Страница:
В некоторых из них он изложен в соответствии с решением командующего
фронтом. Согласно этому решению ставились следующие задачи армиям: 4-й
танковой - наступать левым флангом в направлении Вертячего, отбросить
противника за Дон и выйти на рубеж оз. Песчаное-Мариновка; 24-й-нанести удар
в направлении Карповка и, разгромив противостоящего врага, достичь рубежа
Мариновка - Новый путь; 1-й гвардейской во взаимодействии с 24-й - наступать
на разъезд Басаргине, в дальнейшем выйти на рубеж Новый путь -
Верхне-Царипынский; 66-й - ударом в направлении Орловки отсечь прорвавшуюся
к Волге группировку противника и уничтожить ее.
Взглянув на карту, можно увидеть, что в целом выполнение этих задач
привело бы к выходу 4-й танковой, 24-й и 1-й гвардейской армий на линию оз.
Песчаное - Мариновка - Новый путь - Верхне-Царицынский. А так как это было
возможно лишь при \330\ условии разгрома главных сил наступавшей на
Сталинград вражеской ударной группировки, то невольно возникает вопрос: была
ли такая задача реальна при сложившемся тогда соотношении сил на этом
участке фронта? Полагаю, что не может быть двух мнений. Противнику
принадлежало огромное превосходство в силах и средствах, в особенности в
артиллерии, танках и авиации{135}. В таких условиях измотанным в предыдущих
боях и понесшим большие потери 4-й танковой и 1-й гвардейской армиям, а
также не успевшей полностью сосредоточиться 24-й армии эта задача была не по
плечу.
И все же приказом фронта армиям левого крыла ставилась именно такая
задача. Приказ разрабатывался за несколько дней до назначенного срока
наступления четырех армий из района севернее Сталинграда и носил на себе
отпечаток явной переоценки их сил и возможностей. Такой грех издавна водился
за штабом Сталинградского, ранее Юго-Западного, фронта. Сказался он и при
постановке армиям левого крыла фронта задач на наступление.
В нескольких словах о работе штаба фронта в описываемый период можно
сказать, что он руководил боевой деятельностью войск без учета реальной,
быстро менявшейся обстановки. Разрабатываемые им документы, предварительно
не согласованные с командующими армиями, подчас не имели прочной основы. Не
став гибким и высокоавторитетным органом, штаб фронта оказался не в
состоянии обеспечить твердое руководство войсками.
Этот крупнейший недостаток был подмечен генералом армии Г. К. Жуковым
сразу после прибытия в район Сталинграда. Как заместитель Верховного
Главнокомандующего он потребовал укрепить руководство штаба фронта. И это,
бесспорно, оказало в дальнейшем положительное влияние на ход боевых действий
советских войск к северу от Сталинграда.
Однако вернемся к реальным условиям наступления четырех армий и к его
действительной цели. К сказанному об обстановке тех дней в междуречье Дона и
Волги к северу от Сталинграда и о состоянии 1-й гвардейской и левофланговых
частей 4-й танковой армии добавлю, что 24-я и 66-я армии не успели не только
полностью сосредоточить силы и средства в своих полосах наступления, но и
должным образом сориентироваться на незнакомой местности, организовать
взаимодействие и управление, изучить противостоящие вражеские войска и их
систему обороны. \331\
Скажем прямо, все это называется неготовностью. Но была ли возможность
отложить наступление до сосредоточения всех подходивших войск, с тем чтобы
изготовиться лучше и нанести удар всеми силами одновременно? Нет. Враг вновь
усилил натиск на город, и помощь его непосредственным защитникам - 62-й
армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова - нужна была
сейчас, а не через несколько дней.
Между тем было ясно, что от исхода сражения за этот город, где враг на
узком участке сосредоточил свои главные усилия, будет зависеть дальнейший
ход борьбы на советско-германском фронте. История полностью подтвердила
такую оценку значения битвы за Сталинград. Она также показала, что для
разгрома мощной сталинградской группировки противника нужны были совместные
действия войск нескольких фронтов, осуществляемые в невиданных ранее
масштабах. Но в дни, о которых идет речь, идея крупной наступательной
операции в районе Сталинграда, способной стать поворотным пунктом в войне,
еще только зарождалась в Ставке и Генеральном штабе. Должно было пройти
некоторое время, прежде чем эта идея сначала стала четким, детально
разработанным планом, который затем был осуществлен и вошел в историю войн
как одна из самых блестящих ее страниц.
IV
А пока жестокая действительность диктовала, как и не раз прежде,
неизбежную необходимость идти на врага теми силами, какие имелись в данный
момент, ибо самым важным тогда было не допустить падения Сталинграда,
отвлечь от него силы врага. Именно так оценивала положение Ставка. Вот
почему при переговорах с генералом армии Г. К. Жуковым по прямому проводу
Верховный Главнокомандующий, как отмечено выше, потребовал атаковать
противника из района севернее Сталинграда, не дожидаясь окончательной
готовности сосредоточиваемых там войск. При этом И. В. Сталин подчеркнул:
"Ваша главная задача: отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся,
ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный
фронты"{136}.
Следовательно, на мой взгляд, о задачах, которые ставились в начале
сентября армиям левого крыла Сталинградского фронта, нельзя судить только по
решению командующего фронтом. Нужно учитывать и изменения в обстановке,
происшедшие в период между принятием этого решения и началом наступления.
Необходимо также считаться с тем, что вследствие резкого обострения
обстановки Ставка потребовала - и не могла не потребовать! - ввода в бой
неполностью готовых войск и в связи с этим \332\ фактически изменила самую
идею наступательной операции, ограничив ее в основном задачей отвлечения сил
противника от города.
Эти важные обстоятельства, к сожалению, ускользнули от внимания авторов
ряда исследований, посвященных битве под Сталинградом. В результате осталась
по существу нераскрытой одна из блестящих страниц эпопеи города на Волге -
удар левого крыла Сталинградского фронта в первой половине сентября 1942 г.
