Страница:
путем умаления чужого, так подчас нескромны и несправедливы отзывы о
товарищах по перу - старых и молодых, - что приходится прибегать к ссылкам
на образцы. Оглушенный "шумом собственной тревоги", погруженный с утра до
ночи в работу, Борис Пастернак глубоко чувствовал традицию, любил своих
предшественников и современников по переводам Шекспира и все делал для того,
чтобы сказать свое новое слово в раскрытии шекспировских тайн.
Ю. Левин
В 1841 г. в петербургском театральном журнале была напечатана драма П.
Л. Каменского "Розы и маска" {"Розы и маска", анекдотическая драма из жизни
Шекспира, в трех действиях". Соч. П. Каменского. - "Пантеон русского и всех
европейских театров", 1841, ч. I, э 2, с. 1-31 (2-я пагинация). Далее ссылки
на страницы этой публикации даны в тексте.}. Это была первая русская пьеса,
посвященная Шекспиру.
Жизнь поэта, художника - одна из любимых тем романтиков, стремившихся
проникнуть в таинство творческого процесса. Особенно их занимало видимое
противоречие, конфликт между поэзией творений духа и прозой повседневной
действительности, среди которой эти творения возникают. Загадочная личность
великого английского драматурга, о котором не сохранилось почти никаких
достоверных сведений, не раз волновала воображение западноевропейских
романтиков, и их произведения, посвященные Шекспиру, были известны в России.
Впрочем, первой здесь была переведена еще в 1807 г. комедия классического
толка - "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare amoureux, 1804) французского
драматурга Александра Дюваля (1767-1842) {"Влюбленный Шекспир". Комедия в 1
действии и в прозе Александра Дюваля. Перевод с французского Д. Языкова.
СПб., 1807.}. Основанная на апокрифическом анекдоте, комедия была тогда же
поставлена на русской сцене и затем неоднократно возобновлялась до 50-х
годов XIX в. {См., например: П. М. Шпилевский. Бенефис г. Мартынова.
"Влюбленный Шекспир". - "Музыкальный и театральный вестник", 1859, 8
февраля, э 6, с. 48.}
В 1829 г. московский журнал "Атеней" опубликовал переводы двух
шекспировских повестей немецкого романтика Людвига Тика {См. о них: М. Koch.
Ludwig Tieck's Stellung zu Shakespeare. - "Jahrbuch der Deutschen
Shakespeare-Gesellschaft", Bd XXXII, 1896, S. 340-343; A. Eichler. Zur
Quellengeschichte und Technik von L. Tiecks Shakespeare-Novellen. -
"Englische Studien", Bd LVI, H. 2. Leipzig, 1922, S. 254-280.}: "Жизнь
поэтов" (Dichterleben, 1825) - о Шекспире, Марло и Грине {"Жизнь поэтов". -
"Атеней", 1829, ч. IV, октябрь, кн. 1, с. 44-83; кн. 2, с. 132-166; ноябрь,
кн. 1, с. 239-263; кн. 2, с. 349-391.}, и "Праздник в Кенильворте" (Das Fest
zu Kenilworth, 1828) - об отроческих годах драматурга {"Праздник в
Кенельворте, или детство Шекспира". (Повесть Тика). - Там же, ч. III, июль,
кн. 1, с. 40-60; кн. 2, с. 121-146. В дальнейшем эта повесть неоднократно
переводилась или пересказывалась в русских детских журналах и сборниках XIX
в. - См.: Л. Тик. Сцены из жизни маленького Шекспира. - "Звездочка", 1842,
ч. I, э 2, с. 98-128; э 3, с. d70-208; Л. Тик. Детство Шекспира. Рассказ. -
"Сын отечества", 1848, т. IV, э 8, отд. VII, с. 30-47; Тик. Знакомство
Шекспира с Елисаветою. Рассказ. - "Пантеон и репертуар", 1848, т. III, э 6.
Смесь, с. 1-15; "Детство Шекспира". Рассказ. - В кн.: "Живописный сборник
замечательных предметов", т. II. СПб., 1852, с. 332-342; "Детство Шекспира".
- "Часы досуга", 1860, э 7, с. 11-38; N. В. Из детства Шекспира. -
"Росинки", 1869, э 7, с. 321-342; С. Преображенская. Из детства Шекспира. -
"Детский отдых", 1884, э 6, с. 245-269; э 7, с. 341-365.}. В том же году в
петербургском журнале "Сын отечества" {"Сын отечества", 1829, ч. CXXVIII, э
37, с. 185-201.} было анонимно напечатано "Утро в замке Нонсоче" - перевод
рассказа английского исторического романиста Хореса Смита; рассказ попал в
Россию через посредство немецкого перевода {Bin Morgen in Schlosse Nonsuch.
(Nach Horace Smith). - "Morgenblatt fur gebildete Stande", 1829, 9. - 12.
Februar, N 34-37, S. 133-134, 138-139, 143-146.}.
Привлекла внимание русских читателей и повесть-мистификация английского
романтика Уолтера Сэведжа Лэндора "Вызов в суд и допрос Вильяма Шекспира"
(Citation and examination of William Shakespeare, 1834), которую автор
выдавал за случайно обнаруженный манускрипт XVI в., проливающий свет на
легенду о браконьерстве молодого Шекспира {См.: Т. Васильева. Шекспир в
повести Лендора. - "Ученые записки Кишиневского гос. ун-та", т. XXXVII,
1959, с. 53-68.}. Издатель журнала "Библиотека для чтения" принял повесть за
подлинный документ и опубликовал в 1835 г. пространный ее пересказ: "Допрос
Шекспира, обвиненного в воровстве" {"Библиотека для чтения", 1835, т. VIII,
э 2, отд. VII, с. 75-81.}.
Пользовался в России популярностью и роман о Шекспире немецкого
писателя Г. И. Кенига (Williams Dichten und Trachten, 1839) {Генрих Иозеф
Кениг (Konig, 1790-1869), драматург, исторический романист, публицист и
историк, написавший в 1841 г. исследование о Шекспире, был известен в России
главным образом благодаря своей книге "Литературные картины России",
написанной в сотрудничестве с Н. А. Мельгуновым (Literarische Bilder aus
Rufiland, 1837), которая в свое время способствовала популяризации русской
литературы на Западе. - См.: В. И. Кулешов. Литературные связи России и
Западной Европы в XIX веке (первая половина). М., 1965, с. 55-57, 327-330;
Р. Ю. Данилевский. "Молодая Германия" и русская литература. (Из истории
русско-немецких литературных отношений первой половины XIX века). Л., 1969,
с. 139-144; Н. Raab. Die Lyrik Puskins in Deutsch-land (1820-(1870). Berlin,
1964, S. 51-60. О романе Кенига о Шекспире см.: P. A. Merbach. Shakespeare
als Romanfigur. - "Jahrbuch der Deutschen Shakespeare-Gesellschaft". Bd
LVIII, 1922, S. 84-86; M. Hecker. Shakespeares Bild im Spiegel deutscher
Dichtung. - "Shakespeare-Jahrbuch", Bd LXVIII (N. P., Bd IX), 1932, S.
