Адамов Аркадий Григорьевич. «След лисицы»

   — Я переписи его дружкам не вел. Особенно последним.
   — Чего-то ты на того Олега не похож…
   — В Москве тридцать семь тысяч сто шестнадцать Олегов. Может, какой-нибудь из них и похож. Так что извиняю за беспокойство.
   Олег уже терял терпение. Кроме того, начинало закрадываться какое-то странное беспокойство. Парень знал его фамилию, знал Ваську. Не утерпев, Олег спросил:
   — Сам-то ты кто такой?
   Парень подозрительно поглядел на него, потом вытащил папиросу, закурил и не спеша, в свою очередь, спросил:
   — Ты от Васьки про Косого не слышал?
   — Косой? — изумленно переспросил Олег. — Ты и есть Косой?
   — Я самый. Тебя Васька просил ко мне съездить?
   — Припоминаю… Был такой разговор… А потом меня в уголовку таскали из-за него.
   — В уголовку?! — Косой напружинился, сжал большие кулаки. — Выходит, ссучился Васька? Выходит, не того Олега прислал? — у него побелели губы. — А я… как последний фрайер… приехал и решил того Олега найти… Думал, закадычным дружком мне стал. Больше Васьки он мне показался… А по имени-фамилии в справочном твой адрес дали. — Он говорил отрывисто, лихорадочно, наливаясь злобой. — Выходит, продал Васька и тебя и меня?
   Олег ошеломленно кивнул головой:
   — Выходит, так.
   — Тогда погорели мои кореши там. Тогда и сам я чуть на крючок не попал, — с неутихающей злостью продолжал Косой.
   — А меня в командировку вдруг отослали, — сообщил Олег. — Это я раньше времени вернулся.
   — Во-во… Теперь только явись.
   — Что же мне делать?
   Страх холодной, скользкой змеей проник ему в душу, и липкий озноб прошел по телу.
   — Что же делать? — дрогнувшим голосом повторил Олег. — Черт те что получается…
   От обычной его самоуверенной наглости не осталось и следа.
   Косой вдруг неслышно подошел к двери, прислушался, потом вернулся к Олегу и тихо сказал:
   — С Васькой надо посчитаться. Понял?
   — То есть как посчитаться? — испуганно переспросил Олег.
   — А так. Как со всякой сукой считаются. Не слыхал?
   Косой произнес это безжалостно и насмешливо.
   — Я… Н-нет… Я тут ни при чем… — заикаясь от испуга, проговорил Олег.
   — А на свободе ты еще погулять хочешь? — в голосе Косого прозвучала угроза. — И здоровье тоже побереги, — многозначительно добавил он.
   — Н-нет… Уж ты сам…
   Олег готов был бежать сейчас куда угодно от этого страшного человека. Зачем только он вернулся в Москву, зачем?.. Но этих «зачем» было так много, что он уже не знал, в чем раскаиваться: в знакомстве с Васькой, в ссоре с родными, в скупке этого проклятого «товара»… Все перемешалось в голове у Олега, и он только чувствовал, что уже чем-то непонятным, незримым связан с этим черномазым бешеным парнем, который, конечно, ни перед чем не остановится и, если Олег будет ему мешать… Да и Ваське стоит как следует навесить за предательство.
   — Сегодня у меня встреча одна должна быть, — медленно, что-то обдумывая про себя, сказал Косой. — Записку отнесешь. Скажу куда.
   — И все? — с надеждой спросил Олег и облегченно вздохнул. — Это пожалуйста.
   Косой зло усмехнулся.
   — Это раз. Потом еще одно. Пока Васька ничего не чухает, его увести надо. Ты город-то знаешь.
   — Здесь нигде нельзя, — поспешно возразил Олег.
   — Это уж ты прикидывай, — Косой насмешливо посмотрел на него. — А то я к тебе его приведу.
   — Ты что, в уме?!
   — А вот и думай. Башка-то небось работает.
   Но голова у Олега начисто отказывалась работать. Он был как в горячечном тумане. Мелко-мелко тряслись руки и ноги, и он ничего не мог сообразить.