Более того, в некоторых публикациях бросается в глаза стремление оценить
результаты этого удара, исходя из вышеупомянутой идеи выхода 4-й танковой,
24-й и 1-й гвардейской армий на рубеж оз. Песчаное - Мариновка - Новый путь
- Верхне-Царицынский. Так поступили, например, составители уже упоминавшейся
книги "Великая победа на Волге". Как и следовало ожидать, это привело их к
глубоко ошибочному заключению о том, что наступление названных армий "успеха
не имело"{137}.
Чтобы внести ясность в этот вопрос, позволю себе обратиться к
документу, на который я уже указывал в одной из своих статей. Это -
донесение Верховному Главнокомандующему, написанное генералом армии Г. К.
Жуковым, лично следившим за ходом боевых действий севернее Сталинграда. Вот
его полный текст:
"Москва, тов. Сталину.
1. Ваши обе директивы об ускорении продвижения северной группы
получили.
2. Начатое наступление 1, 24 и 66 армий мы не прекращаем и проводим его
настойчиво. В проводимом наступлении, как об этом мы вам доносили, участвуют
все наличные силы и средства.
Соединение со сталинградцами не удалось осуществить потому, что мы
оказались слабее противника в артиллерийском отношении и в отношении
авиации. Наша первая гв. армия, начавшая наступление первой, не имела ни
одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО.
Обстановка под Сталинградом заставила нас ввести в дело 24 и 66 армии
5.9, не ожидая их полного сосредоточения и подхода артиллерии усиления.
Стрелковые дивизии вступали в бой прямо с пятидесятикилометрового марша.
Такое вступление в бой армий по частям и без средств усиления не дало
нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со сталинградцами,
но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть от Сталинграда его
главные силы против нашей группировки, чем облегчилось положение
Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником (подчеркнуто
мной.- К. М.).
3. Никаких других и не известных Ставке задач мы перед собой не ставим.
\333\
Новую операцию мы имеем в виду готовить на 17.9, с чем вам должен был
доложить топ. Василевский. Эта операция и сроки ее проведения связаны с
подходом новых дивизий, приведением в порядок танковых частей, усилением
артиллерией и подвозом боеприпасов.
4. Сегодняшний день наши наступающие части, так же как и в предыдущие
дни, продвинулись незначительно и имеют большие потери от огня и авиации
противника, но мы не считаем возможным останавливать наступление, так как
это развяжет руки противнику для действия против Сталинграда.
Мы считаем обязательным для себя даже в тяжелых условиях продолжать
наступление, перемалывать противника, который не меньше нас несет потери, и
одновременно будем готовить более организованный и сильный удар.
15. Боем установлено, что против северной группы в первой линии
действуют шесть дивизий: три пехотные, две мотодивизии и одна танковая.
Во второй линии против северной группы сосредоточено в резерве не менее
двух пехотных дивизий и до 150-200 танков.
Жуков Маленков 12.9.1942 г."{138}
Как участник боев, о которых идет речь, считаю себя обязанным полностью
подтвердить оценку хода и результатов наступления, данную в приведенном
донесении.
Войскам левого крыла Сталинградского фронта действительно не удалось
прорвать оборону противника и соединиться с 62-й армией. Но они смогли
осуществить главную задачу наступления - отвлечь на себя крупные силы
противника: восемь отборных дивизий, значительную часть артиллерии, танков и
авиации. Тем самым была резко ослаблена его ударная группировка, нацеленная
на овладение Сталинградом.
Таким образом, срыв фашистских планов захвата Сталинграда - результат
общих усилий советских войск - и непосредственно оборонявших город, и
наносивших удары с севера по врагу. Этим и определялся успех наступления
армий левого крыла Сталинградского фронта, в том числе и 1-й гвардейской. Он
достался дорогой ценой: за него отдали жизнь тысячи героев. Пусть же и над
ними сияет в веках слава победителей в Сталинградской битве!
Наступление войск левого крыла Сталинградского фронта, начавшееся 3
сентября, прекратилось 11 сентября, и почти сразу же противник усилил натиск
на позиции соединений Юго-Восточного \334\ фронта, непосредственно
оборонявших город. Здесь нельзя не увидеть взаимосвязи. Войска противника,
прибывшие с других направлений под Сталинград, теперь целиком направлялись
для усиления ударной группировки, наступавшей на город, в то время как в
предшествовавшие дни часть их немецко-фашистскому командованию приходилось
выделять для парирования наших ударов с севера.
Видимо, относительная слабость и непродолжительность этих ударов
привела фашистское командование к заключению о том, что у Красной Армии
больше нет сил для проведения операций стратегического масштаба. Гитлер так
и заявил 12 сентября на совещании в своей ставке в Виннице. Он добавил, что
советские войска на грани истощения и что их сопротивление под Сталинградом
имеет лишь "местное значение".
По странному совпадению в тот же самый день в Москве в Ставке
Верховного Главнокомандования родилась идея и вскоре началась разработка
плана будущей грандиозной Сталинградской наступательной операции, которой
предстояло стать поворотным пунктом всей второй мировой войны. Так история
заранее обрекла на провал прогнозы и планы фашистского командования.
Позволю себе коснуться вкратце истории рождения идеи наступательной
операции крупного масштаба в районе Сталинграда, так как показанные выше
действия левого крыла Сталинградского фронта по крайней мере косвенно были
связаны с обороной города. Впрочем, уместнее привести рассказ Г. К. Жукова,
одного из участников разработки плана операции "Уран".
12 сентября он и А. М. Василевский были вызваны для доклада к
Верховному Главнокомандующему. "Я повторил,- вспоминает Георгий
Константинович,- то же, о чем докладывал по телефону, и, кроме того, сказал,
что 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5-11
сентября, показали себя боеспособными объединениями. Основная их слабость -
отсутствие в армиях качественных средств усиления, мало гаубичной артиллерии
и танковых частей, необходимых для непосредственной поддержки пехоты.
