Страница:
Из-за волнений, поднятых противниками учения Креила, отъезд пришлось отложить на полгода, почти три месяца из которых Креил потратил на превращение своих ярых противников в столь же яростных сторонников. Лишь один инцидент подпортил картину.
Во время одного из заседаний Большого Совета, когда он уже выходил из зала, какой-то ненормальный выстрелил в него. Креил мгновенно перевел себя в Многомерность, сделав тело проницаемым для любого вида оружия, и только потом осознал, что совершил ошибку. Его дирренганское тело было создано с помощью специальных препаратов – регрессантов. Переход в Многомерность нарушил искусственно созданные связи, и теперь его физическое тело пыталось одновременно перейти и к облику землянина, и к облику дирренганина. Креил сосредоточился, остановил трансформацию, но вернуться к прежнему виду ему не удалось. Теперь его тело представляло собой чудовищную смесь из человеческих и дирренганских генов. И было настоящим чудом, что он мог дышать атмосферой Дирренга.
Через несколько дней он заболел. Его знобило, временами Креил терял сознание, но это не было похоже на вирус и он старался держаться. К отъезду все было подготовлено и через семь дней назначен отлет. Президент – единственное существо, осведомленное о его миссии, лично провожал его. Креил с трудом стоял на ногах, и Президент долго не отпускал его, поддерживая до самого трапа. Креил едва смог добраться до ванны, подключился к Машине, скомандовал начинать регресс в человеческое тело и потерял сознание.
Корабль остановился достаточно далеко от Солнца и не выходил в Трехмерность, но Креил не возвращался. Поняв это, Линган перебросил свое тело через гиперпространственное Окно на Корабль и увидел Креила без сознания. На вид тот был человеком, но Линган, прекрасно помня последствия регрессии у Аоллы, не ждал ничего хорошего. Странницы уже не было на Земле. Как всегда в таких случаях, вызвали Лао и Джона Гила, второго по уровню квалификации генетика после Креила. Они долго обследовали его, отбирая пробы различных тканей и определяя количество повреждений.
– Произошло, видимо, следующее, – наконец вынес решение Джон. – По какой-то причине ему пришлось перебросить свое тело в Четырехмерность в облике дирренганина, наверное, была какая-то опасность для жизни. Беда в том, что у Креила нет врожденной способности к генетической регрессии. Как только он оказался в Многомерности, действие регрессантов прекратилось, и его тело попыталось вернуться к земному облику. А когда он возвратился в Трехмерность, то смог лишь частично восстановить трехмерную структуру. Теперь он регрессировал в земное тело, и это увеличило количество генетических изменений, создав странное существо: часть его генов дирренганские, часть – человеческие. Мы можем пытаться удержать его в этом состоянии регрессантами, можно подкорректировать их состав, но мы не в состоянии проверить каждую молекулу его тела и ликвидировать произошедшие изменения.
– Значит, мы почти ничем не можем ему помочь? – спросил Строггорн.
– Кое-чем можем. Я подберу другой состав регрессанта, но боюсь, что мы превратили его жизнь в пытку. – Джон с сожалением покачал головой.
– Болевой синдром?
– Не только. Возможно все – вплоть до раздвоения личности, когда ему будет противен как один облик, так и другой.
Тщательно подобрав регрессант, они смогли вывести Креила из бессознательного состояния. Уделом его с тех пор стали все возрастающие дозы обезболивающих и при этом раз в две недели – ввод дополнительной дозы регрессанта-стабилизатора, без которого он просто не мог существовать.
Глава 20
Во время одного из заседаний Большого Совета, когда он уже выходил из зала, какой-то ненормальный выстрелил в него. Креил мгновенно перевел себя в Многомерность, сделав тело проницаемым для любого вида оружия, и только потом осознал, что совершил ошибку. Его дирренганское тело было создано с помощью специальных препаратов – регрессантов. Переход в Многомерность нарушил искусственно созданные связи, и теперь его физическое тело пыталось одновременно перейти и к облику землянина, и к облику дирренганина. Креил сосредоточился, остановил трансформацию, но вернуться к прежнему виду ему не удалось. Теперь его тело представляло собой чудовищную смесь из человеческих и дирренганских генов. И было настоящим чудом, что он мог дышать атмосферой Дирренга.
Через несколько дней он заболел. Его знобило, временами Креил терял сознание, но это не было похоже на вирус и он старался держаться. К отъезду все было подготовлено и через семь дней назначен отлет. Президент – единственное существо, осведомленное о его миссии, лично провожал его. Креил с трудом стоял на ногах, и Президент долго не отпускал его, поддерживая до самого трапа. Креил едва смог добраться до ванны, подключился к Машине, скомандовал начинать регресс в человеческое тело и потерял сознание.
Корабль остановился достаточно далеко от Солнца и не выходил в Трехмерность, но Креил не возвращался. Поняв это, Линган перебросил свое тело через гиперпространственное Окно на Корабль и увидел Креила без сознания. На вид тот был человеком, но Линган, прекрасно помня последствия регрессии у Аоллы, не ждал ничего хорошего. Странницы уже не было на Земле. Как всегда в таких случаях, вызвали Лао и Джона Гила, второго по уровню квалификации генетика после Креила. Они долго обследовали его, отбирая пробы различных тканей и определяя количество повреждений.
– Произошло, видимо, следующее, – наконец вынес решение Джон. – По какой-то причине ему пришлось перебросить свое тело в Четырехмерность в облике дирренганина, наверное, была какая-то опасность для жизни. Беда в том, что у Креила нет врожденной способности к генетической регрессии. Как только он оказался в Многомерности, действие регрессантов прекратилось, и его тело попыталось вернуться к земному облику. А когда он возвратился в Трехмерность, то смог лишь частично восстановить трехмерную структуру. Теперь он регрессировал в земное тело, и это увеличило количество генетических изменений, создав странное существо: часть его генов дирренганские, часть – человеческие. Мы можем пытаться удержать его в этом состоянии регрессантами, можно подкорректировать их состав, но мы не в состоянии проверить каждую молекулу его тела и ликвидировать произошедшие изменения.
– Значит, мы почти ничем не можем ему помочь? – спросил Строггорн.
– Кое-чем можем. Я подберу другой состав регрессанта, но боюсь, что мы превратили его жизнь в пытку. – Джон с сожалением покачал головой.
