Андерсен Лора. Аль-Ришад

   Строггорн вышел из мозга Инги. Девушка сразу заплакала. Во время зондажа ей это не удалось, а теперь произошла разрядка. Для нее вся эта ситуация повторилась и теперь даже более отчетливо, чем в реальности. Ему было искренне ее жаль, но другого пути выяснить правду не было.
   – Что скажешь? – Линган не выдержал и задал вопрос на большой, недоступной для Инги, скорости.
   – Пока не знаю. Это очень жестоко, но я собираюсь повторить еще раз и воспользоваться для этого помощью Машины. Позови Этель. Пусть она поможет Инге раздеться и уложит на операционный стол – мне бы не хотелось делать это самому, с нее и так достаточно.
   Строггорн ждал, пока Этель поможет Инге, и только когда она ушла, разделся и сел в пси-кресло. Оно сразу откинулось, принимая форму его тела, и протянуло щупальца к пси-входам.
   Теперь Строггорн повторил ситуацию еще раз. Он хорошо запомнил места провалов памяти – первый раз, когда Диггиррен раздевал Ингу, и второй – перед тем, как она сняла блоки. Максимально увеличив подачу энергии, ему, смутно, наконец удалось увидеть, как ее раздевали. Можно было сказать, что Диггиррен просто жестоко содрал с нее одежду. Однако даже при такой сильной стимуляции памяти, второй момент не удалось прояснить до конца, хотя Строггорн и смог понять последовательность действий. Что-то в этой ситуации напоминало ему, но понять где и когда сталкивался он с чем-то похожим, Строггорн не смог. Он снова отключился и посмотрел на Лингана.
   – Во-первых, дай ей наркоз, думаю, с нее вполне достаточно. Дальше буду ее оперировать и убирать последствия этого безобразия. Так что пусть спит.
   – Что-нибудь прояснил? – спросил Линган. Ему было бы жаль так мучить девушку без результата.
   – Конечно, трудно сказать определенно. Во всяком случае, нам не доказать насилие – его формально не было, но, сдается мне, было вмешательство в психику, и, может быть, даже в грубой форме. Она была слишком пьяна, или ей помогли быть такой – ты же знаешь, можно получить эффект, аналогичный опьянению, прямым вмешательством в мозг, но в любом случае это не позволяет ее нормально прозондировать. Самый нужный момент не активизируется – там очевидный провал памяти.
   – Но как ты считаешь?
   – Было психическое насилие, – уверенно сказал Строггорн. – И очень профессиональное.
   – Почему ты так считаешь?
   – Несколько причин. Во-первых, Инга внутренне убеждена в этом, а в воспоминаниях это никак не отражено. И она же не сумасшедшая, прекрасно это понимает, но все равно стоит на своем. Во-вторых, эти провалы – это странно, почему они в самых нужных местах и даже при такой бешеной подаче энергии не активизируются? И в-третьих, она сразу после полового акта протрезвела. Как это вообще может быть? Ну, хорошо. Она пережила нервное потрясение, но все равно это не могло произойти за несколько секунд. Я думаю, Дигу нужно было выпроводить ее, и он снял дополнительное воздействие.
   – Строггорн, – тихо спросил Линган. – Ты не понял, зачем он это делает?
   – Я же не его зондировал, а Ингу. Понятия не имею. Но одно могу сказать точно – блоки он не снимал и, подозреваю, от всего этого получил минимальное удовольствие. Ну, а если при этом он оказывал психическое воздействие, да еще такого рода – тут об удовольствии не может идти никакой речи. Это чистой воды психооперация. Кроме разочарования, для него ничем это не могло кончится.
   – Ты думаешь, поэтому он ее выгнал?
   – А что еще можно было от нее получить? – вопросом на вопрос ответил Строггорн. – Не пойму я только одного. Для всего этого можно ведь просто привести женщину домой и неплохо и приятно для обоих провести время.
