Ассиди Орлова. Особый курьер

-- Харрис вздохнул и снова посмотрел на мешки с семенами.
      Решив хоть как-то его отвлечь, Джек сказал:
      _ Кое-какое оружие у меня есть.
      _ Где?
      -- Здесь, на судне. Называется "Рунельда". Автоматическая
45-миллиметровая пушка.
      -- Покажи!.. -- мгновенно возбудился Харрис.
      -- Ты ее не увидишь -- она стоит в специальной нише под обшивкой.
      -- Ну так давай ее снимем, -- сразу предложил Харрис.
      -- Это не так просто, камрад, пушка очень тяжелая.
      -- А мы людей пригоним -- хоть тысячу.
      -- Не знаю, получится ли? -- пожал плечами Джек. -- Вот если бы
натаскать в баки топлива, тогда можно было бы взлететь и стрелять куда
хочешь.
      Харрис хитро улыбнулся и погрозил Джеку пальцем:
      -- Ты парень не промах, камрад Джек, но и мы не дураки. Если ты
взлетишь, то только мы тебя и видели.
      -- Ты мне не веришь? -- оскорбился Джек.
      -- Не верю. Ты стал камрадом только сегодня, а до этого был сам по
себе.
      -- Хорошо, я могу доказать тебе, что камрад Джек -- это настоящий
камрад. Пошли в кабину.
      Холланд провел длинноволосого к стрелковому джойстику и включил
механизм, убирающий защитный колпак.
      Никаких целей перед уиндером не было, только пара складов, но Джек,
решил, что сойдет и это.
      -- Ну что, ты готов? -- спросил он.
      -- Готов, -- кивнул Харрис.
      -- Тогда смотри. -- Джек нажал на спуск, и ожившая "Рунельда" выбросила
два десятка снарядов.
      Они красиво пронеслись над заброшенными платформами и ударились в стену
склада, выбив из нее фонтаны кирпичных обломков.
      -- О!.. О-о!.. -- только и мог сказать камрад Харрис, пораженный
увиденным, -- А давай сметем остатки гражданской милиции! А?
      -- Ты имеешь в виду тех парней, что засели в арсенале?
      -- Ну конечно.
      -- Но ведь судно смотрит в другую сторону.
      -- А мы его развернем! Обязательно развернем! Все, я прямо сейчас бегу
за людьми, и ты со мной, на всякий случай.
      -- Хорошо, -- пожал плечами Джек. -- Я не против.

98

      Камрад Харрис мчался как пустынный шакал и все время оборачивался и
подгонял Холланда:
      -- Давай, камрад Джек, не отставай! "Рунельда" должна нам послужить!
      Впереди горел резервуар с топливом, и черный дым поднимался к небу.
Когда внезапные порывы ветра прибивали его к земле, дышать становилось
невозможно.
      Джек бежал сквозь клубы стелившейся копоти, проклиная все на свете и
тот день, когда согласился на авантюру с доставкой семян.
      "Качал бы сейчас дерьмо в тепле и сытости, так нет же, захотелось денег
побольше -- вот и отрабатывай теперь!"
      Думая о своем, Холланд продолжал бежать и даже не успел испугаться,
когда вокруг него взлетели фонтаны земли
      -- Падай, камрад, падай! -- закричал прятавшийся за бетонной глыбой
повстанец
      Джек упал на живот и ползком добрался до убежища, где уже сидел Харрис.
      -- Надо же, -- сказал он, -- а я уже надеялся, что твои часики станут
моими!
      Из-за угла полуразрушенной постройки выскочил человек. Он добежал до
укрытия и сел на землю возле Джека. Затем сменил магазин автомата и
пожаловался:
      -- Пулемет с башни бьет -- голову не поднимешь.
      -- Так ведь там была наша позиция, -- заметил Харрис.
      -- Была, -- кивнул повстанец, -- только нас оттуда выбили.
      -- Как выбили? -- вскричал Харрис -- А где Чемуль?
      -- Он под самыми стенами арсенала. С ним триста человек Если бы не этот
пулемет, мы были бы уже внутри.
      -- Ну так бейте по нему из лаунчеров! -- продолжал командовать Харрис.
      -- Да били мы и из лаунчеров -- стены толстые, у нас столько ракет
нету, чтобы их разрушить.
      -- А что это горит, танкер? -- полюбопытствовал Джек.
      -- Танкер, -- подтвердил другой повстанец е перевязанной рукой.
      -- Значит, топлива в порту больше нет?
      -- Почему нет? Там за арсеналом еще несколько больших емкостей.
      -- Понятно, -- кивнул Джек, услышав хорошую новость
      -- Знаешь, что я думаю, -- сказал Харрис, -- ведь эта башня видна с
платформы.
      -- Ну и что, все равно судно к ней кормой повернуто, -- заметил Джек.
      -- Об этом не беспокойся, камрад. Сейчас соберем людей и пойдем
разворачивать твой корабль
      Джек ничего не сказал и только пожал плечами. Он плохо представлял, как
можно вручную развернуть многотонный корабль.