– Болевой синдром?
– Не только. Возможно все – вплоть до раздвоения личности, когда ему будет противен как один облик, так и другой.
Тщательно подобрав регрессант, они смогли вывести Креила из бессознательного состояния. Уделом его с тех пор стали все возрастающие дозы обезболивающих и при этом раз в две недели – ввод дополнительной дозы регрессанта-стабилизатора, без которого он просто не мог существовать.
Глава 20
февраль 2032 год абсолютного времени
320 год относительного времени
Строггорн сидел в гостиной Директора разведуправления, как всегда возникнув внезапно, просто появившись. Генри сразу проснулся у себя в спальне, почувствовав Советника. Он спустился вниз и увидел в кресле Строггорна. За эти полгода Директор привык к этим внезапным появлениям и уже давно ничему не удивлялся. Жена и дети крепко спали, и Директор хорошо знал, что пока Строггорн здесь – они не проснутся.
– Докладывайте, Директор. Покороче, если можно, – приказал Строггорн.
Генри на предельной для себя скорости, по памяти, которая с момента операции стала у него просто феноменальной, быстро перечислял суммы денег на банковских счетах – они постоянно увеличивались как за счет прямых поступлений, о которых знали в Элиноре, так и различных чисто банковских операций, из-за чего Строггорн и требовал постоянного отчета, опасаясь слишком рискованных вложений. Директора всегда поражало, как один человек, пусть и проживший много лет, может разбираться во всем этом. На самом деле Строггорн пользовался консультациями ведущих банкиров мира. Изучать досконально банковские спекуляции у него не было времени, да он и не считал это необходимым. Его основной профессией было умение использовать людей, а вовсе не учиться до бесконечности в большой степени бесполезным и устаревшим для него вещам. Далее Директор приступил к перечислению скупленных на подставных лиц предприятий. Кроме него, никто в абсолютном времени не знал, кому они принадлежали на самом деле.
– Когда можно будет начать заменять оборудование на заводах? – спросил Строггорн.
– Можно хоть сейчас. А на какое вы собираетесь заменять? – уточнил Директор.
– Во всяком случае, на экологически чистое. Точно я сам не в курсе, наверное антигравитационное, а может быть, еще на какое-нибудь, но это позволит значительно увеличить выработку энергии.
– Нам ее понадобится так много?
– Даже если мы выполним все, что наметили, нам не произвести больше десяти процентов от того, что нужно. Правда, созданная система позволит довольно плавно перераспределять энергию, и это даже более важно для нас, чем ее абсолютное производство. Вам удалось провести запрет на показ всей этой мерзости?
– Нет. Она приносит такой доход, что мы можем только оказывать прямое давление на производителей. Попытка ввести прямой запрет пока не прошла, мы же не можем мотивировать это контактами с инопланетянами!
– Почему?
– Советник! Нас запрячут в сумасшедшие дома, как только мы заикнемся об этом!
– Вы хотите сказать, нужны прямые доказательства? – Строггорн, конечно же, забрался в голову Директору.
– А можно их предоставить?
– В какой форме будет очевидно, что произошел контакт с инопланетной цивилизацией, и не вызовет панику?
– Советник! Это вы сами думайте! Я в инопланетных цивилизациях не разбираюсь! А как вы попадаете туда? Просмотрев все материалы, я убедился, что за последние пятнадцать лет у нас практически не было наблюдений за НЛО. Только совсем недавно вроде бы засекли что-то – какое-то тело появилось около Солнечной системы и сразу исчезло. Отнесли на погрешность оптики.
– Правильно. Корабль с Дирренга. Забрали и вернули Креила ван Рейна. Ненадолго, слава Богу, нам без него никак не обойтись. Больше здесь никто не появляется. Аолла проходит через гиперпространственное Окно, а наблюдателей с Земли убрали. Был прямой запрет на посещения планеты – хватит нас делить, мы еще не погибли, – пояснил Строггорн.
– Проход через Окно никого не убедит, даже если она будет в образе чудовища. – Директор покачал головой, представив, что на экране все воспримется как обычный компьютерный монтаж. – Вот космический корабль – другое дело.
– Ладно. Ты хочешь сказать, нужно сделать официальное прибытие Аоллы на инопланетном корабле? Чтобы это засекли все станции наблюдения, а ее выход из корабля был заснят всеми желающими?
– Это возможно? Договориться с Дорном? Или с Дирренгом?
– Попробуем. С Дирренгом не получится. Слишком недолго контактируем, и там не афишируют отношения с Землей. Нам больше нужен их голос в Совете Галактики. Остается Дорн. В крайнем случае можно просить еще из системы Ригеля, но существа там! Бр-р-р! Даже меня от их вида трясет, можешь представить, что на Земле начнется? Нам же придется дать информацию о планете, показать вид существ, которые ее населяют. – Строггорн в мозгу создал образ существа с Ригеля, с их бесконечными глазами и зубами, и все, включая охранников, вздрогнули. – Видите, даже у вас какая реакция! А вы люди подготовленные! С Дорном тоже все непросто. Как мы им объясним, зачем нам это нужно: использовать для возвращения Аоллы инопланетный корабль? Что у нас большая часть землян круглые идиоты и верят только в тот уровень техники, который имеют сами? А без шоу им в это не поверить никак? Будут проблемы с безопасностью. Подумаем еще.
– Когда это можно будет сделать?
– Не раньше, чем через ваши полгода. Она только что улетела, и дай Бог нам вписаться в этот срок, – Строггорн вспомнил, что Аолла несколько часов беседовала со Странницей, а он не имел ни малейшего представления о чем. Но на Дорне было не все гладко – это ясно. Перевыборы Президента прошли и прежний остался на второй срок – еще на сто лет, но Уш-ш-ш набирал все большую власть. Креил все-таки сказал Строггорну о том, что Аолле каждый раз все сложнее выбираться на Землю, а ведь должно было быть, правда, еще не скоро, голосование Совета по поводу помощи Земле. В случае принятия положительного решения, им тоже было нужно длительное время на подготовку – и приставать с идиотскими просьбами к Дорну никуда не годилось. – Хорошо, попробуем договориться. – Думать о том, на какие унижения ради этого, может быть, придется пойти Аолле, ему не хотелось. Достаточно было того, что он увидел в ее голове прошлый раз. Все это выглядело мерзко, хоть она и не жаловалась, понимая, что Строггорн и сам все знает.
