Страница:
Я говорю это к тому, что работа альтернативного астролога, конечно, очень интересна, но как мне надоело сидеть на одном месте! Поэтому можете представить мою радость, когда один из клиентов после обмена дежурными любезностями заявил: - Иона, я надеюсь на вашу скромность. - Скромность моя общеизвестна, - подтвердил я. - О ней знают даже в галактике М300, где я так и не позволил синтезировать из межзвездного газа мой портрет размером с шаровое звездное скопление. "Вполне достаточно и одной звездной системы", - сказал я. - Я... м-м... не это имел в виду, - смутился посетитель. - Я хотел сказать: надеюсь, что вы умеете хранить тайны. - Безусловно! - воскликнул я. - Для хранения тайн у меня есть специальный сейф. Иногда я, правда, сам забываю шифр и приходится вызывать программиста, он подбирает код, и тайны при этом рассеиваются в пространстве, но это ведь уже от меня не зависит, вы согласны? - Гм... - с некоторым сомнением произнес клиент. - Собственно, у меня нет иного выхода... - Конечно, - признал я, - выход из этой комнаты только один. Он же - вход, как вы, видимо, уже заметили. - Короче говоря, Шекет, - решился наконец клиент выдать страшную тайну, - я хочу, чтобы вы полетели со мной на Варгу Подкорки и составили посмертную карту для моей бабушки Инты Воксель. - О! - воскликнул я. - Замечательное предложение! Вы позволите, я сам поведу звездолет? Честно говоря, я не доверяю это делать никому, всегда пилотирую только сам. - Конечно, конечно, - поспешно согласился клиент. - Кстати, мое имя Шарт Воксель. Мне вовсе не казалось, что это было сказано кстати, но придираться к словам я не стал. В конце концов, если бабушка была Воксель, то и внуку пристало иметь такую же фамилию. - Не пойму одного, - признался я, когда двухместный звездолет "Пигалица", принадлежавший Вокселю, вышел в сверхсветовой режим. - Для чего нужно лететь на Варгу Подкорки, если составить любую натальную карту - обычную или посмертную - можно и не выходя из кабинета. - Видите ли, Шекет, - смутился Воксель, - я подозреваю, что мои враги изменили расположение зодиакальных знаков на небе Варги. Из-за этого изменилась посмертная судьба моей бабушки. Я просто не мог сообщить вам всех данных - я не знаю, как располагались планеты в момент смерти незабвенной... И господин Воксель начал подозрительно хлюпать носом. - Вы что-то путаете, - холодно сказал я. - Изменить расположение знаков невозможно. Это вам не астероид, орбиту которого можно подправить с помощью маршевых двигателей. - Я тоже так думал, - кивнул клиент. - Но откуда тогда взялся на небе Варги астрологический знак Коровы? Когда бабушка умерла, Верк находился в знаке Лисы. А сейчас мне говорят о какое-то Корове! Это ведь кардинально меняет судьбу моей бабушки на том свете! - Д-да, - вынужден был согласиться я и дал команду на торможение, поскольку мы уже всплывали в районе Варги. Планетка оказалась так себе - что-то среднее между Марсом и Юноной, а снабжение вообще оставляло желать лучшего: я не нашел в портовом буфете даже своих любимых засахаренных антилопьих ушек. Оставив звездолет на стоянке (платил, конечно, клиент), мы сразу отправились в общий компьютерный зал, и я, не теряя времени, принялся изучать расположение небесных светил на небе Варги. И вы знаете, клиент оказался прав! Это был первый случай в моей практике и думаю - первый случай во всей астрологической науке. Да мая позапрошлого года на небе Варги насчитывалось семь астрологических знаков. Но сейчас - я видел это своими глазами! - знаков было восемь, и один из них, расположившийся между Костром и Лисой, был именно Коровой и ничем иным - уж своей-то астрологической интуиции я верил больше, что кому бы то ни было. - Послушайте, - обратился я к Вокселю, - что сделала ваша бабушка при жизни, если ее враги пошли на такой беспрецедентный шаг, как подмена посмертной судьбы? - Она была воспитательницей, - грустно сказал Воксель. - Всего-то? - удивился я. - В детском саду или школе? - Нет, - покачал головой Воксель, - она была воспитательницей планеты. - Не понял, - совершенно искренне сказал я. - На Варге нет правительств и парламентов, - объяснил клиент. Здесь считают, что каждый человек по сути своей ребенок и остается таковым до смерти. На Земле тоже есть родители, для которых дети даже в шестьдесят лет... - Знаю, - прервал я, вспомнив собственную мать, приходившую вытирать мне нос даже тогда, когда я уже работал в Зман- патруле и ловил инопланетных агентов в сумеречной зоне Атлантиды. - Поэтому, - продолжал Воксель, - с Земли на Варгу присылают воспитательницу, которая и занимается воспитанием населения. Иногда даже с помощью не запрещенных здесь телесных наказаний. - Что же, лично спускает с провинившегося штаны и лупит по... э-э...? - Нет, конечно, для этого есть механические лупители, но сколько розог, кому, когда и за что - решала бабушка. - Тогда понятно, почему эти взрослые дети пошли на изменение астрологических символов, только бы не дать вашей бабушке спокойно жить на том свете! - воскликнул я. - Да, - кивнул Воксель. - Шекет, я хочу знать: что происходит сейчас с моей дорогой бабушкой? Она там не очень страдает? Ведь корова на Варге - животное, никем не любимое. А молоко - самый нелюбимый продукт питания. И если уж местные астрологи решили ввести именно этот знак, то могу себе представить чувства, которые ими владели! - Вот к чему приводит позднее взросление, - назидательно сказал я. Хорошо, Воксель, оставьте меня в покое, я попробую разобраться в том, что же произошло с госпожой Интой. Клиент удалился, и я наконец занялся делом. Во-первых, выяснил, какой была бы судьба госпожи Инты Воксель, если бы система зодиакальных знаков не была изменена. Оказалось, что в этом случае дух дорогой бабушки стал бы на том свете большим начальником. Потом - в новой инкарнации - бабушка Воксель явилась бы в мир мужчиной и руководила бы то ли крупной фирмой, то ли вообще целым государством. Но астрологи ввели новый зодиакальный знак ровно в тот момент, когда госпожа Воксель отходила в иной мир. И если рассчитывать посмертную судьбу по расположению планет относительно знака Коровы, то получалось, что на том свете дух зловредной воспитательницы должен терпеть муки в виде молочных рек, в которых ей предстояло купаться аж до следующей инкарнации! И явится в наш мир госпожа Воксель в теле коровы. Действительно, астрологи Варги постарались на славу. И что я мог сделать? Даже если бы мне удалось изменить систему астрологических символов и убрать Корову с небосклона, свое черное дело она уже сделала, и бабушкиной судьбы я бы этим не изменил. Конечно, я подам на астрологов Варги жалобу в профессиональный этический совет самоуправство в нашей профессии не поощряется, - и