Страница:
– Я серьезно. Мы снесем ей полголовы, когда займемся психикой. Я все время думал об этом по дороге.
Роботы передавали контейнеры в герметически закрытую операционную сферу, щупальца Машины начали их распаковку.
– Послушай, у нас минимальные шансы, что она будет в здравом рассудке. Ты даже не знаешь, кто это, зачем создавать лишние сложности? – продолжал Креил, уже раздеваясь. За много лет, которые он знал Строггорна, не было случая, чтобы удалось его переспорить.
– В этом весь интерес. Я вытащил ее из абсолютного времени и никак не соображу, кто это. Лицо слишком изуродовано, можно прочитать это только из ее головы. У нее был аварийный браслет – у ребенка в абсолюте! Это должен быть кто-то нам хорошо знакомый, понимаешь теперь? – Строггорн приступил к коррекции черепно-мозговой травмы, трансплантацию взял на себя Креил.
– Черт знает, как все это будет дорого стоить, и кто это будет оплачивать! – продолжал ворчать Креил. – Там один маленький контейнер с мозговой тканью, можешь попробовать встроить, разработка на основе многомерных пси-входов. Надеюсь, девочка – эспер?
– Хороший вопрос, – ответил Строггорн. – Как я это у мертвой узнаю? Конечно, никто эту ткань не испытывал?
– Поищи ее родителей, узнай, согласны ли они ради ее спасения провести эксперимент. Это ведь повысит шансы вправить ей мозги, – ответил Креил, не переставая работать на высокой скорости. Антона невероятно удивляло, как они умудряются еще и разговаривать во время такой сложной операции. – Строггорн, а это уже интересно. – Креил приостановился. – Я не могу понять, как она нормально ходила, у нее тазобедренный сустав совсем неправильный. Хочешь посмотреть? Заодно скажешь, что с ним делать.
Строггорн переключился на его зону и несколько секунд ощупывал сустав.
– Она нормально ходила. Я сам ее оперировал, и, клянусь, она даже не хромала и не жаловалась на боль.
– Отлично. Так кто это? – Креил прекратил операцию, подумав, что, может быть, не будет никакой необходимости оживлять ребенка, раз и так ясно, кто это.
– Это Джулия, дочь Генри.
– Директора? Понятно. Какая жалость, что придется ее оживлять! Он нам никак не простит, что мы не попытались ее спасти. Ты только продумай заранее, что будешь ему говорить, если она останется сумасшедшей. – Они больше не переговаривались. Генри уже столько сделал для спасения Земли, что помочь его дочери было просто ничтожной платой за его работу.
Только через много часов организм девочки был приведен в рабочее состояние, но заниматься ее головой никто не собирался. Единственное, что сделал Строггорн, – загнал воспоминания о перенесенном в подсознание, давая мозгу оправиться.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Креил.
– Притащить сюда Генри. Учитывая, что ее похитили, убив двух охранников, а потом так жестоко убили, не считая всего остального, на него идет охота и кто-то желает, чтобы он думал, будто она жива.
– Не понимаю твоей логики. Зачем же тогда ее убили?
– Она телепат. Сейчас, Генри наверняка поднял на ноги всю телепатическую сеть, чтобы ее найти. Ясно? Как ты еще спрячешь в такой ситуации эспера? Только убив, а потом изуродовав тело до неузнаваемости. Там, где я ее нашел, Креил, были такие милые собачки, через несколько часов от нее остались бы одни кости и никаких улик. Тех, кто ее убивал, тоже скорее всего уже нет в живых, почти наверняка их убрали, а девочку пытали специально, они все записывали на компьютере, заставляя ее говорить определенные фразы. Теперь скомпонуют из ее голоса что угодно. И тот, кто за всем этим стоит, знает, что она телепат, – это действительно страшно.
– Мы же не скрывали, что таких людей много.
– Но не сообщали их имена, – тяжело вздохнул Строггорн. – Мне это очень не нравится. Генри – это серьезно, его вычислили, и теперь началась охота. Вопрос только: на него или на меня.
– Неужели на нас замахнулись? – Креил удивленно посмотрел на Строггорна.
– Когда я вылезал из туннеля, у меня возникла эта мысль: а вдруг на выходе мне оторвет голову? Взрывом, например? Я же не бессмертный, в конце концов, и не уверен, что при неожиданном взрыве успею уйти в Многомерность.
– Пообещай мне, что больше ты так рисковать не будешь, – совсем тихо попросил Креил.
– Не могу, иначе они доберутся до Генри, а нельзя допустить, чтобы его вывели из игры. – Строггорн перевел взгляд на Антона, о котором они совсем забыли. Тот сидел в пси-кресле, совершенно бледный. Строггорн подумал, что их дети, выросшие в тепличных условиях Аль-Ришада, совершенно не готовы к тому, что ждало их после объединения зон времени.
– Я тоже об этом думаю, – вмешался в его мысли Креил. – Наши дети при объединении Земли попадут в ее прошлое, и это ужасно. Марк совсем не похож на меня и в свое время категорически отказался быть Вардом. А теперь я решаю сложную проблему, Строггорн. Несколько лет назад он обратился ко мне, не как к отцу, а как к Советнику, и попросил умертвить его.
– Что ты ему ответил?
– Уговорил еще пожить, но когда я думаю, что, по всей видимости, мы переживем своих детей, хотя у меня с Марком всего чуть больше тридцати лет разницы, мне становится страшно.
– А приемные дети? У тебя было двое?
– Еще хуже, уже ушли, только просили об этом Лингана. Скоро дело дойдет до внуков. Я думаю, что нам, Советникам, нельзя было иметь детей вообще.
– И поэтому уговорил меня оставить Лейлу?
– С тобой проще. Какая у тебя с ней разница в возрасте?
– Сто тридцать один год.
– А у нее с Аоллой?
– Больше ста семидесяти.
– Правильно. – Креил в уме подсчитывал. – Мы вас вытаскивали из прошлого с большим интервалом. Хорошая фора, если Лейла станет Вардом, во всяком случае. Постарайся ее убедить сделать это.
– Не буду. Не хочу, чтобы она видела все это. – Строггорн кивнул на купол.
– Тогда рано или поздно увидишь, как она умрет, сама, добровольно и вовсе не от старости, а от выработки мозгового ресурса.
– Креил, ты ведь занимался этим. Отчего это происходит? Ведь органических повреждений мозга при этом нет? Откуда такая усталость?