– Еще будут инструкции? – спросил Директор.
– Нет, но расскажите, что у вас здесь произошло?
– У нас была небольшая охота за одним из них. – Директор кивнул на охранника. – Хоть я кое-как и объяснил, что договорился с вами об их выдаче, у многих возникли к ним вопросы. Нам пришлось позволить его выкрасть, и он рассказал им об Аль-Ришаде. Конечно под «страшными пытками» и только то, что было в наших интересах. Ты не хочешь рассказать Советнику, какой гадостью они тебя пичкали?
– Я прекрасно выспался. Эти идиоты так и не поняли, почему на меня так все плохо действует. – Охранник усмехнулся. – Прогнали меня через рентген. Думали, что я железный, что ли? Вообще, они были почти уверены, что я не человек, Советник. Все это очень неприятно: нужно бы последить за их лидерами.
– Ты, конечно, выудил у них из головы имена? – усмехнулся Строггорн.
– Естественно, Советник, иначе зачем бы мне идти к ним в руки? С этой группировкой мы покончили. Часть теперь в психбольнице, двое – в тюрьме, остальные, из наиболее агрессивных – в коме. Так приказал Директор. Правильно?
– Правильно. Пока я не отменю приказ, вы должны ему беспрекословно подчиняться и защищать, – подтвердил Строггорн. – Кстати, Директор, вы уменьшили охрану. Почему?
– Какой от нее прок? Я бы вообще оставил только этих двоих, но меня неправильно поймут. К тому же, нужно еще охранять семью. Президент тоже ныл, что хочет таких людей себе в охрану. Обычной он теперь не доверяет.
– Кстати, как себя чувствует Джулия? – уточнил Строггорн.
– Прекрасно, ходит в школу…
– С охраной?
– Естественно. С ногой все в порядке.
– Берегите семью. Я на вашем месте отправил бы их к нам, в Аль-Ришад.
– Нельзя. Мне этого никак не объяснить. Сразу раскроете меня как агента.
– Пожалуй, так. – Строггорн задумчиво покачал головой. – Но не считайте, что телепатические способности Джулии всегда защитят ее. В мое время умели прекрасно охотиться за телепатами и никакие способности не помогали. В конце концов всегда можно проломить голову, не приближаясь – ваши средства вполне позволяют проделать такое. Есть и другие способы. Весь вопрос в том, знает ли человек, который ведет охоту, о таких способностях своей жертвы или нет. Тем более она не Вард, совсем еще ребенок, и далеко не всегда залезает в голову окружающим. При достаточном общении с человеком она почти неуязвима, а если что-то неожиданное… Сами понимаете. Охрану от нее ни на шаг. Следующее: не советую увлекаться убийствами. Из своей практики скажу, что почти всегда впоследствии для телепата это кончается длительным лечением. Если вообще удается помочь.
– Мы уже поняли это. Поэтому и не убиваем, а ищем другие способы.
– Хорошо. – Строггорн посмотрел на часы. – Я возвращаюсь в Аль-Ришад. В ближайшее время наладим поставку оборудования на заводы. Пора создавать единую энергетическую систему. Времени у нас немного, учитывая, что мы хотим сделать.
Директор невозмутимо смотрел, как фигура Советника посветлела и он исчез. Если бы это заснять на пленку, подумал Директор, никого бы это не удивило, решили бы – обычный монтаж. Двадцать первый век был слишком привычен к таким вещам, и доказать контакт с инопланетной цивилизацией действительно было совсем непросто.
331 год относительного времени
Диггиррен вошел в огромный кабинет Лингана. С того момента, как Строггорн, Линган и Лао, перед тем, как выпустить его из тюрьмы полгода назад, провели полный зондаж его психики, он не встречал Председателя Совета Вардов.
Линган, как огромный барс, метался по своему кабинету. Диггиррен подумал, что для того помещение и было таким огромным, чтобы Председатель Совета мог успокаивать свои нервы, бегая по такому большому пространству. Линган увидел Диггиррена и сел в свое кресло.
– Давай коротко, Диг. – Линган сверлил его своими черными глазами. – Зачем я тебе нужен? – Когда Председатель сердился, никто не мог выносить этот испепеляющий взгляд и то, что при этом мелькало в мозгу Лингана. Диггиррен опустил глаза. Меньше всего ему хотелось бы сейчас вызвать дополнительный гнев. Он хорошо знал, сколько времени не мог Линган простить Строггорну сожжение Аоллы на костре, а то, что было сделано с Этель было ничем не лучше. О прощении, если это вообще было возможно, в ближайшие десятилетия можно было не мечтать.
– Я хотел узнать у тебя официально, как у Председателя Совета Вардов, есть ли принципиальные препятствия для моего брака с Этель? – Диггиррен говорил это совершенно отчетливо, ему не хотелось, чтобы его заставили повторить фразу еще раз.
– Что? – Линган вскочил с кресла и подошел к Диггиррену совсем близко. – Ты хочешь сказать, что вы полюбили друг друга и хотите пожениться? – У Лингана потемнело в глазах, и он вернулся в свое в кресло, стараясь взять себя в руки.
– Я не разговаривал с Этель, Линган. Ты прекрасно знаешь, что для женитьбы и ей, и мне нужно согласие Совета, но я не могу делать ей предложение, не зная, возможно ли это в принципе.
– Значит, ты не говорил с ней. – Линган немного успокоился. Он не слышал, чтобы Диггиррен встречался с Этель и решил, что тот просто слишком много намечтал.
– Я жду ответа, – напомнил Диггиррен.
– Принципиально Этель может выходить замуж, за кого ей захочется, – Линган вспомнил ее линию жизни, которую он достаточно внимательно изучил на ближайшие десять лет. – В любом случае у нее родятся здоровые дети и все – эсперы.
– Это хорошо. – Диггиррен уже хотел встать и уйти.
– Не торопись. Насколько я понял из ее линии, у Этель будет выбор одновременно, по крайней мере, из четырех мужчин и совершенно равновероятно ее замужество с любым из них.
– Я не понимаю?