наказание будет суровым, в этом мой клиент мог быть уверен. Но его интересовала судьба бабушки, а не наказание виновных! Я думал долго и не нашел выхода. Но и терять гонорар мне не хотелось! И тогда я сделал то, что потом стало темой обсуждения на дисциплинарном совете Астрологический лиги. Я вернулся на "Пигалицу", где мой клиент спал, свернувшись калачиком в кресле второго пилота, поднял звездолет в пространство и тщательно обследовал район космоса в направлении на знак Коровы. Что-то здесь должно было быть, и я нашел - что именно! В темной туманности располагалась уже готовая взорваться Сверхновая. Достаточно было добавить немного гелия, не больше трех миллиардов тонн, сущая чепуха по звездным меркам. И я это сделал, благо гелия в туманности хватило бы на десяток вспышек. Мы вернулись на Варгу, я совершил ювелирную посадку, и лишь тогда Воксель изволил продрать глаза. Он посмотрел на меня мутным взглядом и спросил: - Шекет, вы уже разобрались в проблеме? - Момент, - сказал я и отправился в местное отделение Астрологической лиги. - Господа, - спросил я, разложив на столе зодиакальную карту, - что это за знак? - Корова, - уверенно заявил главный астролог, и я смерил его уничтожающим взглядом, как человека, уличенного в полной профнепригодности. - Корова с тремя рогами? - ехидно спросил я. - Почему с тремя? - удивился астролог. - С двумя, как и положено этому гнусному животному, производящему молоко. Вот взгляните... Он ткнул пальцем в небо, и я увидел, как у него отвалилась челюсть. Зажженная мной Сверхновая сияла в голове коровы третьим рогом. - Прошу вас, - вежливо сказал я и подал главному астрологу отвалившуюся челюсть, которую он от растерянности сунул не в рот, а в карман. - Ваше определение знака Коровы было методически неверным, - продолжал я. - Если говорить о введении нового знака, то это должен быть либо Дракон, либо, на худой конец, Трехглаз Буркинский. Но Дракон методически правильнее, потому что... И я прочитал бедняге лекцию по нетрадиционной астрологии, доведя его до состояния отупения. Затем я собственноручно зачеркнул на карте название "Корова", начертал "Дракон" и отправился на "Пигалицу" докладывать клиенту о выполнении задания. - Успокойтесь, - сказал я ему. - Согласно новой натальной карте ваша бабушка на том свете обучает сейчас души игре на флейте. А в очередной инкарнации она будет одной из самых красивых женщин на планете Варга Подкорки. И уж тогда сумеет отомстить обидчикам! Если, конечно, добавил я, подумав, - она вспомнит, кем была в прошлой жизни. - Как вам это удалось, Шекет? - зачарованно прошептал господин Воксель. - Я слышал о ваших талантах, но то, что вы сделали для моей бабушки, превосходит все ожидания! - Ах, оставьте, - смущенно сказал я. - Если вы действительно в восторге от моей работы, можете утроить положенный гонорар. - Благодарность, Шекет, - заявил клиент, - должна быть искренней, а деньги все портят. Я вынужден был с ним согласиться, хотя не всегда деньги свидетельствуют о материальном достатке.
Я И МОЙ АСТЕРОИД
- Почему бы нам не рассчитать натальную карту планеты Фаэтон? как-то спросил меня компьютер, и это предложение показалось мне не только здравым, но даже полезным для моих астрологических изысканий. - Давай, - сказал я, чем навлек на свою голову неисчислимые беды. К слову сказать, планеты Фаэтон сейчас нет - вместо нее на орбитах между Марсом и Юпитером болтается огромное количество больших и малых камней. А нет сейчас планеты Фаэтон по той простой причине, что в полдень по мировому времени 21 августа 872177335 года до Новой эры тамошние аборигены решили провести эпохальный опыт по обнаружению заряда черной дыры НД4586. Когда я служил в Зман-патруле, то сам наблюдал как-то за фаэтонцами, готовившими свой грандиозный опыт. Хорошие были существа, приятные на цвет - такие голубенькие, похожие на молодых крыс с тремя хвостами. Очень мирная планета, никаких войн, зато неуемная научная любознательность. Она их и сгубила. Планета взорвалась в тот момент, когда Главный ученый Фаэтона некий Бурумукар Преподобный надавил носом на кнопку включения прибора, название которого я не запомнил по причине его полной непроизносимости. Ах! - и планеты не стало. В первом приближении я мог и сам сказать, что должно было случиться с погибшим Фаэтоном в потустороннем мире. Ведь планета взорвалась, когда Марс находился в соединении с Юпитером, а оба были в противостоянии по отношению к Солнцу, в то время как Луна переходила из Водолея в... Короче говоря, по моим предположениям, Фаэтон ждала блестящая посмертная судьба - я полагал, что в том мире дух этой планеты должен был проявить признаки гениальности. Пребывая в прекрасном расположении, я пропустил момент, когда расчет закончился, и пришел в себя только после того, как ощутил неприятный запах - обычно именно таким способом мой компьютер привлекал к себе внимание. - Ну! - сказал я, зажав нос пальцами. - Чем порадуешь? И перестань вонять, ради Бога! И тут я услышал такое... - Бывшая планета Фаэтон, - произнес компьютер гнусавым голосом, распалась во время взрыва на восемнадцать миллиардов семьсот тридцать два миллиона сто пятнадцать тысяч и девятьсот девяносто девять обломков. Поскольку в свое время Фаэтон играл очень важную роль в натальных картах людей... - О чем ты говоришь? - воскликнул я и замахал руками, отгоняя запах. - Каких людей? В то время по Земле бегали динозавры! - Это не имеет значения, - философски заметил компьютер. - Астрология наука объективная, и для нее неважно, существует ли в природе объект, за судьбу которого ответственна та или иная планета... - Допустим, - неуверенно произнес я. - Продолжай. - Так вот, я и говорю, что Фаэтон был важной планетой для составления натальных карт. В потустороннем мире он выполнял аналогичные обязанности. Фаэтон дожидался новой инкарнации, а в нашем мире оставались его обломки в количестве восемнадцать миллиардов... - Да-да, - поспешно сказал я, - число это я запомнил, можешь не повторять. - Но вы не подумали о том, что жителей на Земле сейчас восемнадцать миллиар... - Черт побери! - вскричал я, поскольку до меня только в тот момент дошел трагизм положения, в котором оказалось человечество. Действительно, пока число обломков Фаэтона превышало число людей, за судьбу которых они отвечали, жизнь землян зависела от расположения астероидов на их орбитах лишь вероятностным образом. Как говорится, астрология предупреждала, но не настаивала, и каждый человек имел свободу выбора, которой и пользовался обычно с вредом для себя. Но в тот момент, когда число людей сравняется с число астероидов, астрология перестанет быть наукой о вероятных событиях! У каждого человека окажется "свой" астероид, который и будет определять