99

      Федеральный инспектор Ральф Паккард находился в своей каюте, используя
положенный час послеобеденного отдыха. Его строгий китель висел на стуле, а
на ногах инспектора были мягкие войлочные тапочки.
      В таком домашнем виде Ральфа Паккарда на линкоре не видел никто,
поскольку должность федерального инспектора подразумевала статус
сверхчеловека и соответствующее этому статусу поведение. Инспектор держал
под постоянным контролем все действия миротворцев, а потом по личному
шифрованному каналу сообщал свое особое мнение наверх.
      В дверь постучали. Паккард оставил недопитую чашку кофе, затем надел
китель и ботинки. Глянув в зеркало и удостоверившись, что выглядит должным
образом, он открыл дверь.
      -- Прошу прощения, сэр, но вы сказали срочно.
      -- Да, майор, все в порядке. Давайте документы.
      Начальник разведотдела передал инспектору папку и удалился, а Паккард
плотно прикрыл дверь и снова вернулся к домашней форме одежды. Затем залпом
допил остывший кофе и сел за письменный стол.
      "Ну вот, я опять работаю в часы отдыха. А надо бы поберечься -- сердце
пошаливает, и залеченная астма возобновляется. Нужно отдыхать... Нужно
больше отдыхать".
      Усилием воли Ральф Паккард заставил себя закрыть папку и вернуться на
диван. Он вытянул ноги и уставился в потолок -- раньше такое бесцельное
занятие помогало расслабиться. Но только не сейчас. Инспектор посмотрел на
часы -- до окончания послеобеденного отдыха оставалось двадцать семь минут.
      Паккард ворочался, вздыхал, но сопротивлялся недолго и в конце концов
вернулся за рабочий стол Он открыл папку и погрузился в изучение документов.
      По фотографиям, сделанным с небольшой высоты, можно было понять, что
город Рурчин, опора безопасности на материке Конго, захвачен невесть откуда
взявшимися вооруженными людьми. Бесстрастные фотороботы фиксировали, как
агрессоры убивали и грабили население, прочесывали окраины и штурмовали
район порта. Там, на материке, происходите то, чего просто не могло
случиться, и появление тысяч солдат было совершенно необъяснимо.
      До сих пор авиация миротворцев не пропускала к городу ни одной
вооруженной группы, атакуя всех без разбора, и все же боевики были в городе.
      Перед инспектором оставалась целая пачка еще не разобранной
документации, но он уже потерял к ней интерес, поскольку главным для него
было принятие решения. А детали можно было рассмотреть потом
      Стоил ли Рурчин того, чтобы рисковать жизнями солдат элитных
подразделений? Здесь, на орбите Рабана, было достаточно сил, чтобы
вышвырнуть из города и втрое большее количество нарушителей, даже без
поддержки авиации. Но стоило ли это делать?
      Ральф Паккард понимал, что там, внизу, гибнут ни в чем не повинные
люди. Слабые люди, которые не могли за себя постоять. Возможно, женщины,
дети и старики, но федеральный инспектор не имел права думать о частностях
Он был достаточно высоким чиновником, чтобы решать судьбы миллионов и даже
десятков миллионов людей, но теперешняя задача была для него недостаточно
масштабной. Паккарду случалось посылать в бой легионы сухопутных войск и
сводные космические флоты.
