Адамов Аркадий Григорьевич. «След лисицы»

   — Давай, — согласился Игорь. — А я — все. Больше с вами незнаком.
   Не выходя из машины, друзья обнялись, и Игорь, скрывая за шуткой тревогу, с деланным смешком сказал:
   — Ну, уж ты прости, если что не так было. Не поминай лихом. «Любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем», — и, сорвавшись, озабоченным тоном вдруг спросил: — С револьвером освоился?
   Виталий невольно нащупал в кармане старенький наган, на который он сменил свой могучий «Макаров». Наличие такой «пушки» можно было в случае чего легко объяснить. Впрочем, объяснение было уже готово заранее. А наган работал безотказно. Опытный эксперт из научно-технического отдела проверил все, до последней детали, и Виталий отстрелял его вчера на славу.
   Игорь заставил еще раз проверить карманы. Нет, ничего лишнего там не было, все, как условились.
   — Мама меня так не проверяла, когда первый раз в школу вела, — пошутил Виталий.
   — Иные времена — иные песни, — проворчал Игорь. — И смотри в оба, не землянику в лесу будешь собирать. Я тебя еще все-таки хочу повидать.
   Он вышел из машины первым и мгновенно исчез в суетливой, безликой привокзальной толпе.
   Тащить чемоданы было трудно, они оттянули все руки, пока Виталий и шофер оперативной машины добрались до нужного вагона.
   — Камни у тебя там, что ли? — отдуваясь, спросил шофер, ставя, наконец, чемодан на перрон.
   — Солидный пассажир, чего ты хочешь? — усмехнулся Виталий.
   — Уж солидней некуда, — пробормотал шофер, критически оглядев на Виталии потрепанное пальто, мятую кепку и разношенные, неопределенного цвета ботинки. Наряд этот так контрастировал с тем, как обычно одевался Виталий, что шофер не нашел, что еще сказать, но, чувствуя, что этого парня ожидают какие-то неведомые ему события, торопливо и сочувственно закончил: — В общем, главное — счастливого тебе возвращения.
   — Это верно, — серьезно согласился Виталий.
   Он достал билет, показал его проводнику и, когда тот сделал пометку у себя в списке, прибавил:
   — Помоги уж затащить их в вагон, что ли.
   Они с трудом запихнули чемоданы на самую верхнюю полку, и шофер, попрощавшись, ушел.
   Виталий закурил и стал у окна.
   По перрону сновали люди, тащили багаж, вели детей, возбужденно кричали что-то, прощались, смеялись, плакали, говорили друг другу какие-то последние, торопливые слова. Носильщики в форменных фуражках катили доверху нагруженные тележки, зычно расчищая себе путь в толпе.
   До отхода поезда оставалось минут пять.
   Виталий попытался найти на перроне Игоря, но его нигде не было видно. А он, конечно, был где-то здесь, и он не уйдет, пока не тронется поезд. В этом Виталий был убежден, как и в том, что это совершенно напрасная трата времени. Ну кто его, в самом деле, надумает провожать?
   И в этот момент он вдруг увидел Люду, Люду Данилову, вероломную Васькину подругу. В первый момент Виталий не поверил своим глазам. Как она могла тут оказаться, зачем? И невольно с тревогой забилось сердце. Неужели что-то случилось? Может быть, Васька испугался? Может быть, хочет предупредить о чем-то? Тогда надо подойти к Люде. Нет! Подойти он не может. И ни о чем спросить тоже не может. Ее заметит Игорь и, может быть, узнает, в чем дело. Но тут Виталий вспомнил, что Игорь не знает Люду Данилову. Что же делать?
   Между тем девушка с явным нетерпением прохаживалась по перрону, то удаляясь, то приближаясь к вагону, где был Виталий. Но при этом она, казалось, никого не искала и никого не ждала. Это уже было совсем странно.
