Ассиди Орлова. Особый курьер

      -- Вот тебе и поспали, -- с досадой сказал Флярковски. А все ты: можешь
спать, можешь спать. Накаркал.
      -- Погоди, может, это случайный взрыв. -- Мюрат подошел к окну и
посмотрел на город. -- Может, газ рванул или еще чего.
      Однако вслед за первым последовала череда новых взрывов, а затем стали
слышны автоматные очереди

95

      По мере того как Джек удалялся от места боя, взрывы становились все
глуше, а автоматная стрельба все больше походила на стрекот безобидных
трещоток.
      Впереди Джека шагал камрад Харрис, а позади -- строго следящие за
пленником пятеро повстанцев.
      Куда его вели, Джек не знал. Длинноволосый сказал что-то о
представлении камраду Дункану, но больше об этом не упоминалось, и Джек
опасался, что его ведут на расстрел.
      Путь в неизвестность проходил через захваченные повстанцами кварталы,
где уже вовсю шло наведение нового порядка. Тот тут, то там были слышны
крики терзаемых граждан, повсюду валялись трупы, а посреди всего этого ужаса
деловито сновали люди, стаскивавшие в кучи отобранное у населения
продовольствие и ценные веши
      Завидев Харриса, повстанцы салютовали ему сжатыми кулаками и
выкрикивали приветствие, а затем возвращались к прерванному занятию.
      На одной из улиц к Харрису подтащили пленного милиционера. Бедняга
оказался сильно избит, и было заметно, что истязание прервали только из-за
появления камрада Харриса.
      -- Камрад Харрис, что с ним делать?! -- завопили повстанцы, многие из
которых были забрызганы чужой кровью.
      Длинноволосый резко остановился, подошел к пленному и внимательно
осмотрел его мундир
      -- Это сержант Не просто солдат, а сержант. Вспорите ему брюхо. Только
тяжелые предсмертные муки помогут ему искупить преступные заблуждения.
      Вердикт камрада Харриса чрезвычайно взволновал и обрадовал повстанцев,
а Харрис как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Через минуту позади
раздался душераздирающий крик казнимого.
      Джек представил, что на месте милиционера мог оказаться и он сам. От
такого ужасного предположения у него мгновенно пересохло во рту. Кто знает,
может, его ведут, чтобы умертвить еще более страшным способом?
      На окраине города, где звуки далекого боя были почти не слышны,
длинноволосый вдруг остановился и повернулся к Джеку:
      -- Вот здесь, в овраге за кустарником, находится шатер камрада Дункана.
Сейчас мы явимся к нему, и ты постарайся быть искренним. Тогда ты станешь
нашим другом... Понимаешь?
      -- Да, -- кивнул Холланд.
      -- Помни, что наш вождь обладает несравненной мудростью и лгать ему
нельзя. Если будешь правдив, ты выйдешь из шатра камрадом Джеком.
      -- Да, -- повторил Джек, стараясь не думать, что будет, если он не
понравится камраду Дункану.
      Вслед за Харрисом Холланд спустился в овраг и действительно увидел
шатер из прочного маскировочного полотна. Вокруг резиденции вождя стояло
человек двадцать рослых камрадов.
      "Личная гвардия", -- догадался Джек.
      Видимо, Харрис был человеком значительным, поскольку телохранители
расступились и свободно пропустили его в шатер.
      Джек остался стоять снаружи, и вскоре его начала бить мелкая дрожь. То
ли от холода, то ли от ожидания предстоящей аудиенции. Время шло, но Харрис
все не появлялся, и Холланд стал осторожно осматриваться, пытаясь на всякий
случай наметить путь возможного отступления.
      Неожиданно совсем радом заиграла скрипка. Джек посмотрел на
широкоплечих камрадов, но они и ухом не повели. Звучание скрипки на дне
сырого оврага их вовсе не удивило.
      "Наверное, вождя развлекают музыкой", -- сделал вывод Джек.