Местность на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления
наших войск - открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо
укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее
артиллерийское наблюдение и возможность во всех направлениях маневрировать
огнем. Кроме того, у противника есть возможности вести дальний
артиллерийский огонь и из района Кузьмичи - Акатовка - совхоз "Опытное
поле". При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского
фронта прорвать фронт обороны противника не могут.
- Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор
противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? - спросил Сталин. \335\
- Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус,
три танковые бригады и не менее 400 стволов гаубичной артиллерии. Кроме
того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее
одной воздушной армии.
А. М. Василевский полностью поддержал мои расчеты. Сталин достал свою
карту с расположением резервов Ставки и долго ее рассматривал. Мы отошли с
Александром Михайловичем подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о
том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
- А какое "иное" решение? - вдруг подняв голову, спросил Сталин.
Я никогда не думал, что у Сталина такой острый слух. Мы подошли к
столу.
- Вот что,- продолжал он,- поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько,
что надо предпринять в районе Сталинграда, откуда и какие войска можно
перебросить для усиления Сталинградской группировки. А заодно подумайте и о
Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера соберемся здесь"{139}.
Так началась работа над планом мощного контрнаступления в районе
Сталинграда.
С этой грандиозной наступательной операцией трех фронтов, начатой в
ноябре, нельзя даже сравнивать наспех подготовленные сентябрьские удары
левого крыла Сталинградского фронта. Но все сказанное означает, что идея
осуществления такой операции возникла как раз под влиянием итогов нашего
наступления в начале сентября. Они показали, что сравнительно небольшими
силами, имевшимися у нас тогда к северу от Сталинграда, можно было лишь
отвлечь часть вражеских войск от города, тем самым не допустив его
немедленного падения. А для достижения решительной цели - разгрома
сталинградской группировки противника и, следовательно, срыва всего
стратегического замысла немецко-фашистского командования на 1942
г.-требовалось значительно больше сил и средств.
Грубейший просчет Гитлера в том и заключался, что, вопреки его оценке,
Советское Верховное Главнокомандование было полно решимости достичь именно
такой цели и располагало необходимыми для этого резервами. "Иное" решение, о
котором 12 сентября шла речь в Ставке, вскоре было воплощено в плане
операции "Уран". В нем предусматривалось осуществление уже не таких в
сущности частных задач, как ликвидация разрыва между Сталинградским и
Юго-Восточным фронтами или даже оттеснение врага подальше от Сталинграда.
Теперь намечалось неизмеримо большее - окружение и ликвидация всей
сталинградской \336\ группировки противника с целью решительно повернуть в
пользу Советского Союза ход военных действий на юге.
Подготовка сил и средств, привлекавшихся к операции, требовала
нескольких недель. Одновременно в течение всего этого времени нужно было не
допустить захвата Сталинграда вражескими войсками, активной обороной
измотать их. Таким образом, главная задача армий левого крыла
Сталинградского фронта оставалась прежней. Мы должны были ударами по
северному флангу наступавшей группировки противника ослаблять ее натиск на
позиции 62-й и 64-й армий.
V
Читатель уже знает из приведенного донесения Верховному
Главнокомандующему от 10 сентября, что в те дни командование Сталинградского
фронта готовило новый контрудар. На этот раз намечалось нанести его на
другом участке фронта - южнее ст. Котлубань. Там в описываемый момент
находился стык 4-й танковой и 24-й армий, удар же было приказано нанести
силами последней и 1-й гвардейской.
Для осуществления этого решения, само собой разумеется, потребовалось
перегруппировать силы. Штабу 1-й гвардейской армии предписывалось передать
дивизии с их полосами в состав 24-й и 66-й армий, а самому
передислоцироваться в район ст. Котлубань. Там нам предстояло принять другие
соединения и занять полосу шириной 12 км. После этого 24-я армия становилась
уже не правым, а левым нашим соседом. Так возникала возможность совместно,
смежными флангами 1-й гвардейской и 24-й армий, нанести удар по врагу в
упомянутом районе.
Задача была все та же - прорвать оборону противника и соединиться с
62-й армией. Однако по сравнению с предыдущей операцией новое наступление
предстояло осуществить меньшими силами. К участию в нем привлекались уже не
четыре, а только две армии.
Другая особенность заключалась в том, что в процессе подготовки к
наступлению состав 1-й гвардейской армии почти полностью обновлялся. В нее
включались 173, 207, 221, 258, 260, 292, 308, 316-я стрелковые дивизии и ряд
артиллерийских частей усиления. Из прежнего состава остались лишь танковые
корпуса - 4, 7-й и 16-й, частично пополнившие к тому времени материальную
часть.
Иными словами, 1-ю гвардейскую армию нужно было формировать заново, в
третий раз за последний месяц. Впервые это было сделано в августе на
плацдарме за Доном, затем в начале сентября в восточной части междуречья и,
наконец, теперь - в центральной его части. И каждый раз, еще не закончив
формирования, армия вводилась в сражение. Этого требовала обстановка, не
\337\ оставляя даже необходимого минимума времени на укомплектование. Враг
рвался вперед, и нужно было бить его теми силами, какие имелись. Вот почему
соединениям и частям приходилось с ходу вступать в бой. Иного решения в тот
грозный час не существовало.
На этот раз на формирование армии было отведено пять суток. Боевой
приказ фронта требовал, чтобы она уже 17 сентября нанесла удар по врагу.
Армия укомплектовывалась в основном ослабленными соединениями. Всего
лишь две стрелковые дивизии - 258-я и 260-я - были новыми. Они только что
прибыли из резерва Ставки и были полностью укомплектованы личным составом.
Не хватало у них некоторых видов вооружения-минометов и пулеметов, а также
частично транспортных средств. Остальные шесть стрелковых дивизий с 5
сентября участвовали в боях в составе 24-й и 66-й армий, понесли большие
потери в личном составе и вооружении.
