнокомандующий Юго-Западным направлением передал
Южному фронту 2-й кавалерийский корпус из своего резерва. При этом он
потребовал организовать разгром прорвавшейся группировки противника и
восстановить прежнее положение силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, а
также 14-й гвардейской стрелковой дивизии из резерва 57-й армии.
Из этого видно, что к исходу дня 17 мая штаб Юго-Западного направления
не имел представления о силах противника, наступавшего в полосе 9-й армии.
Неясным оставались для него и цели наступления.
Все это может показаться странным, особенно если знаешь, что Ставка,
как уже говорилось, не раз обращала внимание Военного совета Юго-Западного
направления на славянско-краматорскую группировку противника. Невольно
напрашивается вопрос: почему же командование Юго-Западного направления
сначала вообще не прислушалось к этим сигналам, а после удара врага в полосе
9-й армии не предприняло действенных мер против названной группировки?
Причина была все в той же недооценке сил противника. Мы еще вернемся к
этому вопросу. Пока же скажу, что именно в результате такой недооценки
наступающей с юга группировке врага были противопоставлены сравнительно
малочисленные войска, причем это была кавалерия, которая должна была
действовать против танков. Основные же силы Юго-Западного фронта продолжали
наступательную операцию, стремясь на запад.
На рассвете того же 17 мая наша южная ударная группировка начала
вводить в прорыв 21-й и 23-й танковые корпуса. Ломая сопротивление врага,
они продвинулись в северо-западном направлении на 15 км. На 6-10 км
продвинулись в тот день все \202\ соединения 6-й армии. Группа
генерал-майора Л. В. Бобкина вела бои за Красноград. Иначе говоря, наши
войска сами лезли в мешок, в пасть врагу.
Согласно плану и боевому приказу, должна была наступать и 28-я армия.
Но не успела. На полтора часа упредил ее противник. Главный удар он нанес на
Веселое и Муром, вспомогательный - также на Муром, но с северо-запада. В
составе вражеской группировки на этом участке были две танковые и одна
пехотная дивизии.
Их удар оказался настолько сильным и неожиданным, что одна из
стрелковых дивизий 28-й армии, изготовившаяся для наступления, вынуждена
была начать отход, открыв тыл своего правого соседа. Все же наступление
врага было остановлено, и он понес большие потери. Но для этого пришлось
использовать всю артиллерию и одну из кавалерийских дивизий подвижной
группы, предназначенной для действий в оперативной глубине. Она должна была
соединиться западнее Харькова с танковыми корпусами 6-й армий. Однако
обстановка потребовала гораздо раньше ввести в бой часть сил этой группы, и
она закрыла образовавшийся разрыв.
В тот день и дивизиям правого фланга 38-й армии было приказано упорной
обороной не допустить прорыва врага на Стар. Салтов. Противник неоднократно
стремился преодолеть рубеж р. Большая Бабка в районе Непокрытая и Песчаное.
Но все его попытки были отражены.
А !вечером в разведывательный отдел армии были доставлены захваченные у
противника секретные документы. Из них явствовало, что немецко-фашистское
командование еще 11 мая, накануне начала наступления, приступило к
подготовке удара силами 3-й и 23-й танковых и 71-й пехотной дивизий. Они
должны были наступать в юго-восточном направлении на населенный пункт
Савинцы и далее на Изюм. Иначе говоря, враг намеревался нанести удар по
тылам 6-й армии и группы генерала Бобкина, захватить мосты на р. Северный
Донец и таким образом перерезать коммуникации наших войск на Изюмском
плацдарме. Приступить к осуществлению этого плана намечалось в период между
15 и 20 мая.
Командование 38-й армии еще ничего не знало об ударе противника в
полосе 9-й армии, поэтому мы посчитали правильным, что упредили врага.
Действительно, выходило, что 38-я армия отвлекла на себя силы вражеской
группировки: сначала решительным наступлением, а теперь, после контрудара по
правофланговым дивизиям армии, сковыванием этой группировки. И то, и другое
отвлекало последнюю от выполнения запланированного для нее удара по тылам
наступающей 6-й армии.
Обменявшись мнениями по этому поводу с членом Военного совета Н. Г.
Кудиновым и начальником штаба С. П. Ивановым, \203\ я решил активизировать
действия войск армии с целью дальнейшего сковывания группировки противника.
А поскольку боевой приказ на 18 мая был уже отдан, то приказал разработать
дополнительные мероприятия и соответствующие распоряжения всем дивизиям.
Иванов тотчас же приступил к этому делу, а я связался по прямому
проводу с командным пунктом фронта. Меня соединили с командующим, но вместо
него к аппарату подошел начальник штаба; Он сказал, что командующий занят и
не может сейчас вести: переговоры. Когда же я кратко сообщил содержание
захваченных документов врага, начальник штаба попросил срочно доставить их
на командный пункт фронта.
Из дальнейших его слов я и узнал наконец о событиях, происходивших в
тот день в полосе Южного фронта. Он сказал, что там противник еще утром
перешел в наступление крупными танковыми массами и уже успел добиться
серьезного успеха на изюмском и барвенковском направлениях. Начальник штаба
фронта выразил предположение, что захваченные нами документы раскрывают еще
одно звено в общей цепи событий этого дня.