   На секунду у Виталия мелькнула мысль все-таки выйти из вагона и подойти к Люде. Ну, словно бы случайно увидел ее. Надо же узнать, в чем дело! Может быть, там, в Снежинске, что-то произошло? Может быть, Косой уже в Москве? Или что-нибудь выкинул Олег? Или еще хуже, и его ждет в Снежинске провал?
   Виталий с бьющимся сердцем стоял у окна, не зная, на что решиться.
   Нет, выходить нельзя. Будь что будет. Он приготовится ко всему, даже самому худшему. Не пропадет, черт возьми! И он пощупал в кармане наган. Холодный металл под пальцами почему-то вселил спокойствие.
   Поезд медленно тронулся. Поплыл за окном ночной перрон. Виталий не отрывал глаз от Люды. Та остановилась в толпе провожающих и равнодушно помахала рукой вслед уходящему поезду.
   Виталий отвернулся от окна и оглядел своих попутчиков.
   Пожилой толстый человек в очках, хмурясь, что-то записывал в блокнот. Напротив шепталась молодая пара. Где-то рядом плакал ребенок и слышен был напряженно-ласковый голос матери, убаюкивающей его. На соседних полках расположилась шумная студенческая компания, оттуда неслись веселые голоса и взрывы смеха. У окна беседовали два офицера.
   «Дела, дела, — подумал Виталий, — у всех людей свои. Но такого, как у меня, больше, наверное, ни у кого нет». Он вдруг подумал о своих там, в Москве. Отец в это время, конечно, читает «Известия», и мама не дозовется его ужинать. «Твое „сейчас“ меня когда-нибудь сведет с ума», — как обычно, говорит она ему. Мама, провожая Виталия, почему-то на этот раз особенно волновалась. И чего она только не совала ему в спортивную сумку, которую Виталий потом закинул через плечо! Эх, мамуля! Знала бы ты, куда и зачем поехал твой сын, умерла бы от страха.
   Но Виталию страшно не было, только все время бил какой-то нервный озноб и без конца хотелось курить. Да чего это он, в самом деле? Все продумано до мелочей, и все будет в порядке! Это же редкая удача — проникнуть в то логово, и не только разыскать Косого, но и узнать черт знает сколько еще полезных вещей! Недаром так ухватились за эту комбинацию снежинские товарищи. Правда, адрес их смутил, и они ничего не могли сообщить о тех людях. Чем связан с ними Косой? Да, интересно, черт возьми! Скорей бы уж!
   Бойкая, совсем молоденькая проводница, отвечая на шутки пассажиров, раздала мешочки с постельным бельем, предложила чай.
   Было уже совсем поздно, когда постепенно затих вагон. Пригас свет, зажглись слабые ночные лампочки в проходе. В полутьме шепталась пара на нижнем полке, на другой сладко похрапывал пожилой пассажир, засунув руки под подушку, где лежал портфель.
   Вагон покачивало, ритмично постукивали колеса под полом, из-за окна доносились свистки паровозов и пронзительно посвистывал ветер.
   Виталий лежал на своей верхней полке и не мог уснуть. «Надо спать, — говорил он себе. — Непременно надо спать. Неизвестно еще, придется ли спать завтра, где и как. Надо сейчас же заснуть». Но как он ни ворочался, как ни устраивался на жестком матраце, сон не приходил. Виталий вспоминал книги, где наш разведчик мгновенно засыпал в любой момент, когда он это себе приказывал, вспоминал, как спокойно, по команде врача, засыпали наши космонавты накануне полета. А он? Еще ничего не случилось, еще все впереди, а он уже нервничает, уже не может заснуть. Хорош, нечего сказать! И какого черта он сунулся в эту операцию с такими дамскими нервами? Пусть бы уж ехал Игорь. Он по крайней мере сейчас спал бы каменным сном. И завтра был бы свеж, как огурчик, и готов ко всему.
   Виталий еще долго распалял себя и злился.
