Страница:
Если ракеты не разваливались от старости сразу после старта, их сбивали "Хецы" на подлете к Египетскому штату, но это никак не влияло на энтузиазм антисемитов Кампалы. Помнится, будучи полевым агентом зман-патруля, я как-то обратился к начальству с предложением отправить в 2065 год диверсионную группу и прижать к ногтю всю это компанию до провозглашения Антисиона, однако моя идея была признана непродуктивной. Аргумент был таким: лечить нужно не симптомы, а болезнь. Антисион, по мнению начальства, был именно симптомом. Ну и ладно, им виднее. Но сейчас, когда в моем доме поселился чудесный марсианский котенок по имени Долли, который был новым воплощением самого Давида Бен-Гуриона, я мог, пожалуй, предпринять самостоятельную попытку решить проблему антисемитов раз и навсегда. Одна голова хорошо, а две лучше, особенно если вторая - это голова еврейского политического гения. Правда, первый премьер-министр Израиля проблемы антисемитизма при своей прошлой жизни так и не решил, но тогда ведь было другое время - середина прошлого века. Однажды вечером, пригрев марсианскую кошечку Долли на своих коленях, я сосредоточился и подумал примерно так: "Что делать, - подумал я, - чтобы навсегда уничтожить бациллу антисемитизма во Вселенной? Скажи, Давид, если ты воспринял и понял мою мысль!" Я не сомневался, что личность Бен-Гуриона, воплотившаяся в марсианской кошечке, подскажет решение проблемы: ведь этот великий человек наверняка думал о ней там, где он пребывал более столетия после своей предыдущей смерти. Ответ не замедлил себя ждать. "Послушай, Шекет, - прозвучала в моем мозгу чужая мысль, - ты в своем ли уме?" "Пока да, - подумал я. - Вот когда помру в свое время, а потом воплощусь, как ты, в чьем-то теле, то и ум мой будет принадлежать не мне, а кому-то другому". "Не понимаю, - продолжала звучать не принадлежавшая мне мысль, - как вы, евреи двадцать первого века, сумев объединить под знаменем сионизма двадцать два государства, в том числе и арабских, не смогли воспротивиться созданию антисемитского государства Антисион? Как допустили вы, чтобы все антисемиты планеты сбежали от вас в Уганду? Зачем вам антисемиты, от которых нет никакой пользы?" "Пользы? - удивился я и от неожиданности погладил Долли против шерсти, отчего кошечка выгнулась дугой и цапнула меня за палец. - Какая может быть польза от антисемитов?" "Когда они не переходят разумных границ, - гласил ответ, - то огромная. Разве не антисемиты всегда подстегивали прогресс еврейской нации?" "Хм..." - подумал я. "Не хм, а именно так, - твердо подумала марсианская кошечка. - И теперь, когда антисемиты добровольно отправились в изгнание, евреи стали неотличимы от французов и русских". "И что же делать?" - нетерпеливо подумал я. "Ничего", - был ответ. Вот и надейся после этого на великого человека! "Не верю, что нет выхода. - мысленно воскликнул я. - Не верю, чтобы ваш, уважаемый Бен-Гурион, мощный ум..." "Только без лести, - прервала меня быстрая мысль. - Терпеть ее не могу! Выход, пожалуй, есть. Как по-вашему, дорогой Шекет, сколько сейчас в мире новых воплощений бывших еврейских мудрецов и героев? Будучи на том свете, я, скажу честно, подобной статистикой не занимался, были дела поинтереснее. Но точно знаю, к примеру, что Элиезер... э-э... Я имею в виду Бен-Иегуду... Так вот, лет сорок назад он был воплощен в очередной раз, но я понятия не имею - в чьем теле. Кажется, что и досточтимый Маймонид тоже проходит сейчас очередную инкарнацию - но я же не следил за тем, кто отправлялся в мир и кто возвращался! Послушайте, Шекет, не могли бы вы взять на себя этот труд? Если нас сейчас много в этом мире..." Действительно! Если бы мне удалось выявить все новые инкарнации еврейских гениев прошлого... Собрать их в одном месте... И объяснить задачу. А что? Это была разрешимая проблема. Я знал, когда умерли все наши цадики и мудрецы - хотя бы с точностью до дня. И значит, я знал, какие звезды и планеты определяли их судьбу в том мире, куда и мне предстоит отправиться. Моя программа могла, как уже бывало, определить дату нового воплощения. И если эта дата придется на наш, двадцать первый век... Я бросился к компьютеру и через полчаса передо мной был длиннейший список великих евреев всех времен с датами их рождения и ухода в иной мир. Еще через час в программу были внесены необходимые изменения, и я, волнуясь, как девушка перед первым свиданием, дал команду начать вычисления. Имен было очень много, и я успел выспаться, пока компьютер переваривал информацию. Наконец на стереоэкране появились первые сведения, и, признаюсь честно, я покрылся холодным потом. Великий Элиезер Бен-Иегуда действительно воплотился сорок лет назад, и душа его пребывала сейчас в теле московского бомжа, проживающего на Курском ракетном вокзале и достающего всех прочих нищих своими проповедями о необходимости соблюдения чистоты великого и могучего. Он никогда не договаривал фразу до конца, и никто не мог сказать с уверенностью, подразумевал ли бомж именно русский язык, а не какой-то иной. Великий Маймонид воплотился триста двадцать лет назад и доживал последние дни в этом мире в виде древней секвойи, возвышающейся на берегу озера Чад, можно сказать - в самом логове антисемитов. О чем думал этот мыслитель, размахивая ветвями над головами людей, желавших еврейскому народу всяческих несчастий? Великий Владимир (Зеэв) Жаботинский воплотился всего лишь три месяца назад и был сейчас младенцем мужского пола, но это был младенец-слон, принадлежащий крестьянину-индусу в штате Пенджаб. И так далее - семьдесят два великих еврея прошлого жили заново воплощенными в этом мире, но только двадцать из них возвратились в мужской ипостаси, причем ни один не был в новой жизни евреем. Еще семнадцать обрели женские тела, многие вышли замуж и вовсе не помышляли о том, чтобы помогать еврейскому народу избавиться от антисемитского племени. Остальные тридцать пять заново воплощенных... Секвойя и слон - это еще ничего. А кролик в Новой Зеландии? А воробей, живущий на карнизе небоскреба в Нью-Йорке? Впрочем, даже это оказалось не самым худшим. Один из наших великих умов - не стану называть его прошлого имени, дабы вы не подумали ничего плохого об этом замечательном человеке - воплощен был в теле змеептицы на планете Антураб в системе Бетельгейзе. Было совершенно невозможно собрать всю эту славную компанию в одном месте, чтобы обсудить наконец проблему антисемитизма и совместными усилиями справиться с ней навеки. "Послушай, - подумал я, обращаясь к марсианской кошечке Долли, - тебе наверняка легче договориться с африканской секвойей, вы же дружны с великим Маймонидом?" "Нет, - был ответ. - Он был уже воплощен в новой инкарнации, когда я отошел в иной мир". "Так что же делать?" - мысленно воскликнул я. "Очень просто, Шекет, - промурлыкала кошечка мыслями Бен-Гуриона. - Нужно заключить с Антисионом соглашение и снабжать антисемитов информацией обо всем, что происходит в Соединенных Штатах Израиля. И оружием снабжать тоже". "Зачем?" - спросил я, мысленно нахмурившись. "Чтобы они атаковали Тель-Авив, а мы в ответ находили способ отбить атаку. Чтобы они обвиняли наших парламентариев в глупости, а мы в ответ находили способ делать наши законы все более совершенными. Если уж антисемиты собрались в одном месте, их не уничтожать нужно, а лелеять и пестовать пусть работают во благо еврейского народа. Они будут обвинять нас во всех грехах, и благодаря этому мы не сможем остановиться в своем развитии". "Хм... - подумал я. - Но ведь и они тоже будут развиваться, а нам это надо?" "Надо, - твердо подумал Бен-Гурион. - Вот и Маймонид со мной согласен. И Жаботинский. И..." "Ты можешь вступить с ними в контакт?" - удивился я. "Конечно, Шекет. Для этого не нужно собирать всех в твоем салоне! Не забывай о нашей духовной сущности!" "Тогда спроси у них, что делать с Антисионом, чтобы от него была польза, а не один лишь вред!" "Сам спроси!" - отрезал Бен-Гурион и попытался оцарапать мою руку своими длинными марсианскими когтями.
