игру Рузвельта. Восточная Европа была отдана Советскому Союзу бесплатно.
На Тегеранской Конференции Вождь чередовал политику кнута и пряника. Он
беззастенчиво требовал: освобожденные (подаренные в свое время Гитлером)
Эстония, Латвия и Литва остаются советскими; никакого польского
правительства в Лондоне СССР не признает, Польшу освободит Красная Армия и
правительство там будет соответствующее; Германия должна быть расчленена. В
то же время он не упускал случая льстить Рузвельту. На банкете по случаю дня
рождения Черчилля, Сталин произнес заключительный тост и посвятил его не
виновнику торжества, а Рузвельту. Он сказал: "Что с русской точки зрения
Президент и США сделали для победы? Самое важное -- машины, техника. США
производят 8–10 тысяч самолетов в месяц, Англия -- 3–3,5 тысячи,
а Россия не в состоянии выпускать больше 3 тысяч. Без американских машин мы
бы проиграли войну" (обратный перевод американских протоколов).
9. Фюрер
Вряд ли стоит писать об ошибках Гитлера после Курской дуги. Война была
проиграна. После успешного осуществления операции "Оверлорд" любой не вполне
сумасшедший государственный деятель должен был бы стремиться к капитуляции.
Но Фюрер не был государственным деятелем. Он, как и Вождь, был бандитом,
главарем бандитской шайки и параноиком.
10. Вождь
Победный сорок четвертый год начался 29 января с прорыва ленинградской
блокады. Затем наступление шло одновременно на западе и на юге. Взяты
Смоленск, Одесса, очищен от немцев (и от татар) Крым. К концу июля полностью
занята Белоруссия. Затем -- позорное стояние под Варшавой. Об этом -- чуть
подробнее.
25 июля наши войска пересекли Вислу у Магнушева, взяли Львов и
Белосток. На следующий день закрепились на новом плацдарме на западном
берегу Вислы у Сандомира. 31 июля командующий Фронтом Рокоссовский был в
Праге -- пригороде Варшавы. Никто не сомневался -- через несколько дней наши
войска ворвутся в польскую столицу. 1 августа в Варшаве восстала Армия
Народова под командованием генерала Бур-Комаровского, чтобы ударить с тыла
по немецкой обороне. 2 августа в "Правде" вышла статья военного
корреспондента Макаренко. Он пишет: "На Варшаву! В каждом наступлении
приходит минута, кульминационный момент, когда остановить наступление уже
нельзя."
Оказалось -- можно. Приказ Вождя -- и Рокоссовский останавливается у
стен Варшавы до января сорок пятого. В результате 90% города разрушено.
Погибла практически вся 35-тысячная армия Бур-Комаровского и еще около 300
тысяч жителей Варшавы. Оценить число наших солдат, "дополнительно" погибших
из-за этой военно-политической акции Верховного Главнокомандующего,
невозможно. Это явилось продолжением катынского убийства, позволившее
уничтожить силы, могущие воспрепятствовать установлению в Польше
тоталитарной системы.
Советская армия в Европе. Теперь политические соображения полностью
определяют принимаемые военные решения. Занята Румыния. Хотя царь Борис
сразу объявил войну Германии, бескровное наступление наших войск в Болгарии
продолжалось до тех пор, пока с их помощью не произошел переворот и власть
не взяли коммунисты. Политические махинации Вождя в Венгрии обошлись гораздо
дороже. 21 сентября, когда советские войска уже двигались к Будапешту,
венгерский диктатор адмирал Хорти послал в Италию секретную миссию, чтобы
договориться с западными союзниками о капитуляции. Те отказались вести
переговоры, сказав, что договариваться надо с русскими. 1 октября венгерская
миссия прибыла в Москву. Сталин велел вести и сорвать переговоры одному из
самых преданных и жестоких своих подручных Л.З.Мехлису. Капитуляция Венгрии
не была принята. О переговорах в Москве узнали немцы и ввели в Венгрию свои
войска. В результате Будапешт был взят не в октябре сорок четвертого, а в
феврале сорок пятого после тяжелых боев. Антифашистские силы Венгрии
безуспешно пытались сотрудничать с нашими войсками. Вождю нужно, чтобы
Венгрия была завоевана, чтобы можно было посадить во главе государства
Матиаса Ракоши, прошедшего в Москве полный курс методов организации
государства нового типа.
Нечто похожее произошло в Австрии. Подпольная антифашистская
организация в Вене хотела восстать, договорившись о дате с наступающими
частями. Наше командование отказалось вступить в какие либо контакты,
восстания не было, бои за Вену длились десять дней.
Поразительна история освобождения Праги. В начале мая сорок пятого в
Чехословакии едва ли не самой крупной воинской частью была РОА -- Русская
Освободительная Армия под командованием генерала Власова. С запада наступала
3-я американская Армия генерала Патона. В 70 километрах от Праги Патон
остановился на договоренной ранее с русскими линии раздела. Советские войска
стояли под Прагой с 4-го мая: не были вполне уверены, что американцы не
войдут. Власов хотел сдать РОА американцам. Он послал своих представителей,
которые попали в штаб американской 7-й Армии. Командующий генерал Алекс Пэтч
никогда ничего не слыхал ни о РОА, ни о Власове. Он запросил Эйзенхауэра, а
тот Вашингтон. В результате представителей Власова отправили в лагерь для
военнопленных. Утром 5-го мая в Праге началось восстание, возглавляемое
объединенным фронтом националистов и коммунистов. 6-го мая немцы ввели в
Прагу части СС и гестапо. Власовцы ворвались в Прагу, выбили немцев,
захватили аэродром с 47 немецкими боевыми самолетами. В 17 часов 6 мая над
Пражской Ратушей развевались два флага: чехословацкий и сине-белое знамя
РОА. В Праге были развешены портреты Власова. Они висели двое суток. 8 мая
объявили, что согласно договоренности в Прагу войдут не американцы, а
русские. Портреты Власова быстро заменили портретами Сталина. Вечером
девятого мая власовцы маршевой колонной вышли из Праги, перешли
демаркационную линию и утром 10 мая сдались американцам. На следующий день
их передали советскому командованию. В этот же день наши войска торжественно
вошли в освобожденную Прагу.
