Азимов Айзек. Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии]

   Он забеспокоился:
   – Наверное, моя прическа выглядит неаккуратно после наголовника…
   Он поднял руку, чтобы поправить прическу, но девушка перехватила его жест и настояла:
   – Я хочу сделать все сама, это часть условия!
   Ее пальцы дрожали. Она любовно и нежно дотронулась до его волос и отшатнулась.
   Потом снова провела рукой…
   – Они сухие… приятные на ощупь…
   – Ты никогда раньше не видела растительности на голове?!
   – Только у детей. Редко… Но, это… совсем другое. – Она опять погладила его волосы.
   – Как же так? – Даже сильное удивление не помешало ему проявить любопытство.
   – Не могу объяснить. Просто… совсем по-другому…
   Спустя некоторое время, он спросил:
   – Ты довольна?
   – Нет, нет! Не торопи меня. Ты можешь придать им любую форму?
   – Не совсем любую… Волосы сами принимают удобную форму… но я пользуюсь расческой. Правда, сейчас у меня ее нет.
   – Расческой?!
   – Это такая пластина… с зубчиками… похожа на вилку, только из мягкого материала.
   – Разве нельзя пользоваться пальцами? – Она бережно пропустила его волосы сквозь тонкие пальцы.
   – Не всегда удобно…
   – Сзади немного колючие…
   – На затылке – короче!
   Казалось, Дождевая Капля что-то вспоминает.
   – Брови, – вымолвила она, – это так называется? – Девушка провела кончиками пальцев по густым бровям Селдона. – Как приятно! – Призналась она и нежно рассыпчато рассмеялась, почти как младшая сестра. – Какие они славные…
   Селдон начал нервничать:
   – Это все, что входило в твои условия?
   Всем своим видом она дала утвердительный ответ, но промолчала. Вместо этого она поднесла пальцы к лицу и понюхала. Селдон начал терять самообладание.
   – Удивительный аромат… – мечтательно произнесла Сестра. – Я смогу… ты разрешишь мне когда-нибудь еще прикоснуться к ним?
   С большим трудом он пообещал:
   – Если ты дашь мне твою книгу для изучения, возможно дам…
   Дождевая Капля быстро просунула руку в складки хитона и из невидимого кармана достала книгу в мягком, плотном переплете. Селдон взял ее, с большим трудом сдерживая волнение.
   Пока Хари натягивал наголовник, Дождевая Капля снова поднесла пальцы к лицу, понюхала их и нежно лизнула руку.

Глава 47

   – Гладила твои волосы? – переспросила Дорс Венабили. При этом у нее был такой вид, словно она сама хочет провести по ним рукой.
   Селдон инстинктивно отклонился:
   – Умоляю тебя! Не надо. У нее все это походило на извращение!
   – Думаю, что с ее точки зрения – так и было. А разве тебе это не доставило удовольствия? – лукаво спросила Дорс.
   – Удовольствие?! О чем ты говоришь, у меня мурашки бегали по коже. Когда она, наконец, прекратила – я вздохнул свободно. Мне даже стало страшно, вдруг это не последнее ее условие!
   Дорс расхохоталась.
   – Ты испугался, что она будет принуждать тебя к близости? Ты разочарован?
   – Как ты можешь?! Мне нужно было получить Книгу!
   Они были в своей комнате и Дорс включила защитное поле от прослушивания. На Микогене наступала ночь. Селдон с удовольствием снял чехол и робу, и принял ванну. В этот день он очень тщательно расчесал волосы и красиво уложил их, предварительно дважды намылив и дважды сполоснув. Он сидел в кресле в ночном халате, который отыскал в ванной. В глазах у Дорс бегали чертики.
   – А она заметила твою растительность на груди?
   – На мое счастье, ей не пришло на ум!
   – Бедный Хари… Во всем, что произошло, нет ничего неестественного. Ты просто не был готов, вот и все. И у меня были бы аналогичные трудности, окажись я наедине с кем-нибудь из Братьев. Даже еще большие – с учетом отношения к женщинам. От меня бы просто потребовали удовлетворения желаний, без всяких возражений с моей стороны.
   – Ну… не знаю, Дорс! Для тебя все это кажется естественным потому, что ты не испытала того, что испытал я. Бедняжка находилась в крайнем сексуальном возбуждении: нюхала пальцы… лизала их… Если бы у нее были свои волосы, она бы не придавала этому такого значения.