ДУША ЛЮБВИ
После того, как я открыл свое астрологическое бюро "Иной мир", ко мне потянулись не только люди, желавшие узнать, как живется на том свете их почившим родственникам, но и всякие шарлатаны, которых оказалось больше, чем нормальных, готовых платить собственные деньги, клиентов. Особенно досаждали спиритуалисты. Помню, явился ко мне тщедушный старичок и, брызжа слюной так, что мне потом пришлось вытирать следы со стен, начал на меня кричать одновременно на четырех живых и двух мертвых языках. Как вы можете догадаться, из этой речи я понял только отдельные слова, выкрикнутые на иврите, русском, английском, фарси, древнегреческом и латыни. Общий же смысл, как мне потом объяснил мой киберпереводчик, сводился к тому, что я, Иона Шекет, с отличием закончивший Оккультный университет на Карбикорне, являюсь шарлатаном высшей пробы, и он, Арик Векслер, будет жаловаться на мое невежество в профсоюз астрологов Третьего Галактического рукава. - В чем дело? - только и успевал вставлять я в промежутках между воплями. Дело, оказывается, было вот в чем. Племянница означенного Арика Векслера по имени Дина (классная, между прочим, девица, я ее сразу вспомнил) побывала у меня в прошлом месяце и заказала посмертный гороскоп для своей матери, умершей (благословенна ее память) двадцать два года назад от странной болезни под названием "безответная любовь". На Земле, кстати, от этой болезни давно уже не умирают - считается, что она даже не опасна для здоровья и приводит разве что к моральным кризисам личности. Но мать Дины умудрилась родиться на Япете, спутнике Сатурна, а там - вот дурная планета! - к смертельному исходу может привести не только безответная любовь, но даже выговор, объявленный начальством за слишком громкий разговор на рабочем месте. Естественно, что уроженцы Япета обладают поистине рыбьим характером: в ситуации, когда землянин (ваш покорный слуга, к примеру) рвет на себе волосы от отчаяния, коренной житель Япета лишь пожимает плечами и вяло замечает: - Да... Нехорошо, батенька... Так вот, мать Дины, сестра моего клиента, Арика Векслера, влюбилась в командира звездолета, совершившего посадку в космопорту Япета. Не думая о последствиях, она отбыла со своим возлюбленным на Землю, а там этот негодник бросил ее с новорожденной дочерью Диной - точно так же полтораста лет назад американский моряк Пинкертон оставил на произвол судьбы свою любимую жену Чио-Чио-сан. Мать Дины, будучи уроженкой Япета, не вынесла измены и умерла, а Дину воспитал мой клиент Арик Векслер. Я прекрасно помнил бедную Дину. Впрочем, почему бедную? Это была цветущая девушка в самом расцвете обаяния своих двадцати трех лет. На ее счастье, родилась она не на Япете, а на Земле - более того, в веселом городе Париже, - и потому смерть от нелепых болезней вроде огорчения по поводу прыщика на носу ей не грозила. А хотела Дина знать, каково живется в ином мире ее матери. Поскольку время смерти несчастной женщины было известно с точностью до минуты, мне не составило труда выполнить заказ, и я, помню, вручил Дине запечатанную кодом дискету со словами: - Вашей маме, Дина, там хорошо. Она добилась больших успехов в астральном бизнесе, а следующая ее инкарнация произойдет лет через двести. Вполне удовлетворенная, Дина заплатила положенную сумму вознаграждения, и ушла восвояси, а вместо нее месяц спустя явился дядя Арик, который, как я уже упоминал, умел говорить только на шести языках одновременно, а толком - ни на одном. Все-таки, призвав на помощь словари и собственное терпение, мне удалось выяснить следующее. Оказывается, Арик Векслер, будучи по натуре человеком крайне недоверчивым, не мог поверить моему гороскопу - ему непременно нужно было иметь независимое подтверждение. Но ведь я был и до сих пор являюсь единственным в Галактике специалистом по посмертным натальным картам! Кто мог подтвердить мое компетентное мнение? Никто, кроме меня самого. И потому Арик поступил, как он решил, весьма мудро, обратившись к медиуму по имени Иван Федоровна Кураева. Об этом человеке, чей пол для всех клиентов оставался загадкой, я слышал давно - по-моему, это был (была) шарлатан (шарлатанка), каких мало. Духов с того света Иван Федровна вызывал (вызывала), не отходя, как говорится, от кассы, куда прятал (прятала) полученные за сеанс немалые деньги. Вызвав дух матери Дины, Иван Федоровна спросил (спросила): - Как тебе живется, родная? Стала ли ты уже астральным бизнесменом? И дух якобы ответил со смертной печалью в голосе: - Хреново мне тут. Какой бизнес? Души мужчин совсем меня одолели. Все любят и любят, а я - ну никак, своего Бусика забыть не могу. Когда же он помрет наконец, чтобы мы с его душой могли здесь встретиться? Бусиком, как вы понимаете, она называла того астролетчика - на самом-то деле имя у него было куда более звучное: Буссенар. Присутствоваший на сеансе Арик Векслер немедленно пришел в раж, начал кричать, что этот профан, этот Шекет, этот вампир надул его, как баллон с газом, составил неправильный посмертный гороскоп его любимой сестры... Ну, и так далее. И он, дескать, требует сатисфакции. Что я мог сделать, чтобы спасти свою репутацию? Сам-то я в ней нисколько не сомневался, но мои клиенты могли подумать, что моя теория посмертной астрологии - такое же шарлатанство, как и вызывание духов Ивана Федоровны! После того, как, оплевав мне все стены, Арик Векслер покинул мой кабинет, мне пришлось задумчиво почесать в затылке. В отличие от клиента, я-то знал (в Оккультном университете этому был посвящен специальный курс, который вело привидение по имени Артут Конан-Дойль), что на