Страница:
Разделим испытываемое вами ощущение счастья на мельчайшие отрезки длительностью в миллионную долю секунды каждый. Можем мы это сделать? Поскольку в словесном потоке, извергаемом Сто Тридцать Вторым Плюс, наступила пауза, я понял, что вопрос обращен ко мне, и ответил: - Конечно. Любое чувство можно разделить на кванты, ну и что из этого? Ваше ощущение счастья от этой процедуры не изменится, а другой от этого счастливее не станет. - Прием квантования, Шекет, прием квантования! - завопил Сто Тридцать Второй Плюс. - Разве вы перестанете быть счастливым, если отдадите мне не все свое ощущение, а лишь его незначительную часть, мельчайший квант длительностью в миллионную долю секунды? Ни одно разумное существо не способно реагировать на реальность с такой скоростью! Вашего счастья от этого не убудет! - Но и вашего не прибавится, - пробормотал я, надеясь, что бежавший со скоростью звука изобретатель меня не услышит. Но он немедленно ответил: - Не прибавится, потому что квант счастья длительностью в миллионную долю секунды я не успею ощутить, вы правы! А если вы мне отдадите не один такой квант, а миллион? Но не подряд, а каждый второй или третий? Что тогда? Я начал понимать ход мыслей Сто Тридцать Второго Плюс и поразился их гениальной простоте. - Эффект двадцать пятого кадра! - воскликнул я, не сдержав восхищения. Мне показалось, что Сто Тридцать Второй Плюс еще быстрее побежал по ленте, догоняя звук собственного возмущения. - Только не говорите, что приоритет принадлежит не мне! - воскликнул он. Какой еще двадцать пятый кадр? Естественно, откуда ему знать? Это ведь из области кино, а классические фильмы на пленке исчезли из обихода несколько десятилетий назад, с изобретением голографических проекторов. Раньше фильмы снимали на ленту и показывали со скоростью двадцать четыре кадра в секунду. Так вот, какой-то тогдашний гений заметил: если врезать после каждого двадцать четвертого кадра еще один - например, с рекламой пива, - то после сеанса зритель непременно воскликнет: "Пиво - великолепный напиток!" И наоборот: если вырезать из каждой ленты один кадр из двадцати четырех, никто этого не заметит, а между тем из вырезанных кадров можно составить новый фильм! Говорить об этом Сто Тридцать Второму Плюс я не стал. В конце концов, он ведь предлагал поделиться счастьем, а вовсе не кусочком старого целлулоида. - Хорошая идея, - сказал я. - Вполне безумная. Стоявший рядом со мной Пук Дан Шай дернулся и наступил мне на ногу - он, видимо, решил, что пациент может обидеться. - Безумная! - радостно подтвердил Сто Тридцать Второй Плюс. - Но ведь не сумасшедшая, верно? - Разумеется, - согласился я, покосившись на главного врача. - Предлагаю немедленные испытания! - прокричал Сто Тридцать Второй Плюс, пробегая мимо меня с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах. Только выразительный взгляд Пук Дан Шая не позволил мне ответить решительным отказом. Хватит с меня испытаний! После полетов на планеты Бурбакиса я предпочитал, чтобы новые изобретения испытывали те, кому это положено по приговору суда: заключенные из камеры смертников на Весте. - Внимание! - воскликнул между тем счастливый пациент галактической психушки. - Начинаю передачу! Что-то во мне щелкнуло, и я стал счастливым. Я бежал по поверхности ленты Мебиуса, все мое существо сливалось с двумерным пространством и остановиться означало - стать самым несчастным существом во Вселенной, потому что тогда начнешь понимать, что есть еще и третье измерение, до которого мне сейчас не было никакого дела. Я готов был бежать вечно вперед, вперед, и в то же время назад, потому что только на ленте Мебиуса, у которой нет другой стороны, можно возвращаться, не возвращаясь, и это счастье так переполняло меня, что... - Вы понимаете меня, Шекет? - услышал я доносившийся будто из другой Вселенной голос Пук Дан Шая. - М-м-м... - пробормотал я и понял, что лежу на операционном столе, а надо мной склонился главный врач психушки с лучевым скальпелем в руке. - Эй! Что вы собираетесь делать? - Уф... - пробормотал Пук Дан Шая и облегченно вздохнул. - Я уж решил, что придется отсекать у вас лобные доли. - Вы с ума сошли! - возмутился я и спрыгнул на пол. - Я всего лишь испытал чужое счастье, но сам пока не рехнулся! - Понравилось? - деловито спросил врач. - Вы три часа не желали выходить из транса. - Три часа! - поразился я. - Нет, господин Пук Дан Шай, придется вашему пациенту изобретать что-нибудь другое. Делиться счастьем нельзя, это я вам как эксперт говорю! - Почему? Ведь счастье - это, что должно быть у каждого! - Вот именно! И каждый понимает счастье по-своему. Для вас счастье вылечить пациента, а для меня - оказаться в самой гуще звездных приключений. И если я дам вам частицу своего счастья, станете ли вы счастливее? - Понимаю, - удрученно пробормотал Пук Дан Шай. - Что же мне сказать Сто Тридцать Второму Плюс? Он был уже на пути к выздоровлению, но если узнает, что вы ему отказали... - То останется психом, верно? И следовательно, сможет сделать еще одно безумное и сумасшедшее изобретение! Разве это не замечательно? - Может быть, - с сомнением произнес врач. - Но вы не откажетесь ознакомиться с очередным творением, когда оно будет сделано? - Это моя работа, - гордо произнес я и покинул психолечебницу под рев какого-то пациента, пытавшегося разнести гору, в недрах которой находилась его палата. А может, это всего лишь пробуждался вулкан? В своем любимом кабинете на Церере я почувствовал себя наконец полностью лишенным чужого счастья бежать по ленте Мебиуса, не имевшей ни конца, ни начала. Я приказал двери не впускать посетителей и прикорнул на диване, чтобы немного восстановить силы.