Танковые корпуса имели старые боевые машины, побывавшие в среднем или
капитальном ремонте. Кроме того, их было мало. Например, 7-й танковый
корпус, по свидетельству П. А. Ротмистрова, имел перед началом этого
наступления всего 87 танков{140}.
Обстановка за последние дни изменилась не в нашу пользу. В результате
усилившегося с 13 сентября натиска вражеских войск героические защитники
Сталинграда к 17 сентября были оттеснены к центральной части города, где
завязались ожесточенные уличные бои. Это значило, что расстояние, отделявшее
нас от частей 62-й армии, несколько увеличилось, при этом врагу по-прежнему
принадлежало господство в воздухе и численное превосходство в наземных
силах.
Наконец, немецко-фашистские войска, противостоявшие Красной Армии южнее
ст. Котлубань, располагали чрезвычайно удобными для обороны позициями и к
тому же успели их сильно укрепить. Передний край вражеской обороны проходил
по гребням господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии
и все передвижения в глубине обороны. Окружающая местность на многие
километры прекрасно просматривалась с этих высот. Такими преимуществами в
особенности обладал важнейший узел обороны противника - опорный пункт,
оборудованный на вершине высоты 154,2, находившейся на стыке 76-й пехотной и
3-й моторизованной дивизий.
Штаб армии, возглавляемый полковником С. П. Ивановым, успешно справился
с трудностями подготовки и организации наступления. Буквально в течение двух
дней - 14 и 15 сентября - были приняты дивизии, включенные в состав армии,
произведена смена войск на переднем крае, поставлены задачи и нарезаны
полосы наступления, распределены средства усиления \338\ дивизий, составлены
и доведены до войск планы артиллерийского наступления, инженерного
обеспечения, материально-технического снабжения, противотанковой и
противовоздушной обороны. Были составлены и согласованы плановая таблица
боя, план работы штаба и контроля за выполнением боевого приказа. Короче,
проделана вся та сумма мероприятий, которая в иных условиях требует
значительно большей затраты времени. Позаботились и о разведке
противостоящего врага, определении его группировки и системы огня. Важное
место, как всегда, занимала организация взаимодействия, политическое
обеспечение операции.
Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации
провели большую работу по разъяснению задач, стоявших перед войсками армии.
Разнообразными формами партийно-политической работы они укрепляли воинскую
дисциплину и организованность, воспитывали личный состав в духе славных
боевых традиций Красной Армии, горячей любви к Родине, безграничной
преданности великому делу Коммунистической партии.
Вечером 15 сентября был подписан и разослан боевой приказ. Одновременно
Военный совет армии обратился ко всему личному составу со специальным
обращением. В нем говорилось:
"Товарищи бойцы, командиры и политработники 1-й гвардейской армии! Над
нашей Родиной нависла грозная опасность. Не считаясь с огромнейшими потерями
в живой силе и технике, враг продолжает бросать в бой все новые и новые
силы, рвется в глубь нашей страны. Немецкие фашисты стремятся захватить
Сталинград, сердце Волжского бассейна, ворота к Каспию, отрезать страну от
богатых хлебом и нефтью районов, утвердиться на Волге...
В борьбе за Сталинград решается судьба нашей Родины, нашей чести и
свободы, независимости и самого существования народов СССР. С именем
Сталинграда - Царицына связана одна из самых блестящих и героических страниц
гражданской войны. В грозные дни Царицынской обороны наши отцы и братья
отстояли Царицын, не дали наш народ на поругание, развеяли в прах все
посягательства врагов. Как 24 года назад, над Сталинградом вновь нависла
смертельная опасность... Враг рвется к Сталинграду, его необходимо
остановить и разгромить. Он не так силен, как кажется. Это показали наши
доблестные воины под Ленинградом, Москвой, Севастополем, Тихвином, на
Калининском и Западном фронтах.
Товарищи бойцы, командиры и политработники! Вспомним славные дела
защитников Царицына, кровью отстоявших величие, свободу и неприкосновенность
нашей страны. Выполним приказ нашей Родины, приказ Сталина, наказ наших
матерей, жен и детей - уничтожим немецкую гадину! Будем драться, как дрались
наши отцы. Умножим славу красноармейского оружия!.. Разобьем и уничтожим
врага... Больше стойкости и упорства в бою. Ни \339\ шагу назад! Только
вперед. Враг будет уничтожен! Победа будет за нами!"{141}
Во всех дивизиях, танковых бригадах, полках и батальонах были проведены
партийные и комсомольские собрания, красноармейские митинги, инструктажи
агитаторов и редакторов боевых листков. На митингах выступали командиры,
политработники и значительное число красноармейцев. Бывалые воины делились
опытом, призывали к стойкости, решительности, стремительности в бою.
Мысли и чувства воинов армии прекрасно выразил сержант Фролов из
1980-го стрелкового полка 260-й стрелковой дивизии.
- Нам,-сказал он, выступая на митинге,- выпало большое счастье быть
защитниками Сталинграда, этого исторического города, не склонившего свою
голову в 1918 г. перед белогвардейцами. Не склонит головы и не станет на
колени Сталинград и сейчас перед гитлеровцами. Отстоим его во что бы то ни
стало!..{142}
На партийных и комсомольских собраниях были обсуждены вопросы о
расстановке коммунистов и комсомольцев во время боев. Принятые решения можно
было, как всегда, охарактеризовать тремя словами: "Коммунисты,
комсомольцы-вперед!" В соединениях и частях развернулось соревнование на
лучшее выполнение боевых приказов. Были проведены также конференции
снайперов, истребителей танков, пулеметчиков, минометчиков, артиллеристов.