судьбу совершенно однозначным образом. И если завтра, скажем, астероид 4554288 столкнется с астероидом 7885653, то два человека, за чью жизнь эти камни ответственны, погибнут в дорожной аварии или ином трагическом происшествии! - Когда? - хриплым голосом спросил я. - Что когда? - удивился компьютер. - Когда число людей на Земле сравняется с числом астероидов? - Э-э... Я не имею точных данных на сегодняшний день о приросте населения и величине смертности... - Приблизительно! Хотя бы с точностью до года! - Почему года? - обиделся компьютер. - Могу и с точностью до суток. Но вот час предсказать я бы не смог, потому что... - Так когда же, черт побери? - вскричал я. - Семнадцатого июля две тысячи восемьдесят третьего года, - был ответ. Я мгновенно произвел в уме несложный расчет, и волосы на моей голове встали дыбом. Трое суток! Именно столько времени оставалось в запасе у человечества до того момента, когда люди полностью потеряют свободу воли и вынуждены будут жить только так, как определит расположение 18 миллиардов астероидов! И где-то среди этих камней болтался в небе астероид номер какой-то, который следовало бы назвать именем Ионы Шекета. Моим именем! И я буду привязан к этому камню, как раб к веслу на галере, и вынужден буду делать только то, что определит мне расположение моего астероида на фоне зодиакальных знаков и прочих планет. Трое суток! Будь у человечества в запасе хотя бы год, можно было бы отправить в пояс астероидов экспедицию, размельчить с помощью лазерных пушек эти проклятые камни в песок и пыль и таким образом изменить нашу общую судьбу. Но - три дня! За такой срок я даже не успею убедить правительство Соединенных Штатов Израиля в своей правоте. Наш премьер Изя Барский наверняка скажет, что я гоню волну, лидер оппозиции Ося Каплер заявит, что я, как обычно, фантазирую, а члены кнессета начнут обсуждение, которое продлится ровно столько времени, сколько смогут выдержать парламентарии без еды и питья... Я просто обязан был придумать выход и спасти человечество от грозившей ему участи. - А что, - спросил я у компьютера, - если я сейчас отправлюсь в пояс астероидов и уничтожу столько этих чертовых камней, сколько смогу? - Не успеете, - возразил компьютер. - Отсюда до Солнечной системы пять суток полета. Черт! Я был настолько выведен из себя, что даже забыл о том, что мой офис "Альтернативная астрология" находится на планете Карбикорн, а вовсе не в Тель-Авиве! Все пропало. Ничего не успеть. Жизнь кончена. Начинается рабство. Люди - рабы астероидов. До конца жизни делать не то, что хочешь, а то, что предсказано. Кошмар. Ужас. Надеюсь, вы поняли, в каком я находился состоянии? Только овладевшей мной паникой я и могу объяснить, что не нашел выхода в тот же момент. Будучи полностью деморализован, я прогнал из премной двух потенциальных клиентов, повесил на дверь табличку "Закрыто по случаю стихийного бедствия" и поднялся на своей авиетке в воздух. Мысль была одна: распорядиться собственной судьбой, пока у меня еще есть такая возможность. Сегодня я могу хотя бы с собой покончить, если захочу, а через три дня даже для этого мне придется спрашивать разрешения у астероида, который я никогда не видел и не увижу. Погода была отвратительная, под стать моему настроению: с юга дул ураганный ветер, и мою авиетку понесло в верхние слои атмосферы, в черное небо, к звездам, которые... Нет, я не буду продолжать свою мысль. Не хочу, чтобы читатель решил, что Иона Шекет потерял остатки самообладания. Конечно же, это была минутная психологическая слабость. Я справился с ней усилием воли и заявил компьютеру: - Вот что, дружок. Мы не можем изменить число астероидов. Величину прироста народонаселения Земли мы тоже изменить не в силах. Так? - Так, - с удовольствием подтвердил компьютер. Ему, конечно, было все равно, что случится с человечеством, этот негодяй радовался точности своего расчета! - В таком случае, - осторожно сказал я, стараясь не прогнать возникшую в голове идею, - есть только один выход: изменить посмертную судьбу самой планеты Фаэтон. Ибо в тот момент, когда она вернется в мир в своей новой инкарнации, влияние астероидов на судьбы людей исчезнет, я правильно понимаю? - Правильно, - подтвердил компьютер. - Фаэтон в его новой инкарнации будет сам определять возможные судьбы людей, как он это делал в те времена, когда человечества на Земле еще не существовало. - Замечательно! - воодушевился я. - Что нужно сделать, чтобы новая инкарнация Фаэтона началась не далее, как сегодня? - Что-что, - пробормотал компьютер и на несколько минут замолк, производя расчеты. Я между тем постарался вытащить авиетку из урагана, для чего пришлось включить все форсажные двигатели, включая психотропные. Когда мы опустились наконец на посадочное поле, компьютер неожиданно подал голос: - Нужно, - сказал он, - чтобы в астральном пространстве планета Сатурн вошла в знак Девы. А для этого достаточно подумать о Луне, находящейся в Водолее. А для этого, в свою очередь, нужно представить себе, как Юпитер входит в знак Овна... - Конкретно! - воскликнул я. - Конкретно, - заявил компьютер, - ты должен уничтожить Ватуну, восьмой спутник Камбикорна. Тогда его астрологическое влияние на седьмой ментальный... - Хватит! - прервал я. - Действуем! Действие - это то, что я люблю. Тем более, что Ватуну - всего лишь безжизненная глыба, там нет даже обычного маяка, и потому звездные транспортники обходят орбиту этого спутника стороной. Исчезни он - никто не заметит. И я уничтожил Ватуну - попросту сжег его лазерной пушкой своего "Бутона". Вы знаете - никто этого действительно не заметил! Что был спутник, что его не стало... А я вернулся в свой офис с гордым осознанием исполненного долга. Я спас человечество! Клиенты, которых я прогнал пару часов назад, оказывается, вернулись и терпеливо ждали меня в приемной. - Сейчас я приму всех! - сообщил я и, опустившись в любимое кресло, задал компьютеру последний вопрос: - А какой планетой окажется Фаэтон в его новой инкарнации? Честно говоря, меня это не очень волновало. Новых планет в Солнечной системе возникнуть не могло, значит, Фаэтон явится в мир где-нибудь в удаленной галактике, так пусть он там и остается. - Почему ты решил, что в новой инкарнации Фаэтон будет планетой, как и прежде? - с интересом спросил компьютер, и я понял, что беды наши еще не закончились. - А кем же, в таком случае? - настороженно спросил я. - Человеком он будет, человеком! - сказал компьютер. - И поскольку в прежней жизни он был планетой, то и в нынешней инкарнации он будет определять судьбы людей. Только этого недоставало! В мир пришел новый диктатор! В наш демократический мир, давно забывший о том, что значит тирания! - Имя! - потребовал я. И компьютер назвал мне имя.
