Страница:
постановки, тактика "выхода из подполья" будет непонятна самим коммунистам;
ведь надо же им понимать, к чему эта тактика ведет, надо иметь перспективу
завтрашнего дня. Конечно, выход из Гоминдана есть болезненный процесс.
Запущенная болезнь всегда требует более радикального лечения. Бояться, что
мы "оттолкнем мелкую буржуазию", неправильно. Зигзагов и колебаний со
стороны мелкой буржуазии будет без конца. Очень вероятно, что выход наш из
Гоминдана на первых порах и породит такого рода зигзаг. Но завоевать мелкую
буржуазию можно только определенной политикой, а не маскировкой, не
дипломатничаньем и пр. Чтобы развить политику, способную завоевать мелкую
буржуазию, нужно иметь орудие этой политики, т. е. самостоятельную партию.
Вот почему мои выводы таковы:
Признать, что дальнейшее пребывание компартии в составе Гомин
дана грозит гибельными последствиями для пролетариата и революции и,
прежде всего, грозит полным меньшевистским перерождением самой
китайской компартии.
Признать, что для руководства китайским пролетариатом, для си
стематической борьбы за влияние на профсоюзы, наконец, для руковод
ства борьбой пролетариата за влияние на крестьянские массы нужна со
вершенно самостоятельная, т. е. действительно коммунистическая (боль
шевистская) партия.
3. Вопрос о формах и методах согласования действий компартии с
Гоминданом должен быть полностью и целиком подчинен требованию
самостоятельности партии.
4. Все подлинно революционные элементы Киткомпартии должны
выдвинуть указанную выше программу действий, требуя от своего ЦК
постановки перед Гоминданом и перед рабочими массами вопроса о пере
смотре организационных отношений в его полном объеме и начистоту.
Одновременно с этим коммунисты должны везде "выходить из подполья", т.
е. фактически приступать к работе в качестве самостоятельной партии.
5. Под лозунгом организационной независимости Киткомпартии и полной
самостоятельности ее классовой политики должен быть подготовлен ее партийный
съезд -- на основе беспощадной борьбы большевистских элементов с
меньшевистскими внутри самой Киткомпартии.
Л. Троцкий 4 марта 1927 г.
ПИСЬМО ТРОЦКОМУ
СССР
Народный комиссар РКИ и Председатель ЦКК РКП (б) Ильинка, 21, тел. No
8-39
Тов. Троцкому
Уважаемый товарищ!
По поводу Вашего письма от 21 февраля 1927 г. могу сообщить следующее:
С ответом я задержался, так как считал во что бы то ни стало необ
ходимым переговорить с тов. Пятаковым.
По существу дела никак не могу понять, почему Вы не говорили о
"неосторожности", когда Пятаков ехал в Америку, где он не имел бы
прав дипломатического представительства, которые в известной мере
ограждают каждого из наших товарищей, и почему Вы считаете уместным
и возможным говорить о неосторожности посылки его в Канаду.
Прикрытое нежелание выполнить решение ЦК о поездке тов. Пята
кова спекуляцией на "опасности" и т. д., что не имеет прецедента в
нашей
партии, -- я не могу считать хоть сколько-нибудь лояльным и корректным
по отношению к решениям ЦК. Таких нравов у нас до сих пор не было.
С тов. приветом
С. Орджоникидзе
P. S. Ввиду того, что тов. Пятаков командирован ПБ и от этого
последнего зависит окончательное решение вопроса, я счел необходимым копию
Вашего письма послать в ПБ.
С. Орд. 11 марта 1927 г.
ПИСЬМО СОКОЛЬНИКОВУ Тов. Сокольникову
Григорий Яковлевич!
Посылаю Вам кое-какие заметки, явившиеся результатом беседы моей с
двумя казахскими коммунистами. Не знаю, известны ли Вам отношения в
Казахстане? Во всяком случае, кое-какие заключения Вы сможете сделать по
аналогии с Туркестаном.
Л. Троцкий 11 марта 1927 г.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ ПОЛИТИКИ В КАЗАХСТАНЕ
В беседе по поводу своих дел казахские товарищи выдвигали следующие
соображения.
Окраины отстали. Нужно их развитию придать такой темп, чтобы
они приближались к Москве, а не еще более отставали от нее. Мы имеем
здесь, следовательно, своеобразное преломление общего вопроса о темпе
развития.
Капитальные вложения в отсталых частях Союза обещают дать пло
ды не скоро. Отсюда пассивное, отчасти и активное сопротивление цент
ральных учреждений против таких вложений.
Участие Казахстана в руководящих учреждениях РСФСР "совершен
но не чувствуется". По-видимому, есть тенденция к выделению в само
стоятельную республику.
Жалобы на переселенческую политику центра: казахские массы
были привлечены к советской власти земельной революцией; "покуше
ние" на казахские земли вызывает немедленно тревогу. "Мы не против
переселенческой политики, но нужно, прежде всего, удовлетворить зем
лею туземное население".
"Когда мы ставим вопросы о земельных и иных интересах Казах
стана, нам отвечают: это вы хотите мстить за царскую политику. Мало
верят, что мы как коммунисты способны подходить к вопросам с обще
государственной точки зрения".
В ведомствах преобладает точка зрения старых спецов, которые
живут традициями прошлого при решении всех хозяйственных и культур
ных вопросов на окраинах.
Национальные коммунисты поднялись, но присылаемые из центра
руководители не дают им хода. "Считают, что мы не доросли".
Между европейскими и казахскими коммунистами -- стена. Живут
совершенно раздельно. Даже в шахматы не играют совместно.
9. Европейские коммунисты ведут общую линию центра. Ни прений,
ни столкновений на принципиальной почве у них нет, что объясняется их
"безучастием".
Националы, наоборот, кипят. Среди националов - группировки.
Эти группировки поддерживаются и даже культивируются присланными
из центра руководителями. Какая цель? "Во-первых, чтобы упрочить свое
господство; во-вторых, чтобы внутренними разногласиями отвлечь вни
мание от вопросов, связанных с политикой центра".