51-53.}. В 1840 г. Я. М. Неверов, друг Н. В. Станкевича и член его кружка,
печатавший регулярные обзоры немецкой литературы, поместил в "Отечественных
записках" подробный разбор романа {Я. Неверов. Германская литература. -
"Отечественные записки", 1840, т. IX, э 4, отд. VI, с. 1-8.}. Перевод
отрывка был напечатан в том же журнале в следующем году {"Сцены из жизни
Шекспира" (из романа Кенига "Williams Dichten und Trachten"). -
"Отечественные записки", 1841, т. XV, э 4, отд. VII, с. 87-102.}, а еще год
спустя вышел полный его русский перевод, привлекший внимание читателей и
рецензентов {Кениг. Жизнь и поэзия Вильяма Шекспира. Роман. Перевод с
немецкого. Ч. I-IV. М., 1842. Рецензии: "Литературная газета", 1842, 15
марта, э 11, с. 232-234; "Отечественные записки", 1842, т. XXI, э 4, отд.
VI, с. 33; "Современник", 1842, т. XXVII, отд. I, с. 125-126.}.
Успех имела и повесть некого французского писателя Жан-Поля {Об этом
авторе не удалось разыскать никаких сведений. Очевидно, что его не следует
отождествлять с немецким писателем Жан-Полем (Рихтером), и возможно, что ему
принадлежат подписанные тем же именем Jean-Paul "Biographie de Mile Araldi"
(Lyon, 1845) и политические памфлеты, приветствовавшие победу немецких войск
во франко-прусской войне 1870-1871 гг. (см.: "Catalogue general des livres
imprimes de la Bibliotheque Nationale". Auteurs, t. LXXVII. Paris, 1923, p.
845-846).} "Приключение Шекспира", извлеченная из сборника Амабль Тастю
"Литературные вечера Парижа" (Soirees litteraires de Paris, 1832). Ее
перевод был помещен в московском журнале "Телескоп" {"Приключение Шекспира.
1593". Пер. Селиванов. - "Телескоп", 1835, ч. XXVIII, с. 29-71.} и затем
перепечатан в сборнике рассказов {"Фантастические чудеса. Повести и рассказы
Балзака, Гете, Проспера Дино", ч. И. М., 1837, с. 40-106.}, а значительно
измененный пересказ появился позднее в "Библиотеке для чтения" {"Приключение
с Шекспиром после первого представления "Ромео и Джульетты". - "Библиотека
для чтения", 1839, т. XXVIII, э 5, отд. VII, с. 40-57. Автором этой
переделки библиографы называют малоизвестного писателя и переводчика XIX в.
В. И. Любич-Романовича. См.: Н. Бахтин. Шекспир в русской литературе.
(Библиографический очерк). - В кн.: Шекспир. (Библиотека великих писателей
под ред. С. А. Венгерова), т. V. СПб., 1904, с. 560; И. М. Левидова.
Шекспир. Библиография русских переводов и критической литературы на русском
языке. 1748-1962. М., 1964, с. 134, э 1138.}.
Наконец, в 1840 г. в Петербурге на сцене Александрийского театра в
русском переводе Р. М. Зотова была поставлена четырехактная драма немецкого
писателя из Митавы Карла Эдуарда фон Гольтея (Holtei) "Шекспир на родине"
(Shakespeare in der Heimat), написанная по повести Тика "Поэт и его друг"
(Der Dichter und sein Freund, 1829) - о Шекспире и графе Саутгемптоне. В
Западной Европе эта драма пользовалась популярностью {См.: A. Ludwig.
Shakespeare als Held deutscher Dramen. - "Shakespeare-Jahrbuch", Bd. LIV,
1918, S. 2.}. В Петербурге она была представлена 6 ноября 1840 г. в бенефис
главного трагика Александрийского театра, исполнителя основных шекспировских
ролей В. А. Каратыгина, который в этот раз сыграл роль самого Шекспира.
Однако спектакль успеха не имел {См. рецензии: "Литературная газета", 1840,
16 ноября, э 92, с. 2098-2101; "Северная пчела", 1840, 20 ноября, э 264, с.
1053-1054.}, и русский перевод пьесы даже не был издан {Сохранилась рукопись
с разрешением к представлению от 17 сентября 1840 г. (Театральная библиотека
им. А. В. Луначарского в Ленинграде; шифр: I, 6, 5, 17).}.
В некоторых из упомянутых произведений изображалась встреча Шекспира с
английской королевой Елизаветой. Нетрудно понять, почему такая ситуация
привлекала романтиков. Она позволяла наглядно продемонстрировать
превосходство человеческого гения, воплощением которого является Шекспир,
стоящий в то же время на низкой ступени социальной иерархии, над самой
высокой земной властью. Поскольку носителем власти выступала женщина, это
позволяло осложнить коллизию, внести в нее любовный элемент.
Уже в повести Тика "Праздник в Кенильворте" мальчик Шекспир встречается
с королевой, но здесь, естественно, указанная коллизия не могла быть
реализована. В рассказе "Утро в замке Нонсоче" Шекспир, сопровождающий графа
Эссекса, на аудиенции у королевы обращается к ней с просьбой дать ему
привилегию на театральные представления и объясняет ей, какими возможностями
располагает драматург для возбуждения патриотизма своих соотечественников. В
драме Гольтея показан придворный маскарад, во время которого замаскированная
Елизавета в пространном монологе описывает Шекспиру величие его гения,
говорит, что она гордится быть его современницей. Наиболее сложно отношения
поэта и королевы развиты в повести Жан-Поля, где Елизавета, влюбленная в
Шекспира, является тоже под маской на свидание к нему в Виндзорском саду, а
спустя два года дает ему аудиенцию и раскрывает тайну свидания. Именно на
это произведение опирался Каменский, создавая свою драму.
Павел Павлович Каменский (1812?-1870) приобрел известность как
беллетрист в конце 1830-х годов. В прошлом студент Московского университета,
он, как вспоминал один из его соучеников, "за какие-то свободные разговоры"
был исключен до окончания курса и послан в армию на Кавказ, где служил
несколько лет юнкером {Я. И. Костенецкий. Воспоминания из моей студенческой
жизни. - "Русский архив", 1887, кн. I, вып. 1, с. 109. В 1831 г. Каменский
был одним из "зачинщиков" "маловской истории" (изгнания из аудитории
профессора М. Я. Малова, который своей грубостью вызвал ненависть студентов;
см.: "Русский архив", 1887, кн. I, вып. 3, с. 336-345), описанной А. И.
Герценом в VI главе "Былого и дум" (см. также комментарий М. К. Лемке: А. И.
Герцен. Полное собрание сочинений и писем, т. XII. Пб., 1919, с. 184-186).}.
Уволенный с военной службы, он появился в 1836 г. в Петербурге с солдатским
георгиевским крестом в петлице и с репутацией друга Марлинского {См.: М. П.
Алексеев. Этюды о Марлинском. Иркутск, 1928, с. 23.}. Женитьба на дочери
известного скульптора вице-президента Академии художеств Ф. П. Толстого,
пользовавшегося расположением в придворных кругах, сблизила Каменского с
находившимися под правительственной опекой художниками и литераторами так
называемой "ложновеличавой" школы (К. П. Брюллов, Н. В. Кукольник) и с
деятелями официозной печати. Как вспоминала его жена, он "всегда был принят
как друг и дорогой гость" в домах Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча
{"Воспоминания М. Ф. Каменской". - "Исторический вестник", 1894, т. LVIII, э
12, с. 634. Отношение к Каменскому Булгарина красноречиво характеризует
письмо последнего от 21 апреля 1838 г. к Ф. П. Толстому. Назвав Каменского
"человеком с необыкновенным талантом, умом, чувством и начитанностью",
Булгарин добавлял: "Все эти Одоевские с братьею пигмеи перед твоим
Каменским!" ("Литературный вестник", 1901, т. I, кн. 2, с. 178).}. Одно
время он состоял на службе в III отделении в должности младшего помощника
экспедитора, а в 1842 г. стал переводчиком при Дирекции императорских
театров {См. выписки из формуляра Каменского в картотеке Б. Л. Модзалевского
(Институт русской литературы АН СССР).}.