   Потом мысли незаметно перекинулись на другое. Интересно, какой из себя этот Косой? Это, конечно, сильный парень, хитрый и волевой, если так подчинил себе Ваську, и не только Ваську. И у него там, в Снежинске, конечно, большие связи. Все это тоже хитрые и опасные люди. И разные. Их надо быстро раскусить, найти подход. И еще найти остальные вещи, их много. Два чемодана, которые везет Виталий, — только приманка. Да, всему этому его не учили в институте. Ох, какими далекими казались сейчас те академические времена, когда все в его будущей работе представлялось простым и ясным, разбитым по параграфам учебников, и каждая полученная на экзамене пятерка вселяла убежденность, что теперь уже ничего не страшно, теперь он отлично знает, как и что надо делать в том или ином случае. И останься он при кафедре, как ему предлагали, он так бы и пребывал в этой убежденности, и, может быть, даже диссертацию написал бы. Федор Кузьмич, вероятно, как всегда, невозмутимо прочел бы ее и равнодушно отложил в сторону, а Игорь насмешливо бы заметил: «Ну и тундра этот кандидат!»
   Сон подкрался незаметно…
   В Снежинск поезд пришел утром.
   Виталий жадно вглядывался в проплывавшие за окном дома, в большинстве деревянные, с наличниками и террасками, стоявшие за невысокими заборчиками, старался запомнить улицы. На всякий случай, мало ли что…
   Поезд, наконец, остановился у низкого перрона. К вокзалу надо было идти через пути.
   Виталия, как условились, никто открыто не встречал, но увидеть его должны были. И он старался угадать в толпе тех людей, незаметно приглядываясь к окружающим. Но никто не обратил на себя его внимания. «Молодцы ребята», — подумал Виталий с легкой досадой на себя. Видно, не хватает ему еще наблюдательности.
   Он с трудом, то и дело меняя руки, дотащил и сдал в камеру хранения свои чемоданы, потом, облегченно вздохнув, вышел на привокзальную площадь и огляделся.
   Площадь оказалась небольшой, со сквериком посередине. Огибая его, к вокзалу подкатывали автобусы. Их дожидалась длинная очередь пассажиров с московского поезда. В стороне несколько человек с вещами дожидались такси. В скверике на скамьях тоже сидели люди с вещами. Площадь жила обычной суетливой вокзальной жизнью. От нее уходили вдаль три улицы с деревянными тротуарами.
   Виталий заметил, что на него посматривает милиционер, прохаживавшийся около широких дверей вокзала. Неужели и он предупрежден? Но тут же Виталий вспомнил о своей новой внешности и усмехнулся.
   Он с независимым видом сунул руки в карманы потрепанного пальто и вразвалку двинулся наугад по одной из улиц, решив расспрашивать прохожих подальше от вокзала.
   Только свернув за два или три угла, он, наконец, грубовато спросил у какой-то девушки, как пройти на улицу Некрасова. Та с опаской посмотрела на высокого взъерошенного парня в мятой кепке и, коротко объяснив дорогу, поспешила уйти. Виталий поглядел ей вслед и усмехнулся. Он начинал входить в роль.
   Нужный дом оказался действительно третьим за глубоким оврагом, пересекавшим грязную, кривую улочку на самой окраине города. «Третья хибара за оврагом», — как сказал Васька.
   Дом был и в самом деле маленьким, деревянным, за невысокой оградой, как и большинство зданий в городе. Перед домом росло несколько чахлых деревьев с голыми сучьями, на которых только еще набухали почки. За заборчиком, почти вровень с ним, щетинился кустарник.
   Виталий толкнул незапертую покосившуюся калитку, и она со скрипом распахнулась, чертя низом по бурой, свалявшейся прошлогодней траве. Виталий поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь долго не открывали. Виталий сильно постучал. Ему показалось, что кто-то стоит за дверью, но медлит открыть. Наконец женский голос раздраженно спросил:
   — Ну, кто там?
   — Петр нужен. Из Москвы я.
   Женщина помолчала, потом тем же тоном ответила:
   — Нету его.
   — Когда будет-то?
   — Кто его знает. Не докладывает.
   — Ну, хоть обождать пустите, — Виталию показался неуместным просительный тон, и он грубо добавил: — Давай, давай, поворачивайся. Не пустой небось приехал.