      Скрипка рыдала и молила о пощаде. Невидимый маэстро ухитрялся извлекать
из нее не просто тоскливые, а скорее душераздирающие звуки.
      "У вождя своеобразный вкус", -- подумал Джек.
      Музыка оборвалась так же неожиданно, как и возникла, а спустя пару
секунд из шатра вышел Харрис.
      -- Иди, -- сказал он, указав на шатер.
      Джек послушно отвел полог и вошел внутрь.
      В шатре царил полумрак, поэтому Холланд не сразу определил, где
находится сам вождь. Вдруг стены заискрились голубоватым светом, и Джек
увидел улыбающегося хозяина шатра.
      -- Не правда ли, это производит впечатление? Я имею в виду
светоиндукционную ткань -- вещь простая, но подчас просто необходимая.
      Джеку показалось, что камрад Дункан был едва ли старше его. Высокий
лоб, откинутые назад каштановые волосы -- все выдавало в нем глубокого
мыслителя. За исключением одной детали -- глаз. Это были глаза смертельно
обиженного ребенка, которому еще неведомы чувства сострадания и жалости.
      -- Ну чего же ты молчишь? Или тебе непонятно, что твоя судьба сейчас
целиком в моих руках? -- Дункан улыбнулся и поднялся с деревянного,
покрытого резьбой кресла. Как и все диктаторы, он был сторонником
ультрамонархической идеи. Везде, где бы он ни появлялся, Дункан Пеко
подсознательно играл в повелителя мира.
      Уже изучив наклонности своего вождя, приближенные на месте каждой новой
стоянки разыскивали вещи, хоть сколько-нибудь напоминавшие атрибуты
королевской власти.
      -- Мне это понятно, камрад Дункан, -- наконец ответил Джек и не узнал
своего голоса.
      -- Харрис сказал тебе, что я обладаю мудростью отличать правду ото лжи?
      -- Да, камрад Дункан.
      -- Ну так начинай рассказывать, кто ты и откуда, а я посмотрю,
насколько ты правдив, Джек Холланд. -- Дункан обошел вокруг пленника и
вернулся в кресло.
      -- Я пилот с Бургаса. Везу семена масличного ореха. Чтобы
дозаправиться, я спустился на Рабан, но оказался в центре боевых действий.
Вот и все.
      Не зная, что можно добавить, Джек замолчал, а Дункан продолжал сидеть в
похожем на трон кресле и тоже не произносил ни слова. Наконец, спустя минуту
или больше, он спросил:
      -- А скажи мне, Джек, ты боишься боли? Холланду неприятно было слышать
подобный вопрос, но интуитивно он чувствовал, что это не угроза.
      -- Все боятся боли, камрад Дункан. Одни больше, другие меньше.
      -- А есть люди, которые любят боль? Не свою, а чужую? Или даже боль
целого города? Целого мира?
      -- Думаю, есть и такие люди.
      -- А я похож на такого человека, Джек? Похож я на тех, кто питается
чужой болью?
      Холланд понимал, что это провокационный вопрос, и поспешил его обойти.
      -- Мне трудно сказать, поскольку я вижу вас впервые, камрад Дункан.
      -- Очень хорошо, Джек. Просто чудесно, Джек. Отличный ответ, Джек.
      Дункан неожиданно вскочил с кресла и, подбежав к Холланду, прошептал
ему на ухо:
      -- Ты хороший дипломат, Джек. Вот только где твой корабль? Ведь он
должен был остаться где-то в порту, а его там нет. -- Вождь отошел от
Холланда и картинно развел руками, повторив: -- А его там нет.
      Тогда где же он, Джек? Где твое судно, несчастный ты наш дипломат?
      -- Он на одной из заброшенных платформ, -- ответил Холланд, несколько
шокированный странным поведением камрада Дункана.
      -- Он на одной... из... заброшенных платформ... -- повторил вождь слова
Холланда и громко крикнул: -- Харрис! Харрис!