ПЕШКОМ К ЗВЕЗДАМ
Я нисколько не жалел о том, что получил от руководства Института безумных изобретений письмо о моем несоответствии занимаемой должности. Могли бы написать короче: "Вы уволены, Шекет!" В конце концов, я действительно превысил свои полномочия, когда убил разумное существо - господина Соль-Си-До-Фа. Как бы то ни было, я покинул ставший уже привычным кабинет на Церере и в задумчивости подвесил свой звездолет на стационарной юпитерианской орбите, чтобы немного подумать о собственном будущем и решить, куда лучше всего направить свою неуемную энергию. Я бы с удовольствием вернулся в Зман-патруль, но меня не взяли бы слишком стар. С неменьшим удовольствием я отправился бы в новое межзвездное путешествие, но было так трудно выбрать себе достойную цель, что я даже не стал тратить на это мысленных усилий. Подумав, я направил свою колымагу в сторону планеты Камбикорн, где располагался известный в Галактике Оккультный университет, диплом об окончании которого уже двадцатый год пылился в моем компьютере в самой почетной директории. - Кого я вижу! - воскликнул ректор университета Миасс Евскарит, когда я распахнул дверь его кабинета. - Хотите продолжить образование, Шекет? У нас есть несколько новых курсов. Например, душевное общение с призраками великих покойников... - Благодарю, - сказал я. - Я бы хотел продолжить свои исследования. Есть идеи, я ведь работал в последние годы в Институте безумных изобретений... - О! - воскликнул Миасс Евскарит. - И какие же идеи бродят в вашей замечательной голове? - Я убедился в том, что живущие ныне изобретатели не способны придумать новинку, которая была бы гениальна до безумия. И мне не остается ничего иного, как обратиться к изобретателям, уже покинувшим мир. - Ну-ка, ну-ка, - с интересом произнес ректор и подпер обе свои головы пятью своими руками. - Я говорю об извлечении прошлых инкарнаций, - сообщил я. - Ну-ка, ну-ка, - повторил Миасс Евскарит, не сразу поняв гениальность моего предложения. - Помнится, - сказал я, - в бытность студентом я делал курсовую работу по определению собственных инкарнаций. Я знаю, например, что прожил восемнадцать жизней, в одной из которых был женой священнослужителя в иерусалимском Храме, в другой - охотником в вымершем африканском племени Уххухуту, и так далее. Так вот, моя восьмая инкарнация - придворный механик Его императорского величества Аммариха Восьмого с половиной, монарха с планеты Диркун. Звали меня тогда Иабурком, и я изобрел для сюзерена много замечательных приспособлений, прославивших его имя. Я уверен, что эта моя инкарнация была бы очень полезна... - Понятно, - прервал меня Евскарит. - Кто же мешает вам войти в контакт с этой вашей инкарнацией и поговорить с ней о печальной судьбе изобретателей? Ведь, если я не ошибаюсь, в той инкарнации вы были умерщвлены растворением в кислоте, поскольку осмелились возражать императору, когда тот... - Не нужно вспоминать о неприятном! - воскликнул я. - Нет, я не хочу говорить с Иабурком. Я хочу, чтобы Иабурк жил сейчас и здесь. Я уверен, что он сможет изобрести такое... - К сожалению, - сухо произнес ректор, - вы должны знать, Шекет, что прошлое невозвратимо. Иабурк жил и умер, и с этим ничего не поделаешь. - Категорически не согласен! - воскликнул я. - Думаю, что мне удастся извлечь личность Иабурка... - Личность - может быть, - нехотя согласился Евскарит. - А где вы возьмете для него тело? Личность без тела вряд ли будет способна изобретать - вы же знаете, что призраки лишь стонут о покинутом ими мире! - Мне не нужен призрак Иабурка, - отмахнулся я. - Я намерен воссоздать себя в восьмой инкарнации. С этими словами я покинул кабинет ректора и отправился в знакомую лабораторию, где я провел когда-то пять лет, ставя эксперименты по общению с душами великих покойников. Я включил распознаватель сутей, отыскал в себе затаившуюся инкарнацию и произвел обмен личностями прежде, чем Миасс Евскарит догадался отключить энергию в здании университета. Я встал с ложа, потянулся и подумал, что Его величество Аммарих Восьмой с половиной будет недоволен, если я к завтраку не изобрету чего-нибудь, способного развлечь монарха хотя бы до обеда. Обстановка показалась мне незнакомой, и я сразу понял, что все это проделки Ионы Шекета, которым мне предстояло стать в моей восемнадцатой инкарнации. Ну и ладно. Аммарих Восьмой с половиной - вовсе не тот хозяин, расставшись с которым я стал бы лить слезы. Я обошел помещение и понял, что здесь все нуждается в усовершенствовании. Стол, например. Почему у него неподвижные ножки? Или стены - разве не лучше было бы обойтись без них? Не говоря уж о студентах, стоявших вокруг меня и глазевших, будто впервые видели живого изобретателя. Студентам следовало бы укоротить лбы, это пошло бы на пользу их умственному развитию - ясно ведь, что большой лоб приводит к значительному испарению мыслей и, как следствие, к слабоумию! Открылась дверь, и вбежал ректор университета Миасс Евскарит. - Шекет! - воскликнул он. - Зачем вы это сделали? - Мое имя Иабурк, - с достоинством сказал я. - И мне нужны, во-первых, семь моих единоутробных жен, а во-вторых, пещера, в