С ПОЗИЦИИ СИЛЫ
Я лежал на диване без сил и думал о том, как помочь пациенту Альтрогенибской психлечебницы, придумавшему способ делиться со всеми своим счастьем. Он ведь хотел как лучше! Но разве может знать сумасшедший, что счастье одного обычно строится на несчастье другого - даже в рамках человеческого сообщества? Что ж говорить о существах из разных миров, не всегда способных даже понять друг друга? Неудивительно, что счастье, испытанное пациентом Сто Тридцать Вторым Плюс, ввергло меня в пучину глубочайшей депрессии. "Ах, - думал я, - где взять силы жить в этом жестоком мире, когда приходится отказывать таким замечательным безумцам, как Бурбакис и Сто Тридцать Второй Плюс?" Мне казалось, что я никогда уже не вернусь в нормальное, то есть иронично-скептическое, свойственное мне-прежнему, состояние духа. Самое ужасное заключалось в том, что депрессия охватила оба сознания, уживавшихся в моем мозгу, и теперь Шекет-первый мрачно обсуждал с Шекетом-вторым планы ухода в иной мир. "Да там такая же муть, - сообщал Шекет-первый. - Я занимался в свое время оккультными науками, и мне хорошо известно, что на том свете ничуть не лучше, чем на этом". "Зато покойники не страдают депрессией, - отвечал на это Шекет-второй, - и если делают гадости своим ближним, то не испытывают после этого мук совести". Неизвестно, к чему пришла бы в конце концов эта дискуссия, но ее неожиданно прервал вопль, раздавшийся из телеприемника галактической связи. Судя по высоте тона, меня вызывали если не с Денеба, то как минимум - из туманности Конская Голова. Я включил приемник, чтобы сказать абоненту, что я о нем думаю, и увидел сияющую физиономию Пук Дан Шая, главного врача Альтрогенибской психиатрической клиники. - Шекет! - восликнул он, не обращая ни малейшего внимания на мое депрессивное состояние, выражавшееся в том, что я отошел в дальний угол комнаты и прикрыл руками глаза, чтобы не видеть чужой радости. - Шекет, ваша система обучения продолжает приносить плоды. Только что пациент Аобуаиуба изобрел усилитель силы! - Усилитель силы, - повторил я с отвращением, - это тавтология. То же самое, что увлажнитель влажности и высушиватель засухи. В патенте отказано. - Шекет, что с вами? - с беспокойстом осведомился Пук Дан Шай. - Это от счастья, - мрачно сказал я. - От того самого проклятого счастья, которым поделился со мной Сто Тридцать Второй, не помню уж, где у него Плюс, а где Минус. - А, - с облегчением вздохнул Пук Дан Шай. - Прилетайте, сеанс терапии мигом лишит вас чужого счастья. А заодно познакомитесь с Аобуаиуба. Жду! Ради собственного счастья я действительно не сдвинулся бы с места, но не мог же я заставлять ждать Пук Дан Шая, не сделавшего мне не только ничего плохого, но даже и ничего хорошего! - Ничего, Шекет, - встретил меня главный псих Галактики, - все будет хорошо, как только вы ознакомитесь с изобретением Аобуаиуба. - Мне и имени этого не выговорить, - буркнул я. - Существо с таким именем не способно придумать ничего путного. Не говоря ни слова, Пук Дан Шай подхватил меня под локоть и повел к палате, висевшей в воздухе наподобие гроба Магомета. Аобуаиуба оказался разумным существом с планеты Биииа в системе звезды Омикрон Пегаса. Я мрачно выслушал сообщение врача о том, что на Биииа нет ничего, кроме воздуха - даже недра планеты настолько разрежены, что там можно летать на воздушных шарах. Поэтому жители Биииа живут в воздушных замках, строят воздушные планы и рожают детей, воздушных, как пирожные. Аобуаиуба выглядел едва видимым облачком, повисшим под потолком палаты. - Сила! - воскликнуло облако оглушительным шепотом - будто порыв ветра пронесся по палате. - Сила! Вот чего бесконечно много во Вселенной и чего всегда нехватает простому разумному существу вроде нас с вами. Разве вы, господин эксперт, отказались бы обладать силой, способной перемещать галактики? - Зачем мне перемещать галактики? - осведомился я. - Это происходит и без моей помощи. - Ну так вы можете остановить их расширение! - Зачем? - повторил я. - Пусть движутся, мне это не мешает быть несчастным. Облачко под потолком едва заметно сгустилось, и Пук Дан Шак сказал мне: - Послушайте, Шекет, не нужно его нервировать, это все-таки больное существо, мало ли что ему придет на ум... Я вздохнул, а Аобуаиуба продолжил свои рассуждения. - Итак, сил во Вселенной более чем достаточно, но распределены они очень неравномерно. Вот, скажем, Аугааа падает на Иуабуу, и вся сила ее уходит на то, чтобы выразить себя, в то время как Оообииа испытывает страдания из-за того, что не имеет сил слиться с Иаобиа... - Пожалуйста! - взмолился я. - Эти имена сведут меня с ума! Я не хочу становиться вашим соседом по палате! Ближе к делу! - Хорошо, - облако под потолком сжалось, стало почти черным, и я отошел в сторону - чего доброго пациент прольет на меня дождь своего гнева. Хорошо, Шекет. Итак, есть сила, которая обычно используется не там, где нужно. Применим прием вынесения, о котором вы так увлекательно рассказывали в своей замечательной лекции. - Применим, - согласился я. - Пусть, - продолжал Аобуаиуба, - существо, обладающее силой, размахнется, чтобы убить своего врага. Но враг остается жив и