   Надо уехать куда-то, подальше от Москвы. Чтобы никакого подозрения не пало на него, на Олега. Пусть уж там они, как хотят, считаются. Но куда можно уехать?.. И вдруг он вспомнил. Во! Самое лучшее!
   И с облегчением сказал:
   — Кажется, есть такое место.
   Об остальном они договорились быстро.
   Потом Косой ушел.
   Спустя некоторое время ушел и Олег.
   Васька, весь чумазый, в промасленной спецовке, стоял около машины, которая висела на уровне его головы на толстом блестящем стволе подъемника, и внимательно смотрел, как Сергей, бригадир, сняв колесо, вынимал тормозные колодки. Сергей работал ловко, деловито, с фасоном, и Васька еле успевал подавать ему инструмент.
   В громадном помещении гаража стоял неумолчный шум. С ревом въезжали и выезжали машины, гудели подъемники, перекликались десятки голосов, веселых, сердитых — разных.
   Сергей передал Ваське испачканные тормозные колодки и отрывисто приказал:
   — Вытри и наждачком их.
   — А отчего это их так?
   — Прокладки пробило. Не видишь?
   Васька кинулся за наждаком.
   Прошло уже несколько дней, как его восстановили на работе, а он все еще был возбужден, как после выигранного сражения. Здорово тогда Виталий этого Баранникова прижал, и райком комсомола вмешался. Ребята там, оказывается, будь здоров! Но чего совершенно не ожидал Васька, так это прихода Витьки Сахарова из штаба дружины. Пришел тоже заступаться за Ваську. Смехотура! Но смешно было сейчас, а тогда Васька сначала испугался, а потом не знал, куда спрятать глаза. Уж кто-кто, а Сахаров знал о всех его «художествах». Васька, конечно, догадывался, что и тут дело не обошлось без Виталия. Но все же…
   Васька с ожесточением тер клочком наждачной бумаги тормозные колодки, когда к нему подошел кто-то из ребят и сказал:
   — Слышь? Тебя там на проходной один спрашивает.
   — Кто такой?
   — Да знакомый, говорит.
   Васька отложил колодки и, предупредив Сергея, не спеша, вразвалочку вышел из гаража и пересек двор.

   За проходной его дожидался Косой.
   Увидев его, Васька в первый момент растерялся, так далек он был сейчас от мысли об этой встрече — встрече, о которой его предупредил Цветков. Но быстро пришел в себя. Он знал, что надо было делать. Обо всем условлено. Виталий вел себя там, в Снежинске, как надо. Косой ни о чем не подозревает.
   Сколько раз мысленно Васька представлял себе эту встречу, каждый раз волнуясь и с трудом сдерживая все возраставшую день ото дня ненависть к этому человеку! Это был враг, его и всех тех, кто теперь окружал Ваську. С ним нельзя было расправиться так, как привык это делать Васька в прошлом. Ни избить, ни ударить ножом. С ним надо было хитрить. И Васька давал себе клятву все сделать как надо. И вот пришло время выполнить ее. Косой пришел, он ждет, он рассчитывает найти в Ваське прежнего, покорного, запуганного парня. Ну-ну, посмотрим…
   Васька вышел из проходной.
   Косой заметил его и двинулся навстречу. На губах его играла знакомая пренебрежительная усмешка.
   — Привет, — сказал он. — Не ждал?
   — А чего мне тебя ждать? Не девчонка.
   — И то верно, — охотно согласился Косой. — Чего меня ждать! Надо будет, сам притопаю. Верно говорю?
   — Верно.
   «Ишь, какой ласковый, гад! — подумал Васька. — Я тебе пятки полижу, погоди!»
   — Вот и притопал, — многозначительно сказал Косой. — Дело есть. Фартовое. Будь уверен.
   — Опять тянуть с меня будешь?
   — Не. Все, — поспешно заверил Косой.
   — А пушку ту никуда не дел?
   Косой как-то странно взглянул на Ваську и с напускной беспечностью ответил:
   — Не бойсь. Она в порядке.