Вернемся на полгода назад, к главной военной операции конца войны,
взятию Берлина. До сих пор многое остается неясным.
После сокрушительных поражений Вермахта на востоке и западе военное
превосходство антигитлеровской коалиции стало подавляющим. К концу 1944 года
советская фронтовая армия имела в строю 6 миллионов солдат, 91400 орудий,
14000 танков и самоходок, 14500 самолетов. У немцев на восточном фронте было
3,1 миллион солдат, 28500 орудий, 4000 танков и самоходок, 2000 самолетов.
2 ноября 1944 года Жуков и Василевский представили Сталину
окончательный план разгрома Германии. Этот план предусматривал
безостановочное наступление на Берлин, которое должно закончиться за 45
дней. Была полная уверенность в том, что взятие Берлина приведет к
дезорганизации предельно централизованной немецкой государственной машины и
к быстрой капитуляции Германии. Согласно первоначальному плану выход на
линию Быдгош-Познань-Бреславль должен был занять 15 дней, а еще через
тридцать дней должен пасть Берлин.
После военного парада 7 ноября Жуков остался в Москве разрабатывать
детали плана. Он работал вместе с Рокоссовским: сперва предполагалось, что
именно Рокоссовский, командующий Первым Белорусским фронтом, будет брать
Берлин. Однако, к большому огорчению Рокоссовского 16 ноября ему было
приказано Верховным передать командование Фронтом Жукову, а самому принять
Второй Белорусский Фронт у генерала Захарова. Вождь объявил, что он сам
будет координировать операции фронтов, участвующих во взятии Берлина, и сам
будет своим начальником штаба. Таким образом, Василевский остался без
работы. В эти дни был убит на фронте генерал Черняховский, и Василевский
занял освободившееся место командующего Третьим Белорусским фронтом.
Сталин решил подарить Берлин Жукову и даже установил демаркационную
линию, разделяющие фронты Жукова и Конева, чтобы последний случайно не вошел
в Берлин раньше Жукова. На берлинском направлении соотношение наших и
немецких сил было в это время следующее: люди -- 5,5:1, орудия -- 8:1, танки
-- 9:1, самолеты -- 17:1.
Начало наступления Сталин назначил на 20 января 1945 года. После
телеграммы Черчилля от 6 января с просьбой ускорить начало наступления в
связи с неожиданным ударом немцев в Арденнах, Сталин перенес начало
последнего (как предполагали) удара на неделю раньше. 12 января войска
Первого Украинского Фронта под командованием Конева двинулись на Бреславль.
13 января Рокоссовский и Василевский начали операцию с целью отрезать от
Берлина группировки немцев в Померании и Восточной Пруссии, а 14 января
Фронт Жукова ударил на Лодзь и Познань.
Несмотря на установленную Сталиным демаркационную линию началась гонка
между Коневым и Жуковым. Оба Фронта продвигались стремительно, опережая
запланированные сроки. Союзники снова наступали на западе. 25 января Жуков
доложил Сталину, что немецкие войска полностью деморализованы и почти не
сопротивляются. Он предложил идти, не останавливаясь на Одер и пересечь его
у Кюстрина в 70 километрах от Берлина. Сталин сперва возражал, считая
необходимым остановиться дней на 10–15, чтобы дать возможность
Рокоссовскому закончить операцию в Померании и присоединиться к наступлению
на Берлин. Однако Жуков уговорил Верховного, сказав, что нельзя давать
немцам возможность закрепиться и создать линию обороны перед Берлином,
которой пока нет. 26 января Жуков продолжил наступление. На следующий день
он доложил Сталину, что к первому февраля он форсирует Одер и затем замкнет
кольцо вокруг Берлина. В этот же день Конев доложил Сталину, что он
двигается вперед без сопротивления и не позже 6 февраля выйдет на Эльбу. Оба
Фронта были готовы взять Берлин. Жуков 3 февраля захватил еще один большой
плацдарм на западном берегу Одера, -- исходный плацдарм для атаки на Берлин.
Он доложил в Ставку, что Берлин будет взят 15 или 16 февраля. Между его
Фронтом и столицей Рейха нет укреплений и организованных сил противника.
Сталин согласился.
6 февраля сорок пятого года Жуков собрал в штабе Фронта всех своих
командармов и комкоров для согласования плана штурма Берлина. Во время
совещания Сталин позвонил из Ялты, где два дня назад открылась конференция
руководителей антигитлеровской коалиции. Вождь приказал: отменить берлинскую
операцию, закрепиться на Одере и помочь Рокоссовскому уничтожить в Померании
уже отрезанную и обреченную группировку немецких войск "Висла".
Этот приказ был для Жукова как гром среди ясного неба. За последние
полмесяца наши войска прошли почти без сопротивления 500–700
километров на запад. Враг разбит. До Берлина 70 километров. Никакой обороны
немцы организовать не успеют. Всем ясно: к середине февраля все будет
кончено.
Что случилось? Почему Сталин вдруг поворачивает свои победоносные армии
на север -- в Померанию и на юг -- в Силезию, Австрию и Чехословакию?