которой я мог бы заняться изобретательством. - Единоутробных жен? - растерялся ректор. - Да-да, - нетерпеливо сказал я. - Одной из них можете стать вы сами, ведь даже Аммарих Восьмой с половиной не отказывался от этого, когда был в хорошем настроении! - Но я... - пролепетал Евскарит, и я не стал его слушать. Я взял его и еще шестерых студентов (кажется, среди них были две девушки, что, конечно, не играло никакой роли), исполнил свой супружеский долг и стал наконец готов к процессу изобретательства. - Уф-ф, - сказал ректор, отпав от меня, - никогда не думал, что процесс размножения на вашей планете, Иабурк, происходит таким образом. - Да вы вообще не способны думать, - сообщил я и покинул помещение, оставив ректора и студентов прикладывать холодные полотенца к лбам, покрытым синяками от моих супружеских действий. Пещеру я нашел неподалеку от главного корпуса. Вообще-то это был ангар для субпространственных одноместных кораблей, но на какое-то время помещение можно было назвать пещерой - дело ведь не в названии, а в сути. Я сел посреди пещеры и начал изобретать. Сначала я изобрел способ перемещения между звездами без помощи звездолетов. Способ был древним как мир, и я удивлялся, почему моя восемнадцатая инкарнация, этот Иона Шекет, не додумался сам. Почему по земле он ходит пешком, а от звезды к звезде перемещается в громоздком и шумном аппарате? Ноги нужно разминать, вот что! Или они здесь даже не знают, что в ногах только правды нет, а энергии, необходимой для звездных прогулок, вполне достаточно? Ведь в пятках находятся приемник и излучатель космического биополя! Я активизировал эти узлы в собственном организме и немедленно поднялся в воздух, вызвав изумление у рабочих, находившихся в пещере. С воплями ужаса они разбежались, а я попробовал сделать несколько шагов, болтая в воздухе ногами. Трудновато, конечно, но можно привыкнуть. У себя на Диркуне я обычно пользовался реактивными клапанами в своих нижних присосках, но здесь я такой возможности был, конечно, лишен. С некоторым трудом я вылетел в широко раскрытую дверь пещеры и, увидев простор неба, пришел в экстаз - замечательное состояние, без которого не совершишь межзвездного перелета. - Я вернусь! - сообщил я ректору, махавшему мне всеми пятью верхними конечностями, и ринулся вверх, отталкиваясь от воздуха пятками. Вот что значит - оказаться в будущей инкарнации, не позаботившись узнать о ней больше, чем записано в наследственной программе. Откуда ж мне было знать, что этот тип, Иона Шекет, может жить только в атмосфере, да еще и кислородной? Едва я поднялся на высоту десяти километров, как почувствовал, что сейчас умру - здесь нечем было дышать. Я опустился до уровня облаков и улегся на одно из них, чтобы подумать нужно было изобрести что-нибудь, что позволило бы Шекету жить в вакууме. Как-то я уже изобретал для Аммариха Восьмого с половиной биомешок для вдыхания пустоты и даже получил благодарность - три удара плетью по каждой конечности. Можно было бы немного видоизменить процесс обмена и поверхностного натяжения... Сделать это оказалось чуть сложнее, чем заставить пятки излучать поглощаемую ими энергию космоса. Но я справился - иначе я перестал бы себя уважать! - и, отдохнув на облаке, ринулся вверх, сразу оказавшись на орбите, где ожидали разрешения на посадку десятки звездолетов, прибывших на Камбикорн. Я видел, какая поднялась паника. Как же, человек за бортом! Да еще и ногами дрыгает, и морда синяя, а глаза излучают свет в невидимом ультрафиолетовом диапазоне... Я помахал капитанам звездолетов рукой и начал погружение в атмосферу, решив, что для первого испытания сделал вполне достаточно. В конце концов, тело не мое, а Шекета, и я вовсе не был уверен, что, придя в себя, моя восемнадцатая инкарнация останется так уж довольна сделанными мной изменениями. Я опустился на площадку перед ангаром-пещерой и бодро сказал подбежавшему ко мне ректору Миассу Евскариту: - Скучно. Передайте Шекету, что я возвращаюсь к своему монарху Аммариху Восьмому с половиной. Пусть дальше сам разбирается. После этого я закрыл глаза и тут же открыл их опять. - Что? - сказал я, увидев с каким беспокойством смотрит на меня Миасс Евскарит. - Надеюсь, Иабурк не сделал с моим телом ничего предосудительного? - Смотрите сами, Шекет, - пробормотал ректор и протянул мне небольшое зеркало. М-да... Женщины меня любить не будут. Лицо приобрело синеватый оттенок, плечи раздались вширь. Я опустил взгляд и понял, что еще смущало Евскарита - я не стоял на земле, а висел над ней на высоте примерно двадцати сантиметров. - Замечательно! - воскликнул я. - Вы ведь не станете отрицать, что моя восьмая инкарнация - замечательный изобретатель! Немедленно подам заявку: "Способ межзвездных путешествий с помощью излучения поглощенной космической биоэнергии". Я представил себе, каким будет лицо у эксперта в Институте безумных изобретений, занявшего мое место и получающего сейчас мою зарплату. Именно к нему, своему преемнику, я собирался явиться - пешком! - чтобы подать заявку на изобретение. И пусть скажет, что оно не безумно! Я попрощался с ректором и взмыл в воздух.
