Ассиди Орлова. Особый курьер

      -- Да ладно врать-то, -- раздался совсем рядом чей-то голос.
      Увлеченные беседой, Бэри, Джек и Сони Дадл даже не заметили, что вокруг
них собралось человек восемь посторонних слушателей.
      -- Брешешь, черномазый, -- повторил дерзкий Лоди Айзек, механик из
ремонтной бригады.
      -- Лоди, не хочешь слушать, давай вали отсюда, -- бригадирским тоном
скомандовал Позитрон. Для придания своим словам весомости Сони грозно
приподнялся со стула -- с понятными ему людьми он не церемонился.
      -- Да ладно, -- отступил Лоди Айзек, -- чего я такого сказал?
      -- Забухни, -- добавил Сони Дадл, и Айзек тут же забух.
      -- Ну-ну, Бэри, что дальше-то было? -- дохнул чесноком слесарь Кляйн.
      -- Ну хватаю я его за волосы, а он не идет, и все, -- продолжал Док. --
Лысый оказался. Вот тогда я ухватил его за ножны и вытащил.
      -- А то бы утоп, -- кивнул Позитрон.
      -- Ясное дело -- утоп бы, -- согласился пахнувший чесноком Кдяйн.
      -- Ну пора нам идти. А то работы много -- качать не перекачать, --
сказал Док и стал подниматься из-за стола.
      Публика начала расходиться.
      -- Постой, Бэри, -- полушепотом обратился Сони, придержав Дока за
рукав, -- постой, у меня к тебе дело. -- Позитрон продолжил: -- Ты не мог бы
мне через этого генерала организовать такую же медальку, а? Я отблагодарю.
      -- Дай подумать, Сони. -- Байрон наморщил свой черный лоб и, как бы
разговаривая с самим собой, обронил: -- Вообще-то Винсент теперь мой
должник.
      -- Так зовут генерала, -- пояснил Дадлу Джек, и тот понятливо кивнул.
      -- Если кое-кого подмазать, что-то сделать можно, но для этого, сам
понимаешь... -- Байрон характерно потер палец о палец.
      -- О чем речь. Сколько?
      -- Думаю, что уложусь в триста.
      Сони Дадл тут же отсчитал деньги и положил на стол.
      -- Вот, -- сказал он. -- Сколько нужно ждать?
      -- Три дня, -- ответил Байрон, пряча деньги в карман.
      -- Так быстро? -- восхитился Позитрон.
      -- В этом мире, Сони, все решают связи, -- заметил Док. -- Только
никакой торжественной части я тебе не обещаю. Ни цветов, ни оркестров, ни
рукопожатий босса.
      -- Нет-нет, Бэри. Это мне не нужно. Главное -- медалька.
      На том они и расстались. Дадл ушел, оставив недоеденный обед, а Бэри
сходил на раздачу и, применив свой старый прием, попросил чаю.
      -- Я думал, мы пойдем работать, -- сказал Джек.
      -- Наша работа от нас никуда не уйдет, тем более что эти пижоны пилоты
еще полчаса будут сидеть в курилках. А без них нам на суда не попасть.
      -- Ну ладно.
      -- К тому же я собирался показать тебе нашу достопримечательность.
Забыл?
      -- Да, забыл.
      -- А зря. Вон она -- смотри.
      Джек обернулся и увидел высокую блондинку с вьющимися волосами и более
чем заметным бюстом. Мини-юбка подчеркивала все ее достоинства, а чулки со
стрелочкой придавали всему образу, полную законченность.
      -- А вот и чай, -- сообщил поваренок с раздачи. Он принес два дымящихся
стакана и тарелочку с печеньем.
      -- Спасибо, дружище. Спасибо, -- поблагодарил Док, снова превращаясь в
героя далеких колониальных войн.
      Очарованный работник столовой поставил чай и, рассмотрев медаль
подробнее, сумел прочитать надпись.
      -- А что такое "ассенизатор", сэр? -- спросил молодой человек.