– Мы не знаем. Это не связано с органикой. Накапливается слишком большое количество воспоминаний, все время усложняется психика, психотравмы делают свое черное дело. Ты прекрасно знаешь – мы в состоянии выправить только самые серьезные. У нас нет и, наверное, никогда не будет нужного количества специалистов, а число телепатов, нуждающихся в такой помощи, все время будет возрастать. Мозг, защищаясь, начинает «отключать» дефектные участки, пока их не становится столько, что человек уже просто не может с этим жить. Для него все теряет всякий смысл. – Креил сделал паузу. – Только не думай, что это так – это просто мое личное мнение. Никто ведь не анализировал, к каким последствиям приведет такое значительное продление жизни, а, с другой стороны, если ее не продлевать, у землян все равно не будет никаких шансов выжить. Сначала человек растит детей, а потом уже не остается времени для нормальной полноценной работы. Еще мужчины пытались что-то делать, о женщинах же даже речи всерьез не шло, если они уже в пятьдесят становились никому не нужными старухами, а до того – растили детей. Это же страшный выбор – или растить детей, или сделать хоть что-нибудь в жизни. В нашей стране этой проблемы нет, а там, в абсолюте, редко кто после тридцати начинает изучать новую профессию. А сколько их у нас с тобой? Устанешь перечислять. В моей жизни я уже чего только не изучал, но что все области земных наук – это точно, да еще прихватил неземные – синтез в Многомерных системах, например. Учебник по психозондажу кто писал? – Мы с Линганом. А информацию брали из своего опыта и опыта других телепатических цивилизаций. Представляешь, сколько пришлось впихнуть ненужного себе в мозг?
– Это все так. Зато мы любуемся, как умирают наши дети.
– Это только мы – Варды, остальных это не касается, хотя, конечно, все бывает. Вот у нас Джулия на операционном столе, и никто не знает, чем это для нее кончится. Оживление, да еще после серьезной травмы мозга – и физической, и психической, редко кончается нормально, но что это сократит когда-нибудь ее жизнь – за это я ручаюсь. Если ты сделаешь мне обезболивание – мне уже ведь пора его делать, а то моя регрессия проснется и у тебя будет еще один пациент, – я поеду домой досыпать. – С этими словами Креил лег на второй операционный стол. Антон по-прежнему в ужасе наблюдал за всем этим. Ничто в его жизни не потрясло его больше, чем эта ночь. У него возникло чувство, что до этого он вообще не знал жизни, и только сейчас приподнялся маленький краешек закрывавшего ее полога.
Уже светало. Лейла заснула прямо на диване, и Строггорн накрыл ее одеялом, подумав, что вряд ли она пойдет сегодня в школу. Еще раз возникло чувство, что многие из людей в Аль-Ришаде не смогут пережить реальной жизни на остальной части Земли, такой чудовищной она окажется для них.
Антон вышел с ним в гостиную, оставив девочку под контролем Машины, и Строггорн быстро дал ему указания, что делать, если она очнется.
Снова возник Многомерный туннель, рассекая комнату надвое, и Строггорн ушел через него, направляясь к Генри Уилкинсу, Директору разведуправления и одному из самых надежных и ценных агентов в абсолютном времени.
Начинало светать. Генри уснул прямо в кабинете, рядом с радиотелефоном, связывавшим его с агентурной сетью. Когда Строггорн тронул его за плечо, Директор несколько секунд быстро моргал, пытаясь проснуться, и тут же помрачнел, вспомнив о похищении дочери.
– Советник? Я думал, вы в Аль-Ришаде.
– Я и был там. – Строггорн опустился в кресло, положив ногу на ногу. – Хватит переживать, твоя дочка у нас. – Он ощутил, как что-то словно отпустило Генри, но беспокойство сразу снова отразилось в его мозгу.
– Она жива?
– Жива, только я не смогу дать сейчас гарантии за ее рассудок. Мы с тобой это обсудим попозже, а сейчас давай отбой поискам, пока еще кого-нибудь не убили. – Строггорн увидел, как от этого «не убили» у Генри потемнело в глазах, но почти сразу тот справился с собой, и стал связываться с агентами по радиотелефону, отменяя поиски дочери.
Через полчаса в кабинет вошли два Варда-охранника, в свое время переданные Директору из Аль-Ришада. По их усталому виду Строггорн понял, что поиски велись непрерывно уже много часов. Охранники быстро приветствовали Строггорна, уточняя распоряжения.
– Строггорн. – Посмотрел на него воспаленными глазами Генри. – Как она попала к вам?
– Предельно просто. Ее убили, Генри, сработал аварийный браслет, по нему я и нашел ее, пройдя через Многомерность. Пока оперировали, пока поняли, кто это – лицо изуродовано до неузнаваемости. – Строггорн посмотрел на Генри. – Да не бледней ты так, ей сейчас занимается специалист по пластической хирургии, все поправят, даже следов никаких не останется. Только извини, я им ее портрет дал по памяти, могут появится небольшие расхождения в лице.
– Бог с ним. – Генри кивнул, он уже понял, что дочерью занимаются специалисты и они в этом понимают больше. – Лучше скажите, что случилось?
– Я у вас хотел это спросить. Мне было не до зондажа ее психики. Она просто сейчас не в том состоянии, чтобы этим развлекаться. Знаю немного: ее били и постоянно заставляли говорить определенные фразы, которые записывали, наверное, для дальнейшего синтеза речи.
– Ее только били? – совсем тихо спросил Генри.
– Нет, ты правильно все понял. Я хотел сразу тебя предупредить, что у Джулии никогда не будет детей. Она слишком маленькая, и нам ничего не удалось сделать. Вообще, пришлось заменить почти все жизненно важные органы, так жестоко ее убивали. Кто-то очень хорошо осведомлен о наших медицинских возможностях. Кстати, мне не удалось точно вспомнить цвет ее глаз. Мне кажется, серые? Я был прав?
– А что? Не серые, скорее голубые. – У Генри потекли по лицу слезы.
– Теперь будут серые, не пересаживать же еще раз.
– О Господи. – Генри сидел в кресле, закрыв глаза. – Если я найду этих людей, то убью.
– С удовольствием помогу тебе в этом. – Строггорн улыбнулся одними уголками губ, и присутствующим стало жутко от его улыбки. В его мозгу сейчас можно было увидеть самые изощренные пытки, которые только можно было представить. – Но мы отвлеклись. – Строггорн стал серьезным, и теперь в его мозгу ничего не отражалось, кроме того, что он мысленно говорил. – Сейчас иди к жене, постарайся ее успокоить и предупреди, что несколько часов, а может быть и дней, тебя не будет. Потом «сходим» в Аль-Ришад, посмотрим, что еще можно узнать от Джулии, а там решим. Охота идет на тебя и, возможно, на меня, так что, в скором времени, они проявятся сами. У меня просто руки чешутся до них добраться.