VI
Утром 16 сентября командиры стрелковых дивизий, танковых корпусов и
частей усиления собрались у меня. На столе лежала карта района предстоящих
боевых действий. Рядом стоял ящик с песком, на котором офицеры штаба
изобразили все то, что нам было известно об обороне противника. С помощью
этого несложного сооружения я в присутствии представителя Ставки генерала
фронтом. Согласно этому решению ставились следующие задачи армиям: 4-й
танковой - наступать левым флангом в направлении Вертячего, отбросить
противника за Дон и выйти на рубеж оз. Песчаное-Мариновка; 24-й-нанести удар
в направлении Карповка и, разгромив противостоящего врага, достичь рубежа
Мариновка - Новый путь; 1-й гвардейской во взаимодействии с 24-й - наступать
на разъезд Басаргине, в дальнейшем выйти на рубеж Новый путь -
Верхне-Царипынский; 66-й - ударом в направлении Орловки отсечь прорвавшуюся
к Волге группировку противника и уничтожить ее.
Взглянув на карту, можно увидеть, что в целом выполнение этих задач
привело бы к выходу 4-й танковой, 24-й и 1-й гвардейской армий на линию оз.
Песчаное - Мариновка - Новый путь - Верхне-Царицынский. А так как это было
возможно лишь при \330\ условии разгрома главных сил наступавшей на
Сталинград вражеской ударной группировки, то невольно возникает вопрос: была
ли такая задача реальна при сложившемся тогда соотношении сил на этом
участке фронта? Полагаю, что не может быть двух мнений. Противнику
принадлежало огромное превосходство в силах и средствах, в особенности в
артиллерии, танках и авиации{135}. В таких условиях измотанным в предыдущих
боях и понесшим большие потери 4-й танковой и 1-й гвардейской армиям, а
также не успевшей полностью сосредоточиться 24-й армии эта задача была не по
плечу.
И все же приказом фронта армиям левого крыла ставилась именно такая
задача. Приказ разрабатывался за несколько дней до назначенного срока
наступления четырех армий из района севернее Сталинграда и носил на себе
отпечаток явной переоценки их сил и возможностей. Такой грех издавна водился
за штабом Сталинградского, ранее Юго-Западного, фронта. Сказался он и при
постановке армиям левого крыла фронта задач на наступление.
В нескольких словах о работе штаба фронта в описываемый период можно
сказать, что он руководил боевой деятельностью войск без учета реальной,
быстро менявшейся обстановки. Разрабатываемые им документы, предварительно
не согласованные с командующими армиями, подчас не имели прочной основы. Не
став гибким и высокоавторитетным органом, штаб фронта оказался не в
состоянии обеспечить твердое руководство войсками.
Этот крупнейший недостаток был подмечен генералом армии Г. К. Жуковым
сразу после прибытия в район Сталинграда. Как заместитель Верховного
Главнокомандующего он потребовал укрепить руководство штаба фронта. И это,
бесспорно, оказало в дальнейшем положительное влияние на ход боевых действий
советских войск к северу от Сталинграда.
Однако вернемся к реальным условиям наступления четырех армий и к его
действительной цели. К сказанному об обстановке тех дней в междуречье Дона и
Волги к северу от Сталинграда и о состоянии 1-й гвардейской и левофланговых
частей 4-й танковой армии добавлю, что 24-я и 66-я армии не успели не только
полностью сосредоточить силы и средства в своих полосах наступления, но и
должным образом сориентироваться на незнакомой местности, организовать
взаимодействие и управление, изучить противостоящие вражеские войска и их
систему обороны. \331\
Скажем прямо, все это называется неготовностью. Но была ли возможность
отложить наступление до сосредоточения всех подходивших войск, с тем чтобы
изготовиться лучше и нанести удар всеми силами одновременно? Нет. Враг вновь
усилил натиск на город, и помощь его непосредственным защитникам - 62-й
армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова - нужна была
сейчас, а не через несколько дней.
Между тем было ясно, что от исхода сражения за этот город, где враг на
узком участке сосредоточил свои главные усилия, будет зависеть дальнейший
ход борьбы на советско-германском фронте. История полностью подтвердила
такую оценку значения битвы за Сталинград. Она также показала, что для
разгрома мощной сталинградской группировки противника нужны были совместные
действия войск нескольких фронтов, осуществляемые в невиданных ранее
масштабах. Но в дни, о которых идет речь, идея крупной наступательной
операции в районе Сталинграда, способной стать поворотным пунктом в войне,
еще только зарождалась в Ставке и Генеральном штабе. Должно было пройти
некоторое время, прежде чем эта идея сначала стала четким, детально
разработанным планом, который затем был осуществлен и вошел в историю войн
как одна из самых блестящих ее страниц.
IV
А пока жестокая действительность диктовала, как и не раз прежде,
неизбежную необходимость идти на врага теми силами, какие имелись в данный
момент, ибо самым важным тогда было не допустить падения Сталинграда,
отвлечь от него силы врага. Именно так оценивала положение Ставка. Вот
почему при переговорах с генералом армии Г. К. Жуковым по прямому проводу
Верховный Главнокомандующий, как отмечено выше, потребовал атаковать
противника из района севернее Сталинграда, не дожидаясь окончательной
готовности сосредоточиваемых там войск. При этом И. В. Сталин подчеркнул:
"Ваша главная задача: отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся,
ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный
фронты"{136}.
Следовательно, на мой взгляд, о задачах, которые ставились в начале
сентября армиям левого крыла Сталинградского фронта, нельзя судить только по
решению командующего фронтом. Нужно учитывать и изменения в обстановке,
происшедшие в период между принятием этого решения и началом наступления.
Необходимо также считаться с тем, что вследствие резкого обострения
обстановки Ставка потребовала - и не могла не потребовать! - ввода в бой
неполностью готовых войск и в связи с этим \332\ фактически изменила самую
идею наступательной операции, ограничив ее в основном задачей отвлечения сил
противника от города.
Эти важные обстоятельства, к сожалению, ускользнули от внимания авторов
ряда исследований, посвященных битве под Сталинградом. В результате осталась
по существу нераскрытой одна из блестящих страниц эпопеи города на Волге -
удар левого крыла Сталинградского фронта в первой половине сентября 1942 г.