      -- Ассенизатор -- это такая профессия, сынок, -- посмотрев вдаль,
произнес Байрон. -- Нелегкая профессия. Ассенизаторы есть везде, но они
незаметны. Ты понимаешь, сынок?
      -- Да, сэр.
      -- Если где-то заводится какое-то дерьмо, то приходит ассенизатор и
разбирается с этим дерьмом -- раз и навсегда. Я говорю понятно, сынок?
      -- О да, сэр, -- закивал поваренок и, почтительно отступив, исчез за
перегородкой.
      -- Ну как тебе красотка? -- спросил Бэри, попробовав горячий чай.
      -- Да я, признаться, только тебя и слушал. Здорово у тебя получается.
      -- Но ведь я не врал. Я сказал, что ассенизаторы убирают дерьмо. Разве
не так?
      -- Но он понял иначе.
      -- А вот это не мое дело. Человек слышит то, что желает услышать.
Заметь, что и Позитрону я поначалу не врал. Сказал, что эту медаль заказал в
граверной лавке -- и ты сам видел, что из этого вышло. М-м... какое печенье!
Попробуй.
      -- Что-то не хочется.
      -- Это потому, что ты теперь думаешь только о Злючке Келли.
      -- О ком? -- переспросил Джек.
      -- Да об этой беленькой сучке. Скажешь, нет?
      -- Скажу "да", -- улыбнулся Холланд. От проницательности Дока
невозможно было укрыться.
      -- Тогда слушай. Зовут ее Мэри Келли Логон. Она любовница нашего босса
-- я имею в виду самого главного, Дэниела Глосберга. У нее постоянный
пропуск в центральную часть города, квартирка что надо и салатовый кабриолет
"пума". Глосберг очень занятой любовник, и девушка изнывает от тоски, однако
из-за боязни лишиться финансовой поддержки босса она сохраняет ему верность.
Поначалу красавцы пилоты атаковывали ее напропалую, но она стала их
подставлять, -- дескать, преследуют. И Глосберг увольнял их подряд --
пилотов у нас на Бургасе как собак. Вот за все эти фокусы ее и прозвали
Злючка Келли.
      -- Да... Злючка Келли... -- задумчиво проговорил Джек, оглядываясь на
блондинку. -- Протянешь руку -- вмиг пальцев лишишься. Сразу видно.
      -- Кроме меня, ее здесь все боятся, -- заметил Байрон и поставил на
стол пустой стакан. -- Ну ладно, Ромео, пошли. Субстанция ждет.
      -- Чего ждет? -- не понял Джек.
      -- Субстанция, парень. То, чего мы качаем.
      -- А-а, понятно.
      Ассенизаторы вышли из-за стола и направились к выходу. Но на середине
пути Байрон неожиданно оставил Джека и смело направился к неприступной
красавице. К удивлению Холланда, блондинка приветливо кивнула Доку, и тот
присел за ее столик.
      Джек дошел до выхода и, не зная, что делать дальше, стоял, переминаясь
с ноги на ногу. А Байрон что-то говорил Мэри Келли, время от времени косясь
на своего напарника, и у Холланда начало складываться впечатление, что
говорили именно о нем. Во время длинного монолога Бэри красавица
посматривала в сторону Джека с все нарастающим интересом.
      Наконец Байрон распрощался с блондинкой и вернулся к Холланду.
      -- Ну вот, теперь можно идти. -- И больше не произнес ни слова, храня
таинственное спокойствие.
      Джек тоже молчал, хотя ему очень хотелось спросить Дока, о чем он
говорил со Злючкой Келли. Когда напарники уже облачались в защитные
комбинезоны, Джек наконец не выдержал.
      -- Слушай, Бэри, а почему эта блондинка с тобой так спокойно общается?
Ты же говорил, что она всех подавляет.
      -- О, я не в счет. Я же не белокурый парень под два метра ростом с
пилотскими погонами на плечах. Я нечто, что не принимают в расчет.
Понимаешь?
      -- Нет.
      -- Объясняю: мистер Глосберг никогда не поверит, что я пристаю к его
королеве.