Еще через полчаса абсолютного времени они снова возникли в квартире Строггорна. В Аль-Ришаде за время их отсутствия прошло более сорока часов. Директор удивленно осматривался – они оказались в самой обычной небольшой гостиной, с простой мебелью.
– Посиди, – кивнул Строггорн.
– Где мы?
– У меня дома. – Строггорн нырнул в дверь коридора, послушно распахнувшуюся при его приближении. Антон, совершенно изможденный, сидел за пультом в пси-кресле. Джулия была полностью помещена в гелевую ванну, шло заживление швов, и, видимо, с ее лицом уже закончили работать. Строггорн посмотрел на приборы и удовлетворенно кивнул: уже через два часа все должно было закончится.
– Антон, ты куда-нибудь уходил?
– Нет, дежурю все время. – Он устало посмотрел на Строггорна. Сейчас он выглядел значительно старше своих двадцати трех лет. – Вы не волнуйтесь, я поспал, пока работали с лицом. Просто мне очень жаль ее, совсем ребенок.
– Не совсем, подросток, тринадцать лет, – донесся голос Строггорна из коридора.
Стил накрывал, быстро раскладывая тарелки. Генри посмотрел на Строггорна.
– Как она?
– Физически – все в порядке. Месяца через два и не вспомнит, что половина тела неродная, а с психикой пока неизвестно. – Строггорн принялся за еду. Он уже почти двое суток ничего не ел.
– Я не думал, что вы так скромно живете. – Генри тоже решил поесть, да и отказываться было неудобно.
– Это он-то скромно живет? – Креил входил в гостиную. Он решил проверить, как обходятся без него. – Вы из-за того, что всего одна спальня, кабинет и гостиная? Так он же всю остальную квартиру превратил в операционную и лабораторию. У нас в стране есть еще только три места с таким совершенным оборудованием, как у Строггорна дома. Его уже бессчетное число раз пытались ругать, но все бесполезно. Вся квартира занимает больше трехсот метров, только ему этого мало и переезжать он не хочет.
– Ты себе представляешь переезд? Сверхточное оборудование со сверхсложной настройкой будешь таскать в лифтах! – возмутился Строггорн.
– Ну вот, с ним всегда один разговор, – хитро улыбнулся Креил. – Можешь пробить дверь в соседнюю квартиру, нам удалось уговорить людей переехать и освободить ее.
– Правда? – У Строггорна загорелись глаза, и все увидели, как в его мозгу сразу завертелось оборудование, которое теперь можно было разместить.
– Я же вам говорил, Генри, ему скоро и второй квартиры станет мало, такой он невозможный человек. Для меня важно, чтобы была удобная спальня, все мы, Советники, любим комфорт, а для Строггорна, главное – это оборудование.
Антон вошел к ним и сообщил, что Джулия проснулась.
– Антон, у тебя крепкие нервы? – мягко спросил Строггорн.
– Уже не знаю, хотя до Джулии я на них не жаловался.
– Я хочу, чтобы ты помог мне при зондаже. Креил же откажется?
– Обязательно откажусь. – Креил принялся за кусок мяса. – Терпеть не могу работать с детьми.
– Ладно. Антон, я засчитаю тебе это как квалификационный экзамен по Вард-Хирургии, – предложил Строггорн.
– Не соглашайся, – посоветовал Креил. – Пожалей свои нервы. Лучше сдать квалификацию, а еще лучше – у меня в клинике.
– Но ведь ему нужен оператор? – растерянно спросил Антон. – Придется еще кого-то вызывать? – Строггорн положил Антону руку на плечо и увел того в операционную.
– Креил, – совсем тихо спросил Генри. – А почему Советник так уговаривал его и вас?
– Потому что никому не хочется узнавать, что делали с вашей дочерью, во всех подробностях. Ей будут делать глубокий зондаж, нужно же иметь информацию об этих людях, прежде чем вы полезете к ним в руки? Вы бы не хотели поассистировать Строггорну?
– Упаси Господь! Мои нервы этого точно не выдержат! Да я и не врач.
– Так же, как и мои. У Антона тоже не выдержат, только он молодой и еще этого не знает, но кошмары на несколько месяцев ему обеспечены, это я смело могу гарантировать. А то, что вы не врач, – это не факт. Если когда-нибудь будете жить у нас, вас обяжут работать врачом, только лишь потому, что вы Вард, а многие вещи, кроме нас, никто делать не может, – пояснил Креил.
– Скажите, Советник, а как Строггорн это выдерживает?
– Вы действительно хотите это узнать? А не пожалеете потом? Он был Инквизитором. Страшный человек, мог пытать, собственноручно… Что это вы так побледнели? – Креил усмехнулся. – Видите, я тоже жестокий человек. Все Советники такие – один другого лучше, нас так специально подбирали, чтобы наши нервы все выдерживали. Я только несколько раз видел, чтобы Строггорн нервничал, и то исключительно из-за своей дочери.
– Мне кажется, что Джулия кричит, – прислушался Генри.
– Не может быть. У Строггорна в операционной прекрасная звуко– и мыслеизоляция – это же жилой дом все-таки. Как вы опять побледнели, придется делать вам обезболивание. – Креил встал и ушел в лабораторию. Когда Генри немного пришел в себя, он невозмутимо продолжил: – Бесполезно скрывать от вас, что там происходит. Джулия будет долго болеть, вам придется все время это учитывать, может быть, теперь всю оставшуюся жизнь.
– Что там происходит? – слабо спросил Генри.
– В обморок шлепаться не будете?
– Постараюсь.
– Он вытащил из подсознания и активизировал те зоны памяти, где хранится информация, полученная, когда с ней все это делали. Это совершенно то же самое, как если бы она прошла через это второй раз, только не займет столько времени – Строггорн очень хороший врач.
– И зачем такой садизм? Я не хочу, чтобы с ней это делали.
– Я тоже не хочу. Предпочитаете оставить ее в нашей психиатрической клинике навсегда? Я предлагал ее не оживлять, не люблю, когда страдают дети.
– По-вашему, лучше, если они мертвые? – Генри уже вообще плохо соображал, о чем идет речь. Все было плохо, с какой стороны не смотри.
– Учитывая, что там происходит, на мой взгляд – лучше.
– Мне почему-то так не кажется.
– Потому что вы ее отец и исходите из чисто эгоистических соображений, а для нее, очень может быть, что лучше было никогда не появляться на свет. Если бы все родители знали, что ожидает их детей на Земле, они бы много раз подумали, прежде чем заводить их.
– Вы действительно жестокий человек, Креил.