   – Может быть, он добивался снятия блоков? Ты же не попросишь малознакомую женщину об этом? С какой это стати она должна тебе до такой степени доверять? – Линган помолчал. – А вообще, тебе это ничего не напоминает?
   – Что ты имеешь в виду? – Строггорн нахмурился.
   – Насильственное снятие блоков у малознакомой женщины? – сказал Линган и увидел, как Строггорн побледнел. – Вспомнил? Диггиррен ведь был какое-то время оператором, когда лечили Аоллу, а использовали воспоминания о ваших с ней отношениях, да еще в тот самый раз. Что ты там говорил о насилии?
   – Господи! Ему было тогда всего шестнадцать лет! – вспомнил Строггорн. – Он еще приходил у меня просить прощения тогда за то, что увидел.
   – А что Диг увидел?
   – Я же не стал уточнять – чувствовал себя плохо. Просто сказал, чтобы он не переживал по этому поводу, и я на него не сержусь.
   – Боюсь, что мы проглядели у него психотравму, Строггорн. Вот теперь полезли последствия. Из того, что Диггиррен видел, у него теперь весьма превратное представление об отношениях между мужчиной и женщиной. Например, он вполне может считать, что если силой снять блоки, это никак не помешает, а в его понимании – даже может помочь, завоевать женщину. Неплохое объяснение.
   – Ты утрируешь, Линган. Тебе отлично известно, что у меня с Аоллой все было не так просто, да и, строго говоря, насилия не было. Да, я заставил ее лечь в постель со мной. – Строггорн снова поморщился. Даже в страшном сне он не хотел бы вести этот разговор с Линганом. – Только я бы никогда не стал насильно снимать блоки, мог только попросить об этом, и она делала это сама, по своему желанию.
   – Насколько я помню, ты вынудил Аоллу снять их, хотя действительно, в строгом смысле, психического насилия не было – ты не вмешивался физически в работу ее мозга, зато, конечно, было психологическое насилие. Ты просто обманул и переиграл ее. А она устала и уступила тебе. Так ведь? Ты ведь не сомневаешься в том, что если бы позволил себе еще и психическое насилие, я бы лично убил тебя? – Линган смотрел жестко, его черные глаза сверкали.
   – Может быть, не будем копаться в прошлом? – Строггорн постарался сказать это спокойно, хотя внутри у него все кипело. Линган в свое время зондировал и Аоллу, и его самого, и теперь беззастенчиво пользовался полученной информацией.
   – Какое же это прошлое? – Линган показал на давно спящую под наркозом Ингу. – Тут уже сплошное будущее с непредсказуемым результатом. Хорошо, – вдруг согласился он со Строггорном. – Давай, займись девушкой, я тебе поассистирую. У нее очень серьезно?
   – После двойного зондирования стало серьезно. Потом заберу ее к себе в клинику. Нужно будет несколько дней понаблюдать за ней, а то еще что-нибудь придумает, будем потом себя грызть всю оставшуюся жизнь, а она у нас, как ты знаешь, еще долгая. – Строггорн приступил к операции, на этот раз максимально смягчая и блокируя воспоминания.
   Он закончил работу через несколько часов. Этель удивлялась, не представляя, что можно делать со здоровым человеком столько времени. Два биоробота прошли в операционную и через несколько минут вывезли Ингу на носилках. Ее лицо было спокойно и безмятежно, она крепко спала.
   Этель вошла в операционную – Строггорн уже оделся. Линган вопросительно посмотрел на нее.
   – Ты еще здесь? – удивился он.
   – Конечно. Я же хочу знать, что там было и как теперь Инга.
   – Зачем? С ней все будет хорошо. Какое тебе теперь до этого дело? – Линган строго посмотрел на нее. У него, всегда чувствующего Этель как свою дочь, теперь было только одно желание: чтобы она держалась от Диггиррена подальше. Хорошо зная Этель, он больше всего боялся, что она не остановится на этом и попытается как-то рассчитаться с ним.