Генерал Чуйков в 1964 году (за несколько недель до снятия Хрущева)
пишет: "В феврале 45 года не было ни одного из тех укреплений, на которые мы
наткнулись в апреле. Враг был деморализован..."
За полтора месяца подаренной им передышки немцы построили укрепления,
собрали и переформировали остатки своих разбитых частей, новый командующий
войсками, обороняющими Берлин, гаулейтер Берлина, доктор Йозеф Геббельс
мобилизовал молодежь из Гитлер-Югенд и ветеранов партии и труда. Конечно,
все это не могло повлиять на исход войны и даже отсрочить день победы более,
чем на два месяца. А "дополнительно" погибшие пара сотен тысяч советских
солдат и офицеров (не говоря уже о немцах) не так уж много значили для
Вождя, давно привыкшего к гораздо более внушительным числам.
Зачем это понадобилось Сталину? Что, собственно, произошло на Ялтинской
конференции? Я не смог найти каких-либо достоверных данных, объясняющих это
решение. По-видимому, оно было продиктовано чисто политическими мотивами.
Ялтинская конференция открылась 4 февраля 1945 года. Как и в Тегеране,
Рузвельт думал о предстоящих боях на Японских островах, об уменьшении
американских потерь, которые, судя по предыдущим схваткам с японцами на
островах Тихого океана, могли быть очень значительными. За вступление
русских в войну с Японией надо было продолжать платить. Демаркационная линия
раздела Германии по Эльбе, согласованная с русскими, сама по себе не решала
судьбу столицы. Рузвельт согласился: Берлин берет советская армия. Весьма
возможно, что Сталин дал за это какие-то туманные гарантии, касающиеся
политической судьбы Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии, и
Президент ему поверил или сделал вид, что поверил. Старый мудрый Черчилль не
верил никаким сталинским гарантиям и был против этого соглашения. Но в Ялте
на него не обращали внимания. Судьбы Европы и мира решали два человека.
Теперь Сталину уже не имело политического смысла спешить со штурмом
Берлина, т.е. с окончанием войны. Надо было прежде всего закрепиться в
аннексируемых территориях и в будущих сателлитных государствах. Ведь создать
необходимые предпосылки для их правильной судьбы, обеспечить правильное
направление их будущего развития гораздо легче в ходе войны, чем после
преждевременной капитуляции Германии.
К апрелю на севере и на юге война практически завершилась, и можно было
вернуться к вопросу о Берлине. 1 апреля Сталин вызвал в Кремль Жукова и
Конева. На встрече присутствовали Молотов, Маленков, Микоян, начальник
Генштаба генерал Антонов и его заместитель по оперативной части генерал
Штеменко. Сталин прочел собравшимся якобы полученную им анонимную
телеграмму, подписанную "иностранный доброжелатель". В этой телеграмме
утверждалось, что англо-американские силы под командованием фельдмаршала
Монтгомери собираются начать наступление от Рура, обойти и взять Берлин.
Поэтому надо торопиться. Он предложил Коневу и Жукову через сутки
представить отдельно их планы наступления на Берлин. При утверждении плана
Конева Вождь остановил свой карандаш в точке карты, отстоящей на 70
километров к юго-востоку от Берлина. Это означало, что отсюда Коневу
разрешается идти на Берлин. И началась гонка. Оба полководца помчались из
Кремля к своим самолетам. Конев поднялся в воздух через две минуты после
Жукова.
Бои по преодолению мощнейших немецких укреплений на подступах к Берлину
были ужасны. Вождь непрерывно подзуживал участников скачки, сообщая по
телефону каждому об успехах соперника. 20 апреля, в день рождения Гитлера,
войска Жукова взломали последние пригородные укрепления. В этот день Жуков
выиграл гонку. Армии Конева вели в это время бои с армией генерала Венка,
безуспешно пытавшегося прорваться к окруженному Берлину.
11.
В начале каждой серии блестяще сделанной и лживой телевизионной эпопеи
Романа Кармена "Великая Отечественная" хорошо поставленный голос Василия
Ланового, цитируя Брежнева, произносит скорбные слова о двадцати миллионах
советских людей, погибших на фронтах войны.
Это число, 20 000 000, возникло не сразу. В первые годы после войны по
приказу Вождя наши потери оценивались в семь миллионов. Число 20 миллионов
впервые назвал Хрущев. По-видимому, иначе не удавалось свести концы с
концами после Всесоюзной переписи населения. По анализу И.Ю.Писарева
(заместитель начальника ЦСУ РСФСР) истинное число наших погибших без учета
умерших от голода ленинградцев 27 миллионов.
На восточном Фронте Германия потеряла 6,9 миллиона человек. Таким
образом, каждый убитый Фриц захватил с собой на тот свет по меньшей мере
четырех Иванов.
Из пяти миллионов советских военнопленных к концу войны остались в
живых около миллиона. Вождь не разрешил в свое время подписать международную
конвенцию, и немцы могли делать с нашими пленными, что хотели, не обращая
внимания на Международный Красный Крест. Сколько человек из оставшегося
миллиона выжили после войны в отечественных лагерях, не поддается оценке.
До сих пор каждая война заканчивалась созданием причин следующей.
Жадные и недальновидные победители считали самым важным не обеспечение
длительного мира для своих и не своих народов, а извлечение сиюминутной
выгоды для своего государства. При этом политические руководители, как
правило, не делают различия между размерами, мощью и политическим престижем
своей страны и благополучием и счастьем людей, эту страну населяющих.
Первая мировая война оставила Европу вполне подготовленной для второй.