– Добавьте, что раньше так не считали. Я ведь еще терпеть не могу обычных людей, нетелепатов. Да вам наверняка кто-нибудь уже сообщил об этом, у меня с ними всегда одни конфликты.
Генри решил, что больше никогда ничего не будет спрашивать у Советников. Только часа через два вышел Строггорн, невозмутимо спокойный, и укоризненно посмотрел на Креила:
– Зачем рассказал Генри? Ему еще работать надо, а ты ему нервы треплешь.
– У тебя же для него запись? – Креил кивнул на черную коробочку в руках Строггорна. – Ты ему хотел дать это послушать без подготовки? И почему только нас никто никогда не жалел?
– Давай руку, Генри. – Строггорн положил коробочку рядом с обнаженной рукой Генри. Выдвинулись тонкие усики, ища пси-входы, и медленно вошли в них. – Часть этих скотов были в масках, но некоторые, в том числе те, что убивали ее, – нет. Удалось вытащить их морды и записать. Сейчас я прокручу тебе это. Для тех, что в масках, есть телепатическое восприятие, если встретишь – обязательно узнаешь. Только постарайся воспринимать эту запись отрешенно, а то точно в обморок свалишься.
Генри закрыл глаза. Все знали, что запись специально делалась ослабленной, чтобы не вызывать шоковых эмоций, но все равно всегда трудно было угадать реакцию человека на такое прослушивание чужих ощущений.
– Где Антон? – Креила беспокоило, что тот до сих пор не появился.
– В ванной, приходит в себя, с трудом выдержал чуть больше половины, – пояснил Строггорн. – Ничего, со временем привыкнет. У него оказалась довольно крепкая нервная система. Не забудь вписать ему квалификационный экзамен, будем считать, на «четверку» прошел.
– Дорогая «четверка».
– Ты не думал, что может случится, когда они будут работать без нас? Что тогда? В обмороки каждый раз валиться – никого вообще не вылечить. Так, Генри готов, сознание потерял. Кошмар какой-то!
Креил вернулся и снова сделал Генри обезболивание. Через несколько минут тот очнулся. Строггорн уже отключил записывающее устройство, Генри дослушал почти до конца, и было очевидно, что ему более чем достаточно.
– Ну что, кого-нибудь знаешь? – спросил Строггорн.
– Нет. – Тяжело посмотрел на него Генри. – Наверное, одни исполнители. Даже не удивительно, что я никого не знаю.
– Хорошо запомнил?
– Не забуду до конца своих дней. – Генри было больно, но сейчас он уже взял себя в руки и готов был действовать. Строггорн подумал, что у Директора разведки тоже была железная нервная система. Впрочем, иначе он никогда бы не получил такую должность при своих телепатических способностях.
– К сожалению, как ты понимаешь, Джулия только воспринимала их телепатически, а не залезала им в голову, поэтому мало можно было узнать о тех людях, которые их послали. – Строггорн говорил это медленно, Генри еще не четко воспринимал.
– Скажите, можно на нее посмотреть? Я думаю, мы сейчас вернемся в абсолютное время?
– Хочешь убедиться, что с ней все в порядке? Не беспокойся, только Джулия сейчас об этом ничего не помнит, я опять загнал воспоминания в подсознание, так что тебе придется взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы она поняла обман.
– Что ей сказали?
– Что она попала в тяжелую аварию и поэтому ничего не помнит.
– Хорошо, – кивнул Генри. – Я готов. – Он дошел до двери операционной и вдруг в нерешительности остановился. Строггорн внимательно вгляделся в него: Генри вспомнил, что лицо дочери было изуродовано и сейчас панически испугался того, что мог увидеть.
– С ней все в порядке, не бойся, – успокоил его Строггорн. Дверь плавно открылась, пропуская их в огромный операционный зал.
Генри поразила идеальная чистота (роботы еще продолжали уборку) и большое количество различной аппаратуры. Операционная сфера, хорошо знакомая ему, была открыта. Он сразу увидел Джулию: она, накрытая белой простыней, полусидела на операционном столе. Голова была обрита (Генри вспомнил о черепно-мозговой травме), но лицо было ее, родное, он даже затруднился бы найти отличия, и у него отлегло от сердца. Антон сидел перед ней на стуле и кормил с ложечки. Генри услышал, как он уговаривал ее еще что-нибудь съесть, а она отказывалась.
– Папа! – Джулия почувствовала его и нашла глазами. Только подойдя ближе, Генри заметил, что ее глаза теперь действительно стали серыми. – Папа. – Она попыталась улыбнуться. – Меня тошнит, а Антон заставляет есть.
– Тебе нужно, Джулия, – упрямо повторил Антон, снова поднося ложку к ее рту, но она слегка отвернула голову. – Тебя совсем не так сильно тошнит, чтобы ты не могла ничего есть.
– Мне больно глотать! – снова начала жаловаться она.
– Упрямая девочка. – Антон встал, уступив место Генри. – Лучше бы вы заставили ее поесть. Строггорн сказал, что это необходимо, будет стимулировать работу приживленных органов. Если кормить все время искусственно, они никогда не начнут нормально работать.
Генри забрал у него чашку с бульоном и, набрав его в ложку, поднес ко рту Джулии. Кормление все равно никак не мешало их мысленному разговору.
– Ну, расскажи, как себя чувствуешь? – спросил он.
– Не знаю. Меня подключили к этой Машине и не говорят, когда отключат. Я уже замучилась здесь лежать. Так ничего вроде не болит, ноги двигаются. Я сначала очень перепугалась, что ничего не чувствую, а потом мне объяснили, что это из-за обезболивания. Пап, только я не помню, как угодила в такую аварию? – Джулия вопросительно смотрела на него. – Что это за клиника?
– Это самая лучшая клиника. – Генри снова просунул ложку ей в рот (она недовольно поморщилась) и решил вообще ничего не говорить про аварию.
Строггорн посмотрел на них и ушел в гостиную, чтобы не мешать. Его очень удивило, до какой степени Генри взял себя в руки. При вопросе об аварии в его голове не отразились совершенно никакие эмоции и, если бы у девочки был опыт, Джулия сразу бы поняла ложь: такая информация у эспера не могла не вызвать прорыва эмоций. Через полчаса Генри задумчиво вышел.
– Успокоился немного? – спросил Строггорн.
– Да. – Генри улыбнулся и сразу снова стал серьезным. – Советник, только честно скажите, какие могут быть последствия?
– Физически – вы видели. Конечно, у нее сейчас все болит и, если снять обезболивание, ей было бы очень плохо, но через две недели она будет в большой степени здоровой, а через два месяца эти генетически нейтральные органы уже трансформируются и станут для нее родными. Психически – могут быть проблемы.