      -- Откуда ты знаешь?
      -- Она уже пыталась меня подставить.
      -- По-моему, она та еще тварь.
      -- Ясное дело, тварь. Но она мне интересна. Ну ты готов?
      Джек поправил очки, расправил складки на комбинезоне и ответил:
      -- Да, сэр. Готов приступить к выполнению задания.
      -- Ну тогда пошли.
      Они вышли из раздевалки и почти сразу встретились с Лоди Айзеком,
который еще недавно, в столовой, называл Бэри "черномазым".
      -- Лоди, мы сейчас никого не принимаем, потому что уже практически на
рабочем месте, -- на ходу проговорил Док, отстраняя Айзека.
      -- Я это... извиняюсь и беру свои слова назад, -- не отставая от быстро
идущего Байрона, произнес Лоди.
      Джек улыбнулся. И он и Байрон уже догадывались, о чем пойдет речь.
      -- Это будет стоить пятьсот, Лоди.
      -- А почему для Дадла только триста?
      -- Потому что Дадл -- электрик. Электрикам выдаются медали, а ты, Лоди,
механик. -- Тут Байрон остановился. -- У механиков особая стать, и им даются
ордена, а орден, Лоди, дорогого стоит.
      -- Я согласен, -- выдохнул Айзек.
      -- Тогда попрошу деньги вперед, -- перейдя на деловой тон, потребовал
Байрон.
      Айзек беспрекословно отсчитал деньги и передал их Байрону.
      -- Все, Лоди, пока. Через четыре дня будет тебе орден.
      Механик убежал, едва не подпрыгивая от радости, а Джек посмотрел ему
вслед и сказал:
      -- Прямо эпидемия какая-то. Зачем ты взял с него так много?
      -- Чем дороже обойдется ему этот орден, тем с большим удовольствием он
будет его носить.
      -- Ты заботишься о его удовольствии?
      -- Не только. Сегодня мы с тобой заработали шестьсот восемьдесят монет
-- чистыми
      -- Мне ничего не надо.
      -- Так не пойдет, парень. Ты мне очень хорошо ассистировал, но денег я
тебе сейчас не дам, потому что на них мы отправимся в один из лучших
ресторанов города.
      Наконец ассенизаторы добрались до бочки и бодро покатили ее к двадцать
четвертому причалу.
      -- А что ты рассказывал этой самой Мэри Келли, что она на меня
оборачивалась? -- задал Джек вопрос, который его мучил.
      -- Я сказал ей, что ты был личным пилотом нубийского визиря Джебраила.
      -- И это так ее заинтересовало?
      -- Нет, ее заинтересовало другое. Мне пришлось сказать, что ты
перевозил гарем визиря -- всех его жен.
      -- И что?
      -- Так, Джек, здесь осторожнее, а то на этой канавке я однажды сломал
ось.
      Напарники аккуратно провели бочку по опасному участку, а затем снова
набрали крейсерскую скорость.
      -- Ну и что ты сказал еще?
      -- Ну что я сказал? Я сказал, что все они забеременели.
      -- Понятно. А сколько было жен?
      -- Сто пятьдесят две.
      -- Ну и к чему весь этот спектакль?
      -- О, вот мы и пришли. Разворачивай шланг -- теперь ты пойдешь первым.
      Джеку ничего не оставалось, как поправить очки и, взяв штуцер
наперевес, взойти на борт уиндера.
      Он довольно быстро отыскал нужное соединение и, пристыковав штуцер,
крикнул:
      -- Давай, Док, включай!
      Едва Байрон запустил насос, шланг забился в руках Джека, как
взбесившаяся змея. От сильной вибрации крепежные ушки штуцера начали
медленно разворачиваться. Понимая, чем это грозит, Холланд вцепился в штуцер
что есть силы и удерживал его до тех пор, пока Байрон не выключил насос.
      Когда Холланд наконец сошел с уиндера, волоча за собой уже неопасный
шланг, Байрон улыбнулся и сказал:
      -- И в мирной жизни есть место подвигу, Джек. Ты не находишь?