   – Именно поэтому я и сказала – естественно. Все, что запрещается, так или иначе – сексуально возбуждает. Представь себе общество, где женщины не закрывают грудь… Тебя бы взволновал вид обнаженной женской груди?
   – Думаю, что… да. Пожалуй!
   – Может быть, ты бы больше заинтересовался этим, если грудь всегда была скрыта, как принято обычно, а? Вот послушай, сейчас я расскажу тебе об одном случае, произошедшем со мной дома, на Синне… Я надеюсь, тебе знакомо понятие – курорт, пляж? У вас на Геликоне они есть?
   – Естественно, – Селдон был слегка задет. – Ты, наверное, полагаешь, что Геликон состоит из одних горных пейзажей?
   – Не обижайся, Хари! Просто мне хотелось быть уверенной, что ты сможешь понять суть истории. На Синне не придают значения тому, как одеты на пляже люди.
   – У вас есть нудистские пляжи?
   – Ну, не совсем… Однако, даже если бы кто-нибудь совсем разделся – никто бы не осудил. Словом, пляжный костюм сведен к минимуму. Застенчивостью мы не страдаем.
   Селдон заносчиво произнес:
   – В таком случае, у нас на Геликоне более строгое представление о скромности!
   – Разумеется! Это я уже заметила по твоему отношению ко мне. Так вот. Я сидела на берегу озера, когда ко мне приблизился юноша. В этот день я его уже встречала один раз. Это был симпатичный, нормальный парень. Он присел на подлокотник моего кресла и положил правую руку на мое открытое бедро чтобы не потерять равновесия. Мы поболтали с минуту или чуть дольше, и он проказливо признался:
   – Вот здорово! Мы с тобой едва знакомы, я кладу тебе руку на бедро, а ты воспринимаешь это совершенно спокойно! Будто бы и не замечаешь.
   После этих слов я действительно обратила внимание на его руку. Обнаженное в общественном месте тело – теряет сексуальную привлекательность. Как я уже сказала, возбуждает то, что скрыто от глаз. И парень тоже это почувствовал, потому что признался: «Вот если бы я сделал то же самое в более формальной обстановке – ты вряд ли бы спустила мне!».
   Я просто посмеялась и мы продолжили болтать о всякой чепухе. Причем, стоило мне обратить внимание на его руку, как он тотчас же ее убрал.
   Вечером я оделась к ужину с особенной тщательностью, гораздо более строго, чем этого требовали правила. Мой молодой знакомый был очень удивлен. Я подошла к нему и сказала:
   – Привет, я одета в длинное платье, но под ним обыкновенное бедро. Я разрешаю тебе – можешь поднять подол и положить свою руку на тоже место.
   Он попытался, ведь я позволила, но вокруг было столько любопытных глаз… Я не пыталась помешать, да и никто не стал 6ы… однако, у него ничего не вышло. Он не смог справиться с собой. Народу было столько же, сколько и днем на пляже. Инициатива была моя… Но парень не смог переступить через незримый барьер. Те условия утром отличались от обстановки за ужином. И это сильнее любой логики.
   Селдон заявил:
   – А я бы, наверное, смог!
   – Ты уверен?
   – Абсолютно!
   – Даже с учетом того, что ваши понятия о сдержанности выше наших?
   – Да!
   Дорс присела на свою кровать, закинула руки за голову и растянулась на спине.
   – И тебя совершенно не смущает, что под ночным халатом у меня практически, ничего нет?
   – Отнюдь! Что касается смущения, так это зависит от традиций. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, как ты одета.
   – Что же, все правильно. Если уж нам суждено какое-то время делить кров, самое лучшее – игнорировать подобные детали.
   – Или воспользоваться благоприятными обстоятельствами, – улыбнулся Селдон. – Мне так нравятся твои волосы… Весь день я вижу тебя в этом… колпаке… У тебя прекрасные волосы…
   – Постой, постой. Не надо трогать! Они еще не совсем высохли. – Она прикрыла глаза. – Интересно! Ты разделяешь степень респектабельности на формальную и неформальную. Это следует понимать так, что неформальная респектабельность на Геликоне выше, чем на Синне, а формальная – ниже?!
   – Совершенно верно. Я сравниваю того молодого человека с собой. Так ли мы респектабельны, как жители Синны, или нет – мне трудно судить. Зато прекрасно представляю себе сдержанных людей обоих миров – и сумасбродов.
   – Мы говорили о социальном давлении на индивидуума. Историю я знаю неплохо. На планете Дероут были времена, когда секс до брака охотно признавался.