Роботы передавали контейнеры в герметически закрытую операционную сферу, щупальца Машины начали их распаковку.
– Послушай, у нас минимальные шансы, что она будет в здравом рассудке. Ты даже не знаешь, кто это, зачем создавать лишние сложности? – продолжал Креил, уже раздеваясь. За много лет, которые он знал Строггорна, не было случая, чтобы удалось его переспорить.
– В этом весь интерес. Я вытащил ее из абсолютного времени и никак не соображу, кто это. Лицо слишком изуродовано, можно прочитать это только из ее головы. У нее был аварийный браслет – у ребенка в абсолюте! Это должен быть кто-то нам хорошо знакомый, понимаешь теперь? – Строггорн приступил к коррекции черепно-мозговой травмы, трансплантацию взял на себя Креил.
– Черт знает, как все это будет дорого стоить, и кто это будет оплачивать! – продолжал ворчать Креил. – Там один маленький контейнер с мозговой тканью, можешь попробовать встроить, разработка на основе многомерных пси-входов. Надеюсь, девочка – эспер?
– Хороший вопрос, – ответил Строггорн. – Как я это у мертвой узнаю? Конечно, никто эту ткань не испытывал?
– Поищи ее родителей, узнай, согласны ли они ради ее спасения провести эксперимент. Это ведь повысит шансы вправить ей мозги, – ответил Креил, не переставая работать на высокой скорости. Антона невероятно удивляло, как они умудряются еще и разговаривать во время такой сложной операции. – Строггорн, а это уже интересно. – Креил приостановился. – Я не могу понять, как она нормально ходила, у нее тазобедренный сустав совсем неправильный. Хочешь посмотреть? Заодно скажешь, что с ним делать.
Строггорн переключился на его зону и несколько секунд ощупывал сустав.
– Она нормально ходила. Я сам ее оперировал, и, клянусь, она даже не хромала и не жаловалась на боль.
– Отлично. Так кто это? – Креил прекратил операцию, подумав, что, может быть, не будет никакой необходимости оживлять ребенка, раз и так ясно, кто это.
– Это Джулия, дочь Генри.
– Директора? Понятно. Какая жалость, что придется ее оживлять! Он нам никак не простит, что мы не попытались ее спасти. Ты только продумай заранее, что будешь ему говорить, если она останется сумасшедшей. – Они больше не переговаривались. Генри уже столько сделал для спасения Земли, что помочь его дочери было просто ничтожной платой за его работу.
Только через много часов организм девочки был приведен в рабочее состояние, но заниматься ее головой никто не собирался. Единственное, что сделал Строггорн, – загнал воспоминания о перенесенном в подсознание, давая мозгу оправиться.
– Что ты собираешься делать дальше? – спросил Креил.
– Притащить сюда Генри. Учитывая, что ее похитили, убив двух охранников, а потом так жестоко убили, не считая всего остального, на него идет охота и кто-то желает, чтобы он думал, будто она жива.
– Не понимаю твоей логики. Зачем же тогда ее убили?
– Она телепат. Сейчас, Генри наверняка поднял на ноги всю телепатическую сеть, чтобы ее найти. Ясно? Как ты еще спрячешь в такой ситуации эспера? Только убив, а потом изуродовав тело до неузнаваемости. Там, где я ее нашел, Креил, были такие милые собачки, через несколько часов от нее остались бы одни кости и никаких улик. Тех, кто ее убивал, тоже скорее всего уже нет в живых, почти наверняка их убрали, а девочку пытали специально, они все записывали на компьютере, заставляя ее говорить определенные фразы. Теперь скомпонуют из ее голоса что угодно. И тот, кто за всем этим стоит, знает, что она телепат, – это действительно страшно.
– Мы же не скрывали, что таких людей много.
– Но не сообщали их имена, – тяжело вздохнул Строггорн. – Мне это очень не нравится. Генри – это серьезно, его вычислили, и теперь началась охота. Вопрос только: на него или на меня.
– Неужели на нас замахнулись? – Креил удивленно посмотрел на Строггорна.
– Когда я вылезал из туннеля, у меня возникла эта мысль: а вдруг на выходе мне оторвет голову? Взрывом, например? Я же не бессмертный, в конце концов, и не уверен, что при неожиданном взрыве успею уйти в Многомерность.
– Пообещай мне, что больше ты так рисковать не будешь, – совсем тихо попросил Креил.
– Не могу, иначе они доберутся до Генри, а нельзя допустить, чтобы его вывели из игры. – Строггорн перевел взгляд на Антона, о котором они совсем забыли. Тот сидел в пси-кресле, совершенно бледный. Строггорн подумал, что их дети, выросшие в тепличных условиях Аль-Ришада, совершенно не готовы к тому, что ждало их после объединения зон времени.
– Я тоже об этом думаю, – вмешался в его мысли Креил. – Наши дети при объединении Земли попадут в ее прошлое, и это ужасно. Марк совсем не похож на меня и в свое время категорически отказался быть Вардом. А теперь я решаю сложную проблему, Строггорн. Несколько лет назад он обратился ко мне, не как к отцу, а как к Советнику, и попросил умертвить его.
– Что ты ему ответил?
– Уговорил еще пожить, но когда я думаю, что, по всей видимости, мы переживем своих детей, хотя у меня с Марком всего чуть больше тридцати лет разницы, мне становится страшно.
– А приемные дети? У тебя было двое?
– Еще хуже, уже ушли, только просили об этом Лингана. Скоро дело дойдет до внуков. Я думаю, что нам, Советникам, нельзя было иметь детей вообще.
– И поэтому уговорил меня оставить Лейлу?
– С тобой проще. Какая у тебя с ней разница в возрасте?
– Сто тридцать один год.
– А у нее с Аоллой?
– Больше ста семидесяти.
– Правильно. – Креил в уме подсчитывал. – Мы вас вытаскивали из прошлого с большим интервалом. Хорошая фора, если Лейла станет Вардом, во всяком случае. Постарайся ее убедить сделать это.
– Не буду. Не хочу, чтобы она видела все это. – Строггорн кивнул на купол.
– Тогда рано или поздно увидишь, как она умрет, сама, добровольно и вовсе не от старости, а от выработки мозгового ресурса.
– Креил, ты ведь занимался этим. Отчего это происходит? Ведь органических повреждений мозга при этом нет? Откуда такая усталость?