      -- Ты что, специально это сделал?
      -- Ничего я не делал, а на будущее запомни номер этого уиндера -- у
него слабый стыковочный узел. Увы, в свое время я не сумел выдержать этот
экзамен. Какой из этого вывод?
      -- Какой?
      -- Ты прирожденный ассенизатор, Джек.
      -- Ну спасибо, -- усмехнулся Холланд.
      -- Пожалуйста. Кстати, я сказал Мэри Келли, что ты положил на нее глаз,
но посоветовал ей держаться от тебя подальше.
      -- Почему?
      -- Вот и она спросила -- "почему?" А я объяснил, что ты своих подружек
частенько доводишь до обморока.
      -- Теперь я понимаю, почему она так на меня смотрела.
      -- Ладно, забудь. Пошли теперь к двадцать седьмому причалу. Там у нас
сразу два судна. Сегодня хорошо поработаем, а через недельку, когда скопим
деньжат, наведаемся в ресторан.
      -- А пропуск в центр города у тебя есть?
      -- Нет. Откуда у меня? Но это еще не повод отказывать себе в
удовольствии.

7

      Первый рабочий день закончился без приключений, и Джек благополучно
вернулся в свое общежитие. Поднявшись на свой этаж, он встретил Виктора
Бичера. Бедняга был весь в бинтах, однако елозил по полу, смывая тряпкой
собственную кровь.
      -- Привет, Виктор, -- поздоровался Джек.
      -- Пи-вет, -- отозвался пострадавший, прошипев сквозь стянутую скобками
челюсть.
      -- Может, тебе помочь?
      -- Иада, я фам, -- отозвался Бичер.
      "Ну "фам" так "фам". Мне тоже отдохнуть надо", -- решил Джек.
      Он распахнул свою дверь и с удовлетворением отметил, что новые жильцы
не появились.
      -- Вот и хорошо, -- вслух произнес он и сразу повалился на кровать,
чувствуя, что порядком устал.
      "Сейчас почищу зубы и завалюсь спать", -- подумал он, уже проваливаясь
в дрему. Однако его планам не суждено было сбыться. В дверь требовательно
постучали, а затем, не дожидаясь приглашения, в комнату вошла баба Марша.
      -- Ты бы хоть разулся. Чего в обуви на кровать заперся?
      -- Я сейчас, -- поспешно поднялся Джек.
      -- Да ладно. Погоди разуваться. Пойдем сейчас ко мне -- я тебя на день
рождения приглашаю.
      -- Да? Спасибо, -- растерянно поблагодарил Джек.
      -- Вещички-то, я вижу, принес, -- кивнула на чемоданы Марша, -- Чего не
разбираешь? Помочь?
      Джек неопределенно пожал плечами, и Марша тут же открыла ближний
чемодан и стала быстро сортировать вещи.
      Она ловко сворачивала их и заново укладывала в стопки, потому что после
инспекции Захарии в чемоданах все было свалено в кучу.
      -- Чего у тебя здесь такой бардак? А?
      -- Пришлось отбивать вещи у приемщиков.
      -- Понятно. Значит, еще вовремя успел, а то бы все продали, сволочи. О,
а это откуда? -- И Марша показала Джеку кружевные дамские трусики.
      -- Это не мое, -- поспешил отказаться Джек.
      -- Я на это надеюсь, парень. С виду ты вроде нормальный.
      -- Это приемщик хватал что попало и сваливал в чемоданы. Спешил очень.
      -- Ты поработал над его внешностью?
      -- Да, мэм. Пришлось, -- вздохнул Холланд.
      -- Молодец. Ты нравишься мне все больше.
      После более подробной ревизии вещей были найдены следующие не
принадлежавшие ему предметы: еще две пары женских трусиков, один
бюстгальтер, один слуховой аппарат, средство для лечения геморроя,
справочник по ботанике и каталог одежды для сексуальных меньшинств. Вместе с
тем Джек недосчитался бритвы, одного синего носка, перочинного ножа с
треснутой рукояткой, походных шахмат и книги "Как выкормить мышь".