здоров, а сила неожиданно оказывает свое действие там, где она действительно необходима - например, при спасении Иуабуу от... - Понятно, - перебил я. - Избавьте меня от... э-э... Иуа... неважно. Давайте по существу. У вас есть опытный образец вашего прибора? - Да! - радостно воскликнул Аобуаиуба, и меня сбил с ног шквал его эмоций. С трудом поднявшись на ноги, я почувствовал, что руки мои сдавлены невидимыми обручами, и понял, что хочу того или нет, но в эксперименте по передаче силы на расстояние мне все-таки придется принять участие. - Выберите объект! - воскликнул Аобуаиуба. - Нечто, способное с силой воздействовать на окружающую среду! И я тут же подумал о моем незадачливом племяннике Орене Шекете. Я вам еще о нем не рассказывал - не было повода, но в свое время этот человек попортил мне и своей матери, моей кузине Саре, немало крови. Орен вымахал под два с половиной метра и ударом кулака мог свалить с ног тигра, если бы не был от рождения патологическим трусом. Он боялся даже крылатых тараканов с Ганимеда - самых безобидных созданий в Солнечной системе! Силу свою он всегда использовал тогда, когда это было совершенно не нужно, например, чтобы связать вместе две нитки. Представляете картину? Значит, вы понимаете, как мучилась с Ореном моя кузина Сара. - Орен Шекет, - сказал я. - Это мой племянник, и сил у него вполне достаточно. Правда, мне неизвестна система фокусировки вашего прибора, уважаемый Аобуаиуба... От волнения я даже сумел правильно произнести имя изобретателя! - Неважно, - послышался голос психа. - Я уловил движение вашей мысли и знаю теперь, о ком идет речь. Индуктор выбран, и я начинаю эксперимент. Назовите объект, к которому должна отойти сила Орена! - Я бы и сам не прочь... - пробормотал я. Лучше бы мне этот вариант никогда не пришел в голову! Не знаю уж, как действовал прибор, сконструированный Аобуаиуба, - он ведь тоже состоял из воздуха, как и сам изобретатель. Но в следующую секунду я неожиданно для самого себя размахнулся и ударил рукой по стене палаты. Заметьте, это была стена из прочного сплава, но лопнула она как бумага, и палата, будто воздушный шар, из которого выпустили воздух, начала падать на поверхность планеты. - Спасите! - взвизгнул Пук Дан Шай, который до этого момента молча стоял рядом со мной и наблюдал за состоянием пациента. Я сделал единственное, что и должен был сделать в такой ситуации - нащупал на груди медальон, надавил на крышку и тем самым послал сигнал бедствия в Службу галактического спасения. Обычно этого было достаточно - спасатели являлись в течение тысячной доли секунды. Но сейчас, к моему ужасу, ровно ничего не произошло - мы продолжали падать, Пук Дан Шай не переставал визжать, а Аобуаиуба, которому опасность разбить себе шею вовсе не угрожала, спокойно возился со своим прибором. Я пришел в полное отчаяние. Сейчас у меня была сила моего племянника Орена, а он, следовательно, получил возможность воспользоваться моей силой. Иными словами, я пробил стену палаты, когда Орен случайно взмахнул рукой, а он вызвал Службу спасения, когда я решил, что пора это сделать. И сейчас бедняга Орен наверняка удивлялся неожиданному появлению в его комнате галактических спасателей. Я ничего не мог предпринять, поверхность планеты приближалась слишком быстро. Мимо меня с визгом пролетел Пук Дан Шай, и я даже не смог схватить его за ногу. Это был конец, и я подумал о том, что сам ведь недавно хотел покончить счеты с этим неблагоустроенным миром. Но не таким же способом! - Аобуаиуба! - неожиданно закричал Пук Дан Шай. - Индуктор - Иуабуу! И я сразу почувствовал изменение в ситуации. Будто мощнейший воздушный поток поднял меня на своем гребне и медленно понес над территорией больницы куда-то навстречу заходившему светилу. Чуть ниже меня летел на воздушной подушке переставший визжать Пук Дан Шай, а темное облачко Аобуаиуба следило за нами сверху. - Что такое? - крикнул я. - Что происходит? - Аобуаиуба отключил вашего брата, - объяснил врач и перевернулся в воздухе, чтобы лучше видеть меня, - и подключил индуктором своего родственника Иуабуу. Кстати, именно этот тип засадил Аобуаиуба в нашу клинику. Они же там все из воздуха, их сила - это сила воздушных потоков, так что теперь, Шекет, постарайтесь не выходить из образа, пока мы не опустимся на землю. Я уж постарался! Когда мы с Пук Дан Шаем тихо опустились перед главным корпусом клиники, врач скомандовал: - Аобуаиуба! Можешь отключить прибор, все в порядке! - Я получу патент? - прошелестел вопрос. Пук Дан Шай выразительно посмотрел мне в глаза, и мне ничего не оставалось, как сказать: - Да! Честное слово эксперта! Замечательное изобретение! А как бы вы поступили на моем месте? Начали бы упрямиться, и тогда Аобуаиуба мог бы передать мне силу, с которой астероид врезается в планету? И что тогда? От больницы, от Пук Дан Шая, да и от меня самого ничего бы не осталось! Вот и пришлось мне, вернувшись на Цереру, написать положительное экспертное заключение на изобретенный господином Аобуаиуба прибор. Написав, я изо всех сил (собственных, не заемных!) ударил кулаком по столу и навсегда зарекся давать сумасшедшим изобретателям какие бы то ни было обещания.