Версальский мир "тигра" Клемансо разорил Германию непосильными
контрибуциями, отнял ненужную Франции Эльзас-Лотарингию, почти отрезал от
страны Восточную Пруссию и обеспечил в конце концов приход к власти первого
попавшегося националистически настроенного параноика.
Устройство Европы после второй мировой войны было еще более абсурдным.
Огромно число искусственно созданных нестабильных политических образований,
"горячих точек", казалось бы неминуемо ведущих к новому взрыву, оставленных
главными хозяевами мира в мае 1945 года, Сталиным и Рузвельтом. Жадность
Сталина и равнодушие Рузвельта к судьбе народов Европы, да и других
континентов, до сих пор держат мир в напряжении.
Я полагаю, что мир спас от новой войны (во всяком случае сделал больше
других политических деятелей для спасения мира от новой еще более страшной
катастрофы) наиболее дельный с моей точки зрения американский Президент за
всю историю страны, Гарри Трумэн. Во-первых, он не побоялся взять на себя
ответственность и продемонстрировал мощь атомного оружия, убедительно
доказав невозможность глобального военного столкновения. Во-вторых, он
утвердил "План Маршала", не пожалев денег, техники и всех огромных ресурсов
Соединенных Штатов для восстановления Западной Европы, в первую очередь
разоренной Западной Германии.
Возвращаясь к тому, с чего я начал эти записки, подчеркну еще раз
бессмысленность подхода к политическим событиям на основе понятий "хорошо" и
"плохо". Историк должен описывать, а не оценивать. Кажется, я не смог
полностью выполнить эту заповедь.
Борис Александрович перевернул последнюю страницу рукописи. Конечно, и
раньше он о многом знал или догадывался, но такого концентрированного
безжалостного описания войны "сверху", с высоты, так сказать, птичьего
полета, пожалуй еще не встречал. Если дождется времени, когда это станет
возможным, обязательно попробует опубликовать. Хотя вряд ли доживет. Всегда
думал, что умрет раньше Сергея. Может быть редко болеющие здоровяки легче
ломаются после первого же удара.
И потом, что-то не видно существенных изменений идеологии в ходе
горбачевской "перестройки". Пока -- разрушают. Дай Бог, чтобы не "до
основанья".
Борис Александрович положил папку с "Историческим исследованием" в
особый запирающийся ящик в правой тумбочке письменного стола под собственные
рукописи. Подождем.
На поминки Борис Александрович не пошел. Некомфортно было ему в
академическом и номенклатурном окружении. Спрятав рукописи, он достал из
холодильника графинчик (мамин графинчик), налил до краев винный с вензелем
зеленый бокал водкой, настоенной на апельсиновых корочках, встал:
-- Прощай, Сергей Лютиков, или до свидания, если за чертой
действительно что-то есть. Тогда встречай меня в конце туннеля вместе с
барыней. Недолго осталось.
Борис Александрович знал, что он быстро опьянеет. Не то, что в
молодости. Поэтому спешил. Через двадцать минут уже спал, свернувшись
калачиком.
Это роман о войне, хотя многие главы посвящены предвоенным и
послевоенным годам. В жизни автора, как и обоих главных действующих лиц
романа, самыми важными были четыре года войны. У каждого, прошедшего войну,
имеется свое, сугубо личное отношение к ней. Однако, есть и нечто общее,
объединяющее совершенно разных людей.
Каждый год 9 мая на митингах и собраниях по всей стране чествуют
ветеранов. Конечно, многое делается для галочки, формально. Все это так, но
за ложью официальных очередных мероприятий нельзя не видеть искренние
человеческие чувства. В словах бывших бойцов можно часто услышать
неосознанную (а иногда и осознанную) ностальгию. Для миллионов воевавших
людей та война стала самым ярким, самым святым, что было в их жизни.
Однополчане ежегодно встречаются, обнимают друг друга со слезами умиления. В
войну было все: грязь, голод, бессмысленные жертвы, бардак в тылу и на
фронте. И все же, и все же -- в памяти война почти всегда остается чем-то
лично важным, значительным. Я думаю, что такого отношения к войне ее
выживших участников нигде, кроме нашей страны, нет. Во время войны
большинство действительно воевавших войну ненавидели, тяготились
страданиями, убийствами, обязательным страхом и постыдным опьянением
дозволенностью преступлений. А теперь, через годы, война вспоминается с
гордостью. В чем причина? Истинная, глубокая причина заключается в том, что
выигравшие войну гражданские люди (кадровая армия была практически
уничтожена к концу сорок второго) на фронте не были рабами. Они знали, что
воевать нужно, и даже скованные армейскими предписаниями, уставами и
приказами, были гораздо более свободными и взрослыми, чем когда-либо после.
И это воспоминание о собственной нужности, внутренней свободе стало самым
важным в жизни нынешних семидесяти- и восьмидесятилетних, проведших свои
последующие годы в ячейках нашего государства рабов.
Лев Александров
Автор этой книги -- Лев Александрович Блюменфельд (23 ноября 1921 -- 3
сентября 2002)
Книга «Две жизни» была подготовлена к печати и издана в 1996
году усилиями учеников и друзей автора, из которых тут не могу не назвать
Сергеея Никитина (организовавшего издание), Сергея Лакеева и Глеба Левина
(подготовивших оригинал-макет), литературного редактора Наталию Долотову и
корректора Веру Романову. Предисловие к книге написал Даниил Гранин.
Именно с файлов (формата MsWord-6 for Windows), любезно предоставленных
Сергеем Лакеевым, и сделан этот HTML. В печатной версии книги не было главы
XVI, но файлы ее были тогда же подготовлены и включены в эту публикацию.
Автор успел дать добро этой идее, но не успел увидеть ее воплощения.