– Зато я понимаю. Это значит, что никого из них она не будет любить, а раз это так, я применю все свое влияние приемного отца, чтобы выбор не пал на тебя. Я лично против ее брака с тобой. Хватит того, что у вас уже было. Я не хочу, чтобы она снова страдала из-за тебя.
– Это жестоко, Линган. Я люблю Этель, может быть, мы еще будем счастливы?
– С Этель? Кто-то очень хотел испытать сильные чувства? Могу тебя заверить: в случае этого брака ты их получишь – это будут все муки ада с женщиной, которая тебя не любит. Ты готов к этому?
– Давай, эти вопросы я буду решать с ней.
– Не выйдет, Диг. – Линган прикидывал, стоит ли говорить. – Мне тебя жаль, но я не хочу, чтобы ты убил ее еще раз и поэтому вынужден тебе сказать одну вещь. Это тебе не понравится. – Он сделал паузу. – Я совершенно точно знаю, что у Этель родится от мужа трое детей, и это произойдет обязательно, за кого бы она не вышла замуж. Но есть еще вероятность рождения четвертого ребенка, и не маленькая. – В этот момент Диггиррену почему-то стало плохо, и он пристально посмотрел на Лингана, который продолжал: – Если это случится, то его отцом может быть только один человек.
– Кто?
– Ты действительно хочешь это знать? Я бы не говорил тебе, но именно из-за этого человека ты уже убил ее один раз, и я не хочу, чтобы убил во второй, когда это выяснится.
– Значит, это… – Диггиррен закрыл глаза, так страшно вдруг ему стало.
– Строггорн ван Шер, – спокойно закончил Линган. Про себя он даже улыбнулся. Этой информации, как ему казалось, было вполне достаточно, чтобы отбить у Дига желание жениться на Этель. Тот закрыл глаза и сидел, слегка покачиваясь и баюкая свою боль.
– Линган, поклянись, что это правда. – Диггиррен посмотрел в глаза Лингану.
– Это хамство. В своей жизни я никогда не врал, и это все хорошо знают. Иначе я бы не смог управлять нашим государством, – обиделся Линган. – Только для тебя. Я клянусь – это правда.
– Господи, за что! – Диггиррен зарыдал. Даже присутствие Лингана не смогло удержать его, и тому стало немного жаль Дига, несмотря на свою злость.
– Больше не хочешь ее в жены?
– Зачем так жестоко, Линган? Ты же знаешь, теперь, после лечения, я бы не смог сделать ей плохо, а так – это много лет будет отравлять нам жизнь.
– Ты не передумал? – Линган нахмурился. – Диг, ты действительно любишь Этель?
– Неужели ты думаешь, я пришел сюда, чтобы развлечься и мне доставляет удовольствие выслушивать твои издевательства? Или я не знал, как ты ко мне относишься после того, что было? – Диггиррен успокоился и печально сказал: – Я действительно люблю ее, Линган. Ты не знаешь, но мы встречаемся почти год, с тех пор как она поправилась. Этель навещала меня еще в тюрьме.
– Я убью Строггорна! Как он позволил это? – разозлился Линган.
– В моем приговоре не было запрета на свидания с Этель, а Строггорн считал, что так мое лечение будет идти быстрее. Она сама приходила, никто ее не заставлял, но и не запрещал.
– Строггорн был и останется самым большим лгуном, которого я только знаю! За все это время он не сказал об этом и полслова!
– Он же знал, что тебе это не понравится. – Диггиррен смотрел на Лингана, и его глаза были совсем зелеными.
– Она не любит тебя, – упрямо повторил Линган.
– Я не знаю, но спрашивать об этом у Строггорна – он наверняка это знает, потому что лечит Этель, – не стану. Прости. Если ты все сказал, я пойду.
– Послушай, отец. – Она редко называла так Лингана, но сейчас хотела сделать ему приятное. – Мне тридцать шесть лет и ты знаешь, если я хочу иметь детей – а я очень этого хочу, – нужно выходить замуж. Я не собираюсь, как моя мать, только, пожалуйста, не сердись, одна растить ребенка. Потом, когда дети вырастут, я спокойно разведусь, и не понимаю, что ты видишь в этом такого страшного?
– Этель, девочка моя, может быть, ты найдешь кого-нибудь другого?
– Зачем? Линган, я никого не полюблю. Я совершенно в этом уверена. Никогда я не сниму блоки с мужчиной, мне даже все равно – эспер он или нет. Пойми, для меня никакой нет разницы. Диггиррен не вызывает у меня физического отвращения, он красивый мужчина и любит меня, чего еще искать? И брак наш продлится не долго. Поможет мне вырастить детей и пусть катится на все четыре стороны. Я всегда найду себе мужчину для постели, а большего мне не нужно. Кстати, я была у врача на обследовании – меня отвел Строггорн, – и тот обратил внимание, что я перестала стареть. Ты мне не скажешь, со мной что-нибудь еще, помимо головы, делали тогда?
– У кого ты была?
– У Джона Гила. Строггорн говорит, что это лучший специалист по таким вещам. Я спрашивала Строггорна, но он меня не оперировал и не знает.
– Он тебя послал ко мне?
– Да. Он сказал, что после Странницы у вас у всех аналогичная история. Она что-то делала или нет? Я только сейчас задумалась, что ты выглядишь даже моложе меня. Как не омолаживай, а тебе слишком много лет, чтобы так выглядеть. На самом деле на сколько лет ты выглядишь?
– На двадцать восемь, – ответил Линган.
– На вид все равно старше, ты слишком огромный, из-за этого. А Строггорн?
– На тридцать шесть.
– А он моложе. Опять из-за сложения. Так что ответишь?
– Наверное, делала. Это у нее занимает не более пяти минут, а мы уже несколько столетий не можем разгадать, что именно она делает, да еще так быстро. После этого процесс старения прекращается вообще.
– У Диггиррена так же? Странница оперировала его?
– Конечно. Ему же под шестьдесят, и ему никогда не делали омоложение.
– Так какого еще мужа ты предлагаешь мне искать? Который, очень медленно, но все-таки будет стареть? У вас ведь и мозг не стареет, и другое? Тебя женщины до сих пор интересуют, а, обычно, в твоем возрасте человек сам приходит, чтобы его умертвили, так ему надоедает жить. Я права?