Более того, в некоторых публикациях бросается в глаза стремление оценить
результаты этого удара, исходя из вышеупомянутой идеи выхода 4-й танковой,
24-й и 1-й гвардейской армий на рубеж оз. Песчаное - Мариновка - Новый путь
- Верхне-Царицынский. Так поступили, например, составители уже упоминавшейся
книги "Великая победа на Волге". Как и следовало ожидать, это привело их к
глубоко ошибочному заключению о том, что наступление названных армий "успеха
не имело"{137}.
Чтобы внести ясность в этот вопрос, позволю себе обратиться к
документу, на который я уже указывал в одной из своих статей. Это -
донесение Верховному Главнокомандующему, написанное генералом армии Г. К.
Жуковым, лично следившим за ходом боевых действий севернее Сталинграда. Вот
его полный текст:
"Москва, тов. Сталину.
1. Ваши обе директивы об ускорении продвижения северной группы
получили.
2. Начатое наступление 1, 24 и 66 армий мы не прекращаем и проводим его
настойчиво. В проводимом наступлении, как об этом мы вам доносили, участвуют
все наличные силы и средства.
Соединение со сталинградцами не удалось осуществить потому, что мы
оказались слабее противника в артиллерийском отношении и в отношении
авиации. Наша первая гв. армия, начавшая наступление первой, не имела ни
одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО.
Обстановка под Сталинградом заставила нас ввести в дело 24 и 66 армии
5.9, не ожидая их полного сосредоточения и подхода артиллерии усиления.
Стрелковые дивизии вступали в бой прямо с пятидесятикилометрового марша.
Такое вступление в бой армий по частям и без средств усиления не дало
нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со сталинградцами,
но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть от Сталинграда его
главные силы против нашей группировки, чем облегчилось положение
Сталинграда, который без этого удара был бы взят противником (подчеркнуто
мной.- К. М.).
3. Никаких других и не известных Ставке задач мы перед собой не ставим.
\333\
Новую операцию мы имеем в виду готовить на 17.9, с чем вам должен был
доложить топ. Василевский. Эта операция и сроки ее проведения связаны с
подходом новых дивизий, приведением в порядок танковых частей, усилением
артиллерией и подвозом боеприпасов.
4. Сегодняшний день наши наступающие части, так же как и в предыдущие
дни, продвинулись незначительно и имеют большие потери от огня и авиации
противника, но мы не считаем возможным останавливать наступление, так как
это развяжет руки противнику для действия против Сталинграда.
Мы считаем обязательным для себя даже в тяжелых условиях продолжать
наступление, перемалывать противника, который не меньше нас несет потери, и
одновременно будем готовить более организованный и сильный удар.
15. Боем установлено, что против северной группы в первой линии
действуют шесть дивизий: три пехотные, две мотодивизии и одна танковая.
Во второй линии против северной группы сосредоточено в резерве не менее
двух пехотных дивизий и до 150-200 танков.
Жуков Маленков 12.9.1942 г."{138}
Как участник боев, о которых идет речь, считаю себя обязанным полностью
подтвердить оценку хода и результатов наступления, данную в приведенном
донесении.
Войскам левого крыла Сталинградского фронта действительно не удалось
прорвать оборону противника и соединиться с 62-й армией. Но они смогли
осуществить главную задачу наступления - отвлечь на себя крупные силы
противника: восемь отборных дивизий, значительную часть артиллерии, танков и
авиации. Тем самым была резко ослаблена его ударная группировка, нацеленная
на овладение Сталинградом.
Таким образом, срыв фашистских планов захвата Сталинграда - результат
общих усилий советских войск - и непосредственно оборонявших город, и
наносивших удары с севера по врагу. Этим и определялся успех наступления
армий левого крыла Сталинградского фронта, в том числе и 1-й гвардейской. Он
достался дорогой ценой: за него отдали жизнь тысячи героев. Пусть же и над
ними сияет в веках слава победителей в Сталинградской битве!
Наступление войск левого крыла Сталинградского фронта, начавшееся 3
сентября, прекратилось 11 сентября, и почти сразу же противник усилил натиск
на позиции соединений Юго-Восточного \334\ фронта, непосредственно
оборонявших город. Здесь нельзя не увидеть взаимосвязи. Войска противника,
прибывшие с других направлений под Сталинград, теперь целиком направлялись
для усиления ударной группировки, наступавшей на город, в то время как в
предшествовавшие дни часть их немецко-фашистскому командованию приходилось
выделять для парирования наших ударов с севера.
Видимо, относительная слабость и непродолжительность этих ударов
привела фашистское командование к заключению о том, что у Красной Армии
больше нет сил для проведения операций стратегического масштаба. Гитлер так
и заявил 12 сентября на совещании в своей ставке в Виннице. Он добавил, что
советские войска на грани истощения и что их сопротивление под Сталинградом
имеет лишь "местное значение".
По странному совпадению в тот же самый день в Москве в Ставке
Верховного Главнокомандования родилась идея и вскоре началась разработка
плана будущей грандиозной Сталинградской наступательной операции, которой
предстояло стать поворотным пунктом всей второй мировой войны. Так история
заранее обрекла на провал прогнозы и планы фашистского командования.
Позволю себе коснуться вкратце истории рождения идеи наступательной
операции крупного масштаба в районе Сталинграда, так как показанные выше
действия левого крыла Сталинградского фронта по крайней мере косвенно были
связаны с обороной города. Впрочем, уместнее привести рассказ Г. К. Жукова,
одного из участников разработки плана операции "Уран".
12 сентября он и А. М. Василевский были вызваны для доклада к
Верховному Главнокомандующему. "Я повторил,- вспоминает Георгий
Константинович,- то же, о чем докладывал по телефону, и, кроме того, сказал,
что 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5-11
сентября, показали себя боеспособными объединениями. Основная их слабость -
отсутствие в армиях качественных средств усиления, мало гаубичной артиллерии
и танковых частей, необходимых для непосредственной поддержки пехоты.