   – Что вы собираетесь делать с Диггирреном? – спросила Этель.
   – Пока ничего. – Линган старался не смотреть на нее.
   – Как это ничего?
   – Мы не смогли найти доказательств насилия, Этель. У нас одни сплошные предположения. А это не повод для принудительного психозондажа.
   – Значит, вы и дальше будете позволять ему издеваться над женщинами? – ошеломленно спросила Этель.
   – Постарайся предупредить своих подруг. И я убедительно прошу тебя, держись сама от него подальше. Мне так будет куда спокойнее за тебя, да и мать надо бы пожалеть, – попросил ее Линган.
   – Этель никого не сможет предупредить, – вмешался Строггорн. – Он пользуется разными именами, когда выходит в город. В лицо его почти никто не знает: он, так же, как и я, носит маску и может изменять свой пси-образ, если хочет. Короче, когда женщина поймет, кто Диггиррен на самом деле – она уже свяжется с ним, а потом, обычно, женщины не склонны доверять в таких вопросах советам подруги. Плохая репутация для них – это самое притягательное, что только можно придумать.
   – Как вы плохо относитесь к женщинам, Советник! – возмутилась Этель. – Откуда вы это можете все так хорошо знать о нас?
   – Я зондировал их тысячами, к тому же, у меня богатый личный опыт, – пояснил Строггорн. – Более чем достаточно, чтобы хорошо изучить вас.
   – Линган! Как вы его только терпите в Совете?.. Значит, вы решили ничего не делать, – подвела итог Этель. – Может быть, объясните хотя бы, зачем он это делает?
   – Нет, Этель. Мы не можем тебе этого объяснить, потому что это касается личной жизни одного из Советников, – сказал Линган. – Причина, по всей видимости, кроется в далеком прошлом, когда Диг, однажды случайно стал свидетелем того, чего лучше бы он никогда не видел. Больше я тебе ничего не имею права сказать.
   – Хорошо, – покорно сказала Этель, но Строггорн одним прыжком оказался с ней рядом, приподнял рукой ее подбородок и пристально посмотрел в глаза. Этель почувствовала, как спираль ввинтилась ей в мозг, и вскрикнула от неожиданности и боли.
   – Строггорн! – предостерегающе крикнул Линган, мгновенно оказавшись рядом с ними, но тот уже отпустил Этель и, продолжая глядеть ей в глаза, сказал:
   – Даже не думай никогда об этом, девочка! С твоей скоростью мыслепередачи Диггиррен разделается с тобой за несколько минут, а если еще и поймет, что ты разговаривала с нами, для тебя последствия просто будут непредсказуемы!
   – Этель! – Линган уже все понял, но это только добавило ему беспокойства. – Пообещай мне, что ты не будешь связываться с Дигом!
   – Я не могу обещать этого. – Она опустила глаза и ни на кого не глядела.
   – Я же сказал. – Строггорн вернулся на свое место. – Плохая репутация только добавляет мужчине привлекательность в глазах женщины. Можете полюбоваться на Этель – очередная жертва этого правила.
   Какое-то время все молчали. Этель по-прежнему стояла посреди операционного зала, начиная понимать, что, возможно, взваливает непосильную для себя задачу, но у нее был невероятно упрямый характер и трудности обычно только раззадоривали ее.
   – Она не передумает. – Строггорн смотрел на Лингана. – Ну что, будем ей помогать? Иначе у нее нет никаких шансов.
   – Давай. – Линган устало махнул рукой. – Только без меня, я ей все-таки почти отец. Не хватает еще консультаций по таким вопросам.
   – Раздевайся и ложись на операционный стол, Этель, – приказал Строггорн.
   – Что вы хотите со мной делать?
   – Поставить тебе дополнительные блоки. С твоей защитой – я еще побеседую с эспером, который поставил тебе это безобразие, – можешь не мечтать справиться.