      Могучие пушки "трансрейдеров" и армады орбитальных бомбардировщиков
ставили на колени любого бунтовщика или агрессора, но что было делать
сейчас, когда требовалось спасти всего лишь двести тысяч мирных граждан?
      Брать ответственность на себя Ральф Паккард не решался.
      "Посоветуюсь с федеральным координатором", -- решил он и пододвинул к
себе аппарат связи.
      -- Приемная координатора Фенда, -- ответил женский голос.
      -- Здравствуйте, говорит инспектор Паккард.
      -- Здравствуйте, инспектор. Вы хотите поговорить с координатором
Фендом?
      -- Да, если он свободен.
      -- Он свободен, но у вас будет только три минуты. Внимание, я вас
соединяю.
      -- Координатор Фенд слушает, -- услышал Паккард знакомый голос.
      -- Здравствуйте, ваше превосходительство, это инспектор Ральф Паккард.
      -- А, здравствуйте, инспектор. Какие проблемы?
      -- На Рабане небольшая заварушка.
      -- На Рабане? Напомните мне, пожалуйста, что там у нас -- ядерная зима?
      -- Нет, ваше превосходительство, на Рабане была эпидемия "красной
лихорадки".
      -- А-а, ну как же, теперь вспомнил -- "красная лихорадка". И что там
теперь?
      Паккард прекрасно понимал координатора, который каждый день получал
десятки подобных сообщений и должен был вникать в суть каждого из них.
      -- Ваше превосходительство, проблема в гражданской войне, разделившей
население материка Конго на два лагеря. Разделение было проведено
искусственно нашими миротворческими силами. На территории санитарной зоны
находится город Рурчин, в котором осталось около двухсот тысяч жителей, и
вот теперь этот город захвачен силами одной из группировок.
      -- Так что вы от меня хотите, дорогой инспектор? Двести тысяч человек
-- это не проблема. Вон в районе синей звезды Годен война каждый день уносит
по миллиону человек -- вот это проблема, а городок с двумястами тысячами
населения... Не знаю, что вам сказать.
      -- Я прошу только поддержки, ваше превосходительство. Если я пошлю туда
войска, вы меня поддержите?
      -- Ничего обещать не могу, инспектор, слишком уж незначительная
операция.
      -- Но, ваше превосходительство...
      -- У вас осталось десять секунд, -- бесстрастно предупредила
секретарша.
      -- Делайте что хотите, инспектор Паккард, но только под свою
ответственность, -- успел сказать координатор, и связь разорвалась.
      Наступила пустая и тоскливая тишина. Ее равнодушие нарушал только
вентилятор судового кондиционера. Он как ни в чем не бывало продолжал
нагонять воздух и делал это независимо от того, убивали где-то людей или
нет. Он был всего лишь машиной -- порождением эпохи высоких технологий.
      "Вот так же и координатор Фенд, -- подумал Паккард, -- крутится весь
день, что-то нагнетает, а спасти конкретных людей не может".
      Настенные часы пробили ровно три часа. Перерыв закончился. Инспектор
поднялся с дивана и стал собираться. Он надел китель, пригладил волосы и уже
собрался выйти, когда заметил, что его ноги обуты в мягкие тапочки. Такого с
инспектором еще не бывало.
      "Нужно что-то менять в своей жизни, -- решил он, -- нужно что-то
менять, а то так и останусь человеком, сделанным из шестеренок".