Я И МОЙ АСТЕРОИД
- Почему бы нам не рассчитать натальную карту планеты Фаэтон? как-то спросил меня компьютер, и это предложение показалось мне не только здравым, но даже полезным для моих астрологических изысканий. - Давай, - сказал я, чем навлек на свою голову неисчислимые беды. К слову сказать, планеты Фаэтон сейчас нет - вместо нее на орбитах между Марсом и Юпитером болтается огромное количество больших и малых камней. А нет сейчас планеты Фаэтон по той простой причине, что в полдень по мировому времени 21 августа 872177335 года до Новой эры тамошние аборигены решили провести эпохальный опыт по обнаружению заряда черной дыры НД4586. Когда я служил в Зман-патруле, то сам наблюдал как-то за фаэтонцами, готовившими свой грандиозный опыт. Хорошие были существа, приятные на цвет - такие голубенькие, похожие на молодых крыс с тремя хвостами. Очень мирная планета, никаких войн, зато неуемная научная любознательность. Она их и сгубила. Планета взорвалась в тот момент, когда Главный ученый Фаэтона некий Бурумукар Преподобный надавил носом на кнопку включения прибора, название которого я не запомнил по причине его полной непроизносимости. Ах! - и планеты не стало. В первом приближении я мог и сам сказать, что должно было случиться с погибшим Фаэтоном в потустороннем мире. Ведь планета взорвалась, когда Марс находился в соединении с Юпитером, а оба были в противостоянии по отношению к Солнцу, в то время как Луна переходила из Водолея в... Короче говоря, по моим предположениям, Фаэтон ждала блестящая посмертная судьба - я полагал, что в том мире дух этой планеты должен был проявить признаки гениальности. Пребывая в прекрасном расположении, я пропустил момент, когда расчет закончился, и пришел в себя только после того, как ощутил неприятный запах - обычно именно таким способом мой компьютер привлекал к себе внимание. - Ну! - сказал я, зажав нос пальцами. - Чем порадуешь? И перестань вонять, ради Бога! И тут я услышал такое... - Бывшая планета Фаэтон, - произнес компьютер гнусавым голосом, распалась во время взрыва на восемнадцать миллиардов семьсот тридцать два миллиона сто пятнадцать тысяч и девятьсот девяносто девять обломков. Поскольку в свое время Фаэтон играл очень важную роль в натальных картах людей... - О чем ты говоришь? - воскликнул я и замахал руками, отгоняя запах. - Каких людей? В то время по Земле бегали динозавры! - Это не имеет значения, - философски заметил компьютер. - Астрология наука объективная, и для нее неважно, существует ли в природе объект, за судьбу которого ответственна та или иная планета... - Допустим, - неуверенно произнес я. - Продолжай. - Так вот, я и говорю, что Фаэтон был важной планетой для составления натальных карт. В потустороннем мире он выполнял аналогичные обязанности. Фаэтон дожидался новой инкарнации, а в нашем мире оставались его обломки в количестве восемнадцать миллиардов... - Да-да, - поспешно сказал я, - число это я запомнил, можешь не повторять. - Но вы не подумали о том, что жителей на Земле сейчас восемнадцать миллиар... - Черт побери! - вскричал я, поскольку до меня только в тот момент дошел трагизм положения, в котором оказалось человечество. Действительно, пока число обломков Фаэтона превышало число людей, за судьбу которых они отвечали, жизнь землян зависела от расположения астероидов на их орбитах лишь вероятностным образом. Как говорится, астрология предупреждала, но не настаивала, и каждый человек имел свободу выбора, которой и пользовался обычно с вредом для себя. Но в тот момент, когда число людей сравняется с число астероидов, астрология перестанет быть наукой о вероятных событиях! У каждого человека окажется "свой" астероид, который и будет определять судьбу совершенно однозначным образом. И если завтра, скажем, астероид 4554288 столкнется с астероидом 7885653, то два человека, за чью жизнь эти камни ответственны, погибнут в дорожной аварии или ином трагическом происшествии! - Когда? - хриплым голосом спросил я. - Что когда? - удивился компьютер. - Когда число людей на Земле сравняется с числом астероидов? - Э-э... Я не имею точных данных на сегодняшний день о приросте населения и величине смертности... - Приблизительно! Хотя бы с точностью до года! - Почему года? - обиделся компьютер. - Могу и с точностью до суток. Но вот час предсказать я бы не смог, потому что... - Так когда же, черт побери? - вскричал я. - Семнадцатого июля две тысячи восемьдесят третьего года, - был ответ. Я мгновенно произвел в уме несложный расчет, и волосы на моей голове встали дыбом. Трое суток! Именно столько времени оставалось в запасе у человечества до того момента, когда люди полностью потеряют свободу воли и вынуждены будут жить только так, как определит расположение 18 миллиардов астероидов! И где-то среди этих камней болтался в небе астероид номер какой-то, который следовало бы назвать именем Ионы Шекета. Моим именем! И я буду привязан к этому камню, как раб к веслу на галере, и вынужден буду делать только то, что определит мне расположение моего астероида на фоне зодиакальных знаков и прочих планет. Трое суток! Будь у человечества в запасе хотя бы год, можно было бы отправить в пояс астероидов экспедицию, размельчить с помощью лазерных пушек эти проклятые камни в песок и пыль и таким образом изменить нашу общую судьбу. Но - три дня! За такой срок я даже не успею убедить правительство Соединенных Штатов Израиля в своей правоте. Наш премьер Изя Барский наверняка скажет, что я гоню волну, лидер оппозиции Ося Каплер заявит, что я, как обычно, фантазирую, а члены кнессета начнут обсуждение, которое продлится ровно столько времени, сколько смогут выдержать парламентарии без еды и питья... Я просто обязан был придумать выход и спасти человечество от грозившей ему участи. - А что, - спросил я у компьютера, - если я сейчас отправлюсь в пояс астероидов и уничтожу столько этих чертовых камней, сколько смогу? - Не успеете, - возразил компьютер. - Отсюда до Солнечной системы пять суток полета. Черт! Я был настолько выведен из себя, что даже забыл о том, что мой офис "Альтернативная астрология" находится на планете Карбикорн, а вовсе не в Тель-Авиве! Все пропало. Ничего не успеть. Жизнь кончена. Начинается рабство. Люди - рабы астероидов. До конца жизни делать не то, что хочешь, а то, что предсказано. Кошмар. Ужас. Надеюсь, вы поняли, в каком я находился состоянии? Только овладевшей мной паникой я и могу объяснить, что не нашел выхода в тот же момент. Будучи полностью деморализован, я прогнал из премной двух потенциальных клиентов, повесил на дверь табличку "Закрыто по случаю стихийного бедствия" и поднялся на своей авиетке в воздух. Мысль была одна: распорядиться собственной судьбой, пока у меня еще есть такая возможность. Сегодня я могу хотя бы с собой покончить, если захочу, а через три дня даже для этого мне придется спрашивать разрешения у астероида, который я никогда не видел