В.Д.Арнольд
(vitar(at)mccme.ru)
На Тегеранской Конференции Вождь чередовал политику кнута и пряника. Он
беззастенчиво требовал: освобожденные (подаренные в свое время Гитлером)
Эстония, Латвия и Литва остаются советскими; никакого польского
правительства в Лондоне СССР не признает, Польшу освободит Красная Армия и
правительство там будет соответствующее; Германия должна быть расчленена. В
то же время он не упускал случая льстить Рузвельту. На банкете по случаю дня
рождения Черчилля, Сталин произнес заключительный тост и посвятил его не
виновнику торжества, а Рузвельту. Он сказал: "Что с русской точки зрения
Президент и США сделали для победы? Самое важное -- машины, техника. США
производят 8–10 тысяч самолетов в месяц, Англия -- 3–3,5 тысячи,
а Россия не в состоянии выпускать больше 3 тысяч. Без американских машин мы
бы проиграли войну" (обратный перевод американских протоколов).
9. Фюрер
Вряд ли стоит писать об ошибках Гитлера после Курской дуги. Война была
проиграна. После успешного осуществления операции "Оверлорд" любой не вполне
сумасшедший государственный деятель должен был бы стремиться к капитуляции.
Но Фюрер не был государственным деятелем. Он, как и Вождь, был бандитом,
главарем бандитской шайки и параноиком.
10. Вождь
Победный сорок четвертый год начался 29 января с прорыва ленинградской
блокады. Затем наступление шло одновременно на западе и на юге. Взяты
Смоленск, Одесса, очищен от немцев (и от татар) Крым. К концу июля полностью
занята Белоруссия. Затем -- позорное стояние под Варшавой. Об этом -- чуть
подробнее.
25 июля наши войска пересекли Вислу у Магнушева, взяли Львов и
Белосток. На следующий день закрепились на новом плацдарме на западном
берегу Вислы у Сандомира. 31 июля командующий Фронтом Рокоссовский был в
Праге -- пригороде Варшавы. Никто не сомневался -- через несколько дней наши
войска ворвутся в польскую столицу. 1 августа в Варшаве восстала Армия
Народова под командованием генерала Бур-Комаровского, чтобы ударить с тыла
по немецкой обороне. 2 августа в "Правде" вышла статья военного
корреспондента Макаренко. Он пишет: "На Варшаву! В каждом наступлении
приходит минута, кульминационный момент, когда остановить наступление уже
нельзя."
Оказалось -- можно. Приказ Вождя -- и Рокоссовский останавливается у
стен Варшавы до января сорок пятого. В результате 90% города разрушено.
Погибла практически вся 35-тысячная армия Бур-Комаровского и еще около 300
тысяч жителей Варшавы. Оценить число наших солдат, "дополнительно" погибших
из-за этой военно-политической акции Верховного Главнокомандующего,
невозможно. Это явилось продолжением катынского убийства, позволившее
уничтожить силы, могущие воспрепятствовать установлению в Польше
тоталитарной системы.
Советская армия в Европе. Теперь политические соображения полностью
определяют принимаемые военные решения. Занята Румыния. Хотя царь Борис
сразу объявил войну Германии, бескровное наступление наших войск в Болгарии
продолжалось до тех пор, пока с их помощью не произошел переворот и власть
не взяли коммунисты. Политические махинации Вождя в Венгрии обошлись гораздо
дороже. 21 сентября, когда советские войска уже двигались к Будапешту,
венгерский диктатор адмирал Хорти послал в Италию секретную миссию, чтобы
договориться с западными союзниками о капитуляции. Те отказались вести
переговоры, сказав, что договариваться надо с русскими. 1 октября венгерская
миссия прибыла в Москву. Сталин велел вести и сорвать переговоры одному из
самых преданных и жестоких своих подручных Л.З.Мехлису. Капитуляция Венгрии
не была принята. О переговорах в Москве узнали немцы и ввели в Венгрию свои
войска. В результате Будапешт был взят не в октябре сорок четвертого, а в
феврале сорок пятого после тяжелых боев. Антифашистские силы Венгрии
безуспешно пытались сотрудничать с нашими войсками. Вождю нужно, чтобы
Венгрия была завоевана, чтобы можно было посадить во главе государства
Матиаса Ракоши, прошедшего в Москве полный курс методов организации
государства нового типа.
Нечто похожее произошло в Австрии. Подпольная антифашистская
организация в Вене хотела восстать, договорившись о дате с наступающими
частями. Наше командование отказалось вступить в какие либо контакты,
восстания не было, бои за Вену длились десять дней.
Поразительна история освобождения Праги. В начале мая сорок пятого в
Чехословакии едва ли не самой крупной воинской частью была РОА -- Русская
Освободительная Армия под командованием генерала Власова. С запада наступала
3-я американская Армия генерала Патона. В 70 километрах от Праги Патон
остановился на договоренной ранее с русскими линии раздела. Советские войска
стояли под Прагой с 4-го мая: не были вполне уверены, что американцы не
войдут. Власов хотел сдать РОА американцам. Он послал своих представителей,
которые попали в штаб американской 7-й Армии. Командующий генерал Алекс Пэтч
никогда ничего не слыхал ни о РОА, ни о Власове. Он запросил Эйзенхауэра, а
тот Вашингтон. В результате представителей Власова отправили в лагерь для
военнопленных. Утром 5-го мая в Праге началось восстание, возглавляемое
объединенным фронтом националистов и коммунистов. 6-го мая немцы ввели в
Прагу части СС и гестапо. Власовцы ворвались в Прагу, выбили немцев,
захватили аэродром с 47 немецкими боевыми самолетами. В 17 часов 6 мая над
Пражской Ратушей развевались два флага: чехословацкий и сине-белое знамя
РОА. В Праге были развешены портреты Власова. Они висели двое суток. 8 мая
объявили, что согласно договоренности в Прагу войдут не американцы, а
русские. Портреты Власова быстро заменили портретами Сталина. Вечером
девятого мая власовцы маршевой колонной вышли из Праги, перешли
демаркационную линию и утром 10 мая сдались американцам. На следующий день
их передали советскому командованию. В этот же день наши войска торжественно
вошли в освобожденную Прагу.