      -- Больше ничего не пропало? -- спросила Марша.
      -- Нет, остальное все на месте.
      -- Ну тогда тебе здорово повезло, -- сказала баба Марша и лично уложила
все вещи Джека в шкаф. Она еще раз оглядела аккуратные стопки, затем закрыла
дверцу шкафа и сказала: -- Ну все, теперь пошли праздновать мой день
рождения.
      -- Но я даже без подарка.
      -- Это не важно -- потом когда-нибудь подаришь. Главное -- это
посидеть, выпить, поговорить.

8

      Спускаясь в лифте, Джек подумал о том, что нужно будет выходить на
улицу, но этого делать не пришлось, поскольку баба Марша жила в этом же
общежитии -- на первом этаже, там, где разметались все хранилища и
административные закутки. У нее была точно такая, что и у Джека, комната, с
той лишь разницей, что жила она одна.
      Жилье Марши не напоминало гнездышко увядшей вдовушки, с фарфоровыми
статуэтками на трюмо и расшитыми салфетками на комоде. Напротив, это было
типичное солдатское прибежище, с минимумом обстановки и привычным
расположением каждой вещи, будь то полотенце, обувь или спички.
      -- Что, удивлен? -- спросила Марша, обходя остановившегося в дверях
гостя.
      -- Да, я ожидал увидеть что-то другое. Ну, может быть, какие-то
фотографии..
      -- Фотографии? Пожалуйста. -- Баба Марша подошла к украшенному казенной
биркой письменному столу и достала конверт.
      -- Вот тут мои фотографии. Только их не так много. Ты пока посмотри, а
я сооружу угощение. Все-таки ты гость, как-никак.
      Марша ушла в угол комнаты, служивший ей кухней, и стала греметь
тарелками, а Джек заинтересовался фотографиями. Он был поражен тем, что
увидел.
      На фотографиях были люди, увешанные оружием. Лиц видно не было -- их
закрывали маски. Однако по выражению глаз Джек сумел определить, кто из них
баба Марша.
      -- Я узнал вас, мэм, -- сказал он.
      -- Да ну? Покажи.
      Марша подошла ближе и, увидев, в кого Джек ткнул пальцем, кивнула:
      -- Точно, Холланд, ты угадал правильно.
      Пока Джек разглядывал другие фотографии, Марша поставила на стол
несколько тарелочек и целую бутылку кальвадоса "Сивор".
      -- Ну давай, а то у меня уже душа горит, -- сказала Марша. Она открыла
бутылку и разлила розоватый напиток по двум высоким стаканам. -- Ты чем
привык закусывать?
      -- Тем, что есть, -- признался Джек.
      -- Ну и правильно. Будем.
      И, не дожидаясь Джека, Марша опрокинула свою порцию. Следом за ней
выпил и Джек.
      -- Ох! Ну и как тебе? -- понюхав большую оливку, поинтересовалась
Марша.
      -- Хорошо пошла, -- кивнул Джек.
      -- Ну тогда еще по одной. -- И Марша быстро наполнила стаканы.
      -- Не возражаю.
      Они выпили еще по одной, и Джек сразу опьянел.
      -- Послушай, Марша, так кем же ты была? -- спросил Джек, перейдя на
"ты".
      -- Служила в отряде "99", Джек.
      -- В армии, что ли?
      -- Нет. В армии я не служила ни одного дня. Я была полицейским, Джек.
Специальным копом.
      -- Вот это да!.. -- Кальвадос был крепким, и Джеку становилось все
лучше. -- И чего же ты делана в этом отряде?
      -- Разное... -- неопределенно пожала плечами Марша.
      -- Людей убивала?
      -- Да, довольно часто.
      -- Но, конечно, только бандитов.
      -- Если честно, Джек, всякое бывало.
      -- То есть как?