В самом деле, не трудно было догадаться, что мы имели дело с намерением
гитлеровского командования нанести двухсторонний удар под основание
барвенковского выступа. Стало очевидным и то, что цель противника состояла
не только в срыве наступления армий Юго-Западного фронта, но и в ликвидации
плацдарма вместе с находящимися на нем войсками. Позже с гало известно, что
это и была тщательно подготовленная наступательная операция под кодовым
наименованием "Фридерикус I".
Штабу Юго-Западного направления не удалось своевременно разгадать
замысел врага. Он имел в своем распоряжении сведения о концентрации танковых
соединений противника к северу от барвенковского выступа и еще более крупных
сил - к югу. Но не придавал, как показано выше, большого значения ни одной
из этих группировок в отдельности. И тем более не видел опасной взаимосвязи
между ними.
К вечеру 17 мая все, казалось, прояснилось. Резко осложнилась
обстановка в полосе 9-й армии, а это таило в себе угрозу не только для 57-й,
но и для 6-й армий. К тому же окончательно выявились намерения противника
нанести встречный удар с севера.
Предпринятое в тот день усиление 9-й армии ближайшими резерв вами
оказалось явно недостаточной мерой против широкого замысла врага.. Нужны
были иные, более действенные решения.
Главнокомандующий Юго-Западного направления в ночь на 19 мая приказал:
6-й армии вывести из боя 23-й танковый корпус, перебросить его на рубеж р.
Берека и подчинить командующему 57-й армии; 38-й армии срочно подготовить
прочную оборону на левом фланге, в районе Савинцы; 343-й стрелковой дивизии,
92-му танковому. батальону и батальону противотанковых ружей,
располагавшимся \204\ в резерве за левым флангом 38-й армии севернее Изюма,
сосредоточиться за р. Северный Донец и занять оборону на южных подступах к
г. Изюм. Кроме того, Ставка Верховного Главнокомандования выделила из своего
резерва стрелковую дивизию и две танковые бригады. Она также разрешила
усилить правое крыло Южного фронта переброской одной дивизии с
ворошиловградского направления.
С утра 18 мая противник возобновил наступление на правом крыле Южного
фронта. Из районов Барвенково и Долгенькая он наносил удар на север. Главные
силы танковых дивизий врага наступали на Изюм. 343-я стрелковая дивизия не
успела сосредоточиться в указанном ей районе. 5-й же кавалерийский корпус
уступал врагу в оснащении боевой техникой. В итоге войска противника
прорвали оборону кавалеристов и к 10 часам овладели южной частью г. Изюм.
Наши части отошли. В течение всего дня они вели оборонительные бои, отразив
попытки врага прорваться на левый берег реки Северный Донец. Не сумев с ходу
осуществить это намерение, немецкие танковые дивизии повернули на запад.
Там, на рубеже р. Берека, им должен был преградить путь 23-й танковый
корпус. Это вытекало из вышеизложенного приказа, изданного главнокомандующим
Юго-Западным направлением в ночь на 18 мая. Но 6-я армия с большим
опозданием получила распоряжение о выводе из боя 23-го танкового корпуса.
Поэтому он до полудня наступал в боевых порядках армии. А когда командир
корпуса начал выводить из боя свои бригады, они уже не могли вовремя
сосредоточиться на рубеже Береки и воспрепятствовать танковому корпусу
противника форсировать эту реку.
Тем не менее наступление южной группировки Юго-Западного фронта не было
приостановлено. 6-я армия должна была продолжать продвижение на г. Мерефа, а
группа генерала Бобкина- овладеть Красноградом. Наступательные задачи были
поставлены и войскам северной ударной группировки.
Было ясно, что немецко-фашистское командование попытается ускорить
окончание операции против нашей северной группировки с целью высвобождения и
переброски на изюмское направление 3-й и 23-й танковых дивизий. Поэтому
командующий фронтом приказал разгромить вражеские танковые дивизии
наступлением 28-й армии в юго-западном направлении, а силами правого фланга
38-й армии овладеть опорными пунктами врага в Непокрытой, Песчаном, Большой
Бабке.
Получив приказ, я принял решение уменьшить полосу наступления армии.
Это позволило передвинуть к левому флангу 28-й армии 226, 124-ю и 81-ю
стрелковые дивизии и уплотнить их боевые порядки. Им предстояло во
взаимодействии с танковыми бригадами наступать в направлении населенного
пункта Червона Роганка. Одновременно было решено сковать силы противника на
левом фланге, где на 60-километровом фронте оборонялись 199-я \205\ и 304-я
стрелковые дивизии. Каждая из них получила задачу нанести удар двумя
усиленными полками и не допустить переброски сил противника на активные
участки фронта. Одна дивизия наносила удар на Чугуев, другая - на Балаклею.
План этот мы пытались осуществить в течение 18 мая, однако успеха не
имели. Наши войска несколько раз переходили в наступление, продвигались на
1,5-2 км вперед, но подвергались массированным атакам танков и авиации и
вынуждены были отходить в исходное положение.