Среди казахских коммунистов три группировки: одна - вокруг
Голощекина, - это люди, всегда и во всем послушные указаниям сверху;
другая - "левая", также поддерживающая Голощекина, но, насколько я
понял, несколько независимая; третья, -- "правая", к которой принадле
жали мои собеседники; впрочем, представители "левой" иногда примы
кают к "правой".
В чем же разногласия? "Нас упрекают в том, что мы противники
бедноты, покровители баев, но мы готовы провести любые разумные
меры против баев, пусть нам ясно и точно их предложат".
13 Голощекин в одной речи сказал: "Надо пройтись маленьким октябрем по
Казахстану". Что это значит? - он не объяснил; никаких конкретных мер он не
предлагает. Во внутренней политике в Казахстане мы не видим ни
принципиальных, ни даже практических разногласий. Все это выдвигается
искусственно для того, чтобы маскировать вопрос об отношении к РСФСР.
Второй из собеседников говорит: "Центр тяжести вопроса - в раз
ном отношении группы Голощекина к аулу и к русской деревне. По мне
нию Голощекина, русский кулак достаточно ослаблен и унижен; бай
затронут мало. Поэтому нужно пройтись октябрем по аулам". Другими
словами, Голощекин проповедует гражданский мир в русской деревне
и гражданскую войну в ауле.
Нас душит бюрократизм, который принимает тем более отталки
вающие формы, что между европейскими и казахскими коммунистами
стоит стена. Страх, лицемерие, доносы играют большую роль.
В этой характеристике положения много неясного. Особенно, конечно,
важно указание насчет русской деревни и аула. В чем тут дело? Выходит так,
что "правые" стоят под обвинением в кулацком уклоне. Верно ли это? Не может
ли оказаться, что, отрицая наличие кулацкого уклона вообще, кое-какие
администраторы тем легче открывают его в отсталых областях, поправляя таким
путем свою левую репутацию и облегчая себе администрирование.
Владимир Ильич говорил о том, что русские коммунисты на окраинах должны
быть помощниками. Кое-кто из этих помощников не дает пикнуть тем, кому
"помогает".
В общем, думается, что вследствие малой дифференцированности
самой среды, идейные группировки среди коммунистов неизбежно должны
иметь зыбкий, неустойчивый характер. Тем легче зачислять в "правую" и в
"левую" фракции. Однако, отнюдь не исключена возможность того, что в
процессе борьбы с бюрократизмом центра, складываются на местах элементы
национально-буржуазной идеологии.
Хорошо было бы молодых и способных националов более отсталых
народностей посылать за границу для более близкого знакомства с классовой
борьбой. У нас они сразу получают государственно-административное
умонастроение.
Л. Троцкий [начало марта 1927 г.] *
ТОВАРИЩУ ОРДЖОНИКИДЗЕ
Уважаемый товарищ!
1. Я не говорил о неосторожности посылки тов. Пятакова в Америку до тех
пор, пока предполагалось, что он получит официальную визу. Американское
правительство знало, кому дает визу. Если бы оно ее дало, то никакой большой
кампании в Америке нельзя было ждать против Пятакова. Большая
капиталистическая пресса очень дисциплинирована и считалась бы с тем, что
Пятаков есть некоторым образом неофициальный представитель СССР, принятый
правительством С. Штатов.
Но ведь произошло совершенно другое. Американское правительство
отказало в визе. Чиновник американского посольства в Берлине, русский
белогвардеец, мотивировал (неофициально, разумеется) отказ в визе тем
соображением, что Пятаков - это тот самый, который приговорил к расстрелу
"лучших русских граждан". После отказа в визе появление Пятакова в Канаде
рассматривалось бы и правительством С. Штатов и полицией как прямой вызов.
Ведь никто же не думал бы всерьез, что Пятаков посылается в Канаду ради
Канады. Его рассматривали бы, как политического контрабандиста. Нападки на
Пятакова со стороны прессы были бы, в данных условиях, не
противоправительственным актом, а, наоборот, актом борьбы за "престиж" С.
Штатов. Что американская печать умеет травить, это она показала в 1906 году
по отношению к Горькому, которого нельзя было обвинить в том, что он
приговорил к расстрелу "лучших граждан". Можно не сомневаться, что появление
Пятакова в Канаде после того, как С. Штаты отказали ему в визе - создало бы
для русских белогвардейцев в Америке в высшей степени благоприятную
обстановку в смысле развития широчайшей официальной травли против Пятакова.
* Дату можно до некоторой степени установить в связи с началом работы
Голощекина в Казахстане. [Рукописное примечание Л. Троцкого]
Вот почему я считаю, что такого рода "контрабандный" приезд Пятакова в
Америку через Канаду способен только ухудшить наши отношения с С. Штатами и
облегчить русским белогвардейцам не только организацию травли, но и
организацию покушения. Американское общественное мнение их в данной
обстановке прикроет.
Разумеется, в каждой дипломатической или иной поездке видных работников
СССР есть элемент риска. Весь вопрос в том, окупается ли этот риск в каждом
данном случае. Я считал и считаю, что поездка в Канаду при той обстановке,
какая создалась после отказа в визе, с приведенной выше мотивировкой этого
отказа, была бы нецелесообразной политически и чрезвычайно увеличивала бы
элемент личного риска.
Вы говорите о прикрытии нежелания выполнить решение ЦК, о не
корректности, о нелояльности, и пр. и пр. Я думаю, что все это
неправиль
но и неосновательно. Если я в письме на Ваше имя высказываю свои
соображения или опасения по поводу решения, которое считаю неправиль
ным, то в чем здесь нелояльность или некорректность?
Хотя я письму своему ни в коем случае не придавал официального
характера, но, разумеется, ничего не могу возразить против пересылки
его в Политбюро.
С ком. приветом
Л. Троцкий 18 марта 1927 г.
ПО ПОВОДУ КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Острее всего, признаться, меня в данный момент тревожит положение в
Китае. Только что получил телеграмму о том, что Шанхай занят национальными
войсками. Чем шире территория национального правительства, чем более
государственный характер принимает Гоминдан, тем он становится буржуазией. В
этом отношении включение Шанхая в территорию национального правительства
имеет прямо-таки решающий характер.