   Поощрялись и беспорядочные сексуальные отношения вне брака. Косо смотрели только, когда страдала торговля. Однако, после брака моногамия была абсолютной и ненарушаемой. Теоретически считалось, что человек должен накопить некоторый опыт, найти себя, чтобы быть готовым с серьезной жизни.
   – Это работало?
   – Они просуществовали так около трех столетий. Причина изменений была простая – наплыв с других планет. Это перестало устраивать соседей. Как видишь, существует еще и Галактическое давление!
   – Наверняка, и экономическое?!
   – Наверно… Кстати, у меня сложилось впечатление, что здесь, на Микогене, сексуальные отношения строго контролируются, подчиняются определенным правилам. В Стрилинговском секторе – секс не обсуждается, но и не осуждается.
   В секторе Дженнат, я провела там две недели, только и делают, что болтают о сексе. Но лишь для того, чтобы осудить. Думаю, что трудно найти два разных сектора на Транторе – или даже две планеты – на которых существовало бы одинаковое отношение к этому предмету!
   Селдон начал говорить:
   – Ты помнишь, с чего мы начали эту тему? Может оказаться…
   – Я прекрасно все помню. Мне очевидно одно: один ты больше никуда не пойдешь!!
   – Что?!
   – Дважды ты оставался без присмотра. И оба раза это было ошибкой. Ты помнишь, что с тобой стряслось первый раз?
   – Второй случай более спокойный…
   – Да ты был на волосок от беды! Представь себе, что вас застали за любовными забавами…
   – Да что ты такое говоришь…
   – Но ведь ты сам утверждал, что девушка была крайне возбуждена?!
   – Но…
   – Плохо! Очень плохо! Сам подумай. С сегодняшнего дня – без меня никуда!
   – Да послушай же! – с холодком в голосе остановил ее Селдон. – Единственное, чего я хотел – узнать о Микогене. А так называемые любовные забавы с Сестрой закончились тем, что я заполучил книгу – Книгу.
   – Книгу?! Ты говоришь правду? Покажи!
   Селдон торжественно достал сокровище. Она беспокойно призналась:
   – Как бы все это не кончилось для нас бедой. Ее легко запеленговать… Они захотят узнать, для чего она тебе понадобилась. Как только они узнают – немедленно отберут!
   Селдон улыбнулся.
   – Если твои предположения верны, Дорс, то выводы – очевидны! Но все дело в том, что это необычная книга. Она напечатана на бумаге. Страница за страницей.
   – Печатная книга?! – Трудно было сказать, чего в ее интонации было больше: удивления или веселья. – Должно быть, из каменного века!
   – Безусловно, до создания Империи. И все-таки, не совсем то, что ты думаешь. Ты держала в руках настоящую печатную книгу?
   – Учитывая то, что я историк – естественно, Хари!
   – А что ты скажешь вот об этой? – Он раскрыл книгу, потом, перевернул несколько страниц.
   – Она пустая!.. В ней ничего нет! – воскликнула Дорс.
   – Это только на первый взгляд микогенцы довлеют к старине, но не до примитивизма. Они не гнушаются передовой технологии!
   – Может быть, ты и прав, Хари. Но я не совсем понимаю, тебя…
   – Страницы не чистые! Это микропринтер! Смотри – дай сюда! Если нажать на вот этот едва заметный выступ с внутренней стороны переплета – смотри, смотри!
   Тотчас же, открытая страница начала покрываться печатными строчками, которые перемещались вверх по странице.
   – Скорость можно регулировать. Когда строки заполнят страницу целиком, ее нужно перевернуть и следующая страница будет заполняться дальше.
   – Но где же источник питания?
   – Применена встроенная микроплазменная батарейка.
   – А когда она иссякнет?
   – Книгу просто выбрасывают, когда она приходит в негодность и берут другую. Батарейки не заменяются.
   Дорс снова взяла удивительную книгу в руки и стала внимательно разглядывать со всех сторон.
   – Должна признаться, что не видела ничего подобного!
   – Я тоже! Галактика, в целом, так быстро осваивает визуальную технологию, что, возможно, просто перескочила через подобную возможность.
   – Это пример визуальной технологии?
   – Разумеется, но не в ортодоксальном понимании. У нее есть свои преимущества – она гораздо более живуча, чем обычные книги.