самом деле вызывать духов с того света не может никто - духи либо являются сами, когда их выталкивает на поверхность нашего мира кориолисова сила вращения потусторонней Вселенной, либо приходят в своей следующей инкарнации, но тогда, конечно, воспринимаются не как выходцы с того света, а как нормальные новорожденные младенцы, не способные рассказать ничего о своей былой жизни. Другой на моем месте наверняка повесил бы нос, упал бы духом или впал в депрессию. Но я, Иона Шекет, не мог позволить себе поражение от какого-то слюнявого старика, которого угораздило родиться на Земле, а не на Япете! Вечером, обдумывая сложившуюся ситуацию, я сидел в кресле перед стереовизором, а на коленях у меня мурлыкала марсианская кошечка Долли, в которой жила несгибаемая инкарнация Давида Бен-Гуриона. "Послушай, - подумал я. - Ты ведь недавно возродился для новой жизни, верно?" "Да уж год", - промурлыкала Долли мыслями Давида. "Значит, - продолжал думать я, - ты мог знать на том свете душу женщины по имени Янна Векслер? Она умерла от неразделенной любви двадцать два года назад". "Янна Векслер... - задумалась Долли. - Такая вся романтическая, одна любовь на уме, причем почему-то не к своим, не к душах умерших, а к вульгарному материальному существу, которое даже не собирается пока присоединяться к своей умершей половине"... "Вот именно!" - мысленно воскликнул я. "Нет, не знаю", - с сожалением констатировал Бен-Гурион. "Но ты же сам только что"... "Шекет, - мысль бывшего премьера была холодна, как лед, - мы, души, знали все обо всех, поскольку мир един. Но лично с душой Янны я знаком не был". - Понятно, - пробормотал я вслух, на что марсианская кошечка отреагировала подергиванием хвоста. "Но она действительно стала в том мире большим специалистов в области бизнеса?" - я опять перешел на мысленный диалог. "Конечно, - был ответ, - эта Янна, которая до сих пор любит своего вульгарно-материального звездолетчика, занимается мелкой спекуляцией: покупает и перепродает идеи. У душ ведь всегда полно всяких идей, в том числе и таких, какие помогли бы Янне приблизить день встречи с возлюбленным. Янна такие идеи покупает, но быстро убеждается в их глупости и продает какой-нибудь рассеянной душе по цене втрое ниже номинала". "Какие идеи, - насторожился я, - могут приблизить соединение душ Янны и его любимого звездолетчика?" "Как какие? Ментальная атака, например. Или воссоздание новой инкарнации, целью жизни которой будет убийство этого астронавта, будь он неладен"... "Ну и нравы там у вас", - подумал я. "У них, - поправила меня Долли мыслями Бен-Гуриона. - Я-то сейчас опять здесь, пусть и в теле этой замечательной кошечки". - Да, конечно, - пробормотал я. В голове моей уже созрел план действий. На следующий день я послал моему клиенту Арику Векслеру видеограмму с предложением явиться для обсуждения вопроса, представляющего взаимный интерес. Но обязательно с племянницей, - добавил я. Они явились в тот же день, а с ними адвокат - этакий напыщенный пижон, не имевший никакого представления не только об астрологии иных миров, но даже о том, чем натальная карта отличается от медицинской. Я начал, не дав Арику Векслеру открыть рот - мне не улыбалась перспектива опять протирать стены: - Госпожа Дина, - заявил я. - Ваша мать Янна действительно стала большим бизнесменом на том свете. Но и дядя ваш тоже прав: ей плохо без своего любимого звездолетчика... как его, кстати, зовут? - Натан Колкер его зовут, вот как! - раскрыл рот Арик Векслер, и я со вздохом проследил направление полета плевка. Натан Колкер, надо же! Капитан космического корвета "Стремительный", ас торгового флота, неплохой малый, но с причудами. Жаль беднягу, но дело есть дело. - Замечательно, - сказал я. - Вот противоречие: согласно натальной карте, Янна будет вести свой потусторонний бизнес вплоть до нового земного воплощения. Но счастлива она будет лишь тогда, когда сумеет поразить с того света своего Натана - довести его до смерти, чтобы душа бедняги воспарила и воссоединилась... Вы меня понимаете? Они меня понимали. - Янна занимается криминальным бизнесом? - спросил адвокат. Это, кажется, было единственное, что он понял из моей речи. - Именно, - кивнул я. - Так что вы предпочитаете: помочь Колкеру отправиться на тот свет или оставить бедную Янну страдать, но зато успешно делать свои дела? Арик и Дина переглянулись, но решение принял за них адвокат. - Мои клиенты, - важно заявил он, - не могут быть связаны с убийством. Даже мысленно, - добавил он, подумав. Арик Векслер вздохнул, погладил племянницу по голове и сказал, сглотнув слюну и на этот раз оставив чистыми мои стены: - Ты ведь не станешь убивать Натана, детка? Детка, по-моему, была готова на все, чтобы мама ее на том свете стала счастливой. Дина посмотрела на меня (я покачал головой), на адвоката (он надул щеки и напустил на себя вид богини правосудия), на дядю Арика (тот замотал головой с такой силой, что я подумал - она сейчас отвалится) и сказала, вздохнув: - Не стану. Мы облегченно вздохнули, но Арик Векслер оставил за собой последнее слово, заявив на прощание: - И все-таки, Шекет, вы такой же шарлатан, как эта... этот... ну, в общем, Иван Федоровна. Ни агоры от меня не получите! - На это я и не надеюсь, - сухо отозвался я. Когда за клиентами уже закрывалась дверь, я не удержался и крикнул вслед: - Я еще составлю вашу посмертную натальную карту, уважаемый Арик! Я еще посмотрю, как вы там будете брызгать астральной слюной на души усопших! - Ничего, встретимся! - восклкнул Арик Векслер уже из-за двери, и я не понял, встречу в каком из миров он имел в виду.