100

      Двигаясь по поверхности платформы, опоры уиндера издавали жутчайший
скрежет, который передавался всему корпусу судна. Стены и перегородки
противно резонировали, и в пилотской кабине стояла ужасающая какофония.
      Джек Холланд находился у лобового иллюминатора и наблюдал за тем, как
его судно медленно разворачивалось в сторону заправочного терминала.
      Около трех сотен перепачканных грязью людей изо всех сил налегали на
деревянные брусья, при этом ухитряясь не залезать друг другу на головы. На
платформе было так тесно, что уже двое повстанцев сорвались с платформы и
разбились насмерть. Однако эти потери ни на секунду не прерывали работу, и
командовавший операцией камрад Харрис продолжал подгонять людей:
      -- Давай, камрады, навались слева! Сильнее! Давай еще -- хорошо!
      Безликая масса людей кряхтела, стонала, наваливаясь на рычаги, и, если
балка вдруг соскакивала, слышались крики придавленных.
      Их спускали вниз и снова брались за работу, ведь с каланчи продолжал
стрелять пулемет, не давая людям Чемуля и подошедшему полку Торпедо
пробиться к арсеналу.
      Устав смотреть в иллюминатор, Джек вернулся в пилотское кресло и стал
раскачиваться, словно ехал верхом. Монотонность постоянных толчков и
непрекращающийся шум, как ни странно, навевали сон и воспоминания о
безмятежной жизни на Бургасе.
      Улыбающаяся физиономия Байрона, нежный взгляд Сары, ее движения, легкая
походка. Где все это? В будущем или в прошлом?
      Последовало несколько толчков, и корабль развернулся настолько, что
Джеку стал виден столб дыма, поднимавшийся от горевшего танкера.
      "Если повернут еще на десять градусов, можно будет стрелять", --
отметил Холланд.
      В надежде на заправку уиндера, он был готов вступить в чужую и
непонятную ему войну.
      "Эх, мне бы баки залить, а там -- только меня и видели! Получу денежки
и забуду о Рабане, как будто его и не было".
      Снова заскрежетали опоры. В коридоре послышались шаги, и в кабину
влетел Харрис с потным, раскрасневшимся лицом.
      -- Ну что, камрад, видишь каланчу?
      -- Вижу, -- кивнул Джек. -- Теперь вижу. Скажи людям, чтобы спускались
вниз.
      -- А зачем?
      -- А затем, что им может головы поотрывать. Харрис выскочил из кабины,
и Джек услышал, как он командует:
      -- Вниз, камрады, вниз! Здесь никому оставаться нельзя!
      Затем Харрис вернулся в кабину, и Джек заметил, что карманы
длинноволосого набиты семенами.
      "Наверное, уже целый мешок сожрал", -- подумал он и сказал:
      -- Ну что, стрелять?
      -- Давай!
      Холланд открыл заслонку и услышал донесшиеся снизу восторженные крики
повстанцев. Они увидели обнажившийся ствол пушки.
      "Как на спектакле. Наверняка еще и хлопать будут". Джек тронул
джойстик, и перекрестие плавно поплыло по прицельному экрану. Когда оно
остановилось на середине каланчи, Джек нажал спуск.
      Первая цепочка снарядов легла точно в цель, и мишень заволокло пылью.
Она висела плотной пеленой несколько минут, но потом ее снесло ветром.
Холланд снова навел перекрестие и выпустил целую сотню снарядов. Теперь не
только каланча, но и все пространство вокруг нее оказалось закрыто
непроницаемой завесой.
      -- Здорово! -- изрек Харрис, не переставая пережевывать семена.
      -- Они хоть вкусные? -- неожиданно спросил Джек.
      -- Что? -- не понял длинноволосый.
      -- То, что ты ешь, -- это вкусно?
      -- Да не особенно.
      -- А чего же ты тогда жуешь?
      -- А тебе что, жалко?
      В ответ Джек только пожал плечами и почувствовал, что очень хочет дать
Харрису в морду. Это желание не покидало Джека все то время, пока ветер
разгонял пыль.
      С первого взгляда стало очевидно, что обстрел был удачным. Строение
теперь больше напоминало попорченный временем пень, нежели стратегически
важную высоту.
      -- Ну, врежь им еще разок, камрад Джек, и дело будет сделано. -- Харрис
забросил в рот новую порцию семян и начал с ожесточением их пережевывать.
      Джек дал еще одну длинную очередь, и теперь можно было не сомневаться,
что с пулеметными позициями было покончено.

101

      Когда Джек и Харрис вышли из уиндера, толпа повстанцев радостно
ликовала, подбрасывая вверх какие-то предметы. Присмотревшись, Холланд
понял, что это выброшенные пушкой поддоны. По всей видимости, солдаты
собрали их, чтобы сделать своими памятными знаками.
      -- Да здравствует камрад Дункан! Да здравствует камрад Харрис! Да
здравствует камрад Джек! -- кричали повстанцы, и Холланд чувствовал
накатывавшуюся на него волну человеческого обожания. Это было так приятно,
что Джек, сам того не желая, поднял руку и приветливо помахал кричавшим
камрадам.
      Радостное возбуждение улеглось, и все повстанцы, дружно достав тетради,
принялись писать, устроившись прямо на земле.
      -- Что они делают? -- удивился Джек.
      -- Они пишут о том, что сегодня увидели и что успели сделать, --
пояснил Харрис и тоже достал из-за пояса толстую тетрадь в засаленном
кожаном переплете.
      -- А зачем описывать все это в дневниках?
      -- Чтобы правильнее видеть мир и понимать его, -- важно сказал Харрис.
Он раскрыл тетрадь и послюнявил свой карандаш.
      -- Я написал про камрада Джека! -- крикнули снизу.
      -- И я тоже! -- отозвался другой человек.
      -- И я! И я написал!
      "Ну вот, -- подумал Холланд, -- обо мне уже пишут. Может быть, это не
так плохо? В любом случае буду считать это добрым знаком".