БЕЗ ОЗАРЕНИЯ
За что я люблю сумасшедших - они не способны скрывать своих намерений. Когда речь идет о благих намерениях, - например, осчастливить человечество, - к словам пациентов клиники доктора Пук Дан Шая можно относиться спокойно. Но если кто-то из безумцев вдруг заводит речь о том, что намерен покорить Вселенную, тут, я думаю, самое время принимать крутые меры, поскольку от желания до идеи не такой большой путь, а от идеи до ее воплощения путь еще меньше. Поэтому когда главный врач галактической психбольницы позвонил мне и сообщил о том, что больной по имени Арузаур изобрел аппарат для уничтожения цивилизаций, я отнесся к его словам чрезвычайно серьезно и вылетел на Альтрогениб ближайшим рейсом лучевого лайнера. - Хорошо, что вы здесь, Шекет! - такими словами встретил меня Пук Дан Шай. - У нас в запасе всего час, чтобы предотвратить мировую катастрофу! - Не нужно паниковать, - сурово сказал я. - Не знаю, что придумал этот ваш... э-э... - Арузаур. - Вот-вот. Не знаю, что он придумал, но для того, чтобы построить аппарат, ему нужны материалы, оборудование, а вы, надеюсь, не настолько легкомысленны, чтобы обеспечить психически ненормальное существо всем необходимым для... - Арузаур утверждает, что никакое оборудование ему не нужно, - прервал меня Пук Дан Шай. - Он мог бы запустить процесс прямо сейчас, но решил подождать до полудня - из эстетических соображений. А полдень, как вы можете убедиться, наступит через пятьдесят четыре минуты! - Так что же он изобрел, этот Арузаур? - Не имею ни малейшего представления! - воскликнул Пук Дан Шай. - Пациент отказывается выдать мне формулу изобретения! Он желает говорить только с вами, экспертом Института, поскольку намерен получить патент на уничтожение разума во Вселенной сразу после того, как этот разум будет уничтожен. - Не вижу логики, - раздраженно сказал я. - Зачем ему патент, если не будет никого, кто бы пожелал оспорить его авторские права? - Вы говорите о логике, Шекет? - вскричал врач. - Вы забыли, где находитесь! - Ничего я не забыл, - заявил я, погрешив против истины. - И если у нас мало времени, не будем его терять. Где пациент? Не говоря ни слова, Пук Дан Шай повел меня в ту сторону, где, как я уже знал, располагался корпус тихопомешанных обитателей планет с нейтронной жизнью. Никогда прежде я не имел дела с представителями нейтронных цивилизаций, они и здоровые представлялись мне чрезвычайно странными. Нейтронники обитали в недрах сверхплотных звезд, я даже слышал, что их находили (правда, мертвыми) в окрестности черных дыр. Размер взрослого нейтронника обычно не больше земной бактерии, а масса, тем не менее, достигает сотни килограммов, так что подержать нейтронника в руке вам не удастся, даже если вы наденете стальную перчатку. Помещение, где содержались психически нездоровые нейтронники, было похоже снаружи на батискаф - обычные материалы не могли выдержать давления, создаваемого телом нейтронника, и поддерживать его в подвешенном состоянии приходилось с помощью сверхмощных магнитных полей, к которым, впрочем, он привык на своей далекой родине. - В чем, кстати, состоит его психическая болезнь? - спросил я Пук Дан Шая, когда мы вошли в приемный покой. - Чем Арузаур отличается от своих соотечественников? - Он возомнил себя ураганом, Шекет, - объяснил врач. - Вы же знаете, как там у них в недрах нейтронных звезд толкучка! Каждый организм закреплен на своем, от рождения до смерти заданном месте. А этот Арузаур начал двигаться, равновесие нарушилось, и цивилизация чуть не погибла, Галактическая служба спасения едва успела отловить несчастного и доставить сюда. - Так у него уже есть кое-какой опыт по уничтожению цивилизаций! воскликнул я, не сдержав удивления. Мы с Пук Дан Шаем стояли в это время перед стереоэкраном, показывавшим, что происходит в палате. Сначала мне показалось, что там вообще никого нет. Но потом я обнаружил висевшую в воздухе капсулу размером с горошину. Разумеется, это был не сам Арузаур, а его личная капсула, где он разместился со всем возможным комфортом, включая транслятор речи. Именно с помощью этого транслятора он и произнес фразу, которуя раздалась из динамика над моей головой: - Я не уничтожаю цивилизаций, Шекет! - воскликнул Арузаур. - Это недостойно моего таланта. Я намерен уничтожить разумную жизнь во всей Вселенной. И хочу получить патент на изобретенный мной способ. - Зачем вам патент... - начал я, но Арузаур перебил меня: - Не говорите глупостей! Патент должен зафиксировать мое достижение для цивилизаций, которые возникнут в будущем. - Логично, - согласился я, не желая вступать в спор. - Но чем вас не устраивают разумные виды, уже существующие во Вселенной? - Мы слишком много знаем! Мы уже исследовали все галактики и добрались до границ Вселенной в пространстве и до Большого Взрыва во времени! Да что говорить, вы, Шекет, сами совершили путешествие в Кокон Вселенной! Еще немного, и во Вселенной просто не останется ничего, достойного познания. Жить станет скучной! Разум превратится в потребителя и начнет жить не для познания, а для собственного удовольствия! - Разве это плохо? - осторожно спросил я. - Разум должен познавать! - отрезал Арузаур. - А если он почти все уже познал, нужно его уничтожить, чтобы процесс познания начался заново! - Вот поистине сумасшедшая идея, - пробормотал я, на что Арузаур ответил холодным молчанием. До полудня оставалось десять минут, и я поспешил задать следующий вопрос: - Чтобы дать экспертное заключение по вашей проблеме, я должен знать суть изобретения. - Безусловно, - согласился Арузаур и после короткого молчания неожиданно заявил: - Теперь вы знаете суть, и я жду вашего решения. Я хотел было сказать, что не привык, когда надо мной смеются - даже если смеются сумасшедшие, но тут будто молния сверкнула в моем сознании, и я понял, что действительно знаю все, что хотел рассказать мне безумный Арузаур! Я перевел растерянный взгляд на Пук Дан Шая, врач понял мое смущение и объяснил, беспокойно поглядывая на часы: - Каждый нейтронник способен излучать мысли в виде узконаправленного пучка нейтрино. Я ничего не понял из вашей беседы, поскольку Арузаур направил луч точно в центр вашего мозга. Но сам эффект мне хорошо знаком, мы именно так и общаемся с больными нейтронниками. Но скажите, Шекет, это изобретение... Оно действительно опасно? - Это катастрофа! - мрачно сказал я и попытался как можно короче изложить Пук Дан Шаю суть изобретения Арузаура, поскольку стрелка на часах неумолимо приближалась к полудню, и для спасения разумной жизни во Вселенной у нас оставалось всего три минуты. - Все дело, видите ли, в том, что мы, люди, называем озарением. Можно всю жизнь собирать информацию и изучать проблему, но если не случится озарения, интуитивной догадки, по-настоящему крупная проблема так и останется нерешенной. Вроде бы все есть для решения, кроме самой