      Длинноволосый немедленно явился на зов:
      -- Я здесь, камрад Дункан.
      -- "Он на одной из заброшенных платформ". Так сказал этот человек.
Значит, ты ошибался.
      Харрис с нескрываемой злобой посмотрел на Джека и сказал:
      -- В любом случае он враг, камрад Дункан. Позвольте я убью его.
      Дункан сделал вид, что задумался. Он смотрел то на Харриса, то на
Джека. Наконец вождь принял решение и улыбнулся. Возвратившись к трону, он
опустился на него с царственной грацией.
      -- Я согласен, Харрис. Ты можешь убить его ножом, но с одним условием,
-- тут вождь Всеобщего Порядка сделал паузу, -- с одним условием, Харрис. Я
разрешаю Джеку сопротивляться.
      Дункан Пеко внимательно посмотрел на Холланда, надеясь увидеть в его
глазах ужас, однако взгляд пленника выражал только недоумение.
      -- Спасибо, камрад Дункан, так даже приятнее, -- ощерился Харрис,
хватаясь за торчащую из-за пояса рукоять. -- Уже сегодня я опишу его смерть
в своем дневнике.
      Видя, что Харриса переполняют эмоции, Джек сознательно остался в
невыгодной позиции. Камрад Харрис зарычал и прыгнул как зверь, намереваясь
покончить с Джеком одним ударом. Однако нож попал в пустоту, и длинноволосый
всем телом нарвался на встречный удар в солнечное сплетение.
      На какое-то мгновение Харрис повис в воздухе с удивленно выпученными
глазами, а затем осыпался как песочный замок. Его нож упал к ногам Джека.
      -- М-да... Эффектно, конечно, но никакого удовольствия я не получил, --
сказал Дункан. -- Ну чего ты теперь стоишь?
      -- А что нужно делать? -- спросил Джек.
      -- Ну не знаю... -- пожал плечами Дункан. -- Добей его, если хочешь.
      -- Зачем?
      -- И ты еще спрашиваешь?! Учти, он бы тебя обязательно добил.
      -- Камрад Харрис мог убить меня, как только встретил, но вместо этого
он привел меня сюда.
      -- Так ты думаешь, он тебя пожалел? -- усмехнулся вождь. -- Нет, он
добивается моего расположения и хотел перерезать тебе глотку на глазах
любимого камрада Дункана. Только и всего.
      Между тем Харрис стал приходить в себя. Каждый вдох давался ему тяжело
-- он хрипел, кашлял, но упрямо продолжал втягивать кислород.
      -- Помоги ему подняться, -- сказал Дункан, и Джек поставил Харриса на
ноги. Бедняга был очень слаб, и на его бледном лице отчетливо выделялись
только посиневшие губы.
      -- Отныне он наш камрад, Харрис, -- указал вождь на Джека.
      Длинноволосый слабо кивнул.
      -- Что у нас в порту?
      -- А... а... -- попытался говорить Харрис, но у него пока не
получалось.
      -- Позвольте я помогу ему? -- предложил Джек.
      -- Конечно, -- безразлично махнул рукой Дункан.
      Холланд энергично растер Харрису грудь, затем похлопал его по лопаткам,
и лицо длинноволосого порозовело.
      -- Да ты просто чудо-лекарь! -- искренне удивился Дункан Пеко, видя,
как глаза Харриса принимают осмысленное выражение.
      -- Итак, теперь ты можешь говорить? -- снова обратился он к Харрису.
      -- Да. Да, камрад Дункан, -- ответил длинноволосый.
      -- Как дела в порту?
      -- Чемуль и Торпедо пробиваются к арсеналу. А мои люди собирают
продукты.
      -- Когда они захватят арсенал?
      -- Уже скоро, камрад Дункан. Силы милиции тают на глазах. У них много
раненых.
      -- Хорошо. Я могу подождать еще немного... Совсем немного.
      -- Да, камрад Дункан.