Наступление на Чугуевском плацдарме также не достигло цели. Оно было
отражено 44-й и 297-й пехотными дивизиями. Немецко-фашистское командование
стремилось любой ценой удержать этот плацдарм, намереваясь, как показали
дальнейшие события, воспользоваться выгодными позициями для
подготовлявшегося летнего наступления.
Что касается 38-й армии, то среди причин ее неуспеха в первую очередь
надо отметить допущенные нами ошибки и просчеты. Решение наступать в
26-километровой полосе было недостаточно обоснованным. Хотя мы располагали
некоторыми сведениями о противнике на переднем крае и в ближайшем тылу, все
же должного вывода из факта усиления вражеской обороны не сделали. Не учли
те силы и средства, которые мог подбросить противник в район прорыва из
глубины и с неатакованных участков фронта. Участок прорыва фронта противника
не обеспечили необходимым количеством сил и средств, не создали решительного
превосходства на важнейшем направлении,
Ко всему этому оперативное построение армии было неглубоким,
одноэшелонным при слабом резерве и наличии всего лишь около 19 орудий и 5
танков на километр фронта наступления. При таких условиях вряд ли можно было
рассчитывать, что мы сумеем не только прорвать вражескую оборону, но и
осуществить глубокую операцию. Мы же, веря в успех наступления, вероятно,
при планировании операции самообольщались, желаемое принимали за
действительность. И хотя прорыв войск в первые дни наступления был высокий,
нам удалось прорвать лишь тактическую зону обороны. Разгромить же
подходившие резервы врага было нечем. Сказалось и то, что вражеские пехотные
части были усилены большими группами танков, особенно активно действовала
фашистская авиация. В течение светлого времени дня противник наносил один за
другим удары с воздуха силами по 20-35 самолетов. Наша же авиация почти не
появлялась над полем боя.
Из сказанного видно, что наступательные возможности дивизий 38-й армии
были подорваны. Несмотря на это, было решено и 19 мая продолжать наступление
силами северной ударной группировки. Это объяснялось тем, что обстановка
требовала облегчить положение наших войск на барвенковском выступе.
Дело в том, что оно продолжало ухудшаться. В течение 18 мая \206\
войска 9-й армии, ведя тяжелые оборонительные бой, отходили на восточный
берег реки Северный Донец. Противник стремительно наступал в северном
направлении. Становилась явной угроза коммуникациям наших войск на
плацдарме. В связи с этим главнокомандующий Юго-Западного направления тогда
же приказал вывести из состава 6-й армии в свой резерв также 21-й танковый
корпус и одну стрелковую дивизию, сосредоточив их к исходу 19 мая в центре
плацдарма.
Таким образом, основные подвижные силы южной ударной группировки были
нацелены на ликвидацию прорыва противника в полосе 9-й армии и
восстановление положения. Для выполнения этой задачи привлекались и резервы,
прибывшие в район г. Изюм, и часть сил 57-й армии.
Положение войск на плацдарме, однако, становилось все хуже. При этом
6-я армия лишилась большей части оперативных резервов и не могла обеспечить
решительного наступления на Мерефу. Группа генерала Бобкина не овладела
Красноградом. Поэтому после тщательной оценки обстановки главнокомандующий и
принял решение, изложенное в приказе от 19 мая.
Этим приказом соединениям 28-й, левого фланга 21-й и правого фланга
38-й армий ставилась задача разгромить танковую группировку в составе 3-й и
23-й танковых дивизий и других танковых частей противника. Согласно замыслу,
эту группировку предполагалось окончательно вывести из игры, тем самым
исключив в дальнейшем всякую угрозу для наших войск с ее стороны. В
частности, считалось, что после удара она уже не сможет наступать из района
Балаклеи в южном направлении и тем самым угрожать коммуникациям 6-й армии.
Оперативная группа в составе левофланговых дивизий 38-й армии под
командованием генерала Шерстюка и одна дивизия из созданной тогда же
фронтовой группы во главе с генерал-лейтенантом Ф. Я. Костенко (в состав
последней вошли группа генерала Бобкина и часть сил 6-й армии - от ее левого
фланга до Змиева включительно) должны были встречными ударами нанести
поражение группировке врага на Чугуевском плацдарме. Это позволило бы им
сомкнуть свои фланги и тем самым высвободить две дивизии 6-й армии,
оборонявшие западный берег реки Северный Донец между Балаклеей и Змиевым.
Главным силам той же группы генерала Костенко, состоявшим из четырех
стрелковых дивизий, усиленных двумя танковыми бригадами, и правофланговым
соединениям 57-й армии предстояло обороняться на фронте Змиев - Караван -
Красноград - Сахновщина - Благодатное - Верх. Самара.
Наконец, приказ требовал разгромить танковую группу Клейста. Эта задача
ставилась группировке войск в составе трех стрелковых дивизий и 2-го
кавалерийского корпуса 57-й армии, трех стрелковых дивизий, 21-го и 23-го
танковых корпусов 6-й армии и \207\ соединений 9-й армии. Войска последней
должны были нанести удар с востока, остальные соединения - с запада и
севера.