   Этель послушно легла на операционный стол. Под наркозом она не чувствовала, как Строггорн перекраивал ей защитные блоки, сделав их несъемными. Сама, без посторонней помощи, Этель никогда не смогла бы снять их, потому что они были крепко-накрепко впаяны в мозг. Строггорн предупредил ее об этом перед операцией, но она заметила, что ей все равно.
   – Знаешь, Линган, – сказал Строггорн. Он уже закончил работу, и теперь Этель просто спала. – У тебя замечательная приемная дочь. Очень смелая, просто отчаянная, а с виду этого никак не скажешь – такое хрупкое создание. Мне она напомнила характером одну женщину, не знаешь кого?
   – Знаю, Аоллу. Я давно заметил это. – Линган вздохнул. – Если мы испортим ей жизнь, Строггорн, боюсь, мне этого себе не простить.

***

   Перезвон телекома отвлек Строггорна от расчета. Была ночь, и его удивило, что кто-то беспокоит так поздно. Уже давно оправившись от психотравмы, он теперь снова мало спал, но все-таки уже не раз в несколько лет. На экране возникла Этель. С момента их последней встречи прошло несколько месяцев, и Строггорн уже решил, что она давно отказалась от своей затеи сразиться с Диггирреном. Этель была бледна и тяжело дышала, что сразу не понравилось Строггорну.
   – Советник! – Она увидела его на экране и заговорила. – Я лечу к вам, если вы не возражаете. Мне кажется, у меня психотравма. Встретьте меня на площадке. Через пять минут я буду у вас. – Экран отключился.
   Поднявшись на воздушную площадку, Строггорн с беспокойством увидел, как почти одновременно приземлилась машина скорой помощи и такси. Опередив врача, он рванулся к такси. Дверь раскрылась, Этель сидела в кресле без сознания, аварийный браслет был совершенно красным. Строггорн отключил вызов скорой, поняв, что машина прилетела за Этель.
   – Я – Советник Строггорн ван Шер. Эта девушка летела ко мне, и, если вы не возражаете, я заберу ее к себе.
   – Хорошо. Но ей нужна помощь. – Нерешительно помялся врач.
   – Вы думаете, я этого не вижу? – Строггорн просверлил врача взглядом, и тот поспешно пошел к машине.
   Строггорн внес Этель прямо в операционную и начал обследование. Те блоки, которые он впаял ей в мозг, были сорваны начисто. Его удивило, как у нее хватило сил добраться до такси с такой серьезной травмой. Решив делать операцию во Дворце Правительства, Строггорн связался с Линганом.
   Когда он внес завернутую в одеяло Этель в операционный зал, Линган только грустно посмотрел на них.
   – Не знаешь, что там стряслось?
   – Она была уже без сознания, когда прилетела ко мне, – объяснил Строггорн. – Зато, кажется, теперь у нас будут основания для принудительного зондажа Дига. Он же не знал, что свои блоки она вообще сама не может снять.
   Строггорн подключился к Машине, и Этель минут через пятнадцать пришла в себя, не сразу сообразив, где находится.
   – Строггорн, – позвала она.
   – Очнулась? – Он сразу вышел из ее мозга.
   – Мне можно встать?
   – Ты не сможешь, у тебя должна кружиться голова. Сейчас я зайду к тебе. Линган, ты принеси мне халат из душа, не годится разгуливать перед ней голым. – Он набросил халат и вошел под купол. Строггорн выдвинул стул и, накрыв Этель простыней, сел рядом с ней.
   – Так, девочка. Ты решишься рассказать, что там у тебя с Дигом произошло? Если расскажешь, мне не придется тебя два раза мучить, чтобы сделать запись. Кажется, теперь у нас есть все основания обвинить его в психическом насилии.
   – А что нужно рассказать? – У Этель очень болела голова и трудно было говорить.
   – Все, поподробнее.
   – Я думаю, как я ему морочу уже больше двух месяцев голову, вам неинтересно?
   – Нет. Мне интересно, что было в спальне.