Вернемся на полгода назад, к главной военной операции конца войны,
взятию Берлина. До сих пор многое остается неясным.
После сокрушительных поражений Вермахта на востоке и западе военное
превосходство антигитлеровской коалиции стало подавляющим. К концу 1944 года
советская фронтовая армия имела в строю 6 миллионов солдат, 91400 орудий,
14000 танков и самоходок, 14500 самолетов. У немцев на восточном фронте было
3,1 миллион солдат, 28500 орудий, 4000 танков и самоходок, 2000 самолетов.
2 ноября 1944 года Жуков и Василевский представили Сталину
окончательный план разгрома Германии. Этот план предусматривал
безостановочное наступление на Берлин, которое должно закончиться за 45
дней. Была полная уверенность в том, что взятие Берлина приведет к
дезорганизации предельно централизованной немецкой государственной машины и
к быстрой капитуляции Германии. Согласно первоначальному плану выход на
линию Быдгош-Познань-Бреславль должен был занять 15 дней, а еще через
тридцать дней должен пасть Берлин.
После военного парада 7 ноября Жуков остался в Москве разрабатывать
детали плана. Он работал вместе с Рокоссовским: сперва предполагалось, что
именно Рокоссовский, командующий Первым Белорусским фронтом, будет брать
Берлин. Однако, к большому огорчению Рокоссовского 16 ноября ему было
приказано Верховным передать командование Фронтом Жукову, а самому принять
Второй Белорусский Фронт у генерала Захарова. Вождь объявил, что он сам
будет координировать операции фронтов, участвующих во взятии Берлина, и сам
будет своим начальником штаба. Таким образом, Василевский остался без
работы. В эти дни был убит на фронте генерал Черняховский, и Василевский
занял освободившееся место командующего Третьим Белорусским фронтом.
Сталин решил подарить Берлин Жукову и даже установил демаркационную
линию, разделяющие фронты Жукова и Конева, чтобы последний случайно не вошел
в Берлин раньше Жукова. На берлинском направлении соотношение наших и
немецких сил было в это время следующее: люди -- 5,5:1, орудия -- 8:1, танки
-- 9:1, самолеты -- 17:1.
Начало наступления Сталин назначил на 20 января 1945 года. После
телеграммы Черчилля от 6 января с просьбой ускорить начало наступления в
связи с неожиданным ударом немцев в Арденнах, Сталин перенес начало
последнего (как предполагали) удара на неделю раньше. 12 января войска
Первого Украинского Фронта под командованием Конева двинулись на Бреславль.
13 января Рокоссовский и Василевский начали операцию с целью отрезать от
Берлина группировки немцев в Померании и Восточной Пруссии, а 14 января
Фронт Жукова ударил на Лодзь и Познань.
Несмотря на установленную Сталиным демаркационную линию началась гонка
между Коневым и Жуковым. Оба Фронта продвигались стремительно, опережая
запланированные сроки. Союзники снова наступали на западе. 25 января Жуков
доложил Сталину, что немецкие войска полностью деморализованы и почти не
сопротивляются. Он предложил идти, не останавливаясь на Одер и пересечь его
у Кюстрина в 70 километрах от Берлина. Сталин сперва возражал, считая
необходимым остановиться дней на 10–15, чтобы дать возможность
Рокоссовскому закончить операцию в Померании и присоединиться к наступлению
на Берлин. Однако Жуков уговорил Верховного, сказав, что нельзя давать
немцам возможность закрепиться и создать линию обороны перед Берлином,
которой пока нет. 26 января Жуков продолжил наступление. На следующий день
он доложил Сталину, что к первому февраля он форсирует Одер и затем замкнет
кольцо вокруг Берлина. В этот же день Конев доложил Сталину, что он
двигается вперед без сопротивления и не позже 6 февраля выйдет на Эльбу. Оба
Фронта были готовы взять Берлин. Жуков 3 февраля захватил еще один большой
плацдарм на западном берегу Одера, -- исходный плацдарм для атаки на Берлин.
Он доложил в Ставку, что Берлин будет взят 15 или 16 февраля. Между его
Фронтом и столицей Рейха нет укреплений и организованных сил противника.
Сталин согласился.
6 февраля сорок пятого года Жуков собрал в штабе Фронта всех своих
командармов и комкоров для согласования плана штурма Берлина. Во время
совещания Сталин позвонил из Ялты, где два дня назад открылась конференция
руководителей антигитлеровской коалиции. Вождь приказал: отменить берлинскую
операцию, закрепиться на Одере и помочь Рокоссовскому уничтожить в Померании
уже отрезанную и обреченную группировку немецких войск "Висла".
Этот приказ был для Жукова как гром среди ясного неба. За последние
полмесяца наши войска прошли почти без сопротивления 500–700
километров на запад. Враг разбит. До Берлина 70 километров. Никакой обороны
немцы организовать не успеют. Всем ясно: к середине февраля все будет
кончено.
Что случилось? Почему Сталин вдруг поворачивает свои победоносные армии
на север -- в Померанию и на юг -- в Силезию, Австрию и Чехословакию?