   Женщина подозрительно спросила:
   — Где ж твое богатство?
   И Виталий догадался, что она успела рассмотреть его в окно, пока он шел к крыльцу.
   — Долго я через дверь буду лясы точить? — со злостью спросил он. — Дернуло меня переться к вам!
   Видимо, женщина, наконец, решилась. Виталий услышал звук отодвигаемых запоров. Потом дверь осторожно приоткрылась, и голос из темноты сказал:
   — Проходи.
   Только в комнате, чистой, с половиками на полу и цветами на подоконниках, Виталий рассмотрел хозяйку. Это была коренастая, средних лет женщина с грубоватым лицом, в очках и цветастом переднике.
   — Как звать-то? — спросила она, не приглашая садиться.
   Виталий сел сам, закурил и, выпустив струйкой дым, небрежно ответил:
   — Олегом звать. А вас?
   — Ага, — вместо ответа она кивнула головой, и Виталий понял, что имя ей знакомо.
   — Как вас-то звать? — повторил он вопрос, хотя имя хозяйки дома было ему уже известно.
   — Анисья.
   «Так, — подумал Виталий, — начинается». Имя это было ему не знакомо. Значит, либо она скрывает свое настоящее имя, либо это не хозяйка.
   В конце концов Анисья подобрела, принесла на стол холодную картошку, миску соленых огурцов, нарезала ломти сероватого хлеба.
   — На, поешь. Чайничек поставила. А выпить успеешь еще, — и впервые усмехнулась.
   Виталий не заставил себя упрашивать.
   Анисья уселась напротив, подперла литыми кулаками щеки и стала расспрашивать, как живут в Москве, чем торгуют на рынке и по какой цене, какое идет «кино» и как с мануфактурой.
   Виталий, набивая рот и громко жуя, в свою очередь, спросил:
   — Ну, а вы тут как? Чем маракаете?
   — Нешто у нас жизнь! — передернула крутыми плечами Анисья. — Штрафы одни. Намедни семечки торговала на рынке, так натерпелась.
   — А мужик твой где? — спросил Виталий.
   — А!.. — неопределенно махнула рукой Анисья и, тяжело поднявшись, пошла из комнаты.
   Вернулась она с кружкой жидкого чаю.
   — На, ополоснись.
   В дверь два раза коротко позвонили. Анисья пошла открывать.
   Было слышно, как она с кем-то шушукалась в темной прихожей, потом в комнату вошел, набычившись, громадный парень с широким, туповатым лицом, в кургузом пиджаке.
   — А это, Котик, приезжий, — неузнаваемо ласково сказала Анисья, пряча руки под вздувшийся на животе передник: что-то передал ей вошедший, чего Виталию видеть не полагалось.
   Анисья тут же прошла в соседнюю комнату, а парень, настороженно оглядев Виталия маленькими, заплывшими глазками, хрипловато спросил:
   — Этого ждешь, Косого? — и вдруг ухмыльнулся.
   — Ага. Скоро припрется?
   — Будет, — туманно ответил парень, усаживаясь на стул, и лениво потянулся к миске с огурцами.
   С хрустом жуя огурец, он спросил:
   — Из Москвы мотанул?
   — Привез кой-чего.
   — А иметь сколько будешь?
   — Авось не прогадаю, — усмехнулся Виталий.
   Разговор тягуче петлял среди недомолвок, оба словно прощупывали друг друга. Парень производил впечатление туповатого и жадного. Кличка его была «Кот».
   В доме было тихо, только где-то за стенкой возилась Анисья.
   Прошло, наверное, часа два, прежде чем в дверь снова позвонили, и опять так же: два коротких звонка.
   — Притопал, — криво усмехнулся Кот. — С кралечкой своей.
   Пришедшим открыла Анисья, пройдя, видимо, какой-то другой дверью в переднюю. Оттуда опять донесся шепот и короткий девичий смешок.