   — А мослят нашел?
   — Мослят?.. Не. Не нашел.
   Васька почувствовал, как у него отлегло от души. Ему сейчас было страшно даже подумать, что из пистолета отца мог вдруг выстрелить этот бандит. Из пистолета отца…
   — Ладно, — тряхнул головой Васька, словно прогоняя неуместные сейчас мысли. — Ладно. Говори, какое дело есть.
   Косой нехорошо усмехнулся.
   — Всего сказать не могу. Со мной поедешь.
   — Куда?
   — Сначала на вокзал подскочим, кой-чего заберем. И в одно место отвезем. Делов на вечер.
   Ваське на миг вдруг стало почему-то страшно. То ли от странной усмешки Косого, то ли от необычного для него дружелюбия, с каким тот говорил сейчас. Но он легко поборол в себе это чувство.
   — Когда поедем? — деловито спросил он.
   — Сейчас надо. Отпросишься, работяга?
   — И отпрашиваться нечего. Сейчас все равно кончаю. Вот переоденусь только.
   — Ну, давай топай.
   Когда Васька вернулся, рабочие уже расходились, умытые, сбросившие свои спецовки.
   — Васек! — крикнул Сергей. — «Болеть» поедешь? Сегодня мы с четырнадцатой базой играем.
   Сергей имел второй разряд по волейболу и уже давно заманивал Ваську к себе в команду. «Реакция у тебя — блеск, — говорил он. — И удар сильный. Но техника не ночевала».
   — Собираемся около мотористов, — добавил Сергей.
   — Сегодня не могу, — с сожалением, которого он сам в себе не ожидал, ответил Васька. И в этом было что-то большее, чем невозможность посмотреть интересную игру, что именно — Васька и сам не понял.
   Он торопливо умылся, переоделся, забравшись в какую-то машину, потом бегом кинулся к телефону.
   Цветков, к счастью, оказался на месте.
   — Федор Кузьмич, — торопливо сказал Васька. — Приятель появился. Зовет с собой. Дело у него есть. Можно поехать?
   — Сказал — куда?
   — Сначала на Ярославский вокзал, за вещами.
   Цветков на другом конце провода секунду помедлил, что-то, видимо, обдумывая, потом сказал:
   — Езжай. Но только на вокзал. И все! Оттуда домой. Под любым предлогом домой! Смотри, Вася! Не забывай, о чем условились.
   Ресторан с необычным названием «Тихие встречи» находился в первом этаже большого дома, торцом выходящего на оживленную, красивую, тоже совсем новую улицу в районе сплошных новостроек, далеко от центра города. Крупных учреждений и предприятий поблизости не было, и днем, даже в обеденные часы, ресторан посещался мало, да и вечерами на его стеклянных дверях никогда не появлялось таблички «Мест нет». Это, видимо, объяснялось еще и тем, что там не играл шумный оркестр, не было танцев. Даже его внутренняя планировка, где столики были по возможности изолированы легкими, изящными перегородками, создавала ощущение почти домашнего уюта. Администрация, видимо, стремилась оправдать название ресторана и обеспечить своим гостям возможность тихих встреч, нешумного отдыха и покоя.
   Днем здесь обедали целые семьи, холостяки и застенчивые молодожены, видимо не успевшие еще после переезда в новые квартиры наладить как следует свой быт, а также всякий случайный народ, занесенный делами в эту далекую от дома часть города. По вечерам столики занимали в основном компании пожилых людей.
   За два дня Игорь Откаленко вполне освоился в этой обстановке, быстро попал в категорию «тихих холостяков», ибо регулярно и очень скромно завтракал, обедал и ужинал в этом ресторане, не привлекая ничьего внимания. Не вызывало удивления и то, что он стремился всегда занять один и тот же столик: домашняя обстановка влекла за собой и соответствующие привычки.
   Труднее было найти подходящий столик, сидя за которым хорошо бы просматривался вход в зал. Но у Откаленко был уже немалый опыт в таких делах и наметанный глаз.