      -- Возьми камрада Джека, и пусть он покажет, где находится его корабль.
Что у тебя за груз, Джек?
      _ Семена масличного ореха.
      _ Много?
      -- Пятьсот килограммов.
      -- Я обожаю орехи, -- сказал Харрис.
      -- Семена есть нельзя, они протравлены от вредителей, -- соврал Джек,
однако на Харриса его предупреждение не произвело должного впечатления.
      -- Все равно пусть Харрис посмотрит, что у тебя за судно, Джек. Ты не
против?
      -- Нет, не против.
      -- Ну, тогда идите, а то вы мне здорово надоели.
      Едва Харрис и Джек покинули шатер, оттуда снова стали доноситься
тягучие унылые звуки -- маэстро Пеко музицировал.
      -- Где ты научился так здорово драться? -- спросил Харрис, когда они с
Джеком поднимались из оврага.
      -- Меня научила бабушка.
      -- Да ты шутник, камрад Джек, -- улыбнулся Харрис. -- Стоп, -- хватился
он, -- а нож-то я оставил в шатре.
      -- Ты предлагаешь вернуться?
      -- Нет, теперь уже поздно.
      Они выбрались на ровное место, где Харриса ожидала его свита.
      -- Камрады, представляю вам нового повстанца -- камрада Джека, --
объявил Харрис, и его банда радостно закричала, а потом все кинулись хлопать
Джека по плечу и пожимать ему руки.
      -- Спасибо, камрады. Спасибо, -- улыбался он, думая о том, какие еще
испытания пошлет ему этот неспокойный мир.
      Настороженное отношение и подозрительные взгляды исчезли, и теперь весь
отряд повстанцев шел как одна семья. При этом Джек находился в необъяснимом
эмоциональном состоянии. Он не был для этих людей своим, но их
доброжелательность его согревала. В какой-то момент он даже ощутил некую
семейственную принадлежность. И это чувство появилось помимо его собственных
убеждений и намерений. Джеку хотелось пойти вместе с ними на приступ
арсенала и захватить его, пусть даже ценой собственной жизни.
      "Осторожно, Джек, это массовый психоз! Всего лишь фантом. Никакой общей
идеи нет, а Дункан Пеко просто больной сукин сын", -- остудил себя Холланд.
      Он шагал по захваченному городу и видел, как росли горы наворованных
вещей и количество трупов.
      Тела лежали повсюду -- возле парадных, на тротуарах, на проезжей части
и на клумбах. И вся вина этих людей была лишь в том, что они попались под
горячую руку.
      По мере приближения к порту канонада усиливалась, а вскоре можно было
различить и хлопки стартовавших из лаунчеров ракет.
      -- Во, наши стараются! -- сказал Харрис. -- Только ракет маловато!
      -- Зато людей много, -- вырвалось у Джека.
      -- Да, люди для нас не проблема, -- согласился Харрис. -- Мы
контролируем три пятых всего материка, и людских ресурсов у нас навалом, но
у анархистов осталась вся промышленность. Они могут производить оружие, а мы
только покупать или брать с боем.
      Когда вся компания пришла к заброшенным платформам, трое из
сопровождавших Джека повстанцев вдруг открыли огонь по какому-то человеку.
Бедняга пытался убежать, но пули настигли его раньше, чем он успел
спрятаться.
      -- Молодцы, камрады, -- похвалил Харрис. -- Ну где твой корабль, Джек?
      -- А вон он, на платформе у самого леса...
      -- Вижу-вижу, а чего же он такой маленький?
      -- Ну извини, другого у меня нет, -- развел руками Джек...
      -- Эй, камрады, осмотрите здесь все. А ты, камрад Клейст, проверь
пустое здание, -- распорядился Харрис.