Из содержания приказа видно, что Военный совет Юго-Западного
направления стремился: концентрическими ударами возглавляемых им войск
нанести поражение вражеской группировке и восстановить положение на южном
фасе Барвенковского плацдарма; разгромить 3-ю и 23-ю танковые дивизии силами
северной ударной группировки; очистить от чугуевской группы врага занятый ею
плацдарм на р. Северный Донец, а заодно срезать балаклеевский выступ и
фактически начало навязывать нам свою волю. В результате последовательность
действий войск была нарушена, и вместо решительного наступления мы вели
борьбу с танковой группировкой противника.
Подобная ситуация сложилась и в южной ударной группировке войск. Там
уже в пределах тактической зоны обороны противника завязались упорные бои с
оперативными резервами врага. И лишь на шестой день наступления были созданы
условия для ввода в прорыв подвижной танковой группы.
Действительно, в течение всех первых пяти дней операции по существу шла
борьба за захват инициативы. Кульминационным пунктом этой борьбы явились
события 17 мая. Чаша весов склонилась в сторону противника. Инициатива вновь
перешла в его руки. Характерно, что в войсках сразу почувствовали эту
перемену. \198\
- Ожил проклятый фашист, перезимовал,- говорили бойцы.
И это была, пожалуй, самая точная оценка противника. Она. как бы
подчеркивала, что удары по врагу в ходе зимней кампании нанесли ему тяжелый
урон, но не сокрушили, что в результате. этих ударов он лишь "обмер", а вот
теперь снова "ожил". И, следовательно, нужно бить основательнее, крепче,
чтобы окончательно разбить противника.
Да, враг был еще очень силен. Несколько дней назад мы узнали о
неблагоприятном ходе боев за Керчь. А теперь и из наших рук ускользал,
казалось, уже почти достигнутый успех.
К сожалению, штаб фронта недостаточно реагировал на изменение
обстановки. А она заключалась не только в усилившемся сопротивлении нашим
наступающим соединениям, но и в появлении угрозы со стороны сильной
группировки войск противника, сосредоточившейся к тому времени в районе
Славянска, Краматорска.
Линия фронта на Юго-Западном направлении к началу наступления проходила
восточное Орла, Курска, Белгорода, Харькова и далее по рекам Северный Донец
и Миус, с плацдармом в районе Лозовой и Барвенково. С этого плацдарма,
известного под названием барвенковского выступа, и наносили удар 6-я армия и
группа генерала Бобкина.
У северного фаса выступа был расположен плацдарм противника в районе г.
Чугуева, занятый 44-й и 297-й пехотными дивизиями. Им противостояли 199-я и
304-я стрелковые дивизии 38-й армии. Еще севернее наступали основные силы
38-й, а также 28-я и 21-я армии. На южном фасе Барвенковского плацдарма
занимали оборону 57-я и 9-я армии Южного фронта.
Таким образом, план операции, имевшей целью охват флангов и последующее
окружение харьковской группировки противника, учитывал в основном лишь силы
самой этой группировки. Да и то, как мы видели, преуменьшал их. Что касается
действовавшей против Южного фронта армейской группы Клейста (17-я полевая и
1-я танковая армии), то она при планировании Харьковской наступательной
операции по существу не принималась во внимание. С ее стороны, по мнению
командования 57-й и 9-й армий{70}, разделяемому штабом фронта и направления,
нельзя было ожидать активных действий в ближайшее время, тем более в
направлении на север.
Это была ошибка, за которую пришлось дорого заплатить. Уже 13 мая,
буквально на следующий день после начала \199\ наступления, крупные силы из
состава армейской группы Клейста начали перегруппировку в полосу обороны 9-й
армии для нанесения удара в северном направлении.
Выше говорилось о том, как важна не только умелая организация
наступления, но и способность видеть в ходе проведения операции те или иные
тенденции ее развития, распознавать первые же признаки возникающей угрозы и
вовремя предотвращать ее. К сожалению, в описываемый период войны мы еще
далеко не всегда обладали таким уменьем и еще только накапливали тот
драгоценный опыт, который впоследствии сыграл огромную роль в разгроме
врага.
Недешево достался нам этот опыт. И одним из уроков, полученных Красной
Армией в первый период войны, были события, связанные с Харьковской
наступательной операцией.
Четыре дня длилось сосредоточение войск армейской группы Клейста в
названном районе. Нашими войсками были замечены, передвижения у противника,
но сведения поступали отрывочные и в высшие штабы не передавались. Им просто
не придавалось должного значения, как и показаниям пленных или данным
авиаразведки. Командование Юго-Западного направления не знало о готовящемся
ударе Клейста, но и узнав, не предприняло сразу мер по ликвидации угрозы.
Вот что пишет об этом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: "В середине
мая я присутствовал при разговоре Сталина и Тимошенко и хорошо запомнил, что
Сталин высказал серьезное опасение в отношении краматорской группировки
противника.