ЗВЕЗДЫ - ГОРЯЧИЕ ИГРУШКИ
Занявшись как-то предсказанием посмертной судьбы в собственной фирме "Жизнь после смерти", я рассчитывал поправить свое пошатнувшееся финансовое положение и совсем не представлял, насколько хлопотным окажется мое новое поле деятельности. Думал: чистая работа - компьютер, программа, звезды, судьбы, и уж, тем более, какие подвохи могли мне устроить люди, уже покинувшие бренный мир? У меня вылетело из головы, что за информацией ко мне обращаться будут люди вполне еще живые, а не бесплотные призраки. А живой человек - это проблема, как сказал в прошлом веке какой-то классик грузинско-русского происхождения. Помню как сейчас дело Осипа Кугеля. Уверен, что вам знакомо это имя. Как же, известный астроном, академик, профессор семи университетов, один из которых расположен то ли в туманности Андромеды, то ли и вовсе в галактике М51 - жутком скоплении, куда я однажды пытался проникнуть на своем звездолете, но был отброшен такой интенсивной мыслительной волной, что впоследствии огибал эту галактику по дуге большого межгалактического круга. Так вот, господин Кугель явился ко мне, во-первых, без предварительной записи, во-вторых, когда я был не в духе, а в третьих, с видом человека, делающего собеседнику одолжение своим присутствием. - Шекет? - спросил он, высокомерно подняв брови, хотя фамилия была большими буквами написана на двери офиса. - Ну, - буркнул я, давая понять, что не намерен отвечать на риторические вопросы. - Вот моя визитная карточка, - объявил посетитель и бросил мне на стол лазерный буклет размером с роман графа Толстого "Война и мир" издания 1977 года. Только снобы или мрачные мизантропы, по моему мнению, заказывали себе такие визитки, размещая в кристалле все сведения о себе, включая анализ крови, полученный в роддоме. - Осип Кугель, - прочитал я на оболочке и отодвинул кристалл, даже не пытаясь разобраться в содержимом. - Слушаю вас, господин Кугель. Чья посмертная судьба вас интересует? Мамы? Папы? Любимого пуделя? - Что вы себе позволяете, Шекет? - покраснев, закричал посетитель. Неужели вы думаете, что у меня, академика семи академий, есть время возиться с какими-то собаками? И не трогайте моих родителей, они еще, к сожалению, живы и даже здоровы! - Ну вот что, - заявил я, выйдя наконец из себя, - излагайте ваше дело или мне придется предсказывать вашу посмертную судьбу! Должно быть, глаза мои метали молнии, потому что академик неожиданно присмирел и продолжил довольно мирно: - Э... господин Шекет... я, видите ли, всю жизнь занимаюсь звездами. - Я тоже. Что дальше? - Я не верю ни в какую астрологию, тем более посмертную, - сообщил господин Кугель. - И потому ничья посмертная судьба меня не интересует. - Тогда за каким дьяволом вы ко мне явились? - спросил я очень вежливым тоном. - Я всю жизнь занимаюсь звездами... - Это я уже слышал. Дальше. - ...И меня интересует, что представляют собой звезды в мире, который вы именуете тем светом и который, по моему глубокому убеждению, вообще не существует в природе. - Какая вам разница, что они собой представляют, - удивился я, - если вы не верите в само существование потустороннего мира? - Шекет, - возмутился академик, - я считал вас умным человеком! Если тот свет существует, то какая разница, верю я в него или нет? Я слышал, что звезды влияют на судьбы даже тех людей, кто решительно не верит ни в какие предсказания. - И правильно слышали, - хмыкнул я, неожиданно придя в прекрасное расположение духа. - Если на том свете нет материи, а один лишь дух, - продолжал академик, - то как там могут существовать плазменные шары с температурой на поверхности от трех тысяч до трех миллионов градусов? А если там нет звезд... Это невозможно! И вот тут-то я его наконец понял. Бедняга попросту боялся, оказавшись на том свете, лишиться средств к существованию - ведь ничем, кроме исследования звезд, он заниматься не умел. А менять титул академика по звездам на статус потустороннего бомжа ему не просто не хотелось - он этого боялся больше, чем самой смерти! Впрочем, от того, что я понял истинные страхи клиента, мне еще не стало ясно, каким образом решить поставленную задачу. Однако академик ждал ответа, и я, наморщив лоб, сказал: - Это будет стоить вам вдвое дороже стандартного прогноза. Нужно учесть сложность проблемы, которая... - Вот моя кредитная карточка, - объявил Кугель, - разрешаю вам пользоваться ею как своей собственной до окончания наших отношений. Сказал бы сразу! На таких условиях я готов был продлить наши непростые отношения хоть до самой тепловой смерти Вселенной. Однако у академика были иные представления о сроках. Вставая, он сказал: - Приду через неделю. Едва за клиентом закрылась дверь, я вложил его кредитную карточку в прорезь компьютера, предвкушая многообразие покупок, которые позволят мне хотя бы в течение недели вспоминать о господине Кугеле без раздражения. Компьютер вздохнул и голосом, полным презрения, заявил: - Необеспеченный кредит. Пользование запрещено. После чего добавил совсем уж неприличным тоном: - Верни долги, подлец! И на такого клиента я должен был тратить свою мыслительную энергию! Выбросив кредитку в утилизатор, я все-таки задумался: действительно, как там со звездами? Вообще говоря, задача была не так трудна, как я сначала себе вообразил. Ведь в нашем мире жили миллионы людей, уже прошедших стадию инкарнации. Кто-то из них был на том свете ангелом, кто-то - карточным шулером, но кто-то наверняка занимался астрономией. Проблема в том, что эти люди, обретя новую жизнь, начисто забыли все, что с ними происходило прежде. Как узнать, кто из людей был на том свете астрономом и исследовал тамошние звезды? Неожиданно мне пришла в голову простая и потому гениальная идея. Черт возьми, а я-то сам? Я-то кем был на том свете - между прошлой моей жизнью и нынешней? Почему я, отвечая на дурацкие вопросы клиентов, ни разу не поинтересовался собстенной судьбой? Где мое прославленное любопытство? Любовь к звездам и путешествиям я впитал с молоком матери (точнее - с молочным порошком фирмы "Тнува")! Не может быть, чтобы, находясь в астрале, я занимался чем-то иным, а не межзвездными полетами! В тот же вечер я позвонил известному на Камбикорне медиуму Ставридасу и спросил, сможет ли коллега в порядке личного одолжения принять меня вне очереди и пробудить во мне воспоминания о прошлой инкарнации и межинкарнационном существовании? - Да вы и так все помните, Шекет, - добродушно заявил Ставридас, глядя на меня