Местность на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления
наших войск - открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо
укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее
артиллерийское наблюдение и возможность во всех направлениях маневрировать
огнем. Кроме того, у противника есть возможности вести дальний
артиллерийский огонь и из района Кузьмичи - Акатовка - совхоз "Опытное
поле". При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского
фронта прорвать фронт обороны противника не могут.
- Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор
противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? - спросил Сталин. \335\
- Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус,
три танковые бригады и не менее 400 стволов гаубичной артиллерии. Кроме
того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее
одной воздушной армии.
А. М. Василевский полностью поддержал мои расчеты. Сталин достал свою
карту с расположением резервов Ставки и долго ее рассматривал. Мы отошли с
Александром Михайловичем подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о
том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
- А какое "иное" решение? - вдруг подняв голову, спросил Сталин.
Я никогда не думал, что у Сталина такой острый слух. Мы подошли к
столу.
- Вот что,- продолжал он,- поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько,
что надо предпринять в районе Сталинграда, откуда и какие войска можно
перебросить для усиления Сталинградской группировки. А заодно подумайте и о
Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера соберемся здесь"{139}.
Так началась работа над планом мощного контрнаступления в районе
Сталинграда.
С этой грандиозной наступательной операцией трех фронтов, начатой в
ноябре, нельзя даже сравнивать наспех подготовленные сентябрьские удары
левого крыла Сталинградского фронта. Но все сказанное означает, что идея
осуществления такой операции возникла как раз под влиянием итогов нашего
наступления в начале сентября. Они показали, что сравнительно небольшими
силами, имевшимися у нас тогда к северу от Сталинграда, можно было лишь
отвлечь часть вражеских войск от города, тем самым не допустив его
немедленного падения. А для достижения решительной цели - разгрома
сталинградской группировки противника и, следовательно, срыва всего
стратегического замысла немецко-фашистского командования на 1942
г.-требовалось значительно больше сил и средств.
Грубейший просчет Гитлера в том и заключался, что, вопреки его оценке,
Советское Верховное Главнокомандование было полно решимости достичь именно
такой цели и располагало необходимыми для этого резервами. "Иное" решение, о
котором 12 сентября шла речь в Ставке, вскоре было воплощено в плане
операции "Уран". В нем предусматривалось осуществление уже не таких в
сущности частных задач, как ликвидация разрыва между Сталинградским и
Юго-Восточным фронтами или даже оттеснение врага подальше от Сталинграда.
Теперь намечалось неизмеримо большее - окружение и ликвидация всей
сталинградской \336\ группировки противника с целью решительно повернуть в
пользу Советского Союза ход военных действий на юге.
Подготовка сил и средств, привлекавшихся к операции, требовала
нескольких недель. Одновременно в течение всего этого времени нужно было не
допустить захвата Сталинграда вражескими войсками, активной обороной
измотать их. Таким образом, главная задача армий левого крыла
Сталинградского фронта оставалась прежней. Мы должны были ударами по
северному флангу наступавшей группировки противника ослаблять ее натиск на
позиции 62-й и 64-й армий.
V
Читатель уже знает из приведенного донесения Верховному
Главнокомандующему от 10 сентября, что в те дни командование Сталинградского
фронта готовило новый контрудар. На этот раз намечалось нанести его на
другом участке фронта - южнее ст. Котлубань. Там в описываемый момент
находился стык 4-й танковой и 24-й армий, удар же было приказано нанести
силами последней и 1-й гвардейской.
Для осуществления этого решения, само собой разумеется, потребовалось
перегруппировать силы. Штабу 1-й гвардейской армии предписывалось передать
дивизии с их полосами в состав 24-й и 66-й армий, а самому
передислоцироваться в район ст. Котлубань. Там нам предстояло принять другие
соединения и занять полосу шириной 12 км. После этого 24-я армия становилась
уже не правым, а левым нашим соседом. Так возникала возможность совместно,
смежными флангами 1-й гвардейской и 24-й армий, нанести удар по врагу в
упомянутом районе.
Задача была все та же - прорвать оборону противника и соединиться с
62-й армией. Однако по сравнению с предыдущей операцией новое наступление
предстояло осуществить меньшими силами. К участию в нем привлекались уже не
четыре, а только две армии.
Другая особенность заключалась в том, что в процессе подготовки к
наступлению состав 1-й гвардейской армии почти полностью обновлялся. В нее
включались 173, 207, 221, 258, 260, 292, 308, 316-я стрелковые дивизии и ряд
артиллерийских частей усиления. Из прежнего состава остались лишь танковые
корпуса - 4, 7-й и 16-й, частично пополнившие к тому времени материальную
часть.
Иными словами, 1-ю гвардейскую армию нужно было формировать заново, в
третий раз за последний месяц. Впервые это было сделано в августе на
плацдарме за Доном, затем в начале сентября в восточной части междуречья и,
наконец, теперь - в центральной его части. И каждый раз, еще не закончив
формирования, армия вводилась в сражение. Этого требовала обстановка, не
\337\ оставляя даже необходимого минимума времени на укомплектование. Враг
рвался вперед, и нужно было бить его теми силами, какие имелись. Вот почему
соединениям и частям приходилось с ходу вступать в бой. Иного решения в тот
грозный час не существовало.
На этот раз на формирование армии было отведено пять суток. Боевой
приказ фронта требовал, чтобы она уже 17 сентября нанесла удар по врагу.
Армия укомплектовывалась в основном ослабленными соединениями. Всего
лишь две стрелковые дивизии - 258-я и 260-я - были новыми. Они только что
прибыли из резерва Ставки и были полностью укомплектованы личным составом.
Не хватало у них некоторых видов вооружения-минометов и пулеметов, а также
частично транспортных средств. Остальные шесть стрелковых дивизий с 5
сентября участвовали в боях в составе 24-й и 66-й армий, понесли большие
потери в личном составе и вооружении.