малости, но... Если вас не осенило, открытие так и не будет сделано! - Знаю, - согласился Пук Дан Шай. - Я как-то работал над созданием препарата, помогающего... - Арузаур изобрел способ лишить разум счастья озарения! - воскликнул я, невежливо прервав врача, ударившегося в воспоминания. - Точечные удары нейтринным потоком - и все! Вы будете всю жизнь биться над проблемой, и вас никогда не осенит. - Всего-то? - с облегчением вздохнул Пук Дан Шай. - Я-то думал... Даже если Арузаур миллион лет будет вредить нам своим нейтринным пучком, сколько разумных он сможет лишить радости творечества? Ну сто, ну тысячу... - Вы не понимаете! - воскликнул я. - Арузауру достаточно лишь раз отправить в пространство нейтринный луч определенной мощности и энергии, а дальше процесс пойдет по нарастающей, ведь во Вселенной существует нейтринный фон, который изменится и станет, в свою очередь, влиять на все мыслительные процессы! Если Арузаур ровно в полдень, как обещал, излучит свою мысль в форме нейтринного луча, все цивилизации погибнут, потому что никто и никогда не сможет больше ничего изобрести или открыть! - Нет ли тут противоречия, Шекет? - осторожно спросил Пук Дан Шай. - Если не будет изобретений, цивилизации попросту превратятся в общество потребителей - а ведь именно это так возмущает Арузаура! Разум-то от этого не погибнет... - Погибнет! - воскликнул я. - Хватит рассуждать! До полудня двадцать секунд! Я, конечно, не варвар, но у нас нет времени собирать трибунал! Немедленно отключайте в палате Арузаура магнитное поле, ответственность я беру на себя! - Но пациент умрет! - вскричал Пук Дан Шай. - Я врач, это абсолютно невозможно! - Иначе погибнут все! Тут нет выбора - ведь и Арузаур погибнет тоже. Пук Дан Шай продолжал пребывать в ступоре, он так и не смог решить возникшую перед ним моральную дилемму, пришлось мне самому отыскать на пульте регулятор магнитного поля и отвести его к нулю. До полудня оставалась одна секунда. Что-то щелкнуло в палате, и бедняга Арузаур развалился под действием внутреннего давления на миллиарды не связанных друг с другом нейтронов. Я убил разумное существо, пусть даже с психическим дефектом, и не испытывал по этому поводу угрызений совести. Разве когда я работал в Зман-патруле мне не приходилось стрелять на поражение, если моей жизни угрожала опасность? А сейчас опасность угрожала всем разумным существам во Вселенной! - Что я скажу его родственникам? - прошептал потрясенный Пук Дан Шай. - Правду, - сурово сказал я. - Вы объясните им, что нейтринный фон Вселенной, изменившись, сначала лишит нас радости озарения, а потом способности принимать решения. Сначала - важные, но скоро - любые. Вы не сможете выбрать: пойти направо или налево, выпить чай или кофе, встать с постели или спать до полудня... Разум есть способность выбрать. Иначе... Я повернулся и пошел прочь. Пук Дан Шай плелся за мной и бормотал под нос: - Чай или кофе... Убить или помиловать... - Вот именно, - сказал я, не оборачиваясь. - Вы не сможете выбрать между добром и злом. И еще говорите, что это не гибель разума! На Цереру я вернулся на рейсовом лучевике, и всю дорогу меня преследовало выражение муки во взгляде Пук Дан Шая. Я закрыл дверь, отключил коммуникаторы и повалился на диван. Непростое это занятие - спасать разум во Вселенной. Я еще не знал в то время, что мои проблемы с нейтронниками только начинаются.
С ПОЗИЦИИ СИЛЫ
Я лежал на диване без сил и думал о том, как помочь пациенту Альтрогенибской психлечебницы, придумавшему способ делиться со всеми своим счастьем. Он ведь хотел как лучше! Но разве может знать сумасшедший, что счастье одного обычно строится на несчастье другого - даже в рамках человеческого сообщества? Что ж говорить о существах из разных миров, не всегда способных даже понять друг друга? Неудивительно, что счастье, испытанное пациентом Сто Тридцать Вторым Плюс, ввергло меня в пучину глубочайшей депрессии. "Ах, - думал я, - где взять силы жить в этом жестоком мире, когда приходится отказывать таким замечательным безумцам, как Бурбакис и Сто Тридцать Второй Плюс?" Мне казалось, что я никогда уже не вернусь в нормальное, то есть иронично-скептическое, свойственное мне-прежнему, состояние духа. Самое ужасное заключалось в том, что депрессия охватила оба сознания, уживавшихся в моем мозгу, и теперь Шекет-первый мрачно обсуждал с Шекетом-вторым планы ухода в иной мир. "Да там такая же муть, - сообщал Шекет-первый. - Я занимался в свое время оккультными науками, и мне хорошо известно, что на том свете ничуть не лучше, чем на этом". "Зато покойники не страдают депрессией, - отвечал на это Шекет-второй, - и если делают гадости своим ближним, то не испытывают после этого мук совести". Неизвестно, к чему пришла бы в конце концов эта дискуссия, но ее неожиданно прервал вопль, раздавшийся из телеприемника галактической связи. Судя по высоте тона, меня вызывали если не с Денеба, то как минимум - из туманности Конская Голова. Я включил приемник, чтобы сказать абоненту, что я о нем думаю, и увидел сияющую физиономию Пук Дан Шая, главного врача Альтрогенибской психиатрической клиники. - Шекет! - восликнул он, не обращая ни малейшего внимания на мое депрессивное состояние, выражавшееся в том, что я отошел в дальний угол комнаты и прикрыл руками глаза, чтобы не видеть чужой радости. - Шекет, ваша система обучения продолжает приносить плоды. Только что пациент Аобуаиуба изобрел усилитель силы! - Усилитель силы, - повторил я с отвращением, - это тавтология. То же самое, что увлажнитель влажности и высушиватель засухи. В патенте отказано. - Шекет, что с вами? - с беспокойстом осведомился Пук Дан Шай. - Это от счастья, - мрачно сказал я. - От того самого проклятого счастья, которым поделился со мной Сто Тридцать Второй, не помню уж, где у него Плюс, а где Минус. - А, - с облегчением вздохнул Пук Дан Шай. - Прилетайте, сеанс терапии мигом лишит вас чужого счастья. А заодно познакомитесь с Аобуаиуба. Жду! Ради собственного счастья я действительно не сдвинулся бы с места, но не мог же я заставлять ждать Пук Дан Шая, не сделавшего мне не только ничего плохого, но даже и ничего хорошего! - Ничего, Шекет, - встретил меня главный псих Галактики, - все будет хорошо, как только вы ознакомитесь с изобретением Аобуаиуба. - Мне и имени этого не выговорить, - буркнул я. - Существо с таким именем не способно придумать ничего путного. Не говоря ни слова, Пук Дан Шай подхватил меня под локоть и повел к палате, висевшей в воздухе наподобие гроба Магомета. Аобуаиуба оказался разумным существом с планеты Биииа в системе звезды Омикрон Пегаса. Я мрачно выслушал сообщение врача о том, что на Биииа нет ничего, кроме воздуха - даже недра планеты настолько разрежены, что там можно летать на воздушных шарах. Поэтому жители Биииа живут в воздушных замках, строят воздушные планы и рожают детей, воздушных, как