   В комнату вошли двое: худенькая девушка с бледным лицом и подкрашенными, смешливыми глазами и смуглый черноволосый парень, жилистый, подвижной и нахальный; из-под его коричневого пиджака виднелся расстегнутый ворот ковбойки. Один глаз его заметно косил.
   Парень уверенно подошел к Виталию, смерил его веселым взглядом и протянул руку.
   — Ну, здорово, Олежка, — он цепко и сильно поздоровался. — Будем знакомы.
   — Ниночка, — кокетливо представилась девушка, с интересом оглядев Виталия.
   Косой по-хозяйски объявил:
   — Сегодня здесь гульнем в честь москвича.
   — Не надо бы здесь-то, — хмуро отозвалась Анисья. — Шли бы себе опять к…
   — Ну! — прикрикнул Косой. — Укороти язык! Сегодня здесь гулять будем. Кое-кто еще придет.
   — А москвича мы разыграем, — засмеялась Ниночка. — Кому достанется.
   Косой сверкнул глазами.
   — А ты не клейся!
   — Вот еще! — своенравно повела худеньким плечом Ниночка. — Я свободная. В законном браке не состою.
   Но Косой уже не слушал ее. Он повернулся к Анисье и скомандовал:
   — Готовь к вечеру беленькой. И на рынок смотай. Чтоб все честь по чести, — потом повернулся к Виталию и безразличным тоном спросил: — Делов у тебя здесь других нету?
   — Какие-такие еще дела? Вот посмотреть город охота. Раз уж занесло сюда, — беззаботно ответил Виталий.
   — Валяй, — согласился Косой, потом повернулся к Коту: — А нам топать пора. Вечером, значит, свидимся.
   Кот, ухмыляясь, поднялся со стула и поправил что-то тяжелое в кармане брюк. «Неужели пистолет? — с беспокойством подумал Виталий. — Не хватает еще, чтобы они залепили чего-нибудь, пока я тут с ними».
   Уже в дверях Косой небрежно бросил Ниночке, кивнув на Анисью:
   — Ей подсобишь.
   — Сама знаю, чего мне делать, — дерзко ответила Ниночка.
   И опять Косой не обратил внимания на ее слова.
   Когда парни ушли, Виталий сказал:
   — Ну, пойду. Посмотрю, чего тут у вас.
   И подумал про Косого: «Ничего о чемоданах так и не спросил».
   Ниночка лукаво взглянула на него и, подмигнув, сказала Анисье:
   — Хорош мальчик. Вот только причесать его надо. И лицо помыть.
   Она приблизилась к Виталию и провела рукой по его волосам. Глаза ее блестели, трепетно приоткрылся рот.
   — Пошли вместе, — негромко сказала она. — Я тебе все покажу, чего захочешь.
   — Он тебе покажет, — неопределенно проворчала Анисья.
   — Не. Я сам, — покачал головой Виталий.
   В его расчеты не входило раньше времени ссориться с Косым. Кроме того, у него был еще один адрес, его там тоже ждали.
   — А я вот хочу с тобой, — начиная сердиться, топнула ногой Ниночка. — Ох, и невежа ты!
   Виталий пожал плечами.
   — Ты ведь с Косым.
   — Что это значит «с Косым»? Я сама по себе!
   Виталий понял, что от нее не отвязаться.
   — Не каждый день к нам из Москвы такие парни приезжают, — добавила Ниночка.
   — Косой тоже из Москвы.
   — Ну да! Он отсюда. А в Москву только наведывается. Родственник у него там, что ли.
   «Вот почему нам не известна такая кличка, — подумал Виталий. — Но она почему-то не известна и здесь». Вообще нового и странного он уже узнал много. Чертова девка! Ему так надо было попасть по второму адресу, так не терпелось все рассказать и посоветоваться, получить новые данные. «Еще наломаю тут впотьмах дров», — с досадой и опаской подумал он и с отвращением вспомнил о предстоящей пьянке.
   — Ну, пошли, пошли, — затормошила его Ниночка.
   Виталий неохотно поднялся. Но сейчас он больше делал вид, что не решается идти с девушкой. В голове мелькнула мысль: «А она, наверное, много может рассказать про эту компанию».