      Повстанцы рассеялись среди заброшенных платформ, а Джек и Харрис
поднялись к уиндеру. Длинноволосый обошел вокруг судна, похлопал его, точна,
лошадь, и выразил свой искренний восторг:
      -- Ух ты, вот так штука! Ух ты! А ведь издали он казался таким
маленьким. Слушай, камрад Джек, а может, покатаемся, а? Я еще никогда не
летал!
      Глаза Харриса загорелись детским восторгом.
      "Все люди Дункана психи -- это факт", -- подвел черту Джек.
      -- Увы, Харрис, это невозможно. На судне нет ни капли топлива.
      -- Нет топлива? Жаль. -- Длинноволосый погрустнел. -- Тогда, может, я
посижу за рычагами?
      -- Это можно, -- кивнул Джек и, подойдя к двери, открыл замок
прикосновением магнитной пластинки. -- Давай заходи.
      В этот момент снизу послышалось несколько выстрелов, и Харрис, забыв
про судно, перегнулся через перила и крикнул:
      -- В чем дело, Клейст?
      -- А вот, -- отозвался Клейст, показывая здоровенную крысу. Он держал
ее за хвост и был собой чрезвычайно доволен.
      -- Не забудь занести этот подвиг в свой дневник! -- напомнил Харрис. --
Я обязательно проверю.
      Улыбка мгновенно слетела с лица Клейста. Он бросил свой трофей и
вернулся в заброшенное здание.
      -- О каких дневниках вы все время говорите? -- поинтересовался Джек.
      -- Как, разве ты не знаешь? -- в свою очередь, удивился Харрис.
      Он хотел провести агитационную беседу, но в этот момент раздался мощный
взрыв, и со стороны терминала в небо взвился огненный гриб.
      -- Все-таки эти идиоты подожгли танкер. Ну разве не дураки?
      -- Да... -- согласился Джек, который очень нуждался в топливе.

96

      Представитель сельскохозяйственной корпорации "Бати" Роберто Хаш
поднялся с кровати и почесал живот. Затем подошел к окну, приоткрыл
занавеску и выглянул на улицу.
      Небо было затянуто серыми тучами, и такая погода вполне соответствовала
настроению Хаша.
      Полная безысходность и абсолютный тупик. Уиндер с грузом зараженных
вирусом семян снова куда-то запропастился.
      По одним данным, он погиб вместе со станцией "Декстер-Ш", которая по
ошибке была обстреляна военным крейсером, а по другим -- судно добралось до
Рабана, где последние несколько лет бушевала гражданская война.
      "Про "Декстер" пока не скажу ни слова, -- решил Роберто, -- будем
считать, что борт "2978" благополучно спустился на Рабан".
      Он тяжело вздохнул, затем поискал глазами воду -- вчера, заливая
стресс, он сильно перебрал и чувствовал себя прескверно. Все мышцы у мистера
Хаша болели, и ощущение было такое, будто он тяжело трудился всю ночь.
      Роберто налил себе газированной воды и выпил. Затем подозрительно
присмотрелся к рисунку обоев и понял, что он не дома.
      "А что же это за место? -- испугался он. -- Может, меня пьяного выкрали
и теперь содержат как заложника?"
      Со стороны кровати послышался стон. Роберто напрягся, возможно, он был
не единственным заложником.
      -- О-о... А-а... -- снова донесся приглушенный подушкой голос.
      Хаш уже не знал, что и думать. Одеяло сползло, и из-под него показалась
совершенно нагая девица. Она зевнула, села в кровати и спросила:
      -- Что-нибудь холодненькое есть?
      -- Во... вода... -- ответил Хаш.
      -- Давай... -- потребовала девица и, едва Роберто протянул ей бутылку,
припала к ней, как верблюд, обошедший все пустыни Бургаса.
      -- Ой, вроде полегчало... -- сказала девушка, выпив все до капли.
      -- А вы кто, простите? -- решился задать вопрос Хаш.
      Девица смерила его насмешливым взглядом и сказала:
      -- Ну ты даешь. Совсем, что ли, ничего не помнишь?