   – Всегда знала, что вас занимают только интимные подробности. – Этель прикрыла глаза. – Интересно, как вас после всего этого еще могут интересовать женщины?
   – Линган, тебя женщины еще интересуют? – громко спросил Строггорн, и до них донесся смех Лингана. – Твоего приемного отца еще интересуют, а я его на двести лет моложе. Так кто кого будет допрашивать: ты нас или мы тебя?
   – Ладно. – Этель с трудом открыла глаза. – Мы вошли в дом…
   – Ты пила?
   – Очень мало.
   – А мне показалось – очень много.
   – Вы уже меня зондировали? Тогда зачем рассказывать?
   – Я не успел. Ты слишком рано очнулась, – пояснил Строггорн.
   – Какая глупость с моей стороны! Хорошо. – Она попыталась сосредоточиться. Этель вспомнила и почувствовала, как слезы перехватили горло. – Советник. – Она облизала губы, – вы можете на меня сердиться, но я не смогу вам ничего рассказать, у меня не хватит на это смелости.
   – Я это уже понял. Тогда расскажи хотя бы, как тебе удалось уйти от него. Меня это тоже интересует.
   – Это можно. Когда он сорвал блоки, честно говоря, я этого и не поняла даже. Мне кажется, перед этим я на секунду потеряла сознание, а потом была такая сильная боль, что я сразу очнулась.
   – От боли? По меньшей мере странно. Я думаю, он понял, что что-то не так, как он рассчитывал, испугался и потерял контроль над тобой.
   – Не знаю, может быть. Потом меня сильно затошнило, и ему пришлось меня отпустить – Диг же видел, что я его не обманываю. Ушла в ванную. Долго рвало, потом приняла душ – быстро, все равно мне было плохо. Сказала, что, наверное, отравилась и попросила вызвать такси. Он вызвал, и я тут же ушла на площадку. Все. Можно в туалет? – Она попыталась сесть, но ей стало еще хуже.
   – Так сильно тошнит? – Строггорн помог ей встать и, поддерживая, провел до двери туалета. – Тебе помочь? – Он сильно подозревал, что не стоит отпускать Этель одну, но она решительно отказалась. Из туалета раздался грохот, Строггорн ворвался туда и увидел Этель на полу. Она разбила себе ногу. Строггорн затащил ее под холодный душ, что немного привело ее в чувство.
   – Помочь? – Линган просунулся в дверь.
   – Линган, ты-то хотя бы уйди! – простонала Этель.
   – Принеси пару простыней и сухой халат для меня, – попросил Строггорн. Линган увидел, что душ, по всей видимости, ему пришлось принять вместе с Этель – она не держалась на ногах и теперь Строггорн был весь мокрый.
   – Какая сумасшедшая ночь. – Строггорн снова подключался к пси-креслу. Он сразу дал Этель наркоз, чтобы больше не мучить ее. – У кого она теперь будет жить? Диг ни за что не оставит ее в покое, а мы с тобой, кажется, нашли себе кучу работы. Всегда удивляюсь, как самые крупные неприятности начинаются с каких-то мелочей.
   – Нужно поговорить с Лао. У него Диг не будет ее искать, на это ему фантазии не хватит, а дома ей делать нечего – в этом ты прав.
   – Теперь, если ты хочешь это продолжать, нужно очень серьезно заняться Этель. На сей раз по полной программе. Сначала нужна операция – необходимо увеличить у нее скорость мыслепередачи, – и специальные занятия по блокированию от пси-удара. Сейчас мы все заняты, и придется заниматься с ней по очереди. Мне не нравится во всей этой истории одна вещь. Очевидно, она увлеклась Диггирреном, а на то, чтобы он влюбился, совсем не похоже. Может, лучше уложим его на принудительный зондаж, чем рисковать Этель? Основания теперь есть.