   Связанная с Игорем оперативная группа, в которую входили Лосев и еще двое сотрудников, расположилась в красном уголке соседнего дома. Оттуда хорошо был виден каждый человек, входящий в ресторан. В случае появления Косого, которого Лосев, конечно, сразу бы узнал, в ресторан должен был зайти один из сотрудников. Что касается Сердюка, то его предстояло узнать лишь по приметам. А дальше Игорь приступал к выполнению своего специального задания, оперативная же группа должна была подключиться лишь на самом последнем этапе, возможно, даже совсем в другом районе города.
   В тот вечер Игорь занял свое обычное место за столиком и, как всегда, заказав скромный ужин, развернул газету.
   Прошло некоторое время, и Игорь неожиданно почувствовал на себе чей-то пристальный, изучающий взгляд. Игорь не видел этого человека, он только ощущал его присутствие и догадался, что человек этот сидит справа от него за столиком в углу.
   Это было странно и неприятно. Всех, кто вошел за это время в ресторан, Игорь видел. Среди них не было знакомых. Значит, человек этот уже был в ресторане, когда пришел Игорь. Неужели он пропустил его, когда шел к своему столику и незаметно оглядывал посетителей? Скорей всего так оно и было. Угловой столик из-за необычной планировки зала просматривался последним и лучше всего с того места, где сидел Игорь, но для этого сесть надо было по-иному и тогда Игорь терял бы из виду вход в зал. Проклятая планировка!
   Однако надо было немедленно выяснить, кто этот человек. Слишком многое зависело от этого.
   Игорь продолжал некоторое время спокойно читать, потом как бы непроизвольно столкнул со столика тяжелую папочку с меню. Нагибаясь за нею, он бросил незаметный взгляд в сторону углового столика и сразу узнал сидевшего за ним человека.
   Это был художник Зернов, тот самый, с которым беседовал Игорь недели две назад по поводу кражи портсигара из музея, который ругал картину какого-то итальянца там и предлагал писать его, Игоря, портрет. Зернов был в знакомой спортивной куртке на «молнии», только без берета, коренастый, жилистый и еще больше загорелый. Костистое, с хищным носом и глубоко запавшими, цепкими глазами лицо его и бритая голова были медными от загара, а длинная прямая трубка, прихваченная крепкими зубами, придавала ему сходство с индейцем, лишь недавно познавшим блага цивилизации. Зернов что-то быстро набрасывал карандашом на листе бумаги. «Уж не меня ли рисует?» — с неудовольствием подумал Игорь.
   Вопрос этот разрешился быстро.
   Зернов неожиданно встал и, держа лист бумаги в руках, подошел к Игорю.
   — Здравствуйте, дорогой товарищ! — пробасил он, лукаво и в то же время удивительно добродушно улыбаясь. — Разрешите показать вам портрет одного знакомого.
   С листа бумаги на Игоря смотрел он сам. В торопливом карандашном рисунке художник сумел ухватить не только характерные черты лица — приплюснутый, как у боксера, нос, тяжело выступающий подбородок, но и бросающийся контраст черных коротких волос и голубых — именно голубых! — глаз.
   — Здорово! — невольно вырвалось у Игоря.
   Потом Зернов довольно бесцеремонно перебрался за его столик со всем своим «хозяйством». Этим «хозяйством» оказалась папка со множеством зарисовок.
   — Студия моя здесь, рядом, — басил Зернов. — Расщедрился Моссовет. Питаюсь тут. Заодно собираю человеческие типы. Вы только взгляните, «какая смесь одежд и лиц»!
   Встреча эта была на редкость не ко времени: Зернов мог серьезно помешать. Тем не менее Игорю пришлось сделать вид, будто он очень обрадован. Он вынужден был даже просмотреть все наброски Зернова, при этом, однако, чутко регистрируя приход в ресторан каждого нового человека.
   Заметил Игорь и невысокого чернявого паренька с быстрыми глазами, во франтоватом костюме, который не очень уверенно огляделся по сторонам и сел за ближайший к двери столик.