      -- А очень просто. Представь себе, что террористы захватили
коммерческий шаттл с пятью сотнями пассажиров, а у меня приказ освободить
заложников и, перестрелять всех злодеев. Эти сволочи ходили на захваты
бригадами от восьми до двенадцати человек. Если стрелять в тире, то на
поражение двенадцати мишеней нужно пять -- семь секунд. Но это в тире. Давай
еще выпьем.
      -- Давай, -- согласился Джек, -- Только дай рыбки, а то я без закуски
не могу.
      -- Конечно, ты ешь, не стесняйся. Разносолов у меня нет, но
консервированной жратвы навалом. Хочешь солдатской тушенки?
      -- Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.
      Марша налила еще, и они выпили.
      -- У-у-х, зараза!.. -- вздрогнул Джек, когда кальвадос скользнул ему в
желудок. -- Нр-р-равится мне твоя выпивка, Марша. Ну так на чем мы
остановились?
      -- Я говорю, в тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда, куда
ты хочешь. А когда выпрыгиваешь из вентиляционной трубы и повисаешь на
тросе, как елочная игрушка, не так легко попасть в того, в кого надо. --
Марша съела оливку и продолжила: -- Так что на двенадцать убитых бандитов
приходилось до шести трупов и еще полтора десятка раненых, совершенно
невинных людей. Но это считалось нормой.
      -- А нельзя было сделать как-то иначе, поаккуратнее?
      -- Чтобы сделать аккуратно, нужно время, а террористы -- ребята
отчаянные. Они обычно страховались взрывным устройством, поэтому главным
было -- застрелить подрывника. Того, у кого в руке был пульт. Поэтому мы
выпрыгивали с трех-четырех точек и палили.
      -- А случалось, что вы не попадали в подрывника?
      -- Случалось.
      -- Часто?
      -- Со мной было только один раз -- в самом начале карьеры. Мы стреляли
в подрывника, и он упал. Думали, убит, но он оказался жив и замкнул цепь. Из
той группы уцелела только я одна. Но это было давно.
      -- А как ты оказалась здесь, Марша? На пенсию, что ли, ушла?
      -- На пенсию! -- невесело усмехнулась баба Марша. -- Меня лишили
пенсии, Джек, оттого я и пошла в управдомы. Но я не жалуюсь -- мне хватает.
      -- За что же тебя лишили пенсии?
      -- Заложника кокнула. На нервах вся была. Мы тогда подземный комплекс
отбивали -- сплошные потайные ходы, повороты, коридоры. Потеряли восемь
человек. И уже под конец, когда очистили весь комплекс, на тебе, выскакивает
один придурок и орет. -- Марша вздохнула и потянулась к бутылке. Она налила
себе половину порции и, не предлагая Джеку, выпила. -- Ну вот. А я же,
говорю, вся на взводе была -- как оголенный нерв. Ну и врезала по нему. Три
пули -- и он труп. А тут как назло несколько человек из местной полиции
было, да и сотрудники этого комплекса тоже все видели. Короче, тюрьмы я
избежала -- тут начальству моему низкий поклон, стояли за меня горой, но
пенсии и всех званий лишилась.
      -- Но ты же могла устроиться куда угодно. Охранником, телохранителем
или частным детективом.
      -- Нет. Я сама решила, что мне больше нельзя с пушкой ходить.
Заполошная я стала какая-то.
      -- Какая?
      -- Заполошная -- значит, нервная. Часто теряю над собой контроль. А тут
очень кстати Глосберг попался -- он мой должник, я когда-то его брата у
похитителей отбивала. Вот он мне это местечко и предложил. А что? -- Марша
окинула взглядом свою комнату. -- Здесь есть все, что нужно: кровать, стол,
стул, по коридору налево туалет и душ, на этажах подлецы, о которых можно
почесать кулаки, когда взгрустнется. А в подвале я сделала себе спортзал и
тир.
      -- Спортзал и тир? -- удивился Джек.
      -- А как же ты думал? За столько лет работы в отряде у меня уже вошло в
привычку по несколько часов проводить на тренажерах или с пистолетом в руке.