   – Я уже думал об этом, Строггорн. Только после того, что он вытворял, Диг ни за что не даст это сделать добровольно, а силой – сам понимаешь, мы снесем ему полголовы с непредсказуемыми последствиями. Разве мы для того его вырастили, чтобы теперь отправить в сумасшедший дом?
   – Наверное, ты прав. Все равно мне ее очень жалко. Мне сразу оперировать ее для увеличения скорости мыслепередачи или в другой раз?
   – Оперируй. Зачем ее мучить дважды? Болеть ей теперь долго, что так, что этак.
   – Линган, это ведь нужно резать дополнительные нервные ходы, понимаешь?
   – Можно подумать, я никогда этого не делал сам!
   – Мда. Все-таки чувствуется, что она тебе не родная дочь.
   – Можно дать тебе по морде? – спокойно спросил Линган. – Очень хочется.
   – А кто Этель потом будет оперировать? – спросил Строггорн.

***

   Этель очнулась спустя много часов, удивленно смотря на Строггорна – он был без маски, и она подумала, что редко можно встретить такого красивого мужчину. Он мысленно улыбнулся ей.
   – Имей в виду, я абсолютно не свободен, – сказал он.
   – Что-то не припомню, чтобы у вас была жена.
   – Тем не менее, это правда.
   – Жаль. – Этель, как всегда, подшучивала.
   – Я хотел сказать, что тебе придется теперь жить у Лао. Хотя бы какое-то время.
   – Лао ван Михаэль? А он существует в реальности? Никогда его не видела, даже в маске. – Она вдруг восприняла совершенно удивительный мыслеобраз: мужчина, весь в белом, в клубящемся облаке, и замолчала. Лао стоял в проеме купола. Стройный, мускулистый мужчина довольно высокого роста с длинными, до плеч, светлыми волосами и в самой обычной одежде. На вид она дала бы ему лет сорок, но в Аль-Ришаде все знали, что он был самым старым человеком на Земле.
   – Не побоишься жить у меня? – Лао мягко улыбнулся. – Я никого еще не съел в своей жизни и даже не замучил до смерти. Честное слово. У меня ты будешь в безопасности. Я довольно много времени провожу дома, присмотрю за тобой, поучу блокироваться. Подружимся?
   Этель никак не могла поверить, что Лао – Вард, так он был не похож на них. От этого человека веяло покоем и безопасностью, и она сразу же согласилась жить у него.

***

   Диггиррен разыскивал Этель повсюду. Она так загадочно исчезла после их встречи, словно растворилась. Никто не знал, где она, и на работе тоже никто ничего не знал о ней, кроме того, что Этель в отпуске. Много раз он приходил к ней домой, но там давно никто не жил, квартира стояла пустая, дожидаясь неизвестно где пропадающей хозяйки. Забеспокоившись, Диггиррен проверил клиники, но она не поступала туда. Это становилось просто невероятным. Получалось, Этель действительно исчезла. Какое-то время он со страхом ждал вызова в Совет, боясь, что она обратиться за помощью к врачу и откроется примененное насилие, но шли дни, его по-прежнему никто не беспокоил, и Этель нигде не появлялась.
   Через три месяца непрерывных поисков и ожидания Диггиррен решился позвонить ее матери. Регина спокойно выслушала его, сказав, что с дочерью все в порядке и он может о ней не беспокоиться, но дать адрес Этель категорически отказалась. Тогда Диггиррен решил, что она завела постоянного мужчину и живет у него. Эта мысль причинила удивившую его боль. До этого он считал, что найти Этель необходимо, чтобы обеспечить себе алиби, но теперь с трудом осознал, как все непросто.