102

      Энрике Коррадо отер с лица пот и, бросив взгляд на ставший бесполезным
"протос", тяжело вздохнул. Он экономил патроны, как мог, но все же они
закончились.

      Пришлось выбрать другое оружие, благо в арсенале его было в достатке.
Коррадо подобрал себе автоматический дробовик и пошел обходить этажи
арсенала.
      Повсюду в коридорах лежали раненые. Помогать им было некому, и ходячие
ухаживали за теми, кто был не в состоянии двигаться.
      Тех, кто еще мог держать оружие, оставалось не более сорока человек, и
теперь на них ложилась двойная нагрузка; державшая противника пулеметная
позиция была уничтожена, и обломки каланчи валялись в радиусе двухсот
метров.
      Теперь повстанцы Пеко атаковали, не считаясь ни с какими потерями, и
вплотную подошли к стенам арсенала. Оборонявшиеся забрасывали их фанатами,
но повстанцы собирались с силами и атаковали снова и снова. Небольшой группе
удалось пробиться на первый этаж, но милиционеры сумели разделить эту группу
надвое.
      Одна часть была уничтожена в рукопашном бою, а другую заблокировали в
пустующем подвале.
      К атакующим арсенал повстанцам подходили все новые резервы, и
осажденным было ясно, что долго им не продержаться -- все надеялись только
на помощь миротворцев.
      Сержант Линникер, с которым Энрике познакомился в первые минуты
приземления, регулярно связывался с миротворческим корпусом и просил помощи.
Ему ничего не обещали и пока интересовались только общей обстановкой.
      Все складывалось как нельзя хуже, но Коррадо впервые чувствовал себя не
охотником, а... рыцарем. Да, самым настоящим рыцарем. Для гангстера это было
совершенно новым ощущением, и он тайно им наслаждался.
      Энрике спустился на первый этаж и пошел осторожнее -- за очередным
поворотом коридора начиналась простреливаемая территория. Повстанцам удалось
захватить тепловой узел, который находился в двадцати метрах от стен
арсенала, и время от времени кто-то из них выпрыгивал из-за угла и делал
несколько очередей.
      Милиционеры стреляли в ответ и в половине случаев попадали. Однако
потери противника не останавливали. После уничтожения каланчи повстанцы
заметно приободрились.
      Уже дважды они пытались взять здание массированным штурмом. Об этом
свидетельствовали наваленные вдоль стен тела мертвых и еще живых солдат
армии Пеко. Раненые стонали, в бреду кричали лозунги и задыхались,
заваленные телами своих товарищей.
      -- Как вы тут? -- спросил Коррадо, подползая к Борхэму,
      -- Нормально, сэр, -- отозвался тот. Борхэм был командиром маленького
отряда из пяти человек.
      -- Что задумали наши друзья?
      -- Штурм, что же еще, -- невесело улыбнулся Борхэм. Его голову украшала
пропитанная кровью повязка.
      -- Да здравствует камрад Дункан! -- закричали из теплового узла, затем
послышались выстрелы, и влетевшие в окно пули ударились в бетонную стену
Энрике и Борхэм прикрыли глаза руками.
      Сидевший недалеко от Борхэма рядовой Азим быстро поднялся над
подоконником и сделал одиночный выстрел
      -- Ну что, Азим? -- спросил его другой боец.
      -- Попал.
      Возле каждого из милиционеров Коррадо заметил распакованные наборы
сухого пайка -- бойцы ели, не покидая позиции.
      -- А что нового от Линникера? -- спросил Борхэм.
      -- Пока что нам не сказали "нет".
      -- Но и не сказали "да".
      -- Примерно так, -- кивнул Энрике. -- Но в общем-то мы держимся. На
крыше хорошо работают снайперы. Каждые полминуты они кого-нибудь снимают.
      -- Это вряд ли поможет, сэр. Через два часа стемнеет, и тогда штурм
повторится.
      -- Ничего, закидаем их гранатами -- у нас этого добра навалом, --
возразил Коррадо. Он и в самом деле был уверен в своих силах.
      -- Вы не думайте, сэр, что я боюсь, -- сказал Борхэм. -- Просто мне
обидно, что такая силища миротворцев болтается в космосе без дела и не
желает нам помочь.