Генерал Чуйков в 1964 году (за несколько недель до снятия Хрущева)
пишет: "В феврале 45 года не было ни одного из тех укреплений, на которые мы
наткнулись в апреле. Враг был деморализован..."
За полтора месяца подаренной им передышки немцы построили укрепления,
собрали и переформировали остатки своих разбитых частей, новый командующий
войсками, обороняющими Берлин, гаулейтер Берлина, доктор Йозеф Геббельс
мобилизовал молодежь из Гитлер-Югенд и ветеранов партии и труда. Конечно,
все это не могло повлиять на исход войны и даже отсрочить день победы более,
чем на два месяца. А "дополнительно" погибшие пара сотен тысяч советских
солдат и офицеров (не говоря уже о немцах) не так уж много значили для
Вождя, давно привыкшего к гораздо более внушительным числам.
Зачем это понадобилось Сталину? Что, собственно, произошло на Ялтинской
конференции? Я не смог найти каких-либо достоверных данных, объясняющих это
решение. По-видимому, оно было продиктовано чисто политическими мотивами.
Ялтинская конференция открылась 4 февраля 1945 года. Как и в Тегеране,
Рузвельт думал о предстоящих боях на Японских островах, об уменьшении
американских потерь, которые, судя по предыдущим схваткам с японцами на
островах Тихого океана, могли быть очень значительными. За вступление
русских в войну с Японией надо было продолжать платить. Демаркационная линия
раздела Германии по Эльбе, согласованная с русскими, сама по себе не решала
судьбу столицы. Рузвельт согласился: Берлин берет советская армия. Весьма
возможно, что Сталин дал за это какие-то туманные гарантии, касающиеся
политической судьбы Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии, и
Президент ему поверил или сделал вид, что поверил. Старый мудрый Черчилль не
верил никаким сталинским гарантиям и был против этого соглашения. Но в Ялте
на него не обращали внимания. Судьбы Европы и мира решали два человека.
Теперь Сталину уже не имело политического смысла спешить со штурмом
Берлина, т.е. с окончанием войны. Надо было прежде всего закрепиться в
аннексируемых территориях и в будущих сателлитных государствах. Ведь создать
необходимые предпосылки для их правильной судьбы, обеспечить правильное
направление их будущего развития гораздо легче в ходе войны, чем после
преждевременной капитуляции Германии.
К апрелю на севере и на юге война практически завершилась, и можно было
вернуться к вопросу о Берлине. 1 апреля Сталин вызвал в Кремль Жукова и
Конева. На встрече присутствовали Молотов, Маленков, Микоян, начальник
Генштаба генерал Антонов и его заместитель по оперативной части генерал
Штеменко. Сталин прочел собравшимся якобы полученную им анонимную
телеграмму, подписанную "иностранный доброжелатель". В этой телеграмме
утверждалось, что англо-американские силы под командованием фельдмаршала
Монтгомери собираются начать наступление от Рура, обойти и взять Берлин.
Поэтому надо торопиться. Он предложил Коневу и Жукову через сутки
представить отдельно их планы наступления на Берлин. При утверждении плана
Конева Вождь остановил свой карандаш в точке карты, отстоящей на 70
километров к юго-востоку от Берлина. Это означало, что отсюда Коневу
разрешается идти на Берлин. И началась гонка. Оба полководца помчались из
Кремля к своим самолетам. Конев поднялся в воздух через две минуты после
Жукова.
Бои по преодолению мощнейших немецких укреплений на подступах к Берлину
были ужасны. Вождь непрерывно подзуживал участников скачки, сообщая по
телефону каждому об успехах соперника. 20 апреля, в день рождения Гитлера,
войска Жукова взломали последние пригородные укрепления. В этот день Жуков
выиграл гонку. Армии Конева вели в это время бои с армией генерала Венка,
безуспешно пытавшегося прорваться к окруженному Берлину.
11.
В начале каждой серии блестяще сделанной и лживой телевизионной эпопеи
Романа Кармена "Великая Отечественная" хорошо поставленный голос Василия
Ланового, цитируя Брежнева, произносит скорбные слова о двадцати миллионах
советских людей, погибших на фронтах войны.
Это число, 20 000 000, возникло не сразу. В первые годы после войны по
приказу Вождя наши потери оценивались в семь миллионов. Число 20 миллионов
впервые назвал Хрущев. По-видимому, иначе не удавалось свести концы с
концами после Всесоюзной переписи населения. По анализу И.Ю.Писарева
(заместитель начальника ЦСУ РСФСР) истинное число наших погибших без учета
умерших от голода ленинградцев 27 миллионов.
На восточном Фронте Германия потеряла 6,9 миллиона человек. Таким
образом, каждый убитый Фриц захватил с собой на тот свет по меньшей мере
четырех Иванов.
Из пяти миллионов советских военнопленных к концу войны остались в
живых около миллиона. Вождь не разрешил в свое время подписать международную
конвенцию, и немцы могли делать с нашими пленными, что хотели, не обращая
внимания на Международный Красный Крест. Сколько человек из оставшегося
миллиона выжили после войны в отечественных лагерях, не поддается оценке.
До сих пор каждая война заканчивалась созданием причин следующей.
Жадные и недальновидные победители считали самым важным не обеспечение
длительного мира для своих и не своих народов, а извлечение сиюминутной
выгоды для своего государства. При этом политические руководители, как
правило, не делают различия между размерами, мощью и политическим престижем
своей страны и благополучием и счастьем людей, эту страну населяющих.
Первая мировая война оставила Европу вполне подготовленной для второй.
Версальский мир "тигра" Клемансо разорил Германию непосильными
контрибуциями, отнял ненужную Франции Эльзас-Лотарингию, почти отрезал от
страны Восточную Пруссию и обеспечил в конце концов приход к власти первого
попавшегося националистически настроенного параноика.