Одновременно читаешь речи Калинина и Рудзутака, в которых излагается и
повторяется та мысль, что национальное правительство есть "правительство
всех классов населения Китая" (буквально!). Таким образом, оказывается, что
в Китае возможно существование сверхклассового правительства. Марксизм забыт
окончательно. Забыты и тезисы Ленина о демократии (Первый конгресс
Коминтерна). Когда читаешь такие вещи в "Правде", то сперва не веришь
глазам, перечитываешь и снова перечитываешь... А ведь Калинин и Рудзутак в
этом вопросе полностью выражают политику китайской компартии, т. е. вернее
скачать, нынешнюю политику Коминтерна в китайском вопросе. Чем больше в
Китае успехи национальной революции, тем большие опасности нас ждут при
нынешней политике. (Найдется мудрец, который из этих слов сделает вывод, что
я против китайского "урожая", то бишь, против победы национальной революции
в Китае.)
Нынешняя политика неправильна, даже если подойти к вопросу с
"чисто государственной" точки зрения, "отвлекаясь" от международной
революции. Можно не сомневаться, что, завладев громадными территориями,
оказавшись лицом к лицу с гигантскими и труднейшими задачами, испытывая
нужду в иностранных капиталах и сталкиваясь повседневно с рабочими,
национальное правительство Китая совершит резкий поворот направо - в сторону
Америки, до известной степени и Англии. В этот момент рабочий класс окажется
без руководства, ибо нельзя же "коммунистический" привесок Гоминдана считать
самостоятельным руководством рабочего класса, которому внушают, что
национальное правительство есть правительство всех классов. Мы окажемся
курицей, которая высидела утенка...
По-видимому, руководители этой политики представляют себе ход развития
так: сперва доведем дело до полной победы национальных войск, т. е. до
объединения Китая; затем начнем отделять коммунистическую партию от
Гоминдана. Концепция насквозь меньшевистская. Сперва совершим буржуазную
революцию, затем... и пр. и пр. Мы превращаемся при этой концепции не в
классовую силу истории, а в какую-то бесклассовую инспекцию над историческим
процессом в целом. И, конечно, позорно споткнемся на первом же повороте.
Таким поворотным моментом, по всей вероятности, станет занятие Шанхая.
Коммунисты не могут, разумеется, отказаться от поддержки национальной
армии, национального правительства, по-видимому, также и от вхождения в
национальное правительство. Но вопрос о полной организационной
самостоятельности коммунистической партии, т. е. о выходе ее из Гоминдана,
не должен более откладываться ни на один день. Мы и так ужасающе запоздали.
Коммунисты могут образовать с Гоминданом единое правительство, при условии
полной раздельности партий, составляющих политический блок. Так было у нас с
левыми эсерами. Того же требовал Владимир Ильич от венгерских коммунистов,
упрекая их в том, что они пошли на слияние партий - что и было, к слову
сказать, одной из причин столь быстрой гибели венгерской революции.
Можно ли продолжать дальше кокетничать с суньятсенизмом, который
становится идейными оковами для китайского пролетариата и завтра станет
(становится уже сегодня) главным орудием китайской буржуазной реакции?! Я
думаю, что такое кокетничанье преступно. Но для того, чтобы разрезать
пуповину суньятсенизма, надо чтобы было кому ее резать. Нужна
самостоятельная коммунистическая партия. На этом произойдет несомненно
революционный отбор внутри самой коммунистической партии, т. е. ее
большевизация не на словах, а на деле.
Ссылки на национальный гнет, в оправдание меньшевистской политики,
абсолютно несостоятельны. Прежде всего, приходится вспомнить, что весь
Второй Интернационал, требуя единства большевиков не только с меньшевиками,
но и с эсерами (Жорес, Вандервельде и др.), исходил из гнета царизма. Как
будто борьба против царизма или против национального гнета не есть классовая
борьба! В Грузии, в Финляндии, в Латвии и пр. гнет царизма принимал форму
жесточайшего национального гнета, почище, чем гнет Англии и даже Японии над
Китаем. Однако же отсюда
не вытекало, что грузины, финны или латыши не должны были строить
самостоятельную партию.
Мне кажется, что надо снова, в том или другом виде, поставить этот
вопрос перед Политбюро. Конечно, есть опасность, что, вместо серьезного
обсуждения этого вопроса в ИК, сделают фракционную кляузу. Но можно ли
молчать, когда дело идет буквально о голове китайского пролетариата?
Л. Троцкий 22 марта 1927 г.
МОЖЕМ ЛИ МЫ ДОСТИГНУТЬ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ?
Прежде всего надо условиться, что понимать под независимостью:
замкнутое ли хозяйство, которое само себе довлеет, или же такое мощное
хозяйство, которое не поставишь на колени? Что понимать под независимостью
или самостоятельностью? Разумеется, между этими двумя толкованиями
независимости есть известная внутренняя связь. Нельзя достигнуть
экономической силы без развития всех основных отраслей промышленности и без
электрификации. Но это вовсе не значит, будто мы должны поставить себе
задачей ближайших лет достигнуть такой полноты и пропорциональности всех
отраслей хозяйства, чтобы не нуждаться во внешнем рынке и тем самым избавить
его от нужды в нас. Если бы мы пошли по этому пути, то мы вынуждены были бы
наши накопления распределять между слишком большим числом новых изделий,
новых предприятий и новых отраслей промышленности, что действительно снизило
бы темп нашего развития до черепашьего. На этом пути нас неизбежно ждало бы
крушение. Основным критерием нашей хозяйственной политики должен быть темп
-- скорость накопления, быстрота роста материальных ценностей.
Но что в конце-то концов, это развитие должно нас привести к
экономической независимости в смысле полного удовлетворения всех своих нужд
собственными средствами, -- это совершенно ни из чего не вытекает. Такого
самодовлеющего развития не знала ни одна из капиталистических стран. Оно еще
менее возможно будет при социализме, ибо социализм основан будет на гораздо
менее провинциальной технике, чем капитализм. Если империалистская экспансия
(стремление к расширению) означает, что производительным силам тесно в
рамках отдельного государства, то в еще большей степени это относится к
социалистическому государству. Теория социализма в одной стране реакционна
именно потому, что она тянет нас назад от того уровня, которого достиг
капитализм, особенно в своей империалистской стадии. Основой
интернационализма является не голый принцип, а несоответствие новой техники
национальным государственным рамкам. Отсюда вытекают, с одной стороны,
империалистские войны, а с другой - пролетарский интернационализм.