Тимошенко доложил, что Военный совет считает опасность со стороны
краматорской группы преувеличенной и не находит оснований для прекращения
операции. Вечером того же дня у И. В. Сталина состоялся разговор на эту тему
с членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал те же
соображения, что и командующий"{71}.
Считаю нужным со своей стороны рассказать о последствиях такой оценки
обстановки.
VI
К 17 мая в полосе обороны 9-й армии Южного фронта противник
сосредоточил для наступления: 3-й моторизованный корпус (14-я танковая
дивизия и боевая группа Барбо, 60-я моторизованная, 1-я горнострелковая,
100-я легкопехотная и 20-я румынская пехотная дивизии); 44-й армейский
корпус (16-я танковая, 68, 389, 384-я пехотные и 97-я легкопехотная
дивизии); 52-й армейский корпус (101-я легкопехотная, два полка 257-й
пехотной дивизии и 500-й штрафной батальон). \200\
Всего, таким образом, здесь сосредоточилось около 11 дивизий. Они были
полностью укомплектованы личным составом и вооружением, в том числе танками.
На участке прорыва они имели следующее превосходство: но числу батальонов-1
:1,7, по орудиям-1:7,4, в том числе противотанковым-1:4,7, по минометам -1:
2,1, танкам -1 : 6,5.
Располагая такими крупными силами перед южным фасом Барвенковского
плацдарма, немецко-фашистское командование предназначило их для нанесения
двух ударов - на Барвенково и в направлении Долгенькая, где разместился
вспомогательный пункт управления 9-й армии. Противник намеревался рассечь
оборону этой армии, окружить и уничтожить ее части восточное Барвенково. В
дальнейшем он рассчитывал выйти на р. Северный Донец в районе Изюм -
Петровская, форсировать ее и нанести удар в направлении Балаклеи. Там
наступающие должны были соединиться с войсками 6-й немецкой армии,
оборонявшими Чугуевский плацдарм, и завершить окружение всей группировки
советских: войск внутри барвенковского выступа.
В 5 час. 30 мин. 17 мая после артиллерийской и авиационной подготовки
пехота и танки противника перешли в атаку. С воздуха наступление
поддерживали силы авиации. Обходя наши опорные пункты и заграждения,
подвижные группы врага уже к 8 часам прорвали оборону 9-й армии на обоих
направлениях и продвинулись на север до 10 км. Авиация к тому времени
разрушила вспомогательный пункт управления и узел связи армии в Долгенькой.
Командующий и штаб, начальник которого был ранен, переехали на командный
пункт в Каменке, а оттуда на левый берег реки Северный Донец, потеряв
управление войсками. Поскольку через Долгенькую проходила линия связи Южного
фронта не только с 9-й армией, но и с 57-й, то и сообщение по ней с потерей
этого населенного пункта полностью прекратилось.
В таких условиях командиры соединений и частей вели бои изолированно,
без увязки своих действий с соседями и резервами. Штаб же Южного фронта,
которым командовал генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, узнал о начавшемся
наступлении только во второй половине дня, когда враг уже завершал прорыв
тактической зоны обороны. А к исходу дня, когда о случившемся был
информирован штаб Юго-Западного направления, противник прорвался уже в
оперативную глубину и вступил в бой с резервами армии и фронта.
Наступление вражеских войск являлось самой большой угрозой; какую
только можно было представить. Удар был нацелен в глубокий тыл южной ударной
группировки Юго-Западного фронта и 57-й армии Южного фронта. В случае удачи
немецко-фашистские войска не только сводили на нет все успехи, достигнутые
войсками Юго-Западного направления в течение зимней кампании и срывали
операцию по овладению Харьковским \210\ промышленным районом, но и угрожали
окружением крупной группировки наших войск, в том числе и 6-й армии - самой
сильной и боеспособной в составе Юго-Западного фронта.
Видели ли эту опасность Военные советы направления, Юго-Западного и
Южного фронтов? Судя по всему, нет. Не следует забывать, что командование
9-й и 57-й армий, в полосах которых противник нанес удар, расценивало
действия противостоящих вражеских сил как оборонительные и исключало
возможность перехода их в ближайшее время в наступление на южном фасе
барвенковского выступа. Из этого и следует, что и штаб Южного фронта, а тем
более Юго-Западного направления не видели ни угрозы, ни ее масштабов. Иначе
они не ограничились бы явно недостаточными для локализации прорыва мерами.
Командующий войсками Южного фронта, узнав о прорыве, передал 5-й
кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева из своего
резерва в подчинение 9-й армии. Одновременно он приказал перебросить из
района Лисичанска и также подчинить ей же стрелковую дивизию и танковую
бригаду. В свою очередь главнокомандующий Юго-Западным направлением передал
Южному фронту 2-й кавалерийский корпус из своего резерва. При этом он
потребовал организовать разгром прорвавшейся группировки противника и
восстановить прежнее положение силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, а
также 14-й гвардейской стрелковой дивизии из резерва 57-й армии.
Из этого видно, что к исходу дня 17 мая штаб Юго-Западного направления
не имел представления о силах противника, наступавшего в полосе 9-й армии.
Неясным оставались для него и цели наступления.