со стереоэкрана. - В четыре тридцать утра, если вы в это время спите, в вас как раз пробуждаются прежние воспоминания, и в течение трех с половиной минут вы видите сон о жизни в астрале. Но вы этот сон - точнее, это воспоминание - забываете мгновенно, едва только продираете глаза. - Никогда не помню снов, - согласился я. - Что же делать? - Поставьте будильник на четыре тридцать две, - посоветовал медиум. - Вы же знаете: если сон резко прерывается, есть шанс его запомнить. Шанс! Я хотел точного знания, но пришлось довольствоваться тем, что предложил Ставридас. Поставив будильник на нужное время, я лег спать, и, естественно, бессонница не позволила мне даже сомкнуть глаз. Проклиная собственную нервную систему, я на следующую ночь принял снотворное и заснул сном тяжелым, как штанга тяжеловеса. В четыре тридцать две зазвенел будильник, я мгновенно продрал глаза, проклиная чертов прибор, оборвавший столь приятное... Приятное - что? Я действительно видел себя в самом прекрасном месте Вселенной, какое мог себе представить! Я был там не человеком - более того, человеческий дух представлялся мне чем-то малозначащим и никому не интересным. В том мире я был звездой. Я парил в пространстве, у которого не было привычных измерений - ни длины, ни ширины, ни, тем более, высоты, - их роль играли три других координаты: совесть, дружба и любовь. И в этом, единственно возможном в ментальном мире пространстве, я был огромен. Моя любовь простиралась до поверхности соседней звезды, а дружба выглядела подобно солнечному протуберанцу, устремленному к другим светилам, не менее меня желавшим мирового единения. Я уж не говорю о координате совести - она вообще казалась мне бесконечной, и потому я ощущал ответственность за каждую мысль во Вселенной, подуманную, высказанную, осуществленную и неосуществимую. Мне было печально и радостно, как любой другой звезде. Это было замечательное воспоминание, но мне нужен был ответ на конкретный вопрос, и я решительно обратил мысленный взор внутрь себя, спрашивая: что я есть? Плазменный шар с температурой на поверхности три миллиона градусов? Конечно, нет! Я вообще не был ни шаром, ни кубом, ни даже математической точкой. О себе я мог лишь сказать, что я - был. И я понял еще, почему звезды влияют на судьбы. Это же естественно если они, звезды, существуют в измерениях совести, любви и дружбы. И еще я понял, что не скажу этого своему клиенту, академику Кугелю. Звезд, которых он не может описать уравнениями, для него не существует в природе. Упомяни я о звезде в измерении совести, он плюнет мне в глаз. Но как же правда? Я обязан, будучи профессионалом, говорить клиентам не то, что они желают услышать, а то, что есть на самом деле. Кроме одного случая - если полученная мной информация смертельно опасна для спрашивающего. Астролог, даже альтернативный, не может нанести клиенту вред! Когда академик, бряцая своими дипломами, ворвался в мой кабинет несколько дней спустя, я напустил на себя важный вид и заявил, не глядя Кугелю в глаза: - На том свете, уважаемый, звезды такие же, как на этом. Плазменные шары с температурой поверхности от трех тысяч до трех миллионов. И на другой ответ вы не можете рассчитывать, потому что ваша кредитка не стоит даже пластика, из которого она изготовлена. - Другого ответа я и не ждал, Шекет! - воскликнул академик Кугель. Мир един, и это абсолютно естественно! Спасибо, можете оставить себе мою кредитную карточку и пользоваться ею до конца дней, все равно на том свете она вам не понадобится. - На этом тоже, - сообщил я. - Мне пришлось выбросить ее в утилизатор, чтобы не платить ваши долги. - Вот как? - холодно произнес академик. - Я всегда утверждал, что все астрологи шарлатаны, и вы это доказали своим поведением. После чего господин Кугель удалился, унося с собой уверенность в том, что звезды и на том свете такие же, как в нашем мире - горячие игрушки, к которым невозможно прикоснуться. Так же, как невозможно прикоснуться к чужой совести, чужой дружбе и чужой любви. Впрочем, эта последняя мысль академика не беспокоила - ведь он не верил даже в то, что изучал сам.
ДУША ЛЮБВИ
После того, как я открыл свое астрологическое бюро "Иной мир", ко мне потянулись не только люди, желавшие узнать, как живется на том свете их почившим родственникам, но и всякие шарлатаны, которых оказалось больше, чем нормальных, готовых платить собственные деньги, клиентов. Особенно досаждали спиритуалисты. Помню, явился ко мне тщедушный старичок и, брызжа слюной так, что мне потом пришлось вытирать следы со стен, начал на меня кричать одновременно на четырех живых и двух мертвых языках. Как вы можете догадаться, из этой речи я понял только отдельные слова, выкрикнутые на иврите, русском, английском, фарси, древнегреческом и латыни. Общий же смысл, как мне потом объяснил мой киберпереводчик, сводился к тому, что я, Иона Шекет, с отличием закончивший Оккультный университет на Карбикорне, являюсь шарлатаном высшей пробы, и он, Арик Векслер, будет жаловаться на мое невежество в профсоюз астрологов Третьего Галактического рукава. - В чем дело? - только и успевал вставлять я в промежутках между воплями. Дело, оказывается, было вот в чем. Племянница означенного Арика Векслера по имени Дина (классная, между прочим, девица, я ее сразу вспомнил) побывала у меня в прошлом месяце и заказала посмертный гороскоп для своей матери, умершей (благословенна ее память) двадцать два года назад от странной болезни под названием "безответная любовь". На Земле, кстати, от этой болезни давно уже не умирают - считается, что она даже не опасна для здоровья и приводит разве что к моральным кризисам личности. Но мать Дины умудрилась родиться на Япете, спутнике Сатурна, а там - вот дурная планета! - к смертельному исходу может привести не только безответная любовь, но даже выговор, объявленный начальством за слишком громкий разговор на рабочем месте. Естественно, что уроженцы Япета обладают поистине рыбьим характером: в ситуации, когда землянин (ваш покорный слуга, к примеру) рвет на себе волосы от отчаяния, коренной житель Япета лишь пожимает плечами и вяло замечает: - Да... Нехорошо, батенька... Так вот, мать Дины, сестра моего клиента, Арика Векслера, влюбилась в командира звездолета, совершившего посадку в космопорту Япета. Не думая о последствиях, она отбыла со своим возлюбленным на Землю, а там этот негодник бросил ее с новорожденной дочерью Диной - точно так же полтораста лет назад американский моряк