103

      ... С момента первой стычки с разведывательной группой повстанцев
прошло не более часа, а к месту расположения отрядов Юргена и Инессы уже
направлялись грузовики с солдатами Дункана Пеко В колонну были собраны
разномастные продуктовые фургоны, грузовые платформы, школьные автобусы --
повстанцы использовали все, что могло двигаться и перевозить живую силу.
      Когда колонна въехала на территорию разрушенного района, дорожная пыль
поднялась в воздух и повисла сплошной непроницаемой пеленой. Движение
колонны замедлилось, и многие из водителей включили фары. Однако это не
помогало, и грузовики один за другим попадали в старые воронки и садились
осями на бетонные обломки. Солдаты спрыгивали на землю и вручную выкатывали
воющие автомобили обратно на дорогу.
      Движение замедлилось, и вскоре колонна распалась на одиночные
автомобили, которые самостоятельно искали дорогу к позициям партизан
Фринслоу.
      Поднятые в воздух клубы пыли позволили Инессе и Юргену еще издали
заметить приближавшихся врагов.
      Их было много -- грузовики ползли изломанной линией, натужно воя
моторами и проваливаясь в глубокие ямы. Когда машины вставали, повстанцы
выгружались и продолжали движение пешим порядком. Они шли через курганы
обломков, то появляясь, то снова исчезая в облаках пыли.
      Инесса в бинокль наблюдала за прибытием новых отрядов повстанцев. Они
сыпались через борта прибывавших автомобилей, и казалось, этот поток никогда
не иссякнет.
      -- Как же их много! -- сказала Инесса, опустив бинокль.
      -- Около двух тысяч, -- добавил Юрген. -- И в этой пыли у нас есть шанс
сделать им сюрприз. Что ты думаешь?
      -- Предлагаешь выйти им навстречу?
      -- А почему нет? Видимость плохая, несколько подожженных машин добавят
переполоха.
      -- Пожалуй, тут ты прав, -- согласилась Брун. -- А если разовьем успех,
то по окраине можно пробиться к порту.
      Так они и решили. Люди Хорста остались на своих выгодных позициях, а
отряд Инессы снялся с места и стал обходить повстанцев с левого фланга.
      Солдаты двинулись по заминированной местности, и их сопровождал один из
солдат Юргена.
      Это был уже знакомый Инессе учитель литературы Элиас. Он шел впереди и
по непонятным Инессе признакам определял места, куда можно было поставить
ногу.
      Двигавшаяся за ним колонна шла строго по следам проводника, ибо любая
самодеятельность могла оказаться трагической.
      Брун шла третьей, пропустив вперед Бертольда Ланша. Он был основательно
навьючен поклажей и кроме личного оружия тащил несколько ракет для лаунчера.
      "Берт мог бы стать хорошим солдатом, если бы не был таким влюбчивым",
-- подумала Брун. Ей совершенно не нравилось, что один из командиров
постоянно пялится на нее, вместо того чтобы заниматься делами.
      Заминированная зона кончилась, и солдаты стали выходить на относительно
безопасную территорию. Инесса видела, как разглаживались их лица и как они
облегченно вздыхали, хотя каждый нес по пятьдесят килограммов боезапаса.
      Да и самой Брун путешествие по заминированной тропе далось нелегко.
Пропитанная потом майка неприятно липла к телу, а ноги слегка дрожали от
напряжения.
      -- Ну вот и все, мэм. Мне пора отправляться, -- улыбнулся Инессе
проводник.
      -- Спасибо, Элиас, ты шел так уверенно, будто видел сквозь землю.
      -- За последние трое суток я проходил здесь раз двадцать...
      Инесса протянула руку, и Элиас с чувством ее пожал. Затем развернулся
и, не оборачиваясь, пошел обратно, уверенно ступая по опасной тропе.
      Заметив, что командир Брун смотрит вслед проводнику, Бертольд Ланш
недовольно насупился и сказал:
      -- Какие будут приказания, командир? Его тон не остался незамеченным.
Инесса окинула Ланша строгим взглядом и сказала:
      -- Ты опять не о том думаешь, Берт. Разворачивай своих людей вот от
этого дома и до большого дерева... Понял?
      -- Есть, мэм, -- сухо ответил Ланш и пошел к своему взводу.
      -- А мне куда? -- спросил командир второго взвода Освальдо Пак.
      -- От дерева и дальше.