и не увижу. Погода была отвратительная, под стать моему настроению: с юга дул ураганный ветер, и мою авиетку понесло в верхние слои атмосферы, в черное небо, к звездам, которые... Нет, я не буду продолжать свою мысль. Не хочу, чтобы читатель решил, что Иона Шекет потерял остатки самообладания. Конечно же, это была минутная психологическая слабость. Я справился с ней усилием воли и заявил компьютеру: - Вот что, дружок. Мы не можем изменить число астероидов. Величину прироста народонаселения Земли мы тоже изменить не в силах. Так? - Так, - с удовольствием подтвердил компьютер. Ему, конечно, было все равно, что случится с человечеством, этот негодяй радовался точности своего расчета! - В таком случае, - осторожно сказал я, стараясь не прогнать возникшую в голове идею, - есть только один выход: изменить посмертную судьбу самой планеты Фаэтон. Ибо в тот момент, когда она вернется в мир в своей новой инкарнации, влияние астероидов на судьбы людей исчезнет, я правильно понимаю? - Правильно, - подтвердил компьютер. - Фаэтон в его новой инкарнации будет сам определять возможные судьбы людей, как он это делал в те времена, когда человечества на Земле еще не существовало. - Замечательно! - воодушевился я. - Что нужно сделать, чтобы новая инкарнация Фаэтона началась не далее, как сегодня? - Что-что, - пробормотал компьютер и на несколько минут замолк, производя расчеты. Я между тем постарался вытащить авиетку из урагана, для чего пришлось включить все форсажные двигатели, включая психотропные. Когда мы опустились наконец на посадочное поле, компьютер неожиданно подал голос: - Нужно, - сказал он, - чтобы в астральном пространстве планета Сатурн вошла в знак Девы. А для этого достаточно подумать о Луне, находящейся в Водолее. А для этого, в свою очередь, нужно представить себе, как Юпитер входит в знак Овна... - Конкретно! - воскликнул я. - Конкретно, - заявил компьютер, - ты должен уничтожить Ватуну, восьмой спутник Камбикорна. Тогда его астрологическое влияние на седьмой ментальный... - Хватит! - прервал я. - Действуем! Действие - это то, что я люблю. Тем более, что Ватуну - всего лишь безжизненная глыба, там нет даже обычного маяка, и потому звездные транспортники обходят орбиту этого спутника стороной. Исчезни он - никто не заметит. И я уничтожил Ватуну - попросту сжег его лазерной пушкой своего "Бутона". Вы знаете - никто этого действительно не заметил! Что был спутник, что его не стало... А я вернулся в свой офис с гордым осознанием исполненного долга. Я спас человечество! Клиенты, которых я прогнал пару часов назад, оказывается, вернулись и терпеливо ждали меня в приемной. - Сейчас я приму всех! - сообщил я и, опустившись в любимое кресло, задал компьютеру последний вопрос: - А какой планетой окажется Фаэтон в его новой инкарнации? Честно говоря, меня это не очень волновало. Новых планет в Солнечной системе возникнуть не могло, значит, Фаэтон явится в мир где-нибудь в удаленной галактике, так пусть он там и остается. - Почему ты решил, что в новой инкарнации Фаэтон будет планетой, как и прежде? - с интересом спросил компьютер, и я понял, что беды наши еще не закончились. - А кем же, в таком случае? - настороженно спросил я. - Человеком он будет, человеком! - сказал компьютер. - И поскольку в прежней жизни он был планетой, то и в нынешней инкарнации он будет определять судьбы людей. Только этого недоставало! В мир пришел новый диктатор! В наш демократический мир, давно забывший о том, что значит тирания! - Имя! - потребовал я. И компьютер назвал мне имя.
ПЕШКОМ К ЗВЕЗДАМ
Я нисколько не жалел о том, что получил от руководства Института безумных изобретений письмо о моем несоответствии занимаемой должности. Могли бы написать короче: "Вы уволены, Шекет!" В конце концов, я действительно превысил свои полномочия, когда убил разумное существо - господина Соль-Си-До-Фа. Как бы то ни было, я покинул ставший уже привычным кабинет на Церере и в задумчивости подвесил свой звездолет на стационарной юпитерианской орбите, чтобы немного подумать о собственном будущем и решить, куда лучше всего направить свою неуемную энергию. Я бы с удовольствием вернулся в Зман-патруль, но меня не взяли бы слишком стар. С неменьшим удовольствием я отправился бы в новое межзвездное путешествие, но было так трудно выбрать себе достойную цель, что я даже не стал тратить на это мысленных усилий. Подумав, я направил свою колымагу в сторону планеты Камбикорн, где располагался известный в Галактике Оккультный университет, диплом об окончании которого уже двадцатый год пылился в моем компьютере в самой почетной директории. - Кого я вижу! - воскликнул ректор университета Миасс Евскарит, когда я распахнул дверь его кабинета. - Хотите продолжить образование, Шекет? У нас есть несколько новых курсов. Например, душевное общение с призраками великих покойников... - Благодарю, - сказал я. - Я бы хотел продолжить свои исследования. Есть идеи, я ведь работал в последние годы в Институте безумных изобретений... - О! - воскликнул Миасс Евскарит. - И какие же идеи бродят в вашей замечательной голове? - Я убедился в том, что живущие ныне изобретатели не способны придумать новинку, которая была бы гениальна до безумия. И мне не остается ничего иного, как обратиться к изобретателям, уже покинувшим мир. - Ну-ка, ну-ка, - с интересом произнес ректор и подпер обе свои головы пятью своими руками. - Я говорю об извлечении прошлых инкарнаций, - сообщил я. - Ну-ка, ну-ка, - повторил Миасс Евскарит, не сразу поняв гениальность моего предложения. - Помнится, - сказал я, - в бытность студентом я делал курсовую работу по определению собственных инкарнаций. Я знаю, например, что прожил восемнадцать жизней, в одной из которых был женой священнослужителя в иерусалимском Храме, в другой - охотником в вымершем африканском племени Уххухуту, и так далее. Так вот, моя восьмая инкарнация - придворный механик Его императорского величества Аммариха Восьмого с половиной, монарха с планеты Диркун. Звали меня тогда Иабурком, и я изобрел для сюзерена много замечательных приспособлений, прославивших его имя. Я уверен, что эта моя инкарнация была бы очень полезна... - Понятно, - прервал меня Евскарит. - Кто же мешает вам войти в контакт с этой вашей инкарнацией и поговорить с ней о печальной судьбе изобретателей? Ведь, если я не ошибаюсь, в той инкарнации вы были умерщвлены растворением в кислоте, поскольку осмелились возражать императору, когда тот... - Не нужно вспоминать о неприятном! - воскликнул я. - Нет, я не хочу говорить с Иабурком. Я хочу, чтобы Иабурк жил сейчас и здесь. Я уверен, что он сможет изобрести такое... - К сожалению, - сухо произнес ректор, - вы должны знать, Шекет, что прошлое невозвратимо. Иабурк жил и умер, и с этим ничего не поделаешь. - Категорически не согласен! - воскликнул я. - Думаю, что мне удастся извлечь личность Иабурка... - Личность - может быть, - нехотя