Иногда приводят Соединенные Штаты как пример равновесия про-
мышленности и сельского хозяйства. Но, во-первых,' задачей социализма
является не равновесие города и деревни, а устранение их противоположности,
а во-вторых, Соединенные Штаты никогда не представляли собою замкнутого
хозяйства, а сейчас представляют его меньше, чем когда бы то ни было. В
основе индустриализации Соединенных Штатов лежал большой
сельскохозяйственный экспорт. Сейчас финансовый капитал и промышленность
Соединенных Штатов требуют внешних рынков. Ставя от себя в зависимость в той
или другой степени все страны света, Соединенные Штаты сами попадают в
зависимость от мирового хозяйства. Если б пролетариат овладел властью в
Соединенных Штатах, он ни в коем случае не мог бы направить это развитие
вспять, т. е. в сторону замкнутости. Попытка представить дело так, будто
наибольшее развитие наших связей с мировым рынком есть для меня довод против
возможности нашего социалистического развития, не только нелепа и
недобросовестна, но и бессмысленна. Об этом вопросе я с достаточной
определенностью писал около двух лет тому назад на страницах "Правды", где
первоначально печаталась моя брошюра "К социализму или к капитализму?".
Здесь я вынужден привести обширную цитату, которая сразу введет нас в
существо вопроса: "Но не заключает ли в себе процесс нашего "врастания" в
мировой рынок иных, более острых опасностей? Не грозит пи нам в случае войны
или блокады механический разрыв бесчисленных жизненных нитей? Нельзя же
забывать, что капиталистический мир непримиримо враждебен нам. И проч. и
проч. Эта мысль копошится у многих. В среде производственников можно найти
немало бессознательных или полусознательных сторонников "замкнутого"
хозяйства. Надо и об этом сказать несколько слов. Разумеется, и в займах, и
в концессиях, и в растущей зависимости от экспорта и импорта имеются свои
опасности. Отсюда вытекает, что ни в одном из этих направлений нельзя
распускать вожжей. Но есть и противоположная опасность, никак не меньшая:
она состоит в задержке экономического развития, в более медленном темпе его
роста, чем тот, который допускается активным использованием всех мировых
возможностей. А в выборе темпа мы не вольны, так как живем и растем под
давлением мирового хозяйства. Слишком голым и абстрактным представляется
довод насчет опасностей войны или блокады в случае нашего "врастания" в
мировой рынок. Поскольку международный обмен во всех его формах экономически
усиливает нас, постольку он укрепляет нас и на случай блокады или войны. Что
наши враги могут еще попытаться подвергнуть нас этому испытанию - на этот
счет у нас не может быть никаких сомнений. Но, во-первых, чем многообразнее
будут наши международные хозяйственные связи, тем труднее будет разорвать их
и нашим возможным врагам. А, во-вторых, если это все же случится, мы
окажемся несравненно сильнее, чем были бы при замкнутом и потому замедленном
развитии". И далее: "Мировое разделение труда не есть такое обстоятельство,
которое можно скинуть со счетов. Всемерно ускорить собственное развитие мы
можем только умело пользуясь ресурсами, вытекающими из условий мирового
разделения труда". Эти строки, надеюсь, совершенно точно отвечают на все
позднейшие споры по этому поводу и, в частно-
сти, на выдумку Бухарина, будто я говорю только о нашей растущей
зависимости, игнорируя рост нашей силы.
Почти вся полемика Бухарина против меня, кстати сказать, построена по
этому же типу. Он берет не мои мысли, как они у меня изложены в их
внутренней связи, а прибегает к методу, который нельзя иначе назвать, как
литературным мародерством: схватит фразу или осколок фразы у
Преображенского, добавит к ней, что бог на душу положит, объявит, что
Преображенский в своей фразе, вместе с бухаринской отсебятиной, есть
подлинный троцкизм, вырвет несколько слов из моей невыправленной стенограммы
- игнорируя совершенно бесспорный смысл моей речи -- и затем построит из
всего этого схему, которая в лучшем случае представляет собою вывороченные
наизнанку воззрения самого Бухарина, но ни в коем случае не мои.
Если растущая связь с мировым рынком и зависимость от него означает
безнадежность социалистического строительства, то что же означают обвинения
в сверхиндустриализаторстве, в стремлении к слишком быстрому темпу для
нашего промышленного развития? Что означает вообще спор о темпе, о
"черепашьем", с одной стороны, и "сверхиндустриализа-торском" - с другой?
Это спор не о том, возможно или невозможно социалистическое строительство, а
о том, на каких путях оно обещает успех. Выдвигание и подчеркивание нашей
зависимости от мирового рынка нужно мне, во-первых, потому, что она
соответствует действительности, во-вторых, потому, что только при ясном
понимании этой действительности можно уразуметь вопрос о темпе. "В выборе
темпа мы не вольны, - писал я в "Правде" около двух лет тому назад, - так
как живем и растем под давлением мирового хозяйства" ("К социализму или к
капитализму?", изд. 2-е, стр. 63). Почему борьба против невежественной
философии замкнутого хозяйства есть пессимизм? Почему борьба против
реакционно-усыпляющей теории "черепашьего шага" есть маловерие? Где же
капитуляция перед капиталистическим хозяйством, если основная моя мысль
состоит в том, что всемерно ускорить собственное развитие мы можем только
умело пользуясь ресурсами мирового хозяйства?
Из чего же, собственно, вытекает, что наше развитие ведет к
независимости, понимаемой в смысле всесторонней внутренней
пропорциональности отраслей хозяйства, освобождающей от необходимости
экспорта-импорта? Это ровно не из чего не вытекает. Наоборот, это коренным
образом противоречит всем тенденциям мирового и, в частности, нашего
собственного хозяйственного развития.
Не так давно мы это понимали. Под этим углом зрения мы оценивали
последнюю империалистскую войну и предсказывали неизбежность дальнейших
империалистских войн. Под этим углом зрения мы приняли в 1923 году лозунг
Соединенных Социалистических Штатов Европы, как вытекающий из логики
экономического развития. Мы считали и считаем, что Соединенные Штаты Европы
ведь надо же им понимать, к чему эта тактика ведет, надо иметь перспективу
завтрашнего дня. Конечно, выход из Гоминдана есть болезненный процесс.