   – Как она выключается? – спросила Дорс. – Дай-ка, я попробую. – Она открыла наугад страницу и распечатала текст. Потом сделала вывод:
   – Боюсь, что проку в ней мало, Хари. Это догалактическая эпоха. Я не книгу имею в виду. Я о печати… о языке!
   – Как историк, ты сможешь прочесть…
   – Как историк, – перебила она, – я имела дело с древними языками, но до известных пределов. – Этот – слишком древний для меня. Кое-что я понимаю, отдельные слова, но не больше!
   – Прекрасно! – обрадовался Селдон. – Она старинная и, следовательно, полезная!
   – Не очень-то, если нельзя прочесть…
   – Я могу! – торжественно заявил Селдон. – Она двуязычная. Или ты полагаешь, что Дождевая Капля может разобраться в древнем манускрипте?!
   – Если она образованна, то почему бы и нет.
   – Потому, что женщины Микогена, судя по всему, получают домашнее образование. Для обычного микогенца необходим перевод на галактический. – И он нажал на другую выпуклость. – Это предусмотрено.
   Печатные строчки сменились галактическим стандартом.
   – Чудо какое! – восхищенно воскликнула Дорс.
   – Мы можем узнать о микогенцах все, но мы почему-то этого не делали…
   – Но ведь никто не знал о их Книге.
   – В это трудно поверить, Дорс. Теперь я знаю. И ты тоже! Микоген посещали и посещают люди из Внешнего Мира по коммерческим или политическим соображениям. В противном случае, нас не ждали бы с приготовленными наголовниками.
   Наверняка, эту книгу видели многие, и воспринимали ее, как курьез. Никто не дал себе труда удовлетворить собственную любознательность просто потому, что книга – микогенская.
   – Неужели она стоит изучения?!
   – Ну, конечно! Все стоит изучения. Или должно стоить. Возможно, Хьюммен испытывал недостаток в этой книге, утверждая, что Империя деградирует. – Он поднял книгу и взволнованно произнес. – Я достаточно любознателен и я – прочту ее! Возможно, это будет толчком к развитию психоистории!
   – Надеюсь, – откликнулась Дорс, – но прими мой совет – тебе необходимо выспаться, а завтра утром продолжить на свежую голову. В таком измотанном состоянии ты не много поймешь!
   Селдон помолчал и признался:
   – У тебя материнская забота обо мне!
   – Я несу ответственность за тебя. Хари!
   – На Геликоне осталась моя мать. Мне бы хотелось, чтобы ты стала моим другом…
   – Если дело только в этом – можешь считать меня другом с первой нашей встречи.
   Она нежно улыбнулась. Селдон колебался, словно взвешивая свой ответ.
   – Тогда я воспользуюсь твоим советом и посплю…
   Он хотел положить книгу на стол, стоящий между их кроватями, но передумал и спрятал ее под подушку. Дорс дружелюбно рассмеялась:
   – Ты боишься, что я начну читать раньше тебя? Я угадала?
   – Как тебе сказать… – он пытался скрыть смущение, – ты, пожалуй, угадала… Несмотря на нашу дружбу… Это моя книга. Это моя психоистория. Извини!
   – Согласна, согласна, – откликнулась Дорс. – Я обещаю тебе, что не стану оспаривать твое право. Кстати, ты хотел о чем-то меня попросить, когда я перебила тебя. Помнишь?
   Селдон искренне старался вспомнить:
   – Нет…
   В ночной темноте он думал только о книге. Он даже не вспомнил о руке, положенной на бедро девушки. Практически, он совершенно забыл об этой истории.

Глава 48

   Венабили проснулась, ее часы-браслет показывали середину ночи. Она не услышала дыхания Хари и почувствовала, что его постель пуста. Если он не покинул дом, значит, сидит в ванной. Она приоткрыла дверь комнаты и тихо позвала:
   – Хари!
   Он отрешенно ответил:
   – Войди!
   Она вошла в ванную. Крышка клозета была откинута и Селдон восседал на ней, держа на коленях открытую книгу. Он бесстрастно произнес:
   – Я читаю…
   – Я вижу. Что с тобой?
   – Извини, но я не мог спать!
   – Почему ты сидишь здесь?
   – Если бы я зажег свет в комнате – ты бы проснулась…
   – Ты уверен, что у книги нет подсветки?
   – Абсолютно уверен. Дождевая Капля ничего об этом не говорила. Слишком много энергии ушло бы на подсветку. – В его интонации она почувствовала разочарование.