– Мы не знаем. Это не связано с органикой. Накапливается слишком большое количество воспоминаний, все время усложняется психика, психотравмы делают свое черное дело. Ты прекрасно знаешь – мы в состоянии выправить только самые серьезные. У нас нет и, наверное, никогда не будет нужного количества специалистов, а число телепатов, нуждающихся в такой помощи, все время будет возрастать. Мозг, защищаясь, начинает «отключать» дефектные участки, пока их не становится столько, что человек уже просто не может с этим жить. Для него все теряет всякий смысл. – Креил сделал паузу. – Только не думай, что это так – это просто мое личное мнение. Никто ведь не анализировал, к каким последствиям приведет такое значительное продление жизни, а, с другой стороны, если ее не продлевать, у землян все равно не будет никаких шансов выжить. Сначала человек растит детей, а потом уже не остается времени для нормальной полноценной работы. Еще мужчины пытались что-то делать, о женщинах же даже речи всерьез не шло, если они уже в пятьдесят становились никому не нужными старухами, а до того – растили детей. Это же страшный выбор – или растить детей, или сделать хоть что-нибудь в жизни. В нашей стране этой проблемы нет, а там, в абсолюте, редко кто после тридцати начинает изучать новую профессию. А сколько их у нас с тобой? Устанешь перечислять. В моей жизни я уже чего только не изучал, но что все области земных наук – это точно, да еще прихватил неземные – синтез в Многомерных системах, например. Учебник по психозондажу кто писал? – Мы с Линганом. А информацию брали из своего опыта и опыта других телепатических цивилизаций. Представляешь, сколько пришлось впихнуть ненужного себе в мозг?
– Это все так. Зато мы любуемся, как умирают наши дети.
– Это только мы – Варды, остальных это не касается, хотя, конечно, все бывает. Вот у нас Джулия на операционном столе, и никто не знает, чем это для нее кончится. Оживление, да еще после серьезной травмы мозга – и физической, и психической, редко кончается нормально, но что это сократит когда-нибудь ее жизнь – за это я ручаюсь. Если ты сделаешь мне обезболивание – мне уже ведь пора его делать, а то моя регрессия проснется и у тебя будет еще один пациент, – я поеду домой досыпать. – С этими словами Креил лег на второй операционный стол. Антон по-прежнему в ужасе наблюдал за всем этим. Ничто в его жизни не потрясло его больше, чем эта ночь. У него возникло чувство, что до этого он вообще не знал жизни, и только сейчас приподнялся маленький краешек закрывавшего ее полога.
Уже светало. Лейла заснула прямо на диване, и Строггорн накрыл ее одеялом, подумав, что вряд ли она пойдет сегодня в школу. Еще раз возникло чувство, что многие из людей в Аль-Ришаде не смогут пережить реальной жизни на остальной части Земли, такой чудовищной она окажется для них.
Антон вышел с ним в гостиную, оставив девочку под контролем Машины, и Строггорн быстро дал ему указания, что делать, если она очнется.
Снова возник Многомерный туннель, рассекая комнату надвое, и Строггорн ушел через него, направляясь к Генри Уилкинсу, Директору разведуправления и одному из самых надежных и ценных агентов в абсолютном времени.
Начинало светать. Генри уснул прямо в кабинете, рядом с радиотелефоном, связывавшим его с агентурной сетью. Когда Строггорн тронул его за плечо, Директор несколько секунд быстро моргал, пытаясь проснуться, и тут же помрачнел, вспомнив о похищении дочери.
– Советник? Я думал, вы в Аль-Ришаде.
– Я и был там. – Строггорн опустился в кресло, положив ногу на ногу. – Хватит переживать, твоя дочка у нас. – Он ощутил, как что-то словно отпустило Генри, но беспокойство сразу снова отразилось в его мозгу.
– Она жива?
– Жива, только я не смогу дать сейчас гарантии за ее рассудок. Мы с тобой это обсудим попозже, а сейчас давай отбой поискам, пока еще кого-нибудь не убили. – Строггорн увидел, как от этого «не убили» у Генри потемнело в глазах, но почти сразу тот справился с собой, и стал связываться с агентами по радиотелефону, отменяя поиски дочери.
Через полчаса в кабинет вошли два Варда-охранника, в свое время переданные Директору из Аль-Ришада. По их усталому виду Строггорн понял, что поиски велись непрерывно уже много часов. Охранники быстро приветствовали Строггорна, уточняя распоряжения.
– Строггорн. – Посмотрел на него воспаленными глазами Генри. – Как она попала к вам?
– Предельно просто. Ее убили, Генри, сработал аварийный браслет, по нему я и нашел ее, пройдя через Многомерность. Пока оперировали, пока поняли, кто это – лицо изуродовано до неузнаваемости. – Строггорн посмотрел на Генри. – Да не бледней ты так, ей сейчас занимается специалист по пластической хирургии, все поправят, даже следов никаких не останется. Только извини, я им ее портрет дал по памяти, могут появится небольшие расхождения в лице.
– Бог с ним. – Генри кивнул, он уже понял, что дочерью занимаются специалисты и они в этом понимают больше. – Лучше скажите, что случилось?
– Я у вас хотел это спросить. Мне было не до зондажа ее психики. Она просто сейчас не в том состоянии, чтобы этим развлекаться. Знаю немного: ее били и постоянно заставляли говорить определенные фразы, которые записывали, наверное, для дальнейшего синтеза речи.
– Ее только били? – совсем тихо спросил Генри.
– Нет, ты правильно все понял. Я хотел сразу тебя предупредить, что у Джулии никогда не будет детей. Она слишком маленькая, и нам ничего не удалось сделать. Вообще, пришлось заменить почти все жизненно важные органы, так жестоко ее убивали. Кто-то очень хорошо осведомлен о наших медицинских возможностях. Кстати, мне не удалось точно вспомнить цвет ее глаз. Мне кажется, серые? Я был прав?
– А что? Не серые, скорее голубые. – У Генри потекли по лицу слезы.
– Теперь будут серые, не пересаживать же еще раз.
– О Господи. – Генри сидел в кресле, закрыв глаза. – Если я найду этих людей, то убью.
– С удовольствием помогу тебе в этом. – Строггорн улыбнулся одними уголками губ, и присутствующим стало жутко от его улыбки. В его мозгу сейчас можно было увидеть самые изощренные пытки, которые только можно было представить. – Но мы отвлеклись. – Строггорн стал серьезным, и теперь в его мозгу ничего не отражалось, кроме того, что он мысленно говорил. – Сейчас иди к жене, постарайся ее успокоить и предупреди, что несколько часов, а может быть и дней, тебя не будет. Потом «сходим» в Аль-Ришад, посмотрим, что еще можно узнать от Джулии, а там решим. Охота идет на тебя и, возможно, на меня, так что, в скором времени, они проявятся сами. У меня просто руки чешутся до них добраться.