Печататься Каменский начал в 1837 г. и уже в следующем году вышли два
тома его "Повестей и рассказов", главным образом из кавказской жизни. Бурные
герои со "сверхчеловеческими" страстями, экзотические образы, вычурный и
цветистый язык, нарочитое подчеркивание couleur locale - все изобличало в
Каменском эпигона романтизма. В. Г. Белинский писал: "Г-н Каменский хочет
быть вторым Марлинским... Господа, двойников не бывает, и всякий должен быть
самим собою!" {В. Г. Белинский. Утренняя заря. Альманах на 1839 год. -
Полное собрание сочинений, т. III. М., 1953, с. 68; см. также с. 144-146,
357-363. Другие отзывы Белинского о произведениях Каменского см.: там же, т.
II, с. 481-484; т. V, с. 595-596; т. VI, с. 395-397.}.
Обращение Каменского в первой своей драме "Розы и маска" к образу
Шекспира не было случайным. К концу 30-х годов великий английский драматург
приобрел в России широкую популярность. Если раньше он был известен лишь
наиболее образованной части передовой интеллигенции, то теперь его знала уже
вся читающая Россия, а через театр - даже и нечитающая. Пробуждение интереса
публики в свою очередь стимулировало деятельность писателей, переводчиков,
театральных работников. "Гамлет", "Отелло", "Король Лир", ранее
исполнявшиеся только в Петербурге и Москве, проникают на провинциальную
сцену. Растет число переведенных пьес Шекспира; в 1841 г. изданные переводы
достигают рекордной цифры - 13 пьес за один год.
Но как всякое поступательное движение, этот процесс имел и свои теневые
стороны. Обращение к Шекспиру становится своего рода модой, привлекающей
всякого рода дельцов от литературы. И. И. Панаев в рассказе "Петербургский
фельетонист" (1841) осмеял подобного сочинителя, который, стремясь из
провинции в столицу в поисках славы и барыша, пишет приятелю: "Хочу также,
голубчик, приняться за перевод Шекспира стихами. Надо познакомить нашу
публику с этим великим писателем. Ты знаешь, что я всегда был шекспирианцем,
mon cher. К тому же переводом Шекспира в стихах легко можно составить себе в
литературе громкое имя. В Петербург! В Петербург!" {И. И. Панаев. Первое
полное собрание сочинений, т. II. СПб., 1888, с. 234.}
Разумеется, не грубые поделки подобных литераторов определяли уровень
русских переводов 40-х годов. Бездарные ремесленники от литературы
встречаются во все времена. Но, то, что теперь они обращаются именно к
Шекспиру, показательно.
В 1840 г. актер А. Славин выпустил книжку "Жизнь Вильяма Шекспира,
английского поэта и актера". Скудная компилятивная биография, изложенная
пышным и цветистым языком, сопровождалась беспорядочно надерганными из
русских журналов суждениями о Шекспире отечественных и иностранных
литераторов. Книжку Славина дружно осудили все рецензенты. Тем не менее она
дважды переиздавалась (1841, 1844), поскольку читатели интересовались
Шекспиром, а другой книги на русском языке пока еще не было.
На этот интерес публики ориентировался и Каменский, создавая свою
драму, которая была написана в присущем ему романтическом духе. Между тем
романтическая интерпретация Шекспира, господствовавшая в 20-30-е годы, в это
время переживала кризис в связи с общим движением передовой русской
литературы от романтизма к реализму {Подробнее об этом см.: "Шекспир и
русская культура". Под ред. акад. М. П. Алексеева. М. - Л., 1965, с. 201-406
(гл. IV. Русский романтизм; гл. V. На путях к реалистическому истолкованию
Шекспира).}.
Еще в 1839 г. в романе "Искатель сильных ощущений" устами своего героя
Энского Каменский дал английскому драматургу "ультраромантическую"
характеристику: "Шекспир написал Отелло: ревнивая любовь, как ворон (sic!)
Прометея, клюет, терзает сердце человека; он написал Лира: любовь отца точит
ум и сердце человека до безумия; он написал Макбета: жажда власти сжигает
пятна крови на сердце человека - сердце человека было типом его фантазии; он
не сходил с него, как пена с Терека в Дарьяле, - словом, Шекспир во всю
жизнь лишь претворял в образах поэтических одно и то же сердце человека, и в
них, как в зеркале, любовалось его сердце, то положительно, то от
противного" {"Искатель сильных ощущений". Соч. Каменского, ч. 1. СПб., 1839,
с. 75.}.
Сюжет драмы "Розы и маска" довольно замысловат. В первой сцене Шекспир
получает анонимную записку от какой-то дамы, приглашающей его на ночное
свидание в Виндзорский парк. Поэт, еще не видя незнакомки, уже готов в нее
влюбиться. На свидание является королева Елизавета в маске. В ней борются
два чувства: как женщина она тайно влюблена в Шекспира, но сознание своего
сана лишает ее возможности открыться ему. Она то поощряет излияния его
чувств, то холодно останавливает их. Свидание прерывает приход ночной
стражи. Елизавета скрывается, назначив новую встречу на следующую ночь.
Лишенная возможности удовлетворить овладевшее ею чувство, королева
вымещает досаду на своей фрейлине и наперснице Эми Грей, которая тайно и
страстно влюблена в Шекспира. Елизавета посылает ее вместо себя на второе
свидание с поэтом, наблюдая за ними из-за розария, и когда Эми готова уже
броситься Шекспиру в объятья, условным паролем "розы и маска" отзывает ее.
Очарованный поэт терзается муками любви и разыскивает повсюду
таинственную незнакомку, пока наконец Эми на придворном балу не открывает
ему тайну. Но Елизавета, желая довести свой план до конца, назначает
Шекспиру аудиенцию, во время которой объявляет, что отдает Эми замуж за
влюбленного в нее начальника королевской стражи сира Блаунда, ранее
отвергнутого фрейлиной, и просит Шекспира написать стихотворение к свадьбе.
Шекспир понимает смысл происходящего и излагает Елизавете план новой драмы
об Овидии, где изобличает коварство королевы, выводя ее под именем Ливии,
матери императора Тиберия. Елизавета, устыдившись, подавляет в себе
мстительное чувство, приказывает Блаунду немедленно ехать в Ирландию, чем
расстраивается назначенная свадьба, и, подавая Шекспиру руку, говорит:
"Помиримся". На этом кончается драма.
Шекспир в драме - высшее воплощение поэта, как его представлял себе
Каменский. Это идеалист-мечтатель, живущий в мире творческих вымыслов. Его
произведения - целиком плод его фантазии, не подвластной воздействию
реальной действительности. Женщина - предмет его восторга, преклонения и
поэтического служения. "Неужели, - восклицает он, - между женщинами есть
хоть одна, которая решится оскорбить шуткой меня, их обожателя; за что? За
мою любовь, за мои мечты об них, за мое отчаяние иногда создать в драме или
поэме что-нибудь похожее на те совершеннейшие идеалы, которыми красуется их
пол?.. Юлия подружила их со мною... но они не знают еще других моих
созданий, других образцов достоинств и добродетелей женских; они здесь - в
груди моей, душа и воображение полны ими и вы узнаете их, женщины" (с.