Все это может показаться странным, особенно если знаешь, что Ставка,
как уже говорилось, не раз обращала внимание Военного совета Юго-Западного
направления на славянско-краматорскую группировку противника. Невольно
напрашивается вопрос: почему же командование Юго-Западного направления
сначала вообще не прислушалось к этим сигналам, а после удара врага в полосе
9-й армии не предприняло действенных мер против названной группировки?
Причина была все в той же недооценке сил противника. Мы еще вернемся к
этому вопросу. Пока же скажу, что именно в результате такой недооценки
наступающей с юга группировке врага были противопоставлены сравнительно
малочисленные войска, причем это была кавалерия, которая должна была
действовать против танков. Основные же силы Юго-Западного фронта продолжали
наступательную операцию, стремясь на запад.
На рассвете того же 17 мая наша южная ударная группировка начала
вводить в прорыв 21-й и 23-й танковые корпуса. Ломая сопротивление врага,
они продвинулись в северо-западном направлении на 15 км. На 6-10 км
продвинулись в тот день все \202\ соединения 6-й армии. Группа
генерал-майора Л. В. Бобкина вела бои за Красноград. Иначе говоря, наши
войска сами лезли в мешок, в пасть врагу.
Согласно плану и боевому приказу, должна была наступать и 28-я армия.
Но не успела. На полтора часа упредил ее противник. Главный удар он нанес на
Веселое и Муром, вспомогательный - также на Муром, но с северо-запада. В
составе вражеской группировки на этом участке были две танковые и одна
пехотная дивизии.
Их удар оказался настолько сильным и неожиданным, что одна из
стрелковых дивизий 28-й армии, изготовившаяся для наступления, вынуждена
была начать отход, открыв тыл своего правого соседа. Все же наступление
врага было остановлено, и он понес большие потери. Но для этого пришлось
использовать всю артиллерию и одну из кавалерийских дивизий подвижной
группы, предназначенной для действий в оперативной глубине. Она должна была
соединиться западнее Харькова с танковыми корпусами 6-й армий. Однако
обстановка потребовала гораздо раньше ввести в бой часть сил этой группы, и
она закрыла образовавшийся разрыв.
В тот день и дивизиям правого фланга 38-й армии было приказано упорной
обороной не допустить прорыва врага на Стар. Салтов. Противник неоднократно
стремился преодолеть рубеж р. Большая Бабка в районе Непокрытая и Песчаное.
Но все его попытки были отражены.
А !вечером в разведывательный отдел армии были доставлены захваченные у
противника секретные документы. Из них явствовало, что немецко-фашистское
командование еще 11 мая, накануне начала наступления, приступило к
подготовке удара силами 3-й и 23-й танковых и 71-й пехотной дивизий. Они
должны были наступать в юго-восточном направлении на населенный пункт
Савинцы и далее на Изюм. Иначе говоря, враг намеревался нанести удар по
тылам 6-й армии и группы генерала Бобкина, захватить мосты на р. Северный
Донец и таким образом перерезать коммуникации наших войск на Изюмском
плацдарме. Приступить к осуществлению этого плана намечалось в период между
15 и 20 мая.
Командование 38-й армии еще ничего не знало об ударе противника в
полосе 9-й армии, поэтому мы посчитали правильным, что упредили врага.
Действительно, выходило, что 38-я армия отвлекла на себя силы вражеской
группировки: сначала решительным наступлением, а теперь, после контрудара по
правофланговым дивизиям армии, сковыванием этой группировки. И то, и другое
отвлекало последнюю от выполнения запланированного для нее удара по тылам
наступающей 6-й армии.
Обменявшись мнениями по этому поводу с членом Военного совета Н. Г.
Кудиновым и начальником штаба С. П. Ивановым, \203\ я решил активизировать
действия войск армии с целью дальнейшего сковывания группировки противника.
А поскольку боевой приказ на 18 мая был уже отдан, то приказал разработать
дополнительные мероприятия и соответствующие распоряжения всем дивизиям.
Иванов тотчас же приступил к этому делу, а я связался по прямому
проводу с командным пунктом фронта. Меня соединили с командующим, но вместо
него к аппарату подошел начальник штаба; Он сказал, что командующий занят и
не может сейчас вести: переговоры. Когда же я кратко сообщил содержание
захваченных документов врага, начальник штаба попросил срочно доставить их
на командный пункт фронта.
Из дальнейших его слов я и узнал наконец о событиях, происходивших в
тот день в полосе Южного фронта. Он сказал, что там противник еще утром
перешел в наступление крупными танковыми массами и уже успел добиться
серьезного успеха на изюмском и барвенковском направлениях. Начальник штаба
фронта выразил предположение, что захваченные нами документы раскрывают еще
одно звено в общей цепи событий этого дня.
В самом деле, не трудно было догадаться, что мы имели дело с намерением
гитлеровского командования нанести двухсторонний удар под основание
барвенковского выступа. Стало очевидным и то, что цель противника состояла
не только в срыве наступления армий Юго-Западного фронта, но и в ликвидации
плацдарма вместе с находящимися на нем войсками. Позже с гало известно, что
это и была тщательно подготовленная наступательная операция под кодовым
наименованием "Фридерикус I".