пирожные. Аобуаиуба выглядел едва видимым облачком, повисшим под потолком палаты. - Сила! - воскликнуло облако оглушительным шепотом - будто порыв ветра пронесся по палате. - Сила! Вот чего бесконечно много во Вселенной и чего всегда нехватает простому разумному существу вроде нас с вами. Разве вы, господин эксперт, отказались бы обладать силой, способной перемещать галактики? - Зачем мне перемещать галактики? - осведомился я. - Это происходит и без моей помощи. - Ну так вы можете остановить их расширение! - Зачем? - повторил я. - Пусть движутся, мне это не мешает быть несчастным. Облачко под потолком едва заметно сгустилось, и Пук Дан Шак сказал мне: - Послушайте, Шекет, не нужно его нервировать, это все-таки больное существо, мало ли что ему придет на ум... Я вздохнул, а Аобуаиуба продолжил свои рассуждения. - Итак, сил во Вселенной более чем достаточно, но распределены они очень неравномерно. Вот, скажем, Аугааа падает на Иуабуу, и вся сила ее уходит на то, чтобы выразить себя, в то время как Оообииа испытывает страдания из-за того, что не имеет сил слиться с Иаобиа... - Пожалуйста! - взмолился я. - Эти имена сведут меня с ума! Я не хочу становиться вашим соседом по палате! Ближе к делу! - Хорошо, - облако под потолком сжалось, стало почти черным, и я отошел в сторону - чего доброго пациент прольет на меня дождь своего гнева. Хорошо, Шекет. Итак, есть сила, которая обычно используется не там, где нужно. Применим прием вынесения, о котором вы так увлекательно рассказывали в своей замечательной лекции. - Применим, - согласился я. - Пусть, - продолжал Аобуаиуба, - существо, обладающее силой, размахнется, чтобы убить своего врага. Но враг остается жив и здоров, а сила неожиданно оказывает свое действие там, где она действительно необходима - например, при спасении Иуабуу от... - Понятно, - перебил я. - Избавьте меня от... э-э... Иуа... неважно. Давайте по существу. У вас есть опытный образец вашего прибора? - Да! - радостно воскликнул Аобуаиуба, и меня сбил с ног шквал его эмоций. С трудом поднявшись на ноги, я почувствовал, что руки мои сдавлены невидимыми обручами, и понял, что хочу того или нет, но в эксперименте по передаче силы на расстояние мне все-таки придется принять участие. - Выберите объект! - воскликнул Аобуаиуба. - Нечто, способное с силой воздействовать на окружающую среду! И я тут же подумал о моем незадачливом племяннике Орене Шекете. Я вам еще о нем не рассказывал - не было повода, но в свое время этот человек попортил мне и своей матери, моей кузине Саре, немало крови. Орен вымахал под два с половиной метра и ударом кулака мог свалить с ног тигра, если бы не был от рождения патологическим трусом. Он боялся даже крылатых тараканов с Ганимеда - самых безобидных созданий в Солнечной системе! Силу свою он всегда использовал тогда, когда это было совершенно не нужно, например, чтобы связать вместе две нитки. Представляете картину? Значит, вы понимаете, как мучилась с Ореном моя кузина Сара. - Орен Шекет, - сказал я. - Это мой племянник, и сил у него вполне достаточно. Правда, мне неизвестна система фокусировки вашего прибора, уважаемый Аобуаиуба... От волнения я даже сумел правильно произнести имя изобретателя! - Неважно, - послышался голос психа. - Я уловил движение вашей мысли и знаю теперь, о ком идет речь. Индуктор выбран, и я начинаю эксперимент. Назовите объект, к которому должна отойти сила Орена! - Я бы и сам не прочь... - пробормотал я. Лучше бы мне этот вариант никогда не пришел в голову! Не знаю уж, как действовал прибор, сконструированный Аобуаиуба, - он ведь тоже состоял из воздуха, как и сам изобретатель. Но в следующую секунду я неожиданно для самого себя размахнулся и ударил рукой по стене палаты. Заметьте, это была стена из прочного сплава, но лопнула она как бумага, и палата, будто воздушный шар, из которого выпустили воздух, начала падать на поверхность планеты. - Спасите! - взвизгнул Пук Дан Шай, который до этого момента молча стоял рядом со мной и наблюдал за состоянием пациента. Я сделал единственное, что и должен был сделать в такой ситуации - нащупал на груди медальон, надавил на крышку и тем самым послал сигнал бедствия в Службу галактического спасения. Обычно этого было достаточно - спасатели являлись в течение тысячной доли секунды. Но сейчас, к моему ужасу, ровно ничего не произошло - мы продолжали падать, Пук Дан Шай не переставал визжать, а Аобуаиуба, которому опасность разбить себе шею вовсе не угрожала, спокойно возился со своим прибором. Я пришел в полное отчаяние. Сейчас у меня была сила моего племянника Орена, а он, следовательно, получил возможность воспользоваться моей силой. Иными словами, я пробил стену палаты, когда Орен случайно взмахнул рукой, а он вызвал Службу спасения, когда я решил, что пора это сделать. И сейчас бедняга Орен наверняка удивлялся неожиданному появлению в его комнате галактических спасателей. Я ничего не мог предпринять, поверхность планеты приближалась слишком быстро. Мимо меня с визгом пролетел Пук Дан Шай, и я даже не смог схватить его за ногу. Это был конец, и я подумал о том, что сам ведь недавно хотел покончить счеты с этим неблагоустроенным миром. Но не таким же способом! - Аобуаиуба! - неожиданно закричал Пук Дан Шай. - Индуктор - Иуабуу! И я сразу почувствовал изменение в ситуации. Будто мощнейший воздушный поток поднял меня на своем гребне и медленно понес над территорией больницы куда-то навстречу заходившему светилу. Чуть ниже меня летел на воздушной подушке переставший визжать Пук Дан Шай, а темное облачко Аобуаиуба следило за нами сверху. - Что такое? - крикнул я. - Что происходит? - Аобуаиуба отключил вашего брата, - объяснил врач и перевернулся в воздухе, чтобы лучше видеть меня, - и подключил индуктором своего родственника Иуабуу. Кстати, именно этот тип засадил Аобуаиуба в нашу клинику. Они же там все из воздуха, их сила - это сила воздушных потоков, так что теперь, Шекет, постарайтесь не выходить из образа, пока мы не опустимся на землю. Я уж постарался! Когда мы с Пук Дан Шаем тихо опустились перед главным корпусом клиники, врач скомандовал: - Аобуаиуба! Можешь отключить прибор, все в порядке! - Я получу патент? - прошелестел вопрос. Пук Дан Шай выразительно посмотрел мне в глаза, и мне ничего не оставалось, как сказать: - Да! Честное слово эксперта! Замечательное изобретение! А как бы вы поступили на моем месте? Начали бы упрямиться, и тогда Аобуаиуба мог бы передать мне силу, с которой астероид врезается в планету? И что тогда? От больницы, от Пук Дан Шая, да и от меня самого ничего бы не осталось! Вот и пришлось мне, вернувшись на Цереру, написать положительное экспертное заключение на изобретенный господином Аобуаиуба прибор. Написав, я изо всех сил (собственных, не заемных!) ударил кулаком по столу и навсегда зарекся давать сумасшедшим изобретателям какие бы то ни было обещания.