Запущенная болезнь всегда требует более радикального лечения. Бояться, что
мы "оттолкнем мелкую буржуазию", неправильно. Зигзагов и колебаний со
стороны мелкой буржуазии будет без конца. Очень вероятно, что выход наш из
Гоминдана на первых порах и породит такого рода зигзаг. Но завоевать мелкую
буржуазию можно только определенной политикой, а не маскировкой, не
дипломатничаньем и пр. Чтобы развить политику, способную завоевать мелкую
буржуазию, нужно иметь орудие этой политики, т. е. самостоятельную партию.
Вот почему мои выводы таковы:
Признать, что дальнейшее пребывание компартии в составе Гомин
дана грозит гибельными последствиями для пролетариата и революции и,
прежде всего, грозит полным меньшевистским перерождением самой
китайской компартии.
Признать, что для руководства китайским пролетариатом, для си
стематической борьбы за влияние на профсоюзы, наконец, для руковод
ства борьбой пролетариата за влияние на крестьянские массы нужна со
вершенно самостоятельная, т. е. действительно коммунистическая (боль
шевистская) партия.
3. Вопрос о формах и методах согласования действий компартии с
Гоминданом должен быть полностью и целиком подчинен требованию
самостоятельности партии.
4. Все подлинно революционные элементы Киткомпартии должны
выдвинуть указанную выше программу действий, требуя от своего ЦК
постановки перед Гоминданом и перед рабочими массами вопроса о пере
смотре организационных отношений в его полном объеме и начистоту.
Одновременно с этим коммунисты должны везде "выходить из подполья", т.
е. фактически приступать к работе в качестве самостоятельной партии.
5. Под лозунгом организационной независимости Киткомпартии и полной
самостоятельности ее классовой политики должен быть подготовлен ее партийный
съезд -- на основе беспощадной борьбы большевистских элементов с
меньшевистскими внутри самой Киткомпартии.
Л. Троцкий 4 марта 1927 г.
ПИСЬМО ТРОЦКОМУ
СССР
Народный комиссар РКИ и Председатель ЦКК РКП (б) Ильинка, 21, тел. No
8-39
Тов. Троцкому
Уважаемый товарищ!
По поводу Вашего письма от 21 февраля 1927 г. могу сообщить следующее:
С ответом я задержался, так как считал во что бы то ни стало необ
ходимым переговорить с тов. Пятаковым.
По существу дела никак не могу понять, почему Вы не говорили о
"неосторожности", когда Пятаков ехал в Америку, где он не имел бы
прав дипломатического представительства, которые в известной мере
ограждают каждого из наших товарищей, и почему Вы считаете уместным
и возможным говорить о неосторожности посылки его в Канаду.
Прикрытое нежелание выполнить решение ЦК о поездке тов. Пята
кова спекуляцией на "опасности" и т. д., что не имеет прецедента в
нашей
партии, -- я не могу считать хоть сколько-нибудь лояльным и корректным
по отношению к решениям ЦК. Таких нравов у нас до сих пор не было.
С тов. приветом
С. Орджоникидзе
P. S. Ввиду того, что тов. Пятаков командирован ПБ и от этого
последнего зависит окончательное решение вопроса, я счел необходимым копию
Вашего письма послать в ПБ.
С. Орд. 11 марта 1927 г.
ПИСЬМО СОКОЛЬНИКОВУ Тов. Сокольникову
Григорий Яковлевич!
Посылаю Вам кое-какие заметки, явившиеся результатом беседы моей с
двумя казахскими коммунистами. Не знаю, известны ли Вам отношения в
Казахстане? Во всяком случае, кое-какие заключения Вы сможете сделать по
аналогии с Туркестаном.
Л. Троцкий 11 марта 1927 г.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ ПОЛИТИКИ В КАЗАХСТАНЕ
В беседе по поводу своих дел казахские товарищи выдвигали следующие
соображения.
Окраины отстали. Нужно их развитию придать такой темп, чтобы
они приближались к Москве, а не еще более отставали от нее. Мы имеем
здесь, следовательно, своеобразное преломление общего вопроса о темпе
развития.
Капитальные вложения в отсталых частях Союза обещают дать пло
ды не скоро. Отсюда пассивное, отчасти и активное сопротивление цент
ральных учреждений против таких вложений.
Участие Казахстана в руководящих учреждениях РСФСР "совершен
но не чувствуется". По-видимому, есть тенденция к выделению в само
стоятельную республику.
Жалобы на переселенческую политику центра: казахские массы
были привлечены к советской власти земельной революцией; "покуше
ние" на казахские земли вызывает немедленно тревогу. "Мы не против
переселенческой политики, но нужно, прежде всего, удовлетворить зем
лею туземное население".
"Когда мы ставим вопросы о земельных и иных интересах Казах
стана, нам отвечают: это вы хотите мстить за царскую политику. Мало
верят, что мы как коммунисты способны подходить к вопросам с обще
государственной точки зрения".
В ведомствах преобладает точка зрения старых спецов, которые
живут традициями прошлого при решении всех хозяйственных и культур
ных вопросов на окраинах.
Национальные коммунисты поднялись, но присылаемые из центра
руководители не дают им хода. "Считают, что мы не доросли".
Между европейскими и казахскими коммунистами -- стена. Живут
совершенно раздельно. Даже в шахматы не играют совместно.
9. Европейские коммунисты ведут общую линию центра. Ни прений,
ни столкновений на принципиальной почве у них нет, что объясняется их
"безучастием".
Националы, наоборот, кипят. Среди националов - группировки.
Эти группировки поддерживаются и даже культивируются присланными
из центра руководителями. Какая цель? "Во-первых, чтобы упрочить свое
господство; во-вторых, чтобы внутренними разногласиями отвлечь вни
мание от вопросов, связанных с политикой центра".
Среди казахских коммунистов три группировки: одна - вокруг
Голощекина, - это люди, всегда и во всем послушные указаниям сверху;
другая - "левая", также поддерживающая Голощекина, но, насколько я
понял, несколько независимая; третья, -- "правая", к которой принадле
жали мои собеседники; впрочем, представители "левой" иногда примы
кают к "правой".