Танковые корпуса имели старые боевые машины, побывавшие в среднем или
капитальном ремонте. Кроме того, их было мало. Например, 7-й танковый
корпус, по свидетельству П. А. Ротмистрова, имел перед началом этого
наступления всего 87 танков{140}.
Обстановка за последние дни изменилась не в нашу пользу. В результате
усилившегося с 13 сентября натиска вражеских войск героические защитники
Сталинграда к 17 сентября были оттеснены к центральной части города, где
завязались ожесточенные уличные бои. Это значило, что расстояние, отделявшее
нас от частей 62-й армии, несколько увеличилось, при этом врагу по-прежнему
принадлежало господство в воздухе и численное превосходство в наземных
силах.
Наконец, немецко-фашистские войска, противостоявшие Красной Армии южнее
ст. Котлубань, располагали чрезвычайно удобными для обороны позициями и к
тому же успели их сильно укрепить. Передний край вражеской обороны проходил
по гребням господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии
и все передвижения в глубине обороны. Окружающая местность на многие
километры прекрасно просматривалась с этих высот. Такими преимуществами в
особенности обладал важнейший узел обороны противника - опорный пункт,
оборудованный на вершине высоты 154,2, находившейся на стыке 76-й пехотной и
3-й моторизованной дивизий.
Штаб армии, возглавляемый полковником С. П. Ивановым, успешно справился
с трудностями подготовки и организации наступления. Буквально в течение двух
дней - 14 и 15 сентября - были приняты дивизии, включенные в состав армии,
произведена смена войск на переднем крае, поставлены задачи и нарезаны
полосы наступления, распределены средства усиления \338\ дивизий, составлены
и доведены до войск планы артиллерийского наступления, инженерного
обеспечения, материально-технического снабжения, противотанковой и
противовоздушной обороны. Были составлены и согласованы плановая таблица
боя, план работы штаба и контроля за выполнением боевого приказа. Короче,
проделана вся та сумма мероприятий, которая в иных условиях требует
значительно большей затраты времени. Позаботились и о разведке
противостоящего врага, определении его группировки и системы огня. Важное
место, как всегда, занимала организация взаимодействия, политическое
обеспечение операции.
Командиры, политработники, партийные и комсомольские организации
провели большую работу по разъяснению задач, стоявших перед войсками армии.
Разнообразными формами партийно-политической работы они укрепляли воинскую
дисциплину и организованность, воспитывали личный состав в духе славных
боевых традиций Красной Армии, горячей любви к Родине, безграничной
преданности великому делу Коммунистической партии.
Вечером 15 сентября был подписан и разослан боевой приказ. Одновременно
Военный совет армии обратился ко всему личному составу со специальным
обращением. В нем говорилось:
"Товарищи бойцы, командиры и политработники 1-й гвардейской армии! Над
нашей Родиной нависла грозная опасность. Не считаясь с огромнейшими потерями
в живой силе и технике, враг продолжает бросать в бой все новые и новые
силы, рвется в глубь нашей страны. Немецкие фашисты стремятся захватить
Сталинград, сердце Волжского бассейна, ворота к Каспию, отрезать страну от
богатых хлебом и нефтью районов, утвердиться на Волге...
В борьбе за Сталинград решается судьба нашей Родины, нашей чести и
свободы, независимости и самого существования народов СССР. С именем
Сталинграда - Царицына связана одна из самых блестящих и героических страниц
гражданской войны. В грозные дни Царицынской обороны наши отцы и братья
отстояли Царицын, не дали наш народ на поругание, развеяли в прах все
посягательства врагов. Как 24 года назад, над Сталинградом вновь нависла
смертельная опасность... Враг рвется к Сталинграду, его необходимо
остановить и разгромить. Он не так силен, как кажется. Это показали наши
доблестные воины под Ленинградом, Москвой, Севастополем, Тихвином, на
Калининском и Западном фронтах.
Товарищи бойцы, командиры и политработники! Вспомним славные дела
защитников Царицына, кровью отстоявших величие, свободу и неприкосновенность
нашей страны. Выполним приказ нашей Родины, приказ Сталина, наказ наших
матерей, жен и детей - уничтожим немецкую гадину! Будем драться, как дрались
наши отцы. Умножим славу красноармейского оружия!.. Разобьем и уничтожим
врага... Больше стойкости и упорства в бою. Ни \339\ шагу назад! Только
вперед. Враг будет уничтожен! Победа будет за нами!"{141}
Во всех дивизиях, танковых бригадах, полках и батальонах были проведены
партийные и комсомольские собрания, красноармейские митинги, инструктажи
агитаторов и редакторов боевых листков. На митингах выступали командиры,
политработники и значительное число красноармейцев. Бывалые воины делились
опытом, призывали к стойкости, решительности, стремительности в бою.
Мысли и чувства воинов армии прекрасно выразил сержант Фролов из
1980-го стрелкового полка 260-й стрелковой дивизии.
- Нам,-сказал он, выступая на митинге,- выпало большое счастье быть
защитниками Сталинграда, этого исторического города, не склонившего свою
голову в 1918 г. перед белогвардейцами. Не склонит головы и не станет на
колени Сталинград и сейчас перед гитлеровцами. Отстоим его во что бы то ни
стало!..{142}
На партийных и комсомольских собраниях были обсуждены вопросы о
расстановке коммунистов и комсомольцев во время боев. Принятые решения можно
было, как всегда, охарактеризовать тремя словами: "Коммунисты,
комсомольцы-вперед!" В соединениях и частях развернулось соревнование на
лучшее выполнение боевых приказов. Были проведены также конференции
снайперов, истребителей танков, пулеметчиков, минометчиков, артиллеристов.
VI
Утром 16 сентября командиры стрелковых дивизий, танковых корпусов и
частей усиления собрались у меня. На столе лежала карта района предстоящих
боевых действий. Рядом стоял ящик с песком, на котором офицеры штаба
изобразили все то, что нам было известно об обороне противника. С помощью
этого несложного сооружения я в присутствии представителя Ставки генерала