согласился Евскарит. - А где вы возьмете для него тело? Личность без тела вряд ли будет способна изобретать - вы же знаете, что призраки лишь стонут о покинутом ими мире! - Мне не нужен призрак Иабурка, - отмахнулся я. - Я намерен воссоздать себя в восьмой инкарнации. С этими словами я покинул кабинет ректора и отправился в знакомую лабораторию, где я провел когда-то пять лет, ставя эксперименты по общению с душами великих покойников. Я включил распознаватель сутей, отыскал в себе затаившуюся инкарнацию и произвел обмен личностями прежде, чем Миасс Евскарит догадался отключить энергию в здании университета. Я встал с ложа, потянулся и подумал, что Его величество Аммарих Восьмой с половиной будет недоволен, если я к завтраку не изобрету чего-нибудь, способного развлечь монарха хотя бы до обеда. Обстановка показалась мне незнакомой, и я сразу понял, что все это проделки Ионы Шекета, которым мне предстояло стать в моей восемнадцатой инкарнации. Ну и ладно. Аммарих Восьмой с половиной - вовсе не тот хозяин, расставшись с которым я стал бы лить слезы. Я обошел помещение и понял, что здесь все нуждается в усовершенствовании. Стол, например. Почему у него неподвижные ножки? Или стены - разве не лучше было бы обойтись без них? Не говоря уж о студентах, стоявших вокруг меня и глазевших, будто впервые видели живого изобретателя. Студентам следовало бы укоротить лбы, это пошло бы на пользу их умственному развитию - ясно ведь, что большой лоб приводит к значительному испарению мыслей и, как следствие, к слабоумию! Открылась дверь, и вбежал ректор университета Миасс Евскарит. - Шекет! - воскликнул он. - Зачем вы это сделали? - Мое имя Иабурк, - с достоинством сказал я. - И мне нужны, во-первых, семь моих единоутробных жен, а во-вторых, пещера, в которой я мог бы заняться изобретательством. - Единоутробных жен? - растерялся ректор. - Да-да, - нетерпеливо сказал я. - Одной из них можете стать вы сами, ведь даже Аммарих Восьмой с половиной не отказывался от этого, когда был в хорошем настроении! - Но я... - пролепетал Евскарит, и я не стал его слушать. Я взял его и еще шестерых студентов (кажется, среди них были две девушки, что, конечно, не играло никакой роли), исполнил свой супружеский долг и стал наконец готов к процессу изобретательства. - Уф-ф, - сказал ректор, отпав от меня, - никогда не думал, что процесс размножения на вашей планете, Иабурк, происходит таким образом. - Да вы вообще не способны думать, - сообщил я и покинул помещение, оставив ректора и студентов прикладывать холодные полотенца к лбам, покрытым синяками от моих супружеских действий. Пещеру я нашел неподалеку от главного корпуса. Вообще-то это был ангар для субпространственных одноместных кораблей, но на какое-то время помещение можно было назвать пещерой - дело ведь не в названии, а в сути. Я сел посреди пещеры и начал изобретать. Сначала я изобрел способ перемещения между звездами без помощи звездолетов. Способ был древним как мир, и я удивлялся, почему моя восемнадцатая инкарнация, этот Иона Шекет, не додумался сам. Почему по земле он ходит пешком, а от звезды к звезде перемещается в громоздком и шумном аппарате? Ноги нужно разминать, вот что! Или они здесь даже не знают, что в ногах только правды нет, а энергии, необходимой для звездных прогулок, вполне достаточно? Ведь в пятках находятся приемник и излучатель космического биополя! Я активизировал эти узлы в собственном организме и немедленно поднялся в воздух, вызвав изумление у рабочих, находившихся в пещере. С воплями ужаса они разбежались, а я попробовал сделать несколько шагов, болтая в воздухе ногами. Трудновато, конечно, но можно привыкнуть. У себя на Диркуне я обычно пользовался реактивными клапанами в своих нижних присосках, но здесь я такой возможности был, конечно, лишен. С некоторым трудом я вылетел в широко раскрытую дверь пещеры и, увидев простор неба, пришел в экстаз - замечательное состояние, без которого не совершишь межзвездного перелета. - Я вернусь! - сообщил я ректору, махавшему мне всеми пятью верхними конечностями, и ринулся вверх, отталкиваясь от воздуха пятками. Вот что значит - оказаться в будущей инкарнации, не позаботившись узнать о ней больше, чем записано в наследственной программе. Откуда ж мне было знать, что этот тип, Иона Шекет, может жить только в атмосфере, да еще и кислородной? Едва я поднялся на высоту десяти километров, как почувствовал, что сейчас умру - здесь нечем было дышать. Я опустился до уровня облаков и улегся на одно из них, чтобы подумать нужно было изобрести что-нибудь, что позволило бы Шекету жить в вакууме. Как-то я уже изобретал для Аммариха Восьмого с половиной биомешок для вдыхания пустоты и даже получил благодарность - три удара плетью по каждой конечности. Можно было бы немного видоизменить процесс обмена и поверхностного натяжения... Сделать это оказалось чуть сложнее, чем заставить пятки излучать поглощаемую ими энергию космоса. Но я справился - иначе я перестал бы себя уважать! - и, отдохнув на облаке, ринулся вверх, сразу оказавшись на орбите, где ожидали разрешения на посадку десятки звездолетов, прибывших на Камбикорн. Я видел, какая поднялась паника. Как же, человек за бортом! Да еще и ногами дрыгает, и морда синяя, а глаза излучают свет в невидимом ультрафиолетовом диапазоне... Я помахал капитанам звездолетов рукой и начал погружение в атмосферу, решив, что для первого испытания сделал вполне достаточно. В конце концов, тело не мое, а Шекета, и я вовсе не был уверен, что, придя в себя, моя восемнадцатая инкарнация останется так уж довольна сделанными мной изменениями. Я опустился на площадку перед ангаром-пещерой и бодро сказал подбежавшему ко мне ректору Миассу Евскариту: - Скучно. Передайте Шекету, что я возвращаюсь к своему монарху Аммариху Восьмому с половиной. Пусть дальше сам разбирается. После этого я закрыл глаза и тут же открыл их опять. - Что? - сказал я, увидев с каким беспокойством смотрит на меня Миасс Евскарит. - Надеюсь, Иабурк не сделал с моим телом ничего предосудительного? - Смотрите сами, Шекет, - пробормотал ректор и протянул мне небольшое зеркало. М-да... Женщины меня любить не будут. Лицо приобрело синеватый оттенок, плечи раздались вширь. Я опустил взгляд и понял, что еще смущало Евскарита - я не стоял на земле, а висел над ней на высоте примерно двадцати сантиметров. - Замечательно! - воскликнул я. - Вы ведь не станете отрицать, что моя восьмая инкарнация - замечательный изобретатель! Немедленно подам заявку: "Способ межзвездных путешествий с помощью излучения поглощенной космической биоэнергии". Я представил себе, каким будет лицо у эксперта в Институте безумных изобретений, занявшего мое место и получающего сейчас мою зарплату. Именно к нему, своему преемнику, я собирался явиться - пешком! - чтобы подать заявку на изобретение. И пусть скажет, что оно не безумно! Я попрощался с ректором и взмыл в воздух.