– Наверное. Только не нужно этого никому рассказывать, Этель. Это, может быть, наша самая большая тайна. – Линган задумался. В какой-то степени Этель смогла убедить его, что в сложившейся ситуации Диггиррен – не худший вариант, но Линган всегда был верен себе и считал, что люди должны жениться исключительно по любви. Никакие другие мотивы он не считал убедительными.
Этель надела красивое розовое платье, совсем недлинное, чуть прикрывавшее колени. Ее волосы давно отросли, прошло больше года с момента, как ее удалось оживить, и только грусть в глазах, и иногда появлявшаяся привычка задумчиво смотреть на облака, словно там ей виделся совсем другой мир, могли бы напомнить об этом. Строггорн дал официальное заключение о том, что Этель поправилась и медицинских препятствий к вступлению в брак нет. Она не торопясь подписала документы, Диггиррен передал ей цветы, и Линган, по закону, только он мог зарегистрировать брак между Вардами, поздравил их.
Диг и Этель сидели в том же самом ресторане, воспроизводящем один из залов старинного замка Аль-Ришад. Они пришли сюда сразу после Дворца Правительства, одни, так захотела Этель, и никто не стал с ней спорить. Как и год назад на столе горели свечи и розы роняли лепестки в бокалы. Она молчала, и Диггиррена мучила ее грусть, которая легко сочилась даже сквозь ее усиленные блоки. Этель не спешила, ей вообще казалось, что жизнь остановилась тогда, когда Диггиррен убил ее. Этот год, пока она болела, запомнился бесконечным и бесцветным, и хотя она уже ходила на работу, казалось, все это давно перестало интересовать ее. Единственное, о чем мечтала Этель, – о ребенке. Ей казалось, только он сможет как-то заполнить эту бесцветную жизнь. Она подумала, что Линган, конечно, был прав – она не любила Диггиррена, да и вообще никого из мужчин. Этель взяла маленькую ложечку и осторожно вынула вишню из десерта.
– Может быть, заказать что-нибудь еще? – тихо спросил Диггиррен. Этель подняла взгляд. В свете свечей его глаза казались совсем черными, и лишь иногда пламя искорками отражалось в них.
– Вина, например, – сказала Этель, и Диггиррен напрягся.
– Зачем ты так?
– Прости. Мне грустно.
– Я знаю, только непонятно, почему?
– Не знаю. – Она поправила волосы. – Пойдем? Кажется, я наелась.
– Диг, ты не рассердишься, если у нас сегодня ничего не будет? Я устала и хочу спать, – спросила Этель и почувствовала, как он переборол себя.
– Как хочешь, твоя спальня там. – Он проводил Этель. Специально Диггиррен выбрал для нее не ту спальню, где убил ее, понимая, что в той ей было бы просто невыносимо. – Я не буду тебе мешать. – Он оставил ее одну.
320 год относительного времени
Строггорн сидел в гостиной Директора разведуправления, как всегда возникнув внезапно, просто появившись. Генри сразу проснулся у себя в спальне, почувствовав Советника. Он спустился вниз и увидел в кресле Строггорна. За эти полгода Директор привык к этим внезапным появлениям и уже давно ничему не удивлялся. Жена и дети крепко спали, и Директор хорошо знал, что пока Строггорн здесь – они не проснутся.
– Докладывайте, Директор. Покороче, если можно, – приказал Строггорн.
Генри на предельной для себя скорости, по памяти, которая с момента операции стала у него просто феноменальной, быстро перечислял суммы денег на банковских счетах – они постоянно увеличивались как за счет прямых поступлений, о которых знали в Элиноре, так и различных чисто банковских операций, из-за чего Строггорн и требовал постоянного отчета, опасаясь слишком рискованных вложений. Директора всегда поражало, как один человек, пусть и проживший много лет, может разбираться во всем этом. На самом деле Строггорн пользовался консультациями ведущих банкиров мира. Изучать досконально банковские спекуляции у него не было времени, да он и не считал это необходимым. Его основной профессией было умение использовать людей, а вовсе не учиться до бесконечности в большой степени бесполезным и устаревшим для него вещам. Далее Директор приступил к перечислению скупленных на подставных лиц предприятий. Кроме него, никто в абсолютном времени не знал, кому они принадлежали на самом деле.
– Когда можно будет начать заменять оборудование на заводах? – спросил Строггорн.
– Можно хоть сейчас. А на какое вы собираетесь заменять? – уточнил Директор.
– Во всяком случае, на экологически чистое. Точно я сам не в курсе, наверное антигравитационное, а может быть, еще на какое-нибудь, но это позволит значительно увеличить выработку энергии.
– Нам ее понадобится так много?
– Даже если мы выполним все, что наметили, нам не произвести больше десяти процентов от того, что нужно. Правда, созданная система позволит довольно плавно перераспределять энергию, и это даже более важно для нас, чем ее абсолютное производство. Вам удалось провести запрет на показ всей этой мерзости?
– Нет. Она приносит такой доход, что мы можем только оказывать прямое давление на производителей. Попытка ввести прямой запрет пока не прошла, мы же не можем мотивировать это контактами с инопланетянами!
– Почему?
– Советник! Нас запрячут в сумасшедшие дома, как только мы заикнемся об этом!
– Вы хотите сказать, нужны прямые доказательства? – Строггорн, конечно же, забрался в голову Директору.
– А можно их предоставить?
– В какой форме будет очевидно, что произошел контакт с инопланетной цивилизацией, и не вызовет панику?
– Советник! Это вы сами думайте! Я в инопланетных цивилизациях не разбираюсь! А как вы попадаете туда? Просмотрев все материалы, я убедился, что за последние пятнадцать лет у нас практически не было наблюдений за НЛО. Только совсем недавно вроде бы засекли что-то – какое-то тело появилось около Солнечной системы и сразу исчезло. Отнесли на погрешность оптики.
– Правильно. Корабль с Дирренга. Забрали и вернули Креила ван Рейна. Ненадолго, слава Богу, нам без него никак не обойтись. Больше здесь никто не появляется. Аолла проходит через гиперпространственное Окно, а наблюдателей с Земли убрали. Был прямой запрет на посещения планеты – хватит нас делить, мы еще не погибли, – пояснил Строггорн.