10-11).
Этот "обожатель" женщин не создан для счастья земной любви, для
супружества. Он ищет свою даму, пока она лишь "мечта, явившаяся... в
таинственном тумане, всегда увлекательном для поэта" (с. 26). А когда Эми
открывается ему, он указывает ей "на необъятную пропасть состояний и
отношений", разделяющих придворную даму и "бедняка-комедианта". Однако
главное препятствие состоит в том, что он - поэт и у него "есть жена -
поэзия, есть тьма любовниц - разнороднейших мечтаний, которые теребят его во
все стороны... Нынче он здесь, завтра в небе, и жена - женщина тяжелая ноша
в его заоблачных полетах" (с. 26).
"Комедиант" занимает низкое общественное положение, но Шекспир-поэт
стоит выше социальных различий. Он всеобщий властитель дум, хотя толпа не
может до конца понять его гениальные творения. Он близок простонародью,
которое чтит его как своего поэта ("Наш Вильям! наш дивный, славный
Вильям!", - кричат горожане; с. 5); свободно чувствует себя он и среди
лордов, не успуская при этом случая обличить их аристократическое чванство.
Когда же он является на аудиенцию, королева объявляет: "Никогда еще такого
гостя не принимали мы во дворе нашем... Благодарим вас, благодарим, сир
Вильям Шекспир... Вы украшаете собою наше царствование, и самое отдаленное
потомство, не позабыв, может быть, Елисаветы, не позабудет, наверное,
Шекспира" (с. 29). Так провозглашается превосходство поэта над земными
властителями.
В драме "Розы и маска" романтическая концепция гениального поэта была
доведена до весьма примитивной формы, граничившей с пошлостью {Чего стоят
хотя бы стихи, которые произносит Шекспир, "в поэтическом восторге"
обращаясь к Эми:
Вот она, звезда поэта!
Диво, чудо красоты!
Вся из блеска, вся из света
Гостья горней высоты!
. . . . . . . . . . .
Ты слетела на мгновенье
По велению творца:
Зажигай же вдохновенье,
Проливай же утешенье
В сердце бедного певца... (с. 19).}. Мы уже отмечали зависимость драмы
от французской повести "Приключение Шекспира". У Жан-Поля Каменский
заимствовал и такие существенные сюжетные моменты, как ночное свидание в
Виндзоре и заключительная аудиенция (но наполнил их новым содержанием), и
некоторые частные эпизоды (в обоих произведениях паж приносит Шекспиру
записку с приглашением в Виндзор; свидание прерывается ночной стражей;
Шекспир разнимает драку простолюдинов; Елизавета приказывает раскрыть обе
половины дверей перед поэтом, явившимся на аудиенцию, и т. п.) и даже имена
(паж Генри, лорд Брогил). Исторический и местный колорит сообщается драме
главным образом первой сценой - перед таверной "Трех журавлей", где
собрались "разных сословий гости" и в разговорах упоминаются войны Англии с
Испанией, Голландией и Ирландией, проповеди пуритан, театр Блак-Фриар,
медвежья травля и другие события и реалии шекспировской эпохи. При этом
Каменский допустил некоторые ошибки, показывающие, что его сведения о
елизаветинской Англии были довольно поверхностны. Так, он назвал Френсиса
Бэкона (1561-1626) Роджером (спутав его с философом XIII в.) и сделал его
семилетним ребенком в год представления "Гамлета"; в пьесе фигурирует
персонаж с невозможным титулом "лорд Кингсдом", и т. п.
Успеха "Розы и маска" не имели. Хотя драма предварительно
рекламировалась {См.: "Северная пчела", 1840, 24 июня, э 140, с. 557;
"Репертуар русского театра", 1840, т. II, кн. 7. Хроника Петербургского
театра, с. 45; "Пантеон русского и всех европейских театров", 1840, ч. IV, э
10, с. 52.}, ее опубликование не вызвало никаких откликов. Только Белинский
в одной из рецензий 1841 г. мимоходом заметил: "О литературном поприще г.
Каменского довольно сказать, что он, г. Каменский - автор несравненного
сатирического романа "Энский, искатель сильных ощущений" и несравненной
драмы "Розы и маска" {В. Г. Белинский. Собр. соч., т. V, с. 214-215.}. На
сцене "Розы и маска", сколько нам известно, поставлены не были.
К образу Шекспира Каменский в дальнейшем не обращался {Одновременно с
драмой "Розы и маска" Каменский написал повесть о другом великом европейском
поэте - "Современники Гете" ("Пантеон русского и всех европейских театров",
1841, ч. II, э 6, с. 47-81). Об этой повести см.: В. Жирмунский. Гете в
русской литературе. Л., 1937, с. 216-218. }. Но актерской интерпретации
шекспировских ролей он коснулся в следующей своей драме, посвященной
Гаррику, - "Великий актер, или Любовь дебютантки", где финальная сцена
изображала представление "Короля Лира". Новая драма шла в Александрийском
театре, но была встречена довольно холодно {См. отзывы: "Литературная
газета", 1842, 20 сентября, э 37, с. 764-766; "Северная пчела", 1842, 21
сентября, э 210, с. 837-839; "Отечественные записки", 1842, т. XXIV, э 10,
отд. VIII, с. 123-124.}. Напротив, когда спустя десятилетие Каменский
выступил со статьей "Макреди как актер и толкователь Шекспира" {"Пантеон",
1852, т. II, кн. 3, отд. II, с. 1-14.}, она вызвала сочувственные отзывы в
журналах разных направлений {См.: "Современник", 1852, т. XXXIV, э 7, отд.
VI, с. 109; "Москвитянин", 1852, т. III, э 9, отд. V, с. 52-54.}.
Конечно, драма "Розы и маска" мало обогатила русскую шекспириану. Тем
не менее она представляет явление, показательное для своей эпохи. С одной
стороны, попытка использовать имя и образ английского драматурга
{Примечательно, что автор драмы спекулировал именем Шекспира не только в
литературном творчестве, но и в быту. Д. В. Григорович вспоминал, как в 40-е
годы Каменский "изощрял свои способности на то, чтобы изобретать подходы для
занимания денег. Он входил иногда в канцелярию в восторженном настроении,
горячо жал руки, обнимал даже и с воодушевлением начинал говорить о
Шекспире. "Я, - говорил он, - сегодня ночью в сотый раз прочел "Гамлета".
Боже, какая глубина! Шекспир не человек, - нет, это какой-то Монблан в
человечестве, это - океан, да, необъятный океан, охватывающий вас кругом".
После такой тирады он вдруг отводил намеченного заранее слушателя в сторону,
наклонялся к его уху и скороговоркой произносил... "Pretez moi, je vous
prie, cinq roubles..." (Д. В. Григорович. Литературные воспоминания. Л.,
1928, с. 113).} лишний раз свидетельствует о той популярности, какую
приобрел Шекспир в России на рубеже 30-40-х годов XIX в. С другой стороны,
неуспех драмы ясно показал, что в это время романтическое истолкование
Шекспира, которое еще было распространено на Западе, для передовой русской
литературы являлось уже пройденным этапом.