В чем же разногласия? "Нас упрекают в том, что мы противники
бедноты, покровители баев, но мы готовы провести любые разумные
меры против баев, пусть нам ясно и точно их предложат".
13 Голощекин в одной речи сказал: "Надо пройтись маленьким октябрем по
Казахстану". Что это значит? - он не объяснил; никаких конкретных мер он не
предлагает. Во внутренней политике в Казахстане мы не видим ни
принципиальных, ни даже практических разногласий. Все это выдвигается
искусственно для того, чтобы маскировать вопрос об отношении к РСФСР.
Второй из собеседников говорит: "Центр тяжести вопроса - в раз
ном отношении группы Голощекина к аулу и к русской деревне. По мне
нию Голощекина, русский кулак достаточно ослаблен и унижен; бай
затронут мало. Поэтому нужно пройтись октябрем по аулам". Другими
словами, Голощекин проповедует гражданский мир в русской деревне
и гражданскую войну в ауле.
Нас душит бюрократизм, который принимает тем более отталки
вающие формы, что между европейскими и казахскими коммунистами
стоит стена. Страх, лицемерие, доносы играют большую роль.
В этой характеристике положения много неясного. Особенно, конечно,
важно указание насчет русской деревни и аула. В чем тут дело? Выходит так,
что "правые" стоят под обвинением в кулацком уклоне. Верно ли это? Не может
ли оказаться, что, отрицая наличие кулацкого уклона вообще, кое-какие
администраторы тем легче открывают его в отсталых областях, поправляя таким
путем свою левую репутацию и облегчая себе администрирование.
Владимир Ильич говорил о том, что русские коммунисты на окраинах должны
быть помощниками. Кое-кто из этих помощников не дает пикнуть тем, кому
"помогает".
В общем, думается, что вследствие малой дифференцированности
самой среды, идейные группировки среди коммунистов неизбежно должны
иметь зыбкий, неустойчивый характер. Тем легче зачислять в "правую" и в
"левую" фракции. Однако, отнюдь не исключена возможность того, что в
процессе борьбы с бюрократизмом центра, складываются на местах элементы
национально-буржуазной идеологии.
Хорошо было бы молодых и способных националов более отсталых
народностей посылать за границу для более близкого знакомства с классовой
борьбой. У нас они сразу получают государственно-административное
умонастроение.
Л. Троцкий [начало марта 1927 г.] *
ТОВАРИЩУ ОРДЖОНИКИДЗЕ
Уважаемый товарищ!
1. Я не говорил о неосторожности посылки тов. Пятакова в Америку до тех
пор, пока предполагалось, что он получит официальную визу. Американское
правительство знало, кому дает визу. Если бы оно ее дало, то никакой большой
кампании в Америке нельзя было ждать против Пятакова. Большая
капиталистическая пресса очень дисциплинирована и считалась бы с тем, что
Пятаков есть некоторым образом неофициальный представитель СССР, принятый
правительством С. Штатов.
Но ведь произошло совершенно другое. Американское правительство
отказало в визе. Чиновник американского посольства в Берлине, русский
белогвардеец, мотивировал (неофициально, разумеется) отказ в визе тем
соображением, что Пятаков - это тот самый, который приговорил к расстрелу
"лучших русских граждан". После отказа в визе появление Пятакова в Канаде
рассматривалось бы и правительством С. Штатов и полицией как прямой вызов.
Ведь никто же не думал бы всерьез, что Пятаков посылается в Канаду ради
Канады. Его рассматривали бы, как политического контрабандиста. Нападки на
Пятакова со стороны прессы были бы, в данных условиях, не
противоправительственным актом, а, наоборот, актом борьбы за "престиж" С.
Штатов. Что американская печать умеет травить, это она показала в 1906 году
по отношению к Горькому, которого нельзя было обвинить в том, что он
приговорил к расстрелу "лучших граждан". Можно не сомневаться, что появление
Пятакова в Канаде после того, как С. Штаты отказали ему в визе - создало бы
для русских белогвардейцев в Америке в высшей степени благоприятную
обстановку в смысле развития широчайшей официальной травли против Пятакова.
* Дату можно до некоторой степени установить в связи с началом работы
Голощекина в Казахстане. [Рукописное примечание Л. Троцкого]
Вот почему я считаю, что такого рода "контрабандный" приезд Пятакова в
Америку через Канаду способен только ухудшить наши отношения с С. Штатами и
облегчить русским белогвардейцам не только организацию травли, но и
организацию покушения. Американское общественное мнение их в данной
обстановке прикроет.
Разумеется, в каждой дипломатической или иной поездке видных работников
СССР есть элемент риска. Весь вопрос в том, окупается ли этот риск в каждом
данном случае. Я считал и считаю, что поездка в Канаду при той обстановке,
какая создалась после отказа в визе, с приведенной выше мотивировкой этого
отказа, была бы нецелесообразной политически и чрезвычайно увеличивала бы
элемент личного риска.
Вы говорите о прикрытии нежелания выполнить решение ЦК, о не
корректности, о нелояльности, и пр. и пр. Я думаю, что все это
неправиль
но и неосновательно. Если я в письме на Ваше имя высказываю свои
соображения или опасения по поводу решения, которое считаю неправиль
ным, то в чем здесь нелояльность или некорректность?
Хотя я письму своему ни в коем случае не придавал официального
характера, но, разумеется, ничего не могу возразить против пересылки
его в Политбюро.
С ком. приветом
Л. Троцкий 18 марта 1927 г.
ПО ПОВОДУ КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Острее всего, признаться, меня в данный момент тревожит положение в
Китае. Только что получил телеграмму о том, что Шанхай занят национальными
войсками. Чем шире территория национального правительства, чем более
государственный характер принимает Гоминдан, тем он становится буржуазией. В
этом отношении включение Шанхая в территорию национального правительства
имеет прямо-таки решающий характер.