      -- Так, кое-что... -- соврал Хаш. Из вчерашнего вечера он не помнил
ничего.
      -- Как звонил нам на фирму помнишь?
      -- Ну.
      -- Как ручку мне целовал, деньги платил...
      -- А-а, так вы проститутка? -- догадался Хаш.
      -- Ну прямо сразу и проститутка. Можно сказать, что я работница сферы
услуг. А чего же я, дура, тебе про деньги рассказала, ты ж ничего не
помнишь. Можно было содрать с тебя и по второму разу.
      -- Это было бы не совсем честно, -- заметил Хаш.
      Он стал напрягать память, и это дало некоторые результаты. Например, он
вспомнил яркую вывеску ресторана "Золотой ярлык".
      "Точно, я пил в "Золотом ярлыке". А вот с кем?.. Нужно вспомнить, не
сказал ли я там чего-нибудь лишнего".
      -- А вы не скажете, кто с нами был в "Золотом ярлыке"?
      -- О, вспомнил!.. -- удивилась девица. Она достала из сумочки
косметический набор и, поплевав на кисточку, начала обновлять боевую
раскраску.
      -- Так кто же там был? -- повторил вопрос Хаш. Он стоял на холодном
полу, но вернуться под теплое одеяло не решался.
      -- Да мужик какой-то был. Старый. Ты с ним все время целовался. Я еще
подумала, что вы оба педики.
      "Я целовался с мужчиной?! -- ужаснулся Хаш. -- Да еще со стариком!"
      -- А потом только поняла, -- продолжала девушка, -- что вы вместе
работаете.
      -- С чего вы взяли?
      -- Да вы все время что-то обсуждали -- какие-то банки, перевозки. Потом
снова пили и целовались с горя.
      -- Почему с горя?
      -- Потому что плакали оба. Что-то у вас там не получилось.
      "Да что же происходило на самом деле?!" -- все больше пугался Роберто
Хаш.
      -- Как хоть этого мужчину звали?! -- не выдержал он.
      -- А чего ты нервничаешь? Ты не нервничай, -- осадила Хаша девица. --
Ты называл его Петером.
      -- Петером?
      -- А чего ты меня спрашиваешь? Зайди в соседний номер да и спроси у
него самого.
      -- Так он тоже здесь?
      -- А где же ему быть-то, если ты ему вчера весь костюм заблевал?
      Вконец сконфуженный последним сообщением, Роберто стал искать свою
одежду. Брюки, пиджак, рубашка, носки и ботинки -- все эти вещи были
разбросаны по номеру.
      Ноги и руки плохо слушались, и, чтобы одеться, Хаш был вынужден сесть
на кровать. Эта простая в обыденной жизни процедура отняла у него столько
времени и сил, что Роберто даже не заметил, как девица покинула номер.
      "А не утащила ли она мой бумажник?" -- подумал Роберто, однако бумажник
вскоре нашелся в кармане пиджака. По количеству оставшейся наличности Хаш
понял, что накануне погулял широко.
      "И что я в результате получил за мои деньги? Головную боль,
отвратительный привкус во рту и полную амнезию", -- посетовал Роберто. Он
хотел сделать себе выговор, но его отвлек посторонний звук -- как будто
кто-то скребся в номер.
      Хаш недоуменно посмотрел на дверь, которая вдруг открылась, и в номер
вошел незнакомый Роберто старик. Он был одет в банный халат с биркой отеля и
держал в руках вешалку с отглаженным костюмом.
      -- Эй, милейший, это мой номер, и я попросил бы вас... -- Хаш не
договорил, уловив в лице незваного гостя знакомые черты.
      Наконец до Хаша дошло, что перед ним стоит Петер Клаус Кауфман,
вице-президент корпорации "Бати".
      -- Ну что за паршивый отель ты нашел, Хаш? -- проскрипел Кауфман и
тяжело уселся на свободный стул. -- Чтобы получить свой костюм, мне пришлось
самому спускаться в прачечную. Кстати, ты знаешь, что было с моим костюмом?