   Дорс попросила:
   – Ты не мог бы выйти? Мне бы хотелось воспользоваться этим местом по назначению…
   Когда она вышла, то застала его, сидящим нога на ногу. Он зажег свет в комнате и читал. Селдон, моргая, поднял на нее глаза.
   – Я просматриваю ее очень внимательно. Это настоящая энциклопедия о событиях и людях. Мне это мало что дает. Здесь нет ничего о Галактической Империи или о человечестве до эпохи Империи. Это детали, касающиеся одного единственного Мира, бесконечная цепь политических событий.
   – Может быть, ты недооценил древность книги. Очевидно, здесь описан период, когда во Вселенной существовал один единственный населенный Мир…
   – Я понимаю, – нетерпеливо возразил Селдон, – это то, что мне нужно – если бы только это была подлинная история, а не легенда. Невероятно! Я отказываюсь в это поверить потому лишь, что очень хочу поверить.
   Дорс уговаривала:
   – Ведь ты знаешь, идея о единичности зарождения Мира весьма популярна, сейчас. Человеческие существа, населявшие Галактику, должны были прилететь откуда-то. Значит, это место существовало… Мало вероятно, что в разных частях Галактики возникли столь похожие существа. Такого мнения придерживаются многие ученые.
   – Но я никогда не находил доказательств неизбежности этого предположения. – Возразил Селдон. – А если допустить, что на разных планетах зародились разные виды человеческих существ, – что могло помешать им образовать какой-либо промежуточный вид, единую разновидность?
   – Все очень просто! Виды не могут скрещиваться. Именно это и делает их видами.
   Несколько минут Селдон пытался осмыслить услышанное. Потом отмел это пожатием плеч.
   – Оставим эти доводы для биологов.
   – Пожалуй, лишь биологи не считают Землю чем-то гипотетическим.
   – Земля? Предполагается, что жизнь зародилась на ней?
   – Это название закрепилось в умах, но никто точно не знает. И никто не знает, где она расположена.
   – Земля! – Губы Селдона искривились. – Для меня это слово, как отрыжка. В любом случае, если книга описывает первый обитаемый Мир – должны же они упомянуть его название! Как ты сказала?
   Она повторила, и Селдон быстро начал листать книгу.
   – Ну вот, пожалуйста, такого названия нет в списке индексов. Нет ничего созвучного, похожего…
   – Правда?!
   – Другие Миры упоминаются. Такое впечатление, что им безразличны названия. По крайней мере, они не упоминаются в той части, которую я успел прочитать.
   Только в одном месте говориться о какой-то «Пятидесятой». Я не понял, что имеется в виду. Пятьдесят властителей? Пятьдесят городов? Может быть, пятьдесят Миров…
   – Но своему-то собственному Миру они дают какое-нибудь название? Они придают огромное значение этой теме. Если не «Земля», то какое название употребляется?
   – Разные… То «Планета», то «Мир». Иногда – «Старейшая» или «Прародительница» – с поэтической интонацией. Я не разобрался пока! Очевидно, нужно прочитать все, до конца… Может быть, тогда станет яснее. – Он опустил глаза на книгу, задумчиво и печально признался:
   – На это уйдет очень много времени. Я не уверен, что окончив чтение, стану мудрее.
   Дорс не выдержала:
   – Хари, прости меня, но ты так подавлен…
   – Мне, действительно, невесело. Я слишком многого ожидал и теперь наказан… Вот! В одном месте они – над этим стоит подумать – упоминают о своей планете под именем «Аврора».
   – Аврора? – Брови Дорс поползли вверх.
   – Красиво звучит… Но не больше. Тебе это о чем-нибудь говорит?
   – Аврора… – задумчиво повторила девушка, – нет… Я никогда не слышала такого названия. В курсе аналитической истории о ней не упоминается. Я не возьму на себя смелость сказать, что помню названия всех двадцати пяти миллионов Миров. Надо будет справиться в университетской Библиотеке… Если мы когда-нибудь вернемся в Стрилинг. Отыскать библиотеку здесь – безнадежное дело! Вообще, у меня такое предчувствие, что все их знания заключены в этой книге. То, чего нет в ней, им неинтересно.
   Селдон зевнул.
   – Думаю, что ты права. В любом случае, нет смысла продолжать чтение. У меня глаза слипаются. Ты не возражаешь, если я погашу свет?
   – Я приветствую разумные желания. Давай утром поспим подольше?