   На улице Ниночка бесцеремонно повисла на его руке и принялась болтать.
   Они побывали в городском саду, где на пригретых солнцем скамьях дремали старики и читали книжки мамаши с колясками, потом по заросшим жухлой травой дорожкам спустились к реке.
   — Все-таки зря у Анисьи гуляете, — озабоченно заметил Виталий. — Заметный дом-то.
   — Вот еще! А чего нам бояться? — передернула плечами Ниночка.
   «Что она, притворяется или в самом деле ничего не знает?» — удивился Виталий.
   — Дурой-то не прикидывайся, — сердито сказал он.
   Ниночка промолчала, потом перевела разговор на другое.
   Они вышли из сада и оказались на оживленной улице. Здесь были высокие каменные дома, в нижних этажах расположились магазины: «Гастроном», «Ткани», детский универмаг «Малыш» и еще какие-то. Улица была асфальтирована, по краям широких, тоже асфальтированных тротуаров были высажены деревья. С шумом проносились троллейбусы, сновали машины. Было много прохожих, у какого-то магазина стояла очередь. Это был словно другой город, в котором трудно было представить себе кривую улочку за оврагом.
   Ниночка непрерывно и громко болтала о чем-то.
   И вдруг Виталий увидел Светлану. Она шла ему навстречу с какой-то женщиной и оживленно говорила ей что-то, размахивая небольшим портфельчиком. Она была в знакомом ему черном костюме, через руку было перекинуто легкое серое пальто, золотистые вьющиеся волосы были собраны в пучок, их небрежно трепал ветер.
   Первая мысль, которая пронеслась в голове Виталия, была: «Как я ей покажусь в таком виде? Что она подумает?» Но тут же Виталий сказал самому себе, что в любом виде он сейчас не может подойти к Светлане, не может даже показать виду, что знает ее. А она? Ну, ей даже не придется делать вида, она, вероятно, и в самом деле уже не помнит его и уж, во всяком случае, не узнает сейчас. Черт возьми! А с ним рядом еще эта крашеная выдра, воровская любовь! Да на нее, на эту Ниночку, только взглянуть! И Светлана сейчас взглянет!.. Что она только подумает, если… если узнает его!
   Виталий невольно замедлил шаг, потом резко повернул к витрине какого-то магазина.
   — Ты чего? — удивилась Ниночка.
   — Ничего. Что это у вас там?
   Ниночка усмехнулась.
   — Консервы. Печень тресковая. Камбала…
   В это время Светлана и ее спутница поравнялись с ними, и Виталий услышал знакомый голос за спиной:
   — После обеда я к вам снова приду. У вас очень интересный музей, очень. И с такой любовью вы…
   Музей! Значит, Светлана здесь в командировке! И наверное, живет в гостинице.
   — Да чего это ты? — снова спросила Ниночка. — Увидел кого?
   И тут вдруг у Виталия мелькнула счастливая мысль.
   — Ага! — утвердительно кивнул он головой. — Знакомая из нашего дома. Узнала меня все-таки, чтоб ей…
   — Это та, беленькая? — Ниночка оглянулась.
   — Та самая. Эх, теперь будет! — он досадливо почесал затылок, сдвинув кепку на лоб. — Дома сказал, что в Рязань к тетке поехал. Теперь пойдет трепать.
   — А ты ей чего-нибудь наверни.
   — Да-а… Чего навернешь-то?
   — Ну, ты ж лопух, — усмехнулась Ниночка. — А я всегда могу матери навернуть.
   — Я матери один раз уже навернул. Сколько можно! А в общем… — Виталий сделал вид, что колеблется. — Попробую. Ты иди.
   — Давай, — согласилась Ниночка.
   Виталий быстро догнал Светлану, однако пришлось подождать, пока девушка не простилась со своей спутницей у остановки автобуса. Только после этого Виталий сказал:
   — Здравствуйте, Светлана.