БЕЗ ОЗАРЕНИЯ
За что я люблю сумасшедших - они не способны скрывать своих намерений. Когда речь идет о благих намерениях, - например, осчастливить человечество, - к словам пациентов клиники доктора Пук Дан Шая можно относиться спокойно. Но если кто-то из безумцев вдруг заводит речь о том, что намерен покорить Вселенную, тут, я думаю, самое время принимать крутые меры, поскольку от желания до идеи не такой большой путь, а от идеи до ее воплощения путь еще меньше. Поэтому когда главный врач галактической психбольницы позвонил мне и сообщил о том, что больной по имени Арузаур изобрел аппарат для уничтожения цивилизаций, я отнесся к его словам чрезвычайно серьезно и вылетел на Альтрогениб ближайшим рейсом лучевого лайнера. - Хорошо, что вы здесь, Шекет! - такими словами встретил меня Пук Дан Шай. - У нас в запасе всего час, чтобы предотвратить мировую катастрофу! - Не нужно паниковать, - сурово сказал я. - Не знаю, что придумал этот ваш... э-э... - Арузаур. - Вот-вот. Не знаю, что он придумал, но для того, чтобы построить аппарат, ему нужны материалы, оборудование, а вы, надеюсь, не настолько легкомысленны, чтобы обеспечить психически ненормальное существо всем необходимым для... - Арузаур утверждает, что никакое оборудование ему не нужно, - прервал меня Пук Дан Шай. - Он мог бы запустить процесс прямо сейчас, но решил подождать до полудня - из эстетических соображений. А полдень, как вы можете убедиться, наступит через пятьдесят четыре минуты! - Так что же он изобрел, этот Арузаур? - Не имею ни малейшего представления! - воскликнул Пук Дан Шай. - Пациент отказывается выдать мне формулу изобретения! Он желает говорить только с вами, экспертом Института, поскольку намерен получить патент на уничтожение разума во Вселенной сразу после того, как этот разум будет уничтожен. - Не вижу логики, - раздраженно сказал я. - Зачем ему патент, если не будет никого, кто бы пожелал оспорить его авторские права? - Вы говорите о логике, Шекет? - вскричал врач. - Вы забыли, где находитесь! - Ничего я не забыл, - заявил я, погрешив против истины. - И если у нас мало времени, не будем его терять. Где пациент? Не говоря ни слова, Пук Дан Шай повел меня в ту сторону, где, как я уже знал, располагался корпус тихопомешанных обитателей планет с нейтронной жизнью. Никогда прежде я не имел дела с представителями нейтронных цивилизаций, они и здоровые представлялись мне чрезвычайно странными. Нейтронники обитали в недрах сверхплотных звезд, я даже слышал, что их находили (правда, мертвыми) в окрестности черных дыр. Размер взрослого нейтронника обычно не больше земной бактерии, а масса, тем не менее, достигает сотни килограммов, так что подержать нейтронника в руке вам не удастся, даже если вы наденете стальную перчатку. Помещение, где содержались психически нездоровые нейтронники, было похоже снаружи на батискаф - обычные материалы не могли выдержать давления, создаваемого телом нейтронника, и поддерживать его в подвешенном состоянии приходилось с помощью сверхмощных магнитных полей, к которым, впрочем, он привык на своей далекой родине. - В чем, кстати, состоит его психическая болезнь? - спросил я Пук Дан Шая, когда мы вошли в приемный покой. - Чем Арузаур отличается от своих соотечественников? - Он возомнил себя ураганом, Шекет, - объяснил врач. - Вы же знаете, как там у них в недрах нейтронных звезд толкучка! Каждый организм закреплен на своем, от рождения до смерти заданном месте. А этот Арузаур начал двигаться, равновесие нарушилось, и цивилизация чуть не погибла, Галактическая служба спасения едва успела отловить несчастного и доставить сюда. - Так у него уже есть кое-какой опыт по уничтожению цивилизаций! воскликнул я, не сдержав удивления. Мы с Пук Дан Шаем стояли в это время перед стереоэкраном, показывавшим, что происходит в палате. Сначала мне показалось, что там вообще никого нет. Но потом я обнаружил висевшую в воздухе капсулу размером с горошину. Разумеется, это был не сам Арузаур, а его личная капсула, где он разместился со всем возможным комфортом, включая транслятор речи. Именно с помощью этого транслятора он и произнес фразу, которуя раздалась из динамика над моей головой: - Я не уничтожаю цивилизаций, Шекет! - воскликнул Арузаур. - Это недостойно моего таланта. Я намерен уничтожить разумную жизнь во всей Вселенной. И хочу получить патент на изобретенный мной способ. - Зачем вам патент... - начал я, но Арузаур перебил меня: - Не говорите глупостей! Патент должен зафиксировать мое достижение для цивилизаций, которые возникнут в будущем. - Логично, - согласился я, не желая вступать в спор. - Но чем вас не устраивают разумные виды, уже существующие во Вселенной? - Мы слишком много знаем! Мы уже исследовали все галактики и добрались до границ Вселенной в пространстве и до Большого Взрыва во времени! Да что говорить, вы, Шекет, сами совершили путешествие в Кокон Вселенной! Еще немного, и во Вселенной просто не останется ничего, достойного познания. Жить станет скучной! Разум превратится в потребителя и начнет жить не для познания, а для собственного удовольствия! - Разве это плохо? - осторожно