Пинкертон оставил на произвол судьбы свою любимую жену Чио-Чио-сан. Мать Дины, будучи уроженкой Япета, не вынесла измены и умерла, а Дину воспитал мой клиент Арик Векслер. Я прекрасно помнил бедную Дину. Впрочем, почему бедную? Это была цветущая девушка в самом расцвете обаяния своих двадцати трех лет. На ее счастье, родилась она не на Япете, а на Земле - более того, в веселом городе Париже, - и потому смерть от нелепых болезней вроде огорчения по поводу прыщика на носу ей не грозила. А хотела Дина знать, каково живется в ином мире ее матери. Поскольку время смерти несчастной женщины было известно с точностью до минуты, мне не составило труда выполнить заказ, и я, помню, вручил Дине запечатанную кодом дискету со словами: - Вашей маме, Дина, там хорошо. Она добилась больших успехов в астральном бизнесе, а следующая ее инкарнация произойдет лет через двести. Вполне удовлетворенная, Дина заплатила положенную сумму вознаграждения, и ушла восвояси, а вместо нее месяц спустя явился дядя Арик, который, как я уже упоминал, умел говорить только на шести языках одновременно, а толком - ни на одном. Все-таки, призвав на помощь словари и собственное терпение, мне удалось выяснить следующее. Оказывается, Арик Векслер, будучи по натуре человеком крайне недоверчивым, не мог поверить моему гороскопу - ему непременно нужно было иметь независимое подтверждение. Но ведь я был и до сих пор являюсь единственным в Галактике специалистом по посмертным натальным картам! Кто мог подтвердить мое компетентное мнение? Никто, кроме меня самого. И потому Арик поступил, как он решил, весьма мудро, обратившись к медиуму по имени Иван Федоровна Кураева. Об этом человеке, чей пол для всех клиентов оставался загадкой, я слышал давно - по-моему, это был (была) шарлатан (шарлатанка), каких мало. Духов с того света Иван Федровна вызывал (вызывала), не отходя, как говорится, от кассы, куда прятал (прятала) полученные за сеанс немалые деньги. Вызвав дух матери Дины, Иван Федоровна спросил (спросила): - Как тебе живется, родная? Стала ли ты уже астральным бизнесменом? И дух якобы ответил со смертной печалью в голосе: - Хреново мне тут. Какой бизнес? Души мужчин совсем меня одолели. Все любят и любят, а я - ну никак, своего Бусика забыть не могу. Когда же он помрет наконец, чтобы мы с его душой могли здесь встретиться? Бусиком, как вы понимаете, она называла того астролетчика - на самом-то деле имя у него было куда более звучное: Буссенар. Присутствоваший на сеансе Арик Векслер немедленно пришел в раж, начал кричать, что этот профан, этот Шекет, этот вампир надул его, как баллон с газом, составил неправильный посмертный гороскоп его любимой сестры... Ну, и так далее. И он, дескать, требует сатисфакции. Что я мог сделать, чтобы спасти свою репутацию? Сам-то я в ней нисколько не сомневался, но мои клиенты могли подумать, что моя теория посмертной астрологии - такое же шарлатанство, как и вызывание духов Ивана Федоровны! После того, как, оплевав мне все стены, Арик Векслер покинул мой кабинет, мне пришлось задумчиво почесать в затылке. В отличие от клиента, я-то знал (в Оккультном университете этому был посвящен специальный курс, который вело привидение по имени Артут Конан-Дойль), что на самом деле вызывать духов с того света не может никто - духи либо являются сами, когда их выталкивает на поверхность нашего мира кориолисова сила вращения потусторонней Вселенной, либо приходят в своей следующей инкарнации, но тогда, конечно, воспринимаются не как выходцы с того света, а как нормальные новорожденные младенцы, не способные рассказать ничего о своей былой жизни. Другой на моем месте наверняка повесил бы нос, упал бы духом или впал в депрессию. Но я, Иона Шекет, не мог позволить себе поражение от какого-то слюнявого старика, которого угораздило родиться на Земле, а не на Япете! Вечером, обдумывая сложившуюся ситуацию, я сидел в кресле перед стереовизором, а на коленях у меня мурлыкала марсианская кошечка Долли, в которой жила несгибаемая инкарнация Давида Бен-Гуриона. "Послушай, - подумал я. - Ты ведь недавно возродился для новой жизни, верно?" "Да уж год", - промурлыкала Долли мыслями Давида. "Значит, - продолжал думать я, - ты мог знать на том свете душу женщины по имени Янна Векслер? Она умерла от неразделенной любви двадцать два года назад". "Янна Векслер... - задумалась Долли. - Такая вся романтическая, одна любовь на уме, причем почему-то не к своим, не к душах умерших, а к вульгарному материальному существу, которое даже не собирается пока присоединяться к своей умершей половине"... "Вот именно!" - мысленно воскликнул я. "Нет, не знаю", - с сожалением констатировал Бен-Гурион. "Но ты же сам только что"... "Шекет, - мысль бывшего премьера была холодна, как лед, - мы, души, знали все обо всех, поскольку мир един. Но лично с душой Янны я знаком не был". - Понятно, - пробормотал я вслух, на что марсианская кошечка отреагировала подергиванием хвоста. "Но она действительно стала в том мире большим специалистов в области бизнеса?" - я опять перешел на мысленный диалог. "Конечно, - был ответ, - эта Янна, которая до сих пор любит своего вульгарно-материального звездолетчика, занимается мелкой спекуляцией: покупает и перепродает идеи. У душ ведь всегда полно всяких идей, в том числе и таких, какие помогли бы Янне приблизить день встречи с возлюбленным. Янна такие идеи покупает, но быстро убеждается в их глупости и продает какой-нибудь рассеянной душе по цене втрое ниже номинала". "Какие идеи, - насторожился я, - могут приблизить соединение душ Янны и его любимого звездолетчика?" "Как какие? Ментальная атака, например. Или воссоздание новой инкарнации, целью жизни которой будет убийство этого астронавта, будь он неладен"... "Ну и нравы там у вас", - подумал я. "У них, - поправила меня Долли мыслями Бен-Гуриона. - Я-то сейчас опять здесь, пусть и в теле этой замечательной кошечки". - Да, конечно, - пробормотал я. В голове моей уже созрел план действий. На следующий день я послал моему клиенту Арику Векслеру видеограмму с предложением явиться для обсуждения вопроса, представляющего взаимный интерес. Но обязательно с племянницей, - добавил я. Они явились в тот же день, а с ними адвокат - этакий напыщенный пижон, не имевший никакого представления не только об астрологии иных миров, но даже о том, чем натальная карта отличается от медицинской. Я начал, не дав Арику Векслеру открыть рот - мне не улыбалась перспектива опять протирать стены: - Госпожа Дина, - заявил я. - Ваша мать Янна действительно стала большим бизнесменом на том свете. Но и дядя ваш тоже прав: ей плохо без своего любимого звездолетчика... как его, кстати, зовут? - Натан Колкер его зовут, вот как! - раскрыл рот Арик Векслер, и я со вздохом проследил направление полета плевка. Натан Колкер, надо же! Капитан космического корвета "Стремительный", ас торгового флота, неплохой малый, но с причудами. Жаль беднягу, но дело есть дело. - Замечательно, - сказал я. - Вот противоречие: согласно натальной карте, Янна будет вести свой потусторонний бизнес вплоть до нового земного воплощения. Но счастлива она будет лишь тогда, когда сумеет поразить с того света своего Натана - довести его до смерти, чтобы душа бедняги воспарила и воссоединилась... Вы меня понимаете? Они меня понимали. - Янна занимается криминальным бизнесом? - спросил адвокат. Это, кажется, было единственное, что он понял из моей речи. - Именно, - кивнул я. - Так что вы предпочитаете: помочь Колкеру отправиться на тот свет или оставить бедную Янну страдать, но зато успешно делать свои дела? Арик и Дина переглянулись, но решение принял за них адвокат. - Мои клиенты, - важно заявил он, - не могут быть связаны с убийством. Даже мысленно, - добавил он, подумав. Арик Векслер вздохнул, погладил племянницу по голове и сказал, сглотнув слюну и на этот раз оставив чистыми мои стены: - Ты ведь не станешь убивать Натана, детка? Детка, по-моему, была готова на все, чтобы мама ее на том свете стала счастливой. Дина посмотрела на меня (я покачал головой), на адвоката (он надул щеки и напустил на себя вид богини правосудия), на дядю Арика (тот замотал головой с такой силой, что я подумал - она сейчас отвалится) и сказала, вздохнув: - Не стану. Мы облегченно вздохнули, но Арик Векслер оставил за собой последнее слово, заявив на прощание: - И все-таки, Шекет, вы такой же шарлатан, как эта... этот... ну, в общем, Иван Федоровна. Ни агоры от меня не получите! - На это я и не надеюсь, - сухо отозвался я. Когда за клиентами уже закрывалась дверь, я не удержался и крикнул вслед: - Я еще составлю вашу посмертную натальную карту, уважаемый Арик! Я еще посмотрю, как вы там будете брызгать астральной слюной на души усопших! - Ничего, встретимся! - восклкнул Арик Векслер уже из-за двери, и я не понял, встречу в каком из миров он имел в виду.
ЗВЕЗДЫ - ГОРЯЧИЕ ИГРУШКИ
Занявшись как-то предсказанием посмертной судьбы в собственной фирме "Жизнь после смерти", я рассчитывал поправить свое пошатнувшееся финансовое положение и совсем не представлял, насколько хлопотным окажется мое новое поле деятельности. Думал: чистая работа - компьютер, программа, звезды, судьбы, и уж, тем более, какие подвохи могли мне устроить люди, уже покинувшие бренный мир? У меня вылетело из головы, что за информацией ко мне обращаться будут люди вполне еще живые, а не бесплотные призраки. А живой человек - это проблема, как сказал в прошлом веке какой-то классик грузинско-русского происхождения. Помню как сейчас дело Осипа Кугеля. Уверен, что вам знакомо это имя. Как же, известный астроном, академик, профессор семи университетов, один из которых расположен то ли в туманности Андромеды, то ли и вовсе в галактике М51 - жутком скоплении, куда я однажды пытался проникнуть на своем звездолете, но был отброшен такой интенсивной мыслительной волной, что впоследствии огибал эту галактику по дуге большого межгалактического круга. Так вот, господин Кугель явился ко мне, во-первых, без предварительной записи, во-вторых, когда я был не в духе, а в третьих, с видом человека, делающего собеседнику одолжение своим присутствием. - Шекет? - спросил он, высокомерно подняв брови, хотя фамилия была большими буквами написана на двери офиса. - Ну, - буркнул я, давая понять, что не намерен отвечать на риторические вопросы. - Вот моя визитная карточка, - объявил посетитель и бросил мне на стол лазерный буклет размером с роман графа Толстого "Война и мир" издания 1977 года. Только снобы или мрачные мизантропы, по моему мнению, заказывали себе такие визитки, размещая в кристалле все сведения о себе, включая анализ крови, полученный в роддоме. - Осип Кугель, - прочитал я на оболочке и отодвинул кристалл, даже не пытаясь разобраться в содержимом. - Слушаю вас, господин Кугель. Чья посмертная судьба вас интересует? Мамы? Папы? Любимого пуделя? - Что вы себе позволяете, Шекет? - покраснев, закричал посетитель. Неужели вы думаете, что у меня, академика семи академий, есть время возиться с какими-то собаками? И не трогайте моих родителей, они еще, к сожалению, живы и даже здоровы! - Ну вот что, - заявил я, выйдя наконец из себя, - излагайте ваше дело или мне придется предсказывать вашу посмертную судьбу! Должно быть, глаза мои метали молнии, потому что академик неожиданно присмирел и продолжил довольно мирно: - Э... господин Шекет... я, видите ли, всю жизнь занимаюсь звездами. - Я тоже. Что дальше? - Я не верю ни в какую астрологию, тем более посмертную, - сообщил господин Кугель. - И потому ничья посмертная судьба меня не интересует. - Тогда за каким дьяволом вы ко мне явились? - спросил я очень вежливым тоном. - Я всю жизнь занимаюсь звездами... - Это я уже слышал. Дальше. - ...И меня интересует, что представляют собой звезды в мире, который вы именуете тем светом и который, по моему глубокому убеждению, вообще не существует в природе. - Какая вам разница, что они собой представляют, - удивился я, - если вы не верите в само существование потустороннего мира? - Шекет, - возмутился академик, - я считал вас умным человеком! Если тот свет существует, то какая разница, верю я в него или нет? Я слышал, что звезды влияют на судьбы даже тех людей, кто решительно не верит ни в какие предсказания. - И правильно слышали, - хмыкнул я, неожиданно придя в прекрасное расположение духа. - Если на том свете нет материи, а один лишь дух, - продолжал академик, - то как там могут существовать плазменные шары с температурой на поверхности от трех тысяч до трех миллионов градусов? А если там нет звезд... Это невозможно! И вот тут-то я его наконец понял. Бедняга попросту боялся, оказавшись на том свете, лишиться средств к существованию - ведь ничем, кроме исследования звезд, он заниматься не умел. А менять титул академика по звездам на статус потустороннего бомжа ему не просто не хотелось - он этого боялся больше, чем самой смерти! Впрочем, от того, что я понял истинные страхи клиента, мне еще не стало ясно, каким