Одновременно читаешь речи Калинина и Рудзутака, в которых излагается и
повторяется та мысль, что национальное правительство есть "правительство
всех классов населения Китая" (буквально!). Таким образом, оказывается, что
в Китае возможно существование сверхклассового правительства. Марксизм забыт
окончательно. Забыты и тезисы Ленина о демократии (Первый конгресс
Коминтерна). Когда читаешь такие вещи в "Правде", то сперва не веришь
глазам, перечитываешь и снова перечитываешь... А ведь Калинин и Рудзутак в
этом вопросе полностью выражают политику китайской компартии, т. е. вернее
скачать, нынешнюю политику Коминтерна в китайском вопросе. Чем больше в
Китае успехи национальной революции, тем большие опасности нас ждут при
нынешней политике. (Найдется мудрец, который из этих слов сделает вывод, что
я против китайского "урожая", то бишь, против победы национальной революции
в Китае.)
Нынешняя политика неправильна, даже если подойти к вопросу с
"чисто государственной" точки зрения, "отвлекаясь" от международной
революции. Можно не сомневаться, что, завладев громадными территориями,
оказавшись лицом к лицу с гигантскими и труднейшими задачами, испытывая
нужду в иностранных капиталах и сталкиваясь повседневно с рабочими,
национальное правительство Китая совершит резкий поворот направо - в сторону
Америки, до известной степени и Англии. В этот момент рабочий класс окажется
без руководства, ибо нельзя же "коммунистический" привесок Гоминдана считать
самостоятельным руководством рабочего класса, которому внушают, что
национальное правительство есть правительство всех классов. Мы окажемся
курицей, которая высидела утенка...
По-видимому, руководители этой политики представляют себе ход развития
так: сперва доведем дело до полной победы национальных войск, т. е. до
объединения Китая; затем начнем отделять коммунистическую партию от
Гоминдана. Концепция насквозь меньшевистская. Сперва совершим буржуазную
революцию, затем... и пр. и пр. Мы превращаемся при этой концепции не в
классовую силу истории, а в какую-то бесклассовую инспекцию над историческим
процессом в целом. И, конечно, позорно споткнемся на первом же повороте.
Таким поворотным моментом, по всей вероятности, станет занятие Шанхая.
Коммунисты не могут, разумеется, отказаться от поддержки национальной
армии, национального правительства, по-видимому, также и от вхождения в
национальное правительство. Но вопрос о полной организационной
самостоятельности коммунистической партии, т. е. о выходе ее из Гоминдана,
не должен более откладываться ни на один день. Мы и так ужасающе запоздали.
Коммунисты могут образовать с Гоминданом единое правительство, при условии
полной раздельности партий, составляющих политический блок. Так было у нас с
левыми эсерами. Того же требовал Владимир Ильич от венгерских коммунистов,
упрекая их в том, что они пошли на слияние партий - что и было, к слову
сказать, одной из причин столь быстрой гибели венгерской революции.
Можно ли продолжать дальше кокетничать с суньятсенизмом, который
становится идейными оковами для китайского пролетариата и завтра станет
(становится уже сегодня) главным орудием китайской буржуазной реакции?! Я
думаю, что такое кокетничанье преступно. Но для того, чтобы разрезать
пуповину суньятсенизма, надо чтобы было кому ее резать. Нужна
самостоятельная коммунистическая партия. На этом произойдет несомненно
революционный отбор внутри самой коммунистической партии, т. е. ее
большевизация не на словах, а на деле.
Ссылки на национальный гнет, в оправдание меньшевистской политики,
абсолютно несостоятельны. Прежде всего, приходится вспомнить, что весь
Второй Интернационал, требуя единства большевиков не только с меньшевиками,
но и с эсерами (Жорес, Вандервельде и др.), исходил из гнета царизма. Как
будто борьба против царизма или против национального гнета не есть классовая
борьба! В Грузии, в Финляндии, в Латвии и пр. гнет царизма принимал форму
жесточайшего национального гнета, почище, чем гнет Англии и даже Японии над
Китаем. Однако же отсюда
не вытекало, что грузины, финны или латыши не должны были строить
самостоятельную партию.
Мне кажется, что надо снова, в том или другом виде, поставить этот
вопрос перед Политбюро. Конечно, есть опасность, что, вместо серьезного
обсуждения этого вопроса в ИК, сделают фракционную кляузу. Но можно ли
молчать, когда дело идет буквально о голове китайского пролетариата?
Л. Троцкий 22 марта 1927 г.
МОЖЕМ ЛИ МЫ ДОСТИГНУТЬ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ?
Прежде всего надо условиться, что понимать под независимостью:
замкнутое ли хозяйство, которое само себе довлеет, или же такое мощное
хозяйство, которое не поставишь на колени? Что понимать под независимостью
или самостоятельностью? Разумеется, между этими двумя толкованиями
независимости есть известная внутренняя связь. Нельзя достигнуть
экономической силы без развития всех основных отраслей промышленности и без
электрификации. Но это вовсе не значит, будто мы должны поставить себе
задачей ближайших лет достигнуть такой полноты и пропорциональности всех
отраслей хозяйства, чтобы не нуждаться во внешнем рынке и тем самым избавить
его от нужды в нас. Если бы мы пошли по этому пути, то мы вынуждены были бы
наши накопления распределять между слишком большим числом новых изделий,
новых предприятий и новых отраслей промышленности, что действительно снизило
бы темп нашего развития до черепашьего. На этом пути нас неизбежно ждало бы
крушение. Основным критерием нашей хозяйственной политики должен быть темп
-- скорость накопления, быстрота роста материальных ценностей.
Но что в конце-то концов, это развитие должно нас привести к
экономической независимости в смысле полного удовлетворения всех своих нужд
собственными средствами, -- это совершенно ни из чего не вытекает. Такого
самодовлеющего развития не знала ни одна из капиталистических стран. Оно еще
менее возможно будет при социализме, ибо социализм основан будет на гораздо
менее провинциальной технике, чем капитализм. Если империалистская экспансия
(стремление к расширению) означает, что производительным силам тесно в
рамках отдельного государства, то в еще большей степени это относится к
социалистическому государству. Теория социализма в одной стране реакционна
именно потому, что она тянет нас назад от того уровня, которого достиг
капитализм, особенно в своей империалистской стадии. Основой
интернационализма является не голый принцип, а несоответствие новой техники
национальным государственным рамкам. Отсюда вытекают, с одной стороны,
империалистские войны, а с другой - пролетарский интернационализм.