Устройство Европы после второй мировой войны было еще более абсурдным.
Огромно число искусственно созданных нестабильных политических образований,
"горячих точек", казалось бы неминуемо ведущих к новому взрыву, оставленных
главными хозяевами мира в мае 1945 года, Сталиным и Рузвельтом. Жадность
Сталина и равнодушие Рузвельта к судьбе народов Европы, да и других
континентов, до сих пор держат мир в напряжении.
Я полагаю, что мир спас от новой войны (во всяком случае сделал больше
других политических деятелей для спасения мира от новой еще более страшной
катастрофы) наиболее дельный с моей точки зрения американский Президент за
всю историю страны, Гарри Трумэн. Во-первых, он не побоялся взять на себя
ответственность и продемонстрировал мощь атомного оружия, убедительно
доказав невозможность глобального военного столкновения. Во-вторых, он
утвердил "План Маршала", не пожалев денег, техники и всех огромных ресурсов
Соединенных Штатов для восстановления Западной Европы, в первую очередь
разоренной Западной Германии.
Возвращаясь к тому, с чего я начал эти записки, подчеркну еще раз
бессмысленность подхода к политическим событиям на основе понятий "хорошо" и
"плохо". Историк должен описывать, а не оценивать. Кажется, я не смог
полностью выполнить эту заповедь.
Борис Александрович перевернул последнюю страницу рукописи. Конечно, и
раньше он о многом знал или догадывался, но такого концентрированного
безжалостного описания войны "сверху", с высоты, так сказать, птичьего
полета, пожалуй еще не встречал. Если дождется времени, когда это станет
возможным, обязательно попробует опубликовать. Хотя вряд ли доживет. Всегда
думал, что умрет раньше Сергея. Может быть редко болеющие здоровяки легче
ломаются после первого же удара.
И потом, что-то не видно существенных изменений идеологии в ходе
горбачевской "перестройки". Пока -- разрушают. Дай Бог, чтобы не "до
основанья".
Борис Александрович положил папку с "Историческим исследованием" в
особый запирающийся ящик в правой тумбочке письменного стола под собственные
рукописи. Подождем.
На поминки Борис Александрович не пошел. Некомфортно было ему в
академическом и номенклатурном окружении. Спрятав рукописи, он достал из
холодильника графинчик (мамин графинчик), налил до краев винный с вензелем
зеленый бокал водкой, настоенной на апельсиновых корочках, встал:
-- Прощай, Сергей Лютиков, или до свидания, если за чертой
действительно что-то есть. Тогда встречай меня в конце туннеля вместе с
барыней. Недолго осталось.
Борис Александрович знал, что он быстро опьянеет. Не то, что в
молодости. Поэтому спешил. Через двадцать минут уже спал, свернувшись
калачиком.
Это роман о войне, хотя многие главы посвящены предвоенным и
послевоенным годам. В жизни автора, как и обоих главных действующих лиц
романа, самыми важными были четыре года войны. У каждого, прошедшего войну,
имеется свое, сугубо личное отношение к ней. Однако, есть и нечто общее,
объединяющее совершенно разных людей.
Каждый год 9 мая на митингах и собраниях по всей стране чествуют
ветеранов. Конечно, многое делается для галочки, формально. Все это так, но
за ложью официальных очередных мероприятий нельзя не видеть искренние
человеческие чувства. В словах бывших бойцов можно часто услышать
неосознанную (а иногда и осознанную) ностальгию. Для миллионов воевавших
людей та война стала самым ярким, самым святым, что было в их жизни.
Однополчане ежегодно встречаются, обнимают друг друга со слезами умиления. В
войну было все: грязь, голод, бессмысленные жертвы, бардак в тылу и на
фронте. И все же, и все же -- в памяти война почти всегда остается чем-то
лично важным, значительным. Я думаю, что такого отношения к войне ее
выживших участников нигде, кроме нашей страны, нет. Во время войны
большинство действительно воевавших войну ненавидели, тяготились
страданиями, убийствами, обязательным страхом и постыдным опьянением
дозволенностью преступлений. А теперь, через годы, война вспоминается с
гордостью. В чем причина? Истинная, глубокая причина заключается в том, что
выигравшие войну гражданские люди (кадровая армия была практически
уничтожена к концу сорок второго) на фронте не были рабами. Они знали, что
воевать нужно, и даже скованные армейскими предписаниями, уставами и
приказами, были гораздо более свободными и взрослыми, чем когда-либо после.
И это воспоминание о собственной нужности, внутренней свободе стало самым
важным в жизни нынешних семидесяти- и восьмидесятилетних, проведших свои
последующие годы в ячейках нашего государства рабов.
Лев Александров
Автор этой книги -- Лев Александрович Блюменфельд (23 ноября 1921 -- 3
сентября 2002)
Книга «Две жизни» была подготовлена к печати и издана в 1996
году усилиями учеников и друзей автора, из которых тут не могу не назвать
Сергеея Никитина (организовавшего издание), Сергея Лакеева и Глеба Левина
(подготовивших оригинал-макет), литературного редактора Наталию Долотову и
корректора Веру Романову. Предисловие к книге написал Даниил Гранин.
Именно с файлов (формата MsWord-6 for Windows), любезно предоставленных
Сергеем Лакеевым, и сделан этот HTML. В печатной версии книги не было главы
XVI, но файлы ее были тогда же подготовлены и включены в эту публикацию.
Автор успел дать добро этой идее, но не успел увидеть ее воплощения.
В.Д.Арнольд
(vitar(at)mccme.ru)