– Проход через Окно никого не убедит, даже если она будет в образе чудовища. – Директор покачал головой, представив, что на экране все воспримется как обычный компьютерный монтаж. – Вот космический корабль – другое дело.
– Ладно. Ты хочешь сказать, нужно сделать официальное прибытие Аоллы на инопланетном корабле? Чтобы это засекли все станции наблюдения, а ее выход из корабля был заснят всеми желающими?
– Это возможно? Договориться с Дорном? Или с Дирренгом?
– Попробуем. С Дирренгом не получится. Слишком недолго контактируем, и там не афишируют отношения с Землей. Нам больше нужен их голос в Совете Галактики. Остается Дорн. В крайнем случае можно просить еще из системы Ригеля, но существа там! Бр-р-р! Даже меня от их вида трясет, можешь представить, что на Земле начнется? Нам же придется дать информацию о планете, показать вид существ, которые ее населяют. – Строггорн в мозгу создал образ существа с Ригеля, с их бесконечными глазами и зубами, и все, включая охранников, вздрогнули. – Видите, даже у вас какая реакция! А вы люди подготовленные! С Дорном тоже все непросто. Как мы им объясним, зачем нам это нужно: использовать для возвращения Аоллы инопланетный корабль? Что у нас большая часть землян круглые идиоты и верят только в тот уровень техники, который имеют сами? А без шоу им в это не поверить никак? Будут проблемы с безопасностью. Подумаем еще.
– Когда это можно будет сделать?
– Не раньше, чем через ваши полгода. Она только что улетела, и дай Бог нам вписаться в этот срок, – Строггорн вспомнил, что Аолла несколько часов беседовала со Странницей, а он не имел ни малейшего представления о чем. Но на Дорне было не все гладко – это ясно. Перевыборы Президента прошли и прежний остался на второй срок – еще на сто лет, но Уш-ш-ш набирал все большую власть. Креил все-таки сказал Строггорну о том, что Аолле каждый раз все сложнее выбираться на Землю, а ведь должно было быть, правда, еще не скоро, голосование Совета по поводу помощи Земле. В случае принятия положительного решения, им тоже было нужно длительное время на подготовку – и приставать с идиотскими просьбами к Дорну никуда не годилось. – Хорошо, попробуем договориться. – Думать о том, на какие унижения ради этого, может быть, придется пойти Аолле, ему не хотелось. Достаточно было того, что он увидел в ее голове прошлый раз. Все это выглядело мерзко, хоть она и не жаловалась, понимая, что Строггорн и сам все знает.
– Еще будут инструкции? – спросил Директор.
– Нет, но расскажите, что у вас здесь произошло?
– У нас была небольшая охота за одним из них. – Директор кивнул на охранника. – Хоть я кое-как и объяснил, что договорился с вами об их выдаче, у многих возникли к ним вопросы. Нам пришлось позволить его выкрасть, и он рассказал им об Аль-Ришаде. Конечно под «страшными пытками» и только то, что было в наших интересах. Ты не хочешь рассказать Советнику, какой гадостью они тебя пичкали?
– Я прекрасно выспался. Эти идиоты так и не поняли, почему на меня так все плохо действует. – Охранник усмехнулся. – Прогнали меня через рентген. Думали, что я железный, что ли? Вообще, они были почти уверены, что я не человек, Советник. Все это очень неприятно: нужно бы последить за их лидерами.
– Ты, конечно, выудил у них из головы имена? – усмехнулся Строггорн.
– Естественно, Советник, иначе зачем бы мне идти к ним в руки? С этой группировкой мы покончили. Часть теперь в психбольнице, двое – в тюрьме, остальные, из наиболее агрессивных – в коме. Так приказал Директор. Правильно?
– Правильно. Пока я не отменю приказ, вы должны ему беспрекословно подчиняться и защищать, – подтвердил Строггорн. – Кстати, Директор, вы уменьшили охрану. Почему?
– Какой от нее прок? Я бы вообще оставил только этих двоих, но меня неправильно поймут. К тому же, нужно еще охранять семью. Президент тоже ныл, что хочет таких людей себе в охрану. Обычной он теперь не доверяет.
– Кстати, как себя чувствует Джулия? – уточнил Строггорн.
– Прекрасно, ходит в школу…
– С охраной?
– Естественно. С ногой все в порядке.
– Берегите семью. Я на вашем месте отправил бы их к нам, в Аль-Ришад.
– Нельзя. Мне этого никак не объяснить. Сразу раскроете меня как агента.
– Пожалуй, так. – Строггорн задумчиво покачал головой. – Но не считайте, что телепатические способности Джулии всегда защитят ее. В мое время умели прекрасно охотиться за телепатами и никакие способности не помогали. В конце концов всегда можно проломить голову, не приближаясь – ваши средства вполне позволяют проделать такое. Есть и другие способы. Весь вопрос в том, знает ли человек, который ведет охоту, о таких способностях своей жертвы или нет. Тем более она не Вард, совсем еще ребенок, и далеко не всегда залезает в голову окружающим. При достаточном общении с человеком она почти неуязвима, а если что-то неожиданное… Сами понимаете. Охрану от нее ни на шаг. Следующее: не советую увлекаться убийствами. Из своей практики скажу, что почти всегда впоследствии для телепата это кончается длительным лечением. Если вообще удается помочь.
– Мы уже поняли это. Поэтому и не убиваем, а ищем другие способы.
– Хорошо. – Строггорн посмотрел на часы. – Я возвращаюсь в Аль-Ришад. В ближайшее время наладим поставку оборудования на заводы. Пора создавать единую энергетическую систему. Времени у нас немного, учитывая, что мы хотим сделать.
Директор невозмутимо смотрел, как фигура Советника посветлела и он исчез. Если бы это заснять на пленку, подумал Директор, никого бы это не удивило, решили бы – обычный монтаж. Двадцать первый век был слишком привычен к таким вещам, и доказать контакт с инопланетной цивилизацией действительно было совсем непросто.
***
март, 2032 год абсолютного времени331 год относительного времени
Диггиррен вошел в огромный кабинет Лингана. С того момента, как Строггорн, Линган и Лао, перед тем, как выпустить его из тюрьмы полгода назад, провели полный зондаж его психики, он не встречал Председателя Совета Вардов.