Иногда приводят Соединенные Штаты как пример равновесия про-
мышленности и сельского хозяйства. Но, во-первых,' задачей социализма
является не равновесие города и деревни, а устранение их противоположности,
а во-вторых, Соединенные Штаты никогда не представляли собою замкнутого
хозяйства, а сейчас представляют его меньше, чем когда бы то ни было. В
основе индустриализации Соединенных Штатов лежал большой
сельскохозяйственный экспорт. Сейчас финансовый капитал и промышленность
Соединенных Штатов требуют внешних рынков. Ставя от себя в зависимость в той
или другой степени все страны света, Соединенные Штаты сами попадают в
зависимость от мирового хозяйства. Если б пролетариат овладел властью в
Соединенных Штатах, он ни в коем случае не мог бы направить это развитие
вспять, т. е. в сторону замкнутости. Попытка представить дело так, будто
наибольшее развитие наших связей с мировым рынком есть для меня довод против
возможности нашего социалистического развития, не только нелепа и
недобросовестна, но и бессмысленна. Об этом вопросе я с достаточной
определенностью писал около двух лет тому назад на страницах "Правды", где
первоначально печаталась моя брошюра "К социализму или к капитализму?".
Здесь я вынужден привести обширную цитату, которая сразу введет нас в
существо вопроса: "Но не заключает ли в себе процесс нашего "врастания" в
мировой рынок иных, более острых опасностей? Не грозит пи нам в случае войны
или блокады механический разрыв бесчисленных жизненных нитей? Нельзя же
забывать, что капиталистический мир непримиримо враждебен нам. И проч. и
проч. Эта мысль копошится у многих. В среде производственников можно найти
немало бессознательных или полусознательных сторонников "замкнутого"
хозяйства. Надо и об этом сказать несколько слов. Разумеется, и в займах, и
в концессиях, и в растущей зависимости от экспорта и импорта имеются свои
опасности. Отсюда вытекает, что ни в одном из этих направлений нельзя
распускать вожжей. Но есть и противоположная опасность, никак не меньшая:
она состоит в задержке экономического развития, в более медленном темпе его
роста, чем тот, который допускается активным использованием всех мировых
возможностей. А в выборе темпа мы не вольны, так как живем и растем под
давлением мирового хозяйства. Слишком голым и абстрактным представляется
довод насчет опасностей войны или блокады в случае нашего "врастания" в
мировой рынок. Поскольку международный обмен во всех его формах экономически
усиливает нас, постольку он укрепляет нас и на случай блокады или войны. Что
наши враги могут еще попытаться подвергнуть нас этому испытанию - на этот
счет у нас не может быть никаких сомнений. Но, во-первых, чем многообразнее
будут наши международные хозяйственные связи, тем труднее будет разорвать их
и нашим возможным врагам. А, во-вторых, если это все же случится, мы
окажемся несравненно сильнее, чем были бы при замкнутом и потому замедленном
развитии". И далее: "Мировое разделение труда не есть такое обстоятельство,
которое можно скинуть со счетов. Всемерно ускорить собственное развитие мы
можем только умело пользуясь ресурсами, вытекающими из условий мирового
разделения труда". Эти строки, надеюсь, совершенно точно отвечают на все
позднейшие споры по этому поводу и, в частно-
сти, на выдумку Бухарина, будто я говорю только о нашей растущей
зависимости, игнорируя рост нашей силы.
Почти вся полемика Бухарина против меня, кстати сказать, построена по
этому же типу. Он берет не мои мысли, как они у меня изложены в их
внутренней связи, а прибегает к методу, который нельзя иначе назвать, как
литературным мародерством: схватит фразу или осколок фразы у
Преображенского, добавит к ней, что бог на душу положит, объявит, что
Преображенский в своей фразе, вместе с бухаринской отсебятиной, есть
подлинный троцкизм, вырвет несколько слов из моей невыправленной стенограммы
- игнорируя совершенно бесспорный смысл моей речи -- и затем построит из
всего этого схему, которая в лучшем случае представляет собою вывороченные
наизнанку воззрения самого Бухарина, но ни в коем случае не мои.
Если растущая связь с мировым рынком и зависимость от него означает
безнадежность социалистического строительства, то что же означают обвинения
в сверхиндустриализаторстве, в стремлении к слишком быстрому темпу для
нашего промышленного развития? Что означает вообще спор о темпе, о
"черепашьем", с одной стороны, и "сверхиндустриализа-торском" - с другой?
Это спор не о том, возможно или невозможно социалистическое строительство, а
о том, на каких путях оно обещает успех. Выдвигание и подчеркивание нашей
зависимости от мирового рынка нужно мне, во-первых, потому, что она
соответствует действительности, во-вторых, потому, что только при ясном
понимании этой действительности можно уразуметь вопрос о темпе. "В выборе
темпа мы не вольны, - писал я в "Правде" около двух лет тому назад, - так
как живем и растем под давлением мирового хозяйства" ("К социализму или к
капитализму?", изд. 2-е, стр. 63). Почему борьба против невежественной
философии замкнутого хозяйства есть пессимизм? Почему борьба против
реакционно-усыпляющей теории "черепашьего шага" есть маловерие? Где же
капитуляция перед капиталистическим хозяйством, если основная моя мысль
состоит в том, что всемерно ускорить собственное развитие мы можем только
умело пользуясь ресурсами мирового хозяйства?
Из чего же, собственно, вытекает, что наше развитие ведет к
независимости, понимаемой в смысле всесторонней внутренней
пропорциональности отраслей хозяйства, освобождающей от необходимости
экспорта-импорта? Это ровно не из чего не вытекает. Наоборот, это коренным
образом противоречит всем тенденциям мирового и, в частности, нашего
собственного хозяйственного развития.
Не так давно мы это понимали. Под этим углом зрения мы оценивали
последнюю империалистскую войну и предсказывали неизбежность дальнейших
империалистских войн. Под этим углом зрения мы приняли в 1923 году лозунг
Соединенных Социалистических Штатов Европы, как вытекающий из логики
экономического развития. Мы считали и считаем, что Соединенные Штаты Европы