   Диггиррен никогда не любил. Пережив еще в шестнадцать лет сильное потрясение, сразу во время операции на мозге Аоллы Вандерлит погрузившись в сексуальные отношения взрослых людей, он так никогда и не смог справиться с желанием испытать подобные чувства, но уже в реальности. Сначала все казалось очень простым, но чем больше Диггиррен встречался с женщинами, тем больше человеческие чувства разочаровывали его. Он начал проводить различные эксперименты, порой жестокие, но с каждой следующей женщиной, казалось, становилось еще хуже и еще менее интересно. Много раз Диггиррен жалел о том, что тогда узнал, как это иногда (теперь он стал понимать, очень редко) бывают такие сильные чувства, и это еще усилило его тщательно скрытую ревность к Строггорну. Иногда, во сне, он видел Аоллу. Диггиррен встречался с ней всего несколько раз, но она скованно чувствовала себя с ним, старалась максимально сократить это вынужденное общение и разговаривала с ним только из вежливости. Это как-то довело его до бешенства и больше он не искал с ней встреч.
   Шли дни, и хотя Диггиррен понимал, что рано или поздно встретит Этель, ожидание становилось все более мучительным, а теперь уже почти полная уверенность в том, что она нашла себе мужчину, вызывала необъяснимую, учитывая маленькую длительность их знакомства, ревность.

***

   Ежегодный бал-маскарад у Лингана, одно из немногих развлечений в Аль-Ришаде, как всегда собрал огромное количество народа. Обычно все Советники, изменив пси-образ, бывали там, пользуясь возможностью скрыть лицо маской и по-настоящему развлечься. Только Линган оставлял все как есть. При его двухметровой фигуре и могучем сложении прятаться было просто бессмысленно, поэтому он играл роль радушного хозяина.
   Прослушивая зал, Диггиррен с удивлением почувствовал присутствие Этель. Ему показалось, что ее телепатема, вызывавшая у него почему-то терпкий вкус во рту, стала значительно сильнее. Диггиррен стал разыскивать ее и наконец заметил за столиком в самом углу с мужчиной, которого он не узнал. Этель смеясь встала и повернулась к своему другу. Диггиррен почувствовал, как от ее смеха все сжалось у него внутри и кровь бросилась в голову. Она была в ослепительном золотистом вечернем платье до пола с сильным декольте, без рукавов, но с маленькими кусочками ткани на руках, словно крылышками, и стояла к Диггиррену почти голой спиной. Ее каштановые волосы были уложены в высокую асимметричную прическу с золотистой заколкой в тон платью, оголявшей стройную шею. Этель повернулась лицом к залу – полумаска скрывала ее глаза, которые только слегка поблескивали в прорезях, и улыбнулась, слегка наклонившись к своему спутнику. Прядь волос спустилась мимо уха вниз, задев за длинную сережку.
   Диггиррен стоял довольно далеко, стараясь не привлекать к себе внимания, и поэтому никак не мог узнать спутника Этель. Этот мужчина, которого он, казалось, никогда не встречал, начинал все больше волновать его. Спутник Этель встал, приглашая ее на танец, и Диггиррен сразу оценил, что мужчина красив, хотя лицо его также было скрыто полумаской. Изумрудный камзол удивительно сочетался с золотистым платьем Этель, большая шляпа с широкими полями закрывала его волосы, а высокие, тоже зеленые, сапоги подчеркивали стройность ног. Диггиррен удивился, что не может узнать пси-образ этого человека, очевидно, эспера, поскольку тот разговаривал с Этель на высокой скорости. Диггиррен прокрался поближе, пригласив какую-то женщину на танец, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за Этель. Ее спутник нежно обнимал ее, положив одну руку на почти обнаженную талию, а другую – на голое плечо. Диггиррену никак не удавалось приблизиться настолько, чтобы уловить их разговор, но когда наконец он смог это сделать, мыслеголос мужчины показался ему невероятно знакомым, только не сразу поверилось в то, что увидел. У Диггиррена потемнело в глазах. Мужчина наклонился к Этель, нежно целуя ее руку, и она мелодично засмеялась. «Спасибо, Строггорн, ты невероятно галантен сегодня». – Диггиррен наконец расслышал мысли Этель. «Разве бывает по-другому, моя прелесть?»