Линган, как огромный барс, метался по своему кабинету. Диггиррен подумал, что для того помещение и было таким огромным, чтобы Председатель Совета мог успокаивать свои нервы, бегая по такому большому пространству. Линган увидел Диггиррена и сел в свое кресло.
– Давай коротко, Диг. – Линган сверлил его своими черными глазами. – Зачем я тебе нужен? – Когда Председатель сердился, никто не мог выносить этот испепеляющий взгляд и то, что при этом мелькало в мозгу Лингана. Диггиррен опустил глаза. Меньше всего ему хотелось бы сейчас вызвать дополнительный гнев. Он хорошо знал, сколько времени не мог Линган простить Строггорну сожжение Аоллы на костре, а то, что было сделано с Этель было ничем не лучше. О прощении, если это вообще было возможно, в ближайшие десятилетия можно было не мечтать.
– Я хотел узнать у тебя официально, как у Председателя Совета Вардов, есть ли принципиальные препятствия для моего брака с Этель? – Диггиррен говорил это совершенно отчетливо, ему не хотелось, чтобы его заставили повторить фразу еще раз.
– Что? – Линган вскочил с кресла и подошел к Диггиррену совсем близко. – Ты хочешь сказать, что вы полюбили друг друга и хотите пожениться? – У Лингана потемнело в глазах, и он вернулся в свое в кресло, стараясь взять себя в руки.
– Я не разговаривал с Этель, Линган. Ты прекрасно знаешь, что для женитьбы и ей, и мне нужно согласие Совета, но я не могу делать ей предложение, не зная, возможно ли это в принципе.
– Значит, ты не говорил с ней. – Линган немного успокоился. Он не слышал, чтобы Диггиррен встречался с Этель и решил, что тот просто слишком много намечтал.
– Я жду ответа, – напомнил Диггиррен.
– Принципиально Этель может выходить замуж, за кого ей захочется, – Линган вспомнил ее линию жизни, которую он достаточно внимательно изучил на ближайшие десять лет. – В любом случае у нее родятся здоровые дети и все – эсперы.
– Это хорошо. – Диггиррен уже хотел встать и уйти.
– Не торопись. Насколько я понял из ее линии, у Этель будет выбор одновременно, по крайней мере, из четырех мужчин и совершенно равновероятно ее замужество с любым из них.
– Я не понимаю?
– Зато я понимаю. Это значит, что никого из них она не будет любить, а раз это так, я применю все свое влияние приемного отца, чтобы выбор не пал на тебя. Я лично против ее брака с тобой. Хватит того, что у вас уже было. Я не хочу, чтобы она снова страдала из-за тебя.
– Это жестоко, Линган. Я люблю Этель, может быть, мы еще будем счастливы?
– С Этель? Кто-то очень хотел испытать сильные чувства? Могу тебя заверить: в случае этого брака ты их получишь – это будут все муки ада с женщиной, которая тебя не любит. Ты готов к этому?
– Давай, эти вопросы я буду решать с ней.
– Не выйдет, Диг. – Линган прикидывал, стоит ли говорить. – Мне тебя жаль, но я не хочу, чтобы ты убил ее еще раз и поэтому вынужден тебе сказать одну вещь. Это тебе не понравится. – Он сделал паузу. – Я совершенно точно знаю, что у Этель родится от мужа трое детей, и это произойдет обязательно, за кого бы она не вышла замуж. Но есть еще вероятность рождения четвертого ребенка, и не маленькая. – В этот момент Диггиррену почему-то стало плохо, и он пристально посмотрел на Лингана, который продолжал: – Если это случится, то его отцом может быть только один человек.
– Кто?
– Ты действительно хочешь это знать? Я бы не говорил тебе, но именно из-за этого человека ты уже убил ее один раз, и я не хочу, чтобы убил во второй, когда это выяснится.
– Значит, это… – Диггиррен закрыл глаза, так страшно вдруг ему стало.
– Строггорн ван Шер, – спокойно закончил Линган. Про себя он даже улыбнулся. Этой информации, как ему казалось, было вполне достаточно, чтобы отбить у Дига желание жениться на Этель. Тот закрыл глаза и сидел, слегка покачиваясь и баюкая свою боль.
– Линган, поклянись, что это правда. – Диггиррен посмотрел в глаза Лингану.
– Это хамство. В своей жизни я никогда не врал, и это все хорошо знают. Иначе я бы не смог управлять нашим государством, – обиделся Линган. – Только для тебя. Я клянусь – это правда.
– Господи, за что! – Диггиррен зарыдал. Даже присутствие Лингана не смогло удержать его, и тому стало немного жаль Дига, несмотря на свою злость.
– Больше не хочешь ее в жены?
– Зачем так жестоко, Линган? Ты же знаешь, теперь, после лечения, я бы не смог сделать ей плохо, а так – это много лет будет отравлять нам жизнь.
– Ты не передумал? – Линган нахмурился. – Диг, ты действительно любишь Этель?
– Неужели ты думаешь, я пришел сюда, чтобы развлечься и мне доставляет удовольствие выслушивать твои издевательства? Или я не знал, как ты ко мне относишься после того, что было? – Диггиррен успокоился и печально сказал: – Я действительно люблю ее, Линган. Ты не знаешь, но мы встречаемся почти год, с тех пор как она поправилась. Этель навещала меня еще в тюрьме.
– Я убью Строггорна! Как он позволил это? – разозлился Линган.
– В моем приговоре не было запрета на свидания с Этель, а Строггорн считал, что так мое лечение будет идти быстрее. Она сама приходила, никто ее не заставлял, но и не запрещал.
– Строггорн был и останется самым большим лгуном, которого я только знаю! За все это время он не сказал об этом и полслова!
– Он же знал, что тебе это не понравится. – Диггиррен смотрел на Лингана, и его глаза были совсем зелеными.
– Она не любит тебя, – упрямо повторил Линган.
– Я не знаю, но спрашивать об этом у Строггорна – он наверняка это знает, потому что лечит Этель, – не стану. Прости. Если ты все сказал, я пойду.