   Просматривая рисунки Зернова, Игорь внезапно обратил внимание на один портрет. На нем был изображен лысоватый человек с узким лицом и неприятным прищуром слегка воспаленных глаз — даже такую деталь сумел ухватить художник. Изображенный человек был почему-то знаком Игорю, хотя он готов был поклясться, что никогда его не встречал.
   — А это кто? — спросил Откаленко.
   — А, бедняга, — сочувственно махнул рукой Зернов. — Вот придет, познакомлю. Приезжий. Вчера познакомились. Обокрали его по дороге. Без копейки остался. Я его ночевать у себя в студии устроил.
   Игоря охватило какое-то неясное беспокойство.
   — Кто ж он такой?
   — Инженер. С Севера. Фамилия Егоров.
   Как ни владел собой Откаленко, он невольно вздрогнул при этих словах.
   — Егоров?!
   — Именно. Знаете такого?
   Игорь заставил себя улыбнуться и безразлично пожать плечами.
   — Нет. Просто история такая… необычная.
   — Между прочим, по вашей части, — засмеялся Зернов. — Как, кстати, портсигар тот, нашли?
   — Нет еще, — рассеянно ответил Игорь.
   Обстановка внезапно и угрожающе осложнилась.
   Но если бы Откаленко знал, что происходит сейчас за пределами этого зала, он встревожился бы еще больше.
   Виной всему был тот самый чернявый паренек, который сидел сейчас за ближайшим ко входу столиком.
   Как только он вошел в ресторан, Виталий Лосев сорвался со стула около окна, через которое он наблюдал, и бросился к телефону.
   — Федор Кузьмич! — взволнованно прокричал он в трубку. — В ресторан пришел Олег Полуянов!
   — Ты что, милый? — встревожился Цветков. — Его же нет в Москве! Ты не обознался?
   — Это точно, Федор Кузьмич! Я его отлично запомнил. Сам ничего не понимаю. У него командировка кончается только через пять дней.
   — Странно… — Цветков задумался. — И почему он пришел как раз в этот ресторан?
   — Может быть, он виделся с Косым? Тот ведь знает его фамилию. Мог разыскать.
   И тут Цветкова словно осенило.
   — Лосев, — дрогнувшим голосом сказал он. — Полчаса назад Косой увез Васю.
   — Куда увез?!
   — На Ярославский вокзал. Оттуда Вася непременно должен вернуться домой. Придумает чего-нибудь. И позвонит мне.
   — Что же делать, Федор Кузьмич? Ведь Косой… он на все пойдет…
   Последние слова Виталий почти прошептал в трубку. Он вдруг так ясно представил себе в этот момент безоружного, ничего не подозревающего Ваську и Косого, каким он запомнил его, когда тот зверем кинулся на Виталия там, в доме Анисьи, — он так ясно представил себе эту неравную, смертельную схватку, что на секунду потемнело в глазах. Ведь это он, Виталий, будет виноват, если с Васькой что-нибудь случится.
   — Что же делать, Федор Кузьмич? — в отчаянии повторил он. — Что-то надо сейчас же делать!
   — Надо, милый, вот что, — с подчеркнутым хладнокровием приказал Цветков. — Никифорова — немедленно на вокзал. Он видел Васю, тот сидел у него в комнате. Он узнает его там. А Бурков пусть едет к Васе домой и ждет его.
   — А я?! — вне себя воскликнул Лосев. — Разве я могу сейчас сидеть здесь?! Вы что, Федор Кузьмич? Косой сюда, выходит, не придет. Значит, не придет и Сердюк!
   Цветков задумчиво ответил:
   — Это верно. У Откаленко скорей всего вечер будет пустой. Но ты останешься.
   — Да зачем?! Зачем?!
   — Ты проводишь Олега, Лосев.
   — Я поеду к Ваське!..
   — Нет. Ты проводишь Олега.
   — Да его любой из наших проводит! А я…
   — А ты сейчас не работник, — жестко перебил его Цветков. — Ты черт знает каких дров наломаешь.
   — Федор Кузьмич…
   — Выполняй приказ, Лосев.