И все же пьесы Каменского обладали некоторыми, хотя и небольшими,
товарищах по перу - старых и молодых, - что приходится прибегать к ссылкам
на образцы. Оглушенный "шумом собственной тревоги", погруженный с утра до
ночи в работу, Борис Пастернак глубоко чувствовал традицию, любил своих
предшественников и современников по переводам Шекспира и все делал для того,
чтобы сказать свое новое слово в раскрытии шекспировских тайн.
Ю. Левин
В 1841 г. в петербургском театральном журнале была напечатана драма П.
Л. Каменского "Розы и маска" {"Розы и маска", анекдотическая драма из жизни
Шекспира, в трех действиях". Соч. П. Каменского. - "Пантеон русского и всех
европейских театров", 1841, ч. I, э 2, с. 1-31 (2-я пагинация). Далее ссылки
на страницы этой публикации даны в тексте.}. Это была первая русская пьеса,
посвященная Шекспиру.
Жизнь поэта, художника - одна из любимых тем романтиков, стремившихся
проникнуть в таинство творческого процесса. Особенно их занимало видимое
противоречие, конфликт между поэзией творений духа и прозой повседневной
действительности, среди которой эти творения возникают. Загадочная личность
великого английского драматурга, о котором не сохранилось почти никаких
достоверных сведений, не раз волновала воображение западноевропейских
романтиков, и их произведения, посвященные Шекспиру, были известны в России.
Впрочем, первой здесь была переведена еще в 1807 г. комедия классического
толка - "Влюбленный Шекспир" (Shakespeare amoureux, 1804) французского
драматурга Александра Дюваля (1767-1842) {"Влюбленный Шекспир". Комедия в 1
действии и в прозе Александра Дюваля. Перевод с французского Д. Языкова.
СПб., 1807.}. Основанная на апокрифическом анекдоте, комедия была тогда же
поставлена на русской сцене и затем неоднократно возобновлялась до 50-х
годов XIX в. {См., например: П. М. Шпилевский. Бенефис г. Мартынова.
"Влюбленный Шекспир". - "Музыкальный и театральный вестник", 1859, 8
февраля, э 6, с. 48.}
В 1829 г. московский журнал "Атеней" опубликовал переводы двух
шекспировских повестей немецкого романтика Людвига Тика {См. о них: М. Koch.
Ludwig Tieck's Stellung zu Shakespeare. - "Jahrbuch der Deutschen
Shakespeare-Gesellschaft", Bd XXXII, 1896, S. 340-343; A. Eichler. Zur
Quellengeschichte und Technik von L. Tiecks Shakespeare-Novellen. -
"Englische Studien", Bd LVI, H. 2. Leipzig, 1922, S. 254-280.}: "Жизнь
поэтов" (Dichterleben, 1825) - о Шекспире, Марло и Грине {"Жизнь поэтов". -
"Атеней", 1829, ч. IV, октябрь, кн. 1, с. 44-83; кн. 2, с. 132-166; ноябрь,
кн. 1, с. 239-263; кн. 2, с. 349-391.}, и "Праздник в Кенильворте" (Das Fest
zu Kenilworth, 1828) - об отроческих годах драматурга {"Праздник в
Кенельворте, или детство Шекспира". (Повесть Тика). - Там же, ч. III, июль,
кн. 1, с. 40-60; кн. 2, с. 121-146. В дальнейшем эта повесть неоднократно
переводилась или пересказывалась в русских детских журналах и сборниках XIX
в. - См.: Л. Тик. Сцены из жизни маленького Шекспира. - "Звездочка", 1842,
ч. I, э 2, с. 98-128; э 3, с. d70-208; Л. Тик. Детство Шекспира. Рассказ. -
"Сын отечества", 1848, т. IV, э 8, отд. VII, с. 30-47; Тик. Знакомство
Шекспира с Елисаветою. Рассказ. - "Пантеон и репертуар", 1848, т. III, э 6.
Смесь, с. 1-15; "Детство Шекспира". Рассказ. - В кн.: "Живописный сборник
замечательных предметов", т. II. СПб., 1852, с. 332-342; "Детство Шекспира".
- "Часы досуга", 1860, э 7, с. 11-38; N. В. Из детства Шекспира. -
"Росинки", 1869, э 7, с. 321-342; С. Преображенская. Из детства Шекспира. -
"Детский отдых", 1884, э 6, с. 245-269; э 7, с. 341-365.}. В том же году в
петербургском журнале "Сын отечества" {"Сын отечества", 1829, ч. CXXVIII, э
37, с. 185-201.} было анонимно напечатано "Утро в замке Нонсоче" - перевод
рассказа английского исторического романиста Хореса Смита; рассказ попал в
Россию через посредство немецкого перевода {Bin Morgen in Schlosse Nonsuch.
(Nach Horace Smith). - "Morgenblatt fur gebildete Stande", 1829, 9. - 12.
Februar, N 34-37, S. 133-134, 138-139, 143-146.}.
Привлекла внимание русских читателей и повесть-мистификация английского
романтика Уолтера Сэведжа Лэндора "Вызов в суд и допрос Вильяма Шекспира"
(Citation and examination of William Shakespeare, 1834), которую автор
выдавал за случайно обнаруженный манускрипт XVI в., проливающий свет на
легенду о браконьерстве молодого Шекспира {См.: Т. Васильева. Шекспир в
повести Лендора. - "Ученые записки Кишиневского гос. ун-та", т. XXXVII,
1959, с. 53-68.}. Издатель журнала "Библиотека для чтения" принял повесть за
подлинный документ и опубликовал в 1835 г. пространный ее пересказ: "Допрос
Шекспира, обвиненного в воровстве" {"Библиотека для чтения", 1835, т. VIII,
э 2, отд. VII, с. 75-81.}.
Пользовался в России популярностью и роман о Шекспире немецкого
писателя Г. И. Кенига (Williams Dichten und Trachten, 1839) {Генрих Иозеф
Кениг (Konig, 1790-1869), драматург, исторический романист, публицист и
историк, написавший в 1841 г. исследование о Шекспире, был известен в России
главным образом благодаря своей книге "Литературные картины России",
написанной в сотрудничестве с Н. А. Мельгуновым (Literarische Bilder aus
Rufiland, 1837), которая в свое время способствовала популяризации русской
литературы на Западе. - См.: В. И. Кулешов. Литературные связи России и
Западной Европы в XIX веке (первая половина). М., 1965, с. 55-57, 327-330;
Р. Ю. Данилевский. "Молодая Германия" и русская литература. (Из истории
русско-немецких литературных отношений первой половины XIX века). Л., 1969,
с. 139-144; Н. Raab. Die Lyrik Puskins in Deutsch-land (1820-(1870). Berlin,
1964, S. 51-60. О романе Кенига о Шекспире см.: P. A. Merbach. Shakespeare
als Romanfigur. - "Jahrbuch der Deutschen Shakespeare-Gesellschaft". Bd
LVIII, 1922, S. 84-86; M. Hecker. Shakespeares Bild im Spiegel deutscher
Dichtung. - "Shakespeare-Jahrbuch", Bd LXVIII (N. P., Bd IX), 1932, S.