***
Много часов Линган, приводя самые серьезные доводы, убеждал Этель не выходить замуж за Диггиррена. Перед этим он даже пытался выяснить у Строггорна, любит ли Этель Диггиррена и какие испытывает чувства, но тот только рассмеялся и сказал, что это информация из области врачебной тайны и он не имеет права разглашать ее посторонним. Этель внимательно выслушивала его, не спорила и не пыталась утверждать, что любит Диггиррена.– Послушай, отец. – Она редко называла так Лингана, но сейчас хотела сделать ему приятное. – Мне тридцать шесть лет и ты знаешь, если я хочу иметь детей – а я очень этого хочу, – нужно выходить замуж. Я не собираюсь, как моя мать, только, пожалуйста, не сердись, одна растить ребенка. Потом, когда дети вырастут, я спокойно разведусь, и не понимаю, что ты видишь в этом такого страшного?
– Этель, девочка моя, может быть, ты найдешь кого-нибудь другого?
– Зачем? Линган, я никого не полюблю. Я совершенно в этом уверена. Никогда я не сниму блоки с мужчиной, мне даже все равно – эспер он или нет. Пойми, для меня никакой нет разницы. Диггиррен не вызывает у меня физического отвращения, он красивый мужчина и любит меня, чего еще искать? И брак наш продлится не долго. Поможет мне вырастить детей и пусть катится на все четыре стороны. Я всегда найду себе мужчину для постели, а большего мне не нужно. Кстати, я была у врача на обследовании – меня отвел Строггорн, – и тот обратил внимание, что я перестала стареть. Ты мне не скажешь, со мной что-нибудь еще, помимо головы, делали тогда?
– У кого ты была?
– У Джона Гила. Строггорн говорит, что это лучший специалист по таким вещам. Я спрашивала Строггорна, но он меня не оперировал и не знает.
– Он тебя послал ко мне?
– Да. Он сказал, что после Странницы у вас у всех аналогичная история. Она что-то делала или нет? Я только сейчас задумалась, что ты выглядишь даже моложе меня. Как не омолаживай, а тебе слишком много лет, чтобы так выглядеть. На самом деле на сколько лет ты выглядишь?
– На двадцать восемь, – ответил Линган.
– На вид все равно старше, ты слишком огромный, из-за этого. А Строггорн?
– На тридцать шесть.
– А он моложе. Опять из-за сложения. Так что ответишь?
– Наверное, делала. Это у нее занимает не более пяти минут, а мы уже несколько столетий не можем разгадать, что именно она делает, да еще так быстро. После этого процесс старения прекращается вообще.
– У Диггиррена так же? Странница оперировала его?
– Конечно. Ему же под шестьдесят, и ему никогда не делали омоложение.
– Так какого еще мужа ты предлагаешь мне искать? Который, очень медленно, но все-таки будет стареть? У вас ведь и мозг не стареет, и другое? Тебя женщины до сих пор интересуют, а, обычно, в твоем возрасте человек сам приходит, чтобы его умертвили, так ему надоедает жить. Я права?
– Наверное. Только не нужно этого никому рассказывать, Этель. Это, может быть, наша самая большая тайна. – Линган задумался. В какой-то степени Этель смогла убедить его, что в сложившейся ситуации Диггиррен – не худший вариант, но Линган всегда был верен себе и считал, что люди должны жениться исключительно по любви. Никакие другие мотивы он не считал убедительными.
***
Свадьба Этель была тихой. Они с Диггирреном и подругой пришли во Дворец Правительства. Креил был за второго свидетеля. Он вспомнил, что на Совете Линган выступил против этого брака, но не было никаких серьезных оснований, чтобы препятствовать Этель и Дигу пожениться, и никто не поддержал его. Этель сказала, что хочет выйти замуж и никто не стал допрашивать ее, зачем она это делает, считая, что просто не имеют никакого права вмешиваться в ее личную жизнь, а в том, что Диггиррен любит ее, никто не сомневался.Этель надела красивое розовое платье, совсем недлинное, чуть прикрывавшее колени. Ее волосы давно отросли, прошло больше года с момента, как ее удалось оживить, и только грусть в глазах, и иногда появлявшаяся привычка задумчиво смотреть на облака, словно там ей виделся совсем другой мир, могли бы напомнить об этом. Строггорн дал официальное заключение о том, что Этель поправилась и медицинских препятствий к вступлению в брак нет. Она не торопясь подписала документы, Диггиррен передал ей цветы, и Линган, по закону, только он мог зарегистрировать брак между Вардами, поздравил их.
Диг и Этель сидели в том же самом ресторане, воспроизводящем один из залов старинного замка Аль-Ришад. Они пришли сюда сразу после Дворца Правительства, одни, так захотела Этель, и никто не стал с ней спорить. Как и год назад на столе горели свечи и розы роняли лепестки в бокалы. Она молчала, и Диггиррена мучила ее грусть, которая легко сочилась даже сквозь ее усиленные блоки. Этель не спешила, ей вообще казалось, что жизнь остановилась тогда, когда Диггиррен убил ее. Этот год, пока она болела, запомнился бесконечным и бесцветным, и хотя она уже ходила на работу, казалось, все это давно перестало интересовать ее. Единственное, о чем мечтала Этель, – о ребенке. Ей казалось, только он сможет как-то заполнить эту бесцветную жизнь. Она подумала, что Линган, конечно, был прав – она не любила Диггиррена, да и вообще никого из мужчин. Этель взяла маленькую ложечку и осторожно вынула вишню из десерта.
– Может быть, заказать что-нибудь еще? – тихо спросил Диггиррен. Этель подняла взгляд. В свете свечей его глаза казались совсем черными, и лишь иногда пламя искорками отражалось в них.
– Вина, например, – сказала Этель, и Диггиррен напрягся.
– Зачем ты так?
– Прости. Мне грустно.
– Я знаю, только непонятно, почему?
– Не знаю. – Она поправила волосы. – Пойдем? Кажется, я наелась.
***
Они вошли в квартиру Диггиррена. Он предлагал Этель переехать, боясь, что эта квартира будет вызывать у нее плохие воспоминания, но она убедила его, что ей все равно, а перевозить аппаратуру было как всегда непросто.– Диг, ты не рассердишься, если у нас сегодня ничего не будет? Я устала и хочу спать, – спросила Этель и почувствовала, как он переборол себя.
– Как хочешь, твоя спальня там. – Он проводил Этель. Специально Диггиррен выбрал для нее не ту спальню, где убил ее, понимая, что в той ей было бы просто невыносимо. – Я не буду тебе мешать. – Он оставил ее одну.