Штабу Юго-Западного направления не удалось своевременно разгадать
замысел врага. Он имел в своем распоряжении сведения о концентрации танковых
соединений противника к северу от барвенковского выступа и еще более крупных
сил - к югу. Но не придавал, как показано выше, большого значения ни одной
из этих группировок в отдельности. И тем более не видел опасной взаимосвязи
между ними.
К вечеру 17 мая все, казалось, прояснилось. Резко осложнилась
обстановка в полосе 9-й армии, а это таило в себе угрозу не только для 57-й,
но и для 6-й армий. К тому же окончательно выявились намерения противника
нанести встречный удар с севера.
Предпринятое в тот день усиление 9-й армии ближайшими резерв вами
оказалось явно недостаточной мерой против широкого замысла врага.. Нужны
были иные, более действенные решения.
Главнокомандующий Юго-Западного направления в ночь на 19 мая приказал:
6-й армии вывести из боя 23-й танковый корпус, перебросить его на рубеж р.
Берека и подчинить командующему 57-й армии; 38-й армии срочно подготовить
прочную оборону на левом фланге, в районе Савинцы; 343-й стрелковой дивизии,
92-му танковому. батальону и батальону противотанковых ружей,
располагавшимся \204\ в резерве за левым флангом 38-й армии севернее Изюма,
сосредоточиться за р. Северный Донец и занять оборону на южных подступах к
г. Изюм. Кроме того, Ставка Верховного Главнокомандования выделила из своего
резерва стрелковую дивизию и две танковые бригады. Она также разрешила
усилить правое крыло Южного фронта переброской одной дивизии с
ворошиловградского направления.
С утра 18 мая противник возобновил наступление на правом крыле Южного
фронта. Из районов Барвенково и Долгенькая он наносил удар на север. Главные
силы танковых дивизий врага наступали на Изюм. 343-я стрелковая дивизия не
успела сосредоточиться в указанном ей районе. 5-й же кавалерийский корпус
уступал врагу в оснащении боевой техникой. В итоге войска противника
прорвали оборону кавалеристов и к 10 часам овладели южной частью г. Изюм.
Наши части отошли. В течение всего дня они вели оборонительные бои, отразив
попытки врага прорваться на левый берег реки Северный Донец. Не сумев с ходу
осуществить это намерение, немецкие танковые дивизии повернули на запад.
Там, на рубеже р. Берека, им должен был преградить путь 23-й танковый
корпус. Это вытекало из вышеизложенного приказа, изданного главнокомандующим
Юго-Западным направлением в ночь на 18 мая. Но 6-я армия с большим
опозданием получила распоряжение о выводе из боя 23-го танкового корпуса.
Поэтому он до полудня наступал в боевых порядках армии. А когда командир
корпуса начал выводить из боя свои бригады, они уже не могли вовремя
сосредоточиться на рубеже Береки и воспрепятствовать танковому корпусу
противника форсировать эту реку.
Тем не менее наступление южной группировки Юго-Западного фронта не было
приостановлено. 6-я армия должна была продолжать продвижение на г. Мерефа, а
группа генерала Бобкина- овладеть Красноградом. Наступательные задачи были
поставлены и войскам северной ударной группировки.
Было ясно, что немецко-фашистское командование попытается ускорить
окончание операции против нашей северной группировки с целью высвобождения и
переброски на изюмское направление 3-й и 23-й танковых дивизий. Поэтому
командующий фронтом приказал разгромить вражеские танковые дивизии
наступлением 28-й армии в юго-западном направлении, а силами правого фланга
38-й армии овладеть опорными пунктами врага в Непокрытой, Песчаном, Большой
Бабке.
Получив приказ, я принял решение уменьшить полосу наступления армии.
Это позволило передвинуть к левому флангу 28-й армии 226, 124-ю и 81-ю
стрелковые дивизии и уплотнить их боевые порядки. Им предстояло во
взаимодействии с танковыми бригадами наступать в направлении населенного
пункта Червона Роганка. Одновременно было решено сковать силы противника на
левом фланге, где на 60-километровом фронте оборонялись 199-я \205\ и 304-я
стрелковые дивизии. Каждая из них получила задачу нанести удар двумя
усиленными полками и не допустить переброски сил противника на активные
участки фронта. Одна дивизия наносила удар на Чугуев, другая - на Балаклею.
План этот мы пытались осуществить в течение 18 мая, однако успеха не
имели. Наши войска несколько раз переходили в наступление, продвигались на
1,5-2 км вперед, но подвергались массированным атакам танков и авиации и
вынуждены были отходить в исходное положение.
Наступление на Чугуевском плацдарме также не достигло цели. Оно было
отражено 44-й и 297-й пехотными дивизиями. Немецко-фашистское командование
стремилось любой ценой удержать этот плацдарм, намереваясь, как показали
дальнейшие события, воспользоваться выгодными позициями для
подготовлявшегося летнего наступления.