образом решить поставленную задачу. Однако академик ждал ответа, и я, наморщив лоб, сказал: - Это будет стоить вам вдвое дороже стандартного прогноза. Нужно учесть сложность проблемы, которая... - Вот моя кредитная карточка, - объявил Кугель, - разрешаю вам пользоваться ею как своей собственной до окончания наших отношений. Сказал бы сразу! На таких условиях я готов был продлить наши непростые отношения хоть до самой тепловой смерти Вселенной. Однако у академика были иные представления о сроках. Вставая, он сказал: - Приду через неделю. Едва за клиентом закрылась дверь, я вложил его кредитную карточку в прорезь компьютера, предвкушая многообразие покупок, которые позволят мне хотя бы в течение недели вспоминать о господине Кугеле без раздражения. Компьютер вздохнул и голосом, полным презрения, заявил: - Необеспеченный кредит. Пользование запрещено. После чего добавил совсем уж неприличным тоном: - Верни долги, подлец! И на такого клиента я должен был тратить свою мыслительную энергию! Выбросив кредитку в утилизатор, я все-таки задумался: действительно, как там со звездами? Вообще говоря, задача была не так трудна, как я сначала себе вообразил. Ведь в нашем мире жили миллионы людей, уже прошедших стадию инкарнации. Кто-то из них был на том свете ангелом, кто-то - карточным шулером, но кто-то наверняка занимался астрономией. Проблема в том, что эти люди, обретя новую жизнь, начисто забыли все, что с ними происходило прежде. Как узнать, кто из людей был на том свете астрономом и исследовал тамошние звезды? Неожиданно мне пришла в голову простая и потому гениальная идея. Черт возьми, а я-то сам? Я-то кем был на том свете - между прошлой моей жизнью и нынешней? Почему я, отвечая на дурацкие вопросы клиентов, ни разу не поинтересовался собстенной судьбой? Где мое прославленное любопытство? Любовь к звездам и путешествиям я впитал с молоком матери (точнее - с молочным порошком фирмы "Тнува")! Не может быть, чтобы, находясь в астрале, я занимался чем-то иным, а не межзвездными полетами! В тот же вечер я позвонил известному на Камбикорне медиуму Ставридасу и спросил, сможет ли коллега в порядке личного одолжения принять меня вне очереди и пробудить во мне воспоминания о прошлой инкарнации и межинкарнационном существовании? - Да вы и так все помните, Шекет, - добродушно заявил Ставридас, глядя на меня со стереоэкрана. - В четыре тридцать утра, если вы в это время спите, в вас как раз пробуждаются прежние воспоминания, и в течение трех с половиной минут вы видите сон о жизни в астрале. Но вы этот сон - точнее, это воспоминание - забываете мгновенно, едва только продираете глаза. - Никогда не помню снов, - согласился я. - Что же делать? - Поставьте будильник на четыре тридцать две, - посоветовал медиум. - Вы же знаете: если сон резко прерывается, есть шанс его запомнить. Шанс! Я хотел точного знания, но пришлось довольствоваться тем, что предложил Ставридас. Поставив будильник на нужное время, я лег спать, и, естественно, бессонница не позволила мне даже сомкнуть глаз. Проклиная собственную нервную систему, я на следующую ночь принял снотворное и заснул сном тяжелым, как штанга тяжеловеса. В четыре тридцать две зазвенел будильник, я мгновенно продрал глаза, проклиная чертов прибор, оборвавший столь приятное... Приятное - что? Я действительно видел себя в самом прекрасном месте Вселенной, какое мог себе представить! Я был там не человеком - более того, человеческий дух представлялся мне чем-то малозначащим и никому не интересным. В том мире я был звездой. Я парил в пространстве, у которого не было привычных измерений - ни длины, ни ширины, ни, тем более, высоты, - их роль играли три других координаты: совесть, дружба и любовь. И в этом, единственно возможном в ментальном мире пространстве, я был огромен. Моя любовь простиралась до поверхности соседней звезды, а дружба выглядела подобно солнечному протуберанцу, устремленному к другим светилам, не менее меня желавшим мирового единения. Я уж не говорю о координате совести - она вообще казалась мне бесконечной, и потому я ощущал ответственность за каждую мысль во Вселенной, подуманную, высказанную, осуществленную и неосуществимую. Мне было печально и радостно, как любой другой звезде. Это было замечательное воспоминание, но мне нужен был ответ на конкретный вопрос, и я решительно обратил мысленный взор внутрь себя, спрашивая: что я есть? Плазменный шар с температурой на поверхности три миллиона градусов? Конечно, нет! Я вообще не был ни шаром, ни кубом, ни даже математической точкой. О себе я мог лишь сказать, что я - был. И я понял еще, почему звезды влияют на судьбы. Это же естественно если они, звезды, существуют в измерениях совести, любви и дружбы. И еще я понял, что не скажу этого своему клиенту, академику Кугелю. Звезд, которых он не может описать уравнениями, для него не существует в природе. Упомяни я о звезде в измерении совести, он плюнет мне в глаз. Но как же правда? Я обязан, будучи профессионалом, говорить клиентам не то, что они желают услышать, а то, что есть на самом деле. Кроме одного случая - если полученная мной информация смертельно опасна для спрашивающего. Астролог, даже альтернативный, не может нанести клиенту вред! Когда академик, бряцая своими дипломами, ворвался в мой кабинет несколько дней спустя, я напустил на себя важный вид и заявил, не глядя Кугелю в глаза: - На том свете, уважаемый, звезды такие же, как на этом. Плазменные шары с температурой поверхности от трех тысяч до трех миллионов. И на другой ответ вы не можете рассчитывать, потому что ваша кредитка не стоит даже пластика, из которого она изготовлена. - Другого ответа я и не ждал, Шекет! - воскликнул академик Кугель. Мир един, и это абсолютно естественно! Спасибо, можете оставить себе мою кредитную карточку и пользоваться ею до конца дней, все равно на том свете она вам не понадобится. - На этом тоже, - сообщил я. - Мне пришлось выбросить ее в утилизатор, чтобы не платить ваши долги. - Вот как? - холодно произнес академик. - Я всегда утверждал, что все астрологи шарлатаны, и вы это доказали своим поведением. После чего господин Кугель удалился, унося с собой уверенность в том, что звезды и на том свете такие же, как в нашем мире - горячие игрушки, к которым невозможно прикоснуться. Так же, как невозможно прикоснуться к чужой совести, чужой дружбе и чужой любви. Впрочем, эта последняя мысль академика не беспокоила - ведь он не верил даже в то, что изучал сам.