51-53.}. В 1840 г. Я. М. Неверов, друг Н. В. Станкевича и член его кружка,
печатавший регулярные обзоры немецкой литературы, поместил в "Отечественных
записках" подробный разбор романа {Я. Неверов. Германская литература. -
"Отечественные записки", 1840, т. IX, э 4, отд. VI, с. 1-8.}. Перевод
отрывка был напечатан в том же журнале в следующем году {"Сцены из жизни
Шекспира" (из романа Кенига "Williams Dichten und Trachten"). -
"Отечественные записки", 1841, т. XV, э 4, отд. VII, с. 87-102.}, а еще год
спустя вышел полный его русский перевод, привлекший внимание читателей и
рецензентов {Кениг. Жизнь и поэзия Вильяма Шекспира. Роман. Перевод с
немецкого. Ч. I-IV. М., 1842. Рецензии: "Литературная газета", 1842, 15
марта, э 11, с. 232-234; "Отечественные записки", 1842, т. XXI, э 4, отд.
VI, с. 33; "Современник", 1842, т. XXVII, отд. I, с. 125-126.}.
Успех имела и повесть некого французского писателя Жан-Поля {Об этом
авторе не удалось разыскать никаких сведений. Очевидно, что его не следует
отождествлять с немецким писателем Жан-Полем (Рихтером), и возможно, что ему
принадлежат подписанные тем же именем Jean-Paul "Biographie de Mile Araldi"
(Lyon, 1845) и политические памфлеты, приветствовавшие победу немецких войск
во франко-прусской войне 1870-1871 гг. (см.: "Catalogue general des livres
imprimes de la Bibliotheque Nationale". Auteurs, t. LXXVII. Paris, 1923, p.
845-846).} "Приключение Шекспира", извлеченная из сборника Амабль Тастю
"Литературные вечера Парижа" (Soirees litteraires de Paris, 1832). Ее
перевод был помещен в московском журнале "Телескоп" {"Приключение Шекспира.
1593". Пер. Селиванов. - "Телескоп", 1835, ч. XXVIII, с. 29-71.} и затем
перепечатан в сборнике рассказов {"Фантастические чудеса. Повести и рассказы
Балзака, Гете, Проспера Дино", ч. И. М., 1837, с. 40-106.}, а значительно
измененный пересказ появился позднее в "Библиотеке для чтения" {"Приключение
с Шекспиром после первого представления "Ромео и Джульетты". - "Библиотека
для чтения", 1839, т. XXVIII, э 5, отд. VII, с. 40-57. Автором этой
переделки библиографы называют малоизвестного писателя и переводчика XIX в.
В. И. Любич-Романовича. См.: Н. Бахтин. Шекспир в русской литературе.
(Библиографический очерк). - В кн.: Шекспир. (Библиотека великих писателей
под ред. С. А. Венгерова), т. V. СПб., 1904, с. 560; И. М. Левидова.
Шекспир. Библиография русских переводов и критической литературы на русском
языке. 1748-1962. М., 1964, с. 134, э 1138.}.
Наконец, в 1840 г. в Петербурге на сцене Александрийского театра в
русском переводе Р. М. Зотова была поставлена четырехактная драма немецкого
писателя из Митавы Карла Эдуарда фон Гольтея (Holtei) "Шекспир на родине"
(Shakespeare in der Heimat), написанная по повести Тика "Поэт и его друг"
(Der Dichter und sein Freund, 1829) - о Шекспире и графе Саутгемптоне. В
Западной Европе эта драма пользовалась популярностью {См.: A. Ludwig.
Shakespeare als Held deutscher Dramen. - "Shakespeare-Jahrbuch", Bd. LIV,
1918, S. 2.}. В Петербурге она была представлена 6 ноября 1840 г. в бенефис
главного трагика Александрийского театра, исполнителя основных шекспировских
ролей В. А. Каратыгина, который в этот раз сыграл роль самого Шекспира.
Однако спектакль успеха не имел {См. рецензии: "Литературная газета", 1840,
16 ноября, э 92, с. 2098-2101; "Северная пчела", 1840, 20 ноября, э 264, с.
1053-1054.}, и русский перевод пьесы даже не был издан {Сохранилась рукопись
с разрешением к представлению от 17 сентября 1840 г. (Театральная библиотека
им. А. В. Луначарского в Ленинграде; шифр: I, 6, 5, 17).}.
В некоторых из упомянутых произведений изображалась встреча Шекспира с
английской королевой Елизаветой. Нетрудно понять, почему такая ситуация
привлекала романтиков. Она позволяла наглядно продемонстрировать
превосходство человеческого гения, воплощением которого является Шекспир,
стоящий в то же время на низкой ступени социальной иерархии, над самой
высокой земной властью. Поскольку носителем власти выступала женщина, это
позволяло осложнить коллизию, внести в нее любовный элемент.
Уже в повести Тика "Праздник в Кенильворте" мальчик Шекспир встречается
с королевой, но здесь, естественно, указанная коллизия не могла быть
реализована. В рассказе "Утро в замке Нонсоче" Шекспир, сопровождающий графа
Эссекса, на аудиенции у королевы обращается к ней с просьбой дать ему
привилегию на театральные представления и объясняет ей, какими возможностями
располагает драматург для возбуждения патриотизма своих соотечественников. В
драме Гольтея показан придворный маскарад, во время которого замаскированная
Елизавета в пространном монологе описывает Шекспиру величие его гения,
говорит, что она гордится быть его современницей. Наиболее сложно отношения
поэта и королевы развиты в повести Жан-Поля, где Елизавета, влюбленная в
Шекспира, является тоже под маской на свидание к нему в Виндзорском саду, а
спустя два года дает ему аудиенцию и раскрывает тайну свидания. Именно на
это произведение опирался Каменский, создавая свою драму.
Павел Павлович Каменский (1812?-1870) приобрел известность как
беллетрист в конце 1830-х годов. В прошлом студент Московского университета,
он, как вспоминал один из его соучеников, "за какие-то свободные разговоры"
был исключен до окончания курса и послан в армию на Кавказ, где служил
несколько лет юнкером {Я. И. Костенецкий. Воспоминания из моей студенческой
жизни. - "Русский архив", 1887, кн. I, вып. 1, с. 109. В 1831 г. Каменский
был одним из "зачинщиков" "маловской истории" (изгнания из аудитории
профессора М. Я. Малова, который своей грубостью вызвал ненависть студентов;
см.: "Русский архив", 1887, кн. I, вып. 3, с. 336-345), описанной А. И.
Герценом в VI главе "Былого и дум" (см. также комментарий М. К. Лемке: А. И.
Герцен. Полное собрание сочинений и писем, т. XII. Пб., 1919, с. 184-186).}.
Уволенный с военной службы, он появился в 1836 г. в Петербурге с солдатским
георгиевским крестом в петлице и с репутацией друга Марлинского {См.: М. П.
Алексеев. Этюды о Марлинском. Иркутск, 1928, с. 23.}. Женитьба на дочери
известного скульптора вице-президента Академии художеств Ф. П. Толстого,
пользовавшегося расположением в придворных кругах, сблизила Каменского с
находившимися под правительственной опекой художниками и литераторами так
называемой "ложновеличавой" школы (К. П. Брюллов, Н. В. Кукольник) и с
деятелями официозной печати. Как вспоминала его жена, он "всегда был принят
как друг и дорогой гость" в домах Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча
{"Воспоминания М. Ф. Каменской". - "Исторический вестник", 1894, т. LVIII, э
12, с. 634. Отношение к Каменскому Булгарина красноречиво характеризует
письмо последнего от 21 апреля 1838 г. к Ф. П. Толстому. Назвав Каменского
"человеком с необыкновенным талантом, умом, чувством и начитанностью",
Булгарин добавлял: "Все эти Одоевские с братьею пигмеи перед твоим
Каменским!" ("Литературный вестник", 1901, т. I, кн. 2, с. 178).}. Одно
время он состоял на службе в III отделении в должности младшего помощника
экспедитора, а в 1842 г. стал переводчиком при Дирекции императорских
театров {См. выписки из формуляра Каменского в картотеке Б. Л. Модзалевского
(Институт русской литературы АН СССР).}.