   Уже в темноте Селдон спокойно и насмешливо признался:
   – Некоторые места в этой книге просто смехотворны. Например, они утверждают, что продолжительность жизни на их планете составляла три-четыре столетия.
   – Столетия?!
   – Да, представляешь! Они исчисляют века и декадами, и годами. Это создает странное ощущение. С одной стороны, называя такое время, они представляются мне людьми, полностью лишенными воображения. С другой – нелепость подобного утверждения заманивает в ловушку! Невольно начинаешь верить…
   – Если ты поймал себя на этом, тогда ты поймешь, почему в древних легендах отдельные эпохи связываются с именами вождей, лидеров. Если их представляют непревзойденными героями, вполне естественна и соответствующая продолжительность жизни…
   – Ты так думаешь? – зевнул Селдон.
   – Так и есть! Единственное лекарство от излишней доверчивости – крепкий сон и размышления на ясную голову.
   И Селдон, задумавшись ровно на столько, на сколько мог задуматься человек, пытающийся постичь Галактику и зарождение в ней жизни, заснул.

Глава 49

   На следующее утро, отдохнувший, свежий и полный желания продолжить изучение книги. Хари спросил у Дорс:
   – Сколько лет сестрам Дождевым Каплям?
   – Не знаю… Двадцать, двадцать два…
   – Предположим, что они проживут три-четыре сотни лет…
   – Хари! Это абсурд!
   – Я говорю – предположим. В математике часто используется такой прием, особенно, когда имеют дело с чем-то не правдоподобным или сомнительным. Такая продолжительность жизни означает более длительный период развития. Они могут выглядеть двенадцатилетними, в то время, как им уже около шестидесяти.
   – Попробуй спросить у них.
   – Они могут солгать.
   – Попроси свидетельство о рождении…
   Селдон криво усмехнулся.
   – Держу пари на что угодно – они не ведут подобных записей. А если и ведут, то эти сведения закрыты для соплеменников.
   – Не стоит держать пари, – съехидничала Дорс. – Если это так, тогда бессмысленно строить предположения об их возрасте.
   – А вот и нет! Будем рассуждать так: если предположить что жизнь микогенца в четыре-пять раз продолжительнее, чем у обыкновенного человека, то их население за счет рождаемости должно колоссально увеличиваться! Ты помнишь рассуждения Властелина Солнца об увеличении численности их населения? Ведь он был явно рассержен. Они не могут этого допустить!
   – С чего ты это взял?
   – Когда я был с Дождевой Каплей мы не встретили ни одного ребенка.
   – На ферме?
   – Да.
   – Ты рассчитывал увидеть там детей?! Когда я была в магазинах с Сестрой, уверяю тебя, нам попадались дети всех возрастов, даже младенцы. Правда, не очень много.
   – Вот! – Селдон огорчился. – А это означает, что их не может радовать такая продолжительность жизни.
   – Следуя твоей логике, я соглашусь… Ты действительно уверен, что они несчастливы? – спросила Дорс.
   – Нет. Не совсем. И, тем не менее, подобные рассуждения нельзя отбрасывать.
   – Но если ты начнешь все взвешивать, то это займет слишком много, времени. По-моему, следует отбрасывать заведомо сомнительные предположения.
   – Иногда события выглядят сомнительно, но при ближайшем рассмотрении, все оказывается иначе. Вот и все, что я сказал. Ты – историк. Послушай, тебе когда-нибудь приходилось сталкиваться с явлением, именуемым «роботами»?
   – Ох-хо-хо! Теперь ты переключился на другую, не менее популярную гипотезу. Существует целый ряд Миров, где допускают существование человекоподобных машин. Их называют «роботами».
   – Возможно, что все легенды о роботах произошли от одной. Роботы были изобретены, их число и способности возросли и превзошли человеческие. Они начали притеснять человечество и были уничтожены. В любом случае, их уничтожение произошло задолго до того, когда историю начали фиксировать в записях. Я вполне допускаю, что эта история символизирует картину рискованного и опасного предела освоения Галактики, когда человеческие существа устремились во внешний Мир и начали покидать свои родные планеты.
   Ведь всегда остается опасность встречи с более развитой расой – с высшим разумом. Возможно, однажды это и произошло, дав толчок Мифу…
   – Не забудь, что на заселенных людьми планетах находят следы присутствия до-человеческого и нечеловеческого разума.
   – Но почему именно «роботы»? Скорее всего это наиболее распространенный эквивалент слову «автоматы».