   И Цветков бросил трубку.
   — Всё, — упавшим голосом сказал Виталий встревоженным сотрудникам, слушавшим его разговор. — Всё, ребята.
   — Что «всё»? Толком говори, — сердито сказал один из них. — И спрячь нервы.
   — Вы едете, а я остаюсь. Потом еду я.
   — А Откаленко?
   — У него сегодня вечер пустой.
   Но Цветков жестоко ошибся, причем ошибся дважды.
   На вокзале Васьки не оказалось. Не появился он и дома. Зато на Виталия Лосева нежданно-негаданно выпало новое испытание.
   Выпало оно и на долю Откаленко, вечер не оказался пустым.
   В ресторане откуда-то со стен лилась музыка, тихая-тихая, лишь как некий приятный фон, не заглушая ничьих, самых негромких и задушевных бесед.
   — Люблю здесь бывать, — Зернов с наслаждением потянулся. — Удивительно приятная обстановка.
   — Да, обстановка… приятная, — натянуго улыбнулся Откаленко.
   Он уже пришел в себя от сделанного открытия и теперь лихорадочно соображал, как вести себя дальше. Неужели придется ко всем событиям, которым предстоит развернуться, подключать этого художника? Правда, он человек честный, неглупый и, кажется, не трус. А главное — он будет знакомить Игоря с Сердюком! Это большая удача, конечно. Значит, о том, где Игорь работает, он даже заикаться не должен. Об этом его придется предупредить, тут уже никуда не денешься. Следовательно, его придется предупредить и о том, кто такой Сердюк? Это уже хуже. Тут Зернов может сорваться. Но от этого тоже никуда не денешься. А вот потом… потом надо от Зернова отрываться, надо куда-то увлечь Сердюка, выпытать все, что требуется, и подать сигнал оперативной группе. Брать Сердюка будут они. Это очень серьезная операция. Сердюк насторожен, озлоблен и, вероятно, вооружен.
   — А вы газетку почитываете? Полезно. Хотя порой, признаться, улыбку вызывает, — добродушно гудел между тем Зернов. — Порой, знаете, очень уж наивно.
   Игорь рассеянно спросил:
   — Что наивно?
   — Да вот кое-какая информация. Всякие катастрофы, пожары, крушения, все, мол, только там, на Западе. Изо дня в день сообщают. Недавно даже сообщили, что лев какой-то дрессировщика своего съел. И тоже в Америке. Мол, понимай так, что наш, советский лев…
   — Слушайте, товарищ Зернов, — Игорь, наконец, решился. — Помнится, при первой нашей встрече вы мне сказали, что если понадобится, то вы готовы нам помочь.
   Было в его тоне что-то особенное, что заставило Зернова насторожиться.
   — Верно, — согласился он. — И сейчас повторяю.
   — Так вот, нужна ваша помощь. И дело тут посерьезней, чем с тем львом, — усмехнулся Игорь.
   Зернов нетерпеливо махнул рукой.
   — Это все мелочи, дорогой мой. Досадные, но мелочи. Говорите. Говорите и не бойтесь. Не подведу. Ваше дело — как на войне. А я там батареей командовал. И говорят, успешно. Ей-богу!
   — Тут из пушек стрелять не придется. Тут дело мельче и тоньше.
   — Тут тоже враг, — нахмурился Зернов. — Понимаю, это не Америка. Банд таких нет, и гангстеры помельче. Но у нас не должно быть и таких.
   Он говорил горячо, искренне, хотя и с некоторым пафосом.
   — Так вот… — Игорь запнулся. — Извините, не знаю, как вас зовут.
   — Павел Григорьевич.
   — А меня — Игорь. Так вот, Павел Григорьевич. Человека, которого вы ждете, жду и я.
   — Что вы говорите!..
   — Да. Это опасный человек. К вам две просьбы. При нем не говорите, где я работаю. И ничему не удивляйтесь. Если я что-нибудь предложу — поддержите.
   — Все?
   — Все. Хотя еще одна просьба. Третья. Ведите себя с ним по-прежнему дружелюбно.