   Девушка удивленно оглянулась, секунду всматривалась в его смущенное лицо, потом с изумлением спросила:
   — Это вы? Вы из…
   — Да, это я, — поспешно сказал Виталий. — И ради бога, не удивляйтесь больше. Вы в гостинице остановились?
   — Да.
   — Можно, я вас провожу?
   — Пожалуйста. Но…
   — Вы мне должны помочь. И не обращайте внимания на мой костюм. Так надо.
   Светлана улыбнулась.
   — Просто детектив какой-то, еще и с переодеванием.
   — Я вам все объясню. А зовут меня сейчас Олег. Пойдемте.
   — «Сейчас»? — Светлана засмеялась. — А вы мне тогда не показались таким… напористым, что ли.
   — Светлана, пойдемте, — взмолился Виталий. — Нам нельзя так долго стоять. И так долго удивляться. Это опасно. Ведь я на работе.
   Она стала вдруг серьезной. В больших глазах мелькнула тревога.
   — Ну что ж. Пойдемте.
   Виталий нагнулся, словно завязывая ботинок, и мельком взглянул назад. Ниночка стала у витрины магазина и смотрела ему вслед. Виталию не понравился ее ревнивый, подозрительный взгляд. «Что-то не так получилось», — подумал он.
   — У вас странная работа, — заметила по дороге Светлана.
   — Это не то слово. Работа трудноватая.
   — Я теперь вспомнила. Вы ведь шли с девушкой?
   — Да. Но… Я не могу вам всего объяснить, — он тепло поглядел на нее. — Вы не обидитесь, если к вам в номер зайдет еще один человек? Вы мне очень поможете.
   — Конечно, нет, — Светлана улыбнулась. — Я рада вам помочь.
   — У вас там есть телефон?
   — Есть.
   В вестибюле гостиницы Виталия подозрительно осмотрел швейцар.
   — Этот товарищ со мной, — строго, без всякого смущения сказала Светлана.
   Они зашли в номер, простенькую, со старыми обоями комнатку. На окне — тюлевые занавеси и горшок с цветком, на стене — пестрая олеография в потрескавшейся рамке.
   Нужный номер телефона Виталий помнил наизусть. Ответил мужской голос.
   — Лосев? — обрадованно переспросил он. — Сейчас буду. Жди.
   Потом Светлана рассказывала о местном музее, о семье какого-то врача, у которого от деда сохранилось письмо, где автор рассказывал о встрече с Достоевским.
   — Он передал его в дар нашему музею. Хотите, покажу?
   Светлана вытащила из-под кровати чемодан. Виталий кинулся ей помогать.
   — Он легкий, — засмеялась девушка.
   Виталий был в таком счастливо-приподнятом настроении, так беззаботно и весело шутил, словно не предстояло ему сегодня вечером трудного и опасного испытания, словно не было загадочного появления на вокзале Люды Даниловой, подозрительного взгляда Ниночки и пистолета в кармане Кота. В эти минуты Виталий попросту забыл обо всем этом.
   И только приход паренька из угрозыска вернул его снова на землю. Парня звали Костя Федоров, был он энергичный, быстрый, смешливый и сразу понравился не только Виталию, но и Светлане.
   — Располагайтесь, — приветливо сказала она. — А я спущусь в столовую, пообедаю.
   Костя одобрительно кивнул русой головой.
   — Правильно. И вообще встречаться вам больше не стоит.
   Виталий вдруг поймал тревожный взгляд девушки.
   Он проводил ее до двери и, бережно пожав руку, сказал:
   — Мы теперь с вами уже в Москве увидимся. Хорошо?
   — Обязательно, — вырвалось у Светланы, она улыбнулась, но глаза смотрели по-прежнему тревожно. — Возвращайтесь только благополучно.
   — И сразу позвоню, можно?
   Виталий не узнавал себя. Еще день назад он ни за что не решился бы так говорить с ней. И вдруг испугался своей навязчивости: что она подумает?
   Но Светлана с улыбкой кивнула в ответ:
   — Конечно.
   С Костей они сговорились быстро.