спросил я. - Разум должен познавать! - отрезал Арузаур. - А если он почти все уже познал, нужно его уничтожить, чтобы процесс познания начался заново! - Вот поистине сумасшедшая идея, - пробормотал я, на что Арузаур ответил холодным молчанием. До полудня оставалось десять минут, и я поспешил задать следующий вопрос: - Чтобы дать экспертное заключение по вашей проблеме, я должен знать суть изобретения. - Безусловно, - согласился Арузаур и после короткого молчания неожиданно заявил: - Теперь вы знаете суть, и я жду вашего решения. Я хотел было сказать, что не привык, когда надо мной смеются - даже если смеются сумасшедшие, но тут будто молния сверкнула в моем сознании, и я понял, что действительно знаю все, что хотел рассказать мне безумный Арузаур! Я перевел растерянный взгляд на Пук Дан Шая, врач понял мое смущение и объяснил, беспокойно поглядывая на часы: - Каждый нейтронник способен излучать мысли в виде узконаправленного пучка нейтрино. Я ничего не понял из вашей беседы, поскольку Арузаур направил луч точно в центр вашего мозга. Но сам эффект мне хорошо знаком, мы именно так и общаемся с больными нейтронниками. Но скажите, Шекет, это изобретение... Оно действительно опасно? - Это катастрофа! - мрачно сказал я и попытался как можно короче изложить Пук Дан Шаю суть изобретения Арузаура, поскольку стрелка на часах неумолимо приближалась к полудню, и для спасения разумной жизни во Вселенной у нас оставалось всего три минуты. - Все дело, видите ли, в том, что мы, люди, называем озарением. Можно всю жизнь собирать информацию и изучать проблему, но если не случится озарения, интуитивной догадки, по-настоящему крупная проблема так и останется нерешенной. Вроде бы все есть для решения, кроме самой малости, но... Если вас не осенило, открытие так и не будет сделано! - Знаю, - согласился Пук Дан Шай. - Я как-то работал над созданием препарата, помогающего... - Арузаур изобрел способ лишить разум счастья озарения! - воскликнул я, невежливо прервав врача, ударившегося в воспоминания. - Точечные удары нейтринным потоком - и все! Вы будете всю жизнь биться над проблемой, и вас никогда не осенит. - Всего-то? - с облегчением вздохнул Пук Дан Шай. - Я-то думал... Даже если Арузаур миллион лет будет вредить нам своим нейтринным пучком, сколько разумных он сможет лишить радости творечества? Ну сто, ну тысячу... - Вы не понимаете! - воскликнул я. - Арузауру достаточно лишь раз отправить в пространство нейтринный луч определенной мощности и энергии, а дальше процесс пойдет по нарастающей, ведь во Вселенной существует нейтринный фон, который изменится и станет, в свою очередь, влиять на все мыслительные процессы! Если Арузаур ровно в полдень, как обещал, излучит свою мысль в форме нейтринного луча, все цивилизации погибнут, потому что никто и никогда не сможет больше ничего изобрести или открыть! - Нет ли тут противоречия, Шекет? - осторожно спросил Пук Дан Шай. - Если не будет изобретений, цивилизации попросту превратятся в общество потребителей - а ведь именно это так возмущает Арузаура! Разум-то от этого не погибнет... - Погибнет! - воскликнул я. - Хватит рассуждать! До полудня двадцать секунд! Я, конечно, не варвар, но у нас нет времени собирать трибунал! Немедленно отключайте в палате Арузаура магнитное поле, ответственность я беру на себя! - Но пациент умрет! - вскричал Пук Дан Шай. - Я врач, это абсолютно невозможно! - Иначе погибнут все! Тут нет выбора - ведь и Арузаур погибнет тоже. Пук Дан Шай продолжал пребывать в ступоре, он так и не смог решить возникшую перед ним моральную дилемму, пришлось мне самому отыскать на пульте регулятор магнитного поля и отвести его к нулю. До полудня оставалась одна секунда. Что-то щелкнуло в палате, и бедняга Арузаур развалился под действием внутреннего давления на миллиарды не связанных друг с другом нейтронов. Я убил разумное существо, пусть даже с психическим дефектом, и не испытывал по этому поводу угрызений совести. Разве когда я работал в Зман-патруле мне не приходилось стрелять на поражение, если моей жизни угрожала опасность? А сейчас опасность угрожала всем разумным существам во Вселенной! - Что я скажу его родственникам? - прошептал потрясенный Пук Дан Шай. - Правду, - сурово сказал я. - Вы объясните им, что нейтринный фон Вселенной, изменившись, сначала лишит нас радости озарения, а потом способности принимать решения. Сначала - важные, но скоро - любые. Вы не сможете выбрать: пойти направо или налево, выпить чай или кофе, встать с постели или спать до полудня... Разум есть способность выбрать. Иначе... Я повернулся и пошел прочь. Пук Дан Шай плелся за мной и бормотал под нос: - Чай или кофе... Убить или помиловать... - Вот именно, - сказал я, не оборачиваясь. - Вы не сможете выбрать между добром и злом. И еще говорите, что это не гибель разума! На Цереру я вернулся на рейсовом лучевике, и всю дорогу меня преследовало выражение муки во взгляде Пук Дан Шая. Я закрыл дверь, отключил коммуникаторы и повалился на диван. Непростое это занятие - спасать разум во Вселенной. Я еще не знал в то время, что мои проблемы с нейтронниками только начинаются.