Печататься Каменский начал в 1837 г. и уже в следующем году вышли два
тома его "Повестей и рассказов", главным образом из кавказской жизни. Бурные
герои со "сверхчеловеческими" страстями, экзотические образы, вычурный и
цветистый язык, нарочитое подчеркивание couleur locale - все изобличало в
Каменском эпигона романтизма. В. Г. Белинский писал: "Г-н Каменский хочет
быть вторым Марлинским... Господа, двойников не бывает, и всякий должен быть
самим собою!" {В. Г. Белинский. Утренняя заря. Альманах на 1839 год. -
Полное собрание сочинений, т. III. М., 1953, с. 68; см. также с. 144-146,
357-363. Другие отзывы Белинского о произведениях Каменского см.: там же, т.
II, с. 481-484; т. V, с. 595-596; т. VI, с. 395-397.}.
Обращение Каменского в первой своей драме "Розы и маска" к образу
Шекспира не было случайным. К концу 30-х годов великий английский драматург
приобрел в России широкую популярность. Если раньше он был известен лишь
наиболее образованной части передовой интеллигенции, то теперь его знала уже
вся читающая Россия, а через театр - даже и нечитающая. Пробуждение интереса
публики в свою очередь стимулировало деятельность писателей, переводчиков,
театральных работников. "Гамлет", "Отелло", "Король Лир", ранее
исполнявшиеся только в Петербурге и Москве, проникают на провинциальную
сцену. Растет число переведенных пьес Шекспира; в 1841 г. изданные переводы
достигают рекордной цифры - 13 пьес за один год.
Но как всякое поступательное движение, этот процесс имел и свои теневые
стороны. Обращение к Шекспиру становится своего рода модой, привлекающей
всякого рода дельцов от литературы. И. И. Панаев в рассказе "Петербургский
фельетонист" (1841) осмеял подобного сочинителя, который, стремясь из
провинции в столицу в поисках славы и барыша, пишет приятелю: "Хочу также,
голубчик, приняться за перевод Шекспира стихами. Надо познакомить нашу
публику с этим великим писателем. Ты знаешь, что я всегда был шекспирианцем,
mon cher. К тому же переводом Шекспира в стихах легко можно составить себе в
литературе громкое имя. В Петербург! В Петербург!" {И. И. Панаев. Первое
полное собрание сочинений, т. II. СПб., 1888, с. 234.}
Разумеется, не грубые поделки подобных литераторов определяли уровень
русских переводов 40-х годов. Бездарные ремесленники от литературы
встречаются во все времена. Но, то, что теперь они обращаются именно к
Шекспиру, показательно.
В 1840 г. актер А. Славин выпустил книжку "Жизнь Вильяма Шекспира,
английского поэта и актера". Скудная компилятивная биография, изложенная
пышным и цветистым языком, сопровождалась беспорядочно надерганными из
русских журналов суждениями о Шекспире отечественных и иностранных
литераторов. Книжку Славина дружно осудили все рецензенты. Тем не менее она
дважды переиздавалась (1841, 1844), поскольку читатели интересовались
Шекспиром, а другой книги на русском языке пока еще не было.
На этот интерес публики ориентировался и Каменский, создавая свою
драму, которая была написана в присущем ему романтическом духе. Между тем
романтическая интерпретация Шекспира, господствовавшая в 20-30-е годы, в это
время переживала кризис в связи с общим движением передовой русской
литературы от романтизма к реализму {Подробнее об этом см.: "Шекспир и
русская культура". Под ред. акад. М. П. Алексеева. М. - Л., 1965, с. 201-406
(гл. IV. Русский романтизм; гл. V. На путях к реалистическому истолкованию
Шекспира).}.
Еще в 1839 г. в романе "Искатель сильных ощущений" устами своего героя
Энского Каменский дал английскому драматургу "ультраромантическую"
характеристику: "Шекспир написал Отелло: ревнивая любовь, как ворон (sic!)
Прометея, клюет, терзает сердце человека; он написал Лира: любовь отца точит
ум и сердце человека до безумия; он написал Макбета: жажда власти сжигает
пятна крови на сердце человека - сердце человека было типом его фантазии; он
не сходил с него, как пена с Терека в Дарьяле, - словом, Шекспир во всю
жизнь лишь претворял в образах поэтических одно и то же сердце человека, и в
них, как в зеркале, любовалось его сердце, то положительно, то от
противного" {"Искатель сильных ощущений". Соч. Каменского, ч. 1. СПб., 1839,
с. 75.}.
Сюжет драмы "Розы и маска" довольно замысловат. В первой сцене Шекспир
получает анонимную записку от какой-то дамы, приглашающей его на ночное
свидание в Виндзорский парк. Поэт, еще не видя незнакомки, уже готов в нее
влюбиться. На свидание является королева Елизавета в маске. В ней борются
два чувства: как женщина она тайно влюблена в Шекспира, но сознание своего
сана лишает ее возможности открыться ему. Она то поощряет излияния его
чувств, то холодно останавливает их. Свидание прерывает приход ночной
стражи. Елизавета скрывается, назначив новую встречу на следующую ночь.
Лишенная возможности удовлетворить овладевшее ею чувство, королева
вымещает досаду на своей фрейлине и наперснице Эми Грей, которая тайно и
страстно влюблена в Шекспира. Елизавета посылает ее вместо себя на второе
свидание с поэтом, наблюдая за ними из-за розария, и когда Эми готова уже
броситься Шекспиру в объятья, условным паролем "розы и маска" отзывает ее.
Очарованный поэт терзается муками любви и разыскивает повсюду
таинственную незнакомку, пока наконец Эми на придворном балу не открывает
ему тайну. Но Елизавета, желая довести свой план до конца, назначает
Шекспиру аудиенцию, во время которой объявляет, что отдает Эми замуж за
влюбленного в нее начальника королевской стражи сира Блаунда, ранее
отвергнутого фрейлиной, и просит Шекспира написать стихотворение к свадьбе.
Шекспир понимает смысл происходящего и излагает Елизавете план новой драмы
об Овидии, где изобличает коварство королевы, выводя ее под именем Ливии,
матери императора Тиберия. Елизавета, устыдившись, подавляет в себе
мстительное чувство, приказывает Блаунду немедленно ехать в Ирландию, чем
расстраивается назначенная свадьба, и, подавая Шекспиру руку, говорит:
"Помиримся". На этом кончается драма.
Шекспир в драме - высшее воплощение поэта, как его представлял себе
Каменский. Это идеалист-мечтатель, живущий в мире творческих вымыслов. Его
произведения - целиком плод его фантазии, не подвластной воздействию
реальной действительности. Женщина - предмет его восторга, преклонения и
поэтического служения. "Неужели, - восклицает он, - между женщинами есть
хоть одна, которая решится оскорбить шуткой меня, их обожателя; за что? За
мою любовь, за мои мечты об них, за мое отчаяние иногда создать в драме или
поэме что-нибудь похожее на те совершеннейшие идеалы, которыми красуется их
пол?.. Юлия подружила их со мною... но они не знают еще других моих
созданий, других образцов достоинств и добродетелей женских; они здесь - в
груди моей, душа и воображение полны ими и вы узнаете их, женщины" (с.