   — Это, пожалуй, сейчас труднее всего.
   — Это необходимо, — с ударением произнес Игорь. — Это самое важное.
   — Хорошо, — согласился Зернов и огорченно добавил: — Но вы мне отводите какую-то пассивную роль.
   Игорь улыбнулся.
   — Павел Григорьевич, вы чудесный художник. У каждого своя работа.
   — Ну, знаете, — возмутился Зернов. — Я не в башне из слоновой кости живу. Что за дурацкое представление! Я был офицером, как вам уже доложил. Офицером и остался.
   — Павел Григорьевич, — тронул его за рукав Игорь, — это не он?
   В этот момент в зал вошел высокий сутулый человек с узким лицом и редкими, гладко зачесанными назад волосами. Он был в бежевом костюме, сидевшем на нем мешковато, словно бы с чужого плеча. Или это только показалось Игорю. И еще Игорю бросилась в глаза какая-то хищная, потаенная сила, сквозившая во всех движениях этого человека.
   При его появлении чернявый парень, сидевший за крайним столиком, неуверенно приподнялся и что-то спросил. Человек окинул его быстрым цепким взглядом и кивнул головой. Тогда паренек передал ему записку и поспешно, не дожидаясь ответа, вышел.
   Эта короткая сцена встревожила Игоря. Черт возьми, о чем предупредил Сердюка этот парень? И кто он сам такой? По правилам кто-то из опергруппы должен был бы пойти за ним. Но обратят ли они внимание на этого парня? И почему нет Косого? Все эти вопросы молнией промелькнули в голове у Игоря.
   А Зернов в это время хмуро буркнул:
   — Он самый.
   Игорь взглянул на художника и усмехнулся.
   — Так нельзя, Павел Григорьевич. Глядите веселее.
   А Сердюк в это время, пробежав глазами записку, сунул ее в карман, потом осмотрел зал и весело помахал рукой Зернову.
   Тот в ответ сделал широкий приглашающий жест и тоже улыбнулся.
   Сердюк подошел к ним, и Зернов церемонно познакомил его с Игорем.
   — Мой юный друг, — сказал он. — И подает надежды.
   — Вернее, сын друга, — поправил его Игорь. — Папаша тоже мажет, — и он насмешливо подмигнул Сердюку.
   Тот посмотрел на него с симпатией, но деликатно возразил:
   — Серьезное занятие. Я вон посмотрел у Павла Григорьевича…
   Завязался разговор. Сердюк держал себя свободно, хотя и скромно. «Умен, черт», — подумал Игорь.
   Его все больше беспокоило, что ни один из сотрудников не заходит в ресторан, как было условлено. Неужели они пропустили Сердюка, не заметили его? Или ждут Косого?
   Игорь уже давно, закурив, бросил спички на подоконник рядом со столиком и теперь, словно ища их, отодвинул занавеску. Это был сигнал.
   Но и после этого никто из опергруппы в ресторан не зашел.
   Игорь терялся в догадках. Неужели группа снялась и оставила пост? Только этого не хватало! Надо немедленно связаться с Федором Кузьмичом, вызвать новую группу. Но как? Сердюк все время настороже. Один неверный шаг и…
   — Что ни говорите, а приезжему человеку в Москве скучновато, — сладко улыбаясь, говорил между тем Сердюк. — Ни знакомых…
   — Женского пола? — усмехнулся Зернов.
   И тут вдруг у Игоря мелькнула идея.
   — А что? Это дело поправимое, — засмеялся он. — И Павел Григорьевич тут тоже не промах, кажется?
   И он заговорщически подмигнул Сердюку.
   — Что?! — с негодованием воскликнул Зернов, но тут же осекся и с неловкой усмешкой добавил: — Впрочем…
   Еще большую неловкость, почти стыд испытывал сам Игорь. Но другого выхода не было. И он добавил:
   — Павел Григорьевич, папаша ведь не узнает. А мы малость повеселимся у вас в студии, а? Пригласим кое-кого. Я могу позвонить…