Еще через полчаса абсолютного времени они снова возникли в квартире Строггорна. В Аль-Ришаде за время их отсутствия прошло более сорока часов. Директор удивленно осматривался – они оказались в самой обычной небольшой гостиной, с простой мебелью.
– Посиди, – кивнул Строггорн.
– Где мы?
– У меня дома. – Строггорн нырнул в дверь коридора, послушно распахнувшуюся при его приближении. Антон, совершенно изможденный, сидел за пультом в пси-кресле. Джулия была полностью помещена в гелевую ванну, шло заживление швов, и, видимо, с ее лицом уже закончили работать. Строггорн посмотрел на приборы и удовлетворенно кивнул: уже через два часа все должно было закончится.
– Антон, ты куда-нибудь уходил?
– Нет, дежурю все время. – Он устало посмотрел на Строггорна. Сейчас он выглядел значительно старше своих двадцати трех лет. – Вы не волнуйтесь, я поспал, пока работали с лицом. Просто мне очень жаль ее, совсем ребенок.
– Не совсем, подросток, тринадцать лет, – донесся голос Строггорна из коридора.
Стил накрывал, быстро раскладывая тарелки. Генри посмотрел на Строггорна.
– Как она?
– Физически – все в порядке. Месяца через два и не вспомнит, что половина тела неродная, а с психикой пока неизвестно. – Строггорн принялся за еду. Он уже почти двое суток ничего не ел.
– Я не думал, что вы так скромно живете. – Генри тоже решил поесть, да и отказываться было неудобно.
– Это он-то скромно живет? – Креил входил в гостиную. Он решил проверить, как обходятся без него. – Вы из-за того, что всего одна спальня, кабинет и гостиная? Так он же всю остальную квартиру превратил в операционную и лабораторию. У нас в стране есть еще только три места с таким совершенным оборудованием, как у Строггорна дома. Его уже бессчетное число раз пытались ругать, но все бесполезно. Вся квартира занимает больше трехсот метров, только ему этого мало и переезжать он не хочет.
– Ты себе представляешь переезд? Сверхточное оборудование со сверхсложной настройкой будешь таскать в лифтах! – возмутился Строггорн.
– Ну вот, с ним всегда один разговор, – хитро улыбнулся Креил. – Можешь пробить дверь в соседнюю квартиру, нам удалось уговорить людей переехать и освободить ее.
– Правда? – У Строггорна загорелись глаза, и все увидели, как в его мозгу сразу завертелось оборудование, которое теперь можно было разместить.
– Я же вам говорил, Генри, ему скоро и второй квартиры станет мало, такой он невозможный человек. Для меня важно, чтобы была удобная спальня, все мы, Советники, любим комфорт, а для Строггорна, главное – это оборудование.
Антон вошел к ним и сообщил, что Джулия проснулась.
– Антон, у тебя крепкие нервы? – мягко спросил Строггорн.
– Уже не знаю, хотя до Джулии я на них не жаловался.
– Я хочу, чтобы ты помог мне при зондаже. Креил же откажется?
– Обязательно откажусь. – Креил принялся за кусок мяса. – Терпеть не могу работать с детьми.
– Ладно. Антон, я засчитаю тебе это как квалификационный экзамен по Вард-Хирургии, – предложил Строггорн.
– Не соглашайся, – посоветовал Креил. – Пожалей свои нервы. Лучше сдать квалификацию, а еще лучше – у меня в клинике.
– Но ведь ему нужен оператор? – растерянно спросил Антон. – Придется еще кого-то вызывать? – Строггорн положил Антону руку на плечо и увел того в операционную.
– Креил, – совсем тихо спросил Генри. – А почему Советник так уговаривал его и вас?
– Потому что никому не хочется узнавать, что делали с вашей дочерью, во всех подробностях. Ей будут делать глубокий зондаж, нужно же иметь информацию об этих людях, прежде чем вы полезете к ним в руки? Вы бы не хотели поассистировать Строггорну?
– Упаси Господь! Мои нервы этого точно не выдержат! Да я и не врач.
– Так же, как и мои. У Антона тоже не выдержат, только он молодой и еще этого не знает, но кошмары на несколько месяцев ему обеспечены, это я смело могу гарантировать. А то, что вы не врач, – это не факт. Если когда-нибудь будете жить у нас, вас обяжут работать врачом, только лишь потому, что вы Вард, а многие вещи, кроме нас, никто делать не может, – пояснил Креил.
– Скажите, Советник, а как Строггорн это выдерживает?
– Вы действительно хотите это узнать? А не пожалеете потом? Он был Инквизитором. Страшный человек, мог пытать, собственноручно… Что это вы так побледнели? – Креил усмехнулся. – Видите, я тоже жестокий человек. Все Советники такие – один другого лучше, нас так специально подбирали, чтобы наши нервы все выдерживали. Я только несколько раз видел, чтобы Строггорн нервничал, и то исключительно из-за своей дочери.
– Мне кажется, что Джулия кричит, – прислушался Генри.
– Не может быть. У Строггорна в операционной прекрасная звуко– и мыслеизоляция – это же жилой дом все-таки. Как вы опять побледнели, придется делать вам обезболивание. – Креил встал и ушел в лабораторию. Когда Генри немного пришел в себя, он невозмутимо продолжил: – Бесполезно скрывать от вас, что там происходит. Джулия будет долго болеть, вам придется все время это учитывать, может быть, теперь всю оставшуюся жизнь.
– Что там происходит? – слабо спросил Генри.
– В обморок шлепаться не будете?
– Постараюсь.
– Он вытащил из подсознания и активизировал те зоны памяти, где хранится информация, полученная, когда с ней все это делали. Это совершенно то же самое, как если бы она прошла через это второй раз, только не займет столько времени – Строггорн очень хороший врач.
– И зачем такой садизм? Я не хочу, чтобы с ней это делали.
– Я тоже не хочу. Предпочитаете оставить ее в нашей психиатрической клинике навсегда? Я предлагал ее не оживлять, не люблю, когда страдают дети.
– По-вашему, лучше, если они мертвые? – Генри уже вообще плохо соображал, о чем идет речь. Все было плохо, с какой стороны не смотри.
– Учитывая, что там происходит, на мой взгляд – лучше.
– Мне почему-то так не кажется.
– Потому что вы ее отец и исходите из чисто эгоистических соображений, а для нее, очень может быть, что лучше было никогда не появляться на свет. Если бы все родители знали, что ожидает их детей на Земле, они бы много раз подумали, прежде чем заводить их.
– Вы действительно жестокий человек, Креил.