Пошли покажу тебе все это хозяйство.
      -- Пошли, -- с готовностью согласился Джек. Он резко встал, но тут же
качнулся и ухватился за стену.
      -- Ты сам-то как? Со спортом дружишь? -- спросила Марша, подбирая из
связки нужные ключи.
      -- Конечно, дружу. В летном колледже был третьим по боксу и... -- Джек
вспомнил битву с приемщиками, -- и в теннис немного могу.
      -- Ну пошли, боксер, -- улыбнулась Марша и вышла в коридор.
      Джек последовал за ней. Они прошли по запутанным коридорам первого
этажа и наконец остановились перед дверью с надписью "Овощехранилище".
      -- Это старая надпись, -- пояснила Марша и толкнула дверь. Затем
нащупала в темноте выключатель, и весь подвал озарился ярким светом. --
Проходи, -- сказала она, и Джек, спустившись на несколько ступенек, оказался
в небольшом спортивном зале.
      Как и в комнате Марши, здесь поддерживалась идеальная чистота. С
потолка свисали четыре разновидности боксерских груш. Две из них Джек видел
впервые. На полке лежало несколько пар перчаток -- боксерские, снарядные,
"накладки" и еще несколько специальных, которые Джек тоже раньше не видел.
Еще были маты, перекладина, шведская стенка и, конечно, тренажеры для
бодибилдинга.
      -- Все это оплатил Глосберг, -- сказала Марша. -- Мы надеялись, что и
его рабочие будут посещать этот зал, но им больше нравится пить антифриз.
Ну-ка, боксер, покажи класс.
      Джек подошел к ближайшей груше и отвесил ей несколько тумаков. Груша
лениво качнулась, и Джек понял, что не произвел на Маршу должного
впечатления.
      -- Так бить нельзя, Джек. Ты думаешь только о том, насколько хорошо ты
смотришься со стороны. Ты пижонишься, а в настоящей драке это для тебя
смертный приговор, -- сделала замечание Марша.
      Она подошла к снаряду и, постояв несколько секунд, выдала такую серию,
что груша едва не прорвалась.
      -- Вот, парень... -- прокомментировала Марша. -- Бить надо. Жестоко
бить, а не раскачивать.
      -- Но на ринге я бил довольно сильно. У меня были победы нокаутом, --
возразил Джек.
      -- На ринге ты лупцевал своих дружков, таких же мягких мальчиков.
Максимум, что тебе грозило, это синяк под глазом. А когда перед тобой
реальный враг, ты должен бить так, чтобы каждый удар мог стать для него
последним.
      Джек посмотрел на Маршу и увидел, что она уже совершенно протрезвела.
Будто и не пила крепкий кальвадос. Да и сам Холланд чувствовал себя
совершенно бодро, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.
      -- Окей, Холланд, пойдем теперь в тир. В своем летном колледже небось
приходилось стрелять?
      -- Да, из спортивного пистолета.
      Джек и Марша прошли дальше, и Холланду пришлось восхититься еще раз,
увидев первоклассно оборудованный тир Такого не было даже в его колледже.
      -- Поначалу Глосберг не хотел давать деньги на это оборудование. Но я
пообещала, что научу его стрелять, как настоящего копа, -- усмехнулась
Марша. -- Каждый мужчина спит и видит себя эдаким крутым парнем с большим
пистолетом в руках. Глосберг оказался тоже из таких и выложил почти
пятьдесят тысяч кредитов. Для него это пустяк, а мне приятно. Пойдем на
исходную, я покажу тебе свой арсенал.
      На исходной позиции стоял оружейный шкаф со специальными укладками под
каждый из пистолетов.
      -- Вот это "ЛИЛИТ-Б7". Хорошая машинка, но маловат калибр. "Лилит"
подходит только мастерам. А вот это мой любимый "ТОРСО". Девять миллиметров,
механика на электроприводе и даже дополнительная камера сгорания для
использования жидкого топлива. Не пистолет, а мечта. Бронежилетов для него