10-11).
Этот "обожатель" женщин не создан для счастья земной любви, для
супружества. Он ищет свою даму, пока она лишь "мечта, явившаяся... в
таинственном тумане, всегда увлекательном для поэта" (с. 26). А когда Эми
открывается ему, он указывает ей "на необъятную пропасть состояний и
отношений", разделяющих придворную даму и "бедняка-комедианта". Однако
главное препятствие состоит в том, что он - поэт и у него "есть жена -
поэзия, есть тьма любовниц - разнороднейших мечтаний, которые теребят его во
все стороны... Нынче он здесь, завтра в небе, и жена - женщина тяжелая ноша
в его заоблачных полетах" (с. 26).
"Комедиант" занимает низкое общественное положение, но Шекспир-поэт
стоит выше социальных различий. Он всеобщий властитель дум, хотя толпа не
может до конца понять его гениальные творения. Он близок простонародью,
которое чтит его как своего поэта ("Наш Вильям! наш дивный, славный
Вильям!", - кричат горожане; с. 5); свободно чувствует себя он и среди
лордов, не успуская при этом случая обличить их аристократическое чванство.
Когда же он является на аудиенцию, королева объявляет: "Никогда еще такого
гостя не принимали мы во дворе нашем... Благодарим вас, благодарим, сир
Вильям Шекспир... Вы украшаете собою наше царствование, и самое отдаленное
потомство, не позабыв, может быть, Елисаветы, не позабудет, наверное,
Шекспира" (с. 29). Так провозглашается превосходство поэта над земными
властителями.
В драме "Розы и маска" романтическая концепция гениального поэта была
доведена до весьма примитивной формы, граничившей с пошлостью {Чего стоят
хотя бы стихи, которые произносит Шекспир, "в поэтическом восторге"
обращаясь к Эми:
Вот она, звезда поэта!
Диво, чудо красоты!
Вся из блеска, вся из света
Гостья горней высоты!
. . . . . . . . . . .
Ты слетела на мгновенье
По велению творца:
Зажигай же вдохновенье,
Проливай же утешенье
В сердце бедного певца... (с. 19).}. Мы уже отмечали зависимость драмы
от французской повести "Приключение Шекспира". У Жан-Поля Каменский
заимствовал и такие существенные сюжетные моменты, как ночное свидание в
Виндзоре и заключительная аудиенция (но наполнил их новым содержанием), и
некоторые частные эпизоды (в обоих произведениях паж приносит Шекспиру
записку с приглашением в Виндзор; свидание прерывается ночной стражей;
Шекспир разнимает драку простолюдинов; Елизавета приказывает раскрыть обе
половины дверей перед поэтом, явившимся на аудиенцию, и т. п.) и даже имена
(паж Генри, лорд Брогил). Исторический и местный колорит сообщается драме
главным образом первой сценой - перед таверной "Трех журавлей", где
собрались "разных сословий гости" и в разговорах упоминаются войны Англии с
Испанией, Голландией и Ирландией, проповеди пуритан, театр Блак-Фриар,
медвежья травля и другие события и реалии шекспировской эпохи. При этом
Каменский допустил некоторые ошибки, показывающие, что его сведения о
елизаветинской Англии были довольно поверхностны. Так, он назвал Френсиса
Бэкона (1561-1626) Роджером (спутав его с философом XIII в.) и сделал его
семилетним ребенком в год представления "Гамлета"; в пьесе фигурирует
персонаж с невозможным титулом "лорд Кингсдом", и т. п.
Успеха "Розы и маска" не имели. Хотя драма предварительно
рекламировалась {См.: "Северная пчела", 1840, 24 июня, э 140, с. 557;
"Репертуар русского театра", 1840, т. II, кн. 7. Хроника Петербургского
театра, с. 45; "Пантеон русского и всех европейских театров", 1840, ч. IV, э
10, с. 52.}, ее опубликование не вызвало никаких откликов. Только Белинский
в одной из рецензий 1841 г. мимоходом заметил: "О литературном поприще г.
Каменского довольно сказать, что он, г. Каменский - автор несравненного
сатирического романа "Энский, искатель сильных ощущений" и несравненной
драмы "Розы и маска" {В. Г. Белинский. Собр. соч., т. V, с. 214-215.}. На
сцене "Розы и маска", сколько нам известно, поставлены не были.
К образу Шекспира Каменский в дальнейшем не обращался {Одновременно с
драмой "Розы и маска" Каменский написал повесть о другом великом европейском
поэте - "Современники Гете" ("Пантеон русского и всех европейских театров",
1841, ч. II, э 6, с. 47-81). Об этой повести см.: В. Жирмунский. Гете в
русской литературе. Л., 1937, с. 216-218. }. Но актерской интерпретации
шекспировских ролей он коснулся в следующей своей драме, посвященной
Гаррику, - "Великий актер, или Любовь дебютантки", где финальная сцена
изображала представление "Короля Лира". Новая драма шла в Александрийском
театре, но была встречена довольно холодно {См. отзывы: "Литературная
газета", 1842, 20 сентября, э 37, с. 764-766; "Северная пчела", 1842, 21
сентября, э 210, с. 837-839; "Отечественные записки", 1842, т. XXIV, э 10,
отд. VIII, с. 123-124.}. Напротив, когда спустя десятилетие Каменский
выступил со статьей "Макреди как актер и толкователь Шекспира" {"Пантеон",
1852, т. II, кн. 3, отд. II, с. 1-14.}, она вызвала сочувственные отзывы в
журналах разных направлений {См.: "Современник", 1852, т. XXXIV, э 7, отд.
VI, с. 109; "Москвитянин", 1852, т. III, э 9, отд. V, с. 52-54.}.
Конечно, драма "Розы и маска" мало обогатила русскую шекспириану. Тем
не менее она представляет явление, показательное для своей эпохи. С одной
стороны, попытка использовать имя и образ английского драматурга
{Примечательно, что автор драмы спекулировал именем Шекспира не только в
литературном творчестве, но и в быту. Д. В. Григорович вспоминал, как в 40-е
годы Каменский "изощрял свои способности на то, чтобы изобретать подходы для
занимания денег. Он входил иногда в канцелярию в восторженном настроении,
горячо жал руки, обнимал даже и с воодушевлением начинал говорить о
Шекспире. "Я, - говорил он, - сегодня ночью в сотый раз прочел "Гамлета".
Боже, какая глубина! Шекспир не человек, - нет, это какой-то Монблан в
человечестве, это - океан, да, необъятный океан, охватывающий вас кругом".
После такой тирады он вдруг отводил намеченного заранее слушателя в сторону,
наклонялся к его уху и скороговоркой произносил... "Pretez moi, je vous
prie, cinq roubles..." (Д. В. Григорович. Литературные воспоминания. Л.,
1928, с. 113).} лишний раз свидетельствует о той популярности, какую
приобрел Шекспир в России на рубеже 30-40-х годов XIX в. С другой стороны,
неуспех драмы ясно показал, что в это время романтическое истолкование
Шекспира, которое еще было распространено на Западе, для передовой русской
литературы являлось уже пройденным этапом.
И все же пьесы Каменского обладали некоторыми, хотя и небольшими,