– Добавьте, что раньше так не считали. Я ведь еще терпеть не могу обычных людей, нетелепатов. Да вам наверняка кто-нибудь уже сообщил об этом, у меня с ними всегда одни конфликты.
Генри решил, что больше никогда ничего не будет спрашивать у Советников. Только часа через два вышел Строггорн, невозмутимо спокойный, и укоризненно посмотрел на Креила:
– Зачем рассказал Генри? Ему еще работать надо, а ты ему нервы треплешь.
– У тебя же для него запись? – Креил кивнул на черную коробочку в руках Строггорна. – Ты ему хотел дать это послушать без подготовки? И почему только нас никто никогда не жалел?
– Давай руку, Генри. – Строггорн положил коробочку рядом с обнаженной рукой Генри. Выдвинулись тонкие усики, ища пси-входы, и медленно вошли в них. – Часть этих скотов были в масках, но некоторые, в том числе те, что убивали ее, – нет. Удалось вытащить их морды и записать. Сейчас я прокручу тебе это. Для тех, что в масках, есть телепатическое восприятие, если встретишь – обязательно узнаешь. Только постарайся воспринимать эту запись отрешенно, а то точно в обморок свалишься.
Генри закрыл глаза. Все знали, что запись специально делалась ослабленной, чтобы не вызывать шоковых эмоций, но все равно всегда трудно было угадать реакцию человека на такое прослушивание чужих ощущений.
– Где Антон? – Креила беспокоило, что тот до сих пор не появился.
– В ванной, приходит в себя, с трудом выдержал чуть больше половины, – пояснил Строггорн. – Ничего, со временем привыкнет. У него оказалась довольно крепкая нервная система. Не забудь вписать ему квалификационный экзамен, будем считать, на «четверку» прошел.
– Дорогая «четверка».
– Ты не думал, что может случится, когда они будут работать без нас? Что тогда? В обмороки каждый раз валиться – никого вообще не вылечить. Так, Генри готов, сознание потерял. Кошмар какой-то!
Креил вернулся и снова сделал Генри обезболивание. Через несколько минут тот очнулся. Строггорн уже отключил записывающее устройство, Генри дослушал почти до конца, и было очевидно, что ему более чем достаточно.
– Ну что, кого-нибудь знаешь? – спросил Строггорн.
– Нет. – Тяжело посмотрел на него Генри. – Наверное, одни исполнители. Даже не удивительно, что я никого не знаю.
– Хорошо запомнил?
– Не забуду до конца своих дней. – Генри было больно, но сейчас он уже взял себя в руки и готов был действовать. Строггорн подумал, что у Директора разведки тоже была железная нервная система. Впрочем, иначе он никогда бы не получил такую должность при своих телепатических способностях.
– К сожалению, как ты понимаешь, Джулия только воспринимала их телепатически, а не залезала им в голову, поэтому мало можно было узнать о тех людях, которые их послали. – Строггорн говорил это медленно, Генри еще не четко воспринимал.
– Скажите, можно на нее посмотреть? Я думаю, мы сейчас вернемся в абсолютное время?
– Хочешь убедиться, что с ней все в порядке? Не беспокойся, только Джулия сейчас об этом ничего не помнит, я опять загнал воспоминания в подсознание, так что тебе придется взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы она поняла обман.
– Что ей сказали?
– Что она попала в тяжелую аварию и поэтому ничего не помнит.
– Хорошо, – кивнул Генри. – Я готов. – Он дошел до двери операционной и вдруг в нерешительности остановился. Строггорн внимательно вгляделся в него: Генри вспомнил, что лицо дочери было изуродовано и сейчас панически испугался того, что мог увидеть.
– С ней все в порядке, не бойся, – успокоил его Строггорн. Дверь плавно открылась, пропуская их в огромный операционный зал.
Генри поразила идеальная чистота (роботы еще продолжали уборку) и большое количество различной аппаратуры. Операционная сфера, хорошо знакомая ему, была открыта. Он сразу увидел Джулию: она, накрытая белой простыней, полусидела на операционном столе. Голова была обрита (Генри вспомнил о черепно-мозговой травме), но лицо было ее, родное, он даже затруднился бы найти отличия, и у него отлегло от сердца. Антон сидел перед ней на стуле и кормил с ложечки. Генри услышал, как он уговаривал ее еще что-нибудь съесть, а она отказывалась.
– Папа! – Джулия почувствовала его и нашла глазами. Только подойдя ближе, Генри заметил, что ее глаза теперь действительно стали серыми. – Папа. – Она попыталась улыбнуться. – Меня тошнит, а Антон заставляет есть.
– Тебе нужно, Джулия, – упрямо повторил Антон, снова поднося ложку к ее рту, но она слегка отвернула голову. – Тебя совсем не так сильно тошнит, чтобы ты не могла ничего есть.
– Мне больно глотать! – снова начала жаловаться она.
– Упрямая девочка. – Антон встал, уступив место Генри. – Лучше бы вы заставили ее поесть. Строггорн сказал, что это необходимо, будет стимулировать работу приживленных органов. Если кормить все время искусственно, они никогда не начнут нормально работать.
Генри забрал у него чашку с бульоном и, набрав его в ложку, поднес ко рту Джулии. Кормление все равно никак не мешало их мысленному разговору.
– Ну, расскажи, как себя чувствуешь? – спросил он.
– Не знаю. Меня подключили к этой Машине и не говорят, когда отключат. Я уже замучилась здесь лежать. Так ничего вроде не болит, ноги двигаются. Я сначала очень перепугалась, что ничего не чувствую, а потом мне объяснили, что это из-за обезболивания. Пап, только я не помню, как угодила в такую аварию? – Джулия вопросительно смотрела на него. – Что это за клиника?
– Это самая лучшая клиника. – Генри снова просунул ложку ей в рот (она недовольно поморщилась) и решил вообще ничего не говорить про аварию.
Строггорн посмотрел на них и ушел в гостиную, чтобы не мешать. Его очень удивило, до какой степени Генри взял себя в руки. При вопросе об аварии в его голове не отразились совершенно никакие эмоции и, если бы у девочки был опыт, Джулия сразу бы поняла ложь: такая информация у эспера не могла не вызвать прорыва эмоций. Через полчаса Генри задумчиво вышел.
– Успокоился немного? – спросил Строггорн.
– Да. – Генри улыбнулся и сразу снова стал серьезным. – Советник, только честно скажите, какие могут быть последствия?
– Физически – вы видели. Конечно, у нее сейчас все болит и, если снять обезболивание, ей было бы очень плохо, но через две недели она будет в большой степени здоровой, а через два месяца эти генетически нейтральные органы уже трансформируются и станут для нее родными. Психически – могут быть проблемы.