      Хаш кивнул, приготовившись получить строжайший выговор, возможно даже с
самыми серьезными последствиями, однако Кауфман сказал совсем другое:
      -- Сам я не видел, однако Мишель сказала, что официант перевернул на
меня целый поднос еды. Ты можешь себе представить такое свинство?
      -- Это ужасно, -- согласился Хаш, искренне благодаря неизвестную Мишель
за такую безобидную версию.
      Петер Кауфман взъерошил свои седые волосы и, оглядевшись, спросил:
      -- У тебя нет чего-нибудь холодного? Препротивный отель -- я просил
принести в номер воды, но мне сказали, что у них это не принято.
      -- Вот только минеральная вода осталась. Две бутылки.
      -- О, это очень хорошо. Ты случайно не помнишь, что мы вчера пили?
      -- Нет, -- признался Хаш.
      -- Вот и я не помню...
      Кауфман отвернул пробку и, сделав несколько глотков, удовлетворенно
почмокал губами.
      -- А ты хоть помнишь, с чего мы вчера пили?
      -- Нет, -- соврал Хаш.
      -- Из-за того, что наш груз окончательно потерялся.
      Роберто продолжал молчать, ожидая, что вице-президент вот-вот
взорвется, однако тот сказал:
      -- А с другой стороны -- ну и хрен с ним. Надоели мне эти шпионские
игры. А тебе?
      -- И мне тоже, сэр, -- облегченно вздохнул Хаш.

97

      Вид упакованных и увязанных мешков с семенами вызвал у Харриса
неподдельный интерес. Он возбужденно хлопнул по пластиковой упаковке и
объявил.
      -- Это же настоящие орехи, камрад Джек. Их можно есть!
      -- Да нет, это всего лишь семена, к тому же они протравлены от
долгоносика. Есть их нельзя ни в коем случае, -- Холланд пытался остановить
Харриса, однако тот уже вовсю пускал слюни, и Джек был вынужден разрешить
ему взять "одну лишь горсточку".
      -- Обожаю орехи, -- пояснил Харрис, распаковывая один из мешков. -- До
того люблю их, что могу есть в любом количестве.
      Добравшись до семян, он зачерпнул целую горсть и понюхал.
      "Неужели съест?" -- подумал Джек и сморщился. Семена анунга напоминали
дохлых сверчков.
      Харрис бросил на Джека благодарный взгляд и начал поедать угощение. Он
лихо разжевывал жесткую скорлупу и сосредоточенно работал челюстями, ни на
что не отвлекаясь. Длинные пряди немытых волос спадали ему на лицо, и Харрис
отбрасывал их назад, продолжая перемалывать драгоценные зерна.
      Он быстро съел не одну, а целых три горсти. Джек уже хотел остановить
прожорливого камрада, когда по лестнице платформы прогрохотали торопливые
шаги и на судно поднялся один из повстанцев:
      -- Камрад Харрис! Люди Фринслоу в городе! Харрис перестал жевать и,
сплюнув жвачку на пол, спросил:
      -- Где они и сколько их?
      -- На северной окраине. Мы прочесывали развалины, чтобы найти
нескольких беглых горожан, и вдруг на тебе -- пулемет! Троих сразу накрыло!
А сколько их там -- неизвестно. Наверное, тыща...
      -- "Тыща", говоришь? А ты хотя бы до ста считать умеешь, камрад Суслик?
      -- Нет, -- признался повстанец.
      -- Я так и понял. Беги к зданию порта и скажи камраду Пентраму, чтобы
он взял несколько грузовиков и доставил людей на северную окраину. Куда
подгонять машины, знаешь?
      -- К трубе?
      -- Правильно.
      Камрад Суслик выскочил из уиндера, и его башмаки снова загремели на
лестнице.
      -- Видишь, как оно получается? Враги повсюду, а у нас нет даже оружия.