Что касается 38-й армии, то среди причин ее неуспеха в первую очередь
надо отметить допущенные нами ошибки и просчеты. Решение наступать в
26-километровой полосе было недостаточно обоснованным. Хотя мы располагали
некоторыми сведениями о противнике на переднем крае и в ближайшем тылу, все
же должного вывода из факта усиления вражеской обороны не сделали. Не учли
те силы и средства, которые мог подбросить противник в район прорыва из
глубины и с неатакованных участков фронта. Участок прорыва фронта противника
не обеспечили необходимым количеством сил и средств, не создали решительного
превосходства на важнейшем направлении,
Ко всему этому оперативное построение армии было неглубоким,
одноэшелонным при слабом резерве и наличии всего лишь около 19 орудий и 5
танков на километр фронта наступления. При таких условиях вряд ли можно было
рассчитывать, что мы сумеем не только прорвать вражескую оборону, но и
осуществить глубокую операцию. Мы же, веря в успех наступления, вероятно,
при планировании операции самообольщались, желаемое принимали за
действительность. И хотя прорыв войск в первые дни наступления был высокий,
нам удалось прорвать лишь тактическую зону обороны. Разгромить же
подходившие резервы врага было нечем. Сказалось и то, что вражеские пехотные
части были усилены большими группами танков, особенно активно действовала
фашистская авиация. В течение светлого времени дня противник наносил один за
другим удары с воздуха силами по 20-35 самолетов. Наша же авиация почти не
появлялась над полем боя.
Из сказанного видно, что наступательные возможности дивизий 38-й армии
были подорваны. Несмотря на это, было решено и 19 мая продолжать наступление
силами северной ударной группировки. Это объяснялось тем, что обстановка
требовала облегчить положение наших войск на барвенковском выступе.
Дело в том, что оно продолжало ухудшаться. В течение 18 мая \206\
войска 9-й армии, ведя тяжелые оборонительные бой, отходили на восточный
берег реки Северный Донец. Противник стремительно наступал в северном
направлении. Становилась явной угроза коммуникациям наших войск на
плацдарме. В связи с этим главнокомандующий Юго-Западного направления тогда
же приказал вывести из состава 6-й армии в свой резерв также 21-й танковый
корпус и одну стрелковую дивизию, сосредоточив их к исходу 19 мая в центре
плацдарма.
Таким образом, основные подвижные силы южной ударной группировки были
нацелены на ликвидацию прорыва противника в полосе 9-й армии и
восстановление положения. Для выполнения этой задачи привлекались и резервы,
прибывшие в район г. Изюм, и часть сил 57-й армии.
Положение войск на плацдарме, однако, становилось все хуже. При этом
6-я армия лишилась большей части оперативных резервов и не могла обеспечить
решительного наступления на Мерефу. Группа генерала Бобкина не овладела
Красноградом. Поэтому после тщательной оценки обстановки главнокомандующий и
принял решение, изложенное в приказе от 19 мая.
Этим приказом соединениям 28-й, левого фланга 21-й и правого фланга
38-й армий ставилась задача разгромить танковую группировку в составе 3-й и
23-й танковых дивизий и других танковых частей противника. Согласно замыслу,
эту группировку предполагалось окончательно вывести из игры, тем самым
исключив в дальнейшем всякую угрозу для наших войск с ее стороны. В
частности, считалось, что после удара она уже не сможет наступать из района
Балаклеи в южном направлении и тем самым угрожать коммуникациям 6-й армии.
Оперативная группа в составе левофланговых дивизий 38-й армии под
командованием генерала Шерстюка и одна дивизия из созданной тогда же
фронтовой группы во главе с генерал-лейтенантом Ф. Я. Костенко (в состав
последней вошли группа генерала Бобкина и часть сил 6-й армии - от ее левого
фланга до Змиева включительно) должны были встречными ударами нанести
поражение группировке врага на Чугуевском плацдарме. Это позволило бы им
сомкнуть свои фланги и тем самым высвободить две дивизии 6-й армии,
оборонявшие западный берег реки Северный Донец между Балаклеей и Змиевым.
Главным силам той же группы генерала Костенко, состоявшим из четырех
стрелковых дивизий, усиленных двумя танковыми бригадами, и правофланговым
соединениям 57-й армии предстояло обороняться на фронте Змиев - Караван -
Красноград - Сахновщина - Благодатное - Верх. Самара.
Наконец, приказ требовал разгромить танковую группу Клейста. Эта задача
ставилась группировке войск в составе трех стрелковых дивизий и 2-го
кавалерийского корпуса 57-й армии, трех стрелковых дивизий, 21-го и 23-го
танковых корпусов 6-й армии и \207\ соединений 9-й армии. Войска последней
должны были нанести удар с востока, остальные соединения - с запада и
севера.
Из содержания приказа видно, что Военный совет Юго-Западного
направления стремился: концентрическими ударами возглавляемых им войск
нанести поражение вражеской группировке и восстановить положение на южном
фасе Барвенковского плацдарма; разгромить 3-ю и 23-ю танковые дивизии силами
северной ударной группировки; очистить от чугуевской группы врага занятый ею
плацдарм